-Наверное,— Машу отвела взгляд, смущенная теперь своими несвоевременным извинением, попытавшаяся мгновенно оправдаться,— Просто я подумала, что я все же прослушала твой рассказ, и он казался важным для тебя, и я пропустила его мимо ушей и... В общем, вот.
-Хех,— на эти слова Бедивер только допустил смешок, прежде чем отвести взгляд в сторону Артурии, в очередной раз проделывающей трюк с исчезновением еды из ее тарелки во время ее движения из начала в конец очереди,— Забавно... Я провел тысячу лет скитаний, а что-то хорошее произошло со мной только под самый конец моего пути...
-Конец? — Машу взглянула на усталого рыцаря Круглого Стола,— Это не конец. Точнее — ты вернешься в Трон Героев после своей смерти и однажды еще появишься вновь в каком-нибудь мире и у тебя еще будет множество других историй...
-Это... — Бедивер опустил взгляд на свою руку, после чего перевел его на Артурию задумчиво, прежде чем немного улыбнуться,— А может быть ты и права. Может быть и правда так будет. Может быть в Троне Героев найдется небольшой уголок даже для меня...
На мгновение Бедивер посмурнел, прежде чем отвлечься вновь, вернувшись к уже остывшей порции риса в своих руках,— Ладно, нам стоит вернуться к еде, а то нам не останется добавки. Мешок Тавары должен быть бесконечным... Но я бы не рискнул ставить тот против аппетита моего короля.
С этим замечанием Машу была вынуждена согласиться.
* * *
Медленное раскачивающееся на песчаных волнах движение паланкина было почти гипнотизирующим для любого стороннего наблюдателя — движения Медб по пустыне были плавными и неспешными, словно прорезающий путь огромный корабль, так что даже Ассасин ощутила, как ее усталый, но многократно тренированный разум начинает клонить в сон за время путешествия к дворцу Озимандии...
В который сама Ассасин не хотела отправляться — но каков был ее выбор? В конце концов в своей текущей форме она представляла из себя даже не третьесортную Слугу, а, в прямом смысле, одну сотую от третьесортной Слуги.
То, что она сбежала в прошлом от преследователей, от Гарет, направленной по приказу Львиной Богини, можно — и нужно было — в первую очередь отнести к чудесам и случайным совпадениям в реальности, чем к логическому исходу какого-либо плана.
Она отдавала себе отчет о том, что она может погибнуть на своей миссии по разведке — более того, можно было сказать, что она ожидала момент своей гибели в тот момент, когда она только поняла о том, что за ней были отправлены лакеи Камелота.
У Ассасинов не было ничего, что они могли предложить влиятельным фигурам вокруг Камелота. Они не могли предложить свою верность идеалам Крестоносцев, сохраняя религиозную веру, которой придерживались всегда. Не могли предложить материальной выгоды для Озимандии, являясь лишь брошенной кучкой оказавшихся в одночасье на скалах истории наемных убийц, отчаянно пытающихся продлить жизнь окружающих их беженцев хотя-бы на несколько дополнительных дней . И не могли предложить возможности разрешения конфликта Семирамиды с Первым — даже если по какой-либо причине кто-то из них бы задумался о подобном святотатстве — Первый, Истинный Хассан, уничтожил бы их в то самое мгновение, когда они бы только решили восстать против него и против их собственных корней, крепости Аламут.
Поэтому все, что оставалось секте ассасинов в текущей ситуации, это медленно, день за днем, жертвовать одним за одним, истекая кровью в бессмысленной попытке продлить жизнь хотя бы на день...
Оставаясь в подобной обстановке — было вполне ожидаемо то, что восприятие Хассан было вполне однозначно. Каждая миссия не просто была потенциально последней — это всегда было в норме для ассасинов — каждая миссия должна была быть последней.
Быть неожиданно спасенной неизвестными Слугами посреди попытки как можно дороже продать свою жизнь, выигрывая не жизни слуг Камелота, а секунды, то те потратят на то, чтобы догнать убегающую жертву и вернуться домой — вот что было действительно неожиданно для Хассан.
Хотя, помимо самого факта спасения не стоило недооценивать неожиданность и личностей ее спасателей.
Три королевские персоны сразу заинтересовались в немощной Слуге, которую и Слугой то назвать можно было лишь по большому недоразумению.
И не королевская, но от того не менее приметная персона Санцзан Сюанцзан — тот самый монах, или, если быть точнее, та самая монашка, что отправилась в Путешествие на Запад... В этот раз, правда, пройдя значительно дальше Индии и растеряв своих компаньонов по пути.
-Что-то не так? — путешествующая пешком, сохраняющая на лице сияющую улыбку, будто бы она в данный момент переживала, возможно, лучшее путешествие своей жизни, а не бродила по пустыне, направляясь в чертоги одного из величайших правителей всех времен, вышеупомянутая Санцзан сконцентрировала свой взгляд на медленно плетущейся Хассан,— Устала?
-Нет,— после нескольких секунд размышлений все же ответила Хассан — не то, чтобы она даже технически могла сделать свою ситуацию хуже, что бы она не сказала в данный момент и какую бы она ситуацию не раскрыла.
-Тогда почему ты на меня так пристально смотришь? — совершенно не уловив тона ответа Хассан Санцзан только улыбнулась, продолжая двигаться сквозь пустыню... Хотя, наверное, Хассан стоило догадаться раньше, что Слуга, известная за одно большое путешествие, не станет неожиданно испытывать проблемы с путешествиями.
В любом случае, Санцзан все продолжала смотреть на Хассан, заставив ту ответить — честно, даже, что было большой роскошью в текущей ситуации,— Я переживаю по поводу Озимандии... Встреча с ним — совершенно не то, что мне хотелось бы пережить... Хотя, возможно, мне не стоит переживать по этому поводу — встречу с ним я и не переживу.
Услышав эти слова Медб, спокойно путешествующая на своем паланкине, едва обращая внимание на Ассасина, отвлеклась от своего созерцания пустынных дюн, перемешанного с любовными мечтаниями о ее следующей встрече с Аинзом, взглянув на Хассан — и заставив ту внутренне напрячься.
-Почему? — Санцзан же только задала вопрос — вполне искренний, судя по ее тону,— Озимандия, конечно, выглядит немного страшного — но он совсем не страшный!
Осознав свои слова спустя мгновение, Санцзан попыталась исправиться,— То есть, он страшный, но не в плохом смысле. Он довольно добрый и щедрый...
Заметив то, как Нитокрис — а не узнать главную подручную Озимандии Хассан не могла — только радостно закивала на эти слова в подтверждение, Ассасин могла только безрадостно неслышно хмыкнуть себе под нос.
Озимандия был правителем — более того, правителем высшей из всех категорий. Он был милосердным тираном, но все же тираном — с полагающимся ему высокомерием и гордыней, и потому лучшей реакцией из всех на бесполезного Ассасина от него было бы, скорее всего, указание выставить того за дверь.
Учитывая же то, что Первый Хассан до этого уже являлся Озимандии — не с целью убить, если бы это было так, то Озимандия уже был бы мертв — но все же оставив тому "отметину на память." И, странным образом, это никак не отразилось на восприятии Первого Озимандией — если сказать откровенно, Озимандия лишь проникся уважением к тому — огромным уважением. И потому отношением Озимандии к секте Ассасинов был не гнев, как к последователям Истинного Хассана, а презрение, как к его недостойным подражателям — что тоже сыграло свою роль в прошлом, когда Озимандия отказался предоставить помощь "носителям имени, недостойным этого имени."
-Прошлые события,— обтекаемо ответила Хассан, после чего отвела взгляд от Санцзан. С другой стороны, если подумать об этом так, то гибель от рук Озимандии в его дворце по сути представляла из себя отложенную гибель от рук преследователей из Камелота.
