— Рыжик.
И Маруся тут. Но старой знакомой скидок не будет, и по её уверенно вздернутому подбородку видно, что девчонка это понимает. И, раз Дару не волнует, что питомцы её не жрали, и в пути устали, то ему тем более переживать об этом не следует. В конце концов, пока его выслеживали, успели дух перевести. А больше трех часов он их мучить не намерен.
— Итак, приступим.
* * *
К вечеру стало откровенно непонятно, кто кого больше измотал — он новых учеников, или они его. А Дара...
А что Дара?! С того момента, как отшила его столь элегантно, просто растворилась в окружающей среде, словно приняла решение не мозолить глаза. И получалось это у нее отменно. Во время тренировок с её учениками, надо сказать, впечатлившими его своей хорошей физической формой и понятливостью, даже краем глаза не видел объект своего вожделения. Не в том смысле, что ему хотелось с ней любовью заняться, хотя и это тоже, сколько уже можно его динамить! Но ведь обещала поговорить. А сама пропала. И ведь сумерки уже.
— Спасибо, Меф! — это самый улыбчивый, Воробушек — жмет руку, как взрослый. — Завтра продолжим?
И остальные ушки навострили, сгрудившись вокруг него. Девчонки смотрят с обожанием, мало он им синяков сегодня добавил, Колобок — с уважением, непросто с ним оказалось, но кое-что новое парнишка для себя усвоил, теперь задумается.
Ждут, что скажет. Как ответит — так и будет. Вряд ли Дара его прогонит, если он на совесть возьмется их обучать. Ясно же, что застряли ребятки в Глухой долине на несколько дней.
— Три дня, — само вырывалось. — Завтра работать буду с каждым индивидуально — первым приступит Колобок. Встречаемся в шесть утра.
— Есть, в шесть утра! — отрапортовал парнишка, вытягиваясь так, что любо-дорого.
— Через два с половиной часа его сменит Стебель.
— Слушаюсь! — улыбки как вспышки. На контакт идут охотно, откликаются живо. Не ученики, а чудо. Интересно, всегда были такими молодцами, или это Дарина заслуга? Ведь говорили ему, что у неё лучшие.
Ну вот, роли на завтра распределены, можно и личной жизнью заняться. То есть разговором с благоверной. Последнее вызывало большие сомнения, потому как Дары нигде не наблюдалось, а мысли, к кому девушка могла сбежать в этой долине — имелись весьма определенные.
Оставалось сжать зубы, пойти искупаться, а после поужинать, если ему конечно, оставят.
Вернувшись с поляны, где проходили занятия, в расположение, огляделся и присвистнул. А ребята времени даром не теряли! Клетушки-навесы приобрели вид жилой и почти цивилизованный. Сбоку появилось что-то вроде душевой, словно озера им мало, еще дальше попалась кабинка туалета — это ж надо! Подумал бы, что неженки, если бы не успел с ними познакомиться. Тогда что — для Дары стараются? Для него? Или некуда девать силенки и воображение?
А больше всего стол удивил. Неширокий, собранный из одинаковых по толщине коротких веток, уложенных поперек. Зато в длину никак не меньше пяти метров. И даже скамейка с одной стороны. Логично — тому, кто кашеварит удобно раздавать еду.
Забежав в клетушку Дары и, заодно убедившись, что её здесь нет, захватил чистое белье, бритву, щетку и полотенце, и пошел к озеру. Чуть подальше лагеря — в ту заводь, где тогда, казалось — очень давно, купалась его девушка. И опять сердце кольнула боль — его ли? Надежда встретить её там тоже не оправдалась. Но, по крайней мере, наплавался вволю, расходуя бурлящую внутри, несмотря на усталость, энергию.
Вернулся посвежевшим, гладко выбритым и взбодрившимся, даже на душе как-то просветлело, а ученики его уже ждали, не приступая к ужину. На сердце потеплело. Оставалось по-быстрому развесить выстиранное белье, забросить в клетушку пакетик с мыльными принадлежностями, да залезть между Воробушком и Марусей. Флегматичная, и как он убедился, очень ловкая девушка по имени Стебель, улыбнулась, вручая горячую миску с непонятным, но безумно ароматным варевом. Набросился сразу, заметив, что и другие тянуть не стали. Только и слышно как работают ложками. Молча и сосредоточенно.
