Так вот о любви. Машка спросил его, почему, даже если сильно увлечен кем-то, если, можно сказать, почти любишь, и этот кто-то вроде бы отвечает тебе взаимностью, почему так трудно найти правильные слова, чтобы объяснить ему, что ты чувствуешь на самом деле. Разумеется, в ходе всей этой тирады, он то и дело бросал вороватые взгляды в сторону притихшего Алиэля, который сегодня, как не странно, держался подчеркнуто независимо. А ведь мы все знали от Рутберга, что вчера утром он обнаружил темного и светлого эльфов в одной постели. Но сегодня между ними явно было что-то не так. Наверное, не только для меня прошедшая ночь была полна неприятных открытий. Или я ошибаюсь?
— Виной всему страх, — обронил Андрей, задумчиво глядя куда-то в пространство, потом откинулся на спинку кресла в котором сидел, сложил ладони домиком и прижал к губам. Снова помолчал, потом продолжил. Как не странно, никто не поспел его прервать или задать уточняющий вопрос. Все, затаив дыхание, ждали что Машке ответит психолог. Похоже, проблема была наболевшей не только для маленького (о росте речь) темного.
— Этот же страх заставляет нас ревновать, он же вынуждает рядом с любимым человеком прилагать массу усилий, чтобы казаться лучше, чем есть на самом деле.
— Если ты упомянул ревность, — тихо уточнил Фа, — значит это страх потери?
— Да. Боязнь потерять, определенно, в некоторой небольшой доле, является составляющей этого страха.
— А что еще в нем есть? — заинтересованно спросила Лия.
— В первую очередь, страх быть отвергнутым. Вот чего влюбленные боятся больше всего. Не поручусь, что мое личное мнение на этот счет совпадает с общественным, так что ваше право — верить мне на слово или нет, но я думаю именно в этом страхе причина всех тех недомолвок, которые могут появится в любой паре. Не важно, молод ты или стар, эльф или человек, мужчина или женщина. Убежден, что этот страх един для всех.
— И как же тогда быть? — голос Машки дрожал от волнения, — Как с ним бороться?
— А с ним не нужно бороться. Его нужно принимать. Это единственный, на мой взгляд, выход.
— Как? — а это уже не вытерпел Алый.
— Не знаю, — помедлив, обронил Андрей и грустно улыбнулся. Посмотрел на меня. Странно, чего это он? Мы ведь, вроде бы, уже все прояснили.
— Как это не знаешь?! — возмутился Машка, — Ты ведь лекарь душ!
Андрей на это заявления скривился. Укоризненно посмотрел на Машмула, и сказал:
— Лекарь. Но в любовных делах ни одно лекарское искусство не поможет. Поэтому как принять свой страх, как научиться с ним жить, и как преодолеть стеснение и робость, вызванные им, каждый для себя должен решить сам.
— Но, раз ты так легко об этом рассуждаешь, то для себя ты уже выработал определенную стратегию поведения, я правильно понимаю? — это вмешалась Иля.
Андрей убрал руки от лица и улыбнулся.
— Для себя — да. Для меня она, безусловно, подходит, но подойдет ли кому-то еще, не факт.
— Так расскажи нам, — потребовал Алый, — Может быть, все же пригодиться, — скосил глаза на Машмула и тихо добавил, — хоть как-нибудь.
— Моя единственная стратегия — это искренность, местами переходящая в излишнюю по мнению многих прямолинейность.
Колокольчики начали переглядываться, пытаясь осмыслить то, что сказал психолог, и тут уже вмешался я.
— То есть ты предпочитаешь всегда говорить все прямо и в лоб, подкупая потенциального любовника своей честностью. Правильно я понимаю?
— Так и есть.
— Но мы ведь говорил не о однодневном любовнике, — вмешался в наш обмен мнениями Машка, — мы говори о возлюбленном.
— А на ком тренироваться, как не на любовниках, пока на горизонте нет потенциального возлюбленного? — насмешливо уточнил у него Андрей.
