— Уфф... — фыркнул от удовольствия халдей.
— А кровищи-то сколько! — занервничал гвард.
— Кто следующий? — Олаф перекинул играючи топор с руки на руку. — Может быть ты, дядюшка?
Желанна выставила барсага против него.
— Вот так хреновость... — посмеялся разбойник. — Прощевай, дядюшка, боле мы не свидимся с тобой!
— Размечтался, я буду ждать тебя в Аду-у-у...
И барсаг в мгновение ока закончил схватку с цензором, перехватив когтями горлянку — не удержался, огрызнувшись на гварда.
— Сдаюсь, — выронил тот, предложенное ему Кесарем оружие, и пал на колени. — Я невиноват! То всё диктатор! И я выполнял свой долг по охране и защите узников Ордена!
— Да неча с ним сюсюкаться, — заворчал Олаф. — Камень на шею и — дело с концом — река примет его и таким, смыв грехи!
— Не много ли ты болтаешь для висельника, халдей? — уставился на него грозно Кесарь. — А то смотри — доболтаешься у меня на виселице!
— Я свой долг сполна оплатил — вернул вам девку! И защитил!
— Тут уж не поспоришь, но сам ведаешь, как мы, в Гвардии, поступаем с разбойниками!
— Ясен пень, триумфат, считай: уговорил — я согласен послужить легионером! Но с условием: при донне!
— Да, ты прав, легионер, — Кесарь уступил Олафу, — хороший страж не помешает кузине! А лучше тебя, мне и в Гвардии не сыскать!
Барсаг напомнил рыком про себя.
— И зверюгу не забудь поставить на довольствие, — выдал Олаф не без удовольствия, пообещав стеречь гварда, как давеча кузину триумфата.
И снова закричали мастера, срывая лужёные глотки на легионеров с подачи командира, а тот — Кесаря:
— Навались, робяты! И-раз, и-два, и-три, и-четыре...
По воде, в такт отдаваемым командам, ударили вёсла, и барки вновь стронулись с места — шли быстрее обычного в виду увеличившегося вдвое количества гребцов. Скорость значительно возросла, и расстояние до Северина стало стремительно сокращаться.
Когорты жнецов Ордена окончательно отстали от Десятого легиона Гвардии — остались далеко за кормой барки, замыкающей конвой.
* * *
Тундра. Земли равнинных морфов.
Болота, кругом болота. Мы не идём, а ползём, пробираясь иной раз едва ли не на брюхе. У меня одно желание — скорее выбраться на сушу и вступить в бой с врагами, но вместо этого приходится следить, чтобы порох в бочонках не замочили, который мы взвалили на горбулей, а огнестрелы несём сами, держа над головами, иной раз, проваливаясь по пояс в хлябь.
И почему морфы не люди, как мы — не научились выставлять вешки, по ним легче искать дорогу в болотах восточной части тундры. А мы всё ближе к центральной части. Места вроде бы уже знакомые мне — с одной стороны, а с иной — все земли одинаковы в тундре.
Никак суша? Ей оказался небольшой островок. Делаем привал. Вся дружина не помещается там. Морфы Тум-Ага не останавливаются в отличие от нас.
Я гляжу заинтересованно на Удур-Ага.
— Сдюжим пробиться на юг за болота?
— Да... — рычит вожак.
Но как выясняется: не всей толпой — ордами не пройдём.
— А нашей дружиной?
Вроде можно. Я соглашаюсь рискнуть. От меня следует очередной приказ валькириям, а заодно наказ — высматривать среди топей островки.
— И чем больше, тем лучше, — не желаю я, чтобы моя дружина распалась, как тогда на шапке мира, и я вновь собирал её по крохам, как после у заставы. И если там этих йети было две орды, то тут они бродили уже не десятками тысяч, а сотнями тысяч.
Всё равно растянулись и значительно.
Принимаю решение собрать передовой отряд, и лично возглавляю его. Подле меня что-то около сотни "дружинников". А и в самом деле, все, кто состоит в моей дружине, ими и являются, поскольку мы призваны зачистить земли тундры от горных джигитов.
Натыкаемся на них, но исключительно на мёртвых.
Интересно — мне: кто это их тут, а?
