Хотя тревожное чувство появилось при мысли о родителях...
— Я никогда не был охотником. Еще будучи человеком, я был агентом Маркуса.
Трудно было удержать каменное лицо после такого откровения.
— Моей работой было — использовать отработанный материал... использовать психически больных, да и вообще слабых оборотней. Их все равно расстреливаем. А тут послужили хорошей цели — обращают молодых парней и девушек в будущих потенциальных солдат...
Если сначала еще были какие-то намеки на то, чтобы я поверил, то в конце нет.
— Большего бреда я не слышал...
— Бред? О, нет, мальчик. Это огромная, кропотливая работы. Отобрать подходящих кандидатов, выбрать нужного, провести операцию, потом следить, чтобы не натворил дел. В твоем случае было много нюансов. Ты все-таки натворил дел, но при этом главная цель не достигнута. Ты остался сидеть на месте. Большинство же, обретя силу, покидали родные дома... но не ты.
Не хотелось верить. Не хотелось даже думать обо всем. Но получалось иначе.
Да, меня укусил оборотень, что вел жалкое существование. Больше его никогда не видел. И укусил не чтобы подпитаться кровью, а именно обратить. Еще тогда ломал голову над загадкой, а ее предъявленное решение выглядит абсолютно дико...
— А потом... — продолжал 'Громов'. — Мне было поручено выкурить тебя из города. У нас несколько сценариев. Подставить перед милицией, лишить всего, что связывало, в общем, есть методы заставить начать закаляющее странствие. Специально поэтому работали в областях и городах, где нет наших крупных формирований...
Юг России, по сути, не занят людьми Маркуса. Нет смысла, не от кого там защищать. Разве что от лугару и вампиров в Афганистане, не более.
— Операцию разрабатывал лично. Можно сказать, занимался искусством...
После этих слов зубы заскрежетали. Да он просто гордится тем, что делал.
— Выдать себя и своих людей за охотников и как следует напугать — самый безболезненный вариант. Охотники и вправду иногда берут пленных. Только вот твои цепи были закреплены плохо, а транквилизатора дали, чтобы ты отрубился на полчаса... потом катались по безлюдному шоссе, пока не выбрался...
— Я хотел тогда убить вас. Что бы было, если бы попытался? — вопросов в голове роилось множество, но начинать надо с малого.
— Пристрелили бы как собаку... и такое бывало. А твоим родителям рассказали бы не правду, а обставили бы все, как несчастный случай...
— Это какую правду?
— Пришлось объяснить им, кто ты и что ты. И что после твоего обращения обеспечить твою безопасность можно лишь у нас. Посылали им изредка твои фото, а пока ты не объявился — поддельные письма. Все организовано...
Значит, вот как. Поэтому была такая спокойная реакция на мою пропажу.
— Даже если все это так... какой в этом смысл? — сдавленно спросил я.
— Этот проект назвали Естественный отбор. Он действует давно. Ты знаешь, как тяжело порой бывает с новообращенными. Недостойные не должны владеть такой силой... да и не смогут. Но солдаты нужны. И нужно много. Но не просто безвольные пешки, а сильные личности, но главное, лояльные. Людей в мире много, есть с чем экспериментировать.
Смириться с тем, что каждый твой шаг контролировался с самого начала невозможно. Не хотелось слушать эту правду дальше. Но не было и сил остановить оборотня.
— Таким образом, порой, наш вид получал до пяти сотен таких солдат. Гибло, конечно, при этом немало народу, но оно того стоит...
— Я только не понимаю... после Перми мой след потерян. Я мог сдохнуть, превратиться в дикого или сделать что-то еще, что может открыть нашу тайну... — палец все еще потирал курок пистолета.
— В этом вся суть. Ты выжил и сохранил трезвый ум. Хотя, я проспорил коллегам. Думал, не выдержишь. Слишком уж ты мягкотелый... а обернулась все вот как, — он усмехнулся. — Герой войны с анархистами, диверсант... а теперь один из главных врагов нашего вида. Тебе присвоили первый уровень угрозы. Не знаю за что, но у нас лишь десяток таких преступников.
