— Ты надо мной издеваешься? Я знаю, что смертельно больна, меня специально здесь заперли, чтоб я никого не заразила, а потом, когда умру, моё тело сожгут, чтоб вся зараза сгорела, а здесь... — всхлипывая начала говорить девушка, Лика оборвала её, сказав строгим голосом:
— Кто это тебе сказал, что ты больна? Посмотри на себя! Симулянтка!
Девушка провела руками по лицу, там раньше были маленькие язвочки, прикосновение к которым вызывало боль, ничего не почувствовав, перешла к осмотру своего тела. Не обнаружив никаких следов своей болезни и не чувствуя боли, девушка растерянно спросила:
— Где? Как это?
— Ты забыла ещё спросить куда, — хихикнула Лика, Дика одёрнула подругу:
— Лика, ты повторяешься, не задавай всякие вопросы, на которые тебе не ответят, дай девушке опомниться, пусть придёт в себя.
— Ну, хорошо не буду, пускай приходит, — согласилась Лика и показывая на закутанную с головы до ног в плотню ткань женщину, появившуюся в дворике, предложила, — вот пускай она расскажет, где и как? Ну и про почему тоже не забудет.
Но женщина не стала отвечать на эти вопросы, она, глядя на обнажённую девушку, почти шёпотом сказала:
— Сухрана, доченька, как это? И где?
— Эй — эй, это ты должна отвечать на эти вопросы, а не задавать их, — изобразила возмущение Лика.
— Лика! Ну дай же им в себя прийти! — снова Дика одёрнула подругу. Та показала ей язык, а Дика обратилась к растерянной женщине: — Я так понимаю, ты пришла попрощаться с дочерью? Могу тебя уверить, она не умрёт. Как видишь, никаких следов болезни не осталось, её тоже нет, твоя дочь совершенно здорова.
— Но это же невозможно, чёрная сыпь не лечится! Заболевший этой болезнью человек умирает через месяц, а может быстрее, — почти прошептала женщина.
— Болезнь не лечится, — задумчиво произнесла Лика, отбросившая свой насмешливый тон и ставшая очень серьёзной. Внимательно глядя на женщину, Лика продолжила: — Неизлечимая болезнь и, наверное, очень заразная. А ты, зная, что твоя дочь скоро умрёт, несмотря на запрет здесь появляться, пришла с ней попрощаться, так? И сколько тут у вас таких заражённых? Так чего ты ждёшь? Давай быстро раздевайся! Ну?!
Женщина, ошарашенная таким напором, начала раздеваться, а что ей оставалось делать, если Лика начала ей активно помогать. Но при этом женщина отвечала на вопросы Дики, интересовавшейся, когда эта болезнь была обнаружена и сколько человек было изолировано, подобно Сухране. Оказалось, что первые признаки у Сухраны и ещё трёх девушек появились чуть меньше недели назад, а потом ещё четверо заболели, их всех, по рекомендации придворного лекаря, изолировали в малых прогулочных двориках гарема. Лика слушала мать Сухраны, ощупывала её и хмурила брови, потом сделала знак Дике присоединиться. Когда девочки закончили, Лика посмотрела на Дику и поинтересовалась:
— Что ты об этом думаешь?
— Если бы это была чёрная сыпь, то признаки начала болезни были бы и у неё, — Дика указала на мать Сухраны, — ведь они тесно общались. Но признаков нет и близко, к тому же чёрная сыпь смертельная болезнь, но за неделю она так развиться не может. Если первые признаки у Сухраны появились меньше недели назад, то язвы не были бы такого размера, что-то здесь не чисто. Да, признаки очень похожи, но это не чёрная сыпь.
— А что? — поинтересовалась Лика и развела руками, — я не сильна в местных болезнях, но кое в чём разбираюсь, я же тебе рассказывала, чем я раньше занималась, а если ты говоришь, что это не заболевание, то вполне может быть банальным отравлением. Дика, смотри, из всего женского коллектива этого гарема (как мы удачно попали, не просто во дворец, а в гарем) заболели только восьмеро девушек. Именно девушки заболели, такое странное избирательное действие смертельной и очень заразной болезни, ведь не напрасно их всех изолировали. Ты когда эти язвы убирала, ничего не заметила?
— Вроде они сверху были, а если бы это была бы чёрная сыпь, то тело было бы поражёно как бы изнутри, ведь эта болезнь язвами выходит наружу, недаром же говорят, что когда появились язвы — это уже всё, а тут мы их убрали за сотню, может немного больше, ударов сердца.
— А когда я эти язвы убирала, то не почувствовала ничего внутри, всё сверху было, вернее шло сверху вовнутрь, — кивнула Лика, выслушав подругу. Потом поинтересовавшись у матери Сухраны, как её зовут, спросила:
— Суранха, как вы за своей кожей ухаживаете? Мази, притирания, примочки, или ещё что-то?
Внимательно выслушав женщину Лика, стала брать бутылочки и баночки, стоявшие на мраморном столике и начала их открывать, но больше ничего сделать не успела. Дверь (или лучше сказать — массивная калитка) в маленький дворик, отворилась и мужчина, появившийся на пороге, закричал:
— Почему здесь посторонние?! Сухрана, я что говорил? Сюда никто не должен кроме меня заходить! Все кто сюда пришёл, должны быть немедленно изолированы, чтоб эта страшная болезнь...
— Это кто? Лекарь, который прописал эти мази и питьё? Да? — перебив мужчину, поинтересовалась Лика. Получив положительный ответ, она быстро отпила из бутылочек больше половины, потом слизнула почти половину содержимого баночек с мазью. После чего сморщившись, сообщила, что такой гадости она никогда не пробовала, спросив у мужчины — он ли это всё приготовил? И не дожидаясь ответа, закатила глаза, после чего громко икнула. Лекарь, которого действия Лики вогнали в ступор, пришёл в себя и попытался что-то сказать, но не смог слова вымолвить. Лика посмотрела на него большими глазами с вертикальными зрачками, высунула длинный чёрный раздвоенный язык и, наступая на лекаря, зашипела:
— Сссейчассс укушшшу!
Нервы лекаря не выдержали и он, совсем не солидно, завизжав, стал пятиться, сделав два шага, упал, так как Лика подставила ему подножку. Лика быстро стала хватать с мраморного столика бутылочки и баночки, после чего начала так же быстро выливать их содержимое в полуоткрытый рот лекарю, тот захрипел и стал синеть, а потом и зеленеть. Ворвавшиеся в дворик три тучных охранника, увидели следующую картину — в заросшем виноградом углу стояли две обнажённые обитательницы гарема и незнакомая очень бедно одетая девушка, а над лежащим на полу лекарем нависало какое-то, хоть и малого роста, кошмарное создание. Это создание имело человеческое тело, но покрытое мелкой золотистой, скорее цвета светлой бронзы, чешуёй. Существо смотрело на стражников большими немигающими зелёными (чем-то напоминающими змеиные) глазами с вертикальными зрачками, на пальцах рук и ног у него были внушительные когти. А вот на голове создания были обычные человеческие, разве что тёмно рыжие волосы. Стражники растерялись, а один из них, видно главный испуганно спросил, обращаясь к Суранхе:
— Это кто?
— Была девочкой, но выпила снадобье, много выпила то, что дал нам лекарь и вот... — дрожащим голосом ответила женщина, а существо, брезгливо скривившись (лицо у него, несмотря на то, что было покрыто чешуёй, было вполне человеческое) плаксивым голосом сказало:
— Гадость эта микстура! Что мне теперь делать? Жаль, что в этом бассейне только рыбки, а не крокодилы, тогда бы этому недоучке лекарю было там самое место. Хотя, он сам там всех рыбок поел бы, крокодилы — очень хищные твари! Видите — уже позеленел, а это значит — трансформация уже началась. Сейчас в крокодила превратится и как бросится, всех нас съест!
Лика наклонилась над лежащим лекарем и внимательно на него посмотрела, словно стараясь обнаружить эту самую трансформацию.
— Лика, что ты делаешь? — спросила незнакомая стражникам девушка, чешуйчатое существо, подмигнув стражникам (что выглядело довольно жутко), ответило:
— Вот хочу посмотреть, в кого он превратится, в крокодила или большую лягушку. Вон смотри, уже совсем позеленел, скорее всего — в лягушку, если бы в крокодила, было бы лучше — быстрее бы сдох проклятый колдун и его колдовство бы закончилось, о то видите в кого он меня пытался превратить.
Позеленевший лекарь захрипел, его тело выгнулось дугой, ноги и руки стали судорожно дёргаться, Лика закричала:
— Вот! Уже превращается! Отойдите, а то вдруг в крокодила таки превратится, а если это произойдёт, он на вас кинется и кусаться начнёт!
Девушки и так забились в угол, а тучные гаремные стражники как-то неуклюже ринулись к двери, там столкнувшись, почти застряли. Лика глядя на этих стражей неудачников, посочувствовала им:
— Какие-то совсем нескладные и толстые, как их только в аскеры взяли, да ещё и дворец султана поручили охранять?
— Это не аскеры, эта часть дворца — гарем, сюда мужчинам нельзя, вот поэтому это не аскеры, а евнухи, они тут смотрят за порядком, аскеры охраняют гарем снаружи, — пояснила Сухрана. Она, в отличие от своей матери, не испугалась вида Лики. Ведь та её вылечила, да вела себя дружелюбно и сейчас не агрессивна. Лика, посмотрев на затихшего лекаря, поинтересовалась:
— А он? Тоже евнух?
Получив отрицательный ответ, изобразила возмущение, а потом предложила:
— Как же так? В гареме и не евнух, непорядок! Предлагаю это исправить, хотя... это ему уже не нужно, вернее, не поможет.
— Что, уже в крокодила превратился? — захихикав, спросила Дика и серьёзно продолжила, — да, тут уже ничего не поделаешь, где же такое видано, чтоб крокодил был евнухом. Хотя, когда евнух — крокодил, это ещё туда сюда, а когда наоборот — это просто ужас будет!
— Не-а он уже не станет ни крокодилом, ни большой лягушкой, а тем более, евнухом. Лекарем он тоже больше не будет, да идите сюда, не бойтесь, мёртвые не кусаются, — ответив Дике, Лика позвала евнухов, пытающихся втроём протиснуться в дверь. Те, увидели уже не кошмарное создание, а обыкновенную, да ещё и голую девочку (в общем, ничего страшного, вполне привычная для евнуха картина), осмелели и подошли к бассейну с рыбками. Старший из этой тройки вопросительно посмотрел на Лику, а потом на зелёного неподвижно лежащего лекаря. Лика пояснила:
— Действие волшебного снадобья вашего лекаря закончилось (вы, что не знали, что он колдун?), злые чары пропали, вот я и стала нормальной, обычной. А он... не рассчитал своих сил, слишком много выпил, хотел крокодилом побыстрее стать, но не вышло, передозировка, такое всегда бывает с жадинами и теми, кто спешит.
Евнухи покивали, может они и не совсем поверили девочке, но то, что они видели трудно как-то объяснить чем-то обычным, а вот если чарами колдуна, то всё очень логично. Но старший евнух, а за ним и остальные сначала осторожно, а потом смелее потрогали и повертели девочку. На ощупь она была совершенно обычной и хихикала как от щекотки, когда к ней прикасались. Убедившись, что перед ними не чудовище, а человек, евнухи осмелели и старший начал спрашивать:
— Кто ты такая? Как сюда попала? Почему без одежды?
— Одеться не успела, этот вот прибежал, наверное, съесть меня хотел, — довольно туманно пояснила Лика, показывая на тело лекаря, при этом подмигнула подруге. Дика поняла и пришла к ней на помощь, начав пояснять:
— Мы ученицы великого мудреца, познавшего всю суть вещей, он отшельник в горах. Когда он прослышал о беде постигшей обитательниц султанского гарема, приказал нам идти сюда и исцелять...
— Да, исцелять всех направо и налево, можно сказать без разбора, — влезла Лика, Дика укоризненно покачала головой, этой паузой воспользовался евнух, чтоб с важным видом задать следующий вопрос:
— Почему этот мудрец послал вас? Таких молоденьких, разве вы уже постигли те науки, которым вас учил этот мудрец? Разве у него нет более зрелых и опытных учеников?
— Конечно, есть, какой же он мудрец, если не окружён множеством учеников? Да у него есть ученики зрелые и более умелые, чем мы, но они все мужчины, а посылать мужчину в султанский гарем — это проявит крайнее неуважение к ясноликому! Вот поэтому мы здесь, а одежда у нас такая бедная, потому что, только отринув все мирские соблазны, можно достичь высот знаний и истинного просветления, — как и положено ученице мудреца заунывно говорила Дика, при этом не забыла передать халат Лике, та его быстро натянула, показав подруге большой палец. Дика подмигнув Лике, продолжила говорить: — Наши знания, по сравнению с нашим учителем, очень малы, но и мы многое уже умеем, Сухрана и Суранха это могут подтвердить, да и вы сами можете убедиться, осмотрев Сухрану.
Евнухи осмотрели Сухрану (снова раздев её, так как та успела одеться), после чего старший сказал:
— Прошу извинить нам наше недоверие, о ученицы великого мудреца, но вы должны понять наше недоверие, ваш вид...
— Да ладно, мы не в обиде, — перебила евнуха Лика и скомандовала, — не будем терять времени, ведите нас к остальным больным. Будем исцелять.
Евнухи повели подруг в дворик к следующей то ли больной, то ли узнице, за ними пошли Сухрана и Суранха, им (только Сухране, так как все уже увидели, что она здорова) карантин соблюдать уже не требовалось. В следующем дворике исцелили ещё одну девушку, затем всё повторилось ещё шесть раз. В процессе лечения, выяснилось, что все эти девушки не наложницы и, тем более, не жёны султана (Суранха тоже), а дочери тех, кто этих жён и наложниц обслуживает, или сами девушки уже состоят в обслуге. Дика обратила внимание Лики на то, что все эти девушки, в том числе и Сухрана, очень красивы, сказав очень многозначительно:
— Тебе не кажется, что кто-то специально травил этих красавиц. Как-то странно, вроде должно быть так — чем красивее девушка, тем больше её должны беречь, а тут совсем наоборот делают. Очень странные порядки в этом гареме.
— Ну почему же странные? Вполне нормальные прядки для закрытой группы, причём не только людей, а любых разумных, — ответила Лика, пожав плечами. Видя, что подруга её не совсем поняла, продолжила, кивнув в сторону евнуха тащившего большой мешок с собранными снадобьями лекаря: — Ты же слышала, что он рассказывал? Эту болезнь обнаружил у девушек лекарь, приглашённый старшей женой султана. Заметь, приглашённый в гарем, куда мужчин не положено пускать, но его пригласила сама султанша, которая здесь всем заправляет. Этот лекарь сразу обнаружил эту неизлечимую болезнь, хотя, никаких признаков её до этого никто не замечал. Обнаружил и сразу сообщил об этом султанше, а потом начал лечить, это неизлечимую-то болезнь! Вот тогда, когда он занялся этим врачеванием, появились характерные признаки этой болезни, а сама болезнь начала стремительно развиваться, это, несмотря на лечение! Девушек изолировали, чтоб никто не заразился, и только отважный лекарь с ними тесно общался — давал свои снадобья и втирал мази, ну просто очень отважный лекарь! Чем больше давал и чем активнее втирал, тем быстрее эта болезнь развивалась. Ты же поняла, что это не совсем болезнь, сколько мы потратили времени на лечение Сухраны? А остальных лечили в два раза быстрее, потому, что уже знали как это делать, знали, что это не болезнь. С болезнью провозились бы намного дольше, а со смертельной, да ещё на такой стадии... не знаю, справились бы вообще, — сказала Лика. Она хотела добавить, что они всё-таки не боги, но решила этого не делать, так как таким заявлением, она может зачеркнуть всё, что раньше говорила о божественности подруги и спровоцировать у неё очередной приступ богопочитания. Дика, выслушав подругу, посмотрела на евнуха тащившего мешок со эликсирами, мазями того лекаря и задумалась. Но думала она не долго, дорогу им преградило с десяток евнухов под предводительством уже не очень молодой, но ещё красивой женщины. Лика, не доходя до этой группы пять шагов, остановилась и, хмыкнув, тихо сказала:
