Каждый из командующих базой также будет заранее проинформирован о том, по каким целям и когда мы будем наносить удар, чтобы они могли усилить безопасность. Если бы это было необходимо, посредники использовали бы правила о количестве жертв на учениях, где мы использовали бомбы, направленные против личного состава. И чтобы помочь каждой базе исправить все, что было не так, каждое учение будет записываться на видео. Используя оборудование для условий низкой освещенности и бывших оперативников SEAL в качестве операторов, мы давали телевизионные наглядные уроки о том, как не надо иметь дело с террористами. Видеозапись также служила неопровержимым доказательством того, что ячейка сделала то, о чем мы говорили — ни один командующий базы не сможет оспорить, где мы были, а где — нет.
— Идея — прорычал Эйс, — не в том, чтобы вы, придурки, палили и хватали как кучка безумцев. Идея состоит в том, что мы учим военно-морской флот как усложнить жизнь террористам. Они как проклятые домушники. Если террористическая группа проводит оценку целей на двух базах и одна из них выглядит подготовленной, они ударят по менее подготовленной базе. Это то, что мы хотим донести до понимания командующих базами.
Ранней весной 1985 года «Красная ячейка» провела генеральную репетицию в Норфолке. Местность была знакомой, так что операция не требовала большой предварительной работы со стороны «Красной ячейки». Настоящая работа заключалась в том, чтобы найти способы включения съемочных групп в наши террористические «атаки». В конце-концов, мои люди не только должны были пройти через кордоны безопасности — каждая операция также должна была быть записана на пленку. К счастью, в качестве операторов были наняты три бывших моряка из Шестого отряда SEAL, и они могли красться и подглядывать почти так же хорошо, как «Красная ячейка». Всего за несколько дней нам удалось обрушить опустошение на Второй флот и штаб-квартиру Атлантического флота бомбами, минами-ловушками и дымовыми гранатами — и записать большую часть этого на пленку.
После Норфолка я созвал собрание «Ячейки» в «Стрелке» и поднял тост с «Бомбеем» за своих парней.
— Окай, задиры, мы во всем разобрались — теперь время отправляться в дорогу.
Главком ВМФ Уоткинс был подводником на атомоходах. Так где же начать нашу серию хлопков с притопом, как не в Нью-Лондоне, штат Коннектикут, родном доме для атомных подводных лодок класса «Трайдент» и «Огайо». Я посетил Нью-Лондон и проинформировал соответствующих командующих, которые не были в восторге от нашего предстоящего прибытия. Несмотря на их прохладный прием, мы разработали ряд сценариев, которые были согласованы вверх и вниз по командной цепочке. Наконец, в начале июня, мы отправились на север, чтобы их навестить.
База — точнее две базы — располагались на берегу Темз-ривер, примерно в шести милях к северу от пролива Лонг-Айленд.
Верхний объект содержал обычные флотские вещи, необходимые для существования — офицерское общежитие, тыловые службы, кинотеатр, военторг и казармы, а, также, узлы связи и управления для обеих баз. Что более важно, там же был арсенал с боеприпасами — где хранилось тактическое оружие— такое, как торпеды, и более тайное — ядерное оружие. Ниже по реке был укрытия, где стояли подводные лодки класса «Огайо» («Трайденты» были слишком велики, чтобы проходить под мостом федерального шоссе 1-95, и швартовались в другом месте).
Мы открыли лавочку в Гротоне, штат Коннектикут, чуть дальше по дороге и приступили к сбору информации. База, как вскоре выяснилось, была открыта настежь. Насколько широко? У нее не было настоящих ворот, только въезд. По оси север-юг между верней и нижней базой шли железнодорожные пути. Заборы из проволочной сетки, чтобы люди не забредали с правой стороны дороги на базу, сгнили и проржавели. Вдоль самого восточного периметра верхней базы никакого забора не было вообще — только 100-футовый (прим. 30м) сланцевый утес, усеяный кустарником, гвоздичным перцем и чертополохом. У его подножия было здание арсенала, окруженное в один ряд сетчатым забором высотой восемь футов (прим. 2,5 м).
Мы придержали три дня. Щекастик пошел в магазин скобяных изделий и купил три пакета вкусняшек, которые он превратил в зажигательные устройства, бомбы и мины-ловушки. От «бомб» тянулись растяжки к фотовспышкам; мины-ловушки и зажигалки в качестве «взрывчатки» тоже имели фотовспышки.
Я взял напрокат небольшой самолет, и Скачки провел нас под мостом 1-95, замочив колеса в Темз-ривер, когда мы низко спикировали. Мы прожужжали над стоянками подводных лодок. Никто нам даже не помахал. Мы арендовали катер и подняли советский флаг на его носу, затем проплыли мимо базы, в то время как открыто записывали на видео подводные лодки в их сухих доках, фиксируя секретные детали их конструкции. Сухие доки были открыты и незащищены — если бы мы решили протаранить одну из подводных лодок, ничего бы нам не помешало.
Затем Минкстер — у которого был лучший арабский акцент — позвонил с первой угрозой. Он набрал центральный коммутатор Нью-Лондона.
