Мордатый Годзиллыч улыбнулся еще шире. Ну и подборка клыков. Его бы в Голливуд, кошмариков изображать.
— Эдуард. Мы с Мечиславом друзья уже...
Эдуард...
Не будь я так зла, я бы еще подумала, повспоминала и поломала голову. Но злость стимулировала выброс адреналина — и я вспомнила.
— Так это ВАС Мечислав хочет запихнуть в Тулу?
— Меня — развел руками вампир.
Фффффффффффууууууууу!
Вздох облегчения вырвался сам собой. А что поделать!? Живая я, живая... И нервная!
— Замечательно. Но можно бы и пораньше. Где вас так долго носило?!
Эдуард с примирительной улыбкой развел руками.
— Пораньше было нельзя. Я не мог оставить лабораторию.
— Да? — искренне заинтересовалась я. Неужели вампиры и наука сочетаемы? — а чем вы занимаетесь?
— Я — биохимик.
Я ахнула.
— Серьезно?
— Да, — удивился Эдуард.
— А я биолог, — радостно сообщила я. — То есть я еще учусь, но уже думаю о дипломе. Можно мы потом пообщаемся на научные темы?
— Да без вопросов, — кивнул Эдуард. — А где Мечислав?
— А х... хвост его знает. Я сейчас попробую найти его и послать к вам, хорошо?
— Хорошо.
— Валь, устроишь дорогих гостей?
— слушаюсь, повелительница — дурашливо пропел оборотень. — Сию секунду, повелительница.
Я швырнула в нахала сумочкой. Оборотень поймал ее и перекинул Шарлю.
— Господа, прошу вас следовать за мной. Я распоряжусь насчет машины. — И уже полудракону. — Ты приглядывай там за ней. И не забывай убирать тяжелые предметы.
Гады.
Ладно. Даже хорошо, что я на взводе. Вот сейчас найду Мечислава и все ему выскажу! Все-все! Он у меня и за Крым, и за Рим и за поповскую грушу получит.
Ага, размечталась.
Вампира просто не было в клубе.
Гад!
* * *
Мечислав впервые за последние двести лет поймал себя на позорной эмоции.
Он испугался. А по-простому — струсил.
И сбежал.
Сейчас он сидел в своем кабинете в 'Волчьей схватке'. Сюда Юля точно не сунется. Она до сих пор не переносит рисунков Даниэля. Всего, что может напомнить ей о погибшей любви.
Любви, черт побери!!!
Это было обиднее всего!
Мечислав отлично понимал — останься Даниэль в живых — и к этому времени между ними все было бы уже кончено! Три раза кончено! Пять! Да хоть сто пять! Больше полугода с Даниэлем ни одна женщина не продержалась! Он весьма быстро находил себе новую музу!
Если бы этот кретин не умудрился умереть так... так не ко времени!
Мы любим идеализировать умерших. В них нет ничего противного. Умерший человек становится лучше в наших глазах. Смываются слезами недостатки, увеличиваются призмой любви достоинства. Он уже не сделает никому гадость. Не ответит на твои покаяния чем-либо вроде: 'а где ты был, пока я жил?', от него не получишь по морде и не услышишь о себе горькой правды...
Мечислав согласился бы даже на ежедневный мордобой, лишь бы у Даниэля и Юли прошло это увлечение.
Нет!
Вместо этого Даниэль погибает в самый разгар страстей! А Юля теперь твердо уверена, что это была ее единственная любовь.
Хотя девчонку можно понять. У нее даже первой студенческой любви пока еще не было. А Даниэль... тут было просто — все! Страдающий герой. Враги. Его талант.
Да и сам Даниэль...
Любимая женщина для него была всем. И никто! Вот никто из его женщин — за очень редким исключением не злился на него.
Ему прощали все. Потому что эти полгода, пока Даниэль был рядом с женщиной — она была для него богиней. И более того. Она была его светом, жизнью, любовью... Это много — или мало?
