Том 6: Богиня, Пустыня, Сингулярность V I: Камелот

Делать хорошие дела было хорошо. Аинз был абсолютно точно уверен в этом.

Слуги, окружающие Аинза, были его подчиненными, за которых Аинз нес свою личную ответственность. В этом Аинз был уверен точно также.

Проблема заключалась еще и в том, что Аинз копил свои предметы с нездоровым рвением того игрока, что собирал каждое последующее зелье или свиток с пометкой "на тот случай, когда мне это будет нужно" — и, столкнувшись с теми условиями, в которых ему стоило применить накопленные предметы всегда говорил "нет, сейчас я могу справиться и своими силами, я лучше оставлю это на те времена, когда это действительно будет необходимым" — из-за чего его инвентарь по итогу захламлялся сотнями бесполезных зелий для игроков, только начинающих свой путь в Иггдрасиле, и которые давно стали бесполезны для игрока уровня Аинза.

Проблема дополнительно заключалась и в том, что Аинз очень берег те предметы, что сами по себе были особенно сильны.

Например, кольца "Падающая звезда".

Один из наиболее редких предметов, что игроки могли получить в игре — исключая, конечно, уникальные предметы вроде Предметов Мирового Класса — Аинзу пришлось крутить гачу целый год, прежде чем среди сотен и тысяч "утешительных призов" он разглядел заветное мелькание простого кольца с тремя выгравированными на нем падающими звездами...

А потом Ямайко прокрутила колесо бессердечной гачи просто ради развлечения, избавляясь от случайно закинутых на ее аккаунт денег и получила это кольцо со второй попытки...

Аинз не ругался со своей гильдией — но тот момент был вторым моментом в его жизни, когда он опасно близко подошел к этой черте...

В любом случае — это было давним деянием — ныне кольцо Ямайко было отдано ему, когда та ушла из игры...

Аинз не знал, что конкретно с ней произошло — но судя по обмолвкам, что длительное погружение в виртуальную реальность было противопоказано беременным — неплохо мог себе это представить...

В любом случае — теперь у Аинза было два этих кольца. Артефакт, в каждый из которых было запечатано по три использования Сверхранговой магии "Загадай желание" — самой могущественной сверхранговой магии из всех...

Точнее, это было бы одно из самых могущественных заклятий, доступных игроку — если бы не извращенный садизм разработчиков Иггдрасиля.

Насколько знал сам Аинз — технически, возможность реализовать способности этого заклятия было возможно — однако разработчики пошли на иной шаг. Заклятие, что могло иметь две сотни различных эффектов при своем использовании выбирало несколько случайных, после чего давало игроку выбор, какой из подобранных эффектов тот желал использовать в этот момент.

Конечно, это была до смехотворного могущественная магия — Аинз лично видел посты игроков, вайпнутых в полном составе партии из пяти или даже десяти игроков после одного применения — но эти посты терялись на фоне тысяч тем о том, как загнанный в угол персонаж использовал "Загадай желание", желая получить вариант "нанести урон в размере сто тысяч процентов от параметра магической атаки", а получил список косметических эффектов, которые он мог применить сам на себя в данный момент на следующий час — или что-то подобное.

Учитывая, что применение данного заклинания требовало не просто времени каста, а траты пяти уровней опыта для своей активации на самом минимальном уровне — и до максимума в сто уровней для самых могущественных — но вовсе не обязательно самых полезных — эффектов — это заклятие считалось самым последним аргументом самых отчаянных игроков.

Конечно же Аинз не мог пройти мимо такого заклинания и изучил то, когда ему предоставилась возможность.

И вот ему досталось два кольца, в каждом из которых было запечатано по три использования этих заклятий на минимальном уровне.

В игре это был редчайший, но в первую очередь коллекционный — из-за своей непредсказуемости — предмет — но в этом странном новом мире многие заклятия Аинза изменили принцип своей работы — не исключая и "самое могущественное заклятие Сверхранговой магии".

Аинз просто знал, что чтобы он не пожелал — он мог получить это — за правильную цену.

Аинз подозревал, что даже что-то столь невероятное и размытое, как "уничтожить Соломона" или "окончить кризис Сингулярностей и вернуть реальность" могло быть исполнено — однако представить, что произойдет, стоит Аинзу отдать на это опыт, он не мог — как и предсказать конкретный метод исполнения желаний, или гарантировать то, что кризис не разразиться вновь или на место Соломона не придет новая угроза.

К тому же, в игре потерянные уровни можно было вернуть обратно путем выполнения квестов или убийства мобов — как дела обстояли с этим в реальном мире Аинз не имел понятия, так что рисковать своими силами тому не хотелось...

И поэтому Аинз столкнулся с проблемой.

Ему действительно хотелось помочь Машу — даже если его сентиментальность и подавлялась его пассивными способностями даже его рациональный разум мог подсказать ему, что ему стоило вознаграждать своих подчиненных — особенно Машу, так толком и не получившую ни одной награды за все время прошедших Сингулярностей...

Кроме неоднократного спасения ее жизни, конечно же, но Аинз боялся, что если он начнет подсчитывать эти случае и вспомнит, сколько раз из-за его действий Машу и подвергалась смертельной опасности — он серьезно проиграет по этому счету.

В данном случае разрешение проблемы скорой смертности Машу было наиболее предпочтительным — проблема возникла в другом.

Что конкретно Аинз мог пожелать относительно Машу?

Внутреннее понимание — то самое, что в любой момент времени могло напомнить ему о том, как тому следовало использовать очередное заклятие — подсказывало ему, что на свете было совсем немного вещей, что не случились бы, стоило Аинзу заплатить подходящую цену и пожелать.

Добавить Машу несколько десятков лет жизни было даже не мелочью — для заклятия, примененного Аинзом, это скрее считалось бы за побочный эффект куда более могущественного эффекта.

И... Аинзу стало просто жалко тратить подобную силу — одного из всего шести подобных заклятий, запечатанных в кольцах Аинза — на что-то столь слабое — из-за чего желание Аинза вырвалось практически случайно и само собой.

-...чтобы Машу стала бессмертной! — понимание пришло к Аинзу только мгновение спустя, когда магия, сотрясающая сами основы мироздания, вошла в силу.

Казалось бы будто бы на секунду всемогущая небесная машина встала — словно бы зубец одного колеса наткнулся на зубец другого, на который был не должен, и проскрежетал по тому, заставляя всю машину, растянувшуюся через пространство и время, мелко вздрогнуть от неприятной ряби, прошедшей по мировому зеркалу. Будто бы часовщик, внимательным взглядом оглядев утонченный механизм, одним легким прикосновением ввинтил маленький болтик, заставив рабочие часы икнуть от неожиданности, сбив секундную стрелку на одно деление мимо своей цели.

Столь малое прикосновение, что его невозможно было заметить, если не знать, куда глядеть — и вместе тем то, что заставило весь механизм вздрогнуть — прежде чем тот продолжил свой равномерный ход.

Осознание того, что именно сказал Аинз, пришло к нему тогда, когда магия, на мгновение сверкнувшая огромными магическими кругами вокруг его фигуры, рассеялась, позволив тому увидеть глаза Машу, явно стремившиеся к тому, чтобы занять все пространство ее лица, полные непонимания, вопросов и чего-то еще, и ее открытый рот, не находящий возможности одновременно вдохнуть и задать как минимум три сотни вопросов, что сейчас крутились у нее на уме.

Осознание Аинзом того, что он только что сделал Машу технически бессмертной — с некоторыми оговорками, конечно же — заставило того сперва вспыхнуть в приступе паники, затем успокоиться из-за действия его пассивного навыка, обладание которым Аинз счел в данный момент самой счастливой вещью, случившейся с ним за долгое время.

-Машу, у тебя наверняка много вопросов, — и Аинз сам для себя вдруг неожиданно понял, что иногда его персона "самого умного босса в мире" была до крайности полезна, — Но мы обсудим их позже. Сейчас мне необходимо...

Разум Аинза после мгновенной заминки выдал наиболее логичное из оправданий,— Призвать новых Слуг. Прошу меня простить, мне нужно идти.

После этого Аинз, изо всех сил делая вид, что не замечает Машу, продолжавшей таращиться на него, сделал шаг мимо той, прежде чем скрыться за дверью и быстрым шагом скрыться как можно дальше.

* * *

"Я только что сделал Слугу бессмертной" — Аинз кивнул сам себе, успокоившись после нескольких активаций его навыка — "Это же хорошо, не так ли? То есть, все предпочитают быть бессмертными — и я действительно решил ее проблему! Она пришла ко мне с проблемой того, что она умирает — больше нет! Я решил ее проблему!"

Аинз не сделал Машу неуязвимой и непобедимой — но он сделал ее бессмертной... В весьма широком смысле этого слова.

Умереть из-за возраста ее тела Машу теперь не грозило — точно также, как и постареть — но, кхм, в этом были и отрицательные качества, безусловно...

Машу погло продолжать жить как бы ни было повреждено ее тело — даже если у нее больше бы не было тела...

И, если задуматься об этом, самом мрачном варианте, это было до крайности печально — ведь оказавшись без тела Машу просто продолжила бы вечно находиться между Землей и миром мертвых — или тем, что на самом деле было на той стороне тоннеля...

Подавление эмоций сработало еще раз, заставив Аинза сбросить мрачную картину перед своими глазами.

Он не планировал доводить до этого момента Машу — а в крайнем случае всегда мог восстановить ее тело, позволив той жить — правда, возможно, в виде нежити...

Аинз выдохнул и еще раз изгнал картину Машу в броне Рыцаря Смерти — только вместо фламберга и щита та держала два огромных щита — и выдохнул еще раз.

Возможно, конечно, он обсудит с ней все особенности ее новой жизни и того, была ли она по итогу довольна этим или нет — но чуть позже...

Вероятнее всего тогда, когда Аинз придумает достаточно убедительную причину, почему именно он пожелал подобное изменение — более убедительную, чем "мне было жалко тратить такие силы на столь слабое изменение".

Прежде, чем настанет этот момент — Аинз планировал отвлечься...

И что было лучшим отвлечением от мирских проблем, чем гача! То есть, кхм, могущественный ритуал призыва Слуг, конечно же...

Аинз помотал головой немного, прежде чем после очередного поворота оказаться перед вратами комнаты призыва Слуг — и, спустя мгновение, распахнуть те, появляясь на пороге комнаты.

К удивлению Аинз, на этом месте тот не обнаружил ни других Слуг, ни Романа, ни даже Ольги-Марии — только Да Винчи, примостившейся на небольшом складном стуле у стены и продолжающей что-то быстро писать в своем блокноте.

Впрочем, при появлении Аинза та оторвала взгляд от записей, не прекращая их писать, впрочем, и взглянула на того взглядом, столкнувшись с которым Аинзу неожиданно захотелось сознаться во всех своих грехах за прошлые три года.

Однако это чувство было мгновенно подавлено, позволив Аинзу задать вопрос,— Что-то не так?

-Если тебя интересует вопрос "почему Романа и Ольги-Марии нет на своем месте?", — Да Винчи ответила на другой вопрос, что интересовал Аинза,— После того, что ты сделал — чтобы ты ни сделал — они плохо себя почувствовали и остались в своих комнатах. Если ты хочешь задать вопрос, почему я нахожусь здесь — то потому, что кто-то должен оперировать подобной машинерией в их отсутствие — и только я обладаю подходящими для этого навыками.

-Также, — Да Винчи добавила, словно бы это само собой разумелось,— Для правильного изучения тебя стоит пронаблюдать за тобой во всех возможных ситуациях, включая призыв новых Слуг.

Аинз был не уверен, что именно ему стоило ответить на слова о том, что Да Винчи прямо сейчас внимательно изучала его, словно бы лабораторную крысу, по итогу предпочел безопасный путь,— Спасибо.

-Мое удовольствие, — Да Винчи ответила без единой доли сарказма или иронии, поднявшись со своего места и отложив блокнот в сторону,— Начнем?

* * *

Скатах было непривычно быть призванной.

Великая ведьма Земель Теней вообще не должны была быть в Троне Героев. Трон Героев подбирал тех Героев, что уже были мертвы — что было не так относительно Скатах. Она просто не была мертва.

Более того — она потеряла возможность умереть. Проведя тысячи тысяч дней в сражении с теми, кого можно было назвать без зазрения совести богами или демонами — Скатах лишилась возможности умереть, став чем-то большим, чем просто смертная ведьма.

Причина же, почему по итогу, не исполняя условия для существования в Троне Героев та оказалась в Троне Героев была почти анекдотична...

Ее просто больше некуда было запихнуть.

Уничтожения человечества произошло с большим апломбом, чем можно было ожидать — хотя, возможно, правильнее было сказать, что уничтожение человечества стало лишь побочным эффектом более значительного действия — уничтожения мира.

И Скатах, пусть и оставалась бессмертной и могущественной ведьмой, все же была частью мира — поэтому она, как и многие иные, оказалась в Троне Героев просто потому, что не было больше места, где она могла оказаться — что привело к ситуации, когда Скатах могла быть призвана вместе с другими Слугами.

Учитывая, что в Троне Героев находился не Героический Дух Скатах, некое общее от различных версий Скатах, а сама Скатах, все столь же живая — ее призыв был для нее первым — и крайне новым — событием.

Ощутив действие необъяснимой силы Скатах поняла мгновенно, что ее время пришло — призыв в качестве Слуги.

Мгновение, переносящее сквозь пространство и время настигло ее, заставив ту выдохнуть.

Нет, конечно же она не волновалась! Как могла она, сама Скатах, волноваться перед чем-то столь глупым и мелочным, как призыв ее в качестве Слуги?!

Однако она все же закрыла глаза, после чего призвала своей копье — и когда осознание донесло до нее информацию, что она оказалась на твердом полу — та сделала шаг вперед, описав большую дугу своим копьем, совершенно не желая получить пару очков крутости за свое появление, прежде чем произнести заветные слова,— Я пришла из Земли Теней и мое имя Скатах...

После чего Скатах чуть приоткрыла глаза, желая взглянуть на реакцию своего призывателя,— Полагаю, что я должна звать тебя...

Однако голос Скатах с каждым произнесенным словом становился все тише и тише, прежде чем в конце концов вырваться уже с новой силой, полной ненависти и нескрываемой враждебности,— Аинз?!

То, что предстало перед глазами Скатах оказалось лицо уже знакомого ранее ей молодого человека — если точнее, то нежити в теле молодого человека — что глядел на нее с некоторой долей интереса и даже радости, но вовсе не восхищения, которое мог бы испытывать другой маг, что смог призвать саму Скатах — а скорее с радостью, с которой человек мог рассматривать собранный альбом с марками внутри, собранными за годы коллекционирования.

Хотя по сравнению с тем, что противником Скатах оказалась нежить апокалиптической силы — это не заслуживало даже упоминания.

К счастью, Скатах призвала свое копье чуть раньше — и потому спустя мгновение та отреагировала со всей своей скоростью, направив смертоносное оружие сразу же в сердце своего нового призывателя.

Мгновение спустя, впрочем, когда копье уже должно было ударить в сердце противника — другое копье — огромная золотая пика если быть точнее — встало на ее пути, заблокировав ее удар.

-Это первый раз, — глядя на подобную картину Аинз только перевел взгляд с копья Скатах на нее саму,— Когда Слуга попытался убить меня сразу же после своего призыва...

-Карна, — Скатах обратилась к Слуге, что заблокировал ее удар, глядя в безэмоциональные глаза того,— Отойди в сторону. Ты не знаешь, кого ты защищаешь...

-Я защищаю своего Мастера, — Карна ответил на слова Скатах достаточно просто, и, скорее всего, планировал продолжать свой ответ, но был прерван Аинзом,— Прошу прощения, но я надеюсь, что вы не будете сражаться в данный момент. Если вы решитесь сойтись в дуэли — я также попрошу вас воздержаться, поскольку тренировочные залы Халдеи просто не выдержат всей вашей силы...

Взгляд Скатах мгновенно перенесся на Аинза — хотя и Карну та не выпустила из своего поля зрения — прежде чем ее лицо скривилось.

Кого конкретно говоривший пытался обмануть вежливыми фразами?!

-Отродье Балора... — Скатах, впрочем, изменила свою формулировку через секунду,— Нет, аватара Балора — ты призвал меня чтобы попытаться убить меня еще раз?

Скатах скривила кривую ухмылку,— В этом случае у меня для тебя плохие новости...

Скатах просто не могла умереть. Проведя тысячелетия в сражении и пропитавшись силой Земли Теней и кровью сотен убитых богов Скатах просто лишилась возможности умереть — ее тело могло быть уничтожено и ее голова могла быть отсечена, ее сердце могло быть вырвано и самая ужасающая магия могла быть применена — но то, что стало бы смертью для всех остальных лишь дало бы Скатах краткую передышку, пока ее тело не было бы восстановлено вновь, не давая той даже возможности насладиться посмертием.

-Кхм, — Аинз, однако, на эти слова только вздохнул,— Прошу прощения, но в Сингулярности мы были противниками — коими мы больше не являемся, так что я предпочле бы, чтобы мы поладили как Босс и... То есть, как Мастер и Слуга.

-Были, хах? — Скатах, однако, не заметила небольшой речевой заминки Аинза,— Мы всегда будем врагами с тобой, Балор...

-Кхм, — Аинз, однако, после сказанного, лишь немного вздохнул,— Мне печально это слышать, но я все же надеюсь, что нам удастся поладить.

-Не думаю, — Скатах ответила быстро и резко,— Мы враги, Балор.

Наконец-то слова Скатах вызвали у Аинза какую-то реакцию, заставив того чуть нахмурить брови, прежде чем начать говорить, подчеркнуто медленно,— Я еще раз попрошу по крайней мере не разбрасываться такими словами, я бы просто хотел поладить со всеми своими Слугами...

Скатах, однако, демонстрируя упорство, достойное свое ученика — и заодно показывая, у кого именно тот мог научиться подобному — лишь отнесла чуть копье от пики Карны, что продолжил молчаливо наблюдать за разговором между двумя не сдвигаясь со своего места,— Я не твой союзник и не твоя Слуга, Балор. Ты не бессмертен и не неуязвим и потому однажды я...

Договорить Скатах не успела — мгновение спустя магия врезалась в ее тело, мгновенно сковывая ее тело — после чего следующая, еще одна и еще одна, прежде чем последняя магия неожиданно отобрала голос у Скатах, лишив ее возможности говорить.

-Я хотел поладить, но, судя по всему, разбираться с этой проблемой мне придется в будущем... Хорошо, что по крайней мере с тобой не возникло таких проблем, — Скатах ощутила, как ее тело поднял на руки Карна, прежде чем отнести в сторону словно мешок картошки,— Спасибо, Карна.

-Не за что, Маст... Аинз, — Карна ответил спустя мгновение, чуть осекшись на середине слова, вспомнив о том, что Мастер попросил обращаться к нему по имени.

Спустя еще пару секунд тело Скатах оказалось свалено в сторону, однако даже лишившись возможности двигаться и говорить Скатах не планировала долго отлеживаться в стороне — ее собственная магия и способности начали работать, медленно разрушая наложенные на нее заклятия.

К сожалению, лежа головой к стене Скатах не могла увидеть ничего, и потому появление третьей Слуги и даже четвертой Слуги та пропустила мимо себя, прежде чем выпутаться из магии Аинза, развернувшись в сторону...

Для того, чтобы врезаться взглядом в девушку практически идеальных форм и идеальной красоты, что, сидя в стороне, продолжала что-то записывать в большой блокнот...

Не опознать Да Винчи, одного из самых могущественных Кастеров Трона Героев, было сложно, но сама Да Винчи даже не удостоила Скатах лишним взглядом, продолжив наблюдать за поведением Аинза и его общением с прибывшими Слугами...

Скатах же в свою очередь лишь бросила взгляд на других Слуг, окружающих Аинза — помимо Карны к тому прибавилась...

Сита — Скатах могла только усмехнуться тому, что искавшая спасения от проклятия жена могла попасть в лапы к самому темному богу — и... Нерона.

Насчет Нероны и как она прямо сейчас оценивала свое состояние Скатах предпочла не думать.

Словно бы затаившийся хищник Скатах ощутила, как медленно растягиваются секунды — сейчас, пока Аинз и Карна были отвлечены, у Скатах был наилучший шанс на то, чтобы атаковать еще раз и...

И за мгновение до того, как сжатая в пружину Скатах бросилась бы вперед — резкий удар света заставил ту остановиться.

Лишь спустя мгновение понимание пришло к Скатах, что это была не магия Аинза, разгадавшего ее план — а свет от сработавшего ритуала призыва Слуги.

И, сместив взгляд, Скатах пожелала увидеть того Слугу, что смог вызвать подобную вспышку света — как минимум для переоценки изменившихся условий перед атакой на Аинза — прежде чем замереть.

Когда сияние света перестало резать глаза возникшая из света фигура возвышалась над всеми иными Слугами на несколько метров, почти достигая высокого потолка комнаты — однако призванный Слуга не был так высок, даже наоборот.

Первое, что привлекало внимание был огромный золотой трон, украшенный металлами всех цветов радуги и искусной резьбой, перетекающей друг в друга с такой переливной красотой, что казалась кощунственной сама мысль о том, чтобы глядеть на подобное произведение искусства, словно бы взгляд наблюдателя мог сам по себе запятнать идеальную красоту шедевра.

Однако этот трон на самом деле оканчивался четырьмя крупными ручками, превращающими этот трон в паланкин — и каждая из этих четырех ручек держалась в руках огромного воина, полностью заключенного с ног и джо головы в единый цельный доспех словно бы вырезанный из тысяч самоцветных камней, каждый подобранный столь идеально, что казалось, что они все переходят друг в друга — а может быть этот доспех и был вырезаны из единого невероятного самоцвета, переливающегося всеми цветами.

Но главным украшением была, безусловно, девушка, что сидела наверху этого трона.

Казалось, что она вобрала в себя все черты женской красоты, что только можно было представить себе — она была одновременно грозной и суровой валькирией, и милым ребенком, и роковой обольстительницей и распутной куртизанкой — на острых, словно бы выточенных из мрамора белых скулах ниспадающие локоны ее длинных волос, переливающихся медью и солнечным сиянием единовременно, казались пылающим огнем, разжигающим страсть в сердце любого наблюдающего за ней.

Ее одежда — платье, покрытое сталью наподобие доспеха, было выполнено словно бы из самого струящегося золота, из-за чего казалось, что металл свободно колыхался подобно тонкому шелку на ее фигуре, а на каждой из ее рук было по одному кольцу — за исключением левого безымянного пальца...

Даже Скатах, что не испытывала подобных чувств по отношению к своему полу, ощутила, как ее сердце начинает биться чаще и сильнее при наблюдении за Слугой...

-Рабы, солдаты и враги — у меня нет более никого, — голос говорившей был подобен переливающемуся ручейку ледяной воды, журчащему ранней весной вместе с первым восходом весеннего Солнца, и вместе с тем нес в себе сталь настоящей королевы нет, богини,— Мое имя — Медб. Так скажи мне, кем же окажешься по итогу ты, о глупый мой Мастер?

После этого взгляд Медб, осматривающей свое окружение с высоты, наткнулся на Аинза и в воздухе неожиданно установилось молчание.

-Ох, Медб, — голос Аинза едва донесся до Скатах, поглощенной созерцанием самого чуда природы, появившегося перед ней,— Не могла бы ты пожалуйста отключить свое пассивное очарование?

-А? — услышав голос Аинза Медб на секунду остановилась, прежде чем кивнуть,— Ах да, конечно!

Спустя еще мгновение Скатах вдруг поняла, что ее взгляд словно бы оторвался от говорившей и сияние ее паланкина и ее собственной красоты померкло.

Нет, безусловно, это все еще было произведением искусства — все, от трона и солдат до голоса и вида девушки было невероятным — но вместе с тем уже не столь невероятным, как секунду назад. Казалось бы, что сверхъестественное принуждение Скатах смотреть на говорившую исчезло...

"Погодите, Медб?!" — Скатах напряглась — "В последний раз, как я ее видела — Медб была совершенно иной!"

-П-приятно увидеться с тобой вновь, Аинз! — однако спустя мгновение голос, казавшийся до того столь регальным, вдруг словно бы запнулся сам о себя, превратившись в сбивчивый,— Х-хорошая погода, ага?

-Хм? — Аинз же перевел взгляд на Медб вновь,— Но ты же не видела погоду снаружи?

-Я о п-погоде в здании! — Медб произнесла вновь практически дерганно,— То есть... Ты знаешь, кондиционеры часто не работают и я, кхм, я очень рада, что здесь это не так!

Удивительно неловкая пауза повисла в воздухе, прежде чем Аинз медленно произнес,— Ага... Хорошо, что это не так...

После этого, выждав еще одну удивительно неловкую паузу Аинз, которому для взгляда на Медб приходилось задирать голову, медленно кивнул,— Я думаю... Мне надо идти...

-Д-да, конечно,— Медб на это только кивнула несколько раз очень резко, словно бы старалась оторвать голову от своей шеи,— То есть, конечно же да, тебе надо идти... То есть, я не знаю, надо ли тебе идти, но если ты сказал, то тебе наверное надо идти, потому, что ты вряд ли будешь мне врать... То есть, конечно же, если ты солгал то в этом нет ничего плохого, я уверена, что это было необходимо, просто ты явно не тот человек, что стал бы мне врать — хотя конечно же, в этом нет ничего плохого и я не стала бы думать о тебе хуже, если бы ты неожиданно солгал мне, то есть я...

Скатах ощущала, как полученное в первое мгновение знакомства с Медб невероятное восхищение и уважение перед девушкой исчезало мгновение за мгновением, прежде чем полностью испариться в момент, когда та начала путаться в собственных словах.

И без характеристик Слуги Скатах могла заметить, как слово за словом Медб выглядела все более и более паникующей, отчаянно ищущей возможность сменить тему разговора — но не имущей возможности успокоить саму себя, от того сбиваясь и нервничая все больше, что затягивало ее в петлю все более и более неловких фраз...

-Да, хорошо, — Аинз кивнул еще раз,— Мне нужно идти...

После чего, спустя мгновение, Аинз исчез, оставив Слуг наедине.

Медб же, оставшись на своем месте, наконец то смогла медленно втянуть в себя воздух...

Прежде чем поднять обе руки и закрыть себе лицо в среднем жесте между молитвой к небесам покарать ее за все, что только-что произошло и попыткой прикрыть свое лицо от стыда.

Скатах, глядя на это, не могла не даровать говорившей по крайней мере кроху еще оставшегося в ней сочувствия.

Мгновение спустя до Скатах вдруг дошло понимание, что Медб...

Ну, во первых она была очень низкорослой. Она подходила как нельзя лучше к слову "миниатюрная" — возможно даже, что ей было бы сложно подобрать себе одежду во взрослом магазине одежды — если только в отделе для подростков.

Во вторых она смотрелась... Практически комично, сидя на огромном троне, рассчитанном на кого-то габаритов по крайней мере Геракла.

И в третьих... Она была почти плоской в области груди — и, Скатах подозревала, несколько ниже и с другой стороны тоже — в лучшем случае Скатах могла счесть Медб... Подростком.

Безусловно, ее тело было полностью пропорционально, что отличало ее от подростка, но судя по ее размеру оного ей вряд ли набралось бы даже шестнадцать лет...

-Это... Просто... Катастрофа... — и глядя на то, с какой печалью и стыдом в голосе та произнесла эти слова Скатах могла только совершить самое невероятное деяние, что только можно было в данных условиях. Скатах могла искренне посочувствовать.

* * *

Что было лучше для Аинза?

С одной стороны была Медб — та самая Медб из Иггдрасиля. Девушка, ненавидимая практически всеми игроками Иггдрасиля — человеческих рас, получеловеческих, гетероморфных, с отрицательной, положительной и даже нейтральной кармой. Та самая Медб, что создавала во времена расцвета Иггдрасиля по три или пять новых тредов на форму ежедневно, все как один с формулировкой "Я знаю, что Медб нельзя доверять, но награда была столь велика..."...

Та самая Медб, из-за которой Аинз потерял три полных комплекта своих зачарованных вещей, как минимум три десятка уровней, и как минимум два раза закрыл себе доступ к другим квестам и выгодных продавцам...

К этой Медб Аинз предпочел бы не приближаться на дистанцию... Ну, планеты наверное.

Альтернативой общению с Медб было общение с озлобленной до нечеловеческого состояния безумной девушкой, желающей насадить его на копье — сразу же после знакомства — и почему-то считающей его Балором...

Хотя Аинз видел Балора — его квестовая линейка противостояния с Ангрбодой стала причиной появления у него двух из текущих колец — и абсолютно точно мог сказать, что он даже не был похож на того! Какая именно часть внешности Аинза выглядела похожей на одноглазого гиганта?!

Или, Аинз успокоился спустя мгновение, он мог отправиться к Да Винчи — если его не порежут на маленькие кусочки он бы столкнулся с десятком тысяч вопросов относительно его текущего состояния, его действий — возможно того, что он знал о Медб...

И хорошо, если только Медб — по крайней мере Аинз мог примерно вспомнить ее лор, связанные с ней квесты и один или два забавных факта, связанных с той — но что насчет раскрытия тайн работы Иггдрасиля — тайн, что он сам просто не знал?

"Хах, забавно, как быстро меняются приоритеты..." — Аинз только выдохнул, осознав, что, казалось бы, столь смущающее его еще пару десятков минут назад событие — превращение Машу из умирающей в бессмертную — неожиданно стало для Аинза одним из наименее значимых событий.

Не сказать при этом, впрочем, что Аинз знал, что ему следовало ответить Машу на пару десятков вопросов, что он мог придумать сам.

"Аинз, почему ты сделал меня бессмертной?!" — Аинз живо представил себе голос Машу, после чего не менее живо представил себе свой ответ — "Понимаешь, просто превращение человека в бессмертную сущность для меня столь легко и незначительно, что я решил смилостивиться над тобой и даровать тебе вечную жизнь..."

Звучало ли это круто? О, безусловно!

Следовало ли из этого ответа несколько десятков дальнейших проблем, недопониманий и вопросов? Увы, безусловно!

"Может быть сказать, что это получилось случайно?" — Аинз попытался представить себе, как повернется диалог в данном случае, прежде чем выдохнуть через нос.

В данном случае он выглядел не просто как могучая сущность — а как могучая сущность, что еще и не могла толком управлять своими способностями! А что, если он попытается использовать заклятие в следующий раз и оно также выйдет "случайным" — и "случайно" уничтожить небольшой стоящий рядом город?

Постепенно, шаги Аинза стали медленнее и медленнее, прежде чем, остановившись окончательно, Аинз, тот выдохнул громко.

Нет, Аинз не отправиться к Машу прямо сейчас! Он поступит куда проще и мудрее — прежде чем затевать диалог с той он вернется в свою комнату, немного полежит в той, отдохнет от его мыслей и от текущей ситуации... Составит достойный план диалога, отрепетирует пару ответов — и лишь после этого отправится к Машу! Да, именно так, после всего произошедшего сегодня — начиная от сражения в Сингулярности и заканчивая его крайне неловким побегом от Медб, видимо, в насмешку над его неловкостью решившей поддразнить его, он заслуживал как минимум хороший сон, прежде чем заниматься чем-либо еще!

Спать, Аинз, впрочем, не мог — но он мог лежать не двигаясь на одном месте, прикрыв глаза, медленно успокаиваясь, что для Аинза было достаточно близко.

Поэтому, развернувшись на половине пути к комнате Машу, Аинз быстрым шагом отправился прочь от той.

Да и что он, собственно говоря, мог ответить Машу сейчас?

"Машу, ты не поверишь мне, но эта сверхневероятная случайность на самом деле часть моего некоего потрясающего плана, который ты сможешь увидеть лишь через десятки лет и ретроспективно составить его из десятков самых невероятных случайностей, казалось бы, совершенно не относящихся к твоей ситуации... Ха!"

Аинз выдохнул еще раз, после чего пару раз похлопал себя по щекам, прежде чем немного взбодриться, выгоняя из своей головы все чужие мысли, прежде чем вернуться сперва в своей крыло, затем в коридор, и, в конце концов, проделать путь до своей двери.

Уже почти отвлеченный от своих мыслей и почти настроившийся на лад отдыха и медленной релаксации Аинз повернул ручку двери, прежде чем сделать шаг внутрь своей комнаты, после чего прикрыть дверь — и лишь затем взглядом окинуть свою комнату.

Письменный стол, что Аинз так ни разу и не использовал, экран, громкоговоритель, дверь в душ, стул, Машу, сидящая на стуле, кровать, прикроватная тумбочка...

Аинз понял, что что-то в текущей обстановке не было обычным, прежде чем замереть и вновь медленно начать сканировать комнату взглядом...

Прежде чем наткнуться взглядом на Машу, продолжавшую сидеть на стуле в его комнате.

На Машу, глядящую на него весьма и весьма внимательным взглядом...

Аинз не успел моргнуть, прежде чем волосы на его затылке встали дыбом.

Хотя, осознавая сейчас, Аинз все же был вынужден согласиться, что, пожалуй, он мог бы и предположить, что Машу просто не решила бы покинуть его комнату, не получив ответы на вопросы... Особенно, если с ней произошло что-то столь невероятное, как одномоментное становление бессмертной...

По крайней мере, Аинз предполагал, что становление бессмертным было чем-то невероятным... С ним такого не происходило.

Или, с другой стороны, если воспринимать его перемещение в тело его игрового аватара — то, в каком то смысле, это с ним тоже происходило... Однако тогда он не счел это чем-то невероятным... Что, возможно, было связано в первую очередь не с ним самим, а с чем-то иным, повлиявшим на его разум...

Если на разум Аинза, конечно же, что-то повлияло — возможно Аинз действительно просто не успел понять и оценить случившееся как нечто невероятное, втянутый в жизнь Халдеи...

Однако напряженная пауза продолжала затягиваться, прежде чем первой, прервавшей молчание, оказалась Машу,— Так... Насчет... Моего бессмертия...

Паника захватила Аинза, мгновение спустя отступив, но уже нанеся урон — заставив Аинза говорить — первое, что попало ему в голову,— Касательно этого...

* * *

Машу видела, как Аинз, вошедший в свою комнату — в которой она и провела последние минут сорок пытаясь прийти в себя — казалось, совершенно не удивленный ни ее нахождением здесь, ни ее вопросом.

Хотя, пожалуй, было вовсе не удивительно обнаружить то, что у Аинза уже был ответ на ее вопросы...

В конце концов не то, чтобы ее превращение из умирающей в бессмертную могло быть необдуманным шагом со стороны Аинза!

То есть, нет, конечно же, ей было приятно стать неожиданно бессмертной Слугой — но это было немного не тем, к чему можно было подготовиться!

Машу, конечно же, ожидала — даже в каком-то смысле надеялась на то — что Аинз, после ее обращения просто взмахнет рукой, произнеся что-то вроде "Наконец-то ты сказала об этом сама, хорошо, что это такая мелочь для меня" — и как-нибудь избавиться от ее проблемы — в конце концов, он воскресил директора Ольгу-Марию, то, что считалось невозможным для магов мира!

Наверняка в данном случае он мог сделать что-то и с Машу... Но Машу не совсем представляла себе что, собственно говоря, он мог сделать.

Щелчок пальцев, который заставил ее волосы на затылке встать а по телу пробежать тысячу мурашек, словно бы она ощутила скрежет где-то внутри нее, по ее позвоночнику — после чего Машу получила четкое понимание.

Она была теперь бессмертной. Вот просто так, от одного щелчка пальцев, без дополнительных требований или заковыристых условий, отныне меняющих и определяющих всю ее жизнь.

Подобное не укладывалось в картину мироустройства Машу — и без того изрядно потрепанную действиями Аинза вокруг нее — в само ее понимание самой себя.

Как отреагировал бы неизлечимо больной человек, знающий, что в лучшем случае ему осталась пара лет жизни, на новости о том, что он теперь был фактически бессмертен, вечно молод и мог восстановиться после любых, самых невероятных ран или болезней?

Конечно же Машу была рада — но даже больше она была удивлена, словно бы ее жизнь неожиданно перешла из категории "реальной" в категорию "комикса", в которой подобные вещи случались просто потому, что они должны были случаться.

У Машу было множество вопросов — все сразу, от того, как именно Аинз сделал это и до того, мог ли он продолжать делать это — предположить, что произойдет дальше, если Аинз просто продолжит делать бессмертными всех подряд — но ни один вопрос не мог полноценно сформироваться в ее голове, сменяясь на новый и новый раз за разом, заставив Машу вместо полноценного ответа выдать невнятную кашу из слов,— Так... Насчет... Моего бессмертия...

Аинз, однако, казалось, не просто ожидал этот вопрос, а, взглянув на Машу, едва не улыбнулся, легко ответив той, даже не обратив внимания на панику, растущую внутри Машу,— Касательно этого... Что-же, дело в том, что для меня эта возможность столь легка, что я даже не заметил того, что именно пожелал для тебя бессмертия...

На секунду Аинз остановился, прежде чем продолжить,— То есть, можно сказать, что это было практически случайным эффектом...

Аинз остановился вновь, прежде чем начать говорить чуть быстрее,— Хотя, конечно же, в этом нет ничего неожиданного — все же это укладывается в мой план и соответствует моим ожиданиям — я бы даже сказал, что это является достаточно важной частью моего плана...

* * *

Подавление эмоций сработало еще раз, сперва заставив Аинза успокоиться, после чего еще раз, не давая тому возможности расплакаться прямо сейчас.

Все случилось даже хуже, чем он думал! Он переживал, что не сможет придумать достойного ответа Машу — и переживал не зря! Стоило только Машу задать ему вопрос — как он не просто вывалил один из трех проигрышных вариантов, что он в шутку обсуждал сам с собой в своей голове — он выдал их все три!

Он одновременно сделал это по собственной случайно прихоти, не справившись с контролем способности, но при этом это все было частью плана!

Аинз замер, не зная, что именно он мог сказать в данный момент.

Прямо сейчас сказать, что он только что соврал? Что могло быть хуже в данный момент?!

Подавление эмоций спасло его вновь, позволив ему выдохнуть, ощущая спокойствие — нет, скорее даже смирение.

"Сказанного не воротишь, так что мне остается в данном случае только принять сказанное и надеяться, что это не продолжит развиваться в дальнейшем и Машу как можно быстрее забудет сказанное..."

Аинз отдавал себе отчет, насколько нереалистично в данный момент было предполагать, что кто-то забудет момент, когда он стал бессмертным — и тем более забудет объяснение причины, как именно это произошло...

Поэтому, произнеся слова и замолчав на секунду, Аинз выдохнул и взглянул на Машу, ожидая последующих вопросов от нее и внутренне готовясь к тому, чтобы остаться один на один с последствиями своего собственного решения — и своей неумелой попытки объяснить то.

Однако Машу, оставшись на месте только продолжила молча сидеть, явно продолжая впитывать информацию, что она только что получила, и встраивать ту в свою картину мира.

Аинзу, конечно, не хотелось заставлять Машу так сильно задумываться, но если альтернативой тому были попытки самого Аинза оправдаться вновь, закапывая себя лишь глубже и глубже, то Аинз мог лишь тихо порадоваться тому, что его слова заставили Машу засомневаться.

-Хорошо, — Однако, в конце концов, Машу смогла прийти к какому-то компромиссу внутри своего разума — слишком быстро к сожалению для Аинза — и задать следующий вопрос,— В таком случае... Как... Какие ограничения накладываются на меня?

-Ограничения? — Аинз взглянул на Машу серьезно. В его сознание пришла информация о том, что бессмертие пришло к Машу без каких-либо дополнительных требований — он что, оказался не прав? Случайно ошибся? Произошла какая-то проблема, ошибка в работе заклинания?

-Нет, то есть... — Машу явно было несколько неловко общаться на эту тему... Хотя, откуда Аинзу было знать? Возможно это было обычным состоянием для тех, кто неожиданно для самих себя стал бессмертным — не то, чтобы у Аинза было много возможностей пообщаться с подобными людьми в прошлом,— Я имею ввиду, что... Ну, обычно после подобного... То есть, обычно бессмертие стоит дорого — то есть, люди идут в услужение каким-нибудь темным богам ради подобного... То есть, я понимаю, что ты не темный бог... То есть, может быть и темный бог, но...

-Я понял, — После встречи с Медб Аинзу не хотелось повторения неловкого разговора. А учитывая, что это была не Медб, а Машу, что знал Аинз, значит это был действительно неловкий разговор, а не издевательство над самим Аинзом,— И у меня нет никаких дополнительных требований относительно произошедшего... То есть, ты уже являешься моей Слугой, так что не думаю, что могу — или даже для меня есть смысл — требовать что-то большее от тебя. Можешь... Наверное, можешь считать это своеобразной наградой за прошедшие дни и Сингулярности — в конце концов, каким я буду босс... То есть, Мастером, если не смогу обеспечить своих Слуг и наградить их за службу?

Аинз чуть улыбнулся, явно чувствуя себя в своей стихии,— Деньги сейчас не имеют хода, так что подобная награда должна быть достаточно весомой на данный момент, не так ли?

* * *

Конечно же Машу понимала, что сравнивать вечную жизнь и деньги было в принципе некорректно — сама возможность купить вечную жизнь как какой-то товар была смехотворна.

И также смехотворна была сама мысль о том, чтобы платить своему призванному фамильяру — а Слуги, при всей своей невероятной мощи, все же были лишь могущественными и крайне глорифицированными, но фамильярами — тем более в текущей ситуации.

Спасение человечества и Земли не то, чтобы вообще должно было предполагать какую-то оплату или награду в конце, кроме самого факта спасения человечества...

И хотя предположить то, что по итогу, за спасение человечества, спасителям оного будет предоставлена вечная жизнь было можно — в том смысле, что это вполне укладывалось в какую-нибудь легенду — это плохо укладывалось в воображаемую сцену "что же, я должен был заплатить вам три тысячи долларов за месяц спасения человечества, но ваша зарплата придет вам чуть позже, прошу прощения за заминку и недопонимание, пока примите в качестве извинения бессмертие."

Поэтому, услышав Аинза, Машу на несколько секунд окончательно потерялась в своих собственных мыслях.

"Я, кажется, понял" — голос Галахада, однако, заставил Машу моргнуть, ухватившись за единственное живое существо в округе, кто действительно мог объяснить ей происходящее — "Возможно... Возможно просто для него это все вещи одного порядка?"

"Просто, подумай сама" — Галахад обратился к Машу — "Он же сказал, насколько ничтожно для него превращение кого-то в бессмертного... Это практически было побочным эффектом — то есть... Для него это мелочь."

"И мы точно знаем, что существа его порядка не заботятся о таких мелочах, как деньги, деньги для него ничего не значат..." — впрочем, если бы сам Аинз слышал эти слова — он наверняка бы серьезно возмутился столь ложному замечанию со стороны Галахада — "То есть, возможно... Сделать кого-то бессмертным для него такая же мелочь, как и деньги — он просто видит их как вещи одного порядка. То есть, мы уже поняли, что он старается всегда платить за выполнение своих заданий — даже Слугам — и в таком случае он просто не видит особой разницы между деньгами или бессмертием. И то и другое для него слишком ничтожно, чтобы проводить между ними разницу — как ты может не видеть разницы между тем, какие слова благодарности сказать, если кто-то помог тебе перенести вещи или что-нибудь подобное..."

От подобного осознания Машу моргнула, прежде чем вновь взглянуть на Аинза.

Хотя, конечно же, она и до этого понимала, что она и Аинз были существами совершенно разных порядков — но с каждым подтверждением этого Машу лишь больше и больше понимала, насколько же сильно на самом деле отличались порядки их существования — то, что с точки зрения Машу представляло из себя некую древнюю, едва не запретную силу — таинство бессмертия — для Аинза было такой же мелочью, как лишний четвертак, случайно выпавший из кошелька, что Аинзу просто было слишком лень поднимать с пола.

* * *

После сказанного Машу замолчала и Аинз ощутил, что он может немного расслабиться — судя по всему его слова та восприняла без каких-либо проблем и, дополнительно к тому, не была против самого бессмертия — если только удивлена тому, но вовсе не против.

Аинза в свою очередь это также полностью устраивало — как молчание Машу, так и тот факт, что она была согласна на подобную награду от Аинза — тем более учитывая, что он уже потратил одно из шести бесплатных заклинаний, сосредоточенных внутри его колец.