Желанна удивляет меня, и чем дальше, тем больше.
— Жнецы!
— Да как они вообще тут очутились, и в таком количестве?!
Поскольку моя ненаглядная и желанная донна, следом уверила: прошло тут этих самых жнецов прилично — и не одной колонной.
Но следов не оставили. Хотя убитые джигиты, чем не они? И порублены так, что собрать нереально — повсюду валяются их отрубленные конечности и разрубленные тела.
Всё ж очевидно.
Опять я не догадался сам! — укорил я себя. — Пора уже самому всё подмечать на глаз! А то и сам не замечу, как схвачу в глаз — камень или стрелу.
Валькирии указывают нам на остров посреди болотной хляби. Заставляю их покружить там и выяснить: нет ли этих самых жнецов? А то всякое может случиться: вдруг у них там лагерь обустроен или у каких-нибудь ещё разбойников? Про халдеев я не только наслышан, но и сталкивался с ними — появляются там, и неожиданно, где ты их вовсе не ждёшь.
Накаркал, Чудак. Разведчицы Киринэ донесли: там жгут костры какие-то люди и не обращают на воительниц никакого внимания.
А раз так, то я иду к ним на переговоры сам, взяв с собой людей, из нелюдей при мне только Удур-Аг, чтобы показать им: и морфы могут быть заодно с нами — тоже ручными, как гранаты, но не на взводе. Хотя я сам на взводе. Как бы чего не вышло? Непонятки нам в болоте ни к чему. Будем надеяться: тамошним островитянам также!
И что там за аборигены? — мне по-прежнему интересно узнать.
Я стою и разглядываю их издалека в подзорную трубу, и закреплена у меня на огнестреле, а вот вожак островитян держит её в руках.
— Ей-ей, халдеи! — восклицаю я. — К гадалке не ходить!
И что-то уже расхотелось идти к ним на остров. Да проявлять осторожность мне, как вожаку, не к лицу, ещё сочтут за трусость. Снова чудю, а поступить иначе не могу, не то моя дружина не поймёт меня, Чудака.
— Приготовились, — предупредил я об опасности. Всё-таки халдеи. А сразу почувствовал, прочитав мысли у того разбойника, что пялился на меня в подзорную трубу, как я на него. И имечко больно знакомое — Хват!
Оно и вертелось у меня на языке, но слишком поздно уяснил, с чьим оказалось созвучно, а он к тому же был схож лицом с тем, кого я не мог забыть.
У меня едва не вырвалось из гортани — Хван. Никак брат? Мстить, разбойник, явился мне за него?
И мысли у него нехорошие, подстать моим.
— Хват, — подтверждает островитянин мои наихудшие опасения.
Со мной не больше полсотни бродяг, да Удур-Аг, иные пока увязли в болотах по дороге сюда, зато островитян в разы больше — их сотни.
— Чудак, — представляюсь я.
— О, какие люди, — начинает заговаривать мне зубы разбойник.
Ага, — додумываю я про себя. — И без охраны... практически.
— Откушаете-с...
Хват просто сама любезность.
— Вашей отравы? — вырвалось ненароком у меня, Чудака.
— Ха-ха... — заржал Хват, дескать: ему, душегубцу, пришлась по душе моя шутка.
Да хрен он обманет меня, ведь жаждет одного — отомстить. И я нужен ему скорее мёртвым, чем живым. Хотя, стоп! Никак решили захватить меня, разбойники?
Озираюсь неспешно по сторонам, водя головой, и понимаю: островитяне обступают нас не просто так, из любопытства, а окружают с явным умыслом.
— Что-то не так, Чудак? — тянет ко мне руки Хват. И пока без ножа, но ему не провести меня — спрятан в рукаве.
Я демонстративно опускаю правую руку на рукоять одного из двух клинков, не собираясь желать здоровья тому, кто вот-вот готов меня лишить его, а в иной — сжимаю огнестрел.
Разбойник косится на ружьё.
— Ого, огнебой гномов, — продолжает Хват заговаривать мне зубы, подавая тем временем своим разбойникам один скрытый сигнал за другим.
