— Лучше плохо думать, чем хорошо гореть, — неожиданно вырвалось у Стёпки, и ему даже самому пришлось по душе, как он это ловко сказал.
— Я обещаю тебе свою защиту и покровительство! — Стодар прижал руку к сердцу. — Волос с твоей головы не упадёт. Клянусь всеми своими предками до седьмого колена!
— Да не нужна мне ваша защита! Я сам могу себя защитить, понятно! Не отдам стража! Дураков нет!
Стодар вскочил, набычился. Видно было, что ему до смерти хочется взять вот так вот за шиворот строптивого отрока, да и вытрясти из него всю его вздорную душу. Но он понимал, что с демоном такой номер не пройдёт, вот и скрипел зубами в бессильной злобе и за меч хватался.
— Не упорствуй, демон! Покорись! Тебе всё одно некуда бежать!
— А я и не собираюсь никуда бежать! — Стёпка хотел тоже вскочить, но передумал и остался сидеть на бревне: так обиднее получалось, как будто не боится он никого и ничего и все эти сердитые Стодары ему по фигу. — Погреюсь немного да и пойду, куда шёл. И никто меня не остановит.
Схватки с весичем он не боялся, уверен был, что одолеет Стодара одной левой. Но Смакла... Гоблин крепко спал и все беды и тревоги подлунного мира нисколько его сейчас не волновали.
— Покорись, демон, по своей воле!
— Не желаю я вам покоряться! И никогда не покорюсь! Нет на то моего согласия. Мы, демоны, свободу шибко любим. Нам простор нужен, свежий воздух и молока побольше! — зачем Стёпка ляпнул про молоко, он и сам не знал, вырвалось вдруг ни с того ни с сего. Для прикола. Он легонько пихнул гоблина под рёбра, — Смакла, просыпайся! Нам уходить пора. Слышишь меня? Вставай!
Гоблин, не открывая глаз, поднялся. И тут Стёпка оплошал. Ему бы ухватить Смаклу да удержать, но он просто не успел сообразить, подумал, что гоблин и в самом деле проснулся. А тот пошёл вдруг, как лунатик, к весичу, прямиком через костёр. Хорошо, что он был в сапогах. Рассыпались искры, взметнулось пламя... Смакла остановился перед Стодаром, покачался, улёгся у его ног и опять уснул!
Стёпка до боли закусил губу. Ах вот ты как! Переиграл! Ну, хорошо же! Будет тебе рассвирепевший демон. Ты хотел битвы, маг, ты её получишь. Сам напросился. Демоны друзей не бросают!..
— Покорись со смирением! — Стодар поставил ногу в остроносом сапоге на гоблинскую спину. — Я, маг-дознаватель Всецарской Чародейной палаты, повелеваю тебе: смирись!
— В гробу я видел всю вашу палату и ваше смирение! — крикнул Стёпка распаляясь. Он сам не заметил как вскочил на ноги. Страж вибрировал на груди, сил было хоть отбавляй, душа рвалась в бой. Щас как врежу этому дознавателю промеж глаз! — Отдавайте мне Смаклу добром, и я вам ничего не сделаю! Клянусь!
— Приди и возьми его сам! — захохотал Стодар, и был он похож в этот миг на заправского киношного злодея. А для полноты картины он еще и наступил гоблину на голову и вдавил его лицо в землю. И бедный Смакла даже не дёрнулся, так и лежал бессловесным мешком.
— Я ТЕБЯ сейчас возьму! — Стёпка скинул котомку и шагнул вперёд. Он так разозлился, что готов был порвать весича на куски голыми руками. Вот бы где оркимагов меч пригодился!
— Убери ногу, гад!
Пламя костра взметнулось двумя языками; они прянули в небо, щедро рассыпая искры, потом разом качнулись к Степану. Они были похожи на огненных змей, и от них исходил нешуточный жар. Стодар думал запугать демона — демон не испугался. Огненные языки, не дотянувшись, бессильно увяли: страж своё дело знал и исполнял службу с похвальным усердием.
Стёпка двинулся вперёд. Злая сила захлестнула его, она брызгала во все стороны, её было много, не на одного Стодара хватит, на всю их чародейную палату, да ещё и останется. Сейчас заберу Смаклу, и ничего ты мне, гад-дознаватель, не сделаешь. Всю жизнь потом будешь вспоминать нашу встречу и вздрагивать от ужаса.