Конечно, это было не единственное подобное заклятие — как уже было сказано, у Аинза было шесть бесплатных заклятий внутри колец и он знал подобное сам по себе, но растрата невосполнимых ресурсов не была любимым занятием Аинза. К тому же, если бы он, использовав заклятие, обнаружил, что Машу была недовольна итого его использования...

Но все было хорошо, что хорошо кончалось — как например сейчас.

Так что подождав еще несколько секунд, Аинз сделал пару шагов до своей кровати, после чего все же присел на ту, радуясь, что разговор с Машу прошел даже проще, чем он изначально предполагал — и одна из самых главных его проблем на данный момент.

Теперь ему оставалось разобраться по сути только с Медб, которая, вполне возможно, уже преступила к планированию его уничтожения, и со Скатах, что выглядела так, будто была бы рада и доплатить за возможность поучаствовать в его уничтожении — и все проблемы были решены!

-А, что насчет... — Голос Машу донес до него информацию, что он разобрался еще не со всеми проблемами,— Того... Что я вроде как влюбилась в тебя?

* * *

После своих слов Машу отвела взгляд, не глядя на Аинза, не то пораженная своей смелости, не то скованная страхом.

Галахаду наверняка хотелось бы сказать что-нибудь в данный момент Машу — но придумать, что именно он мог сказать в данный момент он не мог, поэтому Машу ощутила новое странное чувство — как будто бы голос в ее голове не мог озвучить свои мысли, продолжая насупленно молчать, ожидая развития ситуации.

Однако Аинз не ответил ей спустя секунду или три, заставив Машу ощутить, как постепенно ее сердце все учащает и учащает свой бег, прежде чем та медленно подняла взгляд вновь, стараясь быстро и незаметно взглянуть на Аинза так, будто бы он мог обратить ее в камень одним взглядом — не в обиду Медузе будет сказано.

Однако подняв взгляд та увидела лишь Аинза, смотрящего на нее с некоторой задумчивостью, что мгновенно поймал ее взгляд своим.

-Забавно... Действительно забавно... — Аинз вздохнул медленно,— В ином мире у меня... Не такой уж выдающийся список побед на этом фронте... Действительно, чтобы мне завести отношения мне нужно было оказаться в другом мире...

Машу не была безынтересна информация о этой стороне личности Аинза — но по вполне понятным причинам на данный момент та не стала прерывать слова Аинза.

-Хах, честно сказать, я даже не совсем уверен, что именно мне стоит ответить в таком случае, — Аинз поднял руку и в совершенно человеческом жесте чуть почесал голову, прежде чем неожиданно усмехнуться,— Хах, может быть мне начать уже разрабатывать полноценный опросник для вступления? Ну, счесть это чем-то вроде небольшого внутреннего клуба — вроде корпоративного гольф-клуба...

Медленно договорив слова, Аинз вздохнул, прежде чем взглянуть на Машу,— Я... Для подобного решения я полагаю тебе необходимо знать о моих взаимоотношениях с другими девушками... А им в свою очередь необходимо знать о тебе... Наверное. Признаться, никогда до этого я даже не задумывался о том, что мне необходимо будет заниматься чем-то подобным...

Машу в свою очередь только сглотнула, благодаря внутренне Галахада от того, что он удержался от неуместной сейчас шутки вроде "Для вступления в гарем Аинза вам необходимо собрать как минимум двадцать вкладышей из коробок с сухими завтраками "Сингулярность". "Сингулярность" — любой день можно исправить хорошим завтраком!"

-Это... Очень сложный вопрос, — в конце концов все же сумел Аинз отвлечься от перечисления буквально себе под нос и взглянуть в глаза Машу,— То есть, наверное, я не могу тебе запретить подобного, но... Существует множество преград на этом пути и...

Аинз замялся.

* * *

Дальше Аинзу нужно было сказать "Но я не уверен, что люблю тебя."

Это были слова, которые не нравились Аинзу, но наверное ему нужно было быть честным.

Да, его отношения с Медузой или Ольгой-Марией тоже не были совсем классической романтической историей — и Аинз до сих пор не ощущал какого-то горящего внутри чувства любви к девушкам... То есть, конечно же, он был вполне удовлетворен итогом и действительно ценил девушек, но каких-то невероятных чувств, что вспыхивали бы в его душе от одного упоминания имени, у него не было...

С Машу... Наверное, так же? То есть Аинз действительно ценил девушку, прошедшую вместе с ним через пять — шесть, если считать самую первую — Сингулярностей, единственная из Слуг подвергающаяся самой настоящей опасности смерти. Не просто развоплощения с последующей головной болью в Халдее — а самой настоящей смертью.

Аинз ценил все, что она делала и действительно хотел ее защитить, наградить — но если говорить о любви...

Аинз взглянул в глаза Машу.

Самая первая его Слуга... Хах, если подумать, Машу была единственной Слугой, что оказывалась вместе с Аинзом во всех Сингулярностях, что он был — не только в тех, в которых он охотился за Граалями стараясь остановить уничтожение человечества — а даже в той, где он оказался случайно — еще ничего не зная, ни о Халдее, ни о своем новом состоянии, ни об уничтожении человечества или Соломоне...

Самым правильным решением определенно было сказать "Прошу прощения, Машу, но я не думаю, что люблю тебя." Это правильное решение заставило бы Машу, наверняка, расплакаться, убежать в свою комнату, а Аинзу пришлось бы несколько дней стараться вернуться в свое обычное состояние — и потом, скорее всего, еще несколько месяцев он бы ощущал себя паршиво...

Поэтому, хотя многие и считали Аинза непогрешимым, это было не так. -... и я уверен, что если мы разберемся со всеми этими преградами, то... — Аинз улыбнулся,— Особым проблем с этим не возникнет...

* * *

Обычно — насколько это событие вообще могло быть обычным — призванные Слуги не имели между собой никакой связи — даже вероятность того, что эти Слуги будут происходить из одной местности, или даже из одного временного промежутка была совсем незначительна — не говоря уже о том, чтобы двое призванных Слуги происходили из одной легендарной личности, являясь отражением разных черт его личности. Вероятность подобного не просто была астрономически мала — ее просто не было.

Вероятность призвать двух Слуг, каждая из которых являлась версией одной и той же легендарной личности, и которые при этом состояли в одном и том же классе — вероятность этого не стоило даже обсуждать в качестве шутки — это было подобно мысленному эксперименту "что, если прямо сейчас Солнце исчезнет с небосвода" — то, что даже наиболее безумные ученые предпочитали отбрасывать как некую невероятную теорию, недостойную лишнего взгляда.

Но Аинз неоднократно до того уже доказал, что самые невероятные теории и невозможные события с ним переходили в категорию "само собой разумеющихся" — поэтому, наверное, было неизбежно, что в какой-то определенный момент времени две Слуги, части одной и той же личности и представители одного и того же Класса, столкнуться.

Вариантов, как это могло произойти, было не так много, говоря полностью начистоту — и, наверное, самым логичным из тех вариантов было столкновение полудесятка версий Артурии за одним столом. Вероятно, обеденным.

Но, как то и бывало с Аинзом неоднократно, вероятность была лишь предполагаемой величиной, а Аинз был величиной вполне реальной, и от того столкновение Слуг началось с Нероны.

С любой из двух Нерон.

В момент судьбоносного столкновения Нерона — для простоты описания скажем, что та была в красном — как раз заканчивала приготовление своего наряда — даже если ту ожидала лишь ее старая компания уже знакомых... Друзей, пожалуй — в любом случае она, как Император Рима, не имела права появляться на людях в одеяниях, не подходящих ее высокому статусу!

Однако звук открывшейся двери заставил ту отвлечься от разглядывания в зеркало своей красоты и, надев самую благодушную из своих улыбок, развернуться к появившемуся на пороге,— Не можешь вытерпеть ни единой лишней секунды без наслаждения моим видом ~ уму?! Не могу судить — я сама могу оторваться от своего отражения в зеркале!

Нерона — та, что в красном — развернулась мгновение спустя и взглянула на лицо вошедшего, ожидая увидеть... Скорее всего, Арчера — и невероятное обожание и восхищение в его глазах... Ну, или по крайней мере небольшую насмешку — это было достаточно близко к обожанию в ее понимании. В конце концов, если она дарила улыбки своим верным друзьям и подчиненным — никто не мог сказать, что она не была великолепным императором!

Однако спустя мгновение Нерона моргнула в непонимании — ей казалось, что она отвернулась от своего зеркала... К тому же ей казалось, что она была одета в чудесное красное платье — то, которым она демонстрировала все черты своего характера и столь удачно подчеркивала свою красоту...

Хотя, стоило признать, что белое платье, или даже скорее костью, переходивший в платье, столь похожее на подвенечное, ей безусловно шел... Что, впрочем, было не заслугой одежды, а заслугой ее незабываемой красоты!

Воистину, даже плохая оправа не способна скрыть ценности настоящего бриллианта!

Однако, отвлекшись от своих размышлений Нерона — на самом деле обе Нероны, думавшие практически одинаковые мысли в этот момент, но в данный момент разговор шел о том, что была в красном — развернулась еще раз, пытаясь проверить свою догадку.

Зеркало, мгновенно отразившее картинку, показало Нероне, что в данный момент рядом с ней находилась... Нерона.

Нерона развернулась еще раз, к Нероне. Вторая Нерона на это сделала шаг к первой.

На секунду Нерона — та, что была в красном — нахмурилась, подозревая иллюзию или шутку со стороны своих знакомых Слуг — подобная безвкусная и бессмысленная шутка была вполне в духе и вкусе Моцарта — прежде чем сделать шаг вперед.

Нерона в белом сделала еще шаг, после чего каждая из Нерон остановилась, глядя друг на друга.

На секунду установилась тишина, в которой каждая из Нерон не была уверена, как необходимо было себя вести. Впрочем, не то, чтобы на свете нашлось много людей, что могли рассказать о том, как необходимо общаться во время первой встречи со своим клоном.

Секунда тянулась за секундой, пока каждая из Нерон пыталась собраться со своими мыслями, прежде чем Нерона в белом заговорила первой,— Мое имя... Нерона ~ уму!

-Какое совпадение! — Нерона в красном отреагировала быстрее, чем успела осознать сказанное,— Мое имя тоже Нерона ~ уму!

-Я была призвана моим новым Мастером всего несколько минут назад, — Нерона в белом продолжила говорить,— И как только я узнала, что я уже была призвана в прошлом — я была обязана встретиться с тобой ~ уму!

Нерона в красном расплылась в улыбке, но прежде чем ответить о том, как она была рада встретить свою собственную копию — зацепилась за сказанное, прежде чем чуть нахмуриться,— Я, безусловно, рада встретить свою собственную копию, но... Раньше была призвана я, а не ты ~ уму!

-Копию?! — Нерона в белом отшатнулась, прежде чем выражение непонимания сменилось на ее лице на нахмуренность, отражая выражение лица Нероны в красном,— Я не менее рада встретить тебя, но я вижу проблему в том, что моя собственная копия называет меня копией!

Нерона в красном нахмурилась — копия?! Она?! О нет, она была ничьей не копией — она была Нероной! — Будь внимательнее, как ты обращаешься к Императору Рима ~ уму!

-К Императору Рима?! — Нерона в белом отшатнулась как от удара еще раз, сделав шаг назад,— Я есть Император Рима — Нерона Клавдия Цезарь Август Германик!

-Нет, это я Нерона Клавдия Цезарь Август Германик! — Нерона, в красном, отшатнулась назад, едва не врезавшись в стоящее зеркало, что она с таким трудов выпросила — то есть, по праву своей привилегированности получила — от Ольги-Марии.

-Но Нерона — это я! — Нерона в белом нахмурилась.

-Нерона — это я! — Нерона в красном неожиданно твердо сделала шаг вперед, глядя нахмуренный взглядом на Нерону в белом.

Нерона в белом, однако, на эти слова отреагировала твердостью со своей стороны, сделав шаг вперед, после чего обе Нероны столкнулись своей весьма обширной — и с обеих сторон полностью идентичной грудью.

В воздухе отчетливо запахло надвигающимся кризисом — и весьма экзистенциальным. Не только для самосознания двух Нерон — но и, если их не успеют быстро остановить, для всей Халдеи...

* * *

Разобравшись — насколько то было возможно — с Машу, бессмертием и тяжестью межличностных взаимоотношений во все возрастающем и возрастающем гареме Аинза — и Аинз очень боялся, что, словно бы в каком-нибудь комиксе, его гарем выйдет из-под контроля и начнет просто поглощать окружающих его девушек, превращая в свою часть — Аинз надеялся на...

Ну, хотя бы на десять минут спокойствия.

Аинз уже понял, что с его проклятой удачей тот мог не рассчитывать ни на что выше того. Никого спокойного отдыха до начала следующей Сингулярности он уже не просил, как не просил и появления каких-либо специфических Слуг — тот факт, что он случайно встретил Гектора само по себе можно было считать чудом из чудес. Скорее всего, весь запас удачи Аинза был израсходован в тот момент, когда Аинз все же призвал Гектора — и с тех пор он был вынужден расплачиваться за удачу, подвернувшуюся тому — поэтому Аинз четко мог ограничить свои просьбы к мирозданию.

Десять минут покоя и одиночества — он ведь просил совсем немного. Разве могла реальность быть настолько жестока, чтобы не позволить Аинзу насладиться десятью минутами заслуженного перерыва перед тем, как втянуть его в очередной кризис?

Как доказала ему мгновение спустя взорвавшаяся пылью и осколками бетонная стена — да, реальность была именно настолько жестока.

Аинз мог бы и уклониться — но тот предпочел все же вытянуть руки и поймать объект, вылетевший в его сторону — в конце концов существовало достаточное малое количество вещей, что могли ранить его при прямом попадании.

Спустя мгновение решение Аинза было вознаграждено — в каком-то смысле — когда она обнаружил лежащую на его руках девушку в белом одеянии и, кажется, уже в свадебном платье.

"Даже хуже — теперь мой гарем просто притягивает новых девушек магнитом" — Аинз, даже не очень удивленный случившимся лишь вздохнул — "Даже через стены."

Мгновение спустя же, когда пыль начала опускаться — Аинз увидел появившуюся на месте уничтоженной стены фигуру девушки и услышал ее голос,— Я ожидала большего от легендарной Неро... То есть, от легендарной тебя — моя копия!

Спустя мгновение Аинз смог пронаблюдать, как появившаяся Нерона на секунду смутилась, прежде чем найти способ все же закончить слова своим самовосхвалением,— Чего и стоило ожидать от меня — даже моя копия легендарна ~ уму!

-Мастер, отпусти меня! — Нерона — а это была именно на руках — в белом и на руках Аинза — задергалась, пытаясь слезть с его рук,— Это личное!

"Интересно, о какой личности мы сейчас говорим..." — Аинз вдохнул, прежде чем сделать шаг вперед, мгновенно становясь на линии вероятной атаки от одной из двух Нерон,— Достаточно.

-Мастер, прошу отойти с дороги! — Нерона — Аинз даже не был уверен, какая именно — они обе звучали абсолютно одинаково — обратилась к Аинзу,— Это серьезный вопрос и...

-ХВАТИТ! — Аинз выпустил на секунду свою ауру Страха — первого уровня, не более того — заставив двух Нерон вздрогнуть и мгновенно перенести свой взгляд на него, выставив свой клинок для защиты, будто бы они ожидали атаку в следующую секунду — однако наваждение прошло также быстро и неожиданно, как и появилось — и обе девушки немного опустили свои клинки,— Уберите клинки и сейчас вы обе расскажете мне, что у вас произошло!

Пока обе Нероны, выглядевшие так, будто бы на них резко вылили ведро ледяной воды, явно прочувствовав слова Аинза, быстро старались принять некое подобие строя из двух — Аинз же успел только покачать головой.

Ему казалось, что он начинает медленно понимать Ямайко — та работала учителем и неоднократно жаловалась на то, что та не может просто отвесить затрещину особенно выделяющемуся — в плохом смысле — ребенку и именно поэтому та создала своего персонажа с возможностью перехода в ближний бой — чтобы немного выпустить пар.

Хотя, там Ямайко должна была управляться с детьми...

Однако, бросив взгляд на двух Нерон, пытавшихся стоять таким образом, чтобы быть вдвоем и вместе с тем не соприкасаться ни одной частью тела — Аинз еще раз внутренне вздохнул, задав вопрос самому себе — "А была ли между ними разница?"

Однако это отвлеченное размышление не могло длиться слишком долго — и спустя еще несколько секунд тот был вынужден перенести взгляд на двух девушек,— Итак... С чего все началось?

После чего, мгновенно осознав свою ошибку, когда обе Нероны открыли рот единовременно, Аинз указал на Нерону в красном,— Нерона, прошу.

-Нерона это я! — Нерона в белом отреагировала мгновенно, после чего бросила на Аинза взгляд полный обиды,— Мастер — я — настоящая Нерона!

-Нерона это я! — Нерона в красном ответила тут же, повернувшись к Нероне в белом,— Кто еще кроме меня так умеет так произносить "уму" ~ уму?!

-Ты неплохо копируешь моей произношение "уму" ~ уму! Что и ожидалось от моей копии! — Нерона в белом ответила, но Аинз, даже если бы его жизнь зависела от этого, не смог бы найти разницы в голосах двух Нерон.

Впрочем, благодаря этому обмену Аинз мгновенно смог определить причину случившегося — не то, чтобы ее было слишком сложно определить после этого короткого обмена репликами.

-Тихо, — Аинз еще раз ответил негромко и на этот раз обе Нероны повернулись к нему вновь, явно не желая повторной волны страха,— Итак... Насколько я понимаю — вы поспорили, кто из вас является настоящей Нероной?

-Уму! — обе Нероны серьезно кивнула, заставив Аинза вдохнуть.

И как он должен был помочь им в этом вопросе вообще?

-Вы обе являетесь настоящими Неронами, — Аинз кивнул, надеясь на то, что сказанное окажется достаточным для того, чтобы прервать спор.

-Уму! — Аинз на секунду ощутил, как его надежда подняла голову, прежде чем быть жестоко растоптана ногой реальности,— Но я — самая настоящая!

И конечно же эта реплика была произнесена двумя Неронами сразу, заставив двух девушек мгновенно повернуться к себе, а Аинза тихо вздохнуть.

Реальность была действительно удивительна жестока!

* * *

Хорошей деталью в текущей ситуации было то, что Аинз нашел ближайшее помещение — неиспользованное комната, в которую так и не заселился никто из других людей — под рукой, открыв дверь. На этом хорошие детали, впрочем, заканчивались.

Как конкретно можно было окончить спор между двумя идентичными копиями одного и того же человека — до того идентичными, что впору было называть их клонами — о том, кто из них являлся настоящим? Особенно если, технически говоря, каждый из них являлся настоящим?

Причем, мы говорим не о той ситуации, когда необходимо было отделить настоящего друга от доппельгангера, принявшего его форму, чтобы уничтожить — нет, наоборот, в наиболее идеальном исходе Аинз должен был заключить то, что каждый из присутствующих был не менее реален, чем два других.

Вопрос оставался только в том — как именно Аинз мог это сделать.

Ведь главный факт проблемы заключался в том, что обе присутствующие Нероны действительно были настоящими — и обе при этом признавали это — но при этом никакая из них не могла уместить в своем разуме информацию "я являюсь Нероной" и "она является Нероной" — Аинз примерно представлял себе, как работает разум Нероны, чтобы утверждать подобное.

Хотя, если говорить на чистоту — Аинз не думал о том, что смог бы отреагировать как-то иначе, если бы однажды на пороге его комнаты появился другой Аинз, но уже в синей робе, и назвал бы себя Аинзом.

-Итак... — Аинз не питал иллюзий и ложных надежда, но хотя бы мог попытаться, просто так, на всякий случай,— Вы ведь понимаете, что вы обе — Нероны? То есть, каждая из вас может сказать, что другая Нерона — тоже Нерона, не так ли?

-Конечно! — каждая из Нерон ответила единовременно, прежде чем перевести взгляд на другую Нерону,— Кто еще, кроме меня может быть настолько прекрасен?!

После чего каждая из Нерон отвела взгляд от своей копии и впилась взглядом в Аинза,— Но я — настоящая Нерона!

-Каждая из вас — настоящая Нерона, не так ли? — мгновение спустя Аинз получил от каждой кивок, после чего ответ,— Но я — самая настоящая!

"С одной стороны — мне печально, что я не успел прочитать больше книг об управлении персоналом" — Аинз покачал головой — "Но с другой стороны — не уверен, что там бы я смог найти ответ на конкретно эту проблему."

Пожалуй, единственным выходом из текущей проблемы Аинз видел возможность сказать обеим девушкам, что все они были Неронами — но каждая из них отличалась от другой... Нет, это все равно не разрешило бы проблему того, что каждая из них считала себя "настоящей" Нероной... И просто предложение "вы обе настоящие" их не устраивало...

Аинз задумался сильнее, стараясь найти ответ на вопрос в глубине своего разума, на всякий случай напрягши свою память — не проскакивала ли какое-нибудь подобное размышление в прошлом в разговорах его друзей? Кто знает, если бы Табула неожиданно начал рассказывать ему какой-нибудь древний миф с таким сюжетом — Аинз бы даже не удивился...

Но покуда обе Нероны сверлили друг друга взглядами Аинз успел перерыть все свое прошлое, но так и не смог вспомнить ничего подобного — что было крайне печально, поскольку означало, что теперь Аинзу придется полагаться на свои силы — а уверенности у Аинза в своих силах было не так уж много. Ни в этом вопросе — ни вообще.

Хорошо, если он столкнулся с неразрешимой логической ловушкой, то, как говорил Пуннито Мое...

Хм, что же он конкретно говорил...

Аинз напряг свою память, проговаривая про себя слова своего друга,— Если вы не можете разрешить проблему — сделайте шаг назад и взгляните на проблему — возможно, она изначально не заслуживала вашего решения...

Совет был, безусловно, хорошим, но как конкретно он должен был помочь в текущей ситуации?!

Выдохнув, тем самым привлекая все же внимание Нерон к себе, Аинз подняли руки и потер свой лоб, прежде чем сдаться жестокой реальности текущей ситуации и принять то, что никакой совет ему не мог помочь в текущей ситуации — ему необходимо было полагаться на свои силы,— Итак... Нерона... Обе вы.

-Разберемся изначально — вы начали бой из-за того, что не смогли определиться, кто из вас самая настоящая Нерона? — дождавшись кивка от двух девушек, Аинз продолжил,— Но при этом вы признаете, что каждая из вас — настоящая Нерона, не так ли?

Дождавшись двух синхронных кивков голов, Аинз решил пойти ва-банк,— Но разве настоящая Нерона стала бы пытаться убивать другую настоящую Нерону?

Слова Аинза, неожиданно для него, заставили двух Нерон вздрогнуть, после чего Аинз, взяв на заметку, продолжил давить на эту же точку,— То есть... Если настоящая Нерона убьет настоящую Нерону... То это же будет считаться самоубийством, не так ли?

Определенная логика в словах Аинза была — но если Аинз что-то и успел понять относительно Нероны — любой из двух — это то, что логика не так часто перевешивала эмоции в решении девушки — и судя по тому, как обе девушки резко вздрогнули, словно бы от удара током — Аинз умудрился попасть в болевую точку.

Однако останавливаться на достигнутом Аинз не собирался, решив развить успех,— Как Император Рима, как мои Слуги — разве вы можете допустить подобное? Каждая из вас носит титул, мантию Императора — каждая из вас должна быть примером для своего народа — а не драться со своей собственной копией, доказывая той, что именно она является настоящей. Это поведение не Императора Рима, а малого ребенка!

Аинз не совсем был уверен, двигался ли он в правильном направлении со своими наставлениями — но судя по тому, как на Аинза внимательно уставились две пары глаз, внимающие его словам, судя по всему, он был не так уж и плох,— Неважно, кто из вас победил бы в бою — представьте, если бы вы проиграли — признали бы вы победу за второй Нероной? Признания — тем более признания самой вашей личности — нельзя добиться кулаками...

В разуме Аинза всплыли те моменты, когда он совершал именно это — добивался признания кулаками — но тот предпочел сделать вид, что это совершенно не относилось к текущей ситуации, продолжив смотреть суровым взглядом на двух Нерон, каждая из которых потупила взгляд, уставившись в землю под собой, прежде чем продолжить говорить,— Признание вашей личности достигается поступками, что соответствует вашей личности — стала бы настоящая Нерона набрасываться на саму себя?! Даже на свою копию — стала бы настоящая Нерона пытаться убить кого-угодно, кто назвал бы себя Нероной?! Тем более свою копию?!

Постепенно, с каждым произнесенным словом, две девушки все больше и больше опускали голову, заставив Аинза усилить нажим в последний раз,— Вместо того, чтобы сражаться и спорить — настоящая Нерона бы обрадовалась тому, что нашла в другой Нероне свое отражение, близнеца, с таким же как у нее именем и историей — разве это не повод для радости?! Но вместо этого вы как малые дети набросились друг на друга — если судить по поступкам — то ни одна из вас не является настоящей Нероной!

Закончив свою небольшую импровизированную речь большой вербальной точкой, Аинз сел на свой стул, с которого он поднялся во время речи, прежде чем уткнуться взглядом на двух девушек, повесивших голову, надеясь на то, что ему все же удалось если не разрешить вопрос — то по крайней мере притушить тот на время.

Однако обе Нероны, опустившие взгляд, не подняли тот ни когда Аинз договорил, ни спустя несколько секунд... Заставив Аинза нахмуриться.

Они же не... Они же не злились на него сейчас?!

Присмотревшись чуть больше Аинз увидел мелкую дрожь, гуляющую по плечам двух девушек, прежде чем поднимающийся приступ паники подавил его навык и Аинз постарался сделать вид, что все было нормально,— То есть я... То есть вы обе настоящие Нероны, и я извиняюсь, если я...

Однако Аинз прервал мгновением позже свою речь в тот момент, когда обе Нероны подняли свой взгляд на Аинза и Аинз смог увидеть... Четыре симметричных дорожки слез на лице обеих Нерон.

-Эм... — Аинз моргнул, прежде чем осознать, что, возможно, несколько перегнул со своим отчитыванием девушек,— То есть... Я не хотел никого обидеть, вы обе настоящие Нероны, просто... То есть, может быть... Кхм, если проблема не имеет логического решения — то, возможно, стоит сделать шаг назад и решить, стоит ли проблема вообще того, чтобы обращать на нее внимание?

Однако использование фразы своего друга не спасло ситуацию — наоборот, казалось, что именно эта фраза заставила двух девушек окончательно разрыдаться,— Прошу прощения!

Голоса Нерон прозвучали настолько в унисон, что будто бы слились в один — прежде чем каждая из Нерон повернулась к другой и синхронно две девушки мгновенно заключили друг друга в объятия.

-Прости меня, я больше так не буду, — в совершенно детском жесте, подтверждая более ранние мысли Аинза, Нерона в красном мгновенно начала оправдываться,— Я не настоящая Нерона...

-Нет, это ты прости меня, — Нерона в белом ответила через свои всхлипы,— Это я... Это я ненастоящая...

Аинз, наблюдая подобную картину, немного смущенно огляделся вокруг, стараясь найти какой-нибудь объект, более достойный его наблюдения, чем наблюдение за двумя плачущими девушками-близнецами, прежде чем, не найдя подобного предмета, смущенно хмыкнул в кулак,— То есть... Может быть я... Пойду?

На эти слова обе Нероны ответили только усилением всхлипов и заверениями друг друга в том, что они отдавали титул настоящей Нероны друг другу...

Аинз, выждав еще несколько секунд, все же поднялся со своего места, прежде чем смущенно обронить,— То есть, я пошел...

Никто из девушек на эти слова Аинзу не ответил, и Аинз, выждав еще пару секунд, тихо поднялся со своего места и медленно направился на выход, прежде чем, выйдя за дверь, мгновенно скрыться благодаря телепортации.

И хотя, технически говоря, Аинз так и не ответил на главный вопрос, с которым он столкнулся — "какая из Нерон была настоящая" — если дело касалось умения такими словами увести диалог в сторону, что ответа на этот вопрос больше не требовалось — в этом Аинзу не было равных!

* * *

Имя: Нерона Клавдия Цезарь Август Германик

Раса: Человеческая

Титул: Император Роз, Император Рима, Нерона в красном

Работа: Слуга Аинз Оал Гоуна Император Рима (самоназванная)

Резиденция: Халдея, главная библиотека в жилом крыле

Карма: +200 (Добрый)

Расовый уровень: —

Классовый уровень: Мечник (10)

Правитель (10)

Император (10)

Певец (1)

Боевой танцор (5)

Другие (15)

Итого: 51 Классовых уровней = 51 Общих Уровней

ХП: 20

Мана: 60

Физическая атака: 20

Физическая защита: 0

Ловкость: 80

Магическая атака: 0

Магическая защита: 40

Сопротивляемость: 80

Особые способности: 60

Способность: Лаус Сейнт Клаудиус

Уровень: 60

Способность, создающая в области вокруг пользователя барьер, во время работы которого способности и параметры противника падают, способности и параметры пользователя возрастают и тот получает доступ к набору специфических магических атак, часть из которых несет элементальный урон. Достаточно простая, но все же действенная способность.

Комментарии игроков:

— Охренеть, ДД без атаки, я официально видел все. ДД с маной и без атаки — ох братан, как же тебе поможет Сопротивляемость в этом случае...

— Да не переживай, может быть это танк! Потому и такая огромная Ловкость — нужно успеть получить по лицу во всех возможных местах, пока 20 ХП не закончились! — Танк или ДД?! Ребята, 60 маны и огромная Сопротивляемость с низким хп и атакой — это же хилл! Без способностей лечить, но это выглядит более логично, чем танк с 20 хп и ДД с 20 атаки.

* * *

К счастью для Аинза — а может быть подчиняясь какому-то незримому закону, согласно которому существовала предельно допустимая концентрация событий, что могли быть распределены по расписанию Аинза — вернуться к себе в комнату тому удалось не столкнувшись еще раз с какой-нибудь срочной и не терпящей отлагательств проблемой.

Даже Машу покинула его чертоги и на какое-то время — Аинз даже не был готов делать предположения относительно его продолжительности — тот остался один.

На всякий случай все же закрыв за собой дверь и проверив внутреннее обиталище Аинз, к своему удовлетворению — и даже слабому удивлению — не обнаружил внутри его комнаты никакого Слуги, готового в момент необходимости выпрыгнуть из душа с криком о том, что ему требовалась срочная помощь.

Но, Аинз не собирался искать тайные предпосылки для этого события — вместо того тот просто воспользовался шансом и спустя мгновение свалился на свою кровать, аккуратно разместив голову на подушке — и не раздеваясь. Кто его знал, кто мог неожиданно ворваться в его комнату посреди ночи?

Вместо этого Аинз прикрыл глаза, после чего, поерзав немного для удобства, постарался очистить голову от всех мыслей.

Спать, к некоторому даже сожалению Аинза, тот не мог.

Это было положительной чертой, учитывая тот факт, что это добавляло Аинзу возможность заниматься делами любое число часов в сутках — но с другой стороны Аинз был лишен и крайне притягательной возможности лишиться своих мыслей на несколько часов, охладить голову — и проснуться совершенно новым человеком, подходя к решению старых проблем с новым взглядом.

К тому же проблемой Аинза было то, что его разум просто не справлялся полностью со всем объемом информации, что он получал за время бодрствования — несмотря на то, что его тело могло игнорировать физиологическую нужду сна и его мысли не путались спустя несколько суток бодрствования — эти мысли имели свойство накапливаться. Люди всего за одни сутки порой умудрялись накопить такое число мыслей, что те начинали отвлекать их мышление и постоянно возвращаться к одной и той же дилемме — спустя же несколько суток или даже неделю без сна Аинзу приходилось буквально насильно укладываться в постель и вычищать свой разум от прошлых размышлений, чтобы те не отвлекали его еще больше, чем то требовалось.

Получалось это не идеально — заставить человека не думать о чем-либо было всегда сложнее, чем наоборот — но, к сожалению, в этом и заключалась проблема Аинза — другого выбора у него не было.

К тому же, постоянно насильно очищая свой разум от мыслей иногда Аинз забывал о немаловажных вещах... Наверное. Сказать с полной уверенностью о том, что он именно забывал, Аинз не мог — в этом и заключался феномен забывания.

Однако и пойти по другому пути Аинз не мог — потому, прикрыв глаза, тот сперва помассировал виски, после чего прошелся по переносице и постарался устроиться чуть удобнее, будто бы для сна, пытаясь очистить свой разум от всего, оставляя только приятную пустоту после.

В сущности — если немного подумать — у него и проблем никаких не было.

Медб, скорее всего, не будет его убивать — при всей своей репутации та не демонстрировала желания уничтожить игрока. То есть, конечно же, ее квесты говорили, скорее, об обратном, но это были квесты — и у всех игроков была возможность отказаться их выполнять, без каких либо проблем в дальнейшем.

С Машу он, фактически, разобрался...

Да Винчи так и не пришла к нему на порог, желая стребовать от Аинза ответы, которых у него не было, на вопросы, о которых он даже не задумывался.

Этот... Как его... Маг, который был во всем виноват — тоже, судя по всему, не собирался прямо сейчас атаковать Халдею — а касательно произошедшей Сингулярности, причину для разрешения которой Аинз так и не знал...

Ну, что следовало сказать в этом случае? Не знал и не знал — все, в конце концов, закончилось хорошо — так что причины переживать или как-либо думать об этом Аинз не видел. Значит и эту мысль можно было отметить своеобразной меткой "готово" — а забыть о той.

Отношения? Ну, отношения и отношения — да, ему бы хотелось получить какой-нибудь комментарий от профессионала относительно того, как именно ему было необходимо выстраивать отношения подобного типа и с таким немалым числом участников — но к кому он мог обратиться с таким вопросом — Аинз не знал.

Медб, вроде как, содержала гарем — но та наверняка бы соврала ему, причем таким образом, чтобы даже подозревая ложь — Аинз все равно попал бы в ловушку и сделал все неправильно...

И это не говоря уже о том, что само общение со своими подчиненными — Слугами — о чем-то подобном казалось Аинзу постыдным.

Так что и эту мысль он мог на время выбросить из своей головы.

Что еще? Магия, хм...

Аинз выкрал целую библиотеку всевозможных магических книг — но ни в одной из полученных книг он так и не нашел полноценного учебника — так что ни на что, кроме как отдать Да Винчи... Нет, для Да Винчи, скорее всего, эти книги были уже бесполезны — Ольга-Мария! Да, Аинз мог только скинуть все книги Ольге-Марие — и посетовать на то, что он никак не мог найти нормальный самоучитель для самого себя.

Причина, почему Аинз оказался в этом мире? С этой информацией Аинз вообще ничего не мог сделать — а слишком долгое размышление на эту тему могло привести его только к панике и сомнениям, но не к решению проблемы.

Что он вообще мог сделать с информацией, что в этом мире могло существовать нечто неизмеримо более могущественное, чем он? В первой Сингулярности он исходил из того, что каждая встреченное им живым существом было неизмеримо более могущественным, чем он — и ни к чему хорошему это его не привело.

Так что он мог продолжить делать только то, что делал и до этого — разбираться с кризисом Сингулярностей и увеличивать собственные силы путем призыва новых Слуг, принимая во внимание, что какая-то подобная сущность могла существовать где-то в подобном виде... А могла и не существовать — это все было лишь предположением Аинза, в конце концов.

А в таком случае, даже если Аинз не мог знать, сомневался ли он зря или не зря — лучшим поведением было не думать об этом вообще.

Хм, что еще...

Аинз выдохнул, почти достигнув того приятного состояния сна, которое было ему ныне недоступно — прежде чем наткнуться на, кажется, последнюю проблему, что могла мешать ему.

Скатах... Слуга, которую он призвал всего пару часов назад — девушка с копьем... С копьем, что она первым же делом попыталась вогнать в сердце Аинза — сразу же продемонстрировав как ее уровень отношений с Аинзом, так и ее готовность повернуться против своего Мастера.

Что Аинз мог сделать с этим?

Ну, проще всего для Аинза было, конечно же, ее убить. Союзник — точнее, тот, кто должен быть союзником, но кто не скрывает, что он на самом деле является врагом и готов пытаться тебя убить — не просто слабое звено, это совершенная брешь в любой защите Аинза.

Что случиться, если Аинз возьмет ее с собой в Сингулярность — по какой бы то ни было причине? Нет, даже вне Сингулярности, просто находясь в Халдее — что, если противник попытается воздействовать на нее каким-либо образом? Даже если исключить это — если оставить Скатах без внимания, отправившись в Сингулярность, Аинз не мог гарантировать, что она не попытается убить каких-нибудь других Слуг за то, что они служат Аинзу — особенно если мы говорим о ком-нибудь вроде Ангрбоды, которая выглядела как естественный враг Скатах.

Убить Ангрбоду у нее не выйдет — но кто мог предположить, сколько разрушений она принесет Халдее пока ее не успокоят — и она могла убить кого-нибудь из других Слуг...

С другой же стороны — убивать Слугу, которого он только что призвал, Аинз не хотел — как минимум ему мешали его инстинкты коллекционера, не желающего избавляться от одного из экспонатов — а может быть здесь влияло его отношение как скряги. Он не избавлялся от проклятых предметов в своем инвентаре как минимум потому, что повторно такие предметы в игре найти было сложно — и потому, что пару раз это играло ему на руку. Один раз в квесте проклятый предмет на самом деле облегчил его происхождение, один раз именно обладание проклятым предметом начало один из квестов, а однажды ему даже повезло — когда высокоуровневый игрок-вор попытался его обокрасть — тот случайно стащил проклятый предмет, который при попытке надеть его впоследствии убил незадачливого вора.

Так что убийство оставалось последним аргументом — может быть замуровать ее во льдах? У Аинза было подобное заклинание... Нет, это было почти также плохо, как убийство — маловероятно, что вмуровав ту в лед он мог добиться от нее понимания, и если та неожиданно выберется изо льда — то та определенно пожелает расплаты.

В таком случае, хм...

Аинз перевернулся на бок.

Может быть, наблюдение? Да, определенно, наблюдение было хорошим вариантом — но в данном случае проблемой было то, что призывы Аинза были временными — и, конечно же, у него у самого хватало проблем и забот, вместо того, чтобы наблюдать за потенциальным врагом двадцать четыре на семь.

Но кого можно было назначить в таком случае на наблюдение за Скатах?

Это должен был быть кто-то, в чьей верности Аинз мог не сомневаться, кто-то, кто не был постоянно занят другими делами, и кто-то, кто мог постоять за себя на случай, если Скатах постарается его убить — так что Аинз должен был подобрать Слугу... Могущественного Слугу — который также не был занят — и был ему верен...

Хм, и где же Аинз собирался найти такого Слугу?

* * *

Ода Нобунага изнывала от безделья — но осуждать приказ Аинза та не собиралась. Если Аинз не взял ее в бой — тому была причина. Солдаты могли не понимать приказов своих командиров, но должны были выполнять те в любом случае — командиры не обязаны были отчитываться перед солдатами. И потому, если Ода Нобунага не понимала причины, почему Аинз не отдавал ей приказов — это не значило, что такой причины не было — только то, что сама Нобунага этой причины не могла увидеть со своей позиции.

В конце концов солдат должен был понимать, что иногда существовало время для действия, а иногда — для бездействия...

Но менее скучно ей от этих размышлений не становилось.

А, когда разуму становиться скучно — он начинает бороться с этой скукой. И в Халдее было не так много развлечений, что могли бы прийтись по вкусу Нобунаге — а потому, когда та случайно услышала разговор спешащих куда-то по своим делам Слуг — если быть точнее, то двух одинаковых копий Нероны — о том, что Аинз призвал новую партию Слуг...

О чем было не так сложно догадаться, впрочем, глядя на две одинаковые копии Нероны — Нобунага, кажется, нашла себе новое развлечение — или по крайней мере, увидела путь к тому.

И потому Нобунага решила действовать — найти кого-нибудь из новопризванных Слуг...

Даже если она не нашла бы развлечения в общении с ними — по крайней мере та могла бы просто посмотреть на новых Слуг — что уже было развлечением само по себе, особенно в условиях, когда больше Нобунага развлечений перед собой не видела.

И какой же шанс был ей встретиться с единственной Слугой, с которой Нобунага могла пообщаться?

* * *

Скатах убивала так много и так долго, что ее боевые рефлексы давно внедрились в ее разум, потеснив рефлекторное дыхание или моргание — или, иными словами, Скатах не могла не быть машиной для убийств просто потому, что это было основной частью ее личности, за пределами ее контроля или даже осознания.

Конечно, каждый человек может, при желании, задержать дыхание или попытаться сыграть в гляделки — так и Скатах могла на какое-то время взять себя под контроль, перестав пытаться убить своего противника — Аинза — но это требовало усилий и контроля с ее стороны. Стоило только ей немного отвлечься — как ее руки тут же пытались нащупать копье, а в ее разуме возникали новые планы того, как она могла расправиться с Аинзом.

Да и кто мог упрекнуть Скатах — если тысячелетия жизни та занималась только тем, что убивала всевозможных темных тварей — каждая из которых, так или иначе, хотела уничтожить человечество? Естественно, что столкнувшись с темной тварью вновь первая реакция той была не попыткой пообщаться, а копье, направленное точно в сердце твари.

Но Карна защитил Аинза — хотя, говоря начистоту, сама Скатах не верила в то, что она сможет разобраться с Аинзом так просто — и это привело к текущей ситуации.

После призыва Медб — причем, совершенно не той, о которой хранилась информация в памяти самой скатах — Аинз просто исчез, а стараниями Ольги-Марии, шефа Халдеи, ей была выделена комната, в которой Скатах и продолжала ходить из угла в угол, словно бы загнанный зверь.

Что ей предстояло сделать? Нет, не так — Аинз представлял из себя угрозу для человечества, даже более опасную, нежели Сингулярности — более опасную, чем Соломон — его необходимо было уничтожить...

Но как это можно было совершить?

Быстрая проверка, крайне неожиданно для Скатах, обнаружила тот факт, что...

Никто не видел ничего плохого в Аинзе!

Слуги, могущественные герои и защитники человечества, каждый из которых был осведомлен о настоящей природе Аинза — Скатах даже удостоверилась в этом отдельно, мало ли, какая ложь и трюки были припасены в рукаве Аинза — просто не видели ничего странного в Аинзе.

Да, сверхмогущественная нежить и темный бог находился рядом с ними по соседству, используя магию, одно упоминание которой могло привести к отправке отрядов ликвидаторов из подходящей магической организации по душу неосторожного мага, но в этом не было ничего странного или страшного. По мнению окружения Аинза тот действительно просто разбирался с кризисом Сингулярностей, а в перерывах между тем — решал внутренние личностные вопросы Слуг. По их словам он даже завел себе отношения! Романтические отношения!

Варианта было только два — либо ее тысячелетия опыта и выученные навыки, спасавшие ее жизнь, а вполне вероятно и жизнь человечества тысячи раз, абсолютно ничего не значили в случае столкновения с Аинзом...

Или Аинз был умнее всех Слуг, включая великих гениев Да Винчи и Теслы, и обвел их всех вокруг пальца.

И Скатах была крайне уверена в своих навыках и знаниях — а потому, продолжая ходить из угла в угол, та старалась придумать самый совершенный план, что мог уничтожить Аинза.

Дело шло из рук вон плохо, впрочем — одно единственное столкновение Скатах с Аинзом — исключая момент ее призыва — показал ей, что Аинз был невероятно могущественен, а потому Скатах требовалось подготовиться изо всех сил, но опять же...

Никто толком не мог ей рассказать о силе Аинза!

Нет, Скатах, конечно, растеряла большую часть своих социальных навыков — но даже так она все же не начала разговор с "расскажи мне о слабом месте своего Мастера" — поэтому, вполне вероятно, она не собрала полной информации — но даже так собранной информации было недостаточно, и она фактически противоречила сама себе.

Аинз обладал большим арсеналом магических атак, питая особенную слабость к огню, мог летать, и, судя по всей информации, каким-то образом умел переписывать реальность на таком уровне, что Сингулярности сами исправлялись по одному ему желанию.