— Военно-морская база подводных лодок, чем я могу вам помочь?
— Ага — сказал Минкстер — это «Движение за свободную эякуляцию Палестины. Освободите всех наши пленных, или вы, сионистские неверные, пострадаете.
Затем он повесил трубку, как раз когда бедный оператор собирался сказать «Что-о-о-о-о?».
В ту ночь база была в полной боевой готовности. Морские пехотинцы патрулировали линию ограждения у главного въезда. У боковых ворот, где единственная дорога вела к госпиталю базы, стояли пикеты военно-морской охраны. Датчики движения вокруг здания арсенала были включены. Но датчики защищали только две стороны здания. В конце-концов, кто будет так невоспитан, чтобы выдать два притопа три прихлопа сзади?
Рейдеры Рики — вот кто. Пока мы с Щекастиком наблюдали с вершины, Фрэнк, Ларри, Змей и Пыжик быстро спустились вниз по склону, бесшумно пробираясь через широко раскрытую «заднюю дверь».
Я подтолкнул Щекастика локтем.
— Это как будто снова остров Ило-ило. Все следят за входной дверью, а мы стреляем и хватаем на заднем дворе.
После того, как квартет бойцов SEAL осуществил проникновение в защищенную зону, мы спустили съемочную группу, которая расположилась, чтобы заснять действие.
Вставляйте кассету. Ларри и Фрэнк нырнули под сетчатый забор и прокрались с одной стороны здания арсенала; Пыжик и Змей пошли в другую сторону. Часовой с дробовиком, в патронник которого не был дослан патрон, велел им остановиться. Прежде чем он среагировал, Змей «застрелил» его из пистолета с глушителем и тот упал. Посредник признал его убитым. А потом началось самое интересное. Пыжик заминировал пару баллонов с пропаном. Затем они со Змеем вскрыли замок боковой двери и установили взрывчатку с таймером рядом с зоной подготовки ядерного оружия. Среди торпед были спрятаны еще СВУ — самодельные взрывные устройства.
В довершении всего Ларри и Фрэнк повесили на здании арсенала огромный плакат, сделанный из простыни. Надпись гласила: «БА-БАХ! Любим-целуем, Движение за свободное семяизвержение Палестины». Потом все взобрались на скалу, мы запрыгнули в машины, припаркованные на самом видном месте у обочины, и уехали.
После успешно проделанной ночью работы, мы отправились на более серьезную террористическую вечеринку. В одном из баров, которые мы осмотрели, мы подобрали пару наиболее симпатичных сотрудниц «Дженерал Дайнемикс». Пока они танцевали грязные танцы с Пыжиком и Золотопыльным Фрэнком, я стащил их удостоверения.
Гибель вам, дамочки.
Мы без проблем добрались до верхней базы. На второй день мы нанесли удары по госпиталю, коммуникационному узлу и зданию штаба, и все это без сопротивления. Причина была очевидна с самого начала: подводники — очень организованные люди.
Они работают по контрольным спискам. Как только что-то было проверено, оно вычеркивается из списка и больше не проверяется. Террористы не работают по контрольным спискам, они поражают цели по возможности. Так что мы подождем, пока это место не проверит охрана, а затем ударим по нему, уверенные, что нас никто не будет поджидать.
То же самое оказалось верным и для стоянок подводных лодок. Так что на День Второй я отправил Минкстера, Малыша Рича, Скачки и Умника Арти примерно на четверть мили вверх по реке, к затону для яхт. Там они переоделись в гидрокостюмы, сложили одежду в непромокаемые мешки и поплыли к стоянкам подводных лодок. Они взобрались на сваи, снова переоделись, повесили сумки на пирсе и принялись за работу. Во-первых, они нашли часовых, которые спокойно пили кофе в своих будках и заставили их замолчать. Затем они спрятали взрывчатку за рулями одной атомной подводной лодки. Они поднялись на борт еще одной подводной лодки класса «Огайо» и разместили подрывные заряды в рубке управления, в ядерно-реакторном отсеке и торпедном отсеке. Когда их останавливали, они выходили из положения, называя себя обслуживающим персоналом из «Дженерал Дайнемикс». Никто не спрашивал у них удостоверения личности, а если бы и спросил, они бы показали удостоверения, украденные мною прошлой ночью. Они бы помахали ими — большие пальцы удобно прикрывают фотографию — и никто бы ничего не заподозрил.
Бойцы SEAL закончили свою работу, снова надели гидрокостюмы и поплыли по реке вверх к яхт-клубу, где мы их подобрали.
Затем мы все вышли и отошли.
Командующий базы, капитан первого ранга, был недоволен, когда мы показали ему записи. Его босс, двухзведный командующий эскадрой, которого я назову адмирал Самоуверенность, был еще менее очарован.
— Каперанг, — заявил он, — это учение было нечестным и не должно засчитываться. Ваши люди играли не по правилам.
— По каким правилам, сэр?
— Ну, вы спустились со скалы, чтобы напасть на мой арсенал. Вы никогда не говорили мне, что вы это сделаете — только сказали, что нападете на него. Вы плыли вниз по реке и поднялись в доки, когда атаковали подводные лодки. Если бы мы знали, что вы придете с той стороны, мы бы уже ждали. Мы не можем поставить людей следить за всем.
