-Oui, mon amiral. Plus que. (Да мой адмирал. Более чем.). Таков был итог разговора адмирал с командирами канонерских лодок, где была поставлена боевая задача.
План же был не сложен, а значит эффективен. В первый день выверяется глубины у Кинбурна, возможно бьют по крепости с канлодок и бомбардирских судов ... издалека. Прощупывает их, так сказать. Турко-сардинцы идут в Лиман, а там чёрт с ними. Высаживается подальше от крепости десант ... в первую очередь сардинцев, турок и немного французов. Которые уйдут по косе на восток, дабы обнаружить там, вдруг готовые к удару русские войска. Или не обнаружить. Во второй день в игру вступает, козырная карта французского флота, arme miracle (чудо-оружие), непробиваемые броненосные батареи. Три вымпела сразу! Они подходят к крепости как можно ближе и подавляют её своей неуязвимостью и огнём 50-ти фунтовых орудий. Тем самым расчищая путь для десанта, в том числе и высаженных с утра во второй день чисто французских батальонов. Шлюпы, канонерские лодки, бомбардирские суда и прежде всего линейные корабли одновременно крушат, вдобавок к броненосным батареям, изничтожают, подавляют сопротивление крепости Кинбурн и последний, окончательно смертельный удар, по которой должен нанести десант. Всё успех, победа! Даже если войти в Лиман не получиться. Здесь вина турко-сардинцев, а не французов. Павший Кинбурн это победа Франции. Это главное!!! Но, вице-адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ не был восторженным дуриком, который уповал бы только на броненосные батареи как на arme miracle. Война, неудачи, поражения в ней заставляют ... думать. Тех, кто на это был способен. А русские заставили это делать. Он и его штаб был способен думать, и думал. И надумал.
Первое, установить на броненосные батареи в дополнение к штатному вооружению, ещё две тяжелых мортиры на каждую и на линейные корабли по одной. Двенадцать тяжелых мортир это серьёзных приварок к имевшимся у них калибрам, тем более по навесной траектории.
Второе, к батареям придавались в качестве буксиров корветы. Причём корветы должны были быть готовы по сигналу дать ход и начать вытаскивать батарею из боя, не жалея своих машин. Буксирные канаты между корветами и батареями должны быть готовыми, сами батареи быть готовы дать самый полных ход.
Третье, линейные корабли тоже должны быть под полными парами и быть способны быстро расклепать якорные цепи и уйти из-под огня, если это потребуется или будет отдан на то приказ. Первое, второе, третье было сделало ДО Одессы.
Четвёртое, усилить на кораблях аварийные и пожарные команды, так же меры и средства по борьбе с пожарами. Это уже Одесса с попаданиями необычно мощными русскими бомбами подтолкнули Брюа отдать такое распоряжение. 'Un averti en vaut deux', как говорят у французов.
Пятое, передать десанту для усиления пушки корабельных десантов с расчётами, но, только пушки.
И шестое, как казалось невозможное, недопустимое ... но. Флот в случае перспектив явного поражения, должен был оставить десант, в том числе и свой на погибель, сдачу в плен. Ради того, что избежать собственного разгрома. Почему? Потому-что флот и армия. Набрать, вооружить и обучить даже пехотный полк проще и дешевле, чем построить, вооружить линейный корабль и обучить команду для него. Во такое 'C'est la vie'.
Этот последний пункт вице-адмирал Брюа внёс в свой план тоже уже после Одессы. Уж больно она его разволновала и насторожила в преддверии сражения за Кинбурн и Лиман. Русские заставляли начинать ещё сильней думать в этой войне, а не надеется на сведенное уже почти на нет военно-техническое, материальное, политическое, дипломатическое превосходство. И тем более моральное. Русские варвары, коими они были объявлены на весь мир (он сам листал книгу-альбом Гюстава Доре, 'Histoire pittoresque dramatique et caricaturale de la Sainte Russie, d'après les chroniqueurs et historiens Nestor Nikan Sylvestre Karamsin Ségur etc.('Живописная, драматическая и карикатурная история Святой Руси на основании текстов хроникеров и историков Нестора, Сильвестра, Карамзина, Сегюра и т. д. в 500 рисунках с комментариями'), это было забавно и смешно ... было. Теперь поданные обществу как смешные варвары русские, бьют на суше и море цивилизованных европейцев и если что, самых сильных в мире, французов и британцев. Если об этом узнают на Таити, Маркизских островах, Мартиники где он был до этой войны губернатором, то у аборигенов несмотря на их дикость возникнут вопросы к французским властям: 'А вы вправду так сильны как рассказываете нам? И из-за этого мы признали вашу власть над собой'. Про Алжир в этом случае лучше вообще помолчать. А русские судя по их, точно их действиям в Ирландии и Шотландии, могут подобное сделать (упаси Всевышний) в ... Алжире. Для того, чтоб подобное не случалось, войны надо выигрывать, хотя бы в газетах. Да, адмирал Брюа разбирался в политике. А войну Франция уже и в газетах, даже и без союзников перестала выигрывать, а с союзниками и подавно. Поэтому после Одессы он был ну очень склонен ждать от русских какой-либо каверзы в Лимане и у Кинбурна. И из-за этого о решении адмирала, что флот и армия не всегда едины, знали и должны были узнать только моряки, командиры кораблей и не всех.
Жизнь забурлила и начала меняться в доселе тихой крепости Кинбурн 14 марта, когда из самого Петербурга прибыла группа военных инженеров. И предъявила такой документ, от которого командир крепости генерал-майор Иван Васильевич Коханович можно сказать впал на некоторое время в большой изумление. И было отчего, бумага была завизирована лично, государём-императором!!! А ещё столичных военных инженеров возглавлял никто иной как, сам ... Аркадий Захарович Теляковский, генерал-майор, автор работ 'Фортификация полевая' (1839) и второй части 'Фортификация долговременная' (1846). Обе части 'Фортификация' начали переводить почти на все европейские языки, в том числе на шведский, датский и даже испанский, и приняты были как руководство во многих военных школах Европы, в том числе и в знаменитой французской Сен-Сирской военной школе, где в своё время учился Наполеон I. Президент Французской республики, будущий Наполеон III, в 1852 г. прислал в подарок Николаю I книгу Теляковского на французском языке. Свежеотпечатанные книги привёз сам автор и в Кинбурн. Аркадий Захарович Теляковский в Кинбурне пробыл две недели, затем за ним и частью его людей прибыл пароход из Николаева, их ждал ещё Буг, Днепр, а затем и Крым. Оставив Кинбурну план по его преобразованию в крепость об которую должны обломать зубы самые сильные флоты мира. И после этого началась перекройка, перестройка крепости, как жизни и службы генерала Кохановича, командующего артиллерией крепости подполковника Полисанова и особенно у штабс-капитана Седергольма, командира инженерной службы и ещё тысяч солдат и ополченцев. Чтоб здесь у Кинбурна, в Лимане ещё раз повернуть историю войны, России в другую, благоприятную сторону. Теляковский уехал, зато вместо него прибыли саперные роты, затем ещё ополченцы, суда с инструментом и Кинбурн, его окрестности превратились в одну большую стройку. Усиливали укрепления самой крепости, делали новые, песка, камней, глины, скрепляющих растворов, дерева, свай, железа, как спин и рук солдат и ополченцев не жалели. Со стороны Лимана и моря сделали причалы, от них дороги для повозок и конную, точнее бычью железную дорогу в две колеи. Внутри самой крепости и местах стройки тоже проложили узкую колею для вагонеток, дорожки из досок для ручных тачек. Заводские повозки что пришли позже были с откидывающимися бортами и самосвальные, что немало радовало работников. Поставили две паровые лесопилки, камнедробилки, использовали копёры — ручной, конный, воротовой, в июле пустили в дело паровой, ручные и конные растворомешалки. В деле были конно-бычьи подъёмные краны, скреперы, грейдеры, землехваталки, катки ручные и вновь на бычьей тяге. Пришли и паровые землечерпалки, они работали со стороны лимана у крепости и дальше от неё. Здесь на Кинбурне наверно впервые так небывало широко для России использовали строительную технику. Заводы Петербурга, Москвы, Сормово, Мальцова, Брянский арсенал работали на Кинбурн. 'Механизация' труда', так говорили питерские военные инженеры. А во второй половине августа доставили на косу невидаль чудо-техники — паровой ... экскаватор!!! Поставили на рельсы, запустили машину и стали копать. Вся крепость кроме часовых собрались посмотреть на это рукотворное чуду-юду. Лязг механизмов, цепей, шум, пар, восторженные возгласы, матерки, крёстные знамения, когда экскаватор ковшом забирал грунт и вываливал в повозки. Строительная техника серьёзно ускоряла и упрощала многие работы. Но, сотни, тысячи пар крепких, рабочих рук солдат, ополченцев всё равно пока делали основную работу. В сентябре в Кинбурн из Очакова провели ещё одно чудо технического прогресса, телеграф только ... гальванический, он же электрический. Через Очаков Кинбурн теперь имел связь с Николаевым, Севастополем и всей Россией, перестав тем самым быть забытым местом в огромной системе обороны России. А солдаты то они не дурни какие, понимали, что раз навезли столько рабочих рук, да машин разных, орудия начали новые доставлять, значит быть здесь дело крепкому, иначе всего этого не было бы. Понимая это своим солдатским умом и опытом, они сами, ополченцы-строители, шли путём, 'Больше поту — меньше крови'. Даже если не им здесь в бою стоять, а другим братушкам солдатам. Тут их подход к делу полностью совпадал с генералиссимусом Суворовым, о военном умении и геройстве которого тут на Кинбурне, против турок и опять же французов им рассказывали господа офицеры. Всё неймётся французам этим, то туркам помогали, то Бунапартий их и других латинян приводил на Россию. Теперь племянник его, решил вновь воевать, прах его побери. Прадеды здесь против превосходящих их числом басурман устояли, победили, деды, отцы от Бунапартия Россию отстояли, и они против его племяша смогут. Не хуже севастопольцев. По-другому и быть не может.
Шла работа от рассвета до заката в две смены, но без праздников и выходных. Кормили хорошо, четыре раза в день, плюс артельный приварок мог быть. Немало было мяса, но рыбы больше и во всех видах и разная, бывала и барская рыба, и даже икра. На кормёжку грех было жаловаться строителям новой крепости Кинбурн, всякой много лучше, чем у себя в деревне, да и в армии. И чарочку полугара по праздникам и по воскресеньям давали, часто как поощрение за хорошую работу отдельно или всему подразделению. Уже через месяц такой службы молодые парни, нестарые мужики стали наливаться телом и здоровьем, можно было сказать, что такая служба была в радость. Но, не всем. Тем, кто думал, что из здесь будет как всегда, по-старому. Воровать конечно пробовали, ещё бы, такие обороты, но, за это крепко здесь давали по рукам, уличённых в этом кто чином пониже, быстро попадал в солдаты здесь же. Имел обстоятельный разговор с теми, кого пытался обворовать, вплоть до попадания в лазарет с диагнозом 'впотьмах упал и сильно ушибся'. А потом таких дельцов ждала повозка, бочка, ведро, черпак, хлорная известь и обязанность держать в чистоте и порядке отхожие места.
Жили в крепости, в зданиях и около неё в палатках. Лазареты свои были. Врачи, фельдшеры и унтера в первые дни после работы загоняли всех в Лиман, иногда в море, заставляли мыться, стирать рабочую одежду, мыло выдавалось. Потом сами стали это делать, ходили и купаться. Была и повседневная одежда. Когда началась жара выдали шляпы-брыль. Немилосердно заставляли мыть руки перед едой и пить только проверенную врачом воду. Даже заставляли чистить ... зубы! Многим в первое время за нарушения доставалось от унтеров, можно было под ружьё за это попасть или получить длинный рабочий день. А за удовлетворение естественных потребностей вне отхожего места светил нарушителям и шпицрутен. Что делать взрослым мужикам после тяжелого рабочего дня, принятие пищи и небольшого по времени сна? Да ещё и на Кинбурской косе, где вокруг море, Лиман и рыбацкое селение, всё, больше ничего. Правильно учиться. Грамоте, счёту, истории, Закону Божьему. Ополченцам ещё и азам военной службы. На возникшие вопросы в духе: 'А на што эта грамота нам надобна? И без жили и служили', был предложен кем-то из матёрых унтеров интересный педагогический приём. Шпицрутены? Нет. Зачем? Была наглядно показана сила знания. Солдатам, ополченцам консерваторам, ретроградам так сказать, было предложено прочитать приказ, где говорилось о том, что ждёт тех, кто не захочет обучаться грамоте. Кто его прочитает хотя бы по слогам и сумеет пересказать, тот от таких занятий частично освобождается. Кто не сумеет тому его выполнять, ибо приказ есть приказ. В нём было прописано, что тех, кто не хочет постигать такое учение, ждут другие учения — строевая подготовка, огневая, штыковая, тактическая, возведение полевых укреплений, марш-броски и прочие разные полезности солдатской службы, тут уже зависит от широты знаний и изобретательности офицеров и в первую очередь унтеров. Тем более что именно им это всё и выполнять вместе с солдатами, идущими в отказ от получения света знаний. И всё это после нелегкого трудового дня и до отбоя, с перерывом на ужин конечно, хотя если полевой выход, то какой ужин? Поняв и осознав, что их ждёт, противники просвещения уже через восемь минут вместо данного четверть часа на осмысление ситуации, дружно, строем, с песнями, печатным шагом влились в ряды рьяных поборников духа просвещения. Вот что значит найти и умело реализовать педагогический подход. Прогульщики и неуспевающие исчезли в первую же неделю. Тут либо с унтером дело иметь, под ружьём одному, а то и всей полуротой после отбоя или вместо дневного сна стоять или шагистикой заниматься, чего тебе сослуживцы всяко не забудут, либо проявлять надлежащие усердие и прилежание в учёбе. Дабы сослуживцев своих не подвести, ты теперь в армии. Уже к осени все неграмотные солдаты и ополченцы умели читать, писать, освоили простой счёт. Малограмотные делали это ещё лучше, многие из них неплохо одолели даже арифметику и даже дроби. Тех, кто показал желание, лучшие результаты в обучении в независимости от возраста, после войны ждала учеба до унтер-офицера, на заводского мастера и даже фельдшера. Таким образом перестройка крепости Кинбурн, перестроила и судьбы тысяч своих строителей, а затем наверняка и их детей у кого они уже были или будут. Ведь теперь если дай Бог живы будут, кинбурнцы вернуться домой свободными, грамотными, овладевшие пусть и по-разному военным делом, навыками строителей, мастеровых и с крепко вбитыми в образ жизни правилами личной гигиены и общей санитарии. И так говаривали теперь есть такой расклад по всей армии, флоту, ополчению и даже внутренней страже. Без освоения грамоты, счёта, сдачи экзамена, домой после окончания срока службы и даже войны, государь император повелел никакие наборы не отпускать. Хитро придумал царь-батюшка, коль срок домой идти со службы, хочешь — не хочешь выучишься, даже если уже седина в волосах проявилась. Да и дело если по уму правильное, государственное, солдату грамотой и учениями разными надо владеть, военное дело, да война сейчас уже такая, что не только 'бей -коли', одни мины электрические чего стоят, а дальше ещё забористей будет. Так, что дело верное, правильное. Были солдатнёй и деревенщиной, а теперь стали на голову выше очень многих остальных. Теперь и самому в унтер-офицеры, а то потом и фельдфебели можно пойти, кому служба военная по душе стала, если нет, то есть полиция, статская служба, на заводах и фабриках с такими знания и умениями можно хорошо зарабатывать. В приказчики уж точно возьмут, в десятники, может и артельщики, а то и самому дело своё открыть пробовать, артель, торговлю, мастерскую или промысел, а можно и в крестьянах остаться. Ходили слухи, чтоб после войны служивым землицу царь-батюшка будет давать, да много. Другую жизнь, судьбу можно будет себе, родне своей начинать пытать, на новый лад перекраивать.