А еще он умел воскрешать мертвых, останавливать время и даровать бессмертие — как она могла забыть!

И ничего — никакой информации о его слабых местах — даже намека на то! Бездонный запас маны, невероятный арсенал магии и тот факт, что он был самым умным и дальновидным существом вселенной — как вообще можно было убить подобное существо?!

Однако Скатах не сдавалась так просто — и потому, проанализировав всю доступную ей информацию, та принялась составлять в голове план.

Никто не был идеален — у всего должно было быть свое слабое место. И она найдет слабое место Аинза!

Остановившись после очередного шага в центре комнаты Скатах, от избытка эмоций, ударила кулаком по своей раскрытой ладони, словно бы отмечая восклицательный знак своего внутреннего монолога, прежде чем услышать голос,— А я смотрю, ты тут веселишься...

От неожиданного голоса Скатах не вздрогнула — но сам факт неожиданности голоса заставил та развернуться. Если она не заметила появление новой фигуры — значит она невероятно глубоко погрузилась в свои мысли.

-Не думала, что увижу тебя еще раз... — Скатах повернулась к говорившей,— Ода Нобунага.

-С моей стороны тоже самое, — фигура Нобунаги — такой, какую помнила сама Скатах, замерла в проходе, наблюдая за Скатах с насмешкой.

Скатах же лишь прищурилась — ее взаимоотношения с Нобунагой были... Несколько необычными.

Они... В каком-то смысле они неплохо общались — настолько неплохо, насколько Скатах и Нобунага вообще были способны общаться — и самой Скатах, без зазрения совести, нравились их тренировочные спарринги...

А потом они оказались по разные стороны баррикад, попытались убить друг друга, и в конце концов Скатах умерла — ну, или точнее, ее тело и сознание было уничтожено на короткий период времени, пока то восстанавливалось обратно в Троне Героев — полноценно умереть Скатах все же не могла.

-Ты что-то хотела? — Скатах ответила в конце концов Нобунаге после секунды молчания.

После этих слов на секунду установилась пауза, пока сама Нобунага осматривала взглядом Скатах, прежде чем все же ответить, — Нет. Просто скучно.

-Хм, — Скатах выдохнула и окинула взглядом Нобунагу напротив себя.

Установилась тишина — и, наверное, стороннему наблюдателю могло показаться, что это затишье было предвестником или даже формой конфликта — две крайне могущественные, закрытые и холодные Слуги, друг напротив друга, одна убила другую в прошлом, но правильным описанием установившейся тишины было...

Неловкая.

Нобунаге и Скатах было просто неловко в обществе друг друга.

Обе видели метафорических слонов в комнате — а именно проблема Аинза и прошлое сражение — но никто из них не мог правильно подобрать слова или, говоря начистоту, даже собраться с духом для того, чтобы начать о них говорить, вместо того продолжая осматривать друг друга, делая вид, что именно этим они и были поглощены на данный момент.

-Кхм, — первой прервавшей затянувшуюся неловкую паузу оказалась Нобунага, все же отнесшая взгляд, — Я слышала, что ты попыталась убить Аинза...

-И сделаю это еще раз, — Скатах ответила неожиданно резко, — Я не могу понять ни того, как вы все допустили его появления, ни того, почему вы следуете за ним.

-Хм... — на эти слова Нобунага вздохнула,— Он... Не думаю, что ты мне поверишь — но он не так прост, как ты думаешь.

-Он силен, — Скатах была вынуждена согласиться,— Но не всесилен.

-Нет, я не об этом, — Нобунага вздохнула и помотала головой, — Я не о том, что он силен — это так, но я говорю о другом... О его, хм... Личности.

-Личности? — Скатах заломила одну бровь.

Личностями всевозможных темных тварей, что она встречала на своем пути, Скатах интересовалась мало — в конце концов ее призвание заключалось в их убийстве, а не в узнавании их мыслей — поэтому сама мысль о том, что у Аинза была какая-то особенная личность... Не то, чтобы была дикой — но явно до этого не проявлялась в разуме Скатах на первых позициях.

-Он... Хах, как бы так сказать... — Нобунага задумалась, стараясь подобрать правильные слова,— В общем... Я тоже, когда впервые оказалась здесь, не особенно интересовалась этим — но чуть позднее... Мы... Кхм, поспорили...

Тот унизительный бой, когда Аинз разве что не вытер пол Нобунагой та предпочла не вспоминать — но финальную речь Аинза вытравить из ее памяти было нельзя — как и урок, преподанный ей в той же Сингулярности.

-И я смогла услышать его мысли, — Нобунага выдохнула.

-Скажу честно, у меня мало мыслей насчет того, откуда он взялся и к чему планирует привести нас по итогу — но не стоит думать, что он просто хочет уничтожить человечество... — Нобунага криво усмехнулась, — У него... Немного не те мысли для подобного — не говоря уже о том, что если бы он хотел этого — он давно бы этого добился самостоятельно.

На этих слова Скатах перевела взгляд на Нобунагу.

Нет, конечно же, убедить кого-то в том, что весь их тысячелетний опыт ничего не значил было куда сложнее, чем просто произнеся пару фраз — но и игнорировать сказанное Нобунагой Скатах не планировала.

В конце концов, если Аинз действительно обладал такой мощью, что он мог щелчком пальцев переписывать реальность Сингулярностей — то и уничтожение человечества для него не должно было стать проблемой...

Но это вовсе не значило, что Аинз после подобного неожиданно становился хорошим человеком — нет, наоборот — сама Нобунага сказала о том, что она не имела представления о том, что планировал сделать Аинз.

Покорение мира с устроением вечного рабства было ненамного лучше уничтожения человечества.

Однако, стоило только Скатах открыть рот для того, чтобы сказать это — как вновь распахнувшаяся дверь, ведущая в ее комнату, заставила ту перевести взгляд — после чего рефлекторно попытаться нащупать копье, что должно было быть рядом с ней — появление Аинза вызывало в ней весьма однозначные эмоции.

Однако сам Аинз, будто бы и не замечая ее, мгновенно нашел взглядом Нобунагу, после чего мгновенно улыбнулся той,— Ох, Нобунага, как раз та, кого я и искал!

-Добрый день, — Нобунага отвесила нечто, что можно было бы даже назвать неглубоким поклоном — впрочем, практики для того, чтобы это выглядело естественно в ее исполнении ей явно не хватало. Скатах же, с которой, кажется, Аинз решил не здороваться по каким-то собственным причинам, чуть сместилась в сторону...

Хотя, возможно, Аинзу просто не хотелось общаться со Скатах — та все же пыталась его убить считанные часы назад...

-Я бы хотел, чтобы ты... — в этот момент взгляд Аинза все же наткнулся на Скатах... И тот вдруг замер, перестав говорить.

На секунду повисла тишина, прежде чем Аинз, как будто бы ничего и не случилось, продолжил говорить,— Чтобы ты обеспечила нашему новому пополнению из Слуг знакомство с Халдеей... Но, как я вижу, ты уже встретилась со Скатах — добрый день.

Скатах на это лишь кивнула головой, поморщившись — слежка? Звучало логично.

-Просто мне необходимо... — Аинз продолжил говорить, не прерываясь,— Заняться срочным делом и нет никого, кроме тебя, кому я мог бы это поручить. Прошу прощения.

Спустя мгновение слитным движением, будто бы паря над полом, Аинз мгновенно скрылся за дверью — и Скатах перевела взгляд на Нобунагу.

Та в ответ только ухмыльнулась, глядя на Скатах, на что сама Скатах нахмурилась,— Значит... Ты теперь мой надсмотрщик?

-С чего ты взяла? — Нобунага вдруг удивилась, глядя на ту.

-Как еще можно интерпретировать это? — Скатах нахмурилась, — Если, конечно, он не назначает каждому Слуге по паре из новоприбывших...

-Ты удивишься, но именно это он и делает, — Нобунага ухмыльнулась, припоминая всевозможные круги общения, сформировавшиеся благодаря подталкиваниям Аинза, прежде чем вздохнуть, — Не говоря уже о том, что просить меня следить за целью на глазах у этой самой цели достаточно глупо — ты думаешь, Аинз допустил бы такую ошибку?

Скатах нахмурилась — она не была уверена в личностных качествах Аинза, но идиотом его считать определенно не планировала,— Тогда что он имел ввиду?

-Тот факт, что у нас остался еще один невыясненный вопрос, — Нобунага чуть ухмыльнулась, — Ведь показывая тебе Халдею мне придется провести тебя и на ринг для спаррингов...

Скатах, услышав это, перевела взгляд на Нобунагу, прежде чем кивнуть. Определенно, это звучало логично — и отрицать тот факт, что всего одним легким вмешательством Аинз решил проблему незаконченного боя между Скатах и Нобунагой она тоже не могла...

Нахмурившись, Скатах бросила взгляд по направлению своей двери.

Аинз был действительно умен, а значит определение его плана могло занять у той слишком большое количество времени...

* * *

Имя: Скатах

Раса: Человеческая

Титул: Королева Земель Теней

Работа: Слуга Аинз Оал Гоуна Защитница человечества (самоназначенная)

Резиденция: Халдея, тренировочное крыло

Карма: +50 (Нейтральный ~ Нейтрально-Добрый)

Расовый уровень: —

Классовый уровень: Копейщик (15)

Охотник на монстров (10)

Охотник на нежить (10)

Ведьма (10)

Страж Земель Теней (5)

Другие (14)

Итого: 64 Классовых уровней = 64 Общих Уровней

ХП: 80

Мана: 40

Физическая атака: 60

Физическая защита: 0

Ловкость: 80

Магическая атака: 0

Магическая защита: 80

Сопротивляемость: 20

Особые способности: 90

Способность: Гае Болг — Альтернатива

Уровень: 60

Способность дальней атаки, всегда попадающая в противника (по крайней мере, если тот обладает нулевой Сопротивляемостью, эффективность применения способности на практике сомнительна), накладывающая на того эффект инстакилла. В случае, если инстакилл не срабатывает на цель — цели все равно будет нанесен некоторый урон.

Комментарии игроков:

— Охотник на нежить выбрал способностью инстакилл. Против нежити. Лол

— Ух ты, ведьма-милишник! А я думал, я всякую хрень уже успел повидать — но выбрать для маг рыцаря единственный маг класс, не сочетающийся с уроном в ближнем бою — это просто лол, это просто мда... Что следующее, ученый берсерк? Ну, для максимальной синергии классов! — День двадцать восьмой, я все еще пытаюсь найти рабочий билд в этих архивах. Сегодня я наткнулся на ведьму-милишника-охотника на монстров и нежить, с инстакиллом. Спрашивать о том, как она планирует проклинать нежить и монстров, у каждого из которых автоматическая защита от тьмы и проклятий не стал. Пошел искать дальше...

* * *

В Иггдрасиле существовало множество боссов — возможно даже больше, чем простых мобов.

Мобы, в конце концов, обычно представляли для игроков — особенно для тех, кто добрался до максимального уровня — не противников в полноценном смысле этого слова, а источник ресурсов, дополнительную опасность, а иногда и просто некоторый раздражитель.

Боссы же стояли в совершенно иной категории — когда игроки добирались до заветного сотого уровня — и, конечно же, заканчивали рассчитанные на них квесты, подобрав подходящую экипировку — их основным развлечением оставалось ПвП... Но далеко не все игроки любили ПвП — всегда находилась приличная часть игроков, не желавших заниматься подобных, кого просто не привлекали сражения с другими игроками, по множеству причин, и кого не тянули всевозможные разборки гильдий.

В таком случае выходом становились боссы.

Попробовать силы против кого-то, кто по игровому дизайну был значительно сильнее игрока — но которого можно было победить даже так, правильно подобрав стратегию и тактику — отличное развлечение для скучающего игрока, уже разобравшегося со всеми интересными ему квестами и не желающего ввязываться в бесконечный гринд, связанный с обустройством базы или в бесконечные клановые и ПвП разборки.

Учитывая же то, что даже в Иггдрасиле, игре, словно бы специально сделанной для того, чтобы заставлять человека платиться за каждую возможность, что он не предусмотрел в сражении, после появления любого босса самое позднее на следующий день появлялась информация о том, что кто-то убил нового босса — иногда эта информация даже была правдивой — подобных боссов в Иггдрасиле было много.

Не все из них были уникальны, конечно же — простые и безыскусные боссы, созданные по одним лекалам, безусловно, существовали — не так сложно было слепить очередного воина с огромным здоровьем и огромной атакой — но в основном боссы, даже если были в чем-то сходны, немало отличались друг от друга и каждый мог стать крайне неприятным сюрпризом неподготовившемуся игроку.

Но создать даже сто совершенно уникальных боссов в месяц не было возможности ни у одной компании мира — поэтому было очевидно, что какие боссы были, так или иначе, сходны друг с другом — обычно подобных боссов создавали пачками, например "Тринадцать великих магов", или "Семь проклятых рыцарей" — или "Четыре Королевских Фигуры Фей."

Медб была из последней категории — разделенные на Благих и Неблагих феи были одной из доступных для игроков рас и отличались своей базовой магической сопротивляемостью, маной, десятком уникальных классов — как и все остальные расы — и несколькими врожденными способностями — Медб была таковой, Королевой Неблагого Двора — могущественным боссом...

И одним из самых нелюбимых НПС во все игре.

В любом опросе она обычно уверенно конкурировала за первые позиции, борясь с Пожирателем Миров, Лордом Альфхейма и Самсоном — и у игроков были все причины не любить ту.

Ее квесты всегда сопровождались как минимум несколькими неприятными особенностями, о которых, конечно же, игрок никогда не был предупрежден; она относилась к игроку с пренебрежением и презрением; большая часть квестов, связанных с проблемами у любимых персонажей игроков так или иначе сводились к ней; и, в конце концов, ту было крайне непросто убить в бою, а после смерти в бою с той игрок не мог вернуть свою экипировку, поскольку сражение с ней происходило в особой зоне, попасть в которую иначе, как затеяв с той битву, было невозможно.

Иными словами Медб тихо ненавидели почти все игроки Иггдрасиля — за дело, впрочем.

И потому первым же предложением любого игрока, стоило бы ему призвать ту в качестве Слуги, было бы избавиться от нее — никто из игроков не смог бы даже предположить, какую дьявольскую схему мог придумать ее разум, столкнувшись с игроком.

Что же, это было так — предположить, чем именно сейчас занималась Медб вряд ли смог бы кто угодно.

-Итак, Аинз... — Медб постаралась сохранить отрешенной, холодное выражение лица, глядя вперед,— Я хотела бы задать тебе вопрос... Какие...

Медленно сглотнув вязкую слюну непроизвольно Медб отвела взгляд и постаралась удержать ползущий по щекам румянец,— Какие... Девушки... Тебе...

Каждое слово выходило с натугой, речь Медб была прерывистой и без взгляда в зеркало та могла ощутить, что сейчас ее лицо по цвету могло сравниться с помидором,— Тебе... Нр... Нра... Нра-вя...

Медб остановилась, после чего несколько раз выдохнула, собираясь с мыслями, словно бы самоубийца, готовящийся шагнуть в пустоту, и, развернувшись в сторону, та выпалила куда-то в сторону,— Нравятся?!

После чего, сказав слова, та замерла, явно ожидая ответа и до сих пор неуверенная в том, хватило ли ей духу задать этот вопрос, или ей самой послышалось то, что она произнесла.

-Конечно же мне нравится Медб, Королева Неблагого двора, прекраснейшая из всех фей, кою я буду любить и лелеять, сохраняя ее прекрасное хрустальное сердце в своих объятиях, черных, как самая безлунная ночь... — Медб едва не свалилась на землю, услышав эти слова, прежде чем развернуться к говорившему Аинзу, стоявшему перед ней на одном колене, сияя ярче, чем самое яркое Солнце,— Правда?!

-Конечно же, прекраснейшая из всей фей, что выглядит гораздо лучше чем Титания, ведь мне совершенно не нравятся такие старые женщины и у меня вызывает отвращение их фигура, ведь я считаю большую грудь и бедра омерзительными чертами, мето которых на корове, а не на столь же прекрасной фигуре, как Леди Медб...— голос Аинза прозвучал в ответ, заставив Медб замереть, прежде чем ее сияющая улыбка скрылась с ее лица и та вздохнула,— Ладно, хватит.

Спустя еще мгновение та подняла в воздух пальцы и щелкнула теми, из-за чего Аинз, стоящий перед ней на одном колене, мгновенно растаял в воздухе, словно бы мираж, превратившись сперва в сгусток бесплотного белесого света, а после истаяв в ничто.

Медб же, оставшись на одном месте, проделала путь до выделенной ей кровати, после чего свалилась на ту, закрыв глаза.

Использовать иллюзии для тренировки было все же полностью бесполезно — даже если она создавала самые могущественные свои иллюзии, Реальные Иллюзии, обладающие собственным сознанием и формой — те просто изначально знали от своей создательницы то, что она хотела услышать — и отвечали той именно так, как она хотела бы или надеялась...

Но настоящий Аинз не был подконтрольной ей иллюзией и он бы так не ответил!

И как в таком случае Медб было жить?! Она даже не могла потренироваться в своем признании — нет, больше, она даже не могла спросить Аинза насчет его отношений и того, что ему нравилось — и как в таком случае она должна была двигаться дальше?!

В совершенно не женственном жесте Медб фыркнула, прежде чем перевернуться со спины на живот и, закинув ноги, начать болтать теми, подставив руки под свою голову, из-за чего сходство Медб с каким-нибудь подростком, размышляющим об объекте своей симпатии стало абсолютным — не хватало только дневника перед ней или хотя бы мобильного телефона, для полного сходства, прежде чем, громко выдохнув, произнести негромко,— Аинз, Аинз, Аинз...

Учитывая саму внешность Медб, впрочем, это сходство было даже более поразительным, чем можно было предположить.

Технически говоря, конечно, Медб было примерно шесть тысяч лет — срок, намного превосходящий само понятие "взрослости", но за все это время Медб...

Просто не смогла сформировать умение общаться.

Когда ты божественный правитель, созданный богами — или, если точнее, то существами, превосходящих богов — если быть еще более конкретной, то Леди Ванахейма, Скади — из ничего — такое происходит.

Ее муж, Король Неблагого Двора, Финварра, тоже был создан подобным образом — и сам факт того, что они вдвоем являлись царствующей парой не произошел в результате того, что они заключили брак или взошли на трон вместе — нет, их просто изначально создали таковыми и Леди Скади предрекла именно так.

Поэтому изначально Медб была создана таковой, в своей роли, как Королева Фей, и более с таковой не двигалась — а подобный факт... Не особенно способствовал ее личностному росту.

Тысячи лет она вела себя как королева — и тысячи лет этого было достаточно для ее роли.

Она была совершенной королевой, назначенной самой Леди Скади — как она могла вести себя иначе, нежели как совершенная королева?

Поэтому она общалась всегда одинаково — научившись тому, как ей было необходимо себя вести — Медб вела себя так со всеми. Другие феи, ее муж, эта толстая стерва Титания — в конце концов сама Леди Скади, что, создав ее, потеряла к той всякий интерес — Медб осталась одна... В единственном образе, что она знала.

Медб была, попросту говоря... Одинока.

В отличии от Титании и Оберона, созданных Лордом Альфхейма, что по итогу создали весьма успешный брак и счастливую семью — Медб и Финварра просто были созданы таковыми. Они общались между собой, может быть, три или пять раз, всегда находясь в разных замках и занимаясь разными вещами — и согласно решению Леди Скади — более никого равного ей не было.

А когда вокруг тебя нет равных, а лишь слуги, смотрящие на нее с восхищением, завистью и затаенной ненавистью — враги, что на много пойдут ради твоего уничтожения — и молчаливые боги, смотрящие на тебя, словно бы на пыль, случайно оставшуюся на их одежде, столь незначительную, что они даже не собирались ее убирать, считая, что та не стоила их усилий...

В общем, Медб была одинока, не социализирована, и при этом связана по рукам и ногам своей ролью Королевы, сидя в своем дворце и на своем троне дни и ночи на пролет.

Было ли удивительно то, что когда в ее дворце появились первые новые лица — она отреагировала весьма... Неоднозначно?

Обычно к ней приходили для того, чтобы получить награду — иногда предлагая свои услуги, иногда — свои товары... Но она была королевой — она не была торговкой за базарной лавкой, не была несчастной девой в беде — она правила тысячами тысяч и тысяч слуг!

И обычно подобные новые лица Медб отсылала от себя прочь — не без пользы, впрочем. Их руками она устраняла проблемы или угрозы своему правлению — как и полагается королеве — и в этом она преуспевала, безусловно.

Иногда отосланные прочь не возвращались...

Но обычно те, выполнив ее задачу — и были злы.

Они просили у Медб задачу — она платила им цену за их услуги, не более того. Они были бродягами — пусть и сколь угодно могущественными — а она была совершенной королевой, созданной таковой Леди Скади — то, что, возвращаясь к ней, они начинали требовать дополнительные преференции и сатисфакцию своего уязвленного эго Медб не касалось. Они получали оговоренную виру — и на большее им рассчитывать не приходилось. Они приходили за работой — она давала им работу — не больше и не меньше того.

Но иногда они возвращались особенно злыми — и все заканчивалось битвой. С переменным успехом.

Иногда — и не так уж мало раз благодаря ее совершенному существованию из-за сил Леди Скади — Медб побеждала, но вовсе не всегда. Ее убивали множество раз — в самых разных временных линиях. Заказные убийства, бунт, а иногда и простое безыскусное нападение — и почти всегда к ее смерти приводили действия самоназванных "высших существ."

А это, в свою очередь, не могло не повлиять на ее восприятие самих "высших существ" — и то, что когда-то было честным — с ее точки зрения — торгом, услуги на награду, начало превращаться в то, что игроки позднее окрестили "квестами Медб."

Некоторые из существ, что в одной из линий уничтожили ее иногда даже приходили к ней иной, в другой временной линии, словно бы ничего и не случилось — рассчитывая на ее милость и помощь!

О, она помогала им всем, чем только могла — ведь в мире нет лучшего учителя, чем боль, поражение и унижение!

И так продолжалось — и продолжалось — и продолжалось вновь, пока...

Пока к Медб не пришел Момонга — ныне, впрочем, Аинз Оал Гоун...

Медб перевернулась на спину вновь, прежде чем выдохнуть.

Ох, чтобы она отдала за то, чтобы не слышать это мерзкой имя — Аинз Оал Гоун! О да, Момонга был королем Аинз Оал Гоун — или нечто вроде, насколько слышала сама Медб, он был "гильдмастером", но в чем отличие от короля этого титула Медб не знала — но иные члены Аинз Оал Гоун не вызывали в ней большой любви.

О да, они были могущественны, как только могут быть могущественны самые могущественные из высших существ, каждый из них был колоссом, накрывающим своей тенью мир, но любви от этого больше к ним Медб не испытывала.

Некоторые из них убивали ее в других временных линиях — о чем вообще можно было говорить в этом случае?!

Но один, Момонга...

Медб поднялась со своей кровати, прежде чем взглянуть в глаза Аинзу — нет, Момонге, глядевшему на нее и выдохнуть,— Скажи, как мне сообщить тебе об этом?

-Как именно я должна сказать, что ты был единственным лучом света в моем темном безрадостном мире? — Медб взглянула на Аинза, отчаянно желая, чтобы в данный момент он был настоящим,— Как мне сказать, что там, где падали сотни, где они проклинали мое имя, где они сдавались и ненавидели меня — ты был единственным, кто делал это не ради моей награды? Как сказать тебе, что ты был единственным, кто всегда был на моей стороне — и когда мое правление начало разваливаться в моих руках — только ты остался рядом со мной?

-Как мне выразить в словах те чувства, тот момент, когда я впервые увидела, что рядом со мной был кто-то, кто протянул мне руку — когда я осталась одна, когда Леди Скади — эта Скади, проклятая тварь! Когда она сбросила с моего трона, когда лишила меня права править, когда весь мир отвернулся от меня — ты единственный был рядом со мной? — разум Медб захлестнули ее воспоминания, заставившие ту взглянуть на Момонгу взглядом, полным любви и обожания, — Когда весь мир был против меня — только ты протянул мне руку... Только ты стоял рядом со мной — и только ты позволил мне понять, что я была чем-то большим, чем просто "Королевой", чем просто "Слугой Скади" — что я чего-то стоила и сама по себе... Что я была больше, чем куклой на троне — что я была Медб...

Закончив свои слова, Медб вздохнула и прикрыла глаза,— Как я могу вообще выразить свою любовь к тебе, когда я никогда в своей жизни даже не видела подобного? Не видела ничего за пределами своего дворца, своего трона — как бессмысленно сидя на своем месте я теряла все больше и больше, понимала все меньше и меньше — и оказалась уничтожена, низведена к праху — оставшись глупой девчонкой с огромной, но ох, столь неприятной репутацией за плечами, что даже не может признаться в любви единственному существу, что она когда либо любила...

Открыв глаза Медб выдохнула, глядя на Момонгу...

Хм, странно, что она создала Момонгу в его человеческом теле... Эта человеческая внешность Момонги — то есть, Аинза, стоило называть его так, как он представился — навевала на нее неприятные воспоминания и ассоциации из тысяч других "высших существ", общение с которыми было куда менее приятно, чем общение с Момонгой — но Медб было все равно, какую форму носил Аинз, пока за лицом скрывалась его душа и его суть.

Щелкнув пальцами Медб взглянула на форму Аинза...

Чтобы обнаружить ту на своем месте.

Медб, нахмурившись, щелкнула пальцами еще раз, взглянув на те — неужели что-то сработало не так?

Однако, переведя взгляд обратно Аинза на своем месте та не обнаружила и, кивнув, свалилась на кровать.

Ну что же, в таком случае... Видимо, ей требовалось воспользоваться ее уникальным шансом, что даровал ей Аинз, и начать свою тренировку социальных навыков... Чтобы заполучить его сердце — любыми путями, которые ей потребуются!

Убивать других девушек — и мужчин, если то обнаружится — она не очень хотела, но если у нее не останется иного выбора — что же, за время своего правления Медб не обзавелась социальными навыками, но множеством иных умений, необходимых для царствования, она овладела на высшем уровне.

В отличии от множества других — Медб вовсе не была фанаткой полигамии.

* * *

Тихо сбежав из-под взгляда Медб Аинз вернулся в свою комнату, прежде чем пройти до своей кровати и свалиться на ту.

Ну, по крайней мере он точно мог сказать, что его шутка про всепоглощающий гарем оказалась вовсе не шуткой, а горькой пророческой правдой. Было ли это, впрочем, чем-то положительным в случае Аинза, или же нет, тот не был уверен.

В том смысле, что предсказание будущего определенно было полезной способностью — но многие знания несут и многие печали...

Помотав головой, сбрасывая с себя эти глупые мысли, Аинз устроился поудобнее на своей кровати, прикрыв глаза, а затем помассировав виски.

Разобравшись со Скатах — насколько его действия можно было назвать таковыми... По крайней мере назначив той надзирательницу — Аинз задумался о том, чтобы поступить также с Медб. В конце концов, если один способ решения проблем уже показал свою эффективность — смысла в том, чтобы придумывать иной способ с нуля не было — однако Медб была не Скатах.

Аинз не был уверен, каким уровнем сил обладала Скатах — судя по ее характеристикам та явно была не последней — но Медб была в совершенно иной категории сил и Слуг.

В Иггдрасиле Медб была боссом — и вовсе не кем-то уровня Каинавель, а боссом полноценным. Аинз даже мог бы сравнить ту с Ангрбодой по уровню сил — не то, чтобы он встречался с любой из двух в бою, но люди на форумах сходились в этом мнении.

Правда Ангрбода концентрировалась на участии личном, как получая урон, так и нанося его своими руками — в то время, как Медб призывала огромное количество слабых мобов, прячась за ними и используя различные способности из-за их спину, осложняя жизнь игроку.

Что и говорить — и в копилку еще одной причины, почему Медб была так нелюбима игроками — та всегда использовала свою "Ауру Очарования V", не отключая ту, из-за чего многие игроки, впервые зашедшие в ее дворец мгновенно оказывались под действием очарования, если не обладали защитой от того, и их аватары застывали в перманентном очаровании, поскольку как моб она не могла отдавать приказов, а сама способность была пассивной, а потому слететь сама по себе не могла.

Аинз, честно говоря, думал, что это было изначально багом, однако впоследствии садистким разработчикам тот так понравился, что они не стали его исправлять — и потому неоднократно он видел отчаянные крики о помощи от новичков, пренебрегших советами старших товарищей, залипших в перманентном станлоке, просящих вывезти их из дворца Медб. Учитывая же, что, как и полагается, бесплатно в Иггдрасиле друг другу игроки помогали редко — популярности Медб это вовсе не добавляло...

Если бы не расовый иммунитет Аинза к магии очарования — то и сам Аинз в свое время попался бы в эту ловушку — а в таком случае его будущее отношение к Медб могло бы измениться очень сильно...

В любом случае, зная о десятке подобных пакостей, что Медб совершала с любым игроком, просто отправить на наблюдение за ней неподготовленного Слугу Аинз не мог — и потому решил проследить за той лично — по крайней мере пока не соберет о той информацию...

И, конечно же, стоило ему только появиться в комнате Медб — как та, упав на постель, произнесла после глубокого выдоха и чуть покачав головой "Аинз, Аинз, Аинз..."

Что в таком случае он должен был думать?!

Конечно же то, что он оказался раскрыт — в конце концов он пренебрег самыми базовыми принципами разведки — подготовкой к защите от наблюдения и контр-заклятиям, наблюдающими за наблюдателями — ошибка, которую он допустил только потому, что привык, что Слуги были слабее его и ему не стоило переживать по этому поводу...

Но это была не просто Слуга — это была Медб!

При попытке использовать на ней даже простое заклятие сбора информации — или даже личную способность оценки — та выдавала случайные результат и издевательское сообщение "Похоже, твоя информация находится в другом дворце!" — так что он совершил единственное действие, что он мог — снял с себя заклятие невидимости и приготовился оправдываться...

Однако, не успев даже открыть рта, вместо того он столкнулся с признанием в любви от Медб!

В любых иных условиях и любой иной игрок однозначно бы среагировал на эти заявления — явно ожидал бы подвоха, атаки или какой-нибудь злой шутки, однако чем больше Медб говорила — тем больше Аинз погружался в свои воспоминания.

Большое число квестов — особенно под конец существования Иггдрасиля — Аинз проходил механически, не читая их описание, и не слушая, что ему говорили НПС, бесцельно гриндя очередную сотню рыцарей или отправляясь в какую-нибудь локацию для того, чтобы сделать в той что-нибудь — финальная ветка Медб к этому числу квестов, выполненных механически, тоже относилась.

Но чем больше говорил Медб, тем больше Аинз вспоминал — кажется, именно о том речь и шла...

В финальной ветке квестов Медб ее муж, Финварра — тоже личность незаурядная, в плохом смысле этого слова — по указанию Лорда — или точнее, Леди Ванахейма, Скади, сверг ту, после чего перед игроком вставал выбор.

Если игрок в первую очередь выполнял квесты Финварра, то ему поручалось найти и убить Медб — немалое число игроков специально из-за этого выполняли квесты неприятного НПС, только для того, чтобы получить возможность убить Медб.

Аинз, впрочем, просто выполнял все квесты на автомате, и потому вышел на редкую ситуацию, когда у него были выполнены все квесты Медб, включая даже побочные, но тот не успел выполнить ни одного квеста Финварра — из-за чего перед ним открылась редкая возможность свергнуть Финварру и вернуть Медб на трон — которой Аинз и воспользовался.

Не от того, что он проникся к той какой-либо любовью, а просто из-за стечения обстоятельств — и в конечном итоге тот прикончил Короля, усадив Медб на трон обратно, теперь уже как единоличную властительницу Неблагого двора.

И только пересказ этой истории из уст ее непосредственной участницы — самой Медб — позволил Аинзу вспомнить о тех квестах.

Невысказанные — нет, высказанные через Медб — намеки после подобного заставили его в значительной части обдумать вновь — и постараться вспомнить, какие еще квесты он выполнил в прошлом, не обращая внимание на их описание...

Но, в любом случае, его прошлые тайны можно было оставить на потом — куда больше в данный момент Аинза беспокоила ситуация с Медб, что, похоже, тоже хотела с разбегу прыгнуть в его и без того бесконтрольно растущий гарем...

И это при условии, что она согласится быть частью гарема, а не решится на что-нибудь неожиданное — насколько помнил Аинз из лора, у Медб был собственный гарем из воздыхателей, оказаться "одной из" в данном случае для нее наверняка было бы не очень приятно...

И Аинз очень бы не хотел в очередной раз тратить и без того не столь многочисленные ресурсы на воскрешение убитых.

Медб должен был кто-то контролировать — но кто именно?

Слуг вне Иггдрасиля Аинз мог отбросить по условиям — но и из Иггдрасиля...

Ангрбода? Даже не смешно — Медб даже не была гетероморфом, а лишь "получеловеческой расой", как и все феи — и это не касаясь того, что Ангрбода считала себя уже состоящей в отношениях с ним и Аинзу как-то не хотелось до того убеждать ее в обратном...

Каинавель? Аинз не знал, как на ту бы отреагировала сама Медб — к тому же Каинавель была более чем занята своим текущим кругом общения, в виде Альтеры и Алисы — насильно впихивать к ним еще и Медб Аинз не хотел...

Хм!

Аинз чуть улыбнулся гениальной идее, пришедшей в его голову.

Он же мог отправить к Медб в качестве надсмотрщика...

Баала!

Он выглядел весьма надежным парнем...

* * *

Слуга: Медб

Класс: Форайнер

Статус: ??? (Нестандартный призыв)

Пол: Женский

Мировоззрение: Хаотично-доброе

Атрибут: Земля

Сила: B

Ловкость: B

Выносливость: A+

Удача: EX

Мана: * Благородный Фантазм: EX

* * *

Большая часть Слуг в Троне Героев представляли из себя эгоистов — так или иначе.

В небольшой капле эгоизма в конце концов не было ничего плохого само по себе — умение следовать согласно собственным убеждением и ради себя, добиваясь собственных целей — это было скорее положительной чертой, нежели отрицательной — определенная сила воли и настойчивость требовались от любого человека для того, чтобы стать героем — тем, кто однажды сможет стать Слугой.

С этой точки зрения большая часть Слуг Трона Героев были эгоистами — далеко необязательно в плане высокомерия или жадности, но как минимум в плане своей восприятия как стоящего над большей частью простых людей.

В конце концов, это ведь было правдой — самый слабый из Слуг намного превосходил обычного человека — и даже обычного мага — насколько сами маги были обычны.

Большая часть Слуг же находилась на таком уровне сил и способностей, что сказать, что они были, так или иначе, лучше простого человека было бы просто правдой жизни.

И все же среди Слуг существовали собственные странные исключения — например те, кого назвать "эгоистом" было просто нельзя.

Как например, Карна.

О нет, он определенно был силен в своих убеждениях — но даже слово "настойчивый" или "эгоистичный" просто не могло приклеиться к его фигуре.

Великий герой бедных, герой щедрости, герой Карна был таковым, что просто глядя на него любому смотрящему хотелось скорее извиниться за все предыдущие мысли о Слугах.

Конечно, его нельзя было назвать и тем, кто легко находил контакты с новыми людьми — при всей своей готовности ответить на любой вопрос собеседника и легко пожертвовать всем ради нового знакомого — пока то не противоречило приказам, конечно же — Карна был не особенно хорош в общении — но из всех Слуг, пожалуй, ближе всех к простым людям Халдеи, прячущимся по углам от взглядов могущественных героев человечества, был именно он.

В теории, впрочем. Проверить то на практике было сложно, учитывая то, что получив приказ Карна отправился в выделенную ему комнату и... Ничего более.

Как уже было сказано, в первую очередь Карна ориентировался на выделенные тому приказы, и не был очень социальной личностью, а потому получив приказ сперва от Аинза — "слушайте, что скажет шеф" — а затем от самого шефа — "отправляйтесь в свои комнаты пока" — он сделал именно это.

Отправился в комнату и, закрыв за собой дверь, остался в тихой пустоте комнаты.

Первые тридцать минут Карна прождал стоя рядом со входной дверью, ожидая, не последуют ли дальнейшие приказы — к счастью, как Слуга, тем более один из сильнейших Слуг Трона Героев, усталости от подобных действий или затекших конечностей тот мог не бояться.

Однако, выждав достаточно длительное, насколько он сам мог понимать, время, и не получив дальнейших приказов, Карна все же позволил себе сдвинуться со своего места ожидания и бросить взгляд на выделенную тому комнату.

Жилые комнаты Халдеи практически все представляли из себя типовое помещение с двуспальной кроватью, письменным столом с компьютером на том и экраном с динамиком над тем, шкафом для вещей, парой стульев, прикроватной тумбочкой с небольшим светильником, висящим на стене зеркалом и санузлом, включавшим душ. Иными словами, работникам Халдеи, для которых изначально и назначались подобные комнаты особенной роскоши не полагалось — но...

Для Карны его текущее место обитания было уже достаточно роскошным.

Собственно говоря, как Слуга, которому не требовалось спать или даже мыться — смысла в выделенной ему комнате тот не видел.

Более того, если бы Карна мог высказать свои мысли — он бы скорее сказал, что он должен был находиться всегда рядом с его Мастером — защищая того от опасностей.

Как показала ему его короткая перепалка со Скатах — это не было лишено смысла даже в текущих, казалось бы, спокойных условиях.

Но приказы своего Мастера Карна не собирался обсуждать — а потому, проверим свое новое место обитания, тот проделал путь до ближайшего стула и, сев на тот, принялся ждать.

Если его Мастер обратиться к нему, если тому понадобятся его способности — Карна ответит. Если нет, то по крайней мере он будет готов к тому.

Конечно же, сидеть просто на месте до скончания веков Карна также не собирался, выждав пару суток, если ему не поступит никаких дальнейших приказов, он выйдет из своей комнаты — и, скорее всего, направится к своему Мастеру с желанием узнать, были ли у того какие-либо приказы.

Однако до этого момента Карна планировал не делать ничего — кроме того, чтобы наблюдать за собственной комнатой и ожидать, не потребуется ли его Мастеру отдать ему приказ.

Нет, не то, чтобы Карна был совершенно безвольным существом — но в текущих условиях, еще не определившись с тем, какие отношения существовали между ним и Аинзом Карна не хотел выходить за их рамки — особенно до того, как он увидит эти рамки более отчетливо.

С Эдисоном все было проще по причине того, что Карна успел выяснить, как Эдисон относился к Карне, и какое отношение он ожидал от Карны — но вступив на службу к новому Мастеру Карне было проще начать с чистого листа.

И потому в комнате Карны спустя несколько мгновений установилась тишина.

Сперва на минуту, затем на десять, затем на час...

Карна... Нет, безусловно, он все же мог сказать, что испытывает скуку — в том числе в данный момент — но эту скуку тот мог отодвинуть на задний план своего сознания, глядя на комнату и кровать перед собой.

Два часа...

Разум Карны, что сперва ожидал какого-либо приказа, неожиданного звука или любого другого стимула, постепенно начал расслабляться.

Три часа...

Через какое-то время Карна позволил даже своей осанке, прямой, словно бы копье в его руках, немного осесть.

Четыре часа...

Через четыре часа разум Карны окончательно отвлекся от созерцания того, что было перед его глазами, обратившись вовнутрь, медленно возвращаясь к анализу событий, что уже с ним произошли.

Шесть часов...

Мысли и воспоминания всплывали в разуме Карны, сменяя одну другую.

Девять часов...

Вот он сражается со своим братом — как и всегда, как и предначертано самой судьбой, танцуя неостановимый танец разрушения...

Двенадцать часов...

Если подумать, то кем была по итогу его самоназванная мать? Карна так и не узнал ее имени и так и не увидел ее сражения, что могло бы позволить ему определить ее личность по косвенным признакам — кроме того момента, когда его самоназванная мать использовала его — и Арджуну — в качестве метательных снарядов...

Восемнадцать часов...

* * *

Мог ли Аинз сказать, что он разобрался с Медб?

Ну, в каком-то смысле это было так — Аинз по крайней мере смог вспомнить, какие именно события в прошлом связывали его с Медб, и выяснить, как та реагировала на него, что она думала в данный момент относительно его качеств...

Но никакого "разрешения ситуации" с Медб Аинз не видел, и мог на то даже не рассчитывать. Как ему вообще предлагалось разрешить эту ситуацию?!

Что он мог сделать с Медб?!

Ну, он мог попробовать отказать Медб — правда это вряд ли разрешило бы его текущую проблему, а возможно бы даже дало начало новой проблеме.

Аинз не знал, как ему вообще нужно было реагировать на образовавшийся вопреки его действиям и решениям гарем — и уж тем более Аинз не знал, как ему стоило реагировать на гипотетическую ситуацию, в которой одна из девушек начала бы его "добиваться"!

Что дальше — ему в любви признается парень?!

Подавление эмоций сработало как часы, оставляя Аинза мгновенно спокойным и позволив тому выдохнуть — хотя дышать тому не требовалось вовсе.

Ну, разобраться с текущей ситуаций Аинз способов не видел — здесь ему требовалась помощь. Причем, от профессионала — но на ум Аинзу не приходил образ профессионала, что мог бы помочь ему. Нет, он, конечно же, слышал про семейных психологов — но существовали ли гаремные психологи? А гаремные психологи, специализирующиеся на его случае?!

Из всех людей и Слуг, что Аинз мог легко вспомнить, только Медб имела какое-то отношение к гаремам — но спрашивать у нее Аинз определенно ничего подобного не собирался! Это было полностью против его изначальной задумки вовсе!

Аинз остановился, после чего потер свои виски, стараясь каким-то образом утрясти текущую информацию в своем разуме.

Еще одна проблема его текущего существования — в подобной ситуации другой человек мог лечь спать, выбросив эти мысли из головы на несколько часов, и проснуться с другим взглядом на ситуацию, позволив фактам уложиться в его голове натуральным образом — но Аинз такой возможности был лишен.

А значит, что Аинз мог лишь попробовать добиться подобного результата — а именно попытаться отвлечься чем-нибудь.

Но чем?!

Аинз огляделся вокруг, задавшись важным вопросом впервые в своей жизни.

"А чем, собственно говоря, в Халдее все это время занимаются Слуги?"

* * *

Карна был погружен во что-то, что можно было бы назвать медитативным трансом — сидя на месте и глядя в точку перед собой тот совершенно не видел ничего, находящегося перед собой, окончательно погрузившись в свои мысли и воспоминания — как недавние, о Сингулярности, так и те, что касались его прошлой жизни — думая обо всем сразу и ни о чем.

Конечно же, как Слуга он не подвергался множеству крайне отрицательных последствий, что могли бы последовать в случае, если бы человек провел без движения на одном месте более суток, однако даже так его тело практически задеревенело и, казалось, даже его дыхание стало поверхностным и тихим в момент, когда он окончательно погрузился в свои размышления...

Прежде чем, блуждая среди множества разбросанных в его разуме мыслей тот все же наткнулся на случайное ощущение, пришедшее к тому.

В конце концов, сидя в практически пустой и беззвучной комнате все это время Карна, так или иначе, острее среагировал на изменение в его ощущениях, пришедшее к нему в случайный момент времени.

Аинз, его Мастер, оказался рядом с ним.

Не в смысле "в одной комнате", а в смысле, что тот просто приблизился к тому. Для большинства Слуг эта информация, скорее всего, просто бы прошла мимо, но Карна, не занятый ничем, что можно было бы сказать, будто бы тот погрузился в сенсорную депривацию, ощутил приближение своего Мастера как нечто новое в его ощущениях и...

Моргнул.

Сколько времени он вообще просидел на одном месте, без движения?

Попытавшись сдвинуть глаза так, чтобы взглянуть на свое окружение внимательнее, Карна неожиданно понял, что настолько задеревенел в своей позе, что даже движение глаз стало для него непривычным — словно бы чуждым.

Однако взгляд Карны сфокусировался на часах, прежде чем тот сдвинул с места свою задеревеневшую шею — и моргнул еще раз.

Судя по часам прошло более суток... Даже больше — тридцать шесть часов... Практически все из которых Карна просидел на одном месте, не делая ничего.