— Я уверен, что Абу Нидаль или Народный фронт освобождения Палестины примут во внимание Ваши взгляды, если решат нанести удар по Вашей базе, сэр.
— Не умничайте тут передо мной, каперанг.
Я? Дикки?
— Нет, сэр. Даже не смею думать об этом, сэр.
Командующий базы пристально на меня посмотрел.
— Ваши так называемые террористы позвонили и сказали, что они собираются ударить по военторгу. Мы были готовы, но они этого не сделали.
— Нет, капитан первого ранга, вместо этого мы атаковали центр связи.
— Это неправильно.
— Послушайте, джентльмены, давайте я вам все объясню. Террористы не действуют по каким-либо правилам. У вас здесь хорошая миленькая база, и она, вероятно, работает очень эффективно. Но в том, что касается безопасности, вы чрезвычайно уязвимы. Вы не проявляете никакой инициативы — на пленках, которые главком с удовольствием посмотрит, потому что, как вы знаете, он из подводников-атомоходчиков, показано, как я подорвал две ваши атомные подводные лодки и если бы я захотел, я мог бы подорвать их все.
Адмирал Самоуверенность ощетинился.
— Это совсем другое дело. Каперанг, ваши люди не имели права подниматься на борт атомных подводных лодок. У них нет допуска.
— Тогда почему вы нас не остановили?
— Это нечестный вопрос.
— Адмирал, нечестность не имеет с этим ничего общего. Мы согласились, что подводные лодки были честной добычей. Лучшая защита от вражеских подводных лодок — держать их в порту. Таким образом, все, что нужно плохим парням — это вывести из строя один руль управления или один винт — и ваш многомиллиардный ядерный флот закупорен.
Я бросил украденные удостоверения на стол Самоуверенности.
— Возможно, вы захотите их вернуть.
— Господи, — выдохнул он, — вот это…
— Адмирал, — перебил я, — у морских пехотинцев, которые охраняют ваш главный въезд, не используются те же радиочастоты, что и у охранников, патрулирующих периметр базы. Охранники могут связаться с вашей службой безопасности, но не со службой следственного управления военно-морского флота на пирсе. Никто не носит заряженного оружия. Никто не останавливает незваных гостей. Ваши заграждения по периметру всего шесть футов высотой. И любой может приплыть по реке на стоянку подводных лодок. Безопасность здесь отстойная.
Самоуверенность стал раздражительным.
— Не нарушайте субординацию, каперанг.
Он уже начал выводить меня из себя, но я придержал язык.
-Адмирал, я не нарушаю субординации. Заместитель главкома по планам и политике беспокоится о безопасности Вашего объекта. Я думаю, у него есть веские причины для беспокойства, потому что безопасность здесь действительно отстойная — и это именно то, что я собираюсь указать в своем отчете.
Когда я уходил, добрый адмирал уже строчил письмо Эйсу с жалобой на меня. Это должно было стать первым из многих, которые Эйс обо мне получит.
Мы за неделю проделали хорошую работу. Мы показали косяки на базе подводных лодок и дали сотрудникам службы безопасности пищу для размышлений. Нам даже удалось разозлить адмирала, что я воспринял как комплимент. Я бы с удовольствием продолжал терроризировать его все выходные, но местная регата на Темз-ривер заставила нас отменить наши планы. Эйс твердо придерживался определенных правил: мы можем иметь всех вокруг, связанных с военно-морским флотом, но не невинных гражданских лиц. Тем не менее, это был слишком хороший уик-энд, чтобы просто поехать домой. Поэтому вместо того, чтобы вернуться в Вашингтон, мы поехали на север в Массачусетс, чтобы устроить двухдневный загул.
Один из членов нашей гражданской съемочной группы был планконосцем Шестого отряда SEAL — высокий бывший лейтенант, известный как Сенатор.
Его военно-морская карьера была прервана несчастным случаем на тренировке в Шестом отряде, когда он потерял глаз. Теперь он работал с консалтинговой фирмой по вопросам обороны, которая организовывала видеосъемку атак «Красной ячейки».
У родителей Сенатора был большой дом прямо на пляже в Южном Массачусетсе, примерно в сорока минутах езды от Бостона, и мы поехали туда. Мы купили достаточно пива, чтобы потопить ялик и провели выходные, поедая кукурузу, лобстеров и мидий, приготовленных прямо на пляже в 48-часовой безостановочной вечеринке.
Вечеринка? Это превратилось в Марди Гра. По мере того, как празднование становилось все более громким и шумным, начали появляться соседи.
Женщины глазели на мускулистых бойцов SEAL. Бойцы SEAL кадрили хорошеньких женщин. Пыжик влюбился. Мы боролись друг с другом и швыряли в прибой всех, до кого могли дотянуться, особенно хорошеньких юных созданий. Мы играли в морской волейбол, который является полноконтактным видом спорта. Мы сделали дорожки из пустых пивных банок в стиле Эверетта Э. Барретта, чтобы продемонстрировать наши таланты в ландшафтном дизайне.