Для Мечислава было мало. С его точки зрения — женщину не надо было ставить на пьедестал. Незачем. Вместо этого надо было сделать все, чтобы она могла жить спокойно. Любить. Рожать детей. Воспитывать их. Ходить ночью по темным улицам. Хотя бы. И быть полностью спокойной. Потому что есть человек, который ее защитит. Чего бы это не стоило. А рисовать картины, писать стихи и петь песни под окошком... можно и так, безусловно. Но разве так важно внешнее оформление твоих чувств? Разве не важнее то, что ты можешь спокойно смотреть в глаза и завтрашнему дню, и всему миру? Потому что ты чувствуешь за собой плечо, на которое можно опереться. В любой миг. Тебя не станут закрывать от мира высокими стенами, нет. Любая стена закрывает тебя от бурь, но и мир от тебя. И получается та же темница. А Мечислав вообще ненавидел любое ограничение своей свободы — и именно поэтому мог понять Юлю — хоть как-то...
Но разве ограничение свободы, когда ты знаешь — ты можешь обернуться и сказать: 'мне нужна твоя помощь и защита'. Или даже не говорить. Все равно они и так — твои.
И в ответ от тебя просят не так уж много. Просто уверенности в том, что ты — часть целого. Мечислав знал, что готов сражаться ради Юли. В любой миг. Но если что-то случится, он хотел знать, что его поддержат. Безоговорочно. Безусловно. Не спрашивая и не рассуждая. Просто потому что верят. И если с ним что-нибудь случится — есть травмы, которые могут покалечить и вампира, его все равно не бросят. Не из-за его сексуальных возможностей. Не из-за денег. Не из-за чего-то еще. Просто потому что...
О черт!
Вампир вдруг поймал себя на слове, которое не хотел произносить даже про себя.
Ему нужно было безоговорочное доверие любви.
Но Юля его не любит.
А после того, что у них вчера было... боги, как она это воспримет?!
Изнасилование?
В лучшем случае.
И потом, его слова этому полукровке... но он не смог удержаться.
Почему?!
И опять ответ не нравился вампиру.
Ревность?
Но он НИКОГДА!!!
Это его ревновали, любили, умоляли, удерживали всеми силами...
Это — было. Но не наоборот.
Юле он был не нужен.
Вообще никак. И Мечислав это отлично знал.
Не нужен. Не — ну — жен...НЕ — НУ — ЖЕН...
Единственной ее мечтой было забыть обо всем. Он не давал ей этого сделать. Единственным желанием — спокойно оплакать любимого. Он не мог ей этого позволить. И времени не было, и опасностей было слишком много, да и вообще, возводить Даниэля в ранг святого — это было слишком опасно.
Вампир в ярости влепил кулаком в стену.
Жалобно хрупнув, посыпалась известка.
И тут зазвонил телефон.
Этим вечером Мечислав не собирался никуда ехать. Ему хотелось дождаться Юлю и поговорить. Обдумать свои проблемы, а потом встретить ее со спокойной головой и холодным разумом... ну в теории. Он успел немного изучить своего фамилиара, и ждал ее прихода. Разумеется, со скандалом. Но это еще не так плохо. Намного хуже, если она просто постарается забыть все, что между ними произошло — и их отношения останутся на том же месте.
Вампир едва приметно улыбнулся.
Отношения...
Юля один раз выразилась так: 'все твои отношения — это отнесения в кровать. Не больше и не меньше. Кошачья страсть и ни грамма эмоций'.
Она была во многом права. И в то же время...
Сейчас вампиру просто хотелось, чтобы она оказалась рядом, чтобы поддерживала его, чтобы просто смотрела, как когда-то на Даниэля. Искренне. Преданно. С уверенностью. Как будто за его плечом находилось самое безопасное место на планете. И в то же время — с вызовом. Кто тут рискнет тронуть моего любимого?! Порву на тряпки!
Она любила Даниэля.
А его, Мечислава, — нет.
И сможет ли она простить его за все случившееся?!
Но разве он виноват в произошедшем?!
Да, он потерял над собой контроль! Ну и что!? Что такого страшного!?
Все остались живы и целы. И им даже было хорошо вдвоем. Он бы сказал просто замечательно. И ему — и Юле. Он-то знает, когда женщина получает удовольствие. И Юля его получила. Но вот признает ли она их отношения!? Согласится ли, чтобы все продолжалось дальше?