Нет, конечно же Карна понимал, что если приказ его Мастера заключался в том, что ему было необходимо сидеть на одном месте и ничего не делать — то он должен был исполнять этот приказ.

Однако при этом Карна все же был не глуп и потому отдавал себе отчет в том, что, скорее всего, без четкого приказа "находиться исключительно в этом месте, не покидая то и не делая ничего больше" маловероятно было то, что его Мастер имел именно это ввиду, отправив Карну в свою комнату.

Так что время сейчас подходило как нельзя лучше для того, чтобы как минимум задать вопрос своему Мастеру — относительно его приказов.

Так что медленно сдвинув свои одеревеневшие руки и ноги, Карна поднялся с места, прежде чем сделать несколько шагов, оказавшись рядом с дверью, и выглянуть за ту.

Мгновенно же встретившись глазами со своим Мастером, приближение которого он и почувствовал, немного задумчиво оглядывающегося вокруг.

Впрочем, когда взгляд Аинза наткнулся на Карну, тот перестал разглядывать окружение и чуть улыбнулся, демонстрируя благожелательность, -Карна! Обустраиваешься в своей комнате?

Карна задумался на секунду, после чего все же кивнул, хотя и не очень уверенно,— Пожалуй.

Не у многих Слуг существовали какие-либо личные предметы, что можно было бы разместить в их новом месте обитания — особенно говоря о моменте, когда они только были призваны — поэтому заминка Карны была понятна.

Что же касается его ответа, то Карна аккуратно попытался представить себе, что можно было отнести под слова "обустраиваешься", после чего сравнил его со своими действиями, и пришел к выводу, что перестановка мебели вполне вероятно укладывалась в это слово.

И он передвинул стул, так что в каком-то смысле он действительно "обустраивался".

-Хорошо, в таком случае, — Аинз улыбнулся, — Ты сейчас занят?

Карна помотал головой чуть,— Нет, Мастер. Если у вас есть приказы — я готов их исполнить.

-Нет-нет, — Аинз помотал головой,— Я говорю не о приказах, скорее даже... Хм, я понимаю, что ты не так давно прибыл в Халдею — но, может быть, так даже будет лучше...

-Карна, — Аинз взглянул на Слугу, — Чем ты занимаешься в свободное время? Обычно?

Карна моргнул.

В свободное время, хм...

Не то, чтобы у Карны было так много свободного времени изначально — и не то, чтобы существовали какие-то обычные для него занятия, которыми он занимался часто.

В Сингулярности что-то, что можно было бы назвать "свободным временем" Карна... Наверное, проводил в беседах с людьми? То есть в те моменты, когда Эдисон отпускал его прочь — Карна общался с Буньян, а в другой момент времени он общался с его названной матерью... Наверное, это ближе всего подходило как ответ на вопрос Аинза?

-Я общаюсь с людьми, — Карна сам считал себя достаточно слабым собеседником, но этот ответ был ближе всех остальных к правде.

-Хм, вот как? — Аинз задумался на секунду, после этого ответа,— Нет, точно не с ней... И с ним... Общение, хм, да... Общение с ними скорее станет для меня проблемой... Тем более, если случится что-то непредсказуемое...

Несколько секунд, явно размышляя о чем-то, Аинз бормотал себе под нос, прежде чем взглянуть на Карну внимательно и даже чуть подозрительно,— Тогда... Карна... Как ты относишься ко мне?

Карна моргнул на этот вопрос, после чего все же кивнул внутренне. Действительно, это было совершенно обычным и правильным вопросом от Мастера к Слуге, — Я вижу вас как своего Мастера и выполню любой ваш приказ.

-Хорошо, — казалось, после такого ответа Аинз выдохнул даже радостно, будто бы отвязавшись от какой-то беспокоившей его мысли, и взглянул на Карну с улыбкой,— Тогда... Ты не будешь против, если мы чуть поговорим? В конце концов, мы теперь Мастер и Слуга, мы ведь должны узнать друг друга получше, не так ли?

Карна кивнул, не имея ничего против предложения Аинза,— Хорошо, Мастер.

* * *

Зайдя внутрь комнаты Аинз огляделся вокруг, стараясь определить, что именно изменил в своей комнате Карна, переселившись в ту — но ничего, кроме сдвинутого с места стула тот найти взглядом не смог.

Аинз был не уверен, была ли проблема в том, что он был просто невнимательным или же Карна действительно не стал ничего менять в своей комнате, но для того, чтобы не обидеть Карну в том случае, если Аинз не мог увидеть какую-нибудь важную деталь, спрашивать тот не стал, вместо этого проделав путь до стула, присев на тот.

Сам Карна проделал схожие шаги, присев напротив него, прежде чем между Аинзом и Карной установилась тишина.

Глядя в глаза своему новому Слуге — очередному из — Аинз задумался на секунду.

Что... Конкретно он должен был спросить у Карны в данный момент? Как обычно должны были строиться подобные диалоги?

Нужно было представиться, но он и Карна уже знали друг друга...

Тогда, хм... Может быть спросить, чем он занимается? Нет, тоже плохая идея — он Слуга Аинза, этим он и "занимается".

Тогда, может быть... Хм...

Пауза продолжила затягиваться, заставив Аинза все больше и больше желать спросить что-нибудь у Карны — но постепенно его нервозность только больше и больше мешала формированию его мыслей, что приводило к усилению панику от того, что Аинз никак не мог придумать, что же именно ему стоило спросить у Карны...

Титаническим усилием воли, впрочем, поняв, что пауза затянулась уже на несколько десятков секунд, Аинз подавил свой импульс, прежде чем все же задать показавшийся ему относительно нормальным для начала общения вопрос,— Ты уже обзавелся новыми знакомыми в Халдее?

-Нет, — Карна ответил без особых эмоций, просто ответив на вопрос Аинза, после чего все же продолжить свой ответ,— Я отправился по приказу Ольги-Марии в свою комнату после призыва и с того момента не общался больше ни с кем.

-Хм, вот как... — Аинз попытался найти срочную замену этому вопросу,— А с кем ты обычно общаешься?

-Ни с кем, — Карна ответил честно. Обычно он не общался ни с кем, так что это было правдивым ответом — Карна в общем-то не был общительным Слугой сам по себе.

-Да? — Аинз чуть сбился с мысли, после чего задумался. Так, ладно, видимо тема его общения с людьми не очень хорошо работала с Карной, в таком случае...

-Признаться, я не очень хорошо знаю твою легенду, — Аинз попытался вновь спасти разговор ,сменив тему,— Может быть ты можешь рассказать мне чуть больше о себе?

-Хм? — Карна взглянул на Аинза, — Мои параметры известны вам...

-Я не говорю о параметрах, а о чем-то более личном... — Аинз после этого поторопился исправить вероятное недопонимание,— То есть, не о слишком личном, если ты не хочешь о чем-то рассказывать — то это абсолютно нормально! Я говорю, скорее, что ты бы хотел рассказать о себе?

Правильный ответ Карны на этот вопрос, пожалуй, звучал бы как "я не хочу ни о чем рассказывать" — но этот ответ нес бы на себе негативную окраску. Нет, Карна не хотел бы ничего о себе рассказывать не в том смысле, что он был против своего Мастера, а в том смысле, что он не испытывал настоящего желания рассказать о себе что-либо. Он просто не очень любил говорить — он мог рассказать все, что ему прикажут, не испытывая по этому поводу никаких особенных эмоций — именно потому, что ему было все равно — рассказывать или нет.

Однако этот ответ нес бы в себе негативную окраску, которую Карна не хотел бы передавать, так что кивнув тот взглянул в глаза Аинзу,— Хорошо, в таком случае, полагаю, я должен начать рассказ о своей легенде — с момента моего рождения...

* * *

Аинз перерос те детские моменты, когда ребенок просит своих родителей почитать ему книгу перед сном очень рано.

К сожалению, его мать не могла скрыть своих проблем от него — о нет, как и всякий взрослый перед своим ребенком она пыталась, выдавливая из себя усталую улыбку каждый раз, когда только могла.

К сожалению моменты, когда ей не хватало сил даже на это были не слишком редки.

Так что в детстве Аинз, быть может, лишь несколько раз засыпал под слова и бормотание матери — и, скорее всего, именно поэтому рассказ Карны заставил того так сильно погрузиться в свои мысли, густо перемешивающиеся со словами Слуги — от неожиданности.

Впрочем, причиной тому могло быть и то, что разум Аинза был слишком напряжен и только рад ухватиться за возможное отвлечение, предоставленное в виде рассказа Карны.

Первые десять минут Аинз пытался слушать слова Карны с точки зрения анализа, пытаясь понять, с каким именно Слугой свела его судьба и каким именно человеком был Карна, но через какое-то время его разум сдался окончательно, просто воспринимая рассказ из уст Слуги в качестве рассказа, а не важной информации.

Сам Карна, впрочем, не был лучшим из рассказчиков — что и позволило Аинзу посопротивляться десяток минут — но рассказ о далеких странах, богах, героях и приключениях все же смог переломить, не столь большую, но все же существующую, силу воли Аинза, заставив его в какой-то момент окончательно перестать анализировать информацию и просто начать воспринимать ту, как своеобразную аудиокнигу.

Самому Карне же было все равно — в том смысле, что ему не было сложно продолжать свой рассказ. Даже более того, Карне в каком-то смысле нравилось доставлять удовольствие своему Мастеру — как минимум своим рассказом, так что незаметно для него самого Карна через какое-то время начал менять свой стиль рассказа. От сухих фактов и описаний он постепенно перешел к расписаниям — и, не обратив на то внимания, закончил свой историю как настоящий рассказчик.

-И в тот момент меня нашла стрела моего брата, Арджуны и в последнее мгновение своей жизни я ощутил боль — столь непривычную мне, закованному в свою вечную броню... — Карна, демонстрируя отличные навыки рассказчика, сделал подходящую драматичную паузу, прежде чем окончить историю,— И на том была окончена моя жизнь.

-Но, — словно бы подводя эпилог Карна кивнул,— Моя душа была принята Троном Героев, и позднее я был призван — сперва в Сингулярности, я присоединился к силам Эдисона — а после того я был призван вами, мой Мастер, и ныне служу вам.

Окончив свой рассказ Карна остановился, после чего неожиданно понял, что случайно перешел на цветастый язык рассказчика, после чего немного неловко кашлянул, смущенный собственным рвением.

То есть, конечно же, Карна не был ни нарциссом, ни эгоистом, но рассказ о собственных достижениях так или иначе должен был заставить человека — или даже Слугу — чувствовать удовлетворение от собственных достижений, особенно учитывая то, что его Мастеру нравилось это слушать.

Смутившись на секунду от своих ранних действий, Карна совершил действие, для него несколько нехарактерное — и украдкой взглянул на Аинза, прикрывшего глаза и, казалось бы, окончательно расслабившегося, развалившемуся на кровати в комнате Карны.

Аинз же...

Хм, сложно сказать, в каком состоянии он пребывал в данный момент.

К сожалению, сон был недоступен Аинзу — однако лежа на кровати с закрытыми глазами, Аинз мог видеть сменяющие друг друга цветастые картинки в его голове, принимающие форму легенды, рассказываемой Карной.

В каком то смысле, это было похоже на сон.

Сон, что был недоступен Аинза...

Даже в своем старом мире Аинз крайне редко видел сны — короткий промежуток в несколько часов небытия — вот и все, что видел Аинз ежедневно, возвращаясь из Иггдрасиля в жестокую реальность перед тем, как вновь отправится на работу...

Иными словами...

Это можно было счесть одним из редких — по-настоящему редких — моментов, когда Аинз увидел перед собой сон...

Открыв глаза и моргнув несколько раз Аинз убедился в том, что он все еще находился в Халдее, в комнате Карны, и...

И многие проблемы, крутившиеся в его разуме... Улеглись.

Не полностью, конечно же, но... В каком-то смысле Аинз даже мог сказать, что примерно так он себя и чувствовал в прошлом, после хорошего сна. Но... Это было даже лучше того.

Вместо обычного сна длиной в несколько часов, после которого Аинз чувствовал бы себя разбитым и уставшим, в этот момент Аинз почувствовал себя...

Отдохнувшим.

Моргнув еще несколько раз, словно бы действительно пытаясь проморгаться ото сна, Аинз огляделся вокруг, прежде чем его взгляд наткнулся на Карну.

Несколько мгновений Аинз глядел на того молчаливо, прежде чем медленно Аинз кивнул,— Спасибо, Карна. Мне действительно было это необходимо.

-Не за что, Мастер, — Карна допустил небольшую улыбку на его лице, после чего, неожиданно для себя вдруг продолжил,— Если вы захотите, то... Я знаю много легенд.

Аинз на это только улыбнулся, поднимаясь с кровати,— В таком случае... Я был бы рад послушать их когда-нибудь...

После чего Аинз сделал несколько шагов к двери, и обернулся к Карне,— Кстати говоря... Если хочешь — то ты можешь делать, что тебе угодно в Халдее — в разумных пределах, конечно же...

-Я уверен, у тебя получится найти общий язык с любыми Слугами вокруг, — Аинз улыбнулся чуть и Карна неожиданно понял...

Что улыбка царила и на его лице.

* * *

Имя: Карна

Раса: Гетероморфная

Титул: Герой щедрости

Работа: Слуга Аинз Оал Гоуна

Резиденция: Халдея, комната Карны

Карма: +150 (Нейтрально-Добрый ~ Добрый)

Расовый уровень: Полубог (10)

Младшее божество (Огонь) (2)

Младшее божество (Солнце) (1)

Классовый уровень: Копейщик (15)

Герой (10)

Герой копья (5)

Мастер копья (10)

Другие (15)

Итого: 64 Классовых уровней = 68 Общих Уровней

ХП: 40

Мана: 60

Физическая атака: 60

Физическая защита: 80

Ловкость: 80

Магическая атака: 0

Магическая защита: 40

Сопротивляемость: 20

Особые способности: 100

Способность: Васави Шакти

Уровень: Особый

Нечто среднее между особой способностью и Предметом Мирового Класса, эта атака представляет из себя крайне сильное АОЕ, с основным уроном от огня и света, способным покрыть огромную площадь и мгновенно вайпнуть целую группу игроков, неподготовленных к подобной атаке. Главной проблемой является то, что подобная атака может быть использована лишь один раз между перерождениями — и в момент ее подготовки и активации, занимающей как минимум несколько секунд, и после той, пользователь лишается всей своей физической защиты. Иными словами, эта атака рассчитана для нанесения урона, но не выживания игрока.

Комментарии игроков:

— Я СОШЕЛ С УМА!!!! Я УВИДЕЛ "ФИЗ ЗАЩИТА" НЕ НОЛЬ И ПОДУМАЛ "ХМ, ВОТ ЭТО СТРАННО"!!!! Я НАЧАЛ СЧИТАТЬ ФИЗ ЗАЩИТУ В НОЛЬ КАК ЧТО-ТО НОРМАЛЬНОЕ!!!!

— Я, конечно, понимаю, что копейщики не чистые танки, но 40 хп? И 60 физатаки? Не ДД, не танк, и способность при всей своей крутости и мощи одноразовая — иными словами это очень специфический билд, заточенный под очень специфические ситуации — но... В каком-то смысле он даже рабочий? Наверное... — Я не верю, что говорю это, но... У НЕГО СЛИШКОМ МНОГО ФИЗЗАЩИТЫ! Да, я сказал это! При 40 ХП и таких проблемах при и после активации способности это явно одноразовый персонаж — ему не нужно так много физзащиты! И 20 сопротивляемости тоже мало — раскидать бы физзащиту и ману к сопротивляемости, маг защите, и догнать ловкость до сотни — и вот тогда я бы по крайней мере сказал, что это одноразовая бомба на противника. А сейчас это просто бомба, которую пытались сделать полезной не только как бомбу, и по итогу она проигрывает на обоих направлениях.

* * *

Как и полагается достойному рыцарю, Мордред умел выдерживать самые невероятные ужасы и проходить через любые преграды на своем пути.

Сражения, голод, усталость, недосып, холод и жара — один раз Мордреду раскроили череп и тот держался в седле почти двенадцать часов отчаянной скачки к самому Камелоту для того, чтобы сообщить о результате сражения — не снимая своего шлема не только для того, чтобы сохранить в секрете свою настоящую личность, но и для того, чтобы его голова не развалилась на две части.

Мордред, конечно же, не знал однозначно, было ли это возможно на самом деле, но в тот момент ему однозначно казалось, что это представляло из себя единственный правдоподобный вариант развития событий — головная боль была непередаваемой.

В любом случае, Мордред был привычен к тому, чтобы выдерживать самые невероятные и самые жестокие удары судьбы, тренирован и стоек достаточно для того, чтобы пройти любое испытание...

Или, так ему казалось.

Однако, как оказалось, Мордред серьезно переоценил свою стойкость и мужество...

А может быть он просто не был натренирован достаточно для того, чтобы выдерживать именно подобный вид атак...

В любом случае — хотя Мордред и мог выдержать сотню мечей и тысячу стрел...

Выдержать разговор со своим отцом он определенно не мог.

Именно поэтому Мордред, Сейбер — герой меча — с достаточными инстинктами, жестокостью и звериной яростью для того, чтобы лишь на один шаг стоять вне границы класса Берсеркера — ныне демонстрировал умения того класса, сродством с которым тот не обладал вовсе.

А именно — Ассасина.

Пытаясь призвать из своей памяти каждый совет и каждое умение, еще оставшееся в его памяти, Мордред пытался быть неслышной тенью — невидимым призраком, скользящим по стенам Халдеи...

Лишь для того, чтобы воображающий себя тайным убийцей Мордред выглядел для любого случайного наблюдателя больше похожим на неловкого ребенка, старающегося жаться к стенам в попытке казаться более незаметным, чем кем-то обладающим даже самым минимальным умением в этой области.

В каком-то смысле можно было сказать даже то, что Мордред выглядел... Мило — ведя себя как ребенок, пытающийся спрятаться от взгляда своего родителя, съев последнее печенье и теперь с замиранием сердца наблюдая за тем, не обнаружил ли уже родитель этот непростительный грех.

Впрочем, говорить Мордред о том, что он выглядел "мило" не стоило — это было лишь немного лучше, чем сказать ему, что "она выглядела мило".

Она — то есть он! — был рыцарем, могущественным воином, лучшим Слугой на свете и вообще...

Да, и вообще! Именно так, именно то и хотел сказать Мордред!

Ладно, как бы то ни было, проблема — по крайней мере, основная — заключалась не в том, что Мордред не умел быть незаметным более, чем ребенок, считающий свои детские хитрости вершиной интеллектуального планирования, а в том, что Мордред находился на одной земле вместе со своим отцом!

А из этого, в свою очередь следовал тот факт, что Мордред мог в любой момент встретится с тем!

То есть, Мордред уже встречался с отцом — но то воспоминание о случившемся Мордред предпочел стереть из своей памяти, ныне делая вид, что ничего подобного не происходило в прошлом, и ее периодические спарринги с Жальтер возникли сами по себе, не имея под собой никакой подоплеки...

Неважно, в любом случае, Мордред был ныне в близости от отца и...

И так просто смириться с этой мыслью Мордред не мог.

Он не мог просто сделать вид, что ничего странного в этом не было — подумаешь, его страстно любимый — и яростно ненавидимый, кстати говоря — отец был на расстоянии вытянутой руки от Мордреда, ходил по тем же коридорам, общался с теми же людьми — возможно было даже встретится с ним взглядом!

От одного осознания, что Артур — то есть Артория — был где-то рядом — все внутри Мордреда холодело, все мысли в его разуме исчезали, а руки начинали мелко предательски подрагивать, ощущение среднее между возможностью вживую встретится со своим любимым идолом — и строгим учителем, навечно отпечатавшимся в памяти.

Конфликтующие эмоции, заставлявшие самого Мордреда разрываться между двумя несовместимыми порывами — броситься прочь или подойти поближе.

О да, Мордред желал приблизиться к своему отцу — уверенной походкой, будто бы ничего не случилось — и завести разговор о погоде... Узнать, какой у него любимый сорт кофе... Припасть на колено и подтвердить свою вечную рыцарскую верность...

И вместе с тем — и особенно после прошедшей встречи — Мордред не мог просто так сделать это.

Одного случайно брошенного взгляда на фигуру отца было достаточно, чтобы отбить у Мордред всякую возможность говорить, ходить, дышать, моргать...

Мордреду хотелось встретится со своим отцом и вместе с тем...

Вместе с тем мордреду было невероятно страшно.

Страшно не услышать ответа на заданный вопрос, не увидеть в глаза отца эмоции, быть незамеченным — увидеть, как отец проходит мимо, незаинтересованно глядя куда-то мимо самого Мордреда, обращая на того внимания не больше, чем сам Мордред мог бы обратить внимания на проскочившего рядом человека...

И вместе с тем так просто отступить от своей болезненной одержимости Мордред не мог — даже периодические действия Жальтер — или фигура проходящей периодически рядом с комнатой Рыцаря Предательства Ангрбоды — утверждавшей, что она является его матерью — не могли снять с разума Мордреда давящие на того мысли...

Но и разрешить их самостоятельно Мордред не мог — вместо этого запертый навечно в каком-то странном сне, состоящем из вечной "попытки собраться с мыслями и силами" — попытки, которой не было суждено увенчаться успехом.

Наверное, самым идеальным вариантом из всех текущих для Мордреда было, пожалуй, обратиться за помощью...

Но, конечно же, Мордред ни в коем случае не мог это сделать... Потому, что он — или она — был горделив.

Ни в коем случае Мордред не мог просто признать свою слабость, попросив помощи у стороннего лица...

Именно так, в Мордред говорил гордость рыцаря и единственного законного и достойного наследника Короля Артура — а вовсе не какая-то эмоция, особенно такая смешная и чуждая тому, как смущение! Определенно нет!

И именно поэтому Мордред продолжал, день за днем, аккуратно крутится на границе восприятия своего отца, надеясь на то, что тот не заметит его присутствия...

* * *

"Опять она..." — надеятся на то, что Артурия умудрится не заметить действий своего сына — дочери — долгая история — было достаточно глупо.

Даже без своего навыка, Инстинкт, что оттачивал чувства Артурии — и особенно ее шестое чувство, собственно говоря, именно то, что и можно было назвать инстинктом — инстинкт дикого зверя, граничащий между неосознанным пониманием и предвидением, не заметить Мордред в коридорах Халдеи было сложнее, чем заметить.

Понимание, как должна выглядеть "скрытность" у Мордред было мало, так что пытаясь быть как можно более скрытной, отчаянно прижимаясь по углам и стараясь выглядывать за каждый попадающийся той угол Мордред выглядела именно так, как тот, кого станут искать взглядом в первую очередь.

А еще Мордред, непривычная к тому, чтобы ходить тихо и аккуратно, периодически запиналась о попадающиеся ей пороги, свои ноги, громко топала и не менее громко шипела проклятия, обвиняя весь окружающий мир в том, что тот старался не допустить ее до скрытного наблюдения за отцом.

"Хотя" — Артурия даже позволила небольшой шутке проскочить в своем разуме — "Миру не было нужды мешать Мордред заниматься этим, та и сама неплохо справлялась."

О да, Мордред преследовала Артурия — вот уже как минимум... Хм, сколько дней прошло с момента ее призыва?

Артурия не была уверена, так что предпочла просто отметить это как некое безличное "длительное время" — и...

И, в общем-то, все.

Артурии было все равно, преследовала ее Мордред, пыталась ли она скрыться от нее, наблюдала ли за каждым ее действием... Артурии было просто плевать — на месте Мордред мог быть любой другой Слуга, также наблюдающий за ней — тот факт, что Мордред был на этой позиции не трогал Артурию...

Ну, почти...

Но признаться — даже самой себе — в том, что эта ситуация все же казалась Артурии хотя бы немного некомфортной — Артурии было сложно.

И конечно же, причина заключалась в гордости — именно так, в ее королевской гордости, ее легендарной фигуре короля, может быть даже в какой-нибудь древней магии...

И абсолютно точно не в том, что Артурии было неловко просить помощи в такой проблеме!

Артурия вообще не имела такой эмоции в своем арсенале, как смущение, или что-нибудь подобное, пусть об этом знают все!

В общем, неважно, Артурия почти совершенно не заботилась о том, что Мордред пыталась преследовать ее на всем протяжении пути к Арчеру — Артурия не могла нарушить хода рутины...

Особенно учитывая то, что это рутина состояла из готовки Арчера!

Поэтому, совершенно не смущаясь и делая вид, что она не замечает действий Мордред за своей спиной, та проделала путь до кухню, после чего, с регальной статью, та открыла дверь в кухню, желая увидеть перед собой Арчера...

И обещанные ей гамбургеры!

* * *

Мордред, выждав несколько секунд, проделал путь через коридор и к закрытой двери, за которой скрылся его отец, прежде чем, нахмуриться, после чего опуститься на одно колено и прислонить ухо к двери, стараясь услышать, что именно происходило в другой комнате в данный момент.

Прислонившись голым ухом к холодному металлу двери, ведущей, судя по вывеске, на кухню, Мордред замер, едва не дыша, стараясь уловить звуки...

Сперва он услышал лишь невнятное шуршание, затем приглушенные слова, расслышать который рыцарь не мог... Затем легкий стук, словно бы от чего-то поставленного на стол... Затем вновь... Звук стула, что передвинули со своего места... Затем...

-Мордред, что ты делаешь? — голос заставил Мордред вздрогнуть и ее сердце, напряженно и тихо стучавшее, чтобы позволить ушам услышать происходящее за дверью, замерло от ужаса.

Ни одна мысль не успела оформиться в голове Мордред, заставив ее подскочить и развернуться к говорившему.

То, что предстало перед ее глазами оказалось мужчиной — скорее даже парнем — возрастом в двадцать пять, плюс-минус пару, лет, одетым в обычную рубашку серого цвета и черные штаны, заканчивающиеся черными ботинками и подпоясанные кожаным ремнем.

Осознание того, что именно так выглядел Аинз, новый Мастер Мордред, пришло к той мгновение спустя, вместе с отступлением непонятно откуда взявшегося страха и шока, превратившись в ярость.

-Чего тебе надо?! — Мордред отреагировала агрессивно мгновенно, не скрывая своего голоса и, говоря начистоту, не особенно помня о своей скрытности, что она должна была поддерживать,— Я занят!

-Хм, — на эти слова Аинз оглядел ту — особенно ее позу, склонившись на коленях и упершись в железную дверь, до того явно пытаясь подслушать о происходящем на другой стороне двери... — Наверное, мне стоит спросить — чем?

-Какая тебе разница?! — не поднимаясь со своего мнения Мордред гавкнула в ответ, глядя на Аинза глазами, что видели перед собой едва ли не сертифицированного врага — хотя постепенно, по мере того, как гнев и перешедший в него шок начали отступать — взгляд Мордреда становился более и более благообразным, из-за чего, выдохнув спустя секунду, Мордред взглянула на Аинза взглядом все еще почему-то злящимся, но уже не таким враждебным,— Чего тебе?!

-Честно говоря, мне просто было странно увидеть тебя в подобной позе, так что я подошел поинтересоваться, — Аинз взглянул на девушку — хотя сама девушка была бы крайне против подобного обозначения самой себя.

-Какой странной... — Мордред успела нахмурить брови, прежде чем резко исчезнувшая опора ее рук заставила ту вдруг резко свалиться вперед.

В момент падения, однако, целый ворох мыслей пробился в разум Мордред — о том, что она была на миссии... Что она преследовала отца... Что она хотела тихо подслушать их разговор... Что она не хотела привлекать внимания...

Одновременно с этими мыслями пришел и звук — скрип дверных петель, открывающейся двери, опираясь на которую Мордред и держалась до того — опора, что исчезла по вполне логичной причине.

Кто-то открыл дверь.

-Мастер, — голос, что услышала Мордред мгновенно свалившись на землю, впечатавшись лицом в пол, заставил ту замереть на своем месте.

На какую-то бесконечно долгую секунду Мордред ухватилась за мысль о том, чтобы сделать вид, что удар о пол заставил ее потерять сознание и не двигаться со своего места...

Но мысль о том, что это было нереалистично для Слуги ее класса — и о том, что таким образом она предстала бы перед своим отцом в виде еще более жалком, чем даже то было сейчас, заставила Мордред подняться с пола и, все еще находясь в полулежачем состоянии, взглянуть в холодные глаза Артурии, стараясь не выдать голосом своих настоящих чувств,— Отец...

-Мордред, — холодный взгляд Артурии коснулся глаз Мордред, заставив ту замереть.

Аинз, ставший невольным наблюдателем разворачивающихся событий, смог только медленно произнести, — Ох...

* * *

В Иггдрасиле существовало множество персонажей из мифов о Короле Артуре — включая самого Артура — и его сына, Мордреда...

В самой игре наблюдать за взаимодействиями двух этих НПС приходилось редко — насколько сам Аинз мог вспомнить из различных деталей лора, и описаний квестов, отношения между ними были весьма своеобразными — Мордред был сыном-полудемоном Короля Артура, зачатым от его собственной сестры, Морганы, который скрывал тот факт, что он является полудемоном — и достаточно долго скрывал факт того, что он является сыном Артура...

И хотя Мордред был великолепным мечником — если точнее, то он был темным паладином, не совсем магом и не совсем воином — отношения его с Артуром были весьма натянутыми. Артур ему не доверял — к тому же тот был чистым паладином, зеркальной противоположностью темных паладинов, и защитником человечества с крайне добрым — для человеческих рас — но очень ограниченным взглядом — но благодаря своей личной силе и исполнению приказов Мордред все также оставался одним из его элитных солдат и генералов...

А потом, в ходе одного из квестов, Артур узнал о том, кем являлся Мордред на самом деле — к счастью, находясь в отъезде, и решил казнить Мордреда и свою сестру за их деяния по своему возвращению.

В зависимости от ранее исполненных квестов, расы и показателя кармы у игроков в этой ситуации возникало несколько возможных путей того, как эта цепочка квестов должна была продвигаться — и поскольку, кроме Мордреда и Морганы более нелюдей с негативной кармой в Камелоте не было — было вполне логично то, что весь Аинз Оал Гоун коллективно вышел на ту линию, при которой Мордред решил попытаться убить своего отца первым, призвав через тайный ход игроков, что должны были напасть в момент прибытия Артура и уничтожить Камелот.

В этом случае Мордред также отключал некоторые ловушки, заманивал вражеских НПС в определенные локации, подходящие для сражения с ними, и даже помогал в нескольких сражениях — в основном, правда, использую способности поддержки, а не сражаясь напрямую.

Потому, что разработчики Иггдрасиля совсем не желали упрощать работу игрокам.

В любом случае, после финального сражения в тронном зале с Королем Артуром — в это сражение по собственной глупости попал сам Аинз, причем один на один с Артуром, и лишь благодаря невероятной удаче, использованию эксплойтов, ловушек, одноразовых предметов и помощи других игроков он победил — Мордред убил Артура, что проклинал его в момент смерти, после чего, сняв корону с его голову и надев на себя тот приказал своим верным — и единственным выжившим — рыцарям разрушить Камелот, после чего, вместе со своей матерью, Морганой, отправился путешествовать прочь от руин замка...

В общем, если информация, которую Аинз почерпнул из Иггдрасиля, была хоть частично схожа с тем, что произошло в этом мире — то Аинз легко мог понять причину, по которой встретившись взглядами друг с другом Артурия и Мордред замерли, глядя друг другу в глаза.

Аинз же мгновенно ощутил непреодолимое желание оказаться как можно дальше от происходящей на его глазах сцены как можно дальше...

Однако вместе с тем Аинз ощутил, что как настоящий босс он должен был присутствовать во время происходящего для того, чтобы помочь своим двум подчиненным — Слугам — разобраться в текущей ситуации...

Хотя нет, может быть он был неправ и его присутствие в текущей ситуации как раз и было необязательным — вероятно, если эта ситуация была действительно серьезной и личной, то ему следовало направиться прочь, для того, чтобы не смущать всех присутствующих...

Аинз, погруженный в эти две противоречащие друг другу мысли попытался поднять взгляд чтобы найти Арчера — судя по тому, что это была кухня — тот должен был быть рядом...

Однако его взгляд наткнулся лишь на Артурию, за спиной которой Арчера не было...

Однако, судя по целому подносу выставленных на столе гамбургеров тот был на месте еще несколько секунд назад... Но явно не был настолько же обеспокоен решением и предпочел при первых же признаках назревающих событий сбежать, быстро и незаметно.

Однако размышления Аинза затянулись слишком надолго, из-за чего Мордред, резко поднявшись со своего места и попытавшись сделать вид, что в данный момент с той было все в полном порядке — что было достаточно сложно сделать, учитывая несколько крупных грязных пятен, оставшихся на ее лице, произнесла словно бы беззаботным тоном,— Чем... Занимаешься сейчас?

Даже на взгляд Аинза, практически слепого к подобным вещам, ответ Мордред вышел до удивительного неубедительным, из-за странного тона, одновременно умудрявшегося быть пищащим и низким, как будто бы говорившая сама не знала, какую эмоцию она испытывала в данный момент.

-Ем, — Артурия ответила коротко, после чего чуть отвернулась на целый поднос, на котором покоилось еще множество несъеденных гамбургеров, после чего исправилась,— Ела, пока ты не появилась.

-Ох, ха, да? — Мордред, словно бы разучившись говорить, попыталась мгновенно ответить,— То есть, конечно же, я мог бы и догадаться, то есть да, в смысле я просто думал... То есть, конечно же, именно так...

Даже Аинз — существо достаточно низко находящееся в списке великих ораторов — непроизвольно поморщился и дернул бровью на столь жалкий и почти паникующий ответ Мордред, явно забывшей о том, как именно та должна была строить свои предложения.

-То есть, я не думала, что Слуга — хотя конечно, с этим нет ничего неправильного — в смысле, неправильно не значит, что это нельзя делать, но я говорю, что у меня нет никаких проблем — то есть, проблемы с происходящим, не конкретно с едой, в смысле я тоже люблю покушать и... — Аинз не мог видеть глаза Мордред, но мог без проблем представить себе то, что с каждым сказанным словом ее зрачки расширялись в ужасе, пока та силилась придумать какое-нибудь продолжение фразы, но в итоге делала все предложение лишь более и более неловким...

И судя по глазам Артурии, которые видел Аинз, та не особенно забавлялась от слов Мордред — что лишь заставляло Мордред искать новую и новую возможность продолжить говорить...

В конце концов неловкость разговора со стороны Мордред превысила даже огромный порог терпения Аинза, заставив того сделать шаг вперед — частично ощущая неловкость за то, что подобный разговор вообще продолжался, частично чувствуя своеобразную жалость к Мордред, отчаянно пытавшуюся закончить диалог и не находившей возможности сделать это, — Прошу прощения, я надеюсь, вы не против, если я несколько вмешаюсь?

В глазах Артурии Аинз не нашел никаких особенных чувств, в то время как в глазах Мордред, повернувшей к нему голову тот увидел в равной степени гнев и облегчение,— Мне бы не хотелось мешать вашему разговору, но может быть нам стоит по крайней мере войти внутрь? Быть может — сесть за стол и придвинуть к себе несколько гамбургеров?

-Что значит "нам"?! — Мордред взвилась тут же, однако ответ Артурии заставил ее мгновенно замолчать,— Конечно.

После чего Артурия сделала шаг внутрь кухни, пропуская Мордред и Аинза, что, сделав несколько шагов, устроились за столом, глядя на приготовленное Арчером блюдо...

Артурия, закрыв дверь за вошедшими, проделала подобные же шаги, после чего все трое сели за стол, друг напротив друга...

Аинз, сидящий в центре, мог взглянуть на двух девушек единовременно — судя по тому, как Мордред опустила свой взгляд — для нее ситуация была лишь чуть менее неловкой, чем предыдущая...

Однако, что удивило Аинза больше всего — это тот факт, что Артурия, до того казавшаяся Аинзу примером безразличия ко всему окружающему ее мира даже непротянула руки к стоящим гамбургерам — и Аинз был вполне уверен, что существовало до неприличия ограниченное число вещей, что могли заставить Артурия не притрагиваться к еде Арчера... Не то, чтобы Аинз мог сильно обвинять ту в этом.

В любом случае ситуация, возникшая между двумя девушками — при том умудрявшимися быть друг другу отцом и сыном — была столь же странной, что и описание их внутрисемейных отношений...

Однако предположений о том, как Аинз мог развеять эту атмосферу у того было мало.

Он, конечно же, мог попытаться взять быка за рога и сыграть в "крутого босса"...

Однако Аинз считал себя настолько неподходящим к образу "крутого босса", а ситуацию настолько деликатной, что даже думать об этом — и о последствиях подобных действий — он не хотел.

Хм, в таком случае... Что ему следовало сделать в таком случае?

Чуть нахмурившись, вспоминая о том, что он все же успел прочитать в доставшихся ему книгах — не магических учебниках, а книгах из серии "как быть хорошим боссом" Аинз постарался улыбнуться и перевести тему по крайней мере в нейтральное русло, выведя их по крайней мере на диалог,— Я думаю, стоит заняться гамбургерами пока они окончательно не остыли!

Словно бы эти слова вывели двух девушек из ступора, заставив их взглянуть на Аинза, затем, на мгновение, друг на друга, после чего синхронно две девушки потянулись к гамбургерам, пытаясь сделать вид, что именно это их прямо сейчас и заботило,— Да, конечно...

После чего, не сговариваясь, но повторяя движения друг друга до такой степени, что непроизвольно Аинз вспомнил двух Нерон, обе девушки взяли по гамбургеру и впились в те...

После чего мгновенно каждая из девушек расплылась в улыбке, почувствовав вкус.

Аинз же, как бы не хотел сам поучаствовать в подобном, на всякий случай не стал тянуться к еде, оставшись на месте.

Мордред, прикончив свою порцию в три укуса мгновенно расплылась в радостной ухмылке,— А ведь неплохо! Я бы могла прикончить три десятка таких!

-Не думаю, они все же слишком сытные, необходимо делать как минимум получасовой перерыв между каждым десятком, — Артурия ответила на это таким естественным тоном, будто бы говорила из собственного обширного опыта.

-Ха, я бы смогла без перерыва! — Мордред ответила с самодовольной ухмылкой... Прежде чем вдруг осознать, кому именно она это ответила.

Мгновенно атмосфера, просветлевшая на секунду, повисла напряженным молчанием, заставив Мордред замолчать и взглянуть на Артурию.

Артурия же отвела взгляд от лица Мордред...

И Аинз, наблюдавший за этим все это время, заметил то, как Артурия слишком уж сильно попыталась сделать вид, что это отведение взгляда было совершенно случайным и никак не связанным с действиями Мордред.

На секунду повисла напряженная пауза, прежде чем...

-Значит... Это пари? — Артурия, все также глядя чуть мимо глаз Мордред, ответила столь наигранно обычным тоном, что Аинз мог только предполагать, как сложно было Артурии сымитировать этот "невпечатленный тон"...

Мордред, замерев еще на секунду, медленно кивнула, -Да... Именно так... Пари...

-В таком случае... — Аинз привлек к себе внимание, поднявшись из-за стола,— Я найду Арчера... Для того, чтобы обеспечить работу этого пари.

На эти слова Артурия и Мордред кивнули синхронно, после чего, заметив свою синхронность, сделать вид, что их это совершенно не беспокоило...

Аинз же, сделав несколько шагов из-за стола внутренне улыбнулся.

Отлично, начало было положено! Конечно же решить за раз все проблемы между двумя девушками он не мог — да и в целом ему, пожалуй, лучше стоило предоставить им возможность самостоятельно разобраться со всем этим, но...

Он начал диалог между ними — как настоящий хороший босс он помог им — пусть и немного — с решением проблемы! А еще при этом не выглядел как недипломатичный увалень, лезущий не в свое дело! И покинул сцену в нужный момент, найдя благовидный предлог для того, чтобы не лезть в разборки между двумя девушками с запутанными семейными взаимоотношениями!

О да, Аинз был на коне!

Пожалуй, Аинз мог поздравить себя — его действия оказали, фактически, идеальное воздействие!

Существовала лишь одна проблема, что заставила Аинза выдохнуть печально.

Гамбургеры, приготовленные Арчером, он так и не попробовал...

И судя по настрою двух Сейберов — на то, чтобы попробовать их в ближайшие дни он мог даже не рассчитывать.

* * *

Имя: Мордред Пендрагон

Раса: Гетероморфная

Титул: Рыцарь Предательства

Работа: Слуга Аинз Оал Гоуна Рыцарь Короля Артура (?)

Резиденция: Халдея, на периферии зрения Артурии

Карма: +20 (Нейтральный)

Расовый уровень: Гомункул (1)

Классовый уровень: Мечник (15)

Мастер меча (10)

Берсеркер (5)

Рыцарь (10)

Другие (20)

Итого: 60 Классовых Уровней + 1 Расовых Уровней = 61 Общих Уровней

ХП: 80

Мана: 60

Физическая атака: 70

Физическая защита: 0

Ловкость: 60

Магическая атака: 0

Магическая защита: 60

Сопротивляемость: 20

Особые способности: 80

Способность: Кларент Кровавый Артур

Уровень: 90

Сильная АОЕ атака в виде достаточно протяженной линии, и не более того. Наносит урон в основном с помощью электричества, хотя небольшая порция этого урона наносится огнем, маной и в качестве физического взрывного урона.

Комментарии игроков:

— Эх, мне скучно. Мне тупо нечего сказать — просто очередной безынтересный билд.

— На самом деле мне даже интересно — ведь каждый из взятых классов — ну там, Мечник или Мастер меча ведь должны автоматически повышать уровень физической защиты, не так ли? Рыцарь вообще боевой класс направленный на Сопротивляемость и Физическую защиту взамен более слабой магической защиты и физической атаки... То есть... ВЫ ЧТО, СПЕЦИАЛЬНО УБРАЛИ ФИЗИЧЕСКУЮ ЗАЩИТУ?!?!?!?!? — О да, давайте, один единственный билд у которого мы будем менять только цвет особой способности — синий взрывной удар мечом назовем "ЗВЕЗДОПАДОМ ВЕЧНОСТИ", желтый назовем "ЯВЛЕНИЕМ ИСТИННОГО ЭКСКАЛИБУРА", ну а красный у нас будет "КЛАРЕНТ КРОВАВЫЙ АРТУР" — какие же мы все оригинальные, просто потрясающе! Я не могу понять, игроки специально собирают себе один и тот же билд как под копирку — или создатели Иггдрасиля совсем уже разленились?!

* * *

Что первое должен был сделать любой Слуга, поступивший на службу к Аинзу?

С точки зрения Ситы самым правильным было узнать, где именно, с какой целью и под чьим командованием она оказалась.

И способа сделать это лучше, чем узнать ответы на эти вопросы от других Слуг Сита не увидела.

То есть, конечно же, самым правильным было спросить у ее Мастера о ее будущей миссии, однако тот необязательно ответил бы на это правду — особенно говоря о ком-то вроде Аинза.

Не говоря уже о том, что даже не непонятному злому божеству, а вполне обычному магу было бы достаточно сложно честно ответить на вопрос вроде "как вы относитесь к своим Слугам" или "являетесь ли вы хорошим человеком" — для того, чтобы запутать Ситу, не нужно было даже отвечать прямой ложью, достаточно было разницы восприятия разных людей.

Однако в момент, когда Сита только сделала шаг из комнаты, в которой она была призвана — вслед за своим исчезнувшим Мастером — мгновенно перед ней возникла вполне очевидная проблема.

К кому именно Сита могла обратиться со множеством обуревающих ее вопросов?

С некоторым удивлением — вполне понятным — Сита неожиданно для себя обнаружила не только тот факт, что она не была единственной Слугой своего Мастера — в первую секунду своего призыва, взглянув на множество Слуг, она даже подумала, что в Халдее собралось множество Мастеров — но даже то, что Слуг в Халдее было... Больше, чем можно было даже предположить.

Несколько десятков — астрономическая сумма — и все они были различны.

Капитан Дрейк? Сита уважала ее военные заслуги и лидерские качества, но настойчиво отказавшись от предложения выпить с той Сита поняла, что она не была схожа с самой Ситой.

Медея? У той было мало желания общаться с Ситой, да и их характер, разглядывая тот внимательно, был слишком различен для того, чтобы они легко смогли найти друг с другом общий язык.

Каинавель? Просто несмешно.

