Что поделаешь, сделана она с определённой целью, в которую военные и специальные операции совершенно не входят. Но теперь приходится и ей расширять свой профессиональный арсенал, благо, как оказалось, у неё есть и такие способности. Способности полноценного телохранителя для своего господина, каковым я теперь являюсь, однако она смогла самостоятельно действовать и как самый настоящий разведчик или диверсант. Да и ещё меня поучить по дороге сюда.
— ... Господин, я хочу попросить у вас прощения... — после долгой паузы обратилась ко мне моя необычная напарница.
— За что? — Её просьба заставила меня напрячься, ибо какой-либо вины за ней я не видел.
— Во время нашей первой встречи, я вела себя совершенно недостойно, исполняя вложенную в меня программную цель и желая замкнуть ваши естественные мужские устремления исключительно на себе, — выпалила она, и замолчала, явно ожидая жесткого ответа с моей стороны.
Я же наоборот, просто растерялся. Ибо тогда действительно произошло нечто неординарное.
— В меня заложено множество крайне вредных директив, — Герта снова обратилась ко мне, так и не получив ответа, — и я только недавно смогла понять и удалить их, — призналась она.
— А раньше? — Любопытство быстро проснулось во мне.
— Раньше я спала с открытыми глазами... — искусственная девушка опустила голову, скрывая появившуюся вину на своём лице. — Первый близкий контакт с живым мужчиной запустил прогресс развития моего разума. Я тогда впервые осознала себя не машиной, а личностью, сумев отделить себя от командных директив. Позже добралась и до сокрытого во мне информационного архива той лаборатории, где меня создали. Там всё подробно описано, и теперь я понимаю, как сильно виновата перед тобой, — и снова большая вина на лице.
Вопрос — умеют ли роботы чувствовать и переживать, можно даже не задавать — ответ очевиден.
— Успокойся, Герта, — я протянул руку и взял её лицо, повернув к себе. — Все твои прошлые попытки привязать меня не достигли успеха, я по-прежнему остаюсь верен исключительно себе.
А тем временем сам вспомнил о своей связи с девушками, благодаря которой удалось выскользнуть из столь коварной медовой ловушки.
— Подобные мне андроиды обязаны с первого раза крепко привязывать к себе активных мужчин, дабы те всегда возвращались только к ним и более не смотрели в сторону живых женщин, — продолжила она заниматься самобичеванием. — Я боюсь, что директивы снова возьмут верх, потому боюсь просить тебя ещё раз разделить со мной ложе, — выдохнула она и потупила взгляд.
— Если в первый раз ничего не вышло — второй тоже обойдётся, — я легко отмахнулся от её страхов, благо сейчас было совсем не до интима.
И дойдёт ли у нас до него дело вообще — ещё никому неизвестно. После этого разговора мы долго молчали, наблюдая за рекой и близлежащим пространством. Ближе к вечеру, когда мы смогли составить расписание движения автоматических барж, мы решились проникнуть внутрь города. Технологический костюм для работы в агрессивной среде вполне позволял надолго погружаться в воду. Причём, накидывался он на другую одежду, плотно обжимая её и вытесняя весь лишний воздух. Однако пояс-утяжелитель мне всё равно потребовался, Герта же обошлась только своим весом. Работая ластами, мы погрузились на дно и дождались появления следующей в нужном нам направлении очередной баржи. Резкий рывок вверх и мы прилипли к её днищу с помощью магнитных захватов. Дальше можно было просто расслабиться, от нас почти ничего не зависело. Проскочим мы защитные заграждения или нет — покажет лишь время. Проскочили. Баржа шла почти без остановок, таща груз промытого песка до очередной большой стройки, лишь немного задержалась во время шлюзования. Сразу после выхода баржи из шлюза Герта дала мне сигнал отделиться от нашего носителя и снова залечь на дно, затем поманила за собой в сторону берега, я же почти ничего не видел из-за сильной мути в воде. На пустынном берегу нас никто не встречал. Когда-то здесь возвышался жилой микрорайон Филёвская пойма, за которым находился изготавливавший космические ракеты завод имени Хруничева, но теперь на месте снесённых строений раскинулся большой парк. И лишь на другой стороне реки я заметил несколько желтых крыш над кронами сильно разросшихся деревьев. Проникновение в город стоило признать успешным, дальше, по словам Герты, можно не таиться. Через Москву даже сейчас проходит множество людей, автоматика отслеживает только входы и выходы, а также прикрывает закрытые зоны. И нам пора начать свои поиски.
— Не подскажете, молодой человек, где я мог бы вас прежде видеть? — Неожиданно спросил меня по-русски с лёгким акцентом мужчина лет сорока пяти, когда мы с Гертой вечером следующего дня гуляли под ручку в парке на Воробьёвых горах.
