— Я пришел обсудить с тобой предстоящий совет, Элбет, — строго и без всяких предисловий начал солдат, чем заслужил хмурый взгляд в ответ. Сперва колдун хотел прочитать послание, а затем лишь что-то предполагать о сборище правителей морийских земель.
Он нетерпеливо раскрыл клочок бумаги и пробежал взглядом текст послания.
— Проклятье! — колдун не сдержал чувств, но тут же спохватился: слова и мысли колдунов порой значили намного больше, чем обычных людей. — Немыслимо! Куда они все глядели?!
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Морис, оглядывая советника удивленным взором.
— Этот мальчишка сбежал из Деревни, и уж точно он направляется не в Алмааг. Он лишился последней чести, оставив в столь тяжелую минуту свой народ! Как наивно я полагал все эти дни, что он достойно исполнит долг и завещание Ортензия, своего любимого друга и государя! — сокрушался старик. — Но Ланс подобно своему отцу сперва думает о себе, а потом об обязательствах перед семьей и страной...
— А разве Ланс был в Деревне? — переспросил Морис, которому, как и всем, было известно лишь, что граф де Терро находился среди войск государя в восточных краях.
— Да, — погружаясь в собственные раздумья, ответил чародей. — Теперь нам следует его немедленно разыскать... Хотя что я задумал?! Разве можно отыскать колдуна, да еще усадить его против воли на престол?! — он отбросил прочь смятое в кулаке послание и обратил стеклянный взгляд на тайранца. — Остается лишь надеяться, что в скором времени Ланс одумается и вернется домой, а пока нам предстоит бороться за удержание позиций в государстве, всегда управляемом Алмаагом. Отныне надежда лишь на тебя, Морис.
— Значит, это не бред престарелого Мория о том, чтобы мне занять место регента у временно пустующего кресла государя?
— Нет, ты единственное спасение для нашей державы, командор. Никогда прежде главы морийских государств не избирали вождя, ибо всегда это решение оставлял за собой правящий государь. Так что теперь голосование, раннее лишь походившее на реальность выбора и значение мнений других сторон, может действительно сыграть на руку всем противникам твердой и непрекословной власти алмаагцев, истинных потомков Орфилона и его братьев. И я боюсь, что уже многие из них понимают это, желая прибрать власть в свои руки хотя бы на несколько месяцев.
— Но я ведь бедный крестьянин из Тайрага, я не дворянин. Я привык воевать, а не дергать за ниточки и опутывать двор интригами, чем занимаются все дворяне.
— Государь Ортензий тоже был воином. Тебе будет необходимо лишь не потерять все его присоединения к нашим границам, Морис. Ведь армия стервятников уже готова разорвать слабеющего монстра.
Правители всех морийских государств собрались в совещательном зале за столом на тринадцать персон после проведения видиями ритуалов омовения и очищения от грехов и неугодных помыслов, что придавало грядущему заседанию еще больше мистического смысла. Но места в тяжелых креслах заняли лишь девять из присутствовавших советников, только те, кто имел право говорить от лица граждан своей страны. Морий XXXI, облаченный в длинную вялу, вновь напутствовал собравшихся в зале морийцев пожеланиями разумных решений и поступков, а после зачитал письмо государя, оставленное на хранение защитнику интересов Клоду Шинье. Оглашенное завещание не вызвало удивления ни на одном лице, каждый правитель уже был ознакомлен с его содержанием, да к тому же многие из них к этому дню успели провести переговоры по поводу выбора на совете. То, что принца-наследника Ланса де Терро так до сих пор не было в Алмааге, подтверждало, что народу необходимо представить иного правителя государства, пусть даже на короткое время.
— Дорогие друзья, — громким голосом, несмотря на свой преклонный возраст, произносил уже заготовленные фразы Морий, глава видориев, — воля государя Ортензия для всех морийцев непоколебима, и мы обязаны её исполнить. Но доколе принц-наследник Ланс де Терро не возвратится к родительскому ложу, где займет подобающее ему место во главе морийского государства, нам следует избрать человека, которому государь Ланс без сомнений доверил бы ведение дел. Я уже переговорил с каждым из вас и на основе этих мирных бесед осмелюсь предложить на суд двух благородных мужей, приходящихся принцу-наследнику родными дядьями.
Морис и Рионде стояли чуть позади видория, и священнослужитель выдвинул каждого из них вперед в то время, как описывал по очереди их славные деяния. Речь Мория была долгой и неспешной, размеренной, как и подобало удрученному жизненным опытом старцу. Он не выказал ни малейшего предпочтения ни к одному из кандидатов, ибо служители Моря всегда оставались на серединной позиции в вопросах голосования, и Элбет с сожалением подумал, что голос от маломорийской провинции не достанется никому, хотя он мог бы решить все в пользу командора, ведь северные земли всегда поддерживали друг друга.