Поэтому, парадоксальным образом, Сита обнаружила, что среди множества Слуг Аинз самым близкой и понятной ей оказалась...

Величайшая ученая всех времен, никто иная, как сама Леонардо Да Винчи!

Да, в этом мире Да Винчи оказалась женщиной — но обладая некоторыми знаниями о Троне Героев и Войнах Святого Грааля Ситу вовсе не удивлял этот, достаточно мелкий на самом деле, факт.

К тому же Да Винчи оказалась на удивление прекрасной собеседницей...

Да, именно так — Да Винчи была готова отвечать на любые вопросы Ситы — даже те, что она не планировала задавать...

Ладно, говоря начистоту — Сита неожиданно оказалась едва ли не привязана к месту, как аудитория, вынужденная наблюдать за очередным представлением самой Да Винчи...

Говоря начистоту — Да Винчи просто очень, очень-очень хотелось пообщаться — высказать все свои теории, что она еще не успела поведать миру — а таких теорий, как можно было ожидать, у Да Винчи нашлось множество.

О природе Аинза, о существовании новых, до того не открытых метафизических дисциплин, об астрофизике, о развитии литературы древнего Рима, о человечестве, обо всем сразу — и ни о чем конкретном.

И Сита оказалась первой, кто согласился — на свою беду — выслушать все эти теории, потому, что по странному стечению обстоятельств, как выяснилось, Слуги и люди не заходили к самой Да Винчи и не были слишком предрасположены к тому, чтобы выслушивать регулярно ее новейшие теории.

Вынужденная множество часов занимать именно этим Сита, впрочем, достаточно неплохо поняла, почему именно это произошло — и даже могла посочувствовать тем несчастным душам, что оказывались на ее месте в прошлом.

Однако проблема заключалась в том, что в данный момент на месте Ситы находилась сама Сита, и именно она должна была выслушивать теории Да Винчи...

И Сита, конечно же, была прекрасно образована, умна, опытна, и множество иных качеств, которые полагались Слуге ее мифологической эры были также присущи ей...

Но Да Винчи была Да Винчи — и потому Сита, при всем своем желании — а она попыталась до того — не могла полностью воспринять мысли и слова Да Винчи — и не могла предложить Да Винчи ничего больше, кроме как служить бессловесным слушателем.

Да Винчи подобная ситуация полностью устраивала — Ситу же — уже нет.

Но добродетелями Ситы была ее терпеливость и покладистость — потому, даже перестав понимать, что Да Винчи продолжала объяснять ей, та лишь осталась на своем месте, продолжая внимательно следить взглядом за перемещающейся по своему кабинету Да Винчи, явно решившей устроить что-то наподобии презентации перед первой своей случайной слушательницей, и иногда кивать в такт словам и паузам в тех, обозначающим конец очередной мысли.

И единственной мыслью в разуме Ситы в тот момент было...

"Я действительно ошиблась с выбором" — Сита мысленно вздохнула, не позволив этому жесту просочиться в реальность — "Нужно было спросит у кого-нибудь другого... Может быть Киехиме? Она же жена Аинза — уверена, как жена с женой, мы легко нашли бы друг с другом общий язык..."

Но Да Винчи — что могла, в теории, читать чужие мысли — была слишком поглощена собственным рассказом, чтобы услышать мысли самой Ситы.

-... и если мое предположение верно — то это ставит с ног на голову все, что мы до этого знали — нет, могли предположить — о концепции параллельных миров! — после этого Да Винчи остановилась на мгновение, словно бы даже ей было не под силу вывалить на Ситу все свои мысли и теории сразу же, прежде чем выдохнуть, собираясь с мыслями, — Кто знает, возможно это даже прольет тайну на твое проклятие...

В отличии от тысяч тысяч предыдущих слов и предложений — это Сита услышала мгновенно.

-Что? — Сита взглянула на Да Винчи внимательно, впервые за... По крайней мере десяток часов — задав вопрос и даже привлекая внимание Да Винчи к себе, — Что ты сказала про мое проклятие?

-Ох, ты прослушала? — Да Винчи взглянула на Ситу с интересом, прежде чем допустить легкую улыбку на свое лицо, — Не переживай, я повторю...

-Нет, спасибо, — напрягши всю свою настойчивость — не та черта личности, за которую сама Сита была известна — та улыбнулась, после чего все же продолжила, — Но мне... Необходимо узнать, что именно было произнесено о моем проклятии...

На эти слова Да Винчи только задумчиво чуть прикусила губу, будто бы она случайно сболтнула нечто лишнее в личном разговоре — достаточно странное выражения лица для той, что еще несколько секунд, казалось, была готова поведать обо всех чудесах этого мира без каких либо дополнительных убеждений — однако Сита использовала вновь всю свою настойчивость для того, чтобы не заметить этого, повторив свой вопрос,— Так что же?

-Хм, касательно этого... — Да Винчи, еще секунду назад залихватски рассказывавшая о своих достижениях и теория, лишь молчаливо задумалась, прежде чем выдохнуть,— Я полагаю, у меня нет возможности просто сделать вид, что я этого не говорил?

Сита на это лишь чуть робко улыбнулась,— Абсолютно точно нет.

Сита не то, чтобы была могущественной Слугой — нет, у нее были собственные силы, конечно же, но если бы лишь ее собственные силы были использованы для ее оценки в качестве Слуги, то существовала бы вполне реалистичная возможность того, что Сита не стала бы Слугой вовсе — а если бы и стала, то находилась бы на самом низу бочки, в которой — метафизически говоря — хранились Слуги класса Арчер.

Причина этого была в том, что ее муж пожертвовал частью своей силы — самой своей возможностью быть призванным в качестве Арчера — для того, чтобы даровать Сите возможность стать Слугой и сделать ту сильнее — для того, чтобы кто-то из них смог бы загадать их самое заветное желание, стоило кому-либо из них действительно победить в Войне Святого Грааля.

И причиной тому в свою очередь служило то, что Сита... Была фактически полной копией, своеобразным отражением, обратной стороной монеты Рамы. Неотделимой его частью и вместе с тем — навечно проклятой всегда находиться против него.

Нет, Сита была крайне верна своему Мастеру — всегда четко и спокойно выполняя его команды, какими бы те ни были... Кроме романтических, конечно же.

Не существовало такого числа Командных Заклятий для того, чтобы заставить ее забыть о своем муже и даже подумать о ком-то ином в романтическом плане.

Однако самой причиной, почему Сита вообще стала Слугой была эфемерная возможность однажды достичь исполнения желания, достичь Святого Грааля, способного избавить ее от ее величайшей стигмы — от ее проклятия, вновь найти Раму.

Ни на изнанке мира, ни в Троне Героев — даже в Сингулярности — та не могла встретиться с ним — таково было проклятие. Даже если бы, каким-то чудом, и не меньше чем чудом, Сите удалось бы встретиться с Рамой — один взгляд друг на друга был бы всем, что удалось бы урвать Сите, прежде чем что угодно — вплоть до разрыва вселенной, вмешательства Богов или прямой воли Истока — развело бы их в стороны вновь.

Все свое правление Рама искал избавления, какого угодно — заклятия, молитвы, божественного вмешательства — что смогло бы снять его проклятье — и Сита искала тоже самое все это время, разделенные навечно, но думающие как один...

Нельзя было просто сказать Сите, что чудесное исцеление существовало, подвесить его словно бы морковку перед ее носом — и затем лишь сделать вид, что она не должна была об этом услышать и проигнорировать ее мысли.

Ради одной возможности увидеть вновь лицо своего мужа Сита была готова уничтожить всю Сингулярность, всю Америку, если надо — весь мир — в горниле ядерного огня...

И она не сожалела о своем решении и не раскаивалась ни секунды.

Так что слова Да Винчи о том, что что-то подобное действительно могло существовать где-то — что что-то могло пролить тайну на ее проклятие — для Ситы стали подобием крови, оказавшейся в воде, для акулы.

И Да Винчи, легко поняв это, только вздохнула, прежде чем проделать недолгий путь до выставленного рядом небольшого деревянного стула с покосившейся спинкой и взглянуть в глаза Сите,— Твое — или, скорее, ваше общее — оно изначально было наложено на Раму, но повлияло на вас обоих — проклятие представляет из себя... Волю этого мира, не так ли?

На эти слова Сита спокойно кивнула — за все то неисчислимое время, проведенное в разлуке с Рамой та смогла выяснить, что проклятие, наложенное на них, не было каким-либо простым заклятием или чем-то подобным, а способностью за пределами того, чем владели любые иные Слуги или даже Героические Духи — возможно даже большим, чем владели Божественные Духи. Это было волей мира — своеобразным законом или даже константой, определенной Гаей или Алаей, разобраться кто из них был виноват возможности у Ситы не было, ставшим непреложной истиной. В прямом смысле, волей этого мира.

Однако Сита выяснила это после множества прошедших лет и проведенных исследований — слышать от Да Винчи подобное было странно, учитывая, что вряд ли Да Винчи потратила на размышления об этом более, чем пару минут...

С другой стороны, пожалуй, ничего меньшего от величайшего гения ожидать и не стоило.

-В таком случае разрешение проблемы достаточно простое, — Да Винчи ответила с какой-то издевательской легкостью, будто бы вопрос проклятия не занимал разум Ситы все это время,— Нам необходимо что-то сравнимое с Волей Мира — а таковая вещь, исключая попытку заставить текущий мир изменить свое мнение, только одна. Воля другого мира!

-В данном случае самым простым из вариантов становится попытка обратиться к чему-то, воплощающему собой другой мир, чья воля не согласилась бы с волей этого мира. Иными словами, нам нужен Чужеродный Бог — но поскольку обратится к Двери-и-ключу или к Темной матери в наших условиях достаточно сложно — но я думаю, из этого вышел бы невероятный эксперимент! — у нас есть одно существо, занимающее нишу Чужеродного Бога. По счастливому совпадению он также является твоим Мастером и носит имя Аинз,— хлопнув в ладоши, будто бы она была учителем, объясняющим детям нечто из простейшей арифметики, о сложении однозначных чисел, Да Винчи растянула улыбку на лице,— Кстати говоря, а вот и он!

Сита, чей разум окончательно впал в ступор, пережив нечто подобное перегрузке, бездумно повернулась в сторону двери, ведущей в кабинет Да Винчи... Чтобы найти на входе в тот своего нового мастера.

* * *

Аинз ощутил желание передернуть плечами по непонятной причине, сделав шаг внутрь кабинета Да Винчи.

Разобравшись с пытавшейся его убить Скатах — в каком-то смысле — и с пытавшейся сделать с ним что-то другое, но наверняка столь же жуткое Медб — тоже в каком-то смысле — и даже чуть отвлекшись от своих переживаний после встречи с Карной, Аинз считал, что перед ним осталась лишь одна проблема, с которой он еще не успел разобраться.

Книги, которые он... Позаимствовал из подземной библиотеки местной магической ассоциации.

Аинз забрал все книги без разбора, не особенно обращая внимание на то, что именно он собирает — со своей точки зрения он не мог определить, что именно он забирает — ни по внешнему виду, ни по содержанию, что он не понимал, так что перед тем, как отдавать книги Ольге-Марие он хотел посоветоваться с Да Винчи — в последнее время она стала вести себя значительно более сдержанно в его отношении и наверняка могла подсказать ему, какие книги захваченные Аинзом пригодились бы в обучении, а какие были по итогу чем-нибудь вроде поваренной книги — по крайней мере книги каких-то рецептов Аинз среди списка набранного точно видел — и ему не хотелось так сразу же опростоволосится, показав свое абсолютное незнание местных реалий, магии и чего-то подобного...

Учитывая же тот факт, что Аинз вроде как состоял в отношениях с Ольгой-Марией ему особенно не хотелось давать ей... Подарок, пожалуй, который бы той не понравился — по крайней мере в его бытность в гильдии все его друзья предупреждали его об этом... И периодически жаловались друг другу на неудачные подарки, которые они дарили своим вторым половинкам или получали от них.

Однако Аинз понял, что его простой и прекрасный план пошел не так, как тому хотелось, когда никто не отреагировал на его стук в дверь — при том, что он явно мог услышать голос Да Винчи из-за двери.

Так что, выждав несколько секунд, тот все же приоткрыл дверь, и успел сделать лишь шаг внутрь — что удивительно, не заполненного хламом, а прибранного и даже в каком-то смысле настраивающего на рабочий лад кабинета Да Винчи, прежде чем замереть.

Во-первых от того, что грандиозных жестом Да Винчи указала на него — а во-вторых обнаружив, что в кабинете Да Винчи находилась не только она сама, но и вторая Слуга, которую он до того не заметил.

Невысокая — даже низкая, пожалуй — девушка с красными волосами, собранными в два больших хвоста по бокам ее головы и одетая в одежду настолько легкую, что было проще называть это "пеньюаром", нежели платьем. Сита — одна из призванных Аинзом чуть ранее Слуг, даже не вызвавшая его интереса — в отличии от пытавшейся его убить Скатах или же Карны, Слуги настолько сильного, что он умудрился даже ранить Ангрбоду, или, само собой, Медб, Сита не привлекла внимания Аинза. В Сингулярности той встретился с ней лишь на несколько минут в самом конце, а ее характеристики не выглядели ничем особенным, так что, хотя Аинзу и было немного стыдно признаться в этом, но тот расценил ее как "еще одну фигуру из массовки".

С другой стороны Аинз в каком-то смысле мог даже получить странное удовольствие от того факта, что он воспринял своего нового подчиненного в качестве "еще одного подчиненного" — ведь это значило, что Аинз уже начал обживаться в своей роли "начальника" и воспринимал эту роль без проблем...

Правда тот факт, что он проигнорировал своего подчиненного означал, что будучи в роли начальника он все еще был далек от своей роли "хорошего" начальника.

Поэтому, чуть неловко кашлянув в кулак, тот все же исправил недавнее упущение,— Добрый день, Сита, Да Винчи... Сита, мне не хотелось бы проявлять неуважение, но...

-ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О ПРОКЛЯТИЯХ?! — спустя мгновение довольно миниатюрная и хрупкая фигурка девушки в единой мгновение сорвалась с места и буквально вцепилась в его одежду.

Если бы не тот факт, что Сила самой Ситы не была впечатляющей и сила самого Аинза значительно превосходила человеческую — скорее всего в тот момент Аинза бы просто снесло с места и было бы чудом, если бы он, в свою очередь, не раздавил стол или не врезался бы в стену.

Впрочем, что было куда важнее, чем причина, по которой он еще стоял на ногах, так это причина, по которой он мог не устоять на ногах — реакция Ситы — а точнее слова, вырвавшиеся из той в момент, когда она бросилась к нему.

Подавление эмоций сработало спустя мгновение, подавляя панику до того, как он ответил что-нибудь неподходящее, позволив тому ответить, фактически, правду,— Некоторые вещи.

Проклятия все же присутствовали в арсенале Аинза в немалом количестве — как темный маг, решивший отыгрывать Нежить высшего ранга, Повелителя, в этом плане его арсенал был достаточно обширен и он знал немало — игровых — вещей о проклятиях.

Впрочем, это не было его самой прямой специализацией, только смежной — человеком с самым большим арсеналом и с самыми сильными проклятиями в гильдии был Табула Смарагдина...

Нет, технически, несколько крайне мощных проклятий было и Ульберта — тех проклятий, что он выбрал для отыгрывания своего класса — но полноценным специалистом в этой области являлся Табула...

Еще Табула был как минимум весьма... Заинтересованным в мифологии, и не самым молчаливым членом гильдии, так что Аинз в прошлом слышал немало подобной информации от Табулы и, пожалуй, мог повторить ту... Если бы вспомнил ее, конечно же.

-Что конкретно интересует тебя? — но все это было не только практическим знанием, но и знанием игровой вселенной и, может быть, нескольких фактов из мифологии, так что Аинз в любом случае не был уверен в том, что может помочь и ответить на заданный ему вопрос... Однако, по крайней мере он мог выслушать о проблеме — хуже от этого ситуация определенно бы не стала.

-Как снять проклятие?! — Сита, однако, словно бы и не было девушки неспособной прервать словоизлияние Да Винчи до того, вцепилась в него мертвой хваткой, глядя на него взглядом, что, казалось, мог прожечь сталь, задержавшись на той на пару секунд.

-Какое именно? — Аинз вздохнул. Нет, конечно же, используя что-нибудь подобное Предмету Мирового Класса он мог снять любое проклятие не узнавая о нем больше, но это было определенно последним средством из всех последних средств — Предметы Мирового Класса ценились игроками намного выше их жизни. В конце концов, переродиться в Иггдрасиле всегда было возможно, а вот найти Предмет Мирового Класса второй раз — вряд-ли.

-Воля мира, — Сита взглянула ему прямо в глаза, совершенно не опасаясь его реакции, в то время как Да Винчи, лишь устроившись чуть поодаль от разворачивающейся перед ней картины, достала свой блокнот и ручку с ближайшей полки, приготовившись записывать,— Проклятие разлучения, что отделяет меня от Рамы.

-Хм, — было ответом Аинза на это.

Проклятие разлучения? Аинз не мог с ходу припомнить, было ли в Иггдрасиле подобное проклятие — существовали некоторые проклятия, крайне нелюбимые в среде игроков — как, в общем-то, и все проклятия вообще — которые запрещали двум игрокам вступать в одну пати, или не дававшие определенным игрокам использовать определенные предметы — но Аинз не был уверен, что Сита говорила именно о подобном типе проклятия... Но по крайней мере Аинз мог вспомнить, в какую именно сторону ему стоило копать в этом плане — подобные проклятия были редкостью и их уровень варьировался сам по себе — но все они были достаточно высокого уровня — среди них не было ни одного ниже седьмого ранга магии...

Но "воля мира", хм...

Воля мира в Иггдрасиле использовалась нечасто.

Некоторые боссы и их особые способности упоминали подобное, но чаще подобные слова можно было услышать при описании куда более штучных вещей — таких, как Мировые Чемпионы, Мировые Владыки, Предметы Мирового Класса — и, конечно же, Мировые Враги.

Если дело, в таком случае, касалось некоторых способностей Мировых Врагов или Предметов Мирового Класса — то подобные проклятия можно было снять только с помощью других Предметов Мирового Класса... Что Аинз не собирался делать просто так — ему потребовались бы крайне веские причины на то, чтобы даже достать Предмет Мирового Класса из своих закромов...

Если же дело касалось других категорий — то, вероятно, Сверхранговой Магии — наподобие "Загадай Желание" было бы достаточно...

-Хм, вот как, — Аинз кивнул, и впервые за долгое время, отвечая подобным образом, не соврал,— Кажется, я понимаю.

Сита, услышав этот ответ, резко отпустила Аинза и сделала шаг назад, пошатнувшись, глядя в его глаза со странной смесью надежды и страха, — И...

Произнеся это, Сита остановилась на секунду, сглотнув вязкую слюну, неожиданно вставшую у нее в горле и продолжить, — И что?!

-Я... — Аинз нахмурил брови, — Теоретически говоря, и не давая прямых гарантий я могу попробовать сделать это...

Сита замерла после этих слов, не совсем уверенная в том, что она услышала, услышав донесшийся из-за спины голос Да Винчи, что-то быстро пишущую на полях блокнота, — Я и не сомневалась...

-Но, я думаю, ты должна понимать, что... Я не могу сделать это так просто, — Аинз кивнул.

Действительно, даже не поднимаясь до уровня Предметов Мирового Класса, для одного появления которых требовалась бы абсолютно железная причина — и страдание его Слуг, при всем уважении к ним, не было таковой — но даже использование магии подобной "Загадай Желание" было под большим вопросом.

Использование этой магии самостоятельно отнимало минимум пять полных уровней у пользователя — и учитывая изменившиеся условия вокруг Аинз не мог гарантировать, что у него получится возместить эту утрату в случае наступления обстоятельств.

Конечно, у него сохранялось еще два почти полных кольца, пять бесплатных использований "Загадай Желание" — но в этом и заключалась проблема. У него было всего пять подобных желаний, тратить которые Аинз определенно не хотел просто так — особенно учитывая, что в зависимости от силы проклятия то могло потребовать более, чем одно желание за свое исполнение.

Одно предыдущее желание Аинз уже потратил на то, чтобы сделать Машу бессмертной — но это было сделано... С одной стороны, как эксперимент, проверка того, как подобная магия сработала бы в новом мире — и с другой стороны в качестве награды Машу за все прошедшие Сингулярности и в немалой степени было обеспечено тем, что сама Машу была его первой Слугой и оказалась той, кто первой встретил его в этом мире, после чего оказалась рядом, когда весь этот кризис Сингулярностей вообще начался...

Иными словами — существовало много причин, почему он потратил один из своих конечных — и не столь уж многочисленных ресурсов на Машу.

-Чего... Чего ты хочешь в обмен на это? — Сита подняла свой взгляд на Аинза.

Аинз же задумался на секунду.

Хороший вопрос...

Пожалуй, правильным и даже справедливым ответом на это стало бы "возмести мне то, что я потрачу на тебя" — но маловероятно, что Сита могла это сделать.

В таком случае, если сама Сита не могла напрямую возместить траты Аинза — она могла возместить их косвенно, например, отдав в обмен на заклятие Аинза какой-нибудь редкий или ценный артефакт — лучше тот, которого не было в Иггдрасиле... Хм, если так подумать, то ее Благородный Фантазм смотрелся неплохо — но Аинз не был уверен, что он сможет использовать тот, а получить, пусть и редкий, но просто предмет, что лег бы очередным мертвым грузом в инвентарь Аинза... Иными словами, если материальное возмещение не работало, то...

-Я полагаю, я могу попробовать сделать это в награду за службу, но... — Аинз взглянул на Ситу,— Об этом можно будет поговорить тогда, когда ты проявишь себя на службе.

Услышав эти слова медленно Сита кивнула, прежде чем поднять взгляд на Аинза, — Я поняла, значит... Служба... В обмен на желание?

-Нечто вроде того, — Аинз кивнул, после чего выдохнул и помотал головой,— Ладно, я так понимаю, мы уже разобрались с этим... В таком случае я, пожалуй, пойду.

После этого, кивнув еще раз Сите, прощаясь с той, и Да Винчи, Аинз направился прочь.

Еще одна проблема решена — хвала "хорошему боссу Аинзу!"...

На секунду, переступив порог, Аинз задумался, будто бы он что-то забыл, прежде чем скинуть с себя эту глупую мысль. Если бы это было важно, то он определенно бы этого не забыл!

* * *

Оставшись наедине с Ситой Да Винчи закончила записи в блокноте большой точкой и отложила тот, глядя на Ситу... Что уже развернулась на месте и глядела на нее взглядом, полным стальной решимости. Той решимости, что более чем один раз приводила человечество к непоправимым катастрофам.

-Мне нужно все, — Сита ответила словно бы чеканя каждое слово в металле,— Все, что он может от меня захотеть...

После этого Сита взглянула на Да Винчи внимательно, — На свете существует очень, ОЧЕНЬ малое число вещей, на которые я не пойду ради исполнения своего заветного желания.

-Я и не сомневалась, — Да Винчи улыбнулась в ответ на эти слова.

"Так вот, как выглядит яндере, не зацикленная на Аинзе, хм..."

* * *

Имя: Сита

Раса: Гетероморфная

Титул: Жена Рамы

Работа: Слуга Аинз Оал Гоуна Жена Рамы

Резиденция: Халдея, мастерская Да Винчи

Карма: +50 (Нейтральный ~ Нейтрально-Добрый)

Расовый уровень: Аватар божества (10)

Классовый уровень: Лучник (15)

Жена (10)

Мастер лука (10)

Проклятый лучник (5)

Другие (21)

Итого: 10 Расовых Уровня + 61 Классовых уровней = 71 Общих Уровней

ХП: 40

Мана: 80

Физическая атака: 20

Физическая защита: 0

Ловкость: 80

Магическая атака: 40

Магическая защита: 80

Сопротивляемость: 100

Особые способности: 60

Способность: Харадхану Джанака

Уровень: 60

Мощная дальняя атака, наносящая физический урон и небольшой святой урон. Удивительно безынтересная способность для шестидесятого уровня.

Комментарии игроков:

— Вы уже видели танка без физзащиты! Вы видели охотницу на нежить с инста-киллом! Но были ли вы готовы увидеть... Лучника, решившего раскачаться в магического танка?!

— О да, знаменитый лучник без способности атаковать, но с Ловкостью 80... Это типа ее функция — это бегать и стрелять — как раз и сопротивляемость, и маг защита... При попытке прихлопнуть ее будет убегать — и стрелять, нанося один урона каждым выстрелом. То есть это буквально билд не чтобы быть полезным, а чтобы раздражать противников, гениально! — Вы хотели получить магического лучника, я понимаю, это нормально. Но получили рогу-танка-ДД-мага-жреца-лучника... Который сосет вообще в каждой из ролей. И КТО ВООБЩЕ ДОГАДАЛСя ПОТРАТИТЬ ДЕСЯТЬ УРОВНЕЙ НА КЛАСС ЖЕНЫ?!

* * *

Аинз бы очень хотел сказать, что он разобрался со всеми проблемами, возникшими вне Сингулярности — и в каком-то смысле это так и было...

В том смысле, что единственной проблемой, с которой он мог бы разобраться за оставшееся время — и не разобрался — был вопрос с книгами, что он собирался подарить Ольге-Марие...

То есть, конечно же, ни книги, ни его намерение их подарить Ольге никуда не исчезли — просто его изначальный план о том, чтобы разобраться, какие именно книги подходили в качестве подарка, а какие нет, вылетел в трубу...

То есть, Аинз, встретившись с Ситой, осознал то, что он изначально должен был посетить Да Винчи именно с этой целью, а не для разрешения проблем Ситы, только после того, как он вернулся в свою комнату, сияя подобно начищенному небольшому пятаку от того, что он разобрался с проблемой Ситы...

Возвращаться же обратно в кабинет Да Винчи в таких условиях было контрпродуктивно, учитывая то, как странно бы смотрелись его метания, и как велик был бы его шанс вновь попасть к Сите или к Да Винчи — или даже хуже — влететь в другого Слугу с еще одной личной проблемой...

Поэтому, после нескольких минут сомнений, Аинз согласился с самим собой — и решил просто подарить Ольге все книги, что он украл... Позаимствовал из библиотеки магической ассоциации.

Даже если в этом архиве найдутся книги, что не понравятся Ольге — скорее всего, просто из-за обширности самого архива, там найдутся и те книги, что придутся ей по вкусу. Конечно, чтобы найти их Ольге, возможно, придется с боем прорваться через десяток книг, не подходящих ей, а это значило, что подарок Аинза мог быть значительно лучше, если бы он заранее рассортировал все эти книги — но настолько идеально сделать подарок у Аинза не вышло — а значит ему оставалось надеяться только на то, что и этого хватит, и он сможет порадовать Ольгу по крайней мере числом книг...

Голос громкоговорителя вырвал Аинза из его размышлений, сообщая всем слушателям — но в первую очередь, конечно же, ему самому, что его присутствие в этот момент было необходимо в командном пункте Халдеи...

Его очередной краткий отдых в Халдее пролетел так быстро, что он не успел даже моргнуть глазом — неделя и все, новая Сингулярность ожидала его...

Аинз вздохнул, приподнимаясь со своей кровати, после чего поднялся на ноги.

Шестая Сингулярность, ха...

Подумать только, сколько времени прошло с его момента, когда он впервые очнулся в коридорах Халдеи?

Чуть больше двух месяцев, не больше двух с половиной...

Аинз провел в Иггдрасиле двенадцать лет — полная дюжина...

Иными словами, разница в проведенном времени в Иггдрасиле и в этом безумном, быстром, ярком мире была в... Где-то семьдесят раз?

Он провел в Иггдрасиле почти в семьдесят раз больше времени — сколько историй из своих игровых времен он накопил, сколько приятных воспоминаний сохранил, и сколько артефактов прошлого он до сих пор хранил с собой...

Аинз двинулся на выход, легко открыв дверь, прежде чем сделать шаг на уже столь до боли знакомый ему маршрут, ведущий к до боли знакомым ему людям, отправляющим его на до боли знакомую миссию...

Так почему же...

Воспоминания о его Иггдрасиле теперь казались ему настолько далекими?

* * *

Путь был знаком Аинзу — он проделывал его уже шестой раз, в конце концов — и потому спустя всего пару минут Аинз появился на пороге командного центра, мгновенно окинув взглядом всех, кто и должен был присутствовать на этом небольшом военном совете — Романа, Ольгу, Да Винчи, Скатах, Медб, Ситу...

Аинз моргнул, после чего попытался понять, что именно ему не нравилось в наблюдении за текущей обстановкой.

Роман? Он занимался наблюдением и сбором предварительной информации для Сингулярностей — абсолютно логично...

Да Винчи — дополнительная справочная информация и анализ...

Ольга — совершенно логично, она являлась официальным лидером происходящих операций и формулировала задачи...

Взгляд Аинза вновь споткнулся о трех девушек, что присутствовали в командном центре в данный момент — и присутствия которых до этого Аинз не замечал...

На длительное внимательное разглядывание Аинза, впрочем, Скатах отреагировала первой — бросив на него в ответ взгляд, нечто среднее между раздражением и агрессией... И недоверие, пожалуй, тоже.

Взгляд Ситы же выражал абсолютную твердость — сталь в глазах и сталь в осанке — ее пальцы были переплетены между собой, а руки спокойно покоились на ее коленях, но Аинз не сомневался, что в данный момент Сита намного превосходила во внимательности даже Да Винчи, сканируя каждую малейшую пылинку, кружащуюся в воздухе...

С Медб ситуация была намного проще и сложнее единовременно...

Медб просто старалась сделать вид, что в данный момент она была невероятно увлечена чтением лежащих перед ней отчетов, настолько погруженная в свой мир, что она едва заметила появление Аинза...

Правда, та частота, с которой она умудрялась бросать свой взгляд то на Аинза, то обратно на отчеты, заставили Аинза задуматься о том, могли ли Слуги развить в себе косоглазие...

-Хм, — Аинз был первым, кто привлек к себе внимание.

В ответ на эти слова Медб дернулась, мгновенно своим неловким движением сорвав с места отчет, чьи листы тут же разлетелись по кабинету — после чего парочка из тех приземлились к ногам Аинза...

-Я так и хотела, — Медб ответила мгновенно, почти на автомате, явно не совсем соображая, что именно она говорит, и что именно она должна была говорить в текущих условиях...

Однако по мгновенно округлившимся глазам Медб и тому, как та уже открыла рот для того, чтобы сказать какое-то оправдание — а это значило, скорее всего, еще один невероятно неловкий диалог — Аинз пустил в ход свою величайшую силу.

Делать вид, что все происходящее абсолютно нормально и именно так им и задумывалось изначально.

Поэтому, совершенно не меняясь в лице, Аинз тут же закрыл за собой дверь, заставив потоки воздуха подняться вверх несколько листов, до этого свалившихся на землю, и проделать путь до одинокого, видимо оставленного специально для него, кресла напротив Романа и Ольги, пытавшихся всем видом дать понять, что текущая ситуация абсолютно никак не укладывалась в их понимание нормы, и Да Винчи, наоборот, едва не напевающей под нос песенку, оглядывая все происходящее перед ней.

-Итак, — однако, если бы Аинз позволил какому-то окружению повлиять на него, то он никогда бы не стал абсолютным мастером способности "делать вид, что все абсолютно точно укладывается в рамки нормального, и на самом деле было предсказано еще до того, как случилось — как знать, возможно даже сам Аинз приложил руку к этому происшествию"! — Какая следующая Сингулярность?

После этих слов Роман, оглянувшись вокруг, словно бы пытаясь точно удостовериться, что излишнее присутствие ему не показалось, глядя на то, как спокойно реагировал на все происходящее Аинз, неловко кашлянул в кулак, прежде чем начать говорить,— Сингулярность, да...

После этого взгляды Ситы и Скатах мгновенно устремились к нему — Медб тоже, но учитывая то, что все равно, примерно три раза в секунду она все равно умудрялась бросить взгляд на Аинза, заставляя наблюдателя думать, что она следила за каким-то невидимым и крайне быстрым объектом, летающим перед ее глазами, ее ситуация не сильно изменилась.

-Кхм, — словно бы стараясь найти какую-то уверенность в своих действиях, Роман еще раз отчетливо кашлянуть, прежде чем продолжить,— Да, конечно, Сингулярность...

Кашлянув еще раз, прочищая горло, Роман все же начал говорить после того, как Ольга все же пихнула того в бок,— Да — Сингулярность... Мы установили, что временные координаты Сингулярности — время Крестовых походов, год, если точнее... Святая земля, тринадцатый век... Вероятнее всего.

"Хм, Крестовые походы... " — Аинз вздохнул — "Нет, конечно, я слышал о том, что когда-то существовали подобные вещи, религиозные войны... В моем мире религия практически не играла роли — после Третьей мировой войны, практически уничтожившей человечество, можно было бы сказать, что Апокалипсис в его различных вариациях действительно произошел... Хотя, человеку всегда необходимо во что-то верить — даже если это могущество науки, а не религия... Хм, кто именно сказал это — Табула Смарагдина? Или Пуннито Мое?"

Несколько секунд попытавшись вспомнить то, кто конкретно из его друзей сказал это, Аинз вздохнул, отбросив эти мысли, прежде чем взглянуть на Романа, уловив другую, не менее маловажную мысль,— Вероятнее всего?

-Да, — Да Винчи отложила на мгновение свой блокнот, вклинившись в разговор, заставив Аинза перевести взгляд, а Романа выдохнуть,— Мы наблюдаем очень сильные временные искажения — с чем-то подобным мы уже сталкивались в прошлом, впрочем...

Аинз задумался на секунду, прежде чем кивнуть,— Третья Сингулярность, Океанос?

-Именно так, — Да Винчи кивнула, прежде чем вздохнуть, — Однако в этот раз возмущения несравнимо сильнее. В Океаносе проблема существовала в том, что Дрейк свела с ума Посейдона — и в существовании двух Граалей единовременно, Грааль, что и должен был находиться в том мире — и Грааль, что был привнесен Королями Демонов... Их противоречие при вмешательстве безумного Посейдона и породило искажение в Сингулярности, смешав географию мест и нарушив законы реальности — однако в данный момент... Можно сказать, что если Океанос представлял из себя Сингулярность, нестабильную в своей природе — то в этом случае лучше будет сказать, что эта Сингулярность включает в себя множество других — будто бы внутри этой Сингулярности, искажения мира, появилось несколько меньших искажений, что исказили уже искаженную ткань реальности еще сильнее.

-Хм, — Аинз ответил на это мгновением задумчивости,— И что же вызывает эти... Искажения?

-Отличный вопрос, — Да Винчи улыбнулась на эти слова, словно бы только и ждала возможности объяснить что-то... Хотя, зная Да Винчи, вполне вероятно, что именно так оно и было.

-И ответ... — Да Винчи выдержала подходящую драматическую паузу,— Мы не знаем!

-Изначальная Сингулярность была, вероятнее всего, создана Граалем — но если бы второй Грааль повлиял бы на нее, как в Океаносе, у нас не произошло бы создания "Сингулярности внутри Сингулярности" — вместо этого первая Сингулярность бы просто дополнительно исказилась еще сильнее,— Да Винчи отогнула свой палец, после чего задумчиво прикоснулась им к подбородку и закатила глаза,— Но даже если Сингулярность внутри меньше по масштабам, чем изначальная Сингулярность — это не значит ничего. Сам факт создания Сингулярности внутри другой Сингулярности означает, что внутри этой Сингулярности существует нечто действительно невероятное — и крайне могущественное — а значит, очевидно, крайне опасное.

-Если это Слуги — это Слуги, чей уровень превосходит все предполагаемые пределы — возможно это Слуги близкие, или даже равные Божественным Духам — иными словами, самый верх верха пирамиды силы Слуг,— Да Винчи ответила единовременно серьезно, передавая в своем тоне некоторую озабоченность развитием этой ситуации, и вместе с тем сохраняя легкость в своем тоне общения, явно уверенная, что даже в этом случае перед Аинзом не возникнет никакой непреодолимой проблемы,— Или же это Слуги, обладающие особыми способностями, идеально подходящими для этой ситуации и этих действий...

После этого на секунду Да Винчи задумалась, прежде чем немного улыбнуться,— Я полагаю, Баал, Каинавель, Ангрбода или же Медб...

В этот момент Медб, окончательно уверившаяся в том, что на нее никто не обращал внимания в текущей ситуации, и потому достаточно беззастенчиво разглядывавшая Аинза, чуть краснея, вздрогнула и резко переместила взгляд на Да Винчи.

-Впрочем, пожалуй, я бы могла также создать подобную "Сингулярность внутри Сингулярности", — Да Винчи беззастенчиво улыбнулась после этих слов,— Но это и очевидно, я есть гений среди гениев, для меня не существует невозможного.

-Все как и говорит Да Винчи, это может быть действием иных Слуг, — Роман, выждав несколько секунд, которыми насладилась сполна Да Винчи, все же продолжил говорить,— Но что, если это не действие Слуг? Эта возможность пугает меня, пожалуй, даже больше, чем вероятность встретить какого-нибудь невероятного Слугу...

-Да, действительно, — Да Винчи, легко переключившись из своего "режима искателя славы" в "режим профессионала", села на место, — Иные варианты? Это может быть действием не самих Слуг или других существ, а действием какой-то отдельной магии — действием какого-то особенного артефакта, или, может быть, местности с могущественной магией таящейся в ней, или просто странным феноменом природы — вариантов, на самом деле, множество...

-Значит, мы точно не знаем, почему это возникло, но это, скорее всего, тревожащий знак, — Аинз кивнул, после чего задумался на секунду,— Но другой вопрос, возникающий у меня состоит в вопросе... Что именно представляют из себя эти "Сингулярности внутри Сингулярности?"

-И еще один отличный вопрос! — Да Винчи взглянула на Аинза, продолжая сиять своей улыбкой, — И ответ состоит в том, что...

-Мы не знаем, — на этот раз, все же преодолев свое смущение от присутствия других Слуг на месте командного совета, Ольга решила последовать примеру Аинза и сделать вид, что происходящее сейчас было абсолютно нормально.

-Точнее, мы знаем, что это часть Сингулярности — что-то, что следует изначальному принципу, что был заложен в Сингулярности, — Ольга вздохнула, всеми своими силами стараясь дистанцироваться от Слуг-наблюдателей,— Но учитывая, что это Сингулярность внутри другой Сингулярности? Принципы внутри этих дополнительных Сингулярностей могут отличаться еще сильнее, чем в оригинальной Сингулярности — иными словами...

Аинз кивнул, — Я понимаю...

"Значит, дополнительный данж внутри другого данжа?" — Аинз нахмурился чуть чуть.

В Иггдрасиле было не так много случаев — по крайней мере известных, проверенных и задокументированных — подобного, но, как и следовало ожидать от садистских разработчиков, в Иггдрасиле существовали "скрытые квесты" или же "скрытые данжи" даже внутри других квестов и данжей.

Лично Аинз находил только одно подобное место — и еще три были донесены его друзьями из Аинз Оал Гоуна... Хотя в одном случае он не был уверен до конца — весьма вероятно, что Перрорончино просто решил приукрасить его рассказ в тот день, когда он отправился выполнять квест Королевы Суккубов... Скорее всего приукрасил — технически описанные сотни полуголых женщин не выходили за рамки правила о недопущении распространения порнографических материалов, но это был Перрорончино, он вполне могу и выдумать подобное...

Неважно, куда важнее было то, что каждая Сингулярность, и каждый данж, и без того были всегда головной болью — что уж говорить о скрытых данжах и неведомых Сингулярностях внутри друг друга?

Иными словами, это была ситуация, к которой было крайне сложно подготовиться — в прошлом Аинз попал из обычного данжа, требовавшего для прохождение иммунитет к ядам, защиту от кислот, магию огня и мощные АОЕ-атаки в скрытый данж, которые требовал абсолютно обратного — защиту от огня, иммунитет к свету, магию льда и мощные единичные атаки с высоким пробиванием защиты...

Единственной причиной, почему Аинз прошел тот данж было то, что Аинз никогда не разгребал свой инвентарь — в отличии от множества других, оптимизированных игроков, хранивших свой инвентарь в абсолютной чистоте кроме самого необходимого на миссии, для того, чтобы не отдать другим игрокам содержимое своего инвентаря в случае смерти — или же не пытаться срочно собрать свой инвентарь в случае гибели в данже, до того, как их экипировка задеспавнится — Аинз носил с собой абсолютно алогичное число самых разных предметов экипировки и расходников "на всякий случай".

В тот раз Аинз благодаря этому смог быстро сменить свою экипировку и пройти данж, получив в конце достаточно высокоуровневый лут и начав квестовую линейку — но суть этой истории была в другом.

Если это действительно было похоже на скрытый данж — а Аинз не мог подобрать другой, более подходящей аналогии в этот момент — то это значило, что его планы и подготовленная стратегия для стандартной Сингулярности могли пойти прахом.

Насчет себя Аинз не переживал — не позволяя гордыне возобладать над ним, Аинз был вполне уверен в своей силе и тактической гибкости, однако что касается других Слуг...

К тому же, как уже прошедшая Сингулярность доказала Аинзу — правильно подобранные Слуги могли решить ту практически самостоятельно, без его вмешательства — а вмешательство Аинза в свою очередь часто могло не привести к нужному результату...

Но если Сингулярность перед ним была настолько запутанной — то и правильный подбор Слуг оставался большой сложностью, которую Аинз просто не мог разрешить... Значит, хм, ему не нужно было составлять какой-то специфический план — вместо этого Аинзу было лучше всего взять с собой Слуг, что могли единовременно закрывать множество вакансий — либо, альтернативно, полностью отойти от поиска специфических способностей среди Слуг и взять тех, кто "просто хорошо себя проявил".

-Я понял, — Аинз кивнул, прежде чем перевести взгляд.

Итак, значит, состав миссии...

Он сам, как главная боевая сила, поддержка, тактика и арсенал способностей на случай внезапной смены обстановки...

Хм, Машу, определенно — из всех Слуг она единственная подходила на роль чистого "танка", а такие в любом случае были необходимы в любом данже...

Затем, был необходим кто-то, подходящий на роль ДД — Арчер казался достаточно хорошим вариантом для Аинза...

Однако Арчер представлял из себя "стеклянную пушку" — как и многие другие ДД и Слуги, приходящие на ум Аинзу — а Машу не обладала способностями, заставляющими полностью сконцентрировать свои атаки на ней — не говоря уже о том, что по какой-то причине они разделятся — а вероятность этого была не столь уж малой, как показали ему предыдущие Сингулярности — то это значило, что ДД станет легкой добычей...

Иными словами, ему был нужен ДД, способный выполнять роль "резервного танка" — подобно Ямайко...

Чуть нахмурившись Аинз коснулся своей связи с другими Слугами ментально, прежде чем погрузиться в изучение их способностей...

Определенно, на это место подходила Скатах... И Артурия...

Правда, Скатах хотела его убить — а Артурия уже умерла в прошлой Сингулярности...

Аинз нахмурился, после чего пришел к выводу — Артурия померла по его глупости и пренебрежению, в этот раз он не допустит подобного — а Скатах, что хотела его убить... Что же, дополнительные причины не оставлять ее в Халдее — Аинз верил в то, что в случае необходимости ее успеют схватить другие Слуги, однако воскрешение никто кроме Аинза использовать не умел, а потому по крайней мере необходимо было оценить ее поближе, прежде чем полностью оставлять ее одну в Халдее без собственного надзора...

Итак, танк, ДД, и "резервный танк-дд" вместе с Аинзом — небольшая группа...

Еще оставалась опция роги — кого-нибудь, кто сможет обнаруживать ловушки — какой-бы облик те не приняли в Сингулярности — и в целом кого-то умного, кто мог бы корректно противодействовать планам противников и обнаруживать те...

Самыми идеальными в этом случае вариантами явно оставались Баал и Да Винчи — они оба были умны и обладали множеством способностей, но...

Хм, если подумать об этом — пожалуй, Медб также могла занять эти нишу — и в отличии от Да Винчи та вряд ли бы стала постоянно требовать от него объяснений, и в отличии от Баала — вряд ли бы создала какой-нибудь грандиозный план из его недомолвок...