Машка стушевался. И тут свою версию вопроса выдал Кар, который обычно предпочитал в любых дебатах держаться отстраненно и прямого участия не принимать.
— А как быть, если уже поздно тренироваться?
— Имеешь в виду когда возлюбленный не просто на горизонте маячит, но уже в курсе, что ты в него влюблен? — уточнил психолог.
Кар кивнул. Лия зарделась. Машка с Алым одинаково навострили уши. Андрей долго, пристально на них смотрел, потом сказал таким тоном, словно обращался в первую очередь к ним, а не к Карунду, который и задал вопрос.
— Все зависит от отношения к тому, что в народе принято называть изменой. Вот смотрите, если мы говорим о двух темных, думаю, для них не было ничего криминального в том, чтобы кто-то из них, несмотря на обоюдную привязанность, сходил налево. Это ведь всего лишь развлечения, дополнительный опыт, не более того. Любовь от этого своей трепетности и красоты не потеряет.
— Да, но... — тихо обронил Машка, — а если не двое темных? Если два светлых, например?
Я улыбнулся про себя. Насколько издалека он заходит. Зачем? Неужели сразу нельзя было сказать, что у них с Алым какие-то проблемы. Пришли бы к Андрею на индивидуальный сеанс. Уверен, он бы им в помощи не отказал. И даже смог бы помочь, как когда-то помог командорам.
— У светлых вообще бы вопрос не стоял. Если возлюбленный прочно вошел в жизнь кого-то из них, уверен, ни один, ни второй не стали бы засматриваться налево. Разумеется, пока кто-нибудь из них не разлюбил бы.
Андрей явно, как и я, прекрасно понимал, куда они оба клонят, но не спешил им помогать. Ждал прямого вопроса. И, как не странно, не дождался.
— Понятно, — тихо сказал Машмул и отвернулся с таким независимым видом, что стало ясно, больше он спрашивать ни о чем не собирался.
Постепенно разговор перетек на более отвлеченные темы. Я почти не принимал в нем участия. Пил ароматный отвар, принесенный к нам в комнату одной из служанок по распоряжению Фаниника. И размышлял о том, что произошло между мной и Андреем ночью. Он, действительно, был откровенен, как никогда. Но и я не врал, когда говорил, что физическое влечение к нему не испытываю. Откровенность за откровенность, все честно. Но на душе как-то тоскливо. Да еще и девушка эта, что горячий отер на всех принесла. Точно не та, с которой он был вчера, но как она в его сторону глазками стрельнула. Не понимаю. Почему Андрей? Ведь, если судить беспристрастно, он даже на фоне местных рыцарей терялся. Настолько непримечательной по нашим меркам была его внешность. Он не казался нам страшненьким, но и симпатичным его трубно было назвать. Обычный — вот самое подходящее определение. Но взгляд служанки, которым она его наградила, мне совсем не понравился. А вот ему явно было лестно такое внимание к своей персоне. Как он там говорил? Что запросто может в ближайшее время обзавестись нехилыми таким комплексами рядом с наши эльфийскими красавицами и красавцами. Да уж! Обзаведется он, как же!
Потом мы с колокольчиками досматривали третью часть 'Властелина Колец', Андрей в это время читал что-то на своем ноутбук. Когда я спросил его, чем он занят. Психолог неожиданно виновато улыбнулся и сказал, что перед каникулами созвонился со своими собственными одногруппниками и те скинули ему по электронной почте несколько лекционных конспектов на этот семестр. Надо же, а я и забыл, что он сам у нас еще учится. Странно другое. Мы с Карлом оба обещали ему, что волноваться об учебе не придется, но он все равно решил быть в куре событий. Не пожелал получить диплом просто так, без знаний в голове. Что могу сказать, это достойно уважения.
Ближе к вечеру все дружно гоняли во дворе замка мяч, причем к нам присоединилось несколько рыцарей, в итоге удалось собрать две полноценные команды и игра стала по-настоящему жаркой. Андрей недолго играл вместе со всеми. Как я уже ни раз отмечал, у нашего психолога не было той физической подготовки, которая была у большинства обитателей нашего мира. Поэтому быстро отпочковавшись от футбольных страстей, Андрей ушел куда-то по направлению к замковой кухне. Мне стоило не мало усилий не последовать за ним. Не трудно было догадаться, с кем он отправился миловаться.