Похоже, моя 'измена' в Лос-Анджелесе имела огромную цену для Маркуса. Ведь ту войну выиграли вампиры, медведи понесли потери, вид лишился союзника. Возможно, вожак бы даже посмеялся, узнай правду о тех событиях. Но правда похоронена под грудой разрушенного города, а поверх насыпали еще и ложные выводы...
Револьвер упал на землю, а руки сжались в кулаки. Масштабы преступлений вожака просто поражали. Все ради победу? К черту тогда такую победу. Сколько жизней было разрушено ради политических и военных амбиций? Сколько пешек, которыми можно пожертвовать в любую минуту, произвела эта ужасная машина?
— Теперь убей... — закончил рассказ 'Громов'. — Отведи злобу. Я все равно труп. Не оправдал надежд...
— Это каких? — сухо спросил я, медленно надвигаясь.
— Я хотел идти дальше, устал возиться с молодежью... в конце концов мне дали шанс. Дали силу, которой ты не смог правильно распорядиться. Как и я... проиграл какому-то щенку.
Больше враг ничего не успел сказать, задохнувшись после удара в живот. Дальше я схватил его за горло и начал бить по лицу.
Удар за ударом. Даже не понял, когда убийца испустил последний вздох. Но рука смогла лишь остановиться, когда его лицо превратилось в кашу из смятых костей и плоти. Пока боль из-за сломанных в процессе фаланг не стала невыносимой.
Я упал на бок прямо рядом с телом, стараясь ни о чем не думать. Правда сказана или нет, сейчас это не имеет никакого значения.
Главное, сейчас Анна отомщена... но не я.
Убежище охотников. 1 февраля. 2010 год.
Шрам.
Оправиться после ранений, нанесенных Эдвардом с устаревшим медицинским оборудованием оказалось непросто. Пару раз охотник был на грани смерти. Медики Ордена если и пророчили ему жизнь, то с последующей отставкой.
Но вопреки всем прогнозам, мужчина не только полностью выздоровел, но и после почти сразу приступил к восстановлению формы. Что не приветствовал Мастер, но вскоре смирился.
Уход Кэтрин, конечно, вывел из душевного равновесия, но ненадолго.
— Туда ей и дорога, пусть катится, — лишь хмыкнул он на эту новость.
Если организация до сих пор существует, у вампирши хватило совести не доносить. Или же она не выжила снаружи, что менее вероятно, как бы дико это не звучало.
На больничной койке было много времени обдумать происходящее. Особенно слова старого друга. При всей ненависти к его новой сущности это невозможно игнорировать...
Впрочем, к предательству Ордена Шрама не удалось придвинуть ни на шаг.
В операциях было затишье, поэтому долгие дни текли медленно и уныло. Оставалось бродить по окрестностям многочисленных туннелей. Хоть что-то, чем просто сидеть на месте.
Проходя в очередной раз наизусть заученные катакомбы, охотник почувствовал дуновение ветра. Но не спереди или сзади, как обычно, а справа.
Кирпичная стена широкого туннеля, по которому могла проехать бронетехника, была в плачевном состоянии. Орден как мог старался содержать важные коммуникации, но материалов и людских ресурсов не хватало. Поэтому часть обвалилась сама. А часть взорвали сами охотники после того, как обосновались здесь.
Новое дуновение ветра отбросило последние сомнения. Оказалось, что стена чуть 'приоткрыта', и за ней располагался вход в тайные помещения.
Погасив карманный фонарь, Шрам проникнул внутрь. В темноте пришлось ориентироваться недолго — чуть дальше горел тусклый свет.
Каждый шаг по каменному полу был крайне осторожен. Еще до того, как донеслись голоса.
— ...их операций в ближайшее время. Насчет королевы никаких новостей нет. Вас понял. Конец связи.