Даже лучше, Медб также обладала огромной тактической гибкостью — она не была слишком сильна в битве один на один, однако в случае меняющихся обстоятельств она обладала огромным набором самых различных способностей...

Да, это было неплохим вариантом — по арсеналу способностей Медб превосходил только Аинз — но насчет интеллекта...

Аинз немного сместил взгляд, тут же взглянув в глаза Медб, пытавшейся смотреть на того незаметно, отчего она замерла, словно бы маленькой животное, попавшее в свет софитов, казалось, даже не дыша...

"Медб была крайне зловредной, но эффективной и умной королевой" — Аинз непроизвольно отвел взгляд, вспомнив несколько квестов с особенно изощренными ловушками, заключенными в них — "По крайней мере по лору... Но учитывая ее квесты — какой-то интеллект у нее явно есть... Однако..."

Однако Аинз так и не был до сих пор уверен в реакции Медб на его окружение — особенно на его... Кхм, девушек.

Необходим был кто-то, кто мог бы выполнять роль наблюдателя за Медб — изначальная мысль заключалась в том, чтобы использовать Баала... Что, в общем-то, и сейчас не казалось Аинзу плохой мыслью — однако Баал... Был не тем, кому Аинз мог доверять с полной уверенностью.

Нет, Аинз не думал, что Баал его предаст, но его тяга создавать собственные планы из случайных недомолвок Аинза, после чего реализовывать те полагаясь на мысль "наверняка это именно то, что Аинз сказал мне сделать с помощью того случайного совпадения три недели назад" могла сыграть особенно злую шутку с Аинзом в данный момент... Тем более, если дело касалось его отношений...

"Точно!" — Аинз вдруг ощутил, как метафизическая лампочка зажглась над его головой — "Можно провести... Контролируемый эксперимент!"

Аинз мог провести небольшой эксперимент относительно того, как Медб сможет отреагировать на его взаимоотношения с другими — под его личным присмотром!

Однако оставлять Медб наедине с Машу или Ольгой было нельзя — нужен был кто-то достаточно сильный, кто к тому же смог бы нейтрализовать, в крайнем случае, пока Аинз не прибудет, многочисленный арсенал Медб, а значит...

"Медуза!" — Аинз, не сдержавшись, щелкнул пальцами, что заставило всех присутствующих тут же обратить на него внимание. Аинз же, неожиданно оказавшийся в центре внимания, использовал вновь свою самую магическую способность — сделал вид, что все было нормально, после чего, не обращая внимания, обратился к Ольге,— Что же, мне все понятно...

-Все?! — Ольга в ответ на это взглянула на него с немалой долей удивления и уважения, заставив Аинза подавить импульс смущенно потрепать свой затылок.

"Все, что ты объяснила мне, я имел ввиду это!" — Аинз хотел было ответить, но осознав, что это заставило бы его выглядеть глупо и Ольга наверняка бы спросила его в таком случае "Тогда зачем ты щелкнул пальцами?" и это привело бы еще к одному неловкому диалогу, так что Аинз вместо этого предпочел просто сменить тему,— Я понимаю все, кроме одного...

После этого Аинз перевел взгляд на Ситу,— Почему ты находишься здесь?

-Потому, что я хочу узнать все о Сингулярности, в которую я отправлюсь, — Сита ответила с такой убежденностью, будто бы сама мысль о том, что она, по какой-то причине, не отправится в следующую Сингулярность была сама по себе прегрешением против законов вселенной.

-Ох, кхм... — Аинз, чуть удивленный подобными словами, задумался на секунду, прежде чем кивнуть,— Да, конечно...

Не то, чтобы Сита хорошо ложилась в любую из подходящих ниш, что мог придумать Аинз — она не была танком, была не очень сильна как дд, и не поражала обилием доступных ей способностей — но...

Аинз задумался на секунду, после чего взглянул на Ситу внимательно,— Ты ведь... Умеешь исцелять, не так ли?

-Немного, — та ответила словно бы то было само собой разумеющимся,— Также снимать проклятия — я научилась этому... Преследуя свои цели.

Аинз же, услышав это, только чуть-чуть улыбнулся.

"Что же, вот мы и нашли хила!"

* * *

Запись онлайн-трансляции канала Wake-Up News:

В: То есть, не поймите меня неправильно, но вероятность подобного существует, ведь так?!

С: Конечно же нет! Эту теорию разбивали уже сотни раз — и все равно каждый раз находится кто-то поддерживающий ее!

В: Но у нас нет доказательств того, что это не могло произойти именно так, не так ли?!

С: Какие доказательства могут быть отсутствие чего-то?! У нас есть доказательства, замеры, исследования—

В: (перебивает) Но что, если эти доказательства — поддельные?!

С: (вздыхает побежденно) Вы что, всерьез верите в то, что кто-то устроил атомную войну на территории Америки? Вы всерьез верите, что гражданская война велась с использованием ядерного оружия?!

В: Я не говорю, но...

С: Ученые неоднократно доказали — извержение гавайских вулканов, выбросившее множество тонн глубоких пород — в том числе гейзер радоновых вод, что и спровоцировало радиоактивные осадки...

В: (перебивает еще раз) Но никто больше не проводил повторных исследований, не так ли?!

С: (вздыхает еще раз побежденно) Потому, что у ученых есть дела поважнее, чем проверять, использовалось ли в гражданской войне США ядерное оружие или нет...

(конец записи) Примечание: В. был нейтрализован чуть позднее. Исполнитель С. был отозван чуть позднее на исполнение следующей миссии Святой Церковью. Информация об оставшихся учениках В. в данный момент проходит проверку с целью ненарушения директивы о нераспространении информации...

* * *

Первым же, что ощутил Аинз в момент, когда его ноги коснулись земли этой Сингулярности оказался мелкий песок, мгновенно подмятый его ногами, затем — яркое полуденное Солнце, нещадно жарящее всех, кто попался под его взгляд, а затем — горячий ветер, едва обдувающий его фигуру.

"Это пустыня" — Аинз совершил простое умозаключение, прежде чем оглянуться вокруг.

В отличии от прошлой Сингулярности, где он также наткнулся на пустыню — но созданную с помощью ядерного оружия и потому имевшую собственный набор уникальных характеристик — в этот раз пустыня, в которой он оказался, была естественной — самый обычный песок, собиравшийся в медленно переползающие барханы так далеко, насколько только хватало взгляда.

В своей прошлой жизни Аинз ни разу не видел подобного — лично, по крайней мере, исключая его впечатления в Иггдрасиле — однако в прошлой Сингулярности, когда он отправился на тур по знаменитым местам Земли он уже бывал в месте, похожем на это — когда смотрел на Египетские пирамиды.

"Хм, Египетские пирамиды связаны с Крестовыми походами?" — Аинз покачал головой — "Не знал, но я запомню это на будущее..."

-Сенпай? — голос Машу отвлек Аинза от его размышлений, заставив того развернуться к его Слугам, появившимся единовременно вместе с ним в Сингулярности.

Судя по виду, единственной, кто испытывала какие-либо проблемы из-за жары, которую Аинз мог игнорировать благодаря своей природе и пассивной защите, была сама Машу, пытавшаяся прикрыть глаза рукой, создавая небольшой тенек. К тому же, хм, она ведь была одета в тяжелые металлические доспехи...

Артурия, впрочем, одетая в подобные же доспехи, не показывала своего неудовольствия ничем — хотя, Артурия всегда поддерживала одинаковое выражение лица, так что понять по ее лицу, действительно ли она не испытывала никаких неудобств было достаточно сложно...

Отогнав эту мысль Аинз задумался на мгновение — опять пустыня без ориентиров... В прошлой Сингулярности его план по общему исследованию неплохо себя показал — в таком случае, стоило ли ему...

-Я чувствую приближение, — Медуза заговорила первой, вновь прервав размышления Аинза.

-Слуга? — Аинз задал интересующий его вопрос. Если ему повезло встретить Слугу этой Сингулярности — это явно было добрым знамением — обычно именно у Слуг всегда и имелась информация о происходящем в Сингулярности.

Однако Медуза лишь немного покачала головой,— Нет. Судя по всему это... Люди.

Хм, люди — тоже неплохо... По крайней мере у людей должна была иметься какая-то информация о происходящем, даже если неполная.

-Сколько? — Аинз задал следующий интересующий его вопрос.

-Не меньше тридцати, — Медуза задумалась еще на мгновение,— Судя по всему они движуться колонной — вместе с животными. Вполне вероятно, что это караван.

-Караван, хм, — Аинз задумался на секунду.

Если дело касалось общения с простыми людьми — и тем более с небольшими торговцами, то Аинз был уверен в своих силах — он обладал подходящим менталитетом и навыками для подобного, но его окружение...

Машу — подходила для общения, а Медузе он по крайней мере доверял достаточно для того, чтобы не сделать какой-либо глупости... Хотя, с другой стороны — Медуза могла выглядеть странно для текущей эпохи... Впрочем, и сам Аинз мог выглядеть странно для текущей эпохи, так что никакого иного выхода, кроме как просто попробовать встретиться самостоятельно с новыми людьми, он не увидел. В крайнем случае он мог получить информацию о том, что в дальнейшем так встречаться с местными ему не стоило.

-Хорошо, в таком случае, — Аинз огляделся вокруг,— Я думаю, стоит на всякий случай осмотреть окружающую территорию... И попробовать провести первый контакт в этой Сингулярности.

* * *

Когда Аинз отправился на беседу в одиночку, оставив Слуг в качестве собственного прикрытия и для разведки окружающей обстановки все, о чем могла думать Медб — это о том, что она должна была продемонстрировать свою полезность.

Если подумать логично — ведь каждому королю хочется видеть в своих подчиненных только полезных людей, каждому Мастеру хочется видеть только лучшие качества в своих Слугах — просто потому, что таковы естественные и логичные желания любого человека.

Конечно, в прошлом красная нить судьбы связала Медб и Момонгу, однако условия сейчас значительно отличались от прошлого. Аинз уже был в отношениях с несколькими девушками и сама Медб появилась достаточно поздно для того, чтобы легко отсечь все мешающие ей отношения Аинза.

Конечно, это не стало бы большой проблемой, если бы она могла просто избавиться от других претенденток на его сердце простым и безопасным методом, например, ядом или удавкой — но ситуация в данный момент определенно не предрасполагала к подобному.

Во-первых, все Слуги обладали способностями к ограниченному воскрешению — по крайней мере до тех пор, пока того желал Аинз. И хотя возможность убийства Слуг до тех пор, пока Аинз не разочаруется в тех и не перестанет их воскрешать, устав от подобного, не была вне ее досягаемости — это было не самым быстрым или изящным планом, что Медб могла использовать в данный момент.

Другим вариантом было бы, например, стравить Слуг между собой — если она правильно разыграет свои карты и обвинит нескольких Слуг в том, что они вызывают проблемы и постоянно конфликтуют с множеством других Слуг — Аинзу придется вмешаться. В самом лучшем из случаев он может просто разочароваться в своих выбранных пассиях, или, может быть, отдалиться от них — просто исходя из того, что ему придется отделить их от общего числа Слуг, а значит разделить время, что он может потратить на них и на остальных Слуг, на которых Аинз точно также тратил время...

Однако даже в таком случае, если внутри Аинза существовало что-то кроме холодной логики — а Медб самолично видела, насколько велико может быть сердце Момонги — его суждение могло быть искажено и потому он, даже в случае очевидной неправоты его пассий мог принять их сторону...

Однако если с обратной стороны его девушки находился кто-то, чью полезность он не мог игнорировать — то в этой ситуации Аинз был более склонен принять другую сторону в конфликте...

К тому же, Медб просто хотелось помочь Аинзу — от всего своего сердца...

Однако проблема была в том, что в текущей Сингулярности Машу и Медуза находились вдвоем — две текущих девушки Аинза, а значит естественные враги Медб.

Скатах была врагом Аинза — поэтому в списке на устранение она стояла даже выше Машу или Медузы...

Артурия занимала нейтральную позицию, явно не желая участвовать во внутренних разборках Слуг — что было похвально с точки зрения Медб — и вместе с тем опасно. Многие рыцари Медб были таковыми же, исполняя любой приказ Медб, однако когда ситуация изменилась и Медб была скинута с трона — точно также они легко перешли на сторону ее мужа, исполняя его приказы без вопросов...

Иными словами, у Медб существовал лишь один естественный союзник в этой Сингулярности, преследующий милость Аинза, но совершенно в нем не заинтересованный романтически...

-Сита, — голос Медб донесся до Ситы, однако та даже не вздрогнула, ощутив появление девушки за своей спиной, продолжая методично осматривать пустыню в поисках возможных скрытых угроз, согласно указанию Аинза. Что заслуживало похвалы в понимании Медб, — Позволь мне сократить мою речь и выбросить из нее все комплименты, что ты все равно не заслуживаешь, и избавить тебя от обязанности произносить похвалы, что ты все равно не поймешь, и перейти сразу к делу.

Сита, услышав эти слова, все же отвлеклась от рассматривания пустыни и молчаливо перевела взгляд на Медб,— Хорошо, в таком случае...

-Тебе нужна милость Аинза, — Медб произнесла это с такой определенностью, будто бы Сита добивалась ее милости и расположения, не от желания принизить Аинза, впрочем, сколько по своей привычке,— Как и мне. И ситуация в данный момент такова, что нам необходимо продемонстрировать свою полезность и усилия, что мы прилагаем к достижению целей Аинза.

Сита, услышав это, медленно кивнула,— Хорошо, и что же ты предлагаешь?

-Союз, — Медб произнесла спокойно,— Временный союз. Мои действия станут твоими и наоборот — с целью показать Аинзу наши способности и нашу ценность.

Сита вновь задумалась на несколько секунд, прежде чем медленно кивнуть,— Допустим, я соглашусь на это — но как именно это можно будет продемонстрировать?

-Самый простой вариант — в бою, — Медб ответила спокойно, — Однако на ближайшие километры рядом нет ни одного монстра или Слуги — я думаю, ты уже заметила это.

Сита только кивнула, заставив Медб продолжить,— В таком случае Аинз однозначно знал это — но все же настоял на том, чтобы оставить своих Слуг здесь и сейчас...

-Не говоря уже о том, — Медб провела рукой в воздухе,— Что он уже знает о текущей Сингулярности все, а значит получение информации для него из разговора с простыми людьми бесполезно...

Сита мгновенно вспомнила момент, когда Аинз, присутствуя на совещании, сказал о подобном, прежде чем качнуть немного головой. Все же, Аинз действительно сказал, что ему известно все о Сингулярности, но было ли подобное на самом деле возможно?

С другой стороны, даже если это была ложь со стороны Аинза — если он действительно мог избавить ее от проклятия она была готова закрыть глаза и уши, повторяя, что Аинз был абсолютно всесилен и всезнающ столько, сколько только потребуется.

-А значит — он либо не доверяет Слугам в исполнении своего плана, либо же изначально подготовил такой план, что полагается на наше незнание плана,— Медб кивнула, — Насколько мне известно — в прошлых Сингулярностях он поступал точно также...

-Хорошо, допустим... — Сита медленно кивнула, пытаясь провернуть в своей голове шестеренки, усваивая информацию о том, что Аинз уже подготовил какой-то невероятный план по решению текущей Сингулярности, — Но что в таком случае необходимо делать нам для того, чтобы доказать ему свою полезность?

На эти слова Медб только немного улыбнулась,— Ты ведь уже поняла, что мы находимся не в простой пустыне?

* * *

Аинз только закончил разговаривать с караваном торговцев, получив от них важную информацию — и множество подозрений — прежде чем, сделав несколько шагов в сторону пустыни, прежде чем услышать в своей голове голос Медб — "Мастер?"

"Вы кого-то нашли?" — Аинз отреагировал мгновенно, замерев, прежде чем повернуться в сторону, где по его предположениям должна была находиться Медб.

"Не совсем" — Медб ответила спокойно — "С другой стороны, мы смогли определить, что в данный момент находимся в, хм... Сингулярности внутри Сингулярности."

"Хах?" — Аинз моргнул, после чего перевел взгляд на песок под своими ногами, прежде чем окинуть взглядом людей, наблюдающих за ним. Неужели он уже оказался в скрытом данже, даже не заметив этого? Хм, это было опасно — особенно то, что он не просто вошел на территорию скрытого данжа, а появился изначально в нем — это значило, что он находился в самой опасной позиции, оставшись без информации о том, как работает эта Сингулярность — и при этом информацию, которую он сможет собрать в этом данже могла не совпадать с информацией об остальной Сингулярности...

"Хорошо" — подавление эмоций остановило эмоциональную реакцию Аинза, заставив того ответить спокойно — "Что еще вы выяснили?"

"Центром этой аномалии внутри аномалии является город на севере" — Медб ответила мгновенно — "И она распространяется на многие километры вокруг — как минимум от побережья Средиземного моря до территории Судана..."

"Хм, хорошо, я понял" — Аинз кивнул, не зная, что такое Судан — река? Пустыня? Страна? — "И ты..."

"Я вместе с Ситой хотела бы провести разведку в этой области" — Медб ответила мгновенно — "с вашего позволения, конечно же..."

Аинз же, услышав это, замер на несколько секунд.

В текущей ситуации, когда информация Аинза об окружающей Сингулярности все еще была недостаточной, разделяться и отправляться на поиски информации было недальновидно... Но вместе с тем Медб была достаточно сильна и обладала большой вариативностью способностей, для того, чтобы пережить практически любые условия, в которых она бы не оказалась...

Сита могла компенсировать ее небольшую слабость с помощью своих навыков разведки — и обладала навыками хиллера — однако была далеко не настолько сильна или вариативна, чтобы легко пережить любую ловушку...

"Хорошо" — по итогу все же принял решение Аинз — "В таком случае... Будьте осторожны, противник может быть силен и обладает преимуществом — он знает эту местность и мог подготовить немалое число ловушек — также тебе необходимо защищать Ситу..."

После этого Аинз, вспомнив о прошлой Сингулярности, поспешил добавить важную информацию — "Также, в том случае, если вы вступите в бой или столкнетесь с чем-либо неожиданным — обязательно сообщите мне, я отреагирую мгновенно."

На эти слова Медб не ответила сразу же, однако ощущения окончания связи не произошло, что заставило Аинза выждать несколько секунд, прежде чем задать вопрос — "Медб?"

"Ах, точно, прошу прощения!" — Медб, на несколько секунд забывшая об Аинзе, ответила голосом, полностью сбившимся со своего рабочего серьезного тона — "Конечно же, конечно же ты обо мне заботишься, как я могла подумать иначе..."

"Кхм" — Аинз кашлянул немного, привлекая внимание, чувствуя себя несколько неуютно, слушая беззаботное щебетание Медб, приобретшее нотки мечтательности — "Что-то еще?"

"Ничего, мой дорогой, я вернусь к тебе с хорошими новостями!" — Медб ответила мгновенно — "Целую!"

Спустя мгновение связь Аинза оборвалась, заставив его нахмуриться, после чего пожать плечами.

Ему оставалось надеяться на взвешенность и холодную логику... Ситы, наверное — явно не Медб.

Вернувшись обратно в реальность, впрочем, Аинз осознал, что вот уже несколько минут молчаливо смотрел в сторону пустыни, после чего чуть помотал головой, сбрасывая с себя мысли, и телепортировался обратно к Слугам, оставляя за своей спиной десяток караванщиков и длинную вереницу каравана, мгновение спустя возникнув перед Медузой, уже успевшей собрать обратно всех его Слуг — исключая Ситу и Медб.

-Сита и Медб отправились вперед, — спустя мгновение ответил Аинз, столкнувшись с вопросительным взглядом Медузы, — Впрочем, я получил некоторую информацию о происходящем...

Скатах — единственная Слуга, которой Аинз не поручал напрямую поиск врагов, а наоборот, оставил ту на попечении Медузы, на эти слова лишь взглянула на Аинза подозрительным взглядом, прежде чем перевести взгляд в сторону нахождения каравана, будто бы до сих пор сомневаясь в том, что Аинз просто получил из тех информацию, а не прикончил людей на месте.

"Я понимаю, что ее нахождение здесь необходимо для того, чтобы она не натворила ничего непоправимого в Халдее" — Аинз вздохнул — "Но она меня раздражает!"

"Самое плохое, что эта ситуация отличается от ситуации с Нобунагой" — Аинз чуть раздраженно выдохнул — "Я побил Нобунагу и она согласилась слушаться меня... Но если я сейчас просто побью Скатах — она, скорее, только укрепиться в ее желании меня прикончить!"

Спустя мгновение Аинз осознал, что взгляды четырех присутствующих Слуг все это время продолжали сверлить его — потому, что он так ничего и не произнес по поводу полученной информации, и одну активацию Подавления Эмоций спустя Аинз смог сделать вид, что был погружен в свои эмоции, и совершенно точно не испытывал неловкости от своей заминки, — Да, информация, которую я получил об этой Сингулярности заключается в том, что в данный момент... Сингулярность существует только в виде нескольких отдельных государств — или подобных государствам объединениям.

-Великий Египет, на территории которого мы в данный момент и находимся, — Аинз загнул один палец,— Святое Королевство на территории Святой Земли... А также Ассирийское Королевство...

После этого Аинз задумался на секунду, прежде чем продолжить говорить,— Хотя, существует информация о том, что некоторые выжившие крестоносцы создали собственное государство — и что некоторое число людей укрылось рядом со Святой Землей под покровительством Старика с Горы...

-Значит, хм, — первой отреагировавшей на его слова оказалась Медуза, немного склонив голову, прежде чем взглянуть на Аинза, — Слуги Египта, Ассирии, Крестоносцы, и как минимум один Ассасин...

"Без понятия насчет самих Слуг..." — Аинз медленно кивнул, как будто бы соглашаясь с мыслями Медузы — "Но при чем тут ассасины? Нет, конечно, существует высокая вероятность того, что в этой Сингулярности найдется хотя бы один Слуга-ассасин, но почему Медуза упомянула их отдельно?"

Аинз перевел взгляд с Медузы на Машу, что только немного неловко пожала плечами, словно бы не зная, что именно ей стоило ответить в данный момент, после чего на Артурия, сохранявшую холодное отстраненное выражение лица, и, в конце концов, на Скатах, что, судя по ее взгляду, в данный момент была все же больше заинтересована в Аинзе и его действиях, нежели в принесенной им информации...

Аинз выждал несколько секунд, проверяя, не донесет ли еще один из его Слуг какую-нибудь идею, прежде чем вздохнуть и кивнуть, — В любом случае, я узнал дорогу, так что... Нам стоит поторопиться.

* * *

Для жителей Каира процессия, что появилась на улицах ко времени, когда Солнце уже миновало полуденный пик, стала неожиданностью.

Нет, для ныне уже привычных к роскошеству и манерам своего нового Короля — Фараона — золотой паланкин на плечах четверых воинов, закованных в броню, казалось, переливающуюся всеми цветами радуги, не был столь уж вне рамок возможного — смутить их могло разве что то, что их Фараон покинул свой золотой дворец, хотя он не появлялся на публике уже несколько месяцев.

Однако истинное чудо заключалось в девушке, восседающий на троне — с фигурой столь регальной, что каждый с единого взгляда мог понять, что именно так и выглядела истинная богиня, с струящимся по ее плечам волосам красного и золотого, и с с взглядом пронзительных изумрудных глаз любой, видевший девушку, мгновенно понимал, что он был рожден именно для этого момента.

От мала до велика, от детей и до стариков, мужчины и женщины, чей взгляд касался фигуры королевы — нет, богини — понимали, что жизнь была дарована им лишь для единого момента — для момента, когда они смогут предложить свою жизнь сошедшей на землю богине.

Если богине же не примет их жизни — то и в их существовании не было больше смысла.

Стоило только единому взгляду человека коснуться ее, как тот мгновенно понимал свое предназначение.

Кузнецы бросали свои инструменты и торговцы отбрасывали золото, жены бросали мужей и дети покидали родителей в момент этого осознания — и присоединялись к процессии, вливаясь в толпу, словно бы крысы из Гамельна уходя вслед за своей прекрасной богиней, неспособные более ни на какие мысли или эмоции, кроме своей всепоглощающей любви, обожания и подобострастия, становясь подобными волне в своей единой синхронности, и вместе с тем в своем объединяющем молчании, словно бы боясь привлечь внимание богини, что могла одним своим словом лишить их смысла существования, и вместе с тем отчаянно жаждая возможности увидеть то, как их богиня обратить внимание на их жалкое и до этого момента столь бессмысленное существование...

На фоне столь впечатляющей процессии одна единственная невысокая и все столь же прекрасная — но недостаточно прекрасная для того, чтобы затмить собой красоту Медб — девушка, Сита, продолжала молчаливо высматривать приближение других Слуг.

Арсенал Медб был невероятно обширен и вариативен, но исходя из очень узкой специализации, а именно обнаружения Слуг, Сита была более подготовлена, нежели Медб — к тому же Медб создавала отличное прикрытие для Ситы. Не просто притягивая к себе взгляды, а буквально насильно приковывая их Медб превращала Ситу в призрака, более эффективно, чем если бы Сита обладала навыком Сокрытия Присутствия — и вместе с тем служила ярким вызовом всем Слугам, что могли ее ощутить — а Слуг в этой Сингулярности и в этом городе было достаточно.

Иными словами, Медб представляла из себя основной "калибр", в то время как Сита должна была действовать из тени, оценивая Слуг и действуя за сценой.

-Идет, — Сита ответила тихо, заставив Медб чуть заметно кивнуть.

Однако, Сита не позволила себе взглянуть на Медб — конечно, ее любовь к Раме была бесконечна и несломима, не говоря уже о том, что Сите просто не нравились девушки в романтическом смысле — но...

Опасаясь того, что способности Медб могли воздействовать в качестве контроля разума, нежели прямого очарования, но могли привести к мыслям, которые Сита не сможет себе простить, та предпочла двигаться чуть впереди Медб, не обращая на ту внимания.

В любом случае, стоя рядом с Медб Сита могла не беспокоиться о своей видимости.

Поэтому Сита, лишь сделав один шаг в сторону, на тот случай, если их противник атакует сразу же Медб, чтобы не попасть на удар, внимательно взглянула, воспользовавшись своим усиленным зрением Арчера, на фигуру приближающегося Слуги.

Что оказался девушкой — невысокая девушка с темной, загорелой кожей и длинными волосами фиолетового цвета, колыхавшимися на ветру, одетую в легкую одежду белого и золотых цветов, с двумя большими стоячими ушами на ее макушке — хм... Собачьими ушами? Или это были кроличьи? Сказать было сложно, тем более на такой дистанции — как и различить ее простые рисунки на щеках синего цвета...

Что, впрочем, было легко различить, так это огромного монструозного сфинкса, на холке которого она восседала — впрочем, другой человек, нежели назвал бы это сфинксом скорее бы назвал это химерой или подобным существом — лицо создания было скрыто за огромной, подходящей размеру чудовища, золотой маской — но огромное львиное тело и два орлиных крыла было видно даже без сверхъестественно острого взора Арчера.

Впрочем, то, что могла различить только Сита было то, что Слуга на спине монстра, найдя взглядом процессию, а мгновение спустя и ее лидера, Медб, словно бы покачнулась на своем месте, вместе со сфинксом, что тут же остановился, глядя на фигуру Медб...

После чего мгновенно бросился с удвоенным рвением вперед, вместе со Слугой на его загривке, что тут же засияла улыбкой столь ослепительной, что Сита захотела прикрыть ее глаза, защищая их от сверкания.

Однако Медб, быстро заметившая приближение Слуги и зверя, остановилась, заставив колонну из десятков тысяч собравшихся за ее спиной людей замереть, молчаливо ожидая следующего движения их богини.

Спустя же несколько секунд Слуга, все столь же сидящая на огромном магическом звере Слуга появилась полностью перед фигурой Медб во всем своем обличии, именно такая, как ее и увидела Сита — длинные фиолетовые волосы, загорелая кожа, белые весьма фривольные одеяния, изукрашенные золотой вязью по краям, и длинный тонкий посох в ее руках, выглядевший скорее как нечто церемониальное, чем практической — судя по виду вырезанный из белой кости, еще не успевшей пожелтеть на Солнце, оканчивающийся резной фигуркой стилизованного изображения головы на конце...

-Я никогда не думала, что смогу увидеть фараона столь прекрасного, что словно бы дарует свет подобно Ра этому миру! — голос девушки, достаточно высокий, донесся до Ситы, прежде чем сфинкс, подчиняясь тому же колдовству, что и простые люди вокруг, опустился на свои лапы, склонив свою голову,— Как я рада, что могу увидеть подобное...

Спустя мгновение словно бы молния пронзила разум Слуги, заставив ту осознать свою непочтительность в продолжении общения со спины зверя, так что в мгновение она спрыгнула с зверя, после чего замерла, явно не понимая, что она сейчас должна была сделать — упасть на колено?

Сита мгновенно отметила то, как непривычно для этой Слуги было вести себя с позиции... Хм, Слуги, пришедшей на поклон к другому могущественному королю — хм, она упомянула фараонов, не так ли?

-Достаточно, — в момент неловкого поклона уважения услышав подобную фразу от Медб, что для Ситы прозвучала холодно, но для попавших под воздействие ее чар отозвавшуюся журчанием весеннего ручья, Слуга замерла, ожидая следующую фразу — Назови себя.

-Ах, да, прошу прощения! — тот же подскочив на месте от неожиданности и непроизвольно вытянувшись по струнке, словно бы перед лицом строгого учителя и вместе с тем любимого киногероя, девушка ответила, стараясь сохранить серьезное выражение лица, и терпя в этом серьезнейшую неудачу,— Нитокрис! Слуга класса Кастер, Нитокрис!

После чего, спустя мгновение, Нитокрис поспешила добавить,— Но я не Нитокрис из Ассирии — я та Нитокрис, что была фараоном...

Тут же осознав что-то, Нитокрис вновь согнулась в неловком и крайне неумелом поклоне,— Надеюсь, вы не разочарованы...

-Как и ожидалось, он даже поклоны может делать лучше, чем все короли и фараоны этого мира... — Медб произнесла едва шевеля губами,— Где он только научился этому...

Сита же тем временем попыталась вспомнить имя Нитокрис из списка легендарных героев. Фараон Нитокрис...

-Нитокрис, хм... — Медб, впрочем, обратилась к Сите спустя мгновение, задав ей именно тот вопрос, что интересовал и саму Ситу,— Кто это?

* * *

Отрывок из "Великое переселение народов: история иммиграции в США":

...Как и ожидалось, число иммигрантов, прибывающих в США, росло ежедневно — спасающиеся от уничтожения своей культуры и от ужасающих условий жизни в иных колониальных империях в те времена многие прибывающие переселенцы везли с собой не только собственные пожитки, но и свою культуру — фольклор, привычки, кухню — и связи. Хотя в текущие времена эта проблема уже не столь остра, но лишь в начале миграционных волн угнетаемые народы Британской Империи — коих было немало — достаточно часто бежали не имея подходящего плана, полагаясь только на информацию о "диком западном фронтире" или "золотой лихорадке", спасаясь от своих ужасающих условий жизни — и единственным способом выживания в данном случае для них становилась возможность полагаться на предыдущих переселенцев, часто полагаясь исключительно на их национальность — что в свою очередь способствовало организации "национальных сообществ" — и хотя прошедшее время значительно сгладило эти углы и в прошлом отделенные сообщества встроились в государство — до сих пор в некоторых городах существуют отдельные районы, исторически принадлежавшие определенным группам людей — в первую очередь двум наиболее угнетенным во времена Британской Империи национальностям — так называемые "ирландские" и "индийские" районы, что на протяжении истории США неоднократно играли свою роль — в конце концов не просто так до сих пор Нью-Йорк считается "ирландским штатом", а Северная Каролина является местом нахождения самого крупного за пределами Индийского суб-континента мандира...

* * *

Путешествие не заняло много времени у Аинза — в отличии от обычных караванщиков, вынужденных прокладывать пути в песке ориентируясь по неточным картам и ища возможности отдохнуть в оазисах, спасаясь от жары и песчаных бурь, и пополнить свои припасы, необходимые для путешествия, Аинз мог двигаться напрямую по самой прямой линии. К тому же — телепортируясь — таким образом превращая недели путешествия в минуты.

Проблема была только в том...

"Интересно, где конкретно я свернул не туда?" — Аинз, сохраняя спокойное выражение лица, продолжал глядеть на оплавленные черные руины пустыни и черную золы, спекшуюся в единую твердую корку перед ним.

Согласно прошлой полученной информации от других простых людей — местная Сингулярность была поделена на несколько зон, что условно можно было назвать государствами — Святая Земля, Египет, Ассирия, Город крестоносцев и Земли Старика с Горы — но это не значило, что вся Сингулярность была полностью разделена между этими государствами.

Как и не означало того, что в этом мире было что-то вне пределов Сингулярности.

В отличии от прошлой Сингулярности — и Аинз был рад, что воспользовался шансом в прошлый раз, все, что не было подконтрольно вышеназванным государственным образованиям представляло из себя пустыню — даже более депрессивную, чем та, с которой он столкнулся в прошлой Сингулярности.

Насколько хватало взгляда Аинза — всюду не было песка, или пыли, или земли — только черная спекшаяся корка сплавленной золы, углей и пепла, что до сих пор в некоторых местах тускло мерцало догорающими углями костра — в редких местах еще окончательно неугасший огонь даже вырывался небольшими всполохами наружу, завершая картину перед его глазами.

Даже небо наверху не отливало синевой, а было практически полностью затянуто черно-красными вязкими тучами, через которые едва пробивался солнечный свет...

Чуть отвернувшись назад, Аинз взглянул на пустыню за его спиной.

Нет, ни в коем случае пустыня, особенно для простых людей, не была притягательным пунктом назначения, но по сравнению с черными пустошами перед ним она выглядела почти райской с открытым ясным синим небом и медленно плывущими редкими белыми кудрявыми облаками...

Контраст был настолько разителен, что будь Аинз до сих пор в Иггдрасиле он сказал бы что-нибудь вроде "разрабы совсем обленились, куда смотрели геймдизайнеры?!".

Но поскольку это не было Иггдрасилем — ощущение неправильности только усиливалось...

Впрочем, то, что пугало Аинза в данный момент было не пустошью, а его необходимостью сказать что-то.

"Как я вообще умудрился потеряться?! Я же даже никуда не сворачивал и просто шел на север!" — Аинз глубоко вздохнул, после чего выдохнул, успокаиваясь без помощи своего навыка, демонстрируя постепенно растущий навык самоконтроля — "Хотя, ладно, не то, чтобы у меня с собой был компас и указания караванщика не были такими уж прямыми... Я мог отклониться от курса совсем чуть-чуть, или просто переместиться дальше, чем было нужно, проскочив точки назначения — я ведь говорил о подобном раньше, насчет телепортации, не так ли?"

"Проблема только в том, что я абсолютно не там, куда я хотел попасть! Я отправил Ситу и Медб на разведку, но по итогу ушел куда-то совсем в другую сторону — какой смысл в разведке, если после разведки к ним не подойдет основная сила?!" — Аинз выдохнул еще раз — "Ладно, ладно, если подумать — я ведь сказал Слугам, что узнал дорогу — но никто из них не присутствовал рядом со мной во время моего разговора с караванщиком, не так ли? Они не знают, что я пытался узнать дорогу до Каира — я могу просто сделать вид, что узнал дорогу до чего-то другого... Но тогда — до чего именно?"

-Я вижу людей, — голос Машу оказался для Аинза неожиданностью, но неожиданностью приятной.

-Хорошо, к ним, — Аинз воспользовался шансом немного сместить восприятие Слуг, после чего оказался первым же благодаря своей телепортации рядом с людьми...

Точнее, как ему подсказал начавший работать одновременно с его появлением его пассивный навык — не с людьми.

"Хм, зомби?" — Аинз, продолжая парить над землей, взглянул на нескольких похожих на людей монстров под его ногами.

Изуродованные временем и некроэнергией существа лишь напоминали людей, однако пустые впалые глазницы, облезшая в некоторых местах кожа, лица искаженные гримасами боли и ненависти, неестественно вытянутые конечности, заканчивающиеся когтями, и рваная одежда, лишь напоминавшая о том, кем были эти люди при жизни...

"Похожи на зомби, но..." — Аинз внимательно вгляделся в существ, достаточно организованно, несмотря на свой вид, и целеустремленно бредущих куда-то — "Может быть гули?"

Спустя мгновение один из гулей, движущихся впереди, остановился, прежде чем перевести взгляд в сторону, откуда появился Аинз немного раньше — и где в данный момент двигались Слуги...

Аинз задумался на секунду, прежде чем кивнуть — "Точно, нежить не будет атаковать нежить, поэтому они меня точно игнорируют — может быть даже не заметили — но у всей нежити есть пассивное распознавание живых — они реагируют на Слуг!"

Спустя мгновение Аинз отдал команду Слугам по связи, попросив тех остановится, после чего, для проверки собственной догадки, медленно спустился вниз, даже не пытаясь скрыть своего появления с неба.

Гули — суммарно около десятка — завидев Аинза, мгновенно попытались сделать что-то, возможно рассредоточится, а возможно создать какое-то подобие строя, тем самым продемонстрировав Аинзу в очередной раз свою разумность, однако остановились, явно столкнувшись с какой-то неожиданностью.

Аинз, в очередной раз удостоверившись, что эти гули были разумны, медленно сделал шаг со своего места, после чего, найдя взглядом того гуля, что двигался впереди процессии, а значит вполне мог быть лидером, обратился к тому, — Я могу вам чем-то помочь?

Гуль, явно не ожидавший этих слов, и все еще пребывающий в некотором непонимании относительно ситуации, лишь переминулся чуть с ноги на ногу, после чего медленно, словно бы не веря в случившееся, задал Аинзу вопрос, — Ты... Один из нас?

-В каком-то смысле, — решив не пускаться в долгий рассказ относительно видов нежити, Аинз задал интересующий его вопрос, Итак, вы... Гули?

Гуль, носивший внешность немолодого мужчины — в прошлом — ныне больше похожий на обычного монстра, лишь чуть покачал головой на эти слова,— Да? Нет? Наверное — так называют нас...

"Значит у нас тут еще и нежить откуда-то!" — Аинз кивнул. Хах, если немного подумать, то нежить, черно-красные облака, бушующий пожар... Где-то Аинз это уже видел... И не только в Иггдрасиле, Аинз имел ввиду.

-Мы были людьми... — Аинз только покачал на это головой. Конечно же они были людьми — а потом стали нежитью. Обычно это как-то так и происходит, — Но Святой Отбор не избрал нас...

-Святой Отбор? — Аинз задумался на секунду, — Это что?

-Только прошедший Святой Отбор войдет на Святую Землю... — гуль попытался было сардонически улыбнуться, но из-за его внешности у него получился лишь оскал,— Мы не прошли...

-Еды, — наконец, гуль смог вымолвить последнее слово, — Мы просто хотим еды и воды...

Аинз задумался на секунду.

Смысла выдавать каким-то случайным людям припасы для Аинза не было — Аинз не мог оценить уровни гулей, по крайней мере не используя свои способности, но даже десятый или пятнадцатый уровень казался очень уж щедрой оценкой их способностей — может быть ближе к пятому? Бесполезные мобы, но...

-Хорошо, но, — Аинз улыбнулся, найдя отличное решение их общей дилеммы, — Только если взамен вы расскажете, где же тут находится эта самая Святая Земля...

* * *

Пожалуй, у Медузы мог бы быть шанс удержать Скатах — или даже у Артурии — если бы те не допустили самой главной ошибки в текущей ситуации.

Не расслабились.

Привычные к поведению своего Мастера, к его неожиданным решениям, которые все равно все по итогу оказывались частью надежного, сработавшего как часы плана, те позволили себе отвлечься на секунду. Тем более, вокруг них не было врагов, а их Мастер был рядом — Аинз мог легко разобраться с любой угрозой — так что те позволили себе на секунду выдохнуть и чуть отвести взгляд...

Поэтому Скатах вырвалась без проблем вперед.

Некоторое — не очень долгое на самом деле — время Скатах не привлекала к себе внимания, выжидая подходящий момент, прежде чем броситься вперед.

Нет, Скатах не думала, что сейчас ее ситуация значительно изменилась и в текущих условиях она могла бы убить Аинза — к сожалению тот уже доказал ей, что являлся опасным противником, недооценивать которого было нельзя.

Но столкнувшись с тянущейся во все стороны выжженой пустошью, после чего, стоило только кому-то заметить группу странных монстров, сбежав к ним, Аинз буквально заставил Скатах отреагировать на его действия.

Убьет он ее или нет — дело десятое, но позволить ему творить свои темные дела за ее спиной Скатах ему позволить не могла.

Глупость или убежденность — что-то из этого точно руководило Скатах в момент, когда та, в нарушение слов Аинза бросилась вперед, за доли секунды преодолевая дистанцию, что разделяла их между собой.

Двигаясь на скорости, которой позавидовал бы любой гоночный автомобиль, Скатах за половину доли мгновения смогла оценить обстановку — Аинз, все в своей человеческой форме — и... Десяток окруживших его гулей.

Гули, хах... В каком-то смысле это было даже логично встретить подобных существ рядом с Аинзом.

Гули, люди искаженные собственной ненавистью, злобой и отчаяньем — обычно без всякого вмешательства темной магией. Необходимы лишь подходящие эмоции — но эти эмоции должны быть действительно сильны для того, чтобы превратить человека в подобное существо.

Мелкая мошка в мире демонов и темных созданий, чаще служащая прислугой — Скатах даже не помнила, сколько подобных она убила — между десятком тысяч и парой миллиардов. Когда ты не останавливаясь убиваешь бесконечные орды врагов — становится достаточно сложно следить за числом тех, кого ты сбросила с их пути в мир живых.

Хотя, именно подобное существо, пожалуй, Скатах и ожидала увидеть в прислуге Аинза — если точнее, то это было бы классической картиной — гули были весьма популярны как мелкая и многочисленная прислуга среди темных созданий самых различных типов и рангов.

Скатах появилась спустя мгновение рядом с Аинзом, желая перед смертью по крайней мере увидеть, что именно Аинз пытался передать в данный момент созданиям — увиденный мешок заставил ее скорчить гримасу. Ингредиенты для зелий? Свитки? Остатки прошлых Мастеров Халдеи?! Неважно, сколько раз Скатах придется умирать — она докопается до правды и выяснит слабость Аинза!

Копье появилось в ее руке мгновение спустя и...

Скатах замерла, когда ее взгляд наткнулся на содержимое одного из нескольких переданных Аинзом мешков.

Внутри было... Хлеб. Яблоки. Какие-то крупы. Мясо — может быть, конечно, и человечина, но по виду скорее свинина — Скатах неплохо представляла себе, как выглядят останки человека.

А еще вода, упакованная в обычные пластиковые бутылки.

Нет, конечно же, вероятность того, что это все было ингредиентами для какого-нибудь ритуала оставалась — но скорее это выглядело все же похоже на... Провизию. Обычные припасы, которые могли бы пригодиться в пути любому каравану.

-Ох ты твою! — реакция от неожиданного появления Скатах от ближайшего гуля пришла мгновение спустя, когда его мозг все же смог осознать появление Скатах, заставив того отшатнуться, — На нас напали! Мужчины ко мне, женщины и дети пусть бегут!

Дети? Женщины? У... У гулей есть разделение по полу? И они растут...

Нет, то есть Скатах знала, что гули создавались из людей, поэтому было бы совершенно не странно, что существуют гули женщин и детей, но... Она как-то раньше не особенно задумывалась о подобном...

-Значит вам недостаточно просто изгнать нас из нашего дома, недостаточно просто отобрать наши вещи, так вы решили закончить начатое?! — стараясь потянуть время и дать возможность нескольким гулям сбежать — судя по их фигуре Скатах могла предположить, что среди бегущих было две женщины — и один ребенок... — Ну же, давай, убийца детей, бей меня! Давай, не промахнись!

Скатах перевела взгляд с говорившего на его окружение — монструозные создания выглядели как... Монстры — но в их глазах Скатах легко могла прочитать... Страх, и вместе с тем гнев и презрение. Не тот гнев, что оставался в глазах безумных монстров, а тот гнев, с которым отчаянный человек мог встретить убийцу в своем доме...