Вовсе не факт.
Черт! Ну почему она настолько упряма! Почему ее сила не могла достаться кому-нибудь более покладистому?! Почему Юля не может смириться с неизбежностью!? Что за детские игры!?
Невыносимо глупо терять время на ловлю тараканов, когда надо наращивать силу клана, надо воспитывать бойцов, надо укреплять завоеванные с таким трудом позиции...
Но нет! Изволь успокаивать истеричную девчонку, изволь гладить ее по головке и клясться... да в чем угодно клясться, чтобы она не взбрыкнула! А за ним больше тысячи вампиров и оборотней. И за каждого он отвечает. И не может ставить в зависимость от капризов малолетней нахалки!
Хотя, что уж лгать себе?
Вовсе Юля не такая нахалка. И все, что нужно для дела, выполняет беспрекословно. Сто раз могла бы уже взбрыкнуть — и все в самый ненужный момент. А вместо этого старается помочь, тянет наваленные на нее дела — и даже сильно не возмущается.
Когти и зубы выпускаются, когда дело доходит до личных отношений. Вот тут ему не делается ни малейшей уступки! Ни шагу ближе! За руку лишний раз — и то не возьми! Делиться силой приезжает закутанная с ног до головы — в тридцатиградусную жару — в плотных джинсах и рубашке. Знает, что эта одежда не станет ему преградой, отлично знает. Но и уступать не хочет. Ни на сантиметр. Сказала, что между ними ничего не будет — и ни на шаг не отступает от своего слова!
Не могли ее вырастить менее принципиальной!
Что она устроит после его срыва — страшно подумать.
А с другой стороны — не настолько он и виноват. Злить Членов Совета — это не просто самоубийство. Это — медленное, мучительное и донельзя болезненное самоубийство. И это — в лучшем случае. В худшем — из тебя сделают то же, что из этого Шарля — вечное напоминание о том, что ТАК ПОСТУПАТЬ НЕЛЬЗЯ!!!
Нашла из-за кого связываться с Альфонсо да Силва!
Теперь еще надо придумать, как выйти сухим из воды. В идеале было бы вернуть Шарля назад с извинениями. И приложить что-нибудь ценное сверху. Но на это Юля не пойдет. Уж настолько-то он своего фамилиара знал. Она взбесится от одного предложения. И будет права. Как-никак ее брат до сих пор плохо себя чувствует. Хотя больше вреда ему принесли не удары Альфонсо да Силва, а магическая буря, устроенная в комнате любимой сестренкой.
Но теперь это — недоказуемо.
То есть Шарль получается ее законной компенсацией. Да и вообще...
Вспомнив, как Юля отозвалась об Альфонсо 'фашист недобитый... гранату бы' Мечислав только покачал головой. По доброй воле она Альфонсо и пуговицу с одежды не отдаст. Наоборот. Если ей выпадет шанс устроить члену Совета несчастный случай — она с радостным визгом побежит на дело.
Надо бы последить за ней. Не дай бог ей придет в голову ослепительная мысль — натравить на Альфонсо ИПФ. Позвонит тому же Рокину, намекнет, что, как и когда — и все. У нее — чистые руки, у ИПФ — радость в сердце.
Но что ей можно предложить, чтобы она отказалась от мести?
Себя?
Она и в лучшие времена от такого отказывалась. А сейчас...
Вампир даже поежился. Разозлившуюся Ю.Е. Леоверенскую он увидел. И сильно подозревал, что в следующий раз наблюдать будет из бомбоубежища. В крайнем случае — хотя бы под стол залезет. Своя шкура — она крайне близка к телу и дорога хозяину. Вот. Да и жить как-то хочется... привык за семьсот лет...
Черт!
Да не стал бы он тащить ее в постель сейчас! Времени у него хватает! Сама бы пришла! Пусть через сто лет, через двести, но пришла бы!
Но и его зацепило сначала магией Альфонсо да Силва, а потом и Юлиным гневом. И он просто потерял контроль над собой. Настолько, что даже вспоминать не хочется.
Если бы Юля не догадалась поступить именно так...