Мория несколько столетий состояла из тринадцати государств, но именно по воле последнего правителя, Ортензия I, были проведены масштабные территориальные реформы. Отныне на картах значились лишь необозримые просторы Минора по обе стороны Минорского плато, к которым к тому же были присоединены заброшенные земли Ведана. Статус отдельной провинции получил Лемах, состоявший в последние десятилетия из прежних рубежей, а также Навии и Тайрага, хотя все морийцы по-прежнему использовали старые названия этих краев. Ортензий также объединил вместе Рустанад и Аману, населенные в основном южанами, а вдобавок владения морийцев расширились на восток, ныне включая огромную по территории провинцию Межгорья с наместником в Мидгаре. Однако на совете от его имени выступал один из командоров в связи с тем, что дожидаться приезда на остров самого правителя, являвшимся также командором и ставленником генерала, было очень долго.
Таким образом лишь девять представителей от морийских государств могли избрать регента, и каждый из них уже принял окончательное решение, о чем говорили их спокойные уверенные взгляды, перекрещивавшиеся иногда с другими. Элбет оценивающе осматривал людей, собравшихся за столом. Он был единственным колдуном среди них. Он бы мог заставить каждого из них произнести желаемое для алмаагца имя, но чары изменили бы лишь мгновения жизни. Если бы далее она потекла против желания всех этих могущественных глав государств, то очень скоро обернулась бы тысячами смертей. Люди, как и колдуны, умели идти к желаемой цели: к тому же их всегда было намного больше, чем чародеев, и мечты смертных отличались яркостью и притягательностью от помыслов вечноживущих. Колдун уставился на графа д'Орхе, который чуть беспокойно постукивал пальцами по дереву — для советника так до сих пор не стало ясно, стремился ли релиец к власти или все-таки желал лишь обставить Алмааг, подсадив к трону своего человека, чужака среди распущенных алмаагских нравов и свободомыслия. Громкий призыв видория вывел его из задумчивости.
— Государь будет судить о вашем выборе, господа. Сделайте же верное решение, то, что принял бы сам Ланс де Терро, будь он с нами, то, что будет угодно Морю, — Морий замолчал. Настала очередь голосов собравшихся.
— Я выбираю Мориса Росси.
— Я выбираю Мориса Росси.
— Я выбираю Мориса Росси.
— Я выбираю Мориса Росси, — вслед за бароном Насса из Минора, командором-правителем Лемаха, а также представителем Межгорья произнес Элбет от лица жителей Алмаага.
— Я выбираю Рионде де Терро, — счет в противоположную сторону открыл граф д'Орхе, что было также предсказуемо как слова предыдущих советников, всегда поддерживавших Алмааг.
— Я выбираю Рионде де Терро, — правитель Атрата, столицы Легалии выглядел крайне строго и просто. Страна, расположенная у самых гор, издавна страдала от нашествия гарунов, и хотя наместник в Легалии назначался на бессрочное правление самим государем, ныне легалиец решил поддержать соседних дворян, а не тех, кто посылал в его страну одни лишь приказы и распоряжения, но совсем мало солдат и золота.
— Я выбираю Рионде де Терро, — произнесла принцесса де Кри, — никогда потомкам южан не стать выше морян. — При этом женщина бросила презрительный взгляд в сторону Мориса, но Элбет лишь поздравил себя с этой маленькой оплошностью дворянки — ведь оставшиеся голоса принадлежали Рустанаду и Истаре, землям южан.
— Я выбираю Рионде де Терро, — тихо вымолвил рус. Хрупкая надежда в душе у колдуна вмиг оборвалась.
— Я выбираю Рионде де Терро, — сразу же добавил комендант 44-го пункта, главного в Истаре. В этой южной стране в последние годы были узаконены вольные поселения, хотя вблизи гор так и остались каторжные лагеря для осужденных.
Решения были оглашены — алмаагцев не любили везде, и стоило им ослабить хватку на горле правителей прочих земель, те тут же позабыли о взаимной грызне и набросились на своего кормчего. Элбет горько вздохнул. Ланс почти не знал своего дядю по линии отца и без сомнений никогда не доверил бы ему управление Морией. Не доверял релийскому графу и сам колдун, но он всегда исполнял волю государя, пускай порой не удерживался от того, чтобы мудрым советом направить мысли подопечных в верное русло. Элбет не собирался идти поперек законов морян. Он прожил долгие годы вблизи государя Дарвина II, воспитал его сына Релия, помог взойти на престол его внуку Ортензию. Он слишком долго находился на одном месте, он полюбил морской воздух в Алмааге и прекрасные каменные здания за его высокими стенами, но тяжелее всего на него давило возможное расставание со своим цветников над государевой библиотекой. Теперь лишь растения удерживали графа ла Ронэт в великом граде, ведь люди приходили в мир на очень короткие годы, и, осознавая нескончаемые потери, колдуны отправлялись в странствия, где привязанности были краткими и разлуки привычными. Элбет знал, что уже готов избрать этот путь.
— Да здравствует регент морийских земель, граф Рионде де Терро, — торжественно произнес Морий, выслушав выбор каждого советника. Он взял из рук молодого прислужника золотой сосуд и вылил на голову названного избранника тонкую струйку воды. Отныне государство получило нового главу.
* * *
Граф Элбет ла Ронэт спустя три года окончательно покинул Алмааг. Он по-прежнему оставался советником регента Рионде, возглавлявшего Морию, но не к чему было довольствоваться должностью, ежели его слова обычно тонули в пустоте залов и редко принимались во внимание, ибо регент приблизил к своим ушам многих других льстецов и мудрецов, чьи речи были столь разумны по звучанию, но столь же бесполезны в действии. Однако колдун уехал из родных мест, лишь когда всякие надежды на возвращение истинного наследника государя Ортензия покинули как алмаагцев, так и весь морийский народ, которому между тем было безразлично как именовать государя, восшедшего на престол на далеком острове, лишь бы его гнев не достиг их собственных домов.
За период регенства Рионде заключил мирные соглашения с черноморскими и эрлинскими землями, признав тем самым власть тогдашнего Веллинга. В то же время это ознаменовало полный отказ морян от претензий на черноморский престол, право на который сохранялось с периода царствования Релия, отца государя Ортензия. Вновь суда обеих держав получили доступ в торговые порты, а взамен этого Рионде пришлось отозвать морийские войска с берегов Алдана и отречься от обещаний, данных аватарским старшинам о защите земель степняков. Торговля в устье великой реки вновь перетекла в руки черноморцев, и морийцы утратили позиции, на которых столь настойчиво, но безрезультатно продержались два десятка лет.
Уступки на южных просторах были сделаны и в Ал-Мира, где вести о кончине Разителя, морийского государя-захватчика, были встречены радостным ликованием и подняли на восстание массы народа, желавшего возвратить свою свободу и веру. Морийские войска быстро утихомирили разрозненные вспышки дикарских нравов, но взамен ужесточения режима в алмирских провинциях, введение которого предлагал граф Элбет, регент пошел на поводу у своего тестя графа д'Орхе: для установления былого мира на землях гарунов были снижены размеры годовых компенсаций, а вскоре из краев вывели еще два гарнизона под главенством командора. Морийцы пытались сократить расходы на содержание наемников, хотя в итоге дали противнику необходимое время и ресурсы на восстановление сил.
В 577 году Рионде объявил по всей стране о гибели принца-наследника Ланса, своего племянника, хотя на самом деле никто в государстве так и не получил от него никаких известий. Вся власть в стране законно перешла в руки графа де Терро, дяди наследника Ортензия I. Это вызвало протест единственного человека, все еще приближенного ко двору — колдуна Элбета. Но даже он был вынужден признать, что положение дел осталось прежним — сменилось лишь именование Рионде, он стал морийским государем. А на самом деле так и остался ставленником релийских графов, ибо именно они умело нашептывали на ухо Рионде I, как поскорее уничтожить достойные деяния прошлых потомков Орфилона. Их советы и стремления в конце концов возымели успех.
На море всего за один год расцвело пиратство невиданных доселе размеров. Гарунские суда не брезгали нападениями на любые торговые шхуны, после чего отходили в южные просторы вдоль западных берегов, где основали укрепленные посты и колонии. Отнекиваясь в посланиях к морийскому государю от грабительских дел своих соотечественников, наместники в провинциях Ал-Мира — Э-Мире, Со-Мире и Юш-Мире — перестали выплачивать золото в алмаагскую казну, а вскоре началось новое восстание на гарунских землях, возглавляемое лидером, провозглашенным новым Ал-Гаруном, которого поддержали как бывшие рабовладельцы, так и рабы, вставшие на защиту краев. Морийские войска терпели поражения, отступали к берегам и без подкрепления с северного материка были почти полностью разгромлены. Лишь третья часть воинов вернулась в родные земли.
Вспыхнули недовольства и в Межгорье, где, несмотря на начатую Ортензием колонизацию, речные порты в большей мере все еще населяли гаруны и степняки. Но помимо столкновений горожан с войсками командора, новая морийская провинция занесла на западные склоны Пелесских гор неведомую прежде болезнь. Сперва кожная лихорадка, вызванная скоплениями мириад мелких мошек в воздухе вблизи реки, на которой стояли основные людские поселения, поразила морийцев, непривычных к подобным явлениям. А вскоре этот недуг на судах был перевезен в главные порты Мории. За несколько месяцев опустели Алмааг, Аллиин, Бастар, Лина. Государь приказал перекрыть сообщение с Межгорьем, потребовали права на введение защитных мер и прочие морийские государства. В 580 году в Алмааге вновь собрались все главы стран, издавна именовавших себя Морией. По инициативе графа д'Орхе советники рассмотрели вопрос о предоставлении каждому правителю на местах возможности самостоятельного определения финансовых, оборонных и торговых дел. Государь не стал накладывать запрет на это предложение, и таким образом оно было поддержано большинством голосов, что означало распад единого морийского государства на независимые отныне части, в которых прежние правители, обладавшие лишь титулами и званиями, получили настоящую власть.
