Руководить, к слову сказать, практически не пришлось, хотя нервы эта авантюра потрепала изрядно. Когда прошедшие мимо германские броневики скрылись за поворотом, радиоустановка во всю мощность своей железной глотки разразилась куплетами народной немецкой песенки в исполнении берлинского военного оркестра:
Wenn die Soldaten
durch die Stadt marschieren,
Öffnen die Mädchen
die Fenster und die Türen.
В мире переселенцев, эта песня была зловещим гимном убийц в фельдграу. Здесь в ней были другие слова, и звучала она на манер веселой деревенской частушки.
После первых звуков 'матюгальника', кавалеристы осадили занервничавших коней, а пехотинцы, с завидной резвостью рассыпались по хилым кюветам виленского края. Вот что значит страх перед неизвестным и три года войны в окопах Западного фронта. Секрет такой реакции открывался просто — о передвижных радиоустановках здесь еще не знали. Даже звуковое кино для многих было незнакомо, зато рев пятисотватных динамиков напрочь заглушил взрывы гранат, закинутых в открытые люки германских броневиков и расстрел отделения конной разведки.
* * *
31-й пехотный полк 'Граф Бозе', начал войну 11-го августа 1914-го года, и с тех пор не вылезал из боев в северной Франции.
Перед передислокацией на Восточный фронт, командир 18-й дивизии собрал командиров полков, для информации о положении на будущем театре военных действий. По сведениям генштаба наступление русских войск ожидалось со средины июня, до средины июля. Точных сведений о местах намечаемых ударов выявить не удалось. Впрочем, это была забота штаба командующего группой войск генерал-фельдмаршала Германа фон Эйхгорна, в распоряжение которого поступала 18-я дивизия.
По сведениям разведки у русских появились две новые боевые машины. Первая имела две модификации: бронированный транспортер тип 15, и бронированный транспортер тип 152. Они предназначались для перевозки личного состава и, одновременно, являлись броневиками. Идея соединить в одной машине две функции, безусловно, заслуживала внимания, но принципиально новой угрозы БТР-ы не представляли.
Сложнее дело обстояло с бронеходами. По одним сведениям они были вооружены орудиями морского калибра. Имели невероятно мощное бронирование и развивали скорость до 75-ти километров в час. Другие источники утверждали, что русские бронеходы слабое подобие британских 'Марков'. Последнее явно ближе к истине, но в любом случае на Восточном фронте полкам 18-й дивизии придется столкнуться с новыми русскими боевыми машинами.
В русском небе было отмечено появление нового авиаразведчика, летающего на недосягаемой для германских 'Альбатросов высоте. Отсюда возрастали требования к маскировке. В авиации русские всегда были сильны, поэтому нельзя исключать, что их новые секретные аэропланы могут доставить некоторые неприятности. К сожалению, и это направление оказалось серьезно скрыто от германской разведки.
На этом неприятные подробности не кончились. С конца шестнадцатого года на вооружении пехотных частей противника поступили самозарядные карабины под патрон 7,62х40. Кроме того, разведка донесла — русские штурмовые группы поголовно вооружены так называемыми автоматами, а по сути пистолет-пулеметами, типа германского МП-18, что недавно стал поступать на вооружение германских штурмовых групп. В отличии от германского пистолет-пулемета, русский автомат использовал новый патрон, обеспечивающий прицельную дальность до 800 метров.
Узнав, что ко всему, у русских явное преимущество в артиллерии и живой силе, у полковника Георга фон Кихнера неприятно заныл затылок. Эти боли мучили командира полка, после полученной им в боях на Марне контузии.
Предчувствия Георга фон Кихнера не обманули. Сначала еле тащился перевозящий его полк состав. Разгадка открылась, едва полковник увидел лежащие вдоль путей дымящиеся остовы вагонов, перевозивших 85-й полк их дивизии. Чуть позже стало известно, что это дело рук русских диверсантов, пустивших под откос не один состав, прежде чем эту группу удалось уничтожить. Та же картина повторилась на подъезде к Гродно, а три дня назад состав был обстрелян пулеметами русских аэропланов. Повезло, что германские 'Фокеры-DVII' отогнали противника.
В Вильно царила нервная обстановка. Из штаба группы войск его направили в штаб десятой армии, где он узнал, что наступление русских начнется со дня на день, а его полк направляется в резерв под Креву. На резонное замечание о отставших артиллерии и обозе, он получил ответ: 'Как только второй состав прибудет, обоз и артиллерию в тот же день отправят вслед за полком. И вообще, господин полковник должен радоваться, что он направляется не в Сморгонь, куда железной дорогой будут отправлены 84-й, и 86-й полки дивизии, и где ожидался основной удар русских'.
До городка Ошмяны, полк добрался к вечеру второго дня. Еще один тяжелый дневной переход, и наступит долгожданный отдых в деревушке Асаны под Крево, но 22-го июня его полк был разбужен ревом авиационных моторов и разрывами бомб. Это русская авиация разносила стоянку автомобилей и казармы батальона, охраняющего склады 10-й армии. Слава богу, полк стоял на берегу Ошмянки под кронами сосен, и не испытал на себе удар с неба.