Стодар отступил на шаг и щёлкнул пальцами. Из темноты разом выдвинулись два весича, справа и слева от мага. Они были как близнецы: высокие, плечистые, в простой одежде, без шлемов, без кольчуг, и оба со взведёнными самострелами. И направлены самострелы были, разумеется, не на Степана — догадывались, гады, что демону стрелы не страшны, — они целили в Смаклу.
Стёпка не успевал. При всём желании не успевал, да ещё и двое их было. Трое — со Стодаром. При любом раскладе хоть одна стрела в гоблина всяко попадёт. Пришпилит его спящего к земле, словно жука, и кончится короткая гоблинская жизнь. Стёпку такой исход, ясное дело, не устраивал.
— Покорись, демон! — торжествовал Стодар. — Мал ты ещё поперёк магов своеволить!
Он сиял. О, как он сиял! У него было такое лицо, словно ему на день рождения вдруг крутой компьютер неожиданно подарили. Он, наверное, уже предвкушал, как будет перед государевым наместником и всей чародейной палатой похваляться, что вот, мол, он какой — демона выследил и добыл. И наградят его за такой подвиг какой-нибудь блестящей побрякушкой или дадут пожизненную привилегию стоять перед царём в нечищеных сапогах. У Степана при виде этой довольной чародейской физиономии аж в душе всё вверх ногами перевернулось. И до того ему захотелось испортить дознавателю праздничное настроение, что он, кажется, что-то такое неожиданно для себя сотворил. Кажется, даже что-то очень магическое. Сам-то он не сразу об этом догадался, он это по изменившемуся лицу Стодара понял. И по тому, как амбалы с самострелами дёрнулись и в Смаклу получше прицелились.
— Не б-балуй, отрок! — сказал Стодар и — не показалось ли? — голос его дрогнул. И глаза испуганно по сторонам метнулись. И ногу с головы гоблина он убрал. Сообразил, что не стоит дразнить рассвирепевшего демона. — Покорись!
Стёпка перевёл дух и расслабился. Оказывается, он стоял в шаге от костра, пригнувшись и выставив перед собой руки с растопыренными пальцами, словно дикий зверь перед прыжком.
— Ладно, — сказал он хрипло. Ах, как трудно, оказывается, признавать поражение! Как трудно смиряться, сознавая полное бессилие как раз тогда, когда до предела переполнен небывалым могуществом! Сколько сил внутри, а применить нельзя! — Ладно. Ваша взяла, гады! Пусть он пока у вас останется. Ненадолго. Но я с вами ещё встречусь. Вот увидите. Не обрадуетесь тогда. Вся ваша чародейная палата не обрадуется. Особенно, если со Смаклы хоть волос упадёт. Кровавыми слезами умоетесь. Клянусь всеми вашими предками до седьмого колена!
Он подхватил котомку, забросил её за спину, развернулся и пошёл прочь от костра, в темноту, в лес, в ночь. Он изо всех сил старался держаться прямо и уверенно, но сам так и представлял себе, как срывается с тетивы толстая стрела, как пробивает котомку, спину и высовывает своё хищное жало из груди. Он откуда-то твёрдо знал, что стрелять весичи не будут, что даже если они выстрелят, страж убережёт хозяина... И всё равно было страшно. И очень хотелось или оглянуться или побежать что было духу.
— Вернись, демон! — опомнился наконец Стодар. Он никак не ожидал, что демон может просто взять и уйти. — Вернись, или мы убьём твоего слугу!
— Другого найду! — не оглядываясь, отозвался Стёпка. — Порасторопнее.
Он блефовал, конечно, ну, то есть, обманывал, ведь ясно же было, что не станут они сейчас в Смаклу стрелять. Пока Стёпка на свободе, младший слуга в безопасности. Как сыр в мышеловке.
— Вернись! — в голосе мага уже звучало признание неудачи: не удалось повязать строптивого демона, ускользнул, из самых рук вывернулся. — Ещё не поздно договориться!
— Поздно, — сказал сам себе Стёпка, углубляясь в лес. — Не хочу я с вами, гады, договариваться.