-Хм, интересно... — Медб, до того взиравшая на эту сцену, перевела взгляд на Нитокрис,— Что же, это неплохой способ проверить тебя, Нитокрис.
-Меня?— Нитокрис немного удивилась словам Медб, однако спустя мгновение смогла взять себя в руки, чувствуя, как ее былая готовность помочь Озимандии, во что бы это ей не стало, разгорается вновь. Не то, чтобы она могла помочь Озимандии конкретно в этом случае, однако любая проверка ее качеств позволяла ей показать себя готовой помочь Озимандии в его нелегких обязанностях правления... Как минимум перед самой собой,— Я готова!
-В этом случае ты должна была догадаться сама о том, что эта проверка вовсе существует, а не полагаться на мое четкое указание о существовании проблемы,— Медб покачала головой чуть разочарованно,— Но, я полагаю, бессмысленно ожидать от ребенка, играющего в правителя, ума правителя. Хорошо, в данном случае...
Медб немного высунулась за пределы своего трона — из-за ее миниатюрной фигуры, впрочем, ей пришлось опереться на подлокотники ее паланкина, из-за чего ее вид оказался похож на ребенка, радостно выглядывающего из окна родительской машины,— Проблема первая. Ты, так или иначе, все же участвовала в спасении Хассан перед собой.
-Немного, я почти ничего не сделала... — Нитокрис мгновенно потупила взгляд, заставив Ситу, молчаливо передвигающуюся рядом, протянуть руку и чуть потрепать Нитокрис по волосам, разгоняя тучи над ее душой.
Медб, впрочем, продемонстрировала куда меньше милосердия и только кивнула,— Именно так, твой вклад ничего не значил... Однако он все же был — и хотя с личной точки зрения тот не значил ничего — с формальной точки зрения не признать это нельзя.
-Я тоже участвовала! — Санцзан, демонстрируя еще меньшее понимание придворного — или вообще любого этикета — попыталась высказаться тоже, заставив Медб бросить на нее злой взгляд.
-Я помню об этом,— Медб произнесла совершенно не радостно, вспоминая об атаке Санцзан, отправившей Гарет прочь,— Но наказывать тебя за твою глупость сейчас не в моих интересах. Но поверь, я не забыла.
-Что?— Санцзан моргнула в непонимании, но Медб уже отбросила общение с той в сторону, вернувшись к Нитокрис.
-С одной стороны — ты только что спасла человека — хотя само по себе это событие не столь значимо в глазах Озимандии — если ты откажешься от поддержки спасенной, то это отразиться на твоем имидже как правительницы, точно также, как и на имидже Озимандии — к тому же, говоря начистоту, у тебя нет возможности отказаться от поддержки Хассан, поскольку ты являешься лишь одной из вложивших свои усилия в спасение Слуги,— Медб кивнула спокойно, прежде чем перевести взгляд, проигнорировав Санцзан, чуть боязливо избегающей взгляда Медб, на саму Хассан,— С другой стороны — та, ответственность за кого теперь лежит на тебе, и ты ничего не можешь теперь сделать с фактом того, что ты также участвовала в ее спасении, как бы ничтожно это участие ни было — однако Озимандия не одобряет существования Хассан по своему личному решению — не говоря уже о том, что появление новой неизвестной и, говоря начистоту, бесполезной Слуги в его святая святых, в его дворце, ни в коем случае нельзя назвать обдуманным шагом... Не говоря о том, что ты все же ведешь наемного убийцу, Слугу класса Ассасин, из секты Ассасинов, на встречу с правителем — и это при том, что на него уже было совершено фактическое покушение другим Ассасином в прошлом.