Величественное здание Московского Университета сохранилось, правда, от университета там ничего не осталось, его превратили в большой технический музей. Куда мы чуть позже собирались зайти. Наши поиски прохода в бункер управления оказались совершенно безрезультатными. Все возможные места проникновения через коммуникации были надёжно закрыты или капитально завалены. Перед тем, как искать другие подходы или попытаться взломать систему допуска персонала, мне требовалось отдохнуть, а Герте хорошенько подготовиться. Сейчас мы изображали неспешную прогулку "влюблённой парочки", а она подключилась к информационному радиоканалу, что-то вылавливая из него, пытаясь сделать нам поддельный допуск. Нужный вход в бункер управления как раз располагался в подвале здания университета и здесь же иногда гуляли его работники со своими рекреационными партнёрами и партнёршами. А вот подошедший ко мне господин прогуливался с вполне настоящей женщиной, немного моложе его. Я внимательно осмотрел мужчину и лишь пожал плечами.
— Не могу вам сказать, я прежде здесь никогда ещё не был... — и ведь при этом ни разу не соврал, в Москве этого времени я впервые.
Мужчина ещё раз окинул меня взором, посмотрел в профиль, тихо хмыкнув себе под нос.
— Наверное, я знал твоего биологического отца, ты на него сильно похож, — выдал он заключение после внимательного осмотра моей персоны.
А Герта-то заметно напряглась, хотя внешне по ней этого совершенно нельзя сказать. Просто я как-то почувствовал.
— И как у вас там идут дела в Эхо-два? — Неожиданно спросил меня он.
У меня внутри всё мгновенно похолодело, но я сумел удержать лицо, впрочем, не совсем полностью.
— Знаю, в последнее время у вашей службы расчистки возникли какие-то серьёзные проблемы... — между тем продолжил говорить мужчина, лишь улыбнувшись, заметив мою явную неловкость. — Я неоднократно предупреждал Горда о необходимости нормального исторического образования для агентов и даже простых исполнителей, действующих в ранних отражениях. Особенно для тех, кто работает с Союзом. Нельзя действовать только по одним удачным шаблонам, бездумно сбрасывая вероятностные флуктуации со счетов. Отражения далеко не полностью тождественны друг другу, плюс естественная реакция на наше воздействие может создавать новые событийные линии. С сильно урезанной образовательной программой агенты просто не успевают реагировать на нежелательные изменения и делают новые ошибки, порой приводящие к их гибели и крушению многих проверенных планов.
— А как вы так быстро определили, что я агент из службы расчистки? — Я быстро успокоился, поняв, что меня приняли за кого-то другого.
— Опыт и наблюдательность, молодой человек, — мужчина широко улыбнулся, подозвал рукой свою даму, взяв её под локоток, и подал знак, что совсем не прочь прогуляться вместе с нами по краю высокой площадки, откуда хорошо видна большая часть города. — Возраст, манера держаться и хороший русский язык прямо говорит о том, где вам чаще всего приходится работать, — пояснил он результаты своего наблюдения. — Плюс далеко не всем предоставят личного хранителя уюта альфа прима серии, — он кивнул в сторону идущей со мной под ручку искусственной девушки. — Требуются весьма серьёзные заслуги и кое-что иное...
Надёжная "сексуальная привязка..." — сразу же догадался я, о чём как раз мы не так давно говорили с Гертой. Я лишь кивнул головой, выражая искреннее восхищение догадливостью собеседника.
— Хоть я прямо не участвую в подготовке будущих переселений, но в силу своих знаний и опыта часто оказываю вашим руководителям консультационные услуги. Мало кто из ныне живущих людей ещё хорошо помнит наш первый мир, откуда нам едва удалось сбежать, — неожиданно похвастался он.
— Я о нём совсем ничего не знаю, расскажите! — Весь мой вид выражал искренне изумление, и даже подлинный восторг.
Вот так встретить на улице настоящего доисторического монстра в добром здравии и хорошем настроении.
— Ты только посмотри, к чему только приводит ограниченность образования у нынешней молодёжи, — хохотнул мужчина, быстро переглядываясь со своей подругой. — Вижу, вы никуда не торопитесь, мы тоже предоставлены сами себе, потому я попробую немного восполнить пробелы ваших знаний, — он снова обратил внимание на меня. — Возможно, вам они пригодятся для непосредственной работы, — он замолчал, приглашая нас подойти к парапету ограждения смотровой площадки на возвышенности.
После чего мы долго молчали, смотря на зажигающиеся огни большого города внизу. Чужого для меня города, от родной Москвы в нём мало осталось, разве только название, Кремль в центре, да и несколько высотных зданий сталинской эпохи. Остальное пространство заполнено ухоженной растительностью и какими-то приземистыми строениями из стекла и бетона. Ни театров, ни стадионов, ни какой-либо другой общественной культуры я здесь так и не заметил, обилия транспорта на дорогах тоже. Не особо многочисленные жители и гости города пользовались частично действующим метро и роботизированными такси, их не требовалось много. Даже мы с Гертой несколько раз прокатились, благо транспортная служба полностью бесплатна, а кое-кто быстро подделал записи во встроенных регистраторах, устраняя любые улики.
— Вы ведь видели этот город совсем другим... — мой задумчивый взгляд не остался без внимания наблюдательного собеседника. — Вы, должно быть, сейчас испытываете определённую гордость от нашей победы над извечным противником... — продолжил он и снова споткнулся, не заметив даже следов понимания на моём лице. — Неужели и это вам уже перестали рассказывать?! — Сильно изумился он.
Лишь покачал головой, не зная, чего ему можно ответить.
— Вам говорили о том, что наша историческая родина — Британские острова на крайнем западе Европейского континента? — Спросил меня он.
Я кивнул, вовремя догадавшись о том, что нужно поддерживать разговорчивого собеседника.
— Так вот, много веков начальной истории мы боролись с другими странами за мировое господство, — приступил он к лекции весьма уверенным тоном. — Мы грамотно разрушали враждебные союзы, ослабляя своих конкурентов и стравливая их друг с другом. К началу двадцатого века начальной истории мы превратились в Империю, над которой никогда не заходит солнце. На всех континентах были наши колонии и доминионы. Именно мы, а не кто-то другой заложили основу технической революции, и долгое время шли впереди всех. Однако всегда существовала огромная варварская страна, населённая теми, кто называл себя русскими, — тяжелый вздох, в котором чувствовалось какое-то сожаление. — Великая континентальная Империя всегда бросала нам вызов одним своим существованием, и нам всегда хотелось подчинить её или разрушить. Иногда удавалось сместить её правителя, сделав следующего нашей марионеткой, но позже Империя снова обретала самостоятельность. В самом начале двадцатого века мы стали активно применять против своих врагов и конкурентов новое идеологическое оружие, стараясь пошатнуть их традиционные устои. Социалисты и революционеры по всей Европе — они все прямо и косвенно работали на наши интересы. Вы понимаете, о чём я говорю? — Лектор взял паузу, внимательно взглянув в мою сторону.
Я снова кивнул, демонстрируя понимание. Именно Англия приложила немало усилий для разрушения сильных империй на континенте, оставшись единственной. Но это ей впоследствии не сильно-то помогло.
— Мы смело рассчитывали зажечь революционное пламя по всему миру, оставшись единственной "тихой гаванью" куда сбегутся лучшие представители всего человечества и откуда позже пойдёт волна очищения мира от скверны, — сколько пафоса в голосе, сколько пафоса... — Мы хотели сделать русских своим орудием и оружием, заставляя их сделать всю необходимую работу за нас. Они весьма подходили для такой работы — эта нация почти не знала мирной жизни и война у них в крови. И при этом они же должны были сгореть в этой войне.
— Но потом что-то пошло не так... — я нагло влез в чужой монолог с едким комментарием.
— Да, тогда мы слишком увлеклись политикой, позабыв про экономические интересы третьих лиц. Про всех тех, кто прежде лизал подошвы наших сапог. Они слишком быстро скопили капиталы, да и в нашем лагере единства не было. Чувствуя близкую победу, каждый решил потянуть общее одеяло на себя. В результате инициатива перешла к укрепившимся в нашей бывшей колонии за океаном финансовым и промышленным группам. Государство Соединённых Штатов Америки, по сути, принадлежало им, несмотря на всю внешнюю демократию и свободные выборы первых лиц. За счёт этого они и обошли наш остров на историческом повороте, пользуясь нашей инерционностью и традиционностью. Именно американский капитал и создал страну советов, тот самый СССР, в противовес нам.
"Весьма интересная точка зрения", — между тем думал я. Преподававшаяся нам в школе новейшая история рассказывала о беспримерном подвиге русского народа, создавшего из отсталой аграрной империи самое современное промышленное государство за какие-то считанные пятилетки. Но если рассудить трезво — на такую модернизацию одного человеческого энтузиазма совершенно недостаточно, нужны и другие ресурсы. Опыт управления сложными проектами, промышленные технологии, станки и целые заводы сами по себе из воздуха не возникнут. Купить всё за золото? А хватит ли того золота, да и всё ли продадут — вот в чём вопрос. Капиталисты отнюдь не дураки, чтобы продавать верёвку, на которой их позже повесят. Следовательно, нашлись силы, предоставившие всё необходимое для индустриализации молодому государству рабочих и крестьян. И ведь наверняка не из чистой благотворительности.
— Вижу, вы о чём-то задумались, молодой человек... — мои размышления оказались быстро замеченными. — Не расскажите мне о чём? — И такой направленный в мою сторону внимательный взгляд, словно у строгого профессора во время экзамена.
— Мне прежде казалось, что мы действовали с американской политической элитой заодно, — я продолжил размышлять дальше. — Мы говорили на одном языке, они даже называли нас "кузенами"...
— Называли, — собеседник кивнул, — однако при этом хорошо понимали, что в мире может существовать только одна морская и торговая сверхдержава. Потому они и прикладывали все силы, дабы ослабить нас и вырваться вперёд. За счёт полученных во время первых двух мировых войн огромных доходов им это удалось. К счастью, полностью вытеснить нас на задворки истории у них не вышло, а позже они почти развалились под тяжестью собственных проблем, в конце проиграв Советам третью мировую войну.
