Немало времени я провел с академиком Потаповым, Сергеем Гурьевичем. Именно его убежденность в версии летаргического сна поколебала во мне уверенность в том, что я действительно жил чужой жизнью, в обличии эсквайра Томаса Фовершэма.
О моем воскрешении каким-то образом пронюхали журналисты, после чего на несколько дней я стал популярной персоной. Благодаря поднятой вокруг меня шумихе, я смог получить приличную компенсацию, которой вполне могло хватить, чтобы прожить, не шикуя года три. Затем я стал искать свое место в этом мире. Я понимал, что мне трудно придется после вольной и дикой жизни, но я понимал, что если я не буду контролировать себя, то мои вспышки гнева могут обернуться для меня большими проблемами. И все же не смотря на жесткий контроль, первое время, сплошь и рядом, возникали конфликтные ситуации.
Дни проходили в прогулках, просмотре новостей и достижений науки и техники. Пробовал искать работу (при этом не сильно напрягался). Единственное, что привлекло мое внимание, так объявление в Интернете о найме солдат удачи. Я даже созвонился с вербовочной конторой, расположенной в одной из европейских стран, но дальше дело не пошло.
Хуже обстояло с ночами, когда мне приходилось оставаться наедине самому с собой. Воспоминания, яркие и живые, заполняли меня всего, проплывали в памяти, оживляя во мне образы людей. Знакомые, близкие, родные. Враги и друзья. Память дарила мне ярость схватки, упругость ветра при бешеной скачке, страстную любовь Беатрис....
"Если это сон, то, что такое реальность? — спрашивал я сам себя каждый раз после такой ночи.
Если раньше я никогда не задавался вопросом о принадлежности человека к своему времени, то сейчас наступило самое время об этом задуматься. Кто я здесь? Маленький винтик большого механизма, а там я был... хозяином своей судьбы. Да, я вернул себе свою прежнюю жизнь, но как теперь оказалась, она мне была не нужна. Промаявшись, некоторое время, я решился поставить на себе эксперимент. Я мог сделать это и раньше, но страх, что та моя жизнь окажется странным и непонятным явлением из породы снов, до поры до времени сдерживала меня.
Встав рано утром, я отправился на один из платных манежей, где обучали верховой езде. Полчаса наблюдения за поведением лошадей и наездников на манеже дали мне понять, что я весьма неплохо разбираюсь в повадках лошадей. А стоило мне только провести рукой по шелковистой гриве, как все мои последние сомнения улетели прочь. Я не сел, а птицей взлетел в седло. Демонстрация моей выучки, вызвало вежливые вопросы у персонала, которые живо заинтересовались школой верховой езды, где меня готовили. Домой я возвращался почти счастливым.
"Я был там! Был! Это не сон!".
Второй проверкой стал визит в клуб исторического фехтования (и такой нашелся в городе). Сначала меня там подняли на смех, но после того как у трех любителей, мнивших себя мастерами меча, я выбил оружие (и не по одному разу), меня, так же как недавно на манеже, обступили, и принялись выспрашивать, у каких мастеров постиг науку фехтования с мечом. Пришлось приврать в разумных пределах, после чего от меня отстали, не забыв при этом вручить мне членскую карточку почетного гостя.
С этого момента я принялся искать следы своего пребывания в четырнадцатом веке. К сожалению, книги и Интернет давали только общие сведения, поэтому я решил обратиться к специалистам. Мои приятели — студенты уже год, как, закончив учебу, разъехались — кто куда, но оставался их преподаватель, которого я когда-то неплохо знал. Поэтому следующим моим визитом стал исторический факультет университета. Михаила, когда-то Лешкиного преподавателя, я застал там же, только уже не в качестве преподавателя, а заведующего кафедрой. Начало нашего разговора было комканным, да это и понятно. Он явно принял меня за человека, который слегка поехал крышей на основе своей болезни, поэтому воспринимал мой специфический интерес к определенному историческому периоду, как явный признак моего помешательства. Но когда в последующей беседе выяснилось, что я обладаю не менее глубокими познаниями, чем он сам, то поменял свое мнение и пообещал помочь с материалами по интересующей меня эпохе. Правда, меня и здесь ждала неудача. Личности, типа Томаса Фовершэма и маркграфини Беатрис ди Бианелло не оставив яркого следа в истории, просто не упоминались в общеизвестных исторических источниках тех времен. К этому времени я пришел к мысли, что искать надо там, где они родились и жили. В Италии и Англии. На решение, куда поехать в первую очередь, повлияли слова Михаила при очередной нашей встрече. Он предложил мне частным образом поехать в Италию, где в Милане должен был состояться международный семинар на тему: "Эпоха итальянского возрождения". Ожидалось прибытия специалистов разных стран по различным областям жизни средневековой Италии того периода. Он уже получил приглашение и пообещал познакомить меня с историками, специалистами по средневековой Италии, если я поеду.
Благодаря деньгам, полученным мною в качестве компенсации, я получил возможность поехать туристом по избранному мною маршруту.
Выехал я на неделю раньше Михаила, так перед Италией, хотел посетить Францию. Удивив для начала встречающего меня представителя туристической компании тем, что отказался от гида и ряда вариантов туристических программ, при этом заявив, что сам посмотрю все, что меня интересует. Взяв напрокат машину, первым делом, поехал к замку Живодера. Добрался я до его развалин, где-то к сумеркам. По поводу замка в справочнике туриста я смог найти несколько фраз: "... развалины замка времен Столетней войны. Время постройки 13-14 столетие. Владельцы замка неизвестны. Судя по оставшимся следам, историки определили, что замок был взят штурмом и разрушен во времена царствования Людовика XI".
Поставил машину неподалеку, огляделся. Роскошный, густой лес, где когда-то разбили лагерь английские лучники, со временем измельчал и словно отодвинулся в сторону. Да, я помнил этот пейзаж, но без замка он стал чужим и незнакомым. Хотя стоило мне дойти до места, где когда-то находились ворота, как в памяти ожил ночной бой у ворот. Сделал еще несколько шагов и снова остановился. Здесь, на этом месте был смертельно ранен Ляо, прикрыв меня своим телом. Обжигающие память и сердце воспоминания навалились на меня и не отпускали до тех пор, пока я не пережил их в себе до конца. Затем прошелся по замковому двору. Некоторое время с легким недоумением оглядывался, пытаясь определить то место, куда мы с Джеффри запрятали бочонок с золотом. Это оказалось довольно сложно, так как сейчас от строений замка сохранились только выступающие из земли контуры помещений, и только кое-где торчали, наподобие обломков гнилых зубов, стены. Если честно говорить, я приехал сюда не из-за спрятанных сокровищ. Хотя из-за них тоже, но в большей степени само золото меня интересовало как реальное и окончательное подтверждение той, моей жизни.
"Мы зарыли его за казармой у самой стены. Вроде,...здесь. Или там, чуть дальше? Блин, где теперь та казарма, если вон даже от камня почти ничего не осталось?! — некоторое время присматривался. — Нет! Точно здесь! На первый взгляд... вроде никто не копался".
Вернувшись к машине, взял инструменты и вернулся к тайнику. Осторожно, стараясь как можно меньше наследить, начал копать. Мне хватило часа, чтобы достичь просмоленных досок бочонка. Доставать я его не стал, а просто пробил в нем дыру. Осторожно засунул руку в пролом и выудил изнутри бочонка с десяток монет. Встал на ноги и перед тем, как рассмотреть свою добычу, огляделся по сторонам. Остатки стен замка, редко где достигали полуметровой высоты, поэтому мне был обеспечен отличный обзор. Вокруг не было ни души. И тут же усмехнулся, вспомнив, что в ту ночь так же вслушивался и вглядывался в ночную темень. Правда, сейчас только начало вечереть. Пробежав по монетам глазами, засунул их в карман, а затем занялся восстановлением тайника. Времени, чтобы замаскировать его как следует, у меня ушло почти в два раза больше, чем на вскрытие. Затем еще с час бродил по развалинам, предаваясь воспоминаниям. Здесь, в развалинах замка, я впервые пришел к мысли о том, что наше прошлое никуда не исчезает, а просто остается за очередным поворотом дороги, которую люди назвали "временем". Только как вернуться и найти этот нужный поворот? Но если человечество могло только догадываться о подобном, то у меня уже был практический опыт.
Приехав в гостиницу, я рухнул на кровать и заснул мертвым сном. Только утром, когда стал одеваться, вспомнил о золоте. Я неплохо разбирался в монетах того времени, поэтому после внимательного осмотра сделал заключение, что они "чистые", то есть без примесей и подрезов, какие делали в те времена нечестные люди, отрезая маленькие кусочки золота от полноценной монеты. Два флорина с изображением флорентийской лилии, три венецианских дуката, четыре золотых французских экю и неизвестная мне по чеканке монета. Сложив их в замшевый мешочек и спрятав во внутреннем кармане, я уже через секунду забыл о них. Мое небрежное отношение к золоту все еще жило во мне с тех пор, когда я был Томасом Фовершэмом. Да и не за богатством приехал, не из-за корысти, а по повелению души. Именно поэтому не стал искать на границе Франции и Италии тайник в лесу, в котором, мы с Джеффри, закопали большую часть золота и драгоценностей, которую извлекли из сокровищницы Хранителей.
Следующим моим пунктом стали развалины замка Ле-Бонапьер. Я уже знал, что сокровища тамплиеров и их архив, так и не были до сих пор найдены. Это означало только одно — все, что осталось после меня, осталось в неприкосновенности. Но не ехать я не мог. Эта была вторая отправная точка, которая круто повернула мою судьбу, в той моей жизни. На этот раз я приехал к развалинам замка в компании туристов. Полтора часа мы бродили по развалинам, слушая рассказ миловидной француженки — гида об истории замка и связанных с ним легендах. Трижды группа проходила около того места, которое могло прославить и обогатить любого человека, кто поведает его тайну всему миру. Спустя два дня я выехал в Италию. Я пришел в отель, который предоставил свои номера и конференц-зал для проведения этого мероприятия, на второй день открытия семинара. Сначала нашел Михаила, который познакомил меня с двумя его участниками, представителями от Италии. С мужчиной и женщиной. Именно женщина — историк смогла мне достать копии документов о родословной графов ди Бианелло, но самым лучшим подарком, что я мог получить — это была копия с ротапринтного рисунка, на котором была изображена сама маркграфиня Беатрис ди Бианелло. В принципе, это стало единственным документом, который я смог раздобыть за время этой поездки. Да, такая женщина реально существовала, но это было все, что я мог узнать о ней. История даже не сохранила дату ее смерти. Не нашел я так же никаких следов пребывания в Италии англичанина — кондотьера Томаса Фовершэма. Не знаю почему, но я рассчитывал на большое и потому в какой-то мере был разочарован. Да, я получил реальное подтверждение своего путешествия в прошлое,... и больше ничего.
"Не беда. На следующий год снова сюда приеду, а потом еще съезжу в Англию, — успокоил я себя.
С этой мыслью, с портретом Беатрис и золотыми монетами, я вернулся домой. Моя поездка дала еще одно реальное подтверждение моего путешествия во времени, а так же помогла осознать, что я по своей сути очень богатый человек. Примером тому стала та золотая монета, принадлежность которой я так и не смог определить на глаз. Свое любопытство в отношении происхождения монеты я довольно быстро удовлетворил, полазив в Интернете по нумизматическим сайтам и аукционам, но вот комментарии, относящиеся к изображению золотого на мониторе, мне сначала здорово удивили, а затем еще сильнее обрадовали. Двойник моей монеты оказался английским двойным флорином, один из экземпляров которой в 2006 году был продан за 920000 тысяч долларов .
Не успела схлынуть радость, как в голову тут же скользнула мысль: — А как посмотрит институт на миллион долларов для продолжения эксперимента? Думаю, правильно посмотрит. Да и от моей кандидатуры в этом случае им будет трудно отказаться".
__________________
Третьей по стоимости монетой Европы, видимо, следует считать редкий английский двойной флорин (леопард) 1344 года Эдварда III, в своё время обращавшийся по цене в шесть шиллингов. В 2006 году эта вещь в исключительной сохранности сменила владельца примерно за 920,000 долларов. Этот раритет на сегодня является также и самой дорогой британской монетой. На аверсе этой монеты был изображен король, над ним балдахин в виде леопарда с короной. На другой стороне монеты тоже был изображен леопард, вот почему монета получила название "двойной леопард".