Потом он остановился и оглянулся. Весичи стояли у костра и смотрели ему вслед. Он далеко отошёл, но у него было такое ощущение, что они всё равно очень хорошо его видят. Неприятное такое ощущение. Стёпка не удержался и показал им кулак. И Стодар, угадав своим магическим чутьём это движение, испуганно вжал голову в плечи, решил, наверное, что демон шарахнет сейчас по нему какой-нибудь молнией. Жаль, что Стёпка не мог на самом деле запузырить в него хорошим таким разрядом вольт этак на тысячу.
— Мы не прощаемся с тобой, Стеслав! — крикнул Стодар, выпрямляясь. — Ты был прав, мы ещё встретимся! И очень скоро! Ежели тебе надобен твой слуга, приходи за ним в Протору. Мы будем тебя там ждать. А коли ты через три дня не явишься, твоего слугу сожгут на костре как прислужника оркландского подсыла! Обещаю! — и он от души пнул лежащего у его ног гоблина. А потом ещё раз, и ещё! Злобу вымещал и убедить хотел в том, что жалеть и щадить Смаклу никто не намерен.
Сволочи! Стёпка рванулся было из-за кустов, но его будто кто за шиворот ухватил, куда, мол, малец, стой здесь и не рыпайся! Страж не пускал хозяина и был, разумеется, прав. И поэтому хотелось сорвать его с шеи, зашвырнуть подальше и уже без помех рвануть к костру... А без стража к костру соваться нет смысла. Повяжут в два счёта. Ладно. Стёпка скрипнул зубами. Никогда не скрипел, даже не знал, как это делается, а тут скрипнул. Громко, от души. Ладно, гады. Всё равно мне в Протору так и так добираться. Весичи об этом не знают, а мне по пути. Всё к лучшему. Смакле, можно сказать, повезло: не придётся ноги по горам стаптывать, с магами поедет в Протору. Как пленник, правда, поедет... Или побежит связанный за всадниками, а они его подгонять будут, копьями колоть, издеваться. Нет уж, лучше на своих двоих. Бедный Смакла! Все шишки на него. Такое вот себе счастье и богатство наколдовал, лучше не бывает. Правильно Серафиан говорил, что за всё надо платить.
Стёпка постоял ещё немного, поскрипел зубами, беззвучно ругаясь всякими нехорошими словами, потом развернулся и пошёл в лес, подальше от весичей. Ничего кроме злости он сейчас не испытывал. Он не боялся леса, не боялся темноты. Темнота боялась его, даже деревья, казалось, расступались, вздымая ветви, чтобы не дай бог, не зацепить. И Людоеду, похоже, крупно повезло, что он не встретился этой ночью с рассвирепевшим демоном, а то одним людоедом в Таёжном улусе стало бы меньше.
Глава десятая,
в которой демон торгуется с гномлинами
Демон сидел под большой елью, прямо на земле — и переживал. Ему было стыдно и горько, его душила злость, он скрежетал зубами и в бессильной ярости сжимал кулаки, вновь и вновь вспоминая и переигрывая в свою пользу столкновение с подлым магом-дознавателем. В общем, он махал кулаками после драки. А что ему ещё оставалось делать? Его победили, да, победили, оставили его с носом, и не помог ему ни хвалёный страж, ни демонское происхождение. Не бывает на свете самых крутых, всегда найдётся кто-то ещё более крутой. Вот и нашёлся.
Опять не сумел он Смаклу защитить. А как похвалялся, со стражем, мол, нам бояться нечего и некого! Стыдно вспоминать. Эх, дать бы этому Стодару, как тому колдуну в лесу дал, чтобы в кусты унесло вверх тормашками! Впору было завыть по-людоедски — у-у-у-у!
А Смаклу-то ведь они и допросить могут. С пристрастием. И даже наверняка будут расспрашивать о нём, о демоне: кто он, что он и откуда? И на что способен? Смакла, конечно, не слишком много знает, но всё же... Ох, и доберусь я до кого-то! Нет, ну какие же гады все эти весичи! Ну, или почти все. Страж им, видите ли, не нравится! Конечно, не нравится, ведь пока он на Стёпкиной шее висит, не видать им демона как своих ушей. Чёрт, и чего они ко мне привязались! И главное — сразу все! Других демонов им, что ли, мало? Навызывали бы их себе, сколько влезет, и беседовали бы по душам и с пристрастием, если так приспичило.
Хорошо хоть Дрэга вернулся. Отыскал как-то в тёмном лесу, по запаху, видимо, прошуршал по хвое, толкнул сухим носом в ладонь, уселся на котомку и уснул, засунув голову под крыло. Крепко он к Стёпке привязался, а ведь мог бы на воле остаться... Впрочем, он и так на воле, кто его держит. Это Смакла сейчас в неволе, и вот его-то как раз крепко держат. Стёпка вновь сжал кулаки. У-у-ух!!!
Прекратил заниматься пустыми переживаниями он только тогда, когда замёрз. До того замёрз, что буквально трясся от холода и стучал зубами на весь лес. И не сразу вспомнил, что в котомке лежит тёплый плащ и шапка. Осторожно переложив дракончика на колени, он развязал котомку, долго шарил в её тёмных недрах, вытащил плащ, сразу накинул на плечи, затем нахлобучил и шляпу. Сразу стало заметно теплее, зубы по крайней мере больше не стучали. Тонкий на ощупь плащ согревал изумительно. Шапка была, конечно, не такая прикольная, как у Смаклы, но голову прикрывала.
Потом ему надоело сидеть в темноте и таращиться во мрак, ничего перед собой не видя. И он решил развести костёр. И для начала, подражая Смакле, пощёлкал пальцами. Но поскольку с заклинаниями у него было туго, свечи, обнаруженные на дне котомки, зажигаться не пожелали. Тогда он достал огниво. Фитиль с готовностью вспыхнул от первой же искры. И похоже было, что он так гореть может сколько угодно, потому что он не обугливался и не уменьшался. Наверное, он был такой же магический, как нож и увеличительное стекло. Очень удобно, когда в запасе такое огниво имеется. Жаль только, что с его помощью нельзя вызывать тех огромных собак, что в сказке все желания исполняли. Узнал бы тогда Стодар, как воровать друзей у демонов.
Пламя с готовностью принялось пожирать сухие ветки. Стёпка не сразу сообразил, что развёл костёр прямо под деревом. Пришлось торопливо сдвигать уже пылающие ветки подальше от низко нависающий еловых лап, чтобы не устроить лесной пожар.
С костром было теплее и веселее. Стёпка кутался в плащ, смотрел в огонь... однако покоя в его душе всё равно не было. Да и какой тут покой! Смаклу надо спасать, погубят ведь его весские чародеи. Вон как Стодар его пинал, словно колоду бесчувственную. Гоблинов за людей не считают, а сами на людей только внешне похожи... Вот тебе и демон, всех друзей растерял: Ваньку, Смаклу. Всех спасать придётся. Ваньку из элль-фингского плена, Смаклу из весского. Не так как-то всё пошло, не задалось с самого начала, и приключения почему-то не слишком весёлые получаются. Потому что, наверное, других приключений в настоящей взрослой жизни и не бывает. Потому что, наверное, приключения — это всегда что-то трудное, жестокое и даже кровавое.
Стёпка понятия не имел о том, как будет выцарапывать гоблина из рук магов-дознавателей. Смутно рисовалось ему что-то вроде подземного хода в темницу, представлялась жестокая рубка со стражниками, выломанные решетки, погоня, крики в темноте, красивая финальная схватка с главным гадом и что-то ещё столь же глупое и неправдоподобное. А когда он пытался придумать что-нибудь настоящее, серьёзное, у него сразу портилось настроение, потому что ничего настоящего не придумывалось. Потому что если даже один маг сумел переиграть его здесь, в лесу, то что будет, когда они встанут против него всей своей чародейской палатой! Уроды!!!
Он вспомнил метнувшийся взгляд Стодара. Что он такое во мне увидел? Полыня тоже тогда в замке заметно смешался. Словно чудище узрел омерзительное, чешуйчатое и клыкастое. Стёпка повертел перед глазами руки с растопыренными пальцами. А вдруг эти маги могут видеть его виртуальную кошмарность? Видеть её даже без магического кристалла? Забавно. Не оттого ли они меня и боятся и исчадием поганых недр называют. Ну и пусть видят что хотят, я-то точно знаю, что я нормальный. И Серафиан ничего такого во мне, кажется, не разглядел. Уж он-то мне бы сказал.