Чёрт! Что я делаю, а? Вот Чудак! У меня ж гранаты! И нужной системы! Как и гренадёры при мне! Зажигалку надо было хватать мне, а не рукоять клинка, да вместо огнестрела — бомбу с фитилём!
— Держи... — неожиданно сунул я огнестрел Хвату к удивлению всех.
Тот ухватился за него, а я за бомбу. Даже каким-то чудом запалил. А, как, и когда — сам не уловил, действуя неосознанно на инстинкте самосохранения.
Бомба взмыла у меня на вытянутой руке над головой, и я заорал на весь остров:
— Не двигаться, халдеи! Всем оставаться на своих местах! Иначе вам край, разбойники!
Ну не Чудак ли?
Так показалось всем, кто окружал меня. Да раньше меня начудил Хват. Этот разбойник сумел выстрелить из огнестрела — и жаль, не в себя, а...
Он зацепил меня, Чудака!!!
Я упал, получив болезненный удар пулей в грудь, понадеялся во второй раз сдохнуть уже в этом мире. Ага, щас-с-с! Так меня и отпустили отсюда те, кто засадил! Проклятая драконья шкура выдержала удар пули, но не железный доспех пробитый насквозь.
Ё-маё! А что с бомбой?
Ой-ё-о...
Я обнаружил её взмывшей в воздух. Там, над головами разбойников, и рванула, послужив сигналом гренадёрам при мне, применить свои. Но, поди, ещё подпали, когда огонь недоступен. Выручила Кукумэ, швырнув бомбу в костёр. От него и запалила.
Её примеру последовали иные бродяги при нас, и остров погряз в разрывах.
— Что же мы натворили?! — сидел я, зажимая уши ладонями от полученной контузии.
А столько народу контузили, и ещё больше побили.
— Не жалей о разбойниках! Халдеи — не люди, они хуже нелюди! — заявила Кукумэ.
Ну да, кто бы говорил мне об этом, только не шпионка Кесаря. Хотя вернула не только меня к жизни, но и огнестрел мне, выдрав из рук Хвата.
Разбойник был ещё жив — захлёбывался от крови.
— За что ты хотел лишить меня жизни? — спросил я у умиравшего разбойника, заставив ответить мне мысленно.
"За брата... Хвана..."
Но и не только, как я уяснил. Что-то ещё проскользнуло у него в голове. И та его шальная мысль натолкнула меня на диктатора и...
— Кто таков Болингар? — побеспокоил я следом Желанну.
Та в недоумении плечами пожала — соврала. Зато Кукумэ не стала.
— Военный магистр Ордена. А что? Порубленные джигиты — их рук дело?
— Да, но двинули туда, откуда мы пришли сюда.
— Хм, и чего им понадобилось в горах? — удивилась искренне Кукумэ. — Когда мы здесь!
— Сдаётся мне: то, из чего в меня стрелял Хват.
— Да им ни за что не пробиться туда! Но ежели удастся — арсенал всё одно не найти! И потом, там его стерегут дикие логры, — напомнила Кукумэ.
Она говорила правду, ничего не тая от меня. Орден шпионке Кесаря самой был поперёк горла, как нам здесь эти халдеи.
И что они за люди такие — эти разбойники? Неужели не понимают: мы, люди, должны ратиться все вместе против заклятых врагов! Когда это уяснили даже равнинные морфы!
А тут ещё этот Орден с диктатором!
Нет, пора мне возвращаться в Северин и разбираться с теми, кому я перешёл тут дорогу, а они — мне!
— Живой, Чудак, — обеспокоился Яр-Гонн. — А я думал: тебе хана, брат!
— Ага, если бы на мне была только моя шкура да доспехи — несомненно, а то драконья — и спасла меня! Для чего она, и я, понадобились диктатору Ордена? — озадачил я гнома.
— Ну, ты сказал, брат Чудак! — Он обозвал меня ходячей легендой. — Вот всем шибко интересно поглазеть на тебя — и не токмо, а понять, что ты представляешь собой! И пока что угрозу — реальную!
— Теперь мне понятно, почему Кесарь решил переманить меня на свою сторону.
Кукумэ, не желая этого, подтвердила мою догадку, озвученную вслух специально для неё, что позволило мне прочитать её мысли.
Зато Желанна закрылась от меня.
Да что с ней опять такое твориться — и непонятное для меня, Чудака? Что со мной не так? Или с ней? Не беременна ли?
— Надо поспешать, Чудак, — спустилась с небес Киринэ.
Амазонки вновь выручили нас, постреляв из коротких упругих луков особо резвых халдеев, не сумевших оказать нам достойного сопротивления. Зато их харчи пошли у нас на ура. И меня не выворачивало на изнанку при виде побитых тел людей, раскуроченных бомбами. Я попросту оголодал и одновременно озверел, а очерствел ко всему безобразию, творимому в тундре не только нелюдями, но и людьми, как и мной собственноручно.
Нет, шкура дракона не по мне! И мне всё больше казалось: я превращаюсь из-за неё в кровожадное порождение. Огонь и то источаю — не из пасти, но при взрыве бомб от зажигалки в моей руке — вне всякого сомнения.
Что же мне делать дальше? Неужто и впрямь покончить разом со всеми джигитами и заглянуть в Северин?
Благодаря шпионке Кесаря я узнал: он направлялся туда в составе Десятого легиона, тогда как от Атрия уже давненько не было никаких известий. Поэтому Кукумэ отправила очередное послание триумфату вместо командора-палача.
Надо обязательно заглянуть мне, Чудаку, туда к Атрию, хотя б одним глазком.
Решено — идём на главное поле битвы с джигитами!
* * *
Северин. Северная Диктатория.
— Сир, сир! — ворвался с криками магистр в покои диктатора.
— Чего тебе? — выглянул тот из-под одеяла, пряча там наложницу.
— Вы ещё спите, сир?!
— Да что стряслось, магистр?
— У нас гости, сир!
— Кто? — подскочил на постели Иерарх Ордена, и замычал. — М-М-Морфы?
— Хуже, сир!
— Да кто может быть хуже их? — перенервничал диктатор. — Гвардейцы Кесаря?
— Нет, легионеры Армады Тирана! И стоят у северных врат манипулом всадников, сир!
Набросив на себя плащ, диктатор прихватил с собой подзорную трубу, выскочив на смотровую площадку башни Ордена, откуда открывался прекрасный вид на Северин со всеми его кварталами и близлежащими окрестностями.
— Какие будут указания, сир?
— Немедля открыть северные врата, магистр!
— Но, сир! Град находится на осадном положении!
— А если там Тиран!?
— Непохоже, сир!
— Всё одно, лишними ни одни воины не будут, когда к нам пожалуют морфы!
Магистр убежал, а диктатор остался следить за теми, кто вскоре проскочил через северные врата в Северин, направляясь спешно к крепости.
— Не может быть! — отказался поверить Ир-ра-Рих в то, кого увидел среди всадников Армады Тирана. И не ошибся. — Младшенький! Иб-ба-Рих, сукин ты сын! А тебе что понадобилось на Окраинах?
Примчался магистр.
— Беда, сир!
— Ну...
— Ваш брат, Иб-ба-Рих, выступил на север Окраин против морфов с Северной Армией Армады Тирана в составе четырёх легионов и...
— Короче!
— Он бросил их, а сам пробился ко граду, сир!
— Мерзавец! Загубил двадцать тысяч легионеров!
— Его соглядатай говорит: они вроде бы ещё держатся там. Легиона два, с его слов, уцелели!
— Плевать! Нам самим пока что здесь воевать некем! Где мои когорты жнецов, а? Я тебя спрашиваю, магистр!?
— Уже справлялся, сир. И...
— Опять ты тянешь, магистр! Что там у них не так, а задержало их в дороге?
— Не поверите, сир.
— Уже!
— Кесарь, сир. Он направляется к нам, в Северин, в составе 10-го легиона, и движется с конвоем барок по Великой реке.
— О небо! За что мне это всё, а? Час от часу нелегче, — раскричался диктатор.
И от Болингара с Шельмой пока никаких известий — во всяком случае, приятных — ни один, ни другая, не выполнили свои миссии до конца.
— Ладно, сначала проведаю "младшенького", — собрался с мыслями Иерарх Ордена. — Коня мне! — потребовал Ир-ра-Рих, и эскорт сопровождения.