Войдя в комнату, охотник злобным взглядом посмотрел на предателя, которым оказался Коготь. Не так уж неожиданно.
— Как давно? — лишь спросил он.
Мужчина повернулся на старом кресле. Все оборудование в комнате было допотопным, дополненное лишь новыми образцами. Этого достаточно, чтобы связаться с поверхностью, а то и с Москвой.
Коготь молчал. Его пистолет висел на поясе. Но Шрам находился всего в паре метров. Был больше, массивнее. И опытнее.
— Когда мы вытащили тебя из той передряги во Владимире? Или еще раньше?
— Раньше. Владимир был для отвода глаз... — все же признался охотник.
— Сколько тебе заплатили?
Шрам тянул время, прорабатывая в голове варианты, которых было немного. Оружия в такие походы он с собой не носил. Но сил, чтобы справиться с предателем хватит...
— Дело не в деньгах, Шрам, — покачал головой Коготь. — Предыдущие шпионы да, работали исключительно за деньги. Последнего из них пришлось убрать мне, начал просить слишком много. Да и тот хотел свергнуть Мастера, а кое-кого его правление полностью устраивает...
— Это кого?
— Я и так сказал слишком много...
— И что теперь? — хмыкнул охотник. — Убьешь меня?
— А что мне остается?
— Сдаться...
— Ради пыток?
— Ради пыток.
— К черту такой расклад...
После чего тот попытался выхватить пистолет. Шрам тут же подскочил, с размаху ударив его кулаком по лицу. Коготь упал с кресла, но быстро сгруппировался. Сначала нападавший согнулся от резкой боли в колене, а потом получил по обожженной щеке. Предатель быстро оказался на ногах, больше не пытаясь дотянуться до пистолета. И, будучи гораздо проворнее здоровяка, сумел нанести несколько ударов, прежде чем лишился пары зубов от контратаки.
Схватив врага за затылок, охотник врезал еще и коленом, отправив его в небольшой нокаут. А уже потом схватил пистолет. Бой закончился, не успев начаться.
— Тебе еще учиться и учиться... — безэмоционально усмехнулся Шрам.
— Оххх... — Коготь еле пришел в себя. — Ты все равно ничего не добьешься... мы с тобой прошли одну и ту же школу. Меня не расколоть...
— Даже если так, за свои грехи ты будешь расплачиваться каждый день... — мужчина поднял поверженного врага и повел вперед, тыча оружием в спину.
Где-то в лесу. 3 февраля. 2010 год.
— Возможно, нам стоит идти на юг. Может, там будет безопаснее...
Вновь пыталась расшевелить меня Нина. С тех пор, как она нашла труп Громова, никаких слов не было сказано. Даже не дал перевязать руку с переломанными фалангами.
Тела оборотней просто сожгли, а Анну похоронили. Я до сих помнил, с каким остервенением рыл могилу.
Никаких крестов или других надгробий. Блондинка лишь вырезала рядом на дереве ножом знакомые лишь ей инициалы.
Дальше путь пролегал неизвестно куда и неизвестно зачем. Пару раз посещала мысль сбежать куда-то в одиночестве. Но вряд ли удастся незаметно скрыться от другого оборотня. А девушка определенно не хотела оставаться одна. Сложно ее винить...
Однако постоянные попытки завязать разговор, раздражали. В лучшем случае от меня можно было дождаться кивка, но не более.
— ...и вообще, может, стоит зайти в один из городов, пополнить кое-какие запасы. Я пойду аккуратно, твои собратья меня вряд ли тронут. А то питаться одной сырой дичью... как-то дико.
— Я так прожил около двух месяцев... — процедил я, — и вроде не сдох.
Наконец, Нине это надоело. Она подошла и резко дернула за плечо, заставляя повернуться.
— Что? — я даже не поднял взгляд.
— Не ты потерял сестру, а я. И смогла это пережить. Мне больно. Но боль не делает из меня кого-то другого!
— Рад за тебя...
Небольшая пощечина даже не почувствовалась.
