— Фотография похожа, да, очень похожа! Вот эта, средняя. Я правильно на нее показал? Ага, это он и есть, мерзавец небритый, я точно вспомнил!
В самом конечном итоге, с подачи дознавателей из МУРа, дело по нападению на сотрудника КГБ успешно раскрыли, доложили по команде Щелокову, и, наконец, закрыли, однако же и Бамбула, как ни странно, тоже остался доволен приговором: суд, по каким-то своим соображениям, абсолютно не связанным с ходатайствами о снисхождении со стороны следственных органов (каковых ходатайств, кстати говоря, и не было вовсе), дал ему по максимуму: пятнашку... НО вместо исключительной меры наказания. Пятнадцать — это много для подневольной жизни, тем более что пять из них "на крытой" мотать, да и обе статьи — что сто вторая, что сто сорок шестая — прямо скажем, не шибко авторитетные в суровом сидельческом мире, однако же и угрюмая пятнаха, всё-таки, намного краше свинцовой примочки в голову!
Но до того избавительного для многих дня еще требовалось дожить...
Микула и сам не заметил, как стал взрослым. Вот, казалось бы, еще вчера в башке наперегонки резвились детство и гормоны, а сегодня... В чем твои заботы, Микула, почему у тебя лоб в морщинки собирается то и дело? О карьере ли думаешь, о девицах красных, или о семье, нынешней "родительской" и будущей собственной, или о перспективах провала всей подпольной организации ПрВр, в которой ты имеешь честь состоять вот уже второй год, скоро третий?..
Если, конечно, компетентные "органы" раньше за жопу не возьмут... или того... о непосредственно грядущем волнуешься, о том, которое нынче днем может случиться-получиться, что еще хуже...
— Черт его знает, о каких именно заботах речь!.. Вроде бы и то, и это... и пятое, и тридесятое... каждое попеременно гложет... от главного отвлекает.
Говорят, усталость от жизни проходит вместе с юностью! Забавный парадокс, но к Микуле не имеет ни малейшего отношения: жить Микула ничуть не устал, нет, он едва-едва начал! А двадцатник уже разменял, пусть мелкие "копейки", но успел отщипнуть от третьего десятка. Двадцать прожитых лет — круглая дата, а все-таки еще не юбилей. Только, вот, все же: почему так грустно у него на сердце?.. И не то, чтобы тяжело, или беспросветно... Именно грустно, а временами печально. А сегодня — так и вообще... Печаль — гораздо больше и тяжелее, чем страх.
Блин, очень трудно сформулировать словами весь этот комок из мыслей, эмоций, невнятных желаний!..
И во все это подмешивается информация, которая, на первый погляд, не имеет непосредственного отношения к собственной жизни Микулы, к личной его судьбе. Кто он такой в масштабах Млечного пути?.. Или, хотя бы, Солнечной системы... Да его, Микулу Тимофеева, даже на скудных просторах Евразии замучаешься различать с космической орбиты...
А может и имеет отношение... Все так тесно связано-переплетено в этом мире...
Год с лишним тому назад, с партийного олимпа СССР окончательно "ушли" некогда перспективного, почти всесильного члена Политбюро Полянского, Дмитрия Степановича. А ведь на него соратники Микулы по ПрВр делали серьезную ставку, именно как на деятеля, способного составить конкуренцию и альтернативу замшелым старцам из Политбюро! Будущий Генсек, так сказать, или даже еще выше бери: в обновленном СССР первое лицо — Председатель Совета Министров!
Но ближние люди Брежнева и Подгорного сначала Шелепина от власти отодвинули, Шурика Железного, на которого также имели виды наши ПрВровцы, особенно Грачья и Ставриди, а за ним, почти через год, чуть меньше, до Полянского дошла очередь. Шелепина в апреле семьдесят пятого из Политбюро шуганули, то есть, еще в позапрошлом году, а Полянского в феврале семьдесят шестого. Судьба лупила по заговорщикам из ПрВр вслепую, пока еще без разоблачений, но весьма больно! Ибо и там, и там ПрВр сумела внедрить своих людей в довольно близкое окружение этих деятелей, с целью повлиять, исподволь изменить прежде всего экономическую атмосферу в стране, дабы оздоровить ее, пусть пока даже в рамках существующей социальной системы. И что в результате?.. Микула помнил, с какой страстью обсуждалась на одном из заседаний неудачная попытка внести через Шелепина в повестку дня одного из четверговых заседаний Политбюро записку о техническом перевооружении советской экономики, о порочности идеи примата производства средств производства, с тем чтобы развернуть промышленность лицом к народу, сделать упор на усиленное и ускоренное производство товаров народного потребления. Для косных кремлевских мозгов подобные воззрения были похожи на ревизию учения Маркса, Энгельса и Ленина, о чем суровые начетчики и талмудисты, Суслов с Кириленко, а также поддержавший их тупой злопыхатель Подгорный не преминули товарищу Шелепину указать!..
Железный Шурик, небось, долго потом размышлял-вычислял — кто именно его подставил в этой многоходовке?..
Позднее, в отдельной доверительной беседе, в домашних условиях, Василий Григорьевич дал сыну дополнительные разъяснения о причинах того прокола с Шелепинским докладом, но и они, эти отцовские аргументы, Микулу до конца так и не убедили, несмотря на то что авторитет отца для него был по-прежнему громаден. Да, очень велик, но уже не всеобъемлющ.
Микула, при всей своей феноменальной памяти, корифеем науки экономики себя не ощущал, ибо одно дело помнить термины и формулы, а другое понимать все глубинные взаимосвязи между ними, с тем чтобы уметь любую теоретическую схему облекать примерами в плоть и кровь окружающего бытия.
Но на своем, весьма примитивном уровне понимания, он тем не менее многое видел, и наблюдал, и помечал. И оценивал самостоятельно, с оглядкой на "взрослые" авторитеты, включая отцовский, и чаще соглашался, а все-таки не безоговорочно.
Вот, скажем, пресловутая ПрВр, подпольная организация "Программа Время", в которой Микула имеет честь состоять. Он не против нее, он только за! Лидеры движения поручают ему те или иные задания, как правило разовые и мелкие, ибо до серьезных ему расти и расти, духовно и социально. Он и не против, надо — значит надо! И все-таки!..
На словах ежели — то все участники ПрВр, от коммунистов бухаринского толка, по типу Тишко, или умеренного социалиста Кашина, до ярых антикоммунистов, вроде отца и дяди Паши, "стоят за свободную личность", как в той кинокомедии про деревню Малиновку, то есть, все они поголовно презирают и ненавидят окостеневшую надгосударственную систему партийной номенклатуры, которая душит и гасит даже те скромные ростки вольнодумства и прогресса, которые все еще прорастают каким-то чудом в академиях, творческих союзах, министерствах и отделах ЦК КПСС! Все они за вольный воздух свободы! В том светлом советском обществе, которое должно быть взамен Хрущевско-Сталинско-Брежневского каганата, нет места волюнтаризму, культу личности, казенщине, армейщине, лакейству, кумовщине, кампанейству, искусственному разбиению общества на касты, в конце концов, которые именуются классами и прослойками...
А они, члены ПрВр, не чета всем тем, против кого они борются, о, нет! Не-е-т, ни в коем случае! Они другие, они лучше!
Но мама Микулы, простая преподавательница в обычном московском вузе, не собирается, по крайней мере в ближайшие годы, которые отделяют советского человека от захватывающего будущего по рецепту ПрВр, нет, она ни в коем разе не собирается отказываться от посещений двухсотой секции ГУМа, от билетов на престижные выставки и спектакли в театрах, галереях и салонах Москвы, которые бесперебойно поступают ей от папы по линии министерства и главка! И за съестным, как правило, не ходит в обычные гастрономы, а посещает, опять же, закрытые для рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, места обитания овощных и мясных продуктов, недорогих и относительно качественных. Хотя, и там случаются очереди, куда же без них в советской стране! А сам он, Микула? Все эти его непыльные "гастроли" по военным училищам и привилегированным спортивно-воинским подразделениям? Они что — с неба упали? Нет, это всё результаты воздействия на окружающую обывательскую среду пресловутых "мохнатых лап" и "блата".
Но данные проявления социального неравенства, причем, наглядные, увиденные и пережитые непосредственно, с самого близкого расстояния, Микулу как раз не очень трогают, ибо ему с ним, с неравенством, повезло, в отличие от так называемого простого народа, поскольку оно постоянно кренится в его пользу. Микула как раз твердо стоит за социальную несправедливость, особенно если она лично ему не досаждает... Но и абстрактно он также против уравниловки: за свободу и равные права для всех (э-э-э... почти для всех, недееспособные и маньяки — особь статья!) — безусловно да, а за торжество пролетарской ленинской мысли над природой человека — столь же безусловно нет!
Абстрактно против, конкретно за. Хм... может, все-таки, он, извините за выражение, социалист глубоко там, под сердцем!? Нет, нет и нет, не надо самобичеваний, здесь иное...
Да, то, что он пользуется всеми этими блатами-шматами для собственной выгоды — не есть хорошо, и внутренних моральных оправданий сему безобразию, пожалуй, что и нет, и быть не может; но он, Микула Тимофеев, хотя бы понимает это, покаянно осознает, а другие, соратники по "Программе Время", вряд ли. Трактористов-механизаторов среди них нет ни одного, все или почти все они — люди с положением, то есть, добившиеся определенного социального статуса, а значит и привилегий, которые суть неотъемлемые составляющие данного успеха в стране победившего социализма.
У Курбатова и Тишко с Балояном, таких привилегий по самые уши, у отца тоже навалом, у провинциального ПрВровца Сергея Петренко их гораздо меньше, они предельно скромны, однако, ведь, тоже имеются, поскольку товарищ Петренко преподаватель в Павлопетровском вузе, замдекана, кандидат наук и член КПСС...
Добились — и уже воспринимают достигнутое, как закономерную отдачу от их собственных усилий. То есть, да, привилегии, но они заработаны потом и кровью, бессонными ночами, подорванным здоровьем... Это честные привилегии!
Угу... и честно распространяются на дальних родных и посторонних близких, если умело держаться за достигнутое.
Универмаг "Мэйси" на 34-й улице в Нью-Йорке, магазин, о котором даже в советской прессе упоминают иногда, по ассортименту продаваемых товаров — он один несопоставимо богаче-круче, нежели в совокупности ГУМ, ЦУМ и Елисеевский, даже со всеми этими закрытым секциями, но "Мэйси" — совсем иной коленкор: туда любой может зайти и все, что угодно купить, согласно кошельку, хоть слесарь, хоть домохозяйка... Это неинтересно. В этом нет престижа и социальной радости избранника Судьбы. Другое дело, когда мент в фуражке (или в штатском) идет тебе наперерез, дабы не пустить куда-то там, отпихнуть обратно в серую толпу, а ты ему под нос удостоверение! И вот он уже почти навытяжку, почтительно и с ненавистью улыбается тебе, а ты проходишь, спокойно и независимо, усаживаешься в четвертом ряду и ждешь, когда на сцену выйдут люди, известные во всей стране и начнут представлять на сцене "Доброго человека из Сезуана". Шестидесятники! Да, ты будешь аплодировать их бесшабашной социальной смелости, всецело на их стороне!.. А если очень уж связи хороши и высоки, то и за кулисы проникнешь, хлопнешь в потное плечо усталого Золотухина, или Миронова... хотя... Миронов в "театре Сатиры", кажется...
Нет, ну, вполне возможно, что Микула не прав по поводу новых соратников своих, и они, в случае победы своих идей, готовы будут отказаться от привилегий, от статуса исключительности, но оно вряд ли... Отец с матерью, скорее всего — да, смогут, Микуле очень хочется в это верить, а вот, дядя Паша, или тот же Изотов, или Андрей Чугаев, мамин начальник — черт их знает! Не очень-то и похоже. А сам он?..
И сам он — тоже вряд ли, вот так, за просто идею, откажется носить "суперрайфл" и наденет вечно мнущиеся москвошвеевские брюки с наутюженными стрелками, чтобы всё как у всех...
Да что там шмотки с пластинками!.. Вспомнить хотя бы срочную службу. Как только он угнездился в правах черпака, там, в спортроте, так тут же немедленно принялся мечтать о дедовской участи! А потом и охотно принял эту социальную привилегию, можно сказать, из рук нового министра обороны Устинова, вместе с очередным весенним дембельско-призывным приказом... Нет, приказ был еще при Гречко, но молодежь, "сынки", поступившие в подразделение после присяги, были уже при Устинове. Да, стал дедом, и хоть молодежь не шугал, не строжил понапрасну, однако же и от статуса дедовского не отказался...
Вот так и с их ПрВр может вполне даже получиться: взяли в руки власть и ответственность перед страной, осыпая друг друга поздравлениями, улыбками и цветами, а назавтра породили из себя нового Сталина, того же Микулу Васильевича Тимофеева! Который сначала приблизил повыше к себе заслуженно отличившихся, потом низверг тех, кто запятнал себя несправедливостями... Потом назначил главой своей секретарской канцелярии Валентину Чиркову... И мужа ее возвел в генерал-майоры, чтобы поменьше крякал и любопытствовал... А там уже и брови нарастил-загустил, чтобы вообще всё как у Леонида Ильича... Изотова бы простил, повысил и сослал куда-нибудь в Киргизию.
— Микула, дрейфишь?.. Что-то ты бледный уж очень... Может, передумаете?
— Все в порядке, Павел Павлович, все абсолютно нормально, просто жрать охота.
— Пищу тебе сейчас лучше бы не употреблять, сам понимаешь.
— Понимаю...
Чем бы еще отвлечься? Да, еще отец рассказывал о губительной для страны отраве: дорогой нефти. Казалось бы, напротив: нефть со времен ближневосточного кризиса, так называемого нефтяного эмбарго, взлетела до небес: в октябре семьдесят третьего стоила три доллара за баррель, а через год — двенадцать! А потом еще выше, и конца края этому повышению нет! Но он есть, он обязательно грядет: все развитые страны мира, главные потребители углеводородов, зашевелились как наскипидаренные, стали искать противоядие против высоких цен! В Штатах в первую голову начала перестраиваться автомобильная промышленность, там стремительно вошли в моду четырехцилиндровые авто, более экономно истребляющие бензин, Япония резко ускорилась в направлении "мирного атома", европейские страны, во главе с Британией, Германией, Францией также взяли в кнуты бизнес и науку, с тем, чтобы они научились сами и приучили других экономить, искать альтернативные источники энергии... А у нас? А у нас охреневшие от нежданных прибылей руководители страны развернулись с точностью до наоборот! То есть, вместо того чтобы рачительно использовать имеющиеся нефтяные месторождения, наши взялись осваивать Западную Сибирь, которая в этом смысле ранее была нерентабельна. Это значит, что с одной стороны стали печку деньгами топить, разорять, пенки снимать с уникального Самотлора, который беречь бы и беречь на благо потомкам... А с другой стороны — вырученную за продажу нефти валюту проедать, а пуще того, так вообще бездарно профукивать свалившееся, словно с небес, долларовое, марочное и фунтовое богатство! Какой тебе еще научно-технический прогресс!? Ставь буровые установки там, здесь и там! И бури без передышки!