"Секундочку, почему он вообще так реагирует?!" — Скатах почти возмущенно сделала половину шага назад — "Это он монстр, а я защищаю человечество — почему это я сейчас выгляжу плохо?!"

-Не стоит переживать, она со мной, — Аинз вмешался спустя мгновение, успокаивая гулей и попытавшихся броситься прочь женщин с ребенком, — И я уверен, что она не хочет ничего сделать с вами — она просто... Немного перенервничала.

"А теперь все так выглядит, будто бы он оправдывается за меня!" — Скатах поняла, что абсолютно ничего не понимает — "И что, на меня не будут сейчас накидываться, надеясь разорвать меня на части? Обычно с гулями мои встречи заканчивались именно так..."

-Нам в любом случае уже нужно отправляться прочь. Был рад встретиться с вами, и еще раз спасибо за информацию, — Аинз чуть поклонился, обозначая вежливость.

-Хах, спасибо должны говорить мы, за припасы, — гуль попытался чуть ухмыльнуться, но и в этот раз все, что у него получилось показать оказалось оскалом, прежде чем перевести взгляд на Скатах, а затем вновь на Аинза,— Только, пожалуйста... Не стоит так больше пугать людей.

"Вы даже не люди, вы монстры!" — Скатах хотела было ответить, но остановилась на мгновение, прежде чем выдохнуть, удерживая порыв в себе.

Аинз на эти слова только чуть кивнул, после чего быстрым шагом отправился прочь, в то время как гули, провожая опасливыми взглядами пустых глазниц, медленно направились прочь от Скатах, явно все еще опасаясь подставлять ей открытые спины.

Скатах на эти действия отреагировала только непонимающим взглядом, прежде чем все же вернуться в сознание, когда Аинз, уже удалившийся на десяток метров, привлек к себе внимание прочистив горло.

Медленно, явно пытаясь переварить все только что увиденное, Скатах двинулась вслед за Аинзом к Слугам, что только сейчас появились на горизонте. Конечно же они не торопились с полной скоростью, полагаясь на Аинза и его присутствие, но причина заключалась и в том, что Скатах действительно использовала все свои возможности — не только свои физические силы, но и руны — для бега.

-Скатах, — Аинз обратился к бредущей за собой девушке, — Пожалуйста, не стоит больше пугать людей, угрожать им оружием и появляться из ниоткуда с выражением лица, будто бы ты собираешься убить всю их родню.

-Я не... — Скатах сбилась на мгновение, прежде чем к ней пришло понимание, — А почему я вообще перед тобой оправдываюсь?! Это гули, монстры, не люди, а угроза человечеству!

-Эти гули были особенно угрожающи, когда пытались дать шанс женщинам и детям сбежать или когда попросили у меня продукты, — Аинз ответил не особенно скрывая своего раздражения, продолжая двигаться по направлению к Слугам, — Ты очень сильно напоминаешь мне людей... С которыми я сталкивался в прошлом — они тоже убивали всех нелюдей, что только могли увидеть. Иногда ради веселья, иногда ради экипировки, иногда ради...

Аинз задумался, о том, как он мог сказать "смена класса" об игроках, не выдавая подробностей, прежде чем продолжить нейтрально, — Ради силы.

-И позволь мне сказать, никто из них не закончил хорошо, — Аинз остановился на мгновение, глядя на Скатах, прежде чем очень внимательно оглядеть ее, — И они были намного сильнее тебя.

Оставив весьма серьезный намек висеть в воздухе, Аинз помотал головой, сбрасывая с себя возмущение, прежде чем взглянуть на Слуг и кивнуть. Хорошо, значит... Святой Город, ха?

Аинз уже бывал в паре подобных — ему было интересно, что этот город будет представлять из себя в этот раз...

* * *

Медб было плевать на то, будут ли продолжать следовать за ней влюбленные толпы людей или нет — останавливаться ради того, чтобы дождаться отстающих она в любом случае не планировала — но по итогу все же отпустила их, отдав им приказ вернуться к своим обычным занятиям.

Причина тому заключалась в Нитокрис — Медб и Сита так и не смогли вдвоем вспомнить никого с этим именем — после расспроса самой Слуги та призналась, что была незначительным мифическим фараоном, отметившейся не своим правлением, а довольно малоизвестной легендой о том, как она расправилась с пытавшимися контролировать фараонов — включая ее взошедших ранее на престол и казненных братьев — людьми, после чего совершила самоубийство, не пройдя церемониальной подготовки фараонов к подобному, отчего, в общем-то, и запомнилась людям, несмотря на свой малый масштаб в отношении великих героев.

Эта самая Нитокрис, впрочем, заслужила как минимум одну поднятую бровь от Медб тем, что даже попав полностью под действие ее Ауры Очарования — и Медб могла однозначно подтвердить это — та все равно умудрялась волноваться за людей, следующих за Медб.

Не то, чтобы это было невозможно — можно было вовсе проигнорировать Ауру Очарования Медб, но чтобы попавший под действие ее способностей оказался способен думать о чем-то кроме своего желания угодить Медб? Это было редкостью — и учитывая, что очарование Медб возводило ее на ппъедестал "самого важного в жизни человека, перед чем ничто иное не имеет значение" — это значило, что подсознательные мысли Нитокрис ставили благосостояние окружающих ее подчиненных на пьедестал как минимум рядом с Медб.

В конце концов способность Медб не были контролем разума, напрямую подавляющими волю, сколько способностью, изменяющей восприятие цели, подобно всем иллюзиям в ее арсенале — а это значило, что подчиненные ей люди были способны на собственные реакции и даже свободу воли. А это в свою очередь означало и то, что двигающиеся за ней толпы заставляли Нитокрис постоянно тормозить с целью дождаться отстающих, проверить, могли ли они дальше идти и прочие вещи.

Нет, как королева Медб даже понимала мысли Нитокрис — к тому же люди в любом случае уже не играли роли, когда у нее появился гид, поэтому без особых проблем Медб отпустила людей обратно в город — позволив Нитокрис вести Медб и Ситу вперед, к дворцу их цели.

Король Королей и Фараон Фараонов, Рамзес Второй, прозванный Озимандией — так называемый "совершенный король", и, судя по непрекращающемуся гомону Нитокрис — нечто среднее между менторской и отеческой фигурой для Нитокрис, с серьезной примесью фанатизма вчерашней школьницы, впервые открывшей журнал с мужскими моделями.

Не то, чтобы самой Медб стоило говорить о подобном...

В любом случае, путешествие до цели не заняло у Медб так уж много времени — не обращая внимания на окружение и пользуясь способностями Слуг всего через несколько минут на горизонте перед глазами Медб возникло ее место назначения.

Всю свою долгую жизнь, исключая ее довольно короткий промежуток изгнания и свержения с трона Медб провела внутри своего дворца — весьма подходящего ее статусу. Огромные вестибюли из Лунного мрамора, Лунное серебро для многочисленных украшений, зодчество руки самой Скади, и сотни ее подчиненных Слуг внутри — дворец, что действительно подходил ее статусу, что-то, что заставило бы любого наблюдателя восхититься эфемерной красотой ее личной вотчины — и это лишь глядя снаружи. Стоило же войти внутрь, как роскошество и красота ее дворца могли свести с ума простого человека задолго до того, как он сделал бы даже шаг по направлению к ее тронному залу. Иными словами, это было местом ее обитания, столь прекрасным, что сравнивая с ее дворцом любой иной Медб могла лишь презрительно скривить ухмылку, передающую ее истинные чувства лучше сотен оскорблений, однако...

"Неплохо" — заключила Медб от взгляда на Дворец Озимандии.

Титанический в своих размерах, уходящий вдаль и вширь подобно городу дворец был подобен храму — десятки стелл и монументов поднимались в небеса, создавая единую композицию, в то время как отблески черненой стали гуляли по внешним стенам, собранным из желто-оранжевых пустынных камней.

Воздух был словно бы пропитан какой-то неземной силой и едва не гудел от напряжения, будто бы скопившееся электричество искало выхода, в то время как какая-то незримая сила продолжала наблюдать за появлением новых действующих лиц — самой Медб, Ситы и Нитокрис.

Пройдя еще несколько шагов ее молчаливые слуги проделали путь на своем паланкине, не обращая внимания на попытавшуюся влезть Нитокрис, прежде чем остановиться и, в действии, несколько неожиданном для Ситы, все же бросившей взгляд на Медб, опустили тот на землю.

Чары Медб перестали действовать чуть раньше, заставив Нитокрис, только что желавшую провести Медб внутрь и познакомить ту с Озимандией, замереть в непонимании, пытаясь рационализировать как прилив своих чувств, так и их неожиданное окончание, пока сама Медб не поднялась со своего паланкина, после чего, стоило только девушке сделать шаг на песок, паланкин мгновенно истаял в воздухе, оставляя Медб с ее вовсе не внушительным ростом один на один перед воротами с черной вороненой сталью, медленно поблескивающими.

В отличии от многих Слуг и созданий Иггдрасиля, с которыми Аинз был знаком и особенно тех, что он призвал, Медб не была жестока и даже не особенно зла — ее карма держалась достаточно близко к нейтральному нулю. Конечно, в каком-то смысле она была высокомерна и своевольна, возможно даже бессердечна, но она не была на самом деле зла, и потому могла демонстрировать уважение своего оппоненту и не начинать сражения без необходимости, даже ни разу не прибегнув к переговорам.

Поэтому, демонстрируя свое немалое уважение Медб поднялась со своего паланкина для того, чтобы лично войти своими ногами в дворец Озимандии.

Со стороны самой Медб это также было и проверкой — она ощутила взгляд Озимандии в мгновение, когда оказалась рядом с его дворцом, а значит он точно знал о ее прибытии, не говоря уже о том, что окружение вокруг нее было полностью пропитано его силой. А значит Озимандия контролировал свой дворец, точно также, как видел ее появление.

В этом случае Медб должна была проверить его зрение — мог ли он увидеть в ее поведении знак уважения и ее готовность к обсуждению? Заслуживал ли он своих титулов, Король Королей и Фараон Фараонов, мог ли увидеть ее суть и понять ее положение?

Если сейчас Озимандия не откроет ей двери даже после того, как она пришла к нему и спустилась со своего паланкина, если не проявит к ней гостеприимства и не встретит ее у ворот — пожалуй, Медб было больше не о чем говорит с ложным королем с выдуманными титулами, что он был недостоин носить. В таком случае она просто покинет его Королевство, прежде чем вернуться сюда с единой целью — избавиться от лишнего Слуги, мешающего Сингулярности и создающего искажение внутри искажения.

Спустя мгновение, однако, молчаливые и массивные двери черненой стали — не стали, впрочем, судя по взгляду Медб это был металл значительно более высокого качества и значительно более сильных магических свойств — медленно раскрылись, давая возможность Медб увидеть внутренний двор, в котором, спустя мгновение, Медб смогла увидеть создание, подобное тому, на котором прибыла Нитокрис. Сфинкс — впрочем, вовсе не обычный — мерцающая синеватая дымка, перебивающаяся легкими серебряными всполохами, скрывавшая его тело и оставлявшая лишь очертания его фигуры и его размер давал понять, что это существо нельзя было даже поместить в один ряд с обычным сфинксом, как и аура его силы, заставившая Нитокрис замереть, глядя в непонимании на подобное существо — вероятнее всего думая что-то нечто "почему это появилось здесь?!". Сита также явно замерла — но совсем по иной причине. Существо было могущественно — само по себе оно источало силу не ниже силы действительно могущественного Слуги, ничуть не слабее дракона...

Медб лишь бросила взгляд на Ситу, после чего чуть перенесла тот на Нитокрис, явно передавая указания о необходимости просмотреть за только что освободившейся от очарования девушкой, прежде чем сделать шаг внутрь.

То, что Озимандия не встретил ее самостоятельно было нарушением этикета — равный должен был приветствовать равного — однако судя по реакции Нитокрис и виду сфинксу это был самый высокоранговый и могущественный из слуг Озимандии. Это в свою очередь значило, что Озимандия не воспринимал Медб в качестве простого Слуги — для проводов простого Слуги хватило бы и простого сфинкса — или их можно было бы оставить без проводников вовсе — а значит Медб могла повременить со своей оценкой Озимандии. Если он считал ее кем-то важным, но находящимся ниже самого Озимандии в иерархии, а значит недостойным его личного появления — Медб по крайней мере попыталась бы затеять с ним диалог, пусть и значительно снизив свое мнение о нем.

Если же существовали иные причины, мешающие самому Озимандии поприветствовать Медб...

Кто знает — пусть и, конечно же не Момонга — но она могла уважать подобных людей.

* * *

Отрывок из "Великое переселение народов: история иммиграции в США": ...Благодаря взаимопомощи членов сообществ немалое число политических позиций оказалось занято представителями определенных национальностей, что в свою очередь породило недовольство от представителей титульных национальностей США, что на долгое время привело к расколу во внутренней политике США — в частности немалое число сведений указывает на то, что национальная политическая, экстремистская и криминальная организация "Сыны Ирландии", повинная в множественных стычках с полицией, включая некоторые, что можно без преувеличения назвать полноценными сражениями, политическое движение за отделение изначальных Тринадцати Колоний и даже в смерти Томаса Эдисона, погибшего в результате покушения Криминального Барона, ныне известного только по его псевдониму, "Альтер-эго Кухулина", была повязана с правящими кругами того времени. Впрочем, некоторые историки утверждают и то, что на самом деле убийство шестнадцатого президента США, Томаса Эдисона, может быть делом рук и иного полулегендарного криминального авторитета, знаменитой разбойницы Дикого Запада "Скатах" — впрочем, тоже по свидетельствам очевидцев имевшей ирландские корни. Определить точнее, впрочем, ныне невозможно — тело "Альтер-эго" было обнаружено уже посмертно, причем совершенно случайно, и в ужасающем состоянии, словно бы кто-то пытался избавиться от того утопив его в чане с кислотой — в то время как тело "Скатах" найдено не было вовсе, что на долгое время породило спекуляции о ее продолжающейся жизни, о ее миграции обратно в Ирландию и даже о ее предполагаемом бессмертии...

* * *

Следуя за зверем, огромным и по одному своему виду могущественным сфинксом Сита понимала, что ей не стоило присутствовать на встрече Медб и Озимандии.

Нет, не то, чтобы Сита боялась случайно нарушить дипломатический протокол — наоборот, Сита была великолепно образована во всех видах встреч и королевских протоколов... Все же она была королевой.

Скорее даже, именно поэтому Сита понимала, что ей не стоило присутствовать на встрече Медб и Рамзеса — потому, что она ослабляла позицию Медб в переговорах.

В данный момент, как ни посмотри, но ситуация была такова, что двое неизвестных Слуг без спроса вошли на территорию, в королевство Рамзеса, после чего нанесли, пусть и не разрушительный — в этом случае вполне вероятно, что Рамзес изначально бы отказался говорить с ними — но удар по населению, использовав магию Медб, после чего очаровали его ближайшую сподручную, Нитокрис, прежде чем прибыть в самое сердце территории Озимандии, его дворец и, как могла опознать сама Сита, на территорию действия его Благородного Фантазма. Иными словами, из позиция для дипломатических переговоров была крайне слаба и шатка.

В любой ситуации, даже исключая все предыдущие факторы, просящий, что отправился лично на встречу, придя к дому своего патрона был в позиции заведомо более слабой, чем позиция патрона. Конечно же, в таком случае патрон был связан традициями гостеприимства — до тех пор, пока вторая сторона не нарушила этикета достаточно сильно для того, чтобы перевесить на чаше весов нарушение правил гостеприимства в пользу защиты своего достоинства — принимающий гостя должен был продемонстрировать свою щедрость.

Это не служило уравниванию позиции просящего и дающего, сколько наоборот, возвышало позицию дающего еще выше, добавляя к "тот, чьей встречи ищут" еще и "тот, кто может одарить даже того гостя, что пришел к нему первым".

Не то, чтобы эта ситуация была неизменна, существовало множество факторов, влияющих на то, кто из говорящих был в более сильной или слабой позиции — положение, знание этикета, роскошь, подарки, ум, харизма, красноречие, игры слов — все, вплоть до личной силы.

Не то, чтобы могущественная сущность, врывающаяся во дворец короля, выглядела вежливо, но если король не обладал силой достаточной для того, чтобы легко выбросить из своего дворца незваного гостя — это определенно влияло на расклад сил при беседе.

Медб обладала немалым числом характеристик, что могли серьезно укрепить ее позицию, от ее внешности до личной силы — но в случае переговоров Сита находилась значительно ниже Медб. Иными словами в случае единовременного присутствия вместе с Медб позиция Медб была бы серьезно ослаблена присутствием Ситы.

Конечно же, Сита могла выступать в качестве свиты Медб, но это в таком случае означало, что сама Сита была в первую очередь подчиненной Медб, что бросало бы тень на Аинза, считавшего их своими Слугами единовременно, а значит создавало бы конфликт распределения власти, на что Медб не могла пойти ни в коем случае.

Она быстрее бы прослыла безмозглой дикаркой, чем допустила бы падения тени на своего возлюбленного — в этом Сита была уверена и с этим сама Сита могла полностью согласиться.

Также это означало, что Сита в данном случае не имела права на собственный голос, мнение или действия — все, чтобы ни сделала Сита с этого момента в первую очередь касалось бы Медб и определялось бы ее словами и приказами.

К тому же всего одна Сита не была роскошной свитой полагающейся монарху, скорее создавая еще более жалкий и комичный оттенок своим присутствием в качестве свиты из одного Слуги средней руки.

И лист можно было продолжать и продолжать — но итогу был прост, Сита должна была остаться вне беседы Медб и Рамзеса, ради себя и ради них самих.

Нитокрис также должна была остаться вне разговора — но по другой причине.

По причине того, что Нитокрис была свитой Рамзеса, являющегося хозяином ситуации — ему не требовалось показывать свою силу как Медб, чтобы заставить другую сторону считать его позицию более прочной, он уже находился выше Медб по факту того, что он находился на своей территории, в своем королевстве, дворце и тронном зале. Нитокрис в данном случае не была "смущающе малой свитой" для него, особенно учитывая, что он находился на своей территории, где его свитой являлась вся его территория и все ее жители, не говоря о сфинксах, что он уже продемонстрировал, а значит каждая лишняя личность лишь укрепляла его позицию...

Не говоря о том, что присутствие Нитокрис, что была очарована жалкие минуты назад, а ныне пребывала в непонимании относительно происходящего, могла одним своим присутствием создать проблему для Медб.

Впрочем, на счастье Медб, Сита прекрасно понимала эти вещи, а потому, стоило только приблизиться к дверям, как Сита сделала шаг в сторону Нитокрис, заставив ту автоматически отвлечься на нее — еще одно доказательство ее неопытности, в дипломатических условиях подобное сочли бы грубостью или нарушением этикета — даже если небольшим — и остановится.

Судя по ее лицу та все еще пыталась рационализировать неожиданно нахлынувшие на нее чувства в отношении Медб, что исчезли также неожиданно, как и появились, но вместе с тем не готовую сомневаться в суждении Озимандии а потому не желавшую обвинять Медб в чем-либо.

Сита, впрочем, только чуть покачала головой, после чего улыбнулась немного в тот момент, когда Нитокрис все же осознала картину перед собой, — Прошу прощения, Нитокрис, я в первый раз встречаюсь с великим фараоном, самим Озимандией, поэтому я хотела бы узнать о нем как можно больше перед нашей первой встречей.

Нитокрис моргнула после этих слов немного непонимающе, прежде чем, будто бы осознав что-то, кивнуть.

Сита только улыбнулась чуть-чуть словам, что мгновенно полились из Нитокрис, тут же переставшей смотреть за Медб.

Действительно, Сите даже было немного жаль пользоваться ее столь детской непосредственностью и доверчивостью, но...

В любви и на войне все средства хороши.

Даже если эта война была лишь дипломатической.

В конце концов реальные войны происходили и из-за меньшего, чем неудачный дипломатический прием.

* * *

Медб сделала шаг к большим резным дверям, ведущим внутрь тронного зала, прежде чем остановиться.

Согласно протоколу и этикету двери для нее должен был открыть специальный слуг, объявляющий о ее появлении... Не то, чтобы Медб видела много слуг во дворце Озимандии — ни единой живой души, если точнее, кроме нее самой, Нитокрис, Ситы и служившего проводником сфинкса, но открыть двери, ведущие внутрь тронного зала своими руками значило, что входящий внутрь был тем, кому "было необходимо попасть внутрь" — просящим, иными словами — цементируя эту позицию еще сильнее, что в текущей ситуации было совсем не тем, чего хотела Медб.

Однако если никто не откроет двери для Медб и та продолжит просто стоять напротив тех долгое время не только она будет выглядеть глупо — она также создаст впечатление, будто бы она ожидает "приглашения" с другой стороны дверей, что ослабило бы ее позицию еще сильнее.

Однако и требование открыть для нее двери было бы не только грубостью, но и простой глупостью, учитывая, что никаких иных слуг в замке Озимандии Медб не обнаружила до этого момента.

Поэтому, выждав секунду, чтобы удостовериться, что никто не планировал открывать двери для нее, Медб перенесла свой взгляд на все также продолжавшего стоять рядом с ней сфинкса, явно передавая своим взглядом ожидания, что она имела в данный момент.

Сфинкс, выждав половину секунды, проверяя, не было ли это случайностью со стороны Медб, перенес взгляд, после чего двери перед Медб открылись, позволяя той пройти внутрь.

Озимандия точно также оценивал Медб сейчас, как она оценивала его, поэтому подобные мелочи не были случайностью — а позиция Медб была слишком слаба, чтобы так легко игнорировать подобные вещи.

Нет, конечно же Медб могла использовать грубую силу, но без однозначных слов Аинза это на самом деле было последним средством решения проблем, к которым прибегала Медб. Сила или нет, а начинать знакомство сражением Медб не любила — точно также как не могла и просто избавиться от вбитого внутрь нее с момента ее создания знания Скади, знания о поведении истинной королевы и о ее сути.

Конечно же, с Момонгой рядом Медб не нужен был ни один трон мира и ни одно королевства, изнывающее от возможности подчиниться ей, но это не значило, что она была неспособна ни на что, кроме как быть его тенью.

Поэтому Медб сделала шаг внутрь тронного зала, не пытаясь даже представить себя — это было обязанностью принимающей стороны и слуг, провожающих ее внутрь зала. Если другая сторона не могла сделать этого — а Озимандия не мог сделать это, поскольку Медб скрывала свою личную информацию своими навыками — это было просчетом с их стороны, ослабляющим их позицию, а значит играло на руку Медб.

Тронный зал, в котором она оказалась, был не очень большим — достаточно большим, чтобы вошедшему пришлось пройти несколько десятков метров до трона Озимандии, но недостаточно большим, чтобы не иметь возможности рассмотреть самого Озимандию на его троне — просторным помещением из оранжево-желтого песчаника, изнутри богато украшенного всевозможными фресками в египетском стиле, повествующими о великих деяних фараонов и богов, с растущими внутри помещения небольшими пальмами, раскинувшимися по обеим сторонам синей ковровой дорожки, ведущей к трону, на расстоянии достаточном для того, чтобы позволить пройти любому посетителю, и с большими панорамными окнами, покрытыми похожим на стекло прозрачным материалом — и все это вело к главной части тронного зала — самому трону.

Поднимаясь вверх на пару метров на своеобразной пирамиде, создающей подобие лестницы, находился достаточно небольшой и не сказать, что излишне роскошный трон из странного материала, подобного золоту, похожему на железо материалу чуть ранее обнаруженного на стенах дворца Озимандии, и все тому же желто-оранжевому песчанику тот был украшен искусной резьбой и инкрустированными драгоценными камнями, но не выглядел излишне роскошно и помпезно, скорее находясь на уровне "допустимого для подобного места и восседающего на нем человека".

Восседающим на троне, впрочем, был куда более примечательный чем окружающая его обстановка Слуга.

Мужчина приближающийся, возможно, к третьему десятку, но выглядевший моложе своих лет — он не выглядел действительно взрослым согласно своей внешности, но его поза и взгляд выдавали в нем успевшего немало повидать на своем веку человека — смуглая кожа, полностью открытая выше его пояса, позволяя любому желающему увидеть весьма впечатляющую физическую форму слуги, подобные золоту и лазури перчатки накинутые на его руки и черное платье мужского покроя ниже его пояса, легкий белый плащ, обрамленный огромным, слишком большим для шеи, и потому державшимся на плечах и груди мужчины ожерельем золота и лазури — все это вело к лицу Слуги.

Мягкие, и вместе с тем острые черты его лица, делавшие мужчину несколько женоподобным и вместе с тем подчеркивая его мужественность, его темно-коричневые волосы с легким отблеском солнечного цвета, танцевавшим на них, два золотых украшения в его ушах — и главная черта незнакомца, его глаза, янтарно-медового цвета, взиравшие на мир подобно Солнцу — и вместе с тем не с радостью или энергичностью, с которой ассоциировалось Солнце, а с умудренной опытом и годами величественностью, позволяющей всему, на что падает его взгляд, наслаждаться его сиянием, и вместе с тем готовым обратиться за одно мгновение во взгляд полный ярости и карающего огня.

Медб нравился этот взгляд.

Фараон фараонов и король королей, Рамзес Второй Великий, Озимандия.

Позиция Медб изначально не была сильна — тому сопутствовало множество и множество причин, а потому у Медб было не так много вариантов поведения.

У нее не было возможности в данный момент извиниться перед Озимандией — сделав это прямо Медб бы признала свою ошибку, а значит оказалась бы "должна" Озимандии, сделать это не напрямую, например, подарком или собственной услугой или даже информацией, та не могла также.

Точно также у Медб не было возможности в данный момент "уравнять" их позиции показав свою боевую силу — хотя Озимандия был обязан уважать личную силу, насколько могла судить Медб о нем согласно своему пониманию, но уважение не было равно подчинению в его понимании. Даже если Медб сможет легко разрушить дворец Озимандии — это означало лишь то, что Озимандия с улыбкой погиб бы в самоубийственной атаке, но не признал бы своего поражения.

Простые переговоры были также вне пределов досягаемости, слишком сильна была его позиция и слишком слаба была позиция самой Медб.

А значит единственный способ попытаться избежать сражения и вместе с тем достигнуть поставленной перед собой цели — информации, помощи союзников и разрешения Сингулярности — заключался в том, чтобы положиться на ту небольшую информацию, что Медб смогла понять об Озимандии за короткое время размышлений и наблюдений за его окружением — и действовать как и полагалось кому-то ее статуса и ума.

Не вежливость, которую Медб не могла позволить себе в текущих ситуациях, а нарочитая гордыня — Медб видела только подобный путь вперед для себя в текущей ситуации, без сражения. Если этого не выйдет, что же...

Медб не любила сражаться, но вполне помнила, как это делалось.

Поэтому, не испытывая страха перед Озимандией Медб продолжила двигаться, не ожидая того момента, когда сам Озимандия отметит ее присутствие, подав голос как хозяин положения, вместо этого продолжив движение практически полностью до трона Озимандии, остановившись всего в паре метров до начала лестницы к трону, быть может в пяти метрах от самого Озимандии, дистанция достаточная для того, чтобы счесть приближение на подобное расстояние в условиях встречи с королем в его замке "грубым", после чего подала свой голос первой,— Как негостеприимны ваши покои, Король Рамзес.

На эти слова Озимандия отреагировав лишь чуть приподняв одну бровь, позволив его глазам медленно наполнится некоторым удивлением, насмешкой и даже уважением, но не отвечая на слова Медб, явно осознавая себя хозяином положения и позволяя Медб продолжать свою речь.

-Я лишь сошла с долгой дороги и не вижу ни единого сидения передо мной, что позволило бы моим ногам отдохнуть, — Медб после этого перенесла взгляд чуть ниже, явно показывая свое направление взгляда, — Кроме кресла, что заняли вы. Не считаете ли вы как Король этой земли, что вы должна продемонстрировать свое гостеприимство и уступить место даме?

Хотя фраза была произнесена Медб с некоторой насмешкой — безусловно, это было грубостью, пусть и замаскированной в достаточно юмористической форме. Для меньшего из королей подобное могло бы стать даже причиной для того, чтобы казнить наглеца на месте — и поэтому Медб не сомневалась, что в любой момент Озимандия мог рассвирепеть от ее слов и атаковать.

Однако вместо этого Озимандия лишь неожиданно усмехнулся, после чего, совершенно не сдерживаясь и в нарушение своей сиятельной ауре и могущественной фигуре рассмеялся в полный голос не прикрывая рта.

-Ахаха, аха! — взрыв смеха Озимандии продолжался еще несколько секунд, прежде чем тот смог взять его под контроль, — Не только красива, но и остроумна, воистину прекрасное дополнение к моему гарему наложниц! Я предлагаю тебе место, Слуга!

-Благодарна, — мысль об Аинзе заставила Медб чуть-чуть нахмурить брови, но она была не из тех, кто мгновенно напала бы на Озимандию, стоило бы ему упомянуть этот факт, — Но я, пожалуй, откажусь. Однако такая щедрость со стороны хозяина дома должна быть вознаграждена — а потому я верну вам это же предложение со стороны моего мужа.

На эти слова Озимандия, казалось бы, вовсе не разозленный подобными словами, лишь вновь разразился раскатистым громким смехом, прежде чем, выждав несколько секунд, чуть успокоить себя.

-Какое чудесное и щедрое предложение, — Озимандия, кажется, пребывавший в самом прекрасном расположении духа, что только можно было себе представить, улыбнулся полной улыбкой, — Я настолько взбешен твоими словами, что не способен сделать ничего — мне остается только смеяться... Великолепно, великолепно, как давно никто не даровал мне столь великолепного развлечения!

-Развлечения, хм? — Медб улыбнулась немного, убеждаясь в правильности своего предположения, — В таком случае, почему бы самому Озимандии не сойти со своего трона, чтобы мы провели с ним прекрасную беседу, что могла бы развлечь его даже больше?

-Сойти со своего места? — на эти слова Озимандия расплылся в открытой улыбке, — Какая разница, ведь если я сойду со своего трона — мы все равно не будем стоять на одном уровне.

Спустя мгновение Озимандия чуть наклонил в сторону голову — по взгляду Медб это было первым разом, когда Озимандия хоть как-либо изменил своей стальной осанке...

И взгляд Медб заметил мгновенное и столь незначительное изменение.

Казалось бы, будто бы голова Озимандии... На мгновение сдвинулась со своего места — словно бы медленно сползающий по небольшому склону объект голова Озимандии сдвинулась в сторону, всего на миллиметр, будто бы падая с его шеи...

После чего мгновение спустя Озимандия вновь вернулся к своей прямой осанке, позволяя его голове вернуться на место, заставив Медб внутренне отметить это.

"Значит, так выглядит настоящая причина..." — конечно же Озимандия не мог прямо ответить, не со своей позиции, что он не мог встать со своего трона потому, что его голова пыталась упасть с его шеи, и потому решился ответить легкой шуткой, сделав тот также и ответом на колкость Медб, но сам факт того, что Озимандия показал Медб другую, настоящую причину служил... Практически извинением с его стороны.

Конечно же Озимандия никогда бы не произнес этих слов, но его действие говорило о том, что сам Озимандия действительно был скован этой проблемой, а не своим восприятием Медб.

Медб могла уважать это — но она не была согласна просто стоять у трона Озимандии — а потому спустя мгновение она сделала полушаг назад, словно бы присаживаясь на что-то — если точнее, то на ее золотой трон, мгновенно возникший за ее спиной.

-Не стоит переживать, — спустя мгновение по четырем углам ее трона, обратившегося в паланкин, возникло четыре фигуры, что еще спустя мгновение ухватились за ручки ее паланкина, — Я вполне способна подняться на твой уровень.

Спустя еще мгновение четверо слуг синхронно подняли вверх паланкин, поднимая Медб на уровень, при котором она практически встала вровень со Слугой на троне.

Медб, очаровательно улыбнувшись, словно бы произошедшее совершенно не заботило ее, только взглянула в глаза Озимандии,— Что же, теперь мы можешь и пообщаться, Рамзес...

* * *

Двигаясь по раскаленной черной пустыне Машу... Ну, она, конечно же, немного была встревожена — как она могла не быть встревожена в Сингулярности, особенно той, что выглядела настолько враждебно?

Но вместе с тем Машу не переживала слишком уж сильно — и в первую очередь благодаря тому, что Аинз, ее Мастер, был рядом.

Находясь рядом с ним Машу могла совершенно не переживать ни о чем. Аинз был силен, настолько силен, что когда Машу наконец-то, кажется, смирялась с уровнем его сил — он, легким движением руки, переворачивал все понимание Машу с ног на голову.

Как, например, с ее бессмертием.

Машу переживала, что она умирает? Без проблем, один щелчок пальцами — и Машу теперь бессмертна!

Машу все также была благодарна Аинзу, но ее картина мира, и без того неоднократно уже изорванная и едва скленная обратно была порвана вновь — потому, что Аинз оказался еще более могущественным, чем она думала.

И, конечно же, это осознание не особенно способствовало выстраиванию теорий "кем являлся Аинз", но в этом в первую очередь была заинтересована Да Винчи, а не Машу. К тому же это очень сильно способствовало успокоению Машу.

Аинз был столь могуч, что рядом с ним Машу могла ничего не бояться — а также он был гениален, всезнающ и был готов ко всем события в мире.

Именно поэтому Машу и не испытывала особенно сильного стресса от своего текущего окружения.

Ну да, в этом мире произошел апокалипсис. Ну да, выжженная черная пустыня. Ну да, смерть и ужас вокруг — но рядом с Аинзом ничто из этого не представляло для Машу проблемы.

Поэтому двигаясь сквозь черную пустошь Машу даже не переживала из-за того, что она просто двигалась вслед за Аинзом, не знаю, куда именно она направляется в данный момент — какая разница? Если их вел Аинз, значит он точно знал, куда им нужно было прибыть, когда именно и каким именно образом.

Правда, стоило признать, что пейзажи вокруг не располагали к наблюдению за природой и наслаждению видами — буквально через несколько минут наблюдения за ужасающей картиной апокалипсиса неизменный пейзаж приелся Машу, заставив ту вертеть головой по сторонам в попытке найти себе развлечение на данный момент — помимо перебирания ногами, двигаясь вслед за Аинзом.

Скатах... Нет, абсолютно точно не она.

Скатах выглядела так, будто бы находилась в половине шага от того, чтобы насадить кого-нибудь на свое копье — и существовал немалый шанс того, что в своем выборе "кого-нибудь" она не будет особенно разборчива.

К тому же Скатах продолжала сверлить взглядом Аинза... Как и всегда, впрочем, с момента своего призыва Скатах, стоило только ей появиться в одном месте с Аинзом, начинала сверлить того взглядом, явно пытаясь найти возможность прикончить его, и, не находя ту, начинала просчитывать свои планы вновь.

Нет, сам факт того, что Скатах явно рассчитывала прикончить Аинза уже серьезно влиял на восприятие Машу — и серьезно снижал ее желание общаться со Скатах.

Если не она, то, хм...

Машу нашла взглядом Артурию, молчаливо продолжавшей двигаться вслед за Аинзом.

"У тебя больше шансов добиться ответов у камня, чем у нее" — Галахад, о котором Машу не могла забыть даже в своем сне, ответил той, заставив ее вздохнуть.

Какая странная ирония, Машу, обладавшая силой и даже личностью Галахада в голове, рыцаря круглого стола, в двух шагах от легендарного Короля Артура.

Казалось бы, у них должно было быть столько общих тем, столько воспоминаний, которыми Галахад мог поделиться через Машу, столько общего и столько тем из прошлого, что они когда-то не обсудили...

Но Машу совершенно не о чем было говорить с Артурией!

То есть, причина этого заключалась в первую очередь в том, что сама Машу даже не была Слугой, а просто использовала способности Галахада, настоящего Слуги и настоящего рыцаря Круглого Стола...

Но вторая и также важная причина заключалась в том, что это не был легендарный Король Артур. Это была Артурия, Черный Король Британии, Альтер-версия короля Артура, изменившегося в своей сути, мышлении и поступках... И в своем желании разговоров.

Машу просто не могла придумать достойного начала разговора с таковой...

"Попробуй обсудить что-нибудь про еду" — Галахад подсказал Машу — "Я почему-то абсолютно уверен, что это сработает..."

Машу задумалась на секунду — Артурия продемонстрировала свою любовь к еде более чем несколько раз, в некоторые дни полностью монополизировав Арчера, но что кроме еды?

Хотя, не то, чтобы у Машу было много тем для обсуждения в данный момент, кроме обсуждения дел насущных, вроде Сингулярностей... Будучи ребенком из пробирки, выращенным внутри Халдеи, Машу ни разу даже не покидала ее пределы, а потому могла ориентироваться в разговоре разве что по той информации, что она почерпнула из книг...

Взгляд Машу переместился вновь — на этот раз на Медузу...

Что насчет Медузы? Она выглядела достаточно... Открытой для общения...

"А еще тебе предстоит очень интересное обсуждение с той насчет отношений с Аинзом" — Галахад заставил Машу вздрогнуть от неожиданного воспоминания об этом маленьком событии — "Не бойся, я закрою уши и глаза."

Машу вздохнула, после чего немного сместила направление своего шага, чтобы приблизиться к Медузе, однако успела пройти лишь половину пути, прежде чем резкое осознание того, что они были не одни заставило ту остановиться — впрочем, на мгновение позже, чем тоже самое сделали остальные Слуги.

Аинз, до того спокойно шедший вперед, лишь перевел взгляд, после чего взглянул в сторону нагромождения камней невдалеке, — Если это была попытка скрытности — она была достаточно провальна.

Спустя еще мгновение из-за груды камней раздался сперва громкий вздох, а затем Машу увидела появившегося оттуда мужчину средних лет... Наверное.

Его фигура была укрыта уже достаточно знакомым для Машу черным плащом, больше похожим на рваную накидку, а само тело обладало практически угольно-черной кожей... Лишь еще больше подчеркивающую его белую, похожую на череп маску.

-Полагаю, было глупо рассчитывать на скрытность, когда это никогда не было моей сильной стороной, — раздавшийся голос принадлежал мужчине средних лет, однако опознать его возраст по внешности было практически невозможно — голос служил единственным ориентиром в этом плане,— Сражение, кстати говоря, тоже не моя сильная сторона, поэтому я предлагаю нам просто договориться...

Выждав несколько секунд и обнаружив, что никто из Слуг не бросился атаковать его, тот еще раз выдохнул, — Вы зашли на территорию Старика с Горы... Секты Ассасинов — и мне бы очень хотелось знать вашу причину для подобного.

-Территория Секты Ассасинов? — Аинз неожиданно задал вопрос, — Кхм, а... Святой Город?

Хассан, явно несколько удивленный и смущенный этим вопросом задумался на секунду, прежде чем все же ответить, — Он примерно в двадцати километрах севернее... Наши территории соприкасаются.

-Ах, хорошо, — Аинз, почему-то облегченный этим высказыванием, улыбнулся на эти слова Хассану — а никем иным говоривший быть не мог — прежде чем кивнуть, — Ну если так... То, по крайней мере я готов выслушать вас.

* * *

Медленное движение Аинза по пустоши, лишенное признаков жизни, за исключением его двигающегося впереди проводника не особенно было продуктивно в плане получения новой информации, но продуктивно в предоставлении Аинзу свободного времени, которого ему стало столь сильно не хватать в последнее время.

"Не то, чтобы я не был рад тому, что оказываются вовлечен в жизни своих подчиненных — Слуг" — Аинз вздохнул — "Но немного времени для себя это тоже совсем неплохо..."

В последние дни — недели даже — Аинз едва находил время на выполнение чего-нибудь из своего личного списка необходимых для исполнения вещей, в то время как список только продолжал и продолжал расти...

Самым первым пунктом в этом списке еще много недель назад стала необходимость для Аинза найти какую-нибудь книгу по менеджменту персонала... Он даже нашел парочку таковых в прошлом — но все никак не мог найти время на их изучение, постоянно либо оказываясь втянут в проблемы своих подчиненных, либо же отвлекаясь на другие дела — вроде путешествия по Сингулярности в прошлом. Нет, путешествие по Сингулярности было приятным времяпрепровождением, так что он не считал это время плохо потраченным, поскольку он в любой момент мог вернуться к изучению книг, но не всегда мог насладиться видами прошлого... Забавно, что стоило ему только утолить свое любопытство, прогулявшись по Сингулярности, как уже в следующей Сингулярности он оказался лишен этой возможности, что создавало ощущение, будто бы он воспользовался последним шансом на подобное...

"Хах, полагаю, этот парень Аинз, про которого все так говорят, что он невероятно умен и все его планы работают как часы действительно обладал потрясающим предвидением" — Аинз чуть усмехнулся своей шутке, юмор которой наверняка бы потерялся, стоило ему рассказать о той кому-то другому — "К тому же, будем считать, что это все было частью моего оплачиваемого отпуска... В конце концов я отработал несколько недель без перерывов и заслужил хотя-бы день отпуска... К тому же я надеюсь, что мне заплатят за все мои действия... Не то, чтобы я согласился на подобное преследуя корыстные цели, но я бы не хотел оказаться по итогу без единого гроша в кармане!"

Аинз представил себе ситуацию, в которой ему не будет предложена хотя-бы скромная оплата за его действия по спасению миру и вздохнул. Что он будет делать в таком случае?

Продажа предметов... Если это были предметы из его инвентаря, то он мог получить немного денег таким образом — по крайней мере если бы избавился от самых бесполезных предметов, продажа предметов из Назарика была полностью запрещена... Тем более, как Назарик отреагирует на подобное? Что произойдет, если он продаст какой-нибудь предмет из Назарика, стоило тому проявиться в этом мире, а потом убрать Назарик вновь? Исчезнет ли предмет, что он продал кому-то — исчезнет ли он, если Аинз не продаст его, а просто отдаст — или оставит лежать на земле за пределами Назарика? Что насчет части мебели из Назарика — Назарик восстанавливал часть своего интерьера ежедневно, в зависимости от цены того, что именно он должен был восстановить...

Аинз на секунду представил себя в качестве продавца домашней мебели и помотал головой, развеивая эту мысль.

Может быть магия? Аинз высоко себя оценивал сравнительно общего уровня сил — что насчет магических услуг? Запас маны Аинза позволял ему использовать большое количество заклятий, часть из которых могли быть использованы вне боя... Хотя, как и полагалось игроку Иггдрасиля, он был намного более приспособлен к бою, чем к чему-либо более мирному.

Однако, вновь изгнав эту мысль, Аинз успокоил себя на том, что ему определенно полагалась определенная награда за его труды и спасение мира в дальнейшем.

Технически говоря Аинз, будучи нежитью и могущественным магом — по местным стандартам, по крайней мере — мог позволить себе существование без денег. Он не спал, не уставал, ему не нужно было есть и пить, его тело не старело и его экипировка обладала прекрасным свойством автоматического ремонта благодаря его мане, так что Аинз мог позволить себе существовать без денег, но...

Это было бы просто печально — и вызвало бы значительную обиду и раздражение в Аинза — что-то подобное мысли "После всего, что я для вас сделал!"

Однако не то, чтобы в данный момент он мог получать зарплату — и не то, чтобы он мог где-либо сейчас их тратить...

"Надеюсь, я не превращусь в дракона с моим желанием собирать сокровища" — Аинз покачал головой.

Хах, движение Аинза и его группы, вместе с их проводником, было неспешным. Нет, оно было достаточно быстрым, однако Слуга перед ним либо не обладал обычными способностями Слуги, вроде их высокой скорости, либо по какой-то определенной причине предпочел не использовать те, что немного раздражало Аинза, заставляя его чувствовать себя так, будто бы он видел перед собой экран загрузки, но и давало Аинзу насладиться временем, на отсутствие которого он еще недавно жаловался.

Что же, отложив свое беспокойство о денежной компенсации за свои труды Аинз мог вернуться к своему большому списку проблем.

Исключая чтение книг по менеджменту персонала на ходу — что тогда?

Аинз так и не узнал, что именно привело его в этот мир, изменив вместе с тем его состояние, способности и иные факторы... Однако не то, чтобы Аинз мог в данный момент мог как-либо узнать это, будучи занят вопросами Сингулярностей и уничтожения человечества... Плюс, у него не было ни единой зацепки в том, что касалось исследования столь обширного и странного вопроса.