— Приди уже в себя. Ты не тот угрюмый парень, которому на всех плевать. Иначе мы бы с тобой не связывались. И ты не виноват в том, что произошло... мне не стоило кидаться на них, ты бы смог договориться... или нас бы потом не тронули...
— Я не знаю, кто я... — мой шепот прервал сбивчивые объяснения Нины, которые ей давались с трудом.
После чего бросил трофейный автомат на снег, сев рядом.
— Вся моя чертова жизнь была с режиссирована...
Конечно, имелось ввиду, время после обращения. Но старой жизни я уже просто не помнил. Ни лиц родителей, ни родного дома, да даже город казался расплывчатым пятном. Так что тот этап можно признать несуществующим. А вот после... даже если мои решения на что-то влияли, то кукловоды просто подстраивались под обстоятельства.
Знал ли обо всем мой наставник Александр Дмитриевич? Наверняка. Чувствовалось какое-то особое отношение. А Эдвард? Он высший командир, может, даже напрямую участвовал во всем. Если вообще не организовывал проект вместе с Маркусом.
Тогда понятно, почему хотели убрать, после того, как не оправдал надежд...
— Это тот ублюдок тебе рассказал? — девушка села рядом, чуть приобняв.
— Слишком много совпадений, чтобы ему не верить...
— И что ты чувствуешь?
— Не знаю... ненависть, наверное, — я покачал головой. — Только не знаю, к кому... не знаю, кто за все в ответе.
Вожак может быть не виноват, может быть лишь заложником обстоятельств. Несмотря на собственное могущество. Если он и осудил заочно преступления, совершенные в Лос-Анджелесе, действовать по его примеру я не собирался.
Но кто-то однозначно должен ответить как за смерть Анны, так и за все остальное.
Мы просидели на этом месте в лесу до самой ночи, изредка перекидываясь редкими фразами. Пожалуй, впервые за несколько дней пришло хоть какое-то успокоение. Все-таки отчасти Нине удалось меня пристыдить.
Но, похоже, сидеть на месте было ошибкой.
— Дикие... — прошептал я, почуяв запах, что принес ветер издалека.
— Тогда бежим.
— Нет, их немного, — рука подобрала автомат, который слегка припорошило снегом. — Мне необходимо кого-то убить прямо сейчас. Они вполне сойдут...
Здесь не было кровожадности. Все равно это животные, к которым не нужно испытывать жалость.
Стоя на одном колене, я целился в лес. Вскоре тварей стало слышно. Но потом они почему-то замедлились.
Нина целилась из двустволки. Пусть не убьет, но определенно сможет покалечить одну из тварей. У них все равно не осталось разума, одни инстинкты. Да и братьями меньшими назвать такое язык не поворачивается...
Дикари совсем остановились, но по снегу все равно продолжал кто-то идти. Вскоре стало ясно, что человек.
— Прошу вас, не стреляйте! — дружелюбно попросили издалека.
В деревьях было какое-то движения, но что это именно, даже со зрением оборотня было сложно.
— Выходи, — переглянувшись с Ниной, велел я. — Медленно...
Пробравшись через бурьян, к нам, наконец, вышел старик в старой потрепанной одежде, опиравшийся при каждом шаг на палку с его рост. Длинные седые волосы завязаны в хвост. Глаза покрыты белой пленкой, но зрачки все же виднелись. Первой мыслью было, что он слепой...
Только вот двигался больно четко и плавно.
Однако как только удалось уловить его естественный запах, сразу все стало ясно. Почти.
Старик был оборотнем. Только слишком пропитался запахом дикарей.
— Ну вы и загоняли старика, — вытерев несуществующий пот со лба, незнакомец улыбнулся и сел на ближайший пенек.
Мы же сидели без движения, в напряжении следя за каждым движением.
Никогда не приходилось видеть старого оборотня. Даже Маркус, которому по слухам, чуть меньше сотни лет, выглядел совершенно молодым. Сколько же ему?..