Когда появилась Дара, он, к стыду своему, не заметил. Вздрогнул, когда села рядом, коснувшись его плечом. Маруся как раз тихонько исчезла, освободив место. Один быстрый взгляд, и всё остальное мигом пропало — осталась только она. Спохватился, отводя глаза — ей вообще-то тоже не мешает поесть. И хоть не смотрел, разве что искоса — так что видел лишь маленькую руку, всю в царапинах, а всеми фибрами души ощущал идущее от нее тепло, и этот неповторимый аромат свежести и дикого меда. Возникло желание перецеловать каждую ссадину, каждый синяк, на руках... да и вообще — попробовать её на вкус. И от мыслей, ставших жарче потрескивающего чуть в стороне костра, Вадим не выдержал. Выскочил из-за стола, поблагодарив за вкусный ужин, да и ушел к воде, не оглядываясь на предмет своих воздыханий.
На берегу озерка, блестящего в лунном свете, отдышался, как после быстрого бега, но легче не стало. Мысли крутились в полном хаосе, тело отказывалось остывать, а желание видеть Дару немедленно, причем где-нибудь в её клетушке и наедине — никуда не девалось. Нервы напряглись до отказа в ожидании, что вот-вот она появиться рядом. Прикоснется. Может даже поцелует. Ведь сколько уже "почти вместе", а ни разу даже не целовались по-настоящему.
Но девушки всё не было, а ночь уже вступала в свои права.
Вернувшись, когда ждать было уже просто глупо, застал у костра неунывающего Воробышка и еще девочку — Мелкую.
— Ваша смена? — спросил зачем-то.
— Ага, — кивнула девчонка, — вы бы шли спать, Меф, поздно уже. Вам туда.
И она махнула в сторону клетушки, где он до сих пор и спал. И на невысказанный вопрос тоже ответили:
— А Дара велела ждать только утром. Знакомые у нее здесь, навестить пошла, не велела мешать.
Как он удержался от крепкого словца сказать трудно. Но внутри всё дрожало от желания совершить нечто страшное. Он тут волнуется, страдает, переживает, а она к "знакомым" побежала? Некстати вспомнился какой-то древний анекдот — типа на фига тогда брился, раз гости не пришли. Хохотнул хрипло, вызвав недоумение в глазах у ребят, да и пошел спать.
Думал, что глаз не сомкнет, когда улегся на свой спальник, заметив её вещи рядом со своими. Поспать, конечно, надо. Завтра занятия по милости все той же Дары, но как тут уснешь! И оказался неправ. Сморило его буквально сразу, словно кто-то бесконечно добрый коснулся измученного сознания, успокаивая, убаюкивая.
Спал крепко, без сновидений, а может просто не запомнил их. Проснулся бодрым и даже умиротворенным, но по-прежнему в одиночестве. Однако предаваться терзаниям, с кем провела ночь Дара и в каких позах — почему-то показалось лишним. Первый ученик его уже ждал, так что Вадим вскочил, побежал на озеро — умыться, а после занялся Колобком, не слишком сильным в рукопашке, хотя габариты позволяли, да и реакция у парня отменная.
Потом была Стебель, за ней Воробушек. Ученикам Бероев отдавал себя всего, а все равно после того, как распрощался с последним, встречая новый закат, не чувствовал себя особо уставшим. Разве что несчастным — в кои-то веки она так близко и по-прежнему недосягаема.
Он знал, что Дара вернулась ближе к полудню, но встречи с ней искать не стал. Не маленькая, когда будет готова к "разговору", сама его найдет. Если вообще захочет! А он больше навязываться не будет!
В глубине души надеялся, что она присоединится к нему во время купания, но заветное желание не сбылось. Девчонка вела беседу со своими питомцами таким серьезным и решительным тоном, что он сразу всё ей простил. Залюбовался издали, не решившись мешать. Только когда они закончили и разошлись, кто куда, покинул наблюдательный пост и вернулся в лагерь.
И опять ей не до него, объясняет что-то Воробушку...
И что делать, если эту ночь она снова решит провести с Хозяином? И как поступить, если все же останется с ним, со своим, вашу мать, парнем?
* * *
Сказать, что Даре накалившаяся обстановка давалась легче — это совсем не уважать её принадлежность к слабому полу. Трудно было, хоть волком вой. Погода кстати, установилась безоблачная, и луна вошла в полную силу. Прошлой ночью, трусливо избегая разговора с Вадимом, одиноко бродила знакомым маршрутом, где так недавно, словно вчера, бегала с Мишуткой. Все места памятные посетила. И чудо наблюдала, хлопнув ладошкой по воде, но только на этот раз — одна. Никто не присоединился к ней, не остановил ласковым прикосновением, не побежал, танцуя, рядом. Только дикое зверье, с ворчанием уходившее с пути, наблюдало за её метаниями.
Видно, закончилась-таки смена мохнатиков. Но грустно не было. Внутри то ли знание плескалось, то ли уверенность — свидятся ещё, пусть не скоро, но обязательно. И никто не мешал думать о Вадиме. Но думалось как-то не в ту сторону. Только за то, как занялся ребятишками, хотелось его расцеловать. И ведь не для виду старается, и не для того, чтобы она оценила, а серьезно их учит.
Даже самой захотелось у него поучиться, когда тайком наблюдала, как он занимается с Мелкой. Ловкая девчонка крутилась, будто обезьянка, но ни одного шанса против мощного пластичного Бероева у неё не было. Ловкости в нём едва ли меньше, а вот умения и силы больше. А она бы показала ему... Только эта мысль и останавливала, что с ней-то он хочет заняться совсем другим. И как бы не стать посмешищем на глазах своей группы. Да и обидно будет, если вот так же прижмет к земле, как Мелкую, не давая шевельнуться. Еще и поссорятся ненароком, а это уж совсем лишнее.
Потому просто любовалась, какой он у нее красивый, гибкий, сильный, и страшновато становилось от предстоящей ночи — дальше тянуть было не только несправедливо по отношению к парню, да и к ней самой тоже, если совсем честно. И внутри все сладко замирало от предвкушения. Каково это будет у них? Будет ли он нежен, или набросится сразу — все-таки сама виновата, что тянула так долго. Каково ему, если ей-то уже невтерпёж?
А ведь как обрадовалась, что он и есть Меф! Значит — они не по разные стороны, совсем не враги, и у них снова всё возможно. Недавняя обида на судьбу исчезла бесследно. Смешно было от мыслей, которые совсем недавно не давали спокойно спать, мол, как несправедливо устроен мир! Смешно себя уговаривать, что так случается — ничего не поделаешь! И плакать хочется, хотя теперь-то уже чего?!
Запоздало спохватилась, когда снова сидели рядом за ужином — стоит ли всё усложнять еще и близостью? Ведь надвигается впереди что-то страшное, а и без того в их отношениях черт ногу сломит! Или это просто мандраж?
А Вадим, сидя почти вплотную, словно нарочно избегал малейших касаний. И как только умудрялся? А ей напротив хотелось прижаться, вплоть до того, чтоб свернуться у него на коленях клубочком. Но не на глазах же у курсантов!
И она терпела. И после ужина не бросилась за ним сразу, всё ожидая, что сам подойдет, возьмет за руку, предъявит, наконец, права, как положено настоящему мужчине.
Но Бероев не спешил осуществить её надежды — как ушел в "их" клетушку, так больше и не показывался. И делать вид, что всецело занята выстругиванием совершенно ненужного ей посоха — становилось всё тяжелее. Потому бросила маяться дурью — ясно же, раз сама от него бегала, первый шаг, как ни боязно, а придется сделать ей.
И все равно почему-то тянула. Пошла, приняла душ, словно не она два часа сегодня плескалась в озере, но надо же было оценить изобретательность ребят. Потом присела у костра и немножко поболтала с дежурными. Колобок с Марусей приняли ее спокойно, но как-то сдержанно. И причина стала ясна, когда после очередной страшной истории, горе-рассказчик Колобок был отослан проверить что-то непонятное на восточном краю лагеря, а Маруся спросила прямо:
— Дара Руслановна, не пора ли парня осчастливить? — и спокойно мотнула головой в сторону клетушки.
Вот так, приплыли!
Пришлось срочно прижимать ладошки к полыхнувшим щекам и ушам. Попыталась было держать марку, и холодно осведомилась, почему её ученицу это так волнует. В ответ получила сочувственное:
— Так мочи никаой нет на вас двоих смотреть. Ребята уже ставки делают, завалит он тебя у всех на глазах, или хватит выдержки уволочь в клетушку.
Оставалось только молча хватать ртом воздух, а потом вставать и топать, как на казнь. Она-то наивная, полагала, что никто ничего не замечает, а у них оказывается, тут все просто. Да и правы они, чего ещё ждать, когда её так нему тянет. И потом — неизвестно, что ещё будет завтра, и что с ними со всеми станется.
Когда скрылась из глаз дежурных, решительности хватило ровно на два шага, после чего коленки обратились в студень, а в голове не осталась никаких мыслей кроме: "Может, не надо?". И еще мелодия звучала внутри, но не романтичная, под стать моменту, а какая-то писклявая и с заиканием.
Так что несчастные метры преодолены были исключительно на упрямстве и с уговорами: "Ну что тут такого! Всем страшно, а потом смешно, — и еще, — лучше так, чем в обществе пары десятков солдат противника". Последняя мысль подействовала не хуже нашатыря. Дара сплюнула, и решительно открыла дверцу клетки.
Бероев спал. Но даже обрадоваться этому не удалось. "Разбудишь?" — прозвучал в голове ехидный голосок. И сразу возник вопрос, что с себя снимать, так сказать, заранее. Но пока Дара его решала, пытаясь понять, какая степень раздетости может служить проявлением скромности и доброй воли, а какая будет уже откровенным навязыванием, как тело решило все само, и сделав последние два шага со словами: "Подвинься, развалился тут!", — нагло устроилось рядом с Вадимом, который безропотно освободил требуемое место на подстилке, совершенно не собираясь просыпаться.
Пока Дара приходила в себя от такой самодеятельности, тело, опять же без всякого участия головы, обняло спящего и, вдохнув успокаивающий мужской запах, явно вознамерилось поспать часов эдак... — день-то был тяжелый. Вроде бы. И ночь прошлую не спала. А душа, ни жива, ни мертва, всё изобретала способы выхода из идиотской ситуации. "Ну и что теперь делать? Будить со словами, "а не желаете ли..." — как-то мало соответствует ранее созданному образу. Просто улечься спать — глупо, да и не заснуть уже".
Девушка было наладилась поцеловать спящего в затылок — может, хоть так проснется и все сделает сам, но тут реальность вторглась в ранее построенные планы. До ушей донесся ставший знакомым "несуществующий" звук — беззвучное мяуканье кошки. Её ждали.
Со вздохом облегчения: "Что поделаешь, не судьба сегодня", — Дара отодвинулась от беспокойно зашевелившегося во сне инструктора-рукопашника и выскользнула наружу. Короткий обмен со сменившимися часовыми — Клим и Анка-пулеметчица, к счастью, не такие беспардонные, как Маруся — и она снова скользит между лунных лучей, даже не представляя себе куда, но будучи уверенной, что движется в нужном направлении.
Небольшая полянка, залитая лунным светом, и стало ясно, что дальше бежать не надо. Но где же тот, кто позвал? Тон звучания ночи неуловимо изменился и, повинуясь движению невидимого партнера по танцу, Дара сделала полукувырок через левое плечо, чтобы успеть принять выметнувшуюся из стены леса стремительную тень на подошвы берцев. Колени сложились чуть не до ушей, гася энергию броска, а немалые клыки клацнули, смыкаясь в ладони от лица. Но в следующий миг ноги выпрямлялись, отправляя не слишком тяжелое тело почти на другой край поляны.