Осознав дихотомию своей текущей ситуации Нитокрис, до этого горевшая желанием показать себя в качестве вдумчивой правительницы, мгновенно растеряла свой налет храбрости, едва не впав в панику, начав бегать глазами по своему окружению, ожидая подсказки от кого-либо рядом — однако Медб только вздохнула, привлекая внимание неопытного фараона,— Перестань паниковать и начни думать, веди себя как подобает правительнице.
-На секунду признай ситуацию, в которой ты оказалась, обдумай каждый из фактов — и начни искать выход из той, обдумывая действия, которые ты можешь предпринять, и слова, который ты еще можешь сказать Озимандии,— Медб щелкнула пальцами, заставив Нитокрис вздрогнуть,— Свободна.
Спустя мгновение Медб вернулась на свое кресло, прежде чем осознать направленный на нее взгляд своей молчаливой подельницы, и, убедившись в том, что Нитокрис чуть отстала от Медб, погрузившись в раздумья и приблизившись к Хассан, явно ставшей переживать чуть больше из-за своей текущей ситуации, задать вопрос,— Сита?
Сита на это только взглянула на Медб,— Зачем лгать?
Медб не требовалось большего объяснения заданного вопроса, так что та только вздохнула,— Озимандия попросил об услуге в обмен на пропуск по своей территории и предоставлении информации — позаботиться о Нитокрис и помочь той вырасти... И я просто оплачиваю ему эту услугу. Не более того.
-Но Озимандия души не чает в Нитокрис, он примет любое оправдание с ее слов,— Сита ответила открыто, прекрасно осознавая, что Озимандия действительно крайне ценил эту неопытную правительницу — и не скрывал этого... Просто неопытный фараон была настолько далека от бытия фараоном, что не могла увидеть этого, даже сталкиваясь с проявлением фаворитизма от Озимандии открыта.
-Потому, что вопрос заключается в росте Нитокрис над собой и какой метод роста над собой лучше размышлений,— Медб вздохнула,— К какому-бы ответу не пришла Нитокрис — Озимандия примет любой. Вопрос заключается лишь в нужде заставить Нитокрис думать — после чего, когда Озимандия примет результат ее размышлений и сочтет тот удовлетворительным — а он не поступит иначе — Нитокрис получит подтверждение правильности ее суждения со стороны Озимандии, награду за ее мыслительную работу. Действие — награда, попытка надрессировать Нитокрис на то, чтобы та постоянно продолжала думать и действовать как правитель и должен.
Спустя мгновение Медб ощутила взгляд на себе, переведя тот в сторону и столкнувшись взглядом с подкравшейся Санцзанг, улыбающейся полуулыбкой,— Что?
-Ты как Озимандия — страшная, но не в плохом смысле,— Санцзанг кивнула, заставив Медб прикрыть глаза раздраженно, прежде чем открыть их.
-Кстати говоря, ученик Будды... — Медб расплылась в улыбке,— Я думаю, что совсем забыла поговорить с тобой о необходимости думать в том числе и с твоей стороны...
-Эм... — Санцзанг, мгновенно почувствовавшая тень смерти, накрывшую ее с головой, сглотнула и попыталась выдавить улыбку вновь,— Я сожалею?
-Еще нет,— Медб ответила спокойно,— Но сейчас я тебя заставлю...
* * *
Семирамида перенесла взгляд на виднеющийся вдали силуэт Камелота — или, точнее, на то место, где должен был находиться Камелот — "Богиня запаниковала... Хотя, можно ли примерять человеческие эмоции на существо, подобное ей?"
Все это время существования Сингулярности хрупкий баланс поддерживался на территориях выжившего человечества благодаря системе сдержек и противовесов между влиятельными и могущественными Слугами... И тех, кто был слишком мал и незаметен для того, чтобы обращать на них внимание.
Но этот баланс всегда был весьма хрупок — каждый из участников, из правителей понимал, что момент войны, первого, последнего и главного сражения был близок... И длительное ожидание в конце концов было завершено с появлением Аинза и его Слуг, решивших поставить в недосказанности Сингулярности большую жирную точку.