Сила вампира намного больше человеческой. Перевернуть КАМАЗ, груженный мешками с цементом Мечислав смог бы, не прилагая особых усилий. И если бы его агрессия не перешла в секс, кто знает, что могло бы случиться.
Одним словом — это был оптимальный выход из ситуации. А теперь надо принять все случившееся, как должное — и наслаждаться результатом.
Осталось объяснить это Юле.
Вампир вздохнул и еще раз оглядел комнату. Пора уходить отсюда. Как раз должны навести порядок в его комнате в 'Трех шестерках', в которой он и собирался принять Юлю. Надо только подарок не забыть... В маленьком кейсе, который стоял у стола, ждал своего момента шикарный золотой гарнитур с изумрудами.
Мечислав не понимал, что опять совершает ту же ошибку. И Юле просто не нужны драгоценности. Золото — это по большому счету — хлам. Не жизнь. Не здоровье. Не любовь и даже не доверие. Всего лишь побрякушки, которые кто-то решил считать ценными. И Юле они просто не важны.
Но действовал он из лучших побуждений. И искренне хотел, чтобы Юля оставалась его любовницей.
Телефон продолжал звонить. Вампир поглядел на него как на ядовитую змею, но трубку снял.
— Шеф? Это Дмитрий из Гореловки, — произнес торопливый голос.
Мечислав взглянул на экран телефона. Действительно, код совпадал. Но почему его человек (оборотень) звонит с местного телефона?
Ответ он получил мгновенно.
— Шеф, у нас еще одно убийство. Тут мужика располосовали, как Лаврика. Круг, красные символы... Я как раз в зверином обличье был, сейчас вот добежал до ближайшего телефона, перекинулся и звоню вам. Приедете — или все это сразу убрать?
Мечислав долго не колебался.
Встречу с Юлей придется отложить. Надо съездить и поглядеть на труп. А вот ее тащить с собой необязательно. Он и сам может посмотреть — то или не то.
— Мы выезжаем.
— Я буду ждать вас у поворота на базу отдыха 'Савраска' и провожу до места, господин, — выдохнул оборотень в трубку.
— Жди, — Мечислав бросил трубку и начал переодеваться. Для свидания хороша одна одежда, для осмотра места преступления — другая. Которую не жалко. Почему-то после таких происшествий, на одежде обнаруживаются невыводимые ни одним, даже самым разрекламированным порошком, пятна крови, грязи и каких-нибудь телесных жидкостей. Фи...
Но съездить поглядеть надо. Обязательно. Сравнить, сверить...
Мечислав и сам не признался бы себе, что просто хочет оттянуть момент встречи с Юлей и решительного объяснения. И хватается за любой повод. Да за глаза хватило бы Вадима. Или Валентина. Или Леонида. Послать их — пусть все сфотографируют и привезут отчет.
Но — нет.
А если бы вампиру сказали о его страхах, увидели бы только изумленный взгляд.
Я? Боюсь? Объяснений?
Да вы знаете, скольким женщинам я успешно вешал лапшу на уши?
В 'мерседесе' поместилось четыре человека. Два вампира — за рулем Геннадий, молчаливый и замкнутый вампир из тех, кто перешел к Мечиславу после гибели Андрэ и сам Мечислав на заднем сиденье.
И два оборотня. Алексей — молодой лисенок из недавно прошедших инициацию, и Михаил — из клана тигров.
Разговаривать Мечиславу не хотелось.
Больше всего — пусть вампир и не хотел себе в этом признаваться, его задело имя Даниэля, произнесенное Юлей. Его женщиной! ЕГО фамилиаром! Да черт возьми, она просто — ЕГО! И смеет в постели с ним думать о ком-то еще?
Хотя... не так уж она и мечтала оказаться в этой постели. Чего себе лгать — если бы он не взбесился до потери человеческого облика, Юля некогда не пришло бы в голову успокаивать его ТАКИМ образом. И — как это ни губительно для самомнения — Мечислав сильно подозревал, что будь у его фамилиара средство для быстрого и надежного оглушения вампиров — она бы применила его, не раздумывая. То, что случилось между ними, для него было приятно. До того, как Юля позвала другого мужчину. А для нее?