Если задуматься об этом, то сила, что перенесла Аинза в этот мир должна была быть намного значительнее его собственной силы — учитывая изменение его сути и его способностей — сравнение должно было проводиться даже не с Предметами Мирового Класса или Мировыми Врагами, а с кем-то, кто владел силой за рамками обозрения Иггдрасиля...

Иными словами, это должен был быть кто-то способный влиять не просто на мировые константы, а на саму суть игры — админы или разработчики... Однако, что делать в том случае, если дело касалось не просто игры, а реального мира? Кто был разработчиком реального мира в таком случае...

Мысль о Боге — всемогущем боге — на секунду появилась в голове Аинза, заставив того вздохнуть. Не то, чтобы он мог что-то сделать или противопоставить этому Богу, если он и вправду существовал — это все могло быть совершенно случайным совпадением, каким-то исключением из правил природы и миллион иных причин, только перечисляя которые Аинз мог ощутить, как его желудок начал сворачиваться в неприятный тугой узел...

Аинз не считал себя религиозным человеком — мало кто считал себя таковым из его круга общения — и он не думал, что даже столкнувшись с почти всемогущим существом он бы изменил свою точку зрения. Всемогущество или нет, но Аинзу не хватало той искры веры в то, что некое абстрактное существо или концепт, пусть и наделенное всемогуществом, было именно тем богом, о котором говорили редкие верующие, что он все же знал. Сила не делала никого богом, как и название или характер... "Бог" могло быть подходящим названием для подобного существа, но ничего особенного в это название Аинз не вкладывал — и мысли о том, что именно должно было сделать существо, чтобы Аинз счел его "настоящим" богом лишь заставляли его живот вновь скручиваться, прежде чем тот отбросил и эту мысль.

Что еще, хм... Судя по виду, если Аинз и приближался к мистической территории Ассасинов — он определенно не мог уверенно судить об этом.

Третий вопрос — вопрос, что появился в его голове с появлением Ангрбоды в Халдее — вопрос о его прошлом и Иггдрасиле...

До момента разговора с Ангрбодой Аинз не особенно задумывался о том, что конкретно значили его действия в прошлом относительно его настоящего, насколько он знал и был уверен — он играл в игру, после чего оказался в теле своего игрового аватара в другом мире со своими старыми способностями.

Конечно же, реакция НПС и боссов из Иггдрасиля на него сильно изменились, вместе с фактом изменения самих НПС и боссов, однако ситуация с уничтожением мира, изменениями истории и прочим была и без того достаточно безумна, чтобы не обращать на реакции в прошлом бездумных мобов внимание — так что быстро убедившись в том, что его воспоминания и воспоминания бывших мобов примерно совпадали с его — хотя восприятие мобов и изменилось... Наверное, было бы вполне нормально ожидать подобной реакции от любого человека, если бы однажды он осознал, что ты убивал его различные версии тысячи раз, фармя золото и редкие ингредиенты для себя, пытаясь выбить смехотворно редкий и весьма мощный полный сет, что, казалось, падал именно тогда, когда никто из игроков его не фармил...

Однако Ангрбода привлекла внимание к другому аспекту — аспекту о котором Аинз до этого не задумывался.

А что именно он делал в Иггдрасиле?

Вещи о которых говорила Ангрбода не были возможны в Иггдрасиле по множеству причин — и Аинз, естественно, не помнил того, чтобы он их совершал. Он технически не мог их совершить!

Но Ангрбода говорила о них как о чем-то само собой разумеющемся, относясь к ним не просто как к чему-то, что она должна была знать, а как к событиям, свидетельницей которых она была.

Это в свою очередь создавало для Аинза большую проблему потому, что это означало, что он даже не мог полностью полагаться на свою память в том, что касалось Иггдрасиля... Что плавно перетекало в четвертую проблему, что Аинз видел перед собой — а что он вообще помнил из Иггдрасиля и как именно это могло быть интерпретировано?

В Иггдрасиле Аинз прожил двенадцать лет и за это время пережил невероятное количество приключений — квесты различных типов, сражения, рейды, данжи, кастомизация НПС и поддержка Назарика... Если бы Аинз просто начал перечислять не все, а только самые значимые и заметные события в которых он участвовал — это заняло бы даже не часы, а недели воспоминаний — и в конце концов он наверняка бы не смог вспомнить и половины... Не говоря уже о десятках тысяч вещей о которых Аинз даже не задумывался об этом — мог ли его старый ментор-лич, которому он когда-то стаскал суммарно около сотни различных магических кристаллов, обучаясь классам и заклятиям, в один день будет призван в качестве Слуги, с Благородным Фантазмом из сотни магических кристаллов, что принес ему Аинз?

Это было глупой, но вместе с тем даже немного пугающей мыслью.

Однако сконцентрировавшись вновь Аинз развеял мысль о случайном торговце шкурами, которого он может быть встречал в Иггдрасиле, сфокусировавшись на том, как его действия в игре могли быть перенесены на реальный мир.

В игре Аинз... Был похож на множество других игроков — дурачился вместе с своей гильдией, выполнял квесты, жаловался на новые патчи, радостно прыгал выбив редкую экипировку и, дыша яростью, отключался после очередного полного вайпа рейда против какого-нибудь из боссов — но ничто из этого не всплыло на данный момент из воспоминаний бывших НПС...

Если так подумать, то помнили бы о чем-нибудь подобному НПС Назарика? При своем появлении Аинз не решился призвать Назарик, опасаясь, что на этом все его жизненные цели будут выполнены и, вполне вероятно, даже спасение человечества перестанет быть проблемой, волнующей его.

С другой стороны Назарик мог серьезно помочь Аинзу в разрешении его проблем, однако это поведение все равно несло в себе неприемлемые риски, которые Аинз не мог себе позволить.

Задумавшись на секунду, Аинз оформил эту мысль, прежде чем аккуратно отложить ту в сторону, решив вернуться к ней позднее.

Дальше, если НПС в данный момент не использовали понятия из Иггдрасиля и не упоминали о том, что Аинз действительно делал в игре — исключая вариант того, что они просто решили промолчать и не упоминать все прошедшее, оставался только вариант того, что действия Аинза выглядели совсем иначе — не только с точки зрения мотивов, но и сточки зрения "что же именно за действия это были."

Ангрбода упоминала, что Перрорончино захватил множество девушек во время одного из рейдов — и, конечно же, ничего подобного не происходило в Иггдрасиле — и не было квестов или рейдов, на которые можно было опираться в этом случае — просто по дизайну.

Даже если задуматься так, то Перрорончино не был плохим человеком. Несмотря на его любовь к эроге и несколько девиантные вкусы — примером которых являлась, например, Шалти — он был добрым человеком и хорошим другом, легко нашедшим общие темы как с самим Аинзом, так и с Ульбертом и Тач Ми.

Если бы в реальной жизни он столкнулся с возможностью устроит рейд — не в игровом смысле, а в реальном — и захватить несколько сотен женщин — он бы не сделал этого. Даже если предположить, что он был бы опьянен своей силой — он мог бы создать очень неуютную ситуацию настойчивых ухаживаний, от которых захваченные не могли бы так просто скрыться — но точно не рабство и точно не сотни сразу.

Иными словами изменение восприятия НПС не касалось настоящих личностей за игровыми персонажами. По какому же принципу они изменялись на самом деле?

Возвращаясь к предыдущей мысли — если бы Перрорончино играл в игру, и в этой игре была бы возможность сделать что-то подобное — и сам Перрорончино прекрасно знал, что это игра, а девушки перед ним были строчками кода... Тогда да, Перрорончино мог бы позволить себе подобное — нет, он обязательно бы выбрал этот вариант, просто потому, что тот ему понравился.

То, что он никогда бы не позволили себе в настоящем мире в игре было нормальным, для того игры были и созданы — отвлечься от грустной серой реальности за окном и немного побыть тем, кем ты не был — могучим воином, темным магом, ну или просто человеком с девушкой.

Аинз — Момонга — Сатору Сузуки — не выбивался из этого списка, избрав своим игровым аватаром нежить-мага. Почему? Потому, что ему хотелось быть таковым — могущественная магия, нечеловеческие амбиции, вечность исследований и накопления силы и черная-черная запретная сила, повергающая врагов в страх...

Иными словами, когда Аинз только начал играть в Иггдрасиль — он неожиданно пережил релапс синдрома восьмиклассника.

Это достаточно быстро надоело ему — не раньше того, как он создал своего собственного НПС, Актера Пандоры, в качестве стража сокровищницы Назарика, но это прошло — и к тому моменту Аинз был слишком привычен к своему персонажу — особенно учитывая, что его раса и подобравшиеся классы ему действительно нравились, он подобрал отличную экипировку на свой билд, полностью научился работать с тем, да и просто менять персонажа, с которым было связано уже столь многое он не хотел — а держать в Иггдрасиле можно было только одного персонажа в любом случае.

Однако за то короткое время своего бытия "самым настоящим темным магом" и нескольких попыток в ролеплей гильдии — именно ощущение неловкости от тех и отвадили Аинза от его чунибье по итогу — Аинз примерно понял, какую роль бы он занимал в том теоретическом мире, в котором он бы существовал, если бы это все было не игрой, а реальностью.

Как можно было легко догадаться — в этой роли Аинз вовсе не был светлым и добрым магом.

Аинзу было немного стыдно вспоминать свое прошлое из тех дней, но ради важного эксперимента и для собственного понимания он должен был сделать это...

Аинз ментально вздохнул, словно бы штангист, стоящий перед огромной штангой, прежде чем нырнуть в омут собственной памяти.

В предыдущих своих действия Аинз выдавал себя за могущественного лича — черного мага без крупицы человеческого сострадания и сочувствия, оперирующего исключительно из собственного понимания эффективности и склонного к насмешкам над другими существами, будь те сильнее или слабее его, используя постоянно что-то из клишейных фраз вроде "бесполезно, бесполезно — вы так слабы..." или "взгляните в глаза своей смерти, сожалея о каждом дне вашей прожитой жизни!"...

Нет! Аинз вспомнил самое жуткое — "эта магия слишком велика для ничтожества вроде тебя... Я рад, что использовал слабейшую из всех — смертный..."

Как выяснилось мгновением позже — подавление эмоций могло избавить его даже от столь странной эмоции, поднявшейся в его душе, позволив тому молчаливо выдохнуть и продолжить размышление.

Именно так, если бы в самом начале Иггдрасиля Аинз оказался бы в вышеобозначенных условиях — он бы вел себя именно так, раздавая направо и налево какие-нибудь бессмысленные приказы, насмехаясь над героями и ведя себя так, будто бы он являлся самым могущественным, хитрым и умным черным магом на свете, а все остальные не стоили даже одного его взгляда...

Великая волна стыда едва не захватила Аинза, но наткнулась на непробиваемую стену Подавления Эмоций.

Значит, скорее всего, он запомнился людям именно как что-то подобное — самый стереотипный злодей из всех... Он даже был немертвым магом для завершения образа!

Медб, правда, не сказала ничего насчет его действий — но с ней у Аинза был связан квест. Скорее всего он мог вести себя как какой-нибудь низкобюджетный злодей и с ней — но вряд-ли по отношению к самой Медб, учитывая, что условия квеста были весьма однозначны — и он, с точки зрения самой Медб, отправился на большой подвиг по установлению ее на трон обратно, до этого ни разу даже не видя Финварру... Иными словами, хотя он и мог все равно убивать людей с криками "жалкие смертные, вам никогда не понять глубину моей силы!" — он убивал противников, защищая Медб...

По крайней мере Аинз мог поаплодировать тому, что он не вышел полным мизантропом и все еще совершал хотя-бы несколько раз относительно добрые поступки — хотя бы в отношении каких-то людей...

Последние несколько лет в Иггдрасиле он выполнял квесты механически, даже не вчитываясь в них, а только просматривая условия выполнения — если бы Аинз напрягся, он мог бы вспомнить несколько подобных...

Квесты Медб он запомнил потому, что это были квесты Медб — но какие еще задания он успел выполнить самостоятельно?

Аинз задумался и над этим, прежде чем голос его проводника, о существовании которого он уже забыл, вывел его из размышлений, — Ну вот мы и пришли...

Аинз моргнул — интересно, забывал ли он моргать из-за своей природы нежити когда погружался в свои мысли? — и поднял взгляд, мгновенно наткнувшись на вереницу сравнительно невысоких гор впереди, уходивших вперед — и на небольшую деревеньку, примостившуюся у самого подножия горы.

-Это не наша изначальная крепость, — на эти слова Хассан покачал головой, — Но с той возникли некоторые проблемы — с тех пор, как Царица Ассирии заявила свои претензии — для удобства нам пошло покинуть ее, но...

После сказанного Хассан вдруг замолчал, опасаясь, не сболтнул ли он чего лишнего, после чего выдохнул, — В общем, живых там не осталось.

-Это не выглядит как обычная деревня, — Медуза, сделавшая шаг к Аинзу, произнесла с уверенностью, заставившей Аинза кивнуть так, будто бы он знал что-то о различении "обычных" и "необычных" деревень.

-Заметили, значит? — Хассан явно передал в тоне своего голоса почти обезоруживающую улыбку — правда, судить о той можно было только по тону его голоса,— Ага, беженцы. Те, что не попали в Святой Город... Или не нашли в себе силы прийти к нему.

Аинз на секунду внимательно вгляделся в город, пытаясь понять, обнаружат ли его навыки нежить вроде той, что он встретил раньше и что также не прошла Святой Отбор, однако нежити в деревне не было.

-Здесь сотня, может быть полторы, если пришли новые, пока я был в отлучке, — Хассан вздохнул, — Ладно, думаю, дальше вы дойдете и сами, проводить я вас проводил — но мне еще нужно попасть к Фараону... Администратор вас введет в курс дела, если что.

"Администратор?" — разум Аинза наткнулся на его ранние размышления о боге, но тот вновь отмахнулся от этих мыслей — "Интересно, сколько Хассанов вообще существует в природе?"

Долго на этой мысли Аинз зацикливаться не стал, направившись вперед к небольшой деревне, пытаясь найти взглядом кого-нибудь, кто мог выглядеть как Хассан Администратор.

Такая фигура появилась достаточно быстро — еще один кобальтово черный мужчина с белой маской Хассана обнаружился достаточно быстро — стоя рядом с группами двигающихся людей тот явно выдавал указания двигающимся вокруг людям, командую что-то между ними.

"Я плох в том, что касается общения с важными людьми" — Аинз вздохнул внутренне — в который уже раз за время Сингулярностей? Аинз сбился после сотни — "К тому же я вообще изначально направлялся в сторону Святого Города... Может быть просто повернуться и направиться в сторону? Но в какую?!"

-Странно, — голос Медузы вновь отвлек Аинза, заставив его повернуться,— Смотря на него я вижу того же Хассана, что привел нас сюда... И вместе с тем — другого. Я не встречалась с подобным раньше.

Слова Медузы были произнесены явно не обращаясь к кому-то конкретному, но так, что их слышало все окружение.

Аинз на секунду подобрался, прежде чем пожать плечами — вновь мысленно — "Может быть это дело связанное со всеми Хассанами? Они все выглядят достаточно похоже — кроме Серенити... Хотя, Медуза должна была видеть Ассасинов раньше — но отреагировала только сейчас... Что-то не так с двумя конкретными Ассасинами?"

Администратор же, явно заметив появление Аинза и Слуг чуть раньше успел отдать несколько приказов, прежде чем повернуться к Аинзу,— Скажу сразу, что на беженцев вы не похожи, и раз вас привел Дипломат, то рыцарями этого монстра с тремя головами вы тоже не являетесь... Ну, я слушаю.

-С тремя головами? — Аинз задумался на секунду, пытаясь вспомнить, знал ли он мифических существ с тремя головами.

На эти слова Администратор только сдвинул руки вперед своей груди, прежде чем провести их так, будто бы он поглаживал сферу.

-А, эти головы... — Аинз вздохнул. Судя по объему, что показал Администратор, слова про три головы действительно могли быть реальны... Или тот серьезно преувеличивал определенные черты физиологии этого "некто".

-В любом случае — мы здесь только за информацией...— Аинз не успел закончить предложение, прежде чем прерванным командным голосом,— Тогда идите и надоедайте Шпиону, у меня и так дел хватает — еще шестьдесят человек без укрытия сидят.

На этой ноте, совершенно не заботясь о присутствии Аинза, Администратор развернулся и продолжил отдавать приказы что, при более вдумчивом вслушивании, звучали как попытки организовать новоприбывших людей в более чем скромной деревушке, в которой явно существовал недостаток как свободного места, так и множества иных вещей.

На секунду Аинз задумался о том, чтобы помочь Администратору как ранее встреченным гулям, в надежде добиться его хорошего расположения и информации, но решил по итогу, что тот, скорее всего, просто принялся бы заниматься своими делами дальше... Администратор — Аинз не был уверен, какой именно Ассасин мог выделяться администраторской работой, но имя определенно подходило этому Хассану.

К счастью, по крайней мере Святой Город был достаточно близко к месту расположения деревни, так что, скорее всего, Аинз мог просто отправиться к тому, если бы нашел взглядом...

-Мастер, — Аинз услышал голос и некоторое удивление появилось на секунду в нем. Это был голос, который он определенно не думал услышать в ближайшее время... Нет, он думал, что, вполне реалистично мог провести все время в Сингулярности ни разу не услышав ее.

-Артурия? — Аинз с интересом повернулся к той, чтобы найти руку с выпрямленным указательным пальцем, указывающим куда-то в сторону.

Проведя взглядом до места, указываемого Артурией, тот мгновенно увидел небольшой вид... Видимо города — ничего разобрать с такой дистанции Аинз не мог, разве что понять, что он видел в первую очередь белые стены города, а не сам город.

-Похоже, Святой Город был действительно недалеко, — Аинз выдохнул, чувствуя, как поднимается его боевой дух от того, что он не промахнулся в очередной раз мимо того.

Однако голос Артурии заговорил вновь,— Мое зрение не так остро как у Арчеров, но этот вид я узнаю из сотни тысяч...

Впервые за долгое время, что Аинз знал Артурию ее голос... Дрогнул.

Это было странно — Артурия всегда вела себя так, будто бы ее не заботило ничто в этом мире... Возможно, ее действительно ничего не заботило в этом мире — та не отреагировала даже на появление своего сына — или дочери, Аинз до сих пор не был уверен — перед ней, и только от одного взгляда на город перед ней ее голос... Дрогнул.

К тому же она... Замешкалась. Будто бы подбирая слова, желая сказать что-то, что она не хотела говорить, пытаясь собраться... Собраться с силами, чтобы сказать что-то важное. Однако по итогу Артурия опустила свою руку и повернулась к Аинзу с выражением лица еще более серьезным чем обычно, прежде чем произнести следующие слова, резко, будто бы вынося вердикт,— Это Камелот.

* * *

Беседа Медб и Озимандии длилась достаточно долго — может быть час или полтора... В общем, ровно такое количество времени, чтобы Нитокрис успела высказать абсолютно все, что она считала необходимым перед первой встречей с фараоном фараонов.

Сита даже посочувствовала немного Нитокрис — судя по тому, как мгновенно полились из ее рта комплименты в сторону Озимандии вперемешку с советами слабой практической пользы — в основном банальности или ее личные наблюдения, не относящиеся к дипломатическому протоколу — она действительно загорелась идеей Ситы предстать перед Озимандией в лучшем виде. Она действительно хотела этого...

Проблема была только в том, что Сита, вместе с Медб заметив неуемный фанатизм и неопытность девчонки хотела задержать Слугу, быть может, на несколько минут — чтобы Медб успела зайти первой в тронный зал и начать разговор.

После этого Нитокрис должна была остаться вне пределов тронного зала, чтобы не нарушить протокол и не бросить тень на Озимандию...

Или же она могла нарушить протокол и бросить тень на Озимандию — что тоже играло на руку Медб, и, соответственно, Сите.

Сита хотела удержать Нитокрис на несколько минут — но по итогу та, словно бы вовсе и на фараон, а девчонка, переживающая встречу со своей любимой кинозвездой, всерьез начала рассказывать все Сите.

Сита даже могла быть уверена, что в речи Нитокрис проскочили какие-нибудь тайные сведения, о которых она не сообразила или, может быть, не отдавала себе отчет, что эти сведения должны быть тайными...

Но куда больше в ее речи было просто бесполезной информации.

-... и еще он любит синий в сочетании с золотым, лазурный особенно! — что Сита должна была понять из этих слов Нитокрис, кроме того, что она считала важным сообщить о любимом сочетании цветов Озимандии? Как это влияло на дипломатический протокол, встречу? Нитокрис, возможно, потеряла нить мысли и изначальный вопрос Ситы, представленный ею, просто пустившись в длинные пространные объяснения о самом Озимандии,— Я видела, у него даже хранится ожерелье из лазури с золотыми вставками — не то, что он носит обычно, золотое с лазурью, а наоборот!

К счастью для Ситы, что медленно начала переполнять свой разум знаниями об Озимандии выше пределов допустимого спустя мгновение после этого восклицания, в момент, когда Нитокрис сделала вздох для того, чтобы продолжить говорить — двери за спиной Нитокрис открылись, заставив ее вздрогнуть, прежде чем перестать говорить и развернуться к Медб, сделавшей шаг за пределы тронного зала, прежде чем замереть с открывшимся ртом.

Конечно, Нитокрис должна была провести Медб и Ситу на встречу — и факт того, что Медб, которую она должна была привести, сделала шаг из тронного зала, будто бы уже проведя обещанную встречу, явно не вписывался в понимание Нитокрис.

Нитокрис в это мгновение была повернута к Сите спиной, но та живо могла представить себе, что на лице девушки проскочили десятки конфликтующих эмоций единовременно, прежде чем та резко закрыла рот, выдохнув так тяжело, будто бы сама тяжесть неба свалилась на ее плечи.

Сита в ответ на это могла только посочувствовать Нитокрис... Хотя, возможно, та все еще не поняла, как легко ее использовали к своей — пусть и небольшой — выгоде, расстроившись от того, что она не смогла выполнить наилучшую работу для Озимандии, служившего чем-то средним между богом и ролевой моделью для Нитокрис...

Задумавшись об этом Сита испытала еще большее сочувствие к неопытному фараону.

-Мы поговорили обо всем, что было нужно, — Медб, впрочем, не особенно обратив внимания на Нитокрис, сделала шаг мимо той, будто бы она была не более, чем декоративной статуэткой, мешающей ее проходу, — Сейчас, я передам информацию и, скорее всего, нам надо будет отправляться дальше.

Сита на эти слова только понятливо кивнула, бросив взгляд на Нитокрис, что металась взглядом так быстро, будто бы искала маленький темный уголок, в который она могла заползти и тихонько умереть, разрываясь между ужасом от того, что она полностью испортила встречу Озимандии и Медб, и стыдом от того, как она подвела Озимандию.

Сита на это только покачала головой — пусть и неопытная и не подходящая к высоким стандартам, к которым она стремилась — Нитокрис вызывала в Сите какие-то материнские чувства, заставляя руки сами тянуться к ее макушке, в желании погладить неловкого подростка...

-Да, кстати говоря, — Медб, проделав короткий путь, остановилась на мгновение перед входной дверью, прежде чем бросить взгляд назад, — Нитокрис — ты идешь с нами.

* * *

Аинз вгляделся в неясные очертания города вдалеке.

Да, как подсказывало ему белое свечение, уходившее в вполне ясное синее небо — возможно, так мог выглядеть Святой Город — и Камелот, будучи оплотом множества паладинов, включая самого Артура — был святым городом...

Аинз непроизвольно поморщился от воспоминаний того, какие именно дебаффы накидывал Камелот при появлении — если бы не Мордред, отключивший эту раздражающую функцию замка, то нападение на Камелот стало бы серьезным испытанием для Аинз Оал Гоун...

Но Мордред, слава богу, помог им в тот случай, из-за чего единственным серьезным испытанием для Аинза стала неожиданная драка с Королем Артуром...

Аинз задумался на секунду — какая вероятность была, что он мог сейчас, вернувшись в Халдею, проделать тот же самый трюк?

Аинз, задумавшись об этом на секунду, впрочем, только покачал головой, прежде чем выдохнуть. Значит, святой город, хм... И секта Ассасинов рядом с ним...

Наверное, лучше всего сейчас было воспользоваться магией дальнего наблюдения — Аинз, конечно же, не был специалистом в той, но знал пару подходящих заклятий и обладал большим набором всевозможных артефактов... По крайней мере он мог заблокировать контрмеры против наблюдения обратно...

Но если в Камелоте находился Мерлин, то провести наблюдение незаметно было почти невозможно — пусть и не специалист в магии наблюдения, Мерлин был боссом с характеристиками, значительно превосходящими характеристики обычного игрока.

Вероятно, он не должен был превосходить характеристики текущего Аинза, однако Мерлин этого мира мог отличаться от Мерлина, что знал Аинз...

Аинз неожиданно представил себе Мерлина не в качестве своей известной формы — сухой старик с шикарной густой седой бородой, одетый в богато изукрашенную магическими символами робу, в виде какого-нибудь молодого парня... Нет, в виде девушки!

Аинз спешно развеял эту мысль, прежде чем выдохнуть — возвращаясь к ситуации, создавшейся в данный момент.

Камелот, значит... Рыцари Круглого Стола... Аинз знал о них — из Иггдрасиля и из рассказа Табулы — но это знание было... Не очень положительным.

Исходя исключительно из их роли в Иггдрасиле — практически все Рыцари Круглого Стола — за исключением Мордреда — были представителями человеческих рас, различные виды людей и эльфов, с высокой позитивной кармой.

Действительно, для игроков гетероморфной расы учителя или даже НПС, выдающие квесты были большой редкостью, часто им приходилось идти на ухищрения либо же искать то, что для многих игроков само по себе становилось скрытым квестом. Скрытый квест для того, чтобы получить обычный... Хах, только эти чертовы разрабы могли додуматься до чего-то подобного.

Но для игроков человеческих рас ситуация была обратной — квестов было так много, что многие игроки просто не могли чисто физически выполнить их все — Рыцари Круглого Стола были лишь одной из таких вещей, пусть они и были довольно популярным выбором.

Многие рыцари служили учителями и стартовыми квестодателями для множества различных линеек — Король Артур был, наверное, лучшим из доступных учителей для паладинов, Мерлин был друидом, Тристан был лучником, Гавейн для рыцарей и Кай для магических мечников — и это только некоторые из них. Каждый высокого уровня — Артур и Мерлин вообще были полноценными боссами, причем высокого ранга — а Ланселот когда-то чуть не побил Такемиказучи, когда тот неосторожно решил проверить свое новое творение, клинок МК6, на новом противнике, перед тем, как отправиться против Тач Ми...

По итогу, благодаря Мордреду, Аинз уничтожил Камелот вместе со своей гильдией — и это не было чем-то особенным в общей картине всех его приключений...

Но, сама мысль о том, что когда-то он уничтожил Камелот заставила его покачать головой — интересно, как отреагируют рыцари Камелота, если он упомянет об этом однажды?

Аинз перевел взгляд на Артурию — интересно, как отреагирует она? И тому, что он лично убил ее версию из... Кхм, как правильно стоило именовать Иггдрасиль относительно этого мира — параллельный мир? Ее версию из параллельного мира...

Аинз помотал головой, прежде чем ощутить, как что-то касается его разума — связь с Медб оформилась спустя мгновение.

"Мастер?" — голос Медб раздался внутри его головы — "Мы встретились с Озимандией и обсудили с ним основные вопросы..."

"Озимандией?" — Аинз, кажется, слышал в прошлом это имя, но отложил в сторону эти мысли на время, прежде чем задуматься. Что именно...

Холодный пот прошиб Аинза — точно! Он же отправил... Он отправил Медб вперед, "на разведку" — а сам просто заблудился и потому решил сделать вид, что направлялся в другую сторону по одной ему известной причине... И совсем забыл об этом, сбившись на мысли о Камелоте, Ассасинах и подобном...

Подавление Эмоций позволило Аинзу взять под контроль свой голос и ответить Медб без какой-либо дрожи в том, будто бы он однозначно знал, что именно он делает — "Хм, это было даже быстрее, чем я предполагал..."

"Правда?!" — голос Медб в разуме Аинза вдруг сорвался на восторженный писк — "Я молодец, я молодец, ахаха!"

"Да-да, конечно же, Медб, я в тебе не сомневался..." — Аинз кивнул непроизвольно, будто бы Медб могла его видеть — "В таком случае, хм... Раз ты уже разобралась с..."

Аинз неожиданно понял, что он забыл имя, которое только что упомянула Медб, прежде чем продолжить — "Со своей стороной — то, хм... Как тебе кажется, какой следующий шаг стоит предпринять?"

Аинз едва не ударил кулаком вверх, осознав, как легко он ушел от необходимости оправдываться — по крайней мере с Медб.

"Ах, да, точно!" — мгновенно осознав, что она все еще общалась мысленно, Медб тут же откашлялась — учитывая, что произошло это во время ментальной связи, при которой поперхнуться было невозможно — Аинз был абсолютно точно уверен, что Медб прямо сейчас покраснела до кончиков волос — "Вместе с Нитокрис и Ситой я уже отправилась в руины Атласа..."

Аинз моргнул — руины Атласа? Какое место могло быть Атласом?! Нет, Аинз знал о титане Атласе — как он мог не знать, если он выбил с него в прошлом кольцо, верой и правдой служившее ему несколько лет, пока он не смог все же выбить "Падающую звезду" — но было ли какое-то место в его памяти, названное "Атлас"? Аинз вспомнить о нем не мог.

"Я могу понять, почему ты решил отправится дальше, напрямую к подобному себе в этом мире — пусть и лишь бледной копии... И решение оставить Слуг для наблюдения за Камелотом самое правильное из всех — я даже и не задумывалась об этом — и Скатах вместе с крестоносцами... Я, думаю, вижу твой план в ее отношении..."

"О чем ты говоришь, женщина?!" — Аинз ощутил, как его мысль пропала мгновенно, до того, как он смог ответить ее рефлекторно. Ладно, главное было сейчас не забыть и не перепутать!

"Наверное, самым правильным сейчас с моей позиции было бы предложить продолжать по плану" — Медб словно бы кивнула в подтверждение ее словам, заставив Аинза кивнуть в ответ совершенно рефлекторно — "Богине потребуется еще как минимум несколько дней, если не недель на подготовку — она не начнет уничтожение мира до того, как соберет всех достойных... Так что у нас есть время."

"Люблю — целую!" — спустя мгновение и громкий ментальный воздушный поцелуй связь Медб с Аинзом прервалась, так что тот медленно опустил взгляд и выдохнул.

Каким-то уникальным образом получив разъяснение в плане того, что ему стоило делать дальше запутало его только больше. Судя по ответам Медб, по крайней мере у нее был план... Но она вела себя так, будто бы Аинз тоже знал этот план! Нет, что, если она думала, что у Аинза изначально был какой-то план и она его придерживалась?!

Аинз помотал головой, начав ощущать, как его желудок начал заворачиваться сам в себя, прежде чем отогнать от себя фаталистические мысли.

Медб должна была быть умной, так что пока Аинз будет действовать согласно ее плану... Плану, в котором он должен был оставить наблюдателей за Камелотом, людей в секте Ассасинов, отправить Скатах к государству крестоносцев, а ему самому стоило встретится с его "копией из этого мира..."

Аинз задумался на секунду — как именно могла выглядеть его копия из этого мира — но вспомнив о том, что Медб наверняка помнила об Аинзе из игры — тот сглотнул. Аинз в Иггдрасиле может быть и был чунибьем, но в конце концов он был антагонистом, и если его клишейное поведение воспринимать полностью всерьез — то могущественным и достаточно жутким человеком...

Аинзу, честно сказать, не хотелось встречаться с таким же человеком из этого мира...

Но Аинз не знал, не повлияют ли его иные действия на план Медб...

Ну почему она просто не могла рассказать ему все нормально?!

* * *

-Хорошо, я, кажется, понял, как нам необходимо действовать дальше... — медленно задумчиво кивнул перед лицом Медузы, заставив ту чуть нахмуриться.

Аинз часто относился к своим планом несерьезно — легко меняя те на ходу он, кажется, даже не обращал внимания на то, как его запланированные действия вызывали ответ у мира вокруг — и стоило только моргнуть — как весь мир укладывался в единую картину, необходимую Аинзу...

Видеть его неожиданно задумчивым, словно бы пытающимся пересобрать вновь весь свой план в голове, было неожиданно — и эта неожиданность заставила Медузу подобраться, бросив взгляд вокруг, проверяя, не подобрался бы еще один из Ассасинов к ним в данный момент.

К счастью, глаза Медузы после ее обретения Грааля могли видеть через Сокрытие Присутствия — если то не было совершенно запредельно даже для Слуг — и глаза Медузы не смогли найти никого вокруг, кто мог бы угрожать Слугам сейчас.

-Скатах... — Аинз неожиданно обратился к Слуге, что казалось Медузе главной проблемой в текущей ситуации,— И Медуза — вам необходимо будет добраться до Государства Крестоносцев — оно находится с другой стороны от Камелота, недалеко, так что для вас это не составит проблем... Я думаю.

Медуза на эти слова только медленно кивнула, бросив взгляд на Скатах рядом с собой, прежде чем нахмуриться.

Нет, конечно же, Медуза доверяла Аинзу — он неоднократно уже показывал и доказывал, что любой, даже самый неожиданный ход с его стороны в конце концов оказывался частью грандиозного плана, но о том, чтобы использовать в этом плане Скатах... Медуза раньше даже и не помышляла.

Признаться честно, Медуза думала, что Аинз взял с собой Скатах исходя из простой причины того, что оставить ее без присмотра он не мог — или, может быть, надеялся на то, что он сможет убедить ее в своей благонамеренности личным примером... Узнать, что ей нашлось место в его планах было неожиданно — но с другой стороны, это был Аинз. У него всегда был план, включающий самые невероятные ходы.

Однако сама Скатах явно не была довольна подобным положением дел — пусть и ставшая Слугой Мастера, Скатах не доверяла тому ни на грош... Но вместе с тем информация об уничтожении мира и необходимость сопротивляться тому связывала Скатах по рукам и ногам, ставя ее в невыгодное положение, в котором она была вынуждена подчиняться Аинзу... Как минимум до того момента, пока не смогла бы найти иной путь.

И, по совпадению, именно подчиняясь сейчас приказу Аинза и удалившись от него в сторону других Слуг — крестоносцев — она могла выскользнуть из-под надзора Аинза...

Не полностью — Медуза должна была быть вместе с ней — но текущее предложение перед ней слишком хорошо совпадало с ее планами и устремлениями, чтобы та могла от него отказаться, так что, хмыкнув через нос, явно осознавая эти же самые мысли, что и Медуза, та коротко кивнула, — Хорошо.

-Хорошо, — Аинз несколько раз кивнул, после чего бросил взгляд на Медузу, словно бы удостоверяясь, что она была согласна с его планом.

Медуза в свою очередь только чуть улыбнулась одними уголками губ Аинзу в ответ — может быть она и не понимала план Аинза, но она доверяла ему, так что совершенно не боялась, только чуть кивнув ему.

-Хорошо, в таком случае — Машу и Артурия... Вам лучше взглянуть на Камелот и остаться в этой секте... — на секунду Аинз задумался, — Правда, с Администратором вам придется договориться самостоятельно...

-А мне, — в этот момент Аинз развернулся, чуть нахмурив брови, — Стоит отправиться к... Кое-кому.

* * *

Артурия проводила холодным взглядом удаляющиеся фигуры Медузы и Скатах — с Аинзом это проделать было значительно сложнее, учитывая его способности к телепортации...

Прежде чем перевести взгляд вновь — на Камелот вдалеке. И хотя дистанция до того была значительна — Артурия могла поставить все на карту того, что это был Камелот — быть может другого вида, но сам вид, само расположение совпадало до последней башенки — главные ворота, казармы, стрельбище...

Королевские палаты вверху.

Артурия была привычна к тому, чтобы заседать в них — пусть это и происходило когда-то давно, так давно, что теперь это казалось не больше, чем полузабытым сном, Артурия провела годы заседая в Камелоте...

Кто теперь заседал в ее дворце?

Ее рыцари? Были ли на месте Рыцари Круглого Стола? И если да — кто именно сейчас нес свою службу в камелоте?

Персиваль? Гавейн? Гарет? Или...

Или Артур.

Артурия знала о том, что она была не уникальна — даже сама она была лишь альтер-версией самой себя — существовали и другие ее версии. Как минимум ее версия, что не была "альтер" версией, настоящая Артория Пендрагон — и всадница из Лондона, Король Бурь...

Какая жестокая и странная ирония — столкнуться с самим собой, с единой целью — уничтожить врага. Артурия не была поэтичной особой, но даже она не могла не оценить всю иронию ситуации. Она, черная версия легендарного Короля Артура, воплощающая в себе все неприглядные черты его правления — холодность, жестокость, диктатуру рыцарства и бессердечные войны прошлого — ныне была Слугой, способствующей спасению человечества.

И ее альтернативная версия, правительница Камелота, Святого Города, стояла у нее на пути. Ирония — веселье которой Артурия не могла оценить.

-Эм... — голос Машу привлек внимание Артурии, заставив ее отвести взгляд от Камелота, — Я думаю... На стоит сперва вернуться к Администратору?

Артурия только кивнула молчаливо на это, прежде чем быстрым шагом двинуться назад.

К счастью, расстояние до Администратора было небольшим — всего через минуту Артурия смогла услышать помимо спешащих шагов Машу за ее спиной голос Администратора, уже закончившего раздавать инструкции новым беженцам и перешедшего к приглушенному ворчанию, пытаясь распределить небольшие припасы деревни между всеми людьми, уже перешедшими от паникующего бега вокруг к попыткам залатать прохудившиеся жилища и перенести тюки с вещам на местный склад.

-Что, вернулись? — Администратор, казалось бы, совершенно не обеспокоенный действиями двух Слуг только отмахнулся от них, — Скажу сразу — я кое-как распихал беженцев по доступному жилью — и лишнего у меня нет.

-Понятно, — Артурия кивнула, после чего задумалась,— Мне нужна информация о...

-Я же уже сказал, у меня нет времени на болтовню, — Администратор прервал слова Артурии с такой легкостью, будто бы видел Слуг подобных ей каждый день, — Поболтайте с Шпионом или с Оратором или с Дипломатом — с кем угодно, только не со мной, у меня есть работа.

Артурия остановилась на мгновение — ей нужно было получить из Администратора информацию о Камелоте... В идеале, конечно же Артурия была бы рада получить информацию и о самой секте Ассасинов, однако маловероятно, что у нее получилось бы сделать это — особенно от одного из лидеров этой самой секты Ассасинов, тем более ей — Артурия отдавала себе отчет, что она не была лучшей из дипломатов — однако без информации вовсе Артурия оказывалась в неприятной ситуации — теперь ей нужно было отправляться к Камелоту самостоятельно...

-Может быть вам чем-то можно помочь? — Машу задала вопрос Администратору, явно стараясь найти общую тему с ним, заставив Администратора только хмыкнуть нахмуренно — как бы это у него не получилось.

-Если только продать твои доспехи на рынке и на них купить еды, — Администратор не стал щадить чувства Машу, — Охотится здесь не на что, молотка и гвоздей у вас я не вижу, да и караванов тут не стоит. Так что выбор у вас не велик...

Артурия нахмурилась, прежде чем покачать головой. Она не была королем этих людей, обижаться на них было бессмысленно — и Администратора явно беспокоили сейчас другие вещи, куда более важные, нежели соблюдение дипломатического протокола, так что Артурия не обиделась от подобного поведения — в отличии от Машу, мгновенно замолчавшей от грубых комментариев Администратора.

-От чего бегут эти люди? — Артурия все же задала интересующий ее вопрос.

-От священных рыцарей священной правительницы священного города, которой в задницу кто-то священно запихнул ее священное копье, и теперь у нее священно зудит желание уничтожать всех, кто был недостаточно священен, — Администратор хмыкнул, прежде чем перевести взгляд и нахмуриться, — Хм, кажется, я знаю, что именно вы можете сделать для поселения.

Артурия только молчаливо смерила того взглядом — ей было приказано вести наблюдение за Камелотом, так что та не могла легко отлучаться с территории секты Ассасинов — поэтому она должна была спокойно выслушать предложение Администратора...

-Нам явно пригодится охрана, — Администратор отвернулся от Артурии и Машу, — Если нагрянут рыцари — вы разделаетесь с ними — а я, так уж и быть, найду немного времени на то, чтобы помолоть воздух языком...

Артурия... Против рыцарей...

Артурия только усмехнулась этой черной иронии, прежде чем кивнуть на слова Администратора, — Идет.

* * *

Выписка из Нью-Эйдж буклета секты "Великой Матери":

...и как мы можем надеяться на любовь Великой Матери, если не находим в себе силы подарить любовь ближнему своему?! Как можем мы проливать кровь друг друга, но надеяться на то, что природа будет к нам милосердна?! Как может милосердие быть даровано тому, кто милосердие не дарует?!

Мы убиваем детей ее, но не видим того, как она ополчается на нас за это — какая мать возлюбит убийцу ее детей?! Вся история наша это череда бессмысленных убийств — Геракл убивает чудовищ, рыцари поражают драконов, король триумфует над поверженным монстром — но что делает победителя лучше проигравшего?!

Великая Мать видит нас и сердце ее полно боли — ибо мы привносим с собой не любовь ее, а лишь кровожадную ненависть. Мы не достойны любви ее, пока не поймем, что любовь наша заключена в большем, чем в причинении страданий!

Перестаньте смотреть на Персея и возлюбите Медузу! Перестаньте возвеличивать Тесея и поклонитесь Астерию! Свергните в своей душе символ Тирании Рамы — и восславьте Раванну!

И тогда Великая Мать, Мать Всего, одарит вас своей любовью! Да здравствует Великая Мать! Да будет славно имя Ангрбоды!

* * *

Мордред пребывал в самом скверном расположении духа, что можно было себе представить... Нет, не самом скверном, возможно — к сожалению, Мордред было с чем сравнивать паршивость своих ощущений — и текущее состояние Мордред все же не было настолько же плохим, насколько состояние в прошлом — когда ему пришлось самолично убить своего отца... Но это подходило достаточно близко к тому.

В чем же заключалась причина текущего состояния Мордреда? Как легко было догадаться, дело было связано с его отцом.

Хах, Мордред даже мог посмеяться — странным образом почему-то каждый раз, когда состояние Мордред было столь печальным, а мысли столь мрачными — так или иначе, причиной этого являлся его отец.

Сперва Мордред бегал от своего отца, вместе с тем, пытаясь постоянно двигаться вслед за тем... Потом его поймал Аинз и на секунду Мордреду даже показалось, что он нашел какое-то направление беседы со своим отцом... Прежде чем выяснить, что да, он нашел тему для общения с отцом. Одну.

Нет, конечно, учитывая, что до этого момента Мордред не общался со своим отцом вовсе... Так что появившаяся возможность по крайней мере обедать рядом с тем было явным улучшением ситуации — особенно учитывая то, что еда, которую готовил Арчер, была действительно великолепна...

Однако хотя Мордред и смог затеять разговор с отцом на отвлеченную тему с отцом — о вкусовых предпочтениях и подобном... На этом успехи Мордреда и заканчивались.

Когда Мордред смог все же преодолеть свой страх и во время обсуждения очередного блюда аккуратно задать вопрос отцу о... Прошлом.

Ничего. В ответ от Артурии не последовало ничего — никакого ответа или даже изменения выражения лица. Вопрос был проигнорирован Артурией также легко, как она игнорировала любые другие вопросы от Мордреда.

После этого вопроса Мордред, поняв, что он истощил весь свой запас храбрости на ближайшие месяцы, чувствуя, как от страха бледнеет лицо, и вместе с тем от стыда и гнева начинают алеть уши, сбежал прочь... Прежде чем узнать, что отец покинул Халдею, отправившись с Аинзом на разрешение Сингулярности.

И вот, Мордред из-за своей слабости потерял еще один шанс — возможно, последний шанс на то, чтобы наладить контакт с отцом...

-Грарх! — Мордред издал звук, нечто среднее между ревом раненого медведя и попыткой прочистить горло кашлем, прежде чем бросится на Жальтер, занеся клинок над головой для сильного удара — однако сделав так Мