Потому толчки навстречу Эфле продолжались, хотя на глазах появились слезы. А вход начал гореть.
Зато слимка явно получала немалое удовольствие, видя мучения милого мальчика, извивающегося под ней.
Ночь на Лаэре можно продлить, достаточно лишь опустить плотные шторы одним щелчком. Так что поработает красавчик теперь за все дни ожидания.
Твердое уплотнение вошло наполовину, запульсировало. Слимка тихо зарычала. Да, впервые она протолкнула в ангела свой набалдашник. Теперь никуда не убежит. Еще один мощный толчок, и шар исчез внутри под яркий вскрик Габриэля.
Член начал с усилием двигаться внутри. Минут двадцать он завоевывал пространство, но вскоре стал ходить так сильно, что юношу всего сотрясало. Язык слимки ни на минуту не покидал рта, превратившегося в еще одну дыру для соития. Сосочки на нем выпустили жидкость, которая сделала глотку юноши чувствительной, некоторые из них внедрились в дыхательную систему, чтобы ангел не задохнулся. И теперь язык мог беспрепятственно заполнять пространство, вбиваться все глубже.
Но и гладенькая попка Габриэля работала вовсю. Почти четыре часа Эфла трахала уже мокрого юношу. Член ее покрылся твердыми уплотнениями, стимулирующими смазку, на основании появился новый шар, куда больше. Но аристократка не спешила к развязке. Она собиралась играть до последнего. А потому вбивалась только наполовину, оттягивая кульминацию.
Несомненно, что и это уплотнение войдет внутрь. Крики в ответ, легкое сопротивление возросшей пульсации внутри, новое смачное вдалбливание. За окном, наверняка уже забрезжил рассвет. Но ночь для того, кто заполучил такую игрушечку, вряд ли закончится так быстро.
37
Он считал cекс пыткой, она — наслаждением. Он пошел на близость ради братьев, она — чтобы испробовать вкус чужого вина. И теперь, в ядовитых сумерках взошедшего дня, оба находились на краю пропасти. Только ангел презирал себя, а слимка блаженствовала. Она лежала на кровати, широко раскинув синие, с прожилками руки, глядя в исполненный лучшим дизайнером экран-потолок, способный создавать самые восхитительные воображариумы, и упивалась всеми оттенками оргазма, который пробегал по длинному мощному телу, переходя в стопы ног и в острые колени.
— Мне нужны документы и виза, — Габриэль абсолютно нагой, с распущенными волосами, настойчиво потормошил Эфлу, плывущую на личной волне в океан сна. — Теперь!
— Дай отдохнуть, — черные глаза без ресниц попытались закрыться, но ангел не отступался.
— Выполните вашу часть договора...
Эфла с усилием приподнялась из вороха простыни и покрывала, пропитанных ароматом распустившихся роз. Сияние. Какое сильное, практически завораживающее! Все крылатые рабы — лишь бездарные подделки, отвратительные и смешные. Здесь, теперь она обладала светом солнца. И теперь оно продолжает сидеть рядом. Тоненький, изящный, как статуэтка — ангел из погибшего мира. Когда прикасаешься к нему, видишь райские сады и избавляешься от страхов и неуверенности.
— Сейшаат любит тебя? — мысли о демоне произнеслись вслух неожиданно, потому что только теперь слимка разглядела, с кем имеет дело. — Я слышала о сущих, но не представляла, что они существуют... — задумчиво произнесла она и указала куда-то в серую мглу комнаты. — Там, посмотри на столе папку.
Юноша легким перышком соскочил на пол и через секунду вернулся:
— Эта?
А ведь проигнорировал вопрос. Лишь чуточку помрачнел. Как можно было думать о тебе как о мебели? Ты обжигаешь, ты очищаешь... Тебя выбрал сам правитель врана. Наверняка, упивался гибкостью, владел телом, целовал каждый день.
— Да, — набрать код и протянуть мальчику золотую карточку. — Здесь деньги...
— Зачем? — непонимание и отмахивание. Какая скромность, однако.
— Бери! А это визы. Действуют сутки. До завтрашнего утра. Купишь билеты на частные экипажи, и через пять часов вы прибудете на место.
— Спасибо, — Габриэль благодарно кивнул. Собрал сияющие серебром волосы в хвост и перетянул резинкой. Эфла любовалась прозрачной кожей, цветом ауры. 'Нельзя удерживать ветер, — повторяла про себя. — Мгновение, а потом ты сгоришь, как и правитель врана. Вот почему он отказался... Потерял голову, понял, что не справится. И ты, гордая слимка, не пойдешь против дракона'.
Перестанешь показывать норов. Сделаешь вид, что никогда и не слышала об ангеле. Эта ночь принадлежала тебе, но теперь закончилась безвозвратно. И юноша собирает одежду, быстро одевается. Возможно, сейчас он уйдет, не попрощавшись. Возможно, нельзя было даже касаться его... Но содеянного не исправить и наслаждение стоило риска поссориться с самим хаосом.
— Еще раз спасибо, — Габриэль уже в дверях спальни остановился. — Простите, Эфла, что я вами воспользовался...
Слимка не ответила. Новая волна удовольствия накрыла ее окончательно. А ангел тяжело вздохнул, вспоминая, как мерзко вчера поступил. Лишь первые объятия и почти поцелуй дались ему с трудом. А потом... Юный Агнц впервые воспользовался возможностями, данными самой природой. Велика сила воображения у слимов, много денег тратят они на то, чтобы наслаждаться тем, что не существует на самом деле. В эту ночь премьер-министр Лаэра воплотила мечту, недоступную, практически эфемерную. Она переспала с сущим. Она летала высоко, а вскоре очнется и упадет в бездну, так и не поняв, что Габриэль проник в мозг и вызвал картины счастья чистейшей энергией.
Но все же мерзко поступать так, как Змий. Использовать существ, даже если они и заслуживают большей казни, чем сам вран.
Юноша спустился вниз по винтовой белоснежной лестнице. Вышел из дома, приютившего на несколько часов. Искоса глянул на полицейского — вранского ищейку, пасшегося около дома аристократки, и не стал выходить через основные ворота, а свернул к литой калитке в другой стороне, чтобы быстрее покинуть верхний уровень, сесть на первое свободное такси и помчаться прямиком к старой гостинице на краю города.
Юноша смотрел на руки, на тонкие пальцы, через которые бил сильнейший свет. Мощь на запястьях, намотанная охотником, практически растаяла и потеряла силу, проступили печати граана. Такие странные, словно их кто-то наполовину стер. Они все еще связывали Габриэля ранящими воспоминаниями, в которых демон правил сердцем. Но сильнее звучала в юноше теперь другая, необъяснимая даже ему песнь свободы, дарующей милосердие и радость всему миру без исключения. И ложью казалось каждое слово, когда— либо произнесенное возлюбленным.
Быстрые ноги застучали по лестнице гостиницы. Забавно, но слим у стойки даже не поднял головы, так глубоко ввел его в состояние нирваны Сариил.
Сегодня же братья отбывают из Лаэра. Сегодня закончится история с темным лордом.
— Сариил! Михель! — юноша ворвался в номер. Раздвинул плотно завешенные шторы, уверенный, что ангелы еще спят. Но не тут-то было. Жрец и охотник сразу появились в дверях со вздохами облегчения.
— Получилось? — высший ангел бросился к Габриэлю, крепко прижал к себе. — Ты живой.
— Наш мальчик любит рисковать, — молодой охотник быстро забросил за плечи еще вчера собранную сумку. Исчез в спальне и вернулся с Микаэлем, который висел на мощном плече, как тряпка. — Ну и ночка у нас была! Один — по бабам, у второго — ломка. У третьего — истерика. Поехали!
— Замолчи, пожалуйста, — Сариил обнимал Габриэля, гладил по сияющим волосам по вздрагивающей спине. Красные крылья накрыли обоих прозрачным зонтом, в котором существовали лишь двое.
— Я сделал, как ты сказал... — забормотал ангел на ухо сущему. — Я такой грязный. Такое ничтожество...
— Тише-тише, милый, — губы Сариила коснулись лба, щек, век. — Ты ни в чем не виноват. Ты же знаешь, что свет позволяет создавать картинки, которые кажутся настоящими. Слимка испытала великое счастье, воплотив свои фантазии, ощутив их, испытав, наверняка, величайшее единение с источником.
— Я видел, что она делает со мной, — юноша пытался дышать ровно, усмирить потоки, пробивавшие тело. — Я вызываю у всех лишь грязные мысли. Значит и я такой... Мерзкий, отвратительный...
— На самом деле ничего не происходило. Чужая тьма — лишь повод задуматься, как опасен и агрессивен окружающий мир. Теперь ты научишься пользоваться даром. Ты не виноват, Габриэль... Мальчик мой...
— Мне пришлось пойти на контакт, чтобы добраться до Эфлы. Раздеться, лечь с ней. Я проститутка. — плечи сотрясало от отвращения. Воспоминание о том моменте, когда платье потекло искрящимся потоком на пол, рвало душу в клочья.
— Нет. Не думай так. — жрец взволнованно обнял ладонями лицо юноши. — Ты дал нам шанс. Ты решился пойти к хищникам, сильно рискуя.
— Долго еще будем любезничать? — голос Михеля прорвался через защиту. — Мы теряем время. Вы помните, что до парома ой сколько... Только там я смогу перемещать нас всех.
— Мы помним, — кивнул жрец. Он обнял Габриэля за плечи и повел к дверям, продолжая нашептывать слова утешения. И поток света, выходивший через запястья, теперь практически бесследно стер следы Змия.
Но след в сердце? Осталась кровоточащая рана, которая проедала чрево пустотой.
— Ты любишь его? — к самому уху склонился Сариил, сидевший рядом в длинном экипаже, мчавшемся по сияющим, многолюдным улицам столицы слимов к вокзалу.
Голубые глаза блеснули рассветной росой, чистейшими небесами без единого облака. Зрачки расширились, словно жрец коснулся неизлечимой болезни.
— Зачем ты спрашиваешь?
— Чтобы понять, как оба мы оказались в великой опасности... — высший ангел хотел бы рассказать милому, доброму Агнцу о том, как повелитель врана растерзал отражение в порыве ярости. Как Сариил едва успел отодвинуть время и переместить Микаэля, который, наверняка, погиб бы от удара дракона. Что гнев монстра — что может быть хуже? Но жрец промолчал. Ни к чему ранить того, кто отдал для спасения братьев так много, кто позволил Михелю создать столь великолепное отражение, напоить его из чужого зерцала. Внедрить в обоих нить, вытягивающую из врана... Нет, ни словом не позволит себе излишество слов.
Ведь план побега, хрупкий, как карточный домик, чуть не обернулся убийством.
— Я люблю его. Ты — нет. — Габриэль говорил с такой верой в то, что видит. Так пристально смотрел на древнего высшего...
— Знаешь, много лет назад, — вдруг признался Сариил, — в тот последний день, когда тебя похитили, я просил Уриила об одной вещи... Не делать тебя лейлой, отдать Змию.
— Ты? Просил? — Габриэль занервничал, что впереди сидящий Михель услышит разговор, но тот был слишком занят изучением документов и виз.
— Да, я знал, что ты тоже однажды изменишься. Что энергия найдет выход.
— Ты ведь был Агнцом?
Короткий кивок, еще большая бледность. Серый шелк платья, серые волосы... Угасшая радость или скорбь? Символы, выписываемые движениями, перевести которые невозможно, если только не принять чужую боль. Но куда спрятать тогда свою? Которую Михель, наверняка, принимает за отравление гормонами.
— Именно тогда я впервые познакомился с Сейшаатом. — Сариил прикоснулся указательным пальцем ко рту юноши, издавшему странный, похожий на стон, вздох. — На заре своего появления вран был ледяным краем. Там обитали чудовища, созданные чтобы искать источник.
— И Змий тебя поймал? Так?
— Нет, — отрицательное мотание головой. — Я любил его. Я сам пришел к Змию. Ради этого чувства, ради него самого я сгорал без остатка, падал в бездну каждую ночь.
— Зачем ты мне все это говоришь? — чуть ли не плача повторил Габриэль, а жалящая ревность засмеялась — граан сразу сказал, что не принадлежит тебе.
— Чтобы ты понял — чистый свет, чистейшее наслаждение граана — это еще не любовь. Он просто пытается подавить источник, овладеть им — в метафизическом смысле.
— Не надо. Не хочу...
— Выслушай меня, — Сариил развернул ангела, обхватил лицо горячими ладонями. — Все со временем пройдет. Я не позволю, чтобы ты, как я когда-то сгорел из-за любви, не получив искренности. Не позволю, чтобы ты утратил счастье милосердия навсегда и стал его верным рабом.
— А ты раб? Сариил, — Габриэль коснулся ауры высшего брата и задохнулся.
Сколько хаоса несет жрец в груди! Как темно его зерцало! — Что Змий сделал с тобой? — испуганный шепот губ. — Михель знает?
— Да, я открылся ему и рассказал всю правду. Ты не бойся за меня, мальчик мой, — Сариил вновь заключил ангела в объятия: голова теперь лежала на груди, за которой ровно билось мудрое сердце. — Сейшаат не получит тебя. Или я буду не я!
Повозка в это время свернула на одну из улиц, на которых, пышно разряженные настырные гиды встречали путешественников. Впавший в уныние Габриэль видел, как веселые лица мелькают за окном, как слышится музыка и смех. Но вместо этого видел лицо Змия. Болезнь прорастала все глубже. Огромные корни заполняли вены, извилистые ветви расцветали горькими черными цветами утраты.
Темный лорд лгал? Сколько раз он за это время обманул юношу? Почему выгнал? Неужели лишь чтобы уничтожить окончательно.
Вспышка в голове от растущей силы. И сразу голос Сариила, мягкий и как всегда ровный:
— Михель, думается мне, скоро настанет час взросления. Габриэлю будет нужна помощь, уединение.
— Нет, мне ничего не требуется, братья, — юноша прямо сел, показывая, что здоров, что ничего нового не происходит. — Такое и раньше случалось. Я привык.
— И тогда, когда жил у Змия? — поинтересовался Михель, поворачиваясь полубоком. Сариил осуждающе нахмурился, попытался отвернуть мужчину, но тот лишь усмехнулся: — Граан пил из него. Нет ничего предосудительного в моем вопросе.
— Он, по крайней мере, звучит мерзко.
— Не спорьте. Был один раз, когда я смог прорвать временные печати. Я не знал, что именно происходит, просто испытывал сильные чувства тогда.
— Ты знаешь, о чем Габриэль говорит, так? — синь глаз стала угрожающей. Но жрец даже не дернулся.
— Знаю. Я был в том же доме. Мне пришлось ночью успокаивать Сейшаата.
— Прекрасно. Значит один умирает от гормонов, второй вот вот сгорит...
— Сгорит? — юноша нервно заерзал на сидении.
— Он неправильно выразился, мой мальчик. Обучение Агнца проходит несколько этапов: посвящение. Вы прошли его с Микаэлем вместе. Обряды милосердия — долгий период подготовки. И горение — тогда энергия выходит через избранника ярким светом и очищает весь мир. Это как новая весна, как прощение... Понимаешь?
— А ты? Что произошло, когда ты был Агнцом?
— Вопрос, заметь, в самую точку, — опять вставил хмурый Михель. И жрец опять не прореагировал.
— Я совершил ошибку. Я отдал все Сейшаату.
— И теперь хочешь, чтобы я этого не сделал? — юноша, возможно и желал услышать искренний ответ, но в это время увидел внезапно знакомый дом, где в плену его держал Квонкс. Серое здание с оранжевой полосой посередине. Отсюда почти каждый вечер ангела забирала машина эскорт-услуг.
— Остановите! Остановите немедленно, — Габриэль, как ошалелый, вылетел на улицу, когда экипаж еще ехал с приличной скоростью, упал на колени, разрывая на коленях плотные брюки. А потом на полной скорости рванул к подъезду.