С ужина, ни сколько не стесняясь такого своего поведения, психолог сбежал раньше всех. Меня это раздосадовало, но я сдержался и не помчался вслед за ним, хоть и были такие мысли. Зашел к нему после ужина и обнаружил, что в комнате его нет. Не придумав ничего лучше, запустил поисковое заклинание, забыв, что он полностью экранирован от прямого магического воздействия и найти его можно только через сторонних лиц. Тогда сделал привязку заклинания к той девчонке, которую видел у него прошлой ночью. Она обнаружилась на кухне, но Андрея с ней не было.
Вместо ярости пришло беспокойство. Куда он мог деться? Волноваться было еще рано. В том смысле, что вряд ли он мог выйти за пределы замка. И все равно мне было не по себе. Подключить к поискам кого-либо еще я не мог. Считал ниже своего достоинства так откровенно расписываться в своем неоднозначном отношении к этому парню. Ведь любой бы решил, что я просто ревную. Но я сам никогда бы не назвал свои чувства ревностью. Тут было другое. По крайней мере, мне так казалось.
Из-за всех этих мыслей заснуть не смог, хоть и попытался, решив, что караулить психолога под дверью его комнаты — просто унизительно. Проворочавшись без сна несколько томительных часов, выбрался из постели и вышел в коридор. Опомнился лишь в тот момент, когда без стука толкнул дверь его комнаты и замер на пороге. Андрей был там. Сидел на кровати и смотрел в окно. Он повернулся ко мне, а потом улыбнулся. Почти радостно, как не странно. И это тот, кто сделал все, чтобы у меня в ближайшее время и мысли не возникло напрашиваться к нему в постель просто погреться, без всех тех штук, которые он был готов со мной проделать, если бы вчера я нашел в себе желание поцеловать его. А, может быть, не готов. Ведь спрашивая меня о желаниях он, явно уже тогда знал, что я ему отвечу.
— Не спится? — спросил он тихо и зачем-то протянул в мою сторону руку. Но быстро спохватился и почти тут же опустил её обратно на кровать. Почему-то именно этот жест навел меня на мысли, что наш психолог в тоске. Интересно, он тоскует по кому-то конкретному, или просто по собственному миру и родным, оставшимся там? Мне стало любопытно, и я приблизился. Он все еще смотрел на меня.
— Приглашаешь? — вырвалось, помимо моей воли.
— Куда? — в первый момент спросил Андрей, не поняв моего странного порыва. Мне самому он был непонятен. Но я замер рядом с кроватью и ждал, не знаю чего.
— Приглашаю, — вдруг сказал он и куда решительнее протянул мне навстречу руку, — Иди сюда.
Внутри что-то сладко екнуло в тот момент и дыхание перехватило. Рука поднималась ему навстречу безумно медленно. Андрей все еще улыбался.
— Давай же, Ир, — прошептал он и наши пальцы встретились. Он тут же обхватил мое запястья теплой ладонью и потянул на себя. Не дергая, не заставляя. Приглашая, как он сам сказал. И я не заметил, как оказался в постели рядом с ним. Он вздохнул и сполз чуть ниже, чтобы повернуться на бок и положить голову на соседнюю подушку так, чтобы наши лица был почти на одном уровне.
— Хочешь поговорить об этом? — после длительной паузы, вдруг спросил он.
— О чем? — мне на самом деле было непонятно, к чему он это спрашивает.
— О том, что тебя беспокоит.
— Я лучше поговорю о том, что беспокоит тебя, — парировал, а сам внутренне весь подобрался. Вот интересно, он раньше весьма неохотно со мной откровенничал, но тогда между нами все время было какое-то напряжение, болезненная недосказанность, теперь же, когда мы все прояснили и он доказал, что я для него только друг, захочет ли он быть по-настоящему откровенным? Расскажет ли мне о том, что его так волнует?
— Я мог бы спросить, с чего ты взял, что меня что-то волнует, но не стану, — Андрей вздохнул, — Меня на самом деле интересует один вопрос.
— Только один?
— Все будет зависит от того, как ты на него ответишь. Возможно, чуть позже поятся еще.
— Что за вопрос?
— Интимный.
— Кто бы сомневался!
— Но не личный.
— А такое может быть?
— Может. Вот слушай. Как у вас тут принято сексом заниматься? Ты ведь по своим мерцаниям должен знать, как обстоят дела у других народов.
— Должен, — не стал лукавить, но своим вопросом он разжег мое любопытство, поэтому я и не стал сразу отвечать. Мне захотелось выяснить, с чего он вообще взялся спрашивать о таком.
— И? — нетерпеливо протянул психолог.
— Сначала ты, — заявил ему, улыбаясь.
— Что я? — Андрей попытался разыграть из себя простачка, но со мной у него этот номер не прошел. Я ведь прекрасно знал, что он не прост, далеко не прост.
— Объясни мне, с чего это тебе в голову втемяшилось спрашивать о чем-то подобном, а я, так и быть, подумаю о том, как тебе ответить.
— Ир, а без взимания эквивалентной платы что, уже нельзя? — обижено потянул Андрей. — Мы ведь друзья, как-никак!
— И что с того? Думаешь, сможешь меня этим фактом шантажировать и веревки из меня вить?
— Просто опасаюсь, что, если отвечу честно, ты снова меня придушить попытаешься. Но не хочу врать, потому что друзьям, какими бы взрывоопасными они не были, не врут.
— Дай мне руку.
— Что? — он растерялся. Пришлось повторить.
— Я сказал, дай мне руку.
Андрей помедлил, но потом все же положил между нами свою ладонь, я ухватился за нее и несильно сжал.
— Держи меня, тогда не придушу. Сразу, по крайней мере...
— Ага. Тебя удержишь! — пробурчал психолог, но руку стиснул почти до боли. Правда с моей стороны оказалось достаточно на секунду прикрыть глаза и хватка тут же ослабла.
— Я сегодня опять был со служанкой, — тихо начал он. Почувствовал, как напряглась моя рука и тут же погладил большим пальцем по запястью, словно извиняясь. Пришлось закрыть глаза. Мне не хотелось, чтобы он видел, какие неоднозначные чувства вызывает во мне. Мы ведь просто друзья, так? Значит, ничего такого я чувствовать не должен.
— Догадываюсь, — сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
— Только не с той, что была вчера. С другой.
Пришлось стиснуть зубы и с силой зажмурится. Ничего не смог с собой поделать. Внутри все клокотало. И он смеет так спокойно мне об этом говорить?! Мне! А потом, даже видя мое состоянии, он продолжил. Смелый? Нет. Безбашенный.
— После ужина Мелия вышла ко мне вместе с другой девушкой. Сказала, что та её лучшая подруга, поэтому она хочет, чтобы Кира тоже узнала, что такое подлинное удовольствие. Ты представляешь? Она так и сказала: 'подлинное удовольствие'.
Разумеется, я растерялся.
— Что же ты с ней такого делал, что...
— Откуда я знаю! — перебил психолог, отпустил мою руку, перевернулся на спину и невидяще уставился в потолок. — Потому и спрашиваю? — через некоторое время выдал он.
У меня вырвался непроизвольный вздох.
— У меня нет женского мерцания обитательницы Речного края, но если хочешь, могу специально для тебя провести мониторинг базовых состояний личности.
— Прости, — Андрей повернул ко мне голову и уставился в полном недоумении, — что провести?
Непроизвольно фыркнул и улыбнулся.
— Не знаю, как там у тебя переводчик это перевел, но для того, чтобы сформировать полноценное мерцание, мы специально проводим некоторое время в обществ представителя того народа, чье мерцание собираемся создать. Это схоже с синхронизацией, только более поверхностная процедура. Понимаешь?