Попытки связаться с командованием в Вильно и в Крево к успеху не привели, что Георга фон Кихнера не удивило — при наступлениях связь уничтожается в первую очередь. Отправив во все стороны посыльных, командир полка отдал приказ двигаться согласно предписанию.
* * *
Когда заорали динамики, Георг фон Кихнер сразу понял, что дальше последует предложение о сдаче в плен. В отличие от своих солдат, командир не раз смотрел звуковые фильмы и сразу понял, что придумали русские, но по поводу предложения о сдаче он немного ошибся.
Сначала, раздвинув кустарник, на опушках замерли русские бронеходы, и этих машин было много! В двух верстах на западе, там, где дорога выходила на поле, ее перерезали четыре таких же монстра.
Мгновенно вспыхнувшая перестрелка таковой не являлась — русские на выстрелы не отвечали, зато заревели динамики: Idioten. Ich zerquetsche euch wie die Kakerlaken.
Приказ идиотам, прекратить огонь, в противном случае их раздавят, как тараканов, подействовал и пальба понемногу стихла. Затем последовало предложение о сдаче, после которого, сидящий за микрофоном русский предупредил о демонстрации возможностей бронеходов, а вышедшая вперед машина, разразилась длинной очередью вдоль залегших в кювете солдат.
Спустя час, глядя на проходящую моторизованную ударную группу русских, Георг фон Кихнер в полной мере осознал, что приняв требование сложить оружие, оказался прав.
Против такой силы не выстояла бы даже вся дивизия, а еще он понял, что войне скоро придет конец и его последний сын останется жив.
* * *
Было четыре часа пополудни, когда размышляя о захваченной казне пехотного полка, Андрей сидел на краю люка. Мысль о таком трофее грела душу не меньше чем захваченные у противника пулеметы, но всю обедню испортил мотоциклист передового дозора, доложивший, что на окраине Вильно разворачиваются две батареи германских полевых орудий.
Калибр 77 мм для бронеходов считался не опасным, но это не значило, что можно было обойтись без потерь, к тому же, воевать требовалось не абы как, а по уставу.
Мельников развернул батарею тяжелых минометов, и даже успел отдать команду на открытие огня, чередуя фугасные и термобарические мины, когда с самолета авиаразведки прилетела еще одно тревожное известие — со стороны Ковно к Вильно с интервалом в десять верст, приближаются два состава. Еще четыре состава только что вышли из Ковно, но эти пока далеко.
Обнаруженные разведкой эшелоны перебрасывали с западного фронта дивизии, и если им дать войти в город, то выкурить их малой кровью не удастся.
Мельникова не зря выделяли даже среди видавших виды 'вагнеровцев'. Решение было принято мгновенно — не считаясь с потерями, первый батальон сминает артиллерийский заслон и мчится на перехват подходящих с запада составов. Второй разносит германские штабы.
— Глеб, тебе задача скрытно подойти к 'Зеленому мосту'. — Мельников по карте показал путь по окраинным улочкам. — Переправу захватываешь и держишь. Силами первой роты блокируешь и уничтожаешь штаб группы войск фельдмаршала Эйхгорна. Вторая рота убивает штаб 10-й армии, а сам мухой летишь ко мне на помощь.
— Командир, но там же фельдмаршал Эйхгорн и генерал Карловиц! — загоревшиеся глаза Ивана Мельникова буквально взбесили. — Товарищ штабс-капитан! Перед вами поставлена задача немедленно уничтожить оба германских штаба, не потеряв ни одного бойца! Вопросы есть?
— Никак нет! — отдав честь, ошарашенный Иван Седых поспешил выполнять приказ, а Мельников начал готовить атаку.
Обстрелянные из минометов батареи опасности уже не представляли, и Андрей расслабился.
Едва только передовые машины оставили позади себя останки германских орудий, как прилетевший из-за правой изгороди снаряд полевого орудия, разворотил БТР-15. Выстрел второго орудия пришелся на ходовую часть бронехода за номером два. Третий пришелся в пустоту. Это нанесла удар незамеченная разведкой батарея немцев, и только после этого по фрицам отработали крупнокалиберные пулеметы, за которыми сидели наводчики бронеходов.
История, в, общем-то, банальная. Вместо тщательной разведки и движения елочкой, как того требовало наставление о бое в городской застройке. Полк ломанулся за разведкой, пребывающей в такой же эйфории. В результате на совести Мельникова БТР с экипажем и десантом, и разбитая гусеница бронехода. Получалось, что гражданин Зверев был во многом прав.
Потом последовал стремительный бросок через окраины Вильно со стрельбой по всему мало-мальски напоминавшему германских солдат, что несколько подняло настроение.
Окончательно настроение Андрея вернулось к норме, едва стало понятно — они успели.
По уму, германский локомотив следовало бы аккуратно остановить, чтобы потом использовать по назначению, но времени на это не было от слова совсем, поэтому, подорвав тротиловыми шашками рельсы, целый пролет стащили с полотна бронеходом. Такого безобразия машинист не заметить не мог.
Основную часть бронетехники Андрей загнал в зеленку с правой стороны от железки. С противоположной стороны, там, где предполагалась остановка локомотива, были заныканы два бронехода. 'Дружественный' пулеметный огонь им не страшен, зато эти машины могли вести отсечной огонь вдоль путей.
Несмотря на дефицит времени, расчет оправдался. Когда экстренно тормозя, локомотив загудел на всю округу, Мельникову показалось, что 'оверкиль' неизбежен, но паровоз только въехал передними колесами в полотно и замер, а дальше..., а дальше ничего особенного не произошло и крупнокалиберные пулеметы не стреляли. Состав перевозил артиллерию и обоз плененного ими 31-го полка. Пострелять, конечно, пришлось, но, по большому счету, это была акция устрашения, а сдавшихся артиллеристов конники умело сгоняли в колонну и тут же отправили в тыл, которым в одночасье стала Вильна.
Провернуть такой же фокус со вторым эшелоном времени не хватало. Пришлось тупо подорвать опору моста через крохотную речушку, после чего, изредка постреливая, извлекать из лежащих вагонов пехоту.
'Вот и думай теперь, стоило ли отрабатывать приемы захвата поездов на ходу, если проще пустить их под откос, — рассуждал сам с собой Мельников, — к тому же погибших оказалось совсем не так много, как казалось'.
Этой мыслью Андрей маялся не долго. Пускать под откос поезда с противником больше не пришлось — высвободившаяся из-под Сморгони авиация свою задачу выполнила в лучшем виде. В Вильно были оставлены кавалеристы и два взвода БТР-ов, после чего, заправившись и пополнив боезапас, бронегруппа до одиннадцати вечера держала скорость 20 верст в час, и, не доходя сорок верст до Ковно, встала на ночлег близь местечка Кошедоры, откуда радировала о своем местоположении. Завтра ей предстоял захват расквартированного в Ковно штаба 8-й немецкой армии, и продолжение марша в сторону Кенигсберга.
* * *
Сходным образом развивались события при прорыве обороны под Пинском и Тарнополем. Бомбежки аэродромов и штабов сменялись артобстрелами. После прорыва обороны основные силы бронеполков шли вперед, а их третьи батальоны расширял полосу прорва, и только потом вперед шла русская армия.
Различия диктовались особенностями. Так, перед армиями Юго-Западного фронта была выстроена мощная оборона, состоящая из 3-х полос, отстоящих друг от друга на 5...7 верст. Основой являлись опорные пункты, соединенные сплошными траншеями, подступы к которым простреливались с флангов. На всех высотах стояли доты, в том числе пушечные.
Окопы с козырьками и блиндажи. Врытые глубоко в землю убежища имели железобетонные перекрытия или бревна, прикрытые 2-х метровым слоем земли. Эти сооружения надежно укрывали защитников.
Перед окопами тянулись проволочные заграждения в две-три полосы по четыре-шесть рядов каждая, а пулеметчики сидели в бетонных колпаках.
Учитывая характер обороны и необходимость вывода Австро-Венгрии из войны, третий бронеходный полк под командованием Германа Щукина, был усилен четвертым батальоном. Оборону прогрызали, используя реактивные установки разминирования и авиацию. И все же, несмотря на солидное усиление полка, сорокакилометровый участок фронта был очищен от противника только в 16-ти часам. Не зря австрийцы считали свою оборону неприступной, зато на пути ко Львову не было ни одного встречного подразделения противника, что позволяло держать скорость до 25-ти верст в час, и выйти к окраинам города в сумерках.
Пинский прорыв был калькой Кревского. Третий батальон остался расширять полосу прорыва. Основная часть полка под командой Виктора Криницына, стартовала в сторону Кобрина, до которого было долгих 130 верст.
Полустанок у деревни Юхновичи, находился в 20-ти верстах от линии фронта. За два года позиционной войны он превратился в грузовую станцию из трех ниток приёмоотправочных путей, на каждом из которых могли стоять по три состава, и главного пути с высокой грузовой платформой для тяжелых грузов.
При станции появился пакгауз, мастерские, депо с маневровыми паровозами и телеграфный пост. От станции до фронта грузы доставлялись по рокадным дорогам. Сейчас на станции стояли десять составов.
Как случилось, что утром авиация не заметил прибывших ночью поездов, оставалось только гадать. Скорее всего, виной тому был утренний туман. В конце концов, война на то и война, чтобы на ней происходили неожиданные столкновения.
В подтверждении этой истины передовое охранение бронеходного полка походя смело эскадрон германских кавалеристов, высланный командиром 1-го Кёнигсбергского полка, когда на востоке загрохотала канонада и связь со штабом дивизии прервалась.
Экспресс допрос показал: из Франции в район Пинска перебрасывается 1-я Кенигсбергская дивизия. Ее штаб прибыл к фронту еще вчера. Ночью прибыли два полка полевой артиллерии и первый гренадерский полк, которые заняли все пути. По сведениям от пленных, гренадеры вот-вот закончит разгрузку. Следом придет черед артиллерии, а сегодня-завтра надо ждать прибытие 3-го гренадерского, и двух пехотных полков — 41-го и 42-го.
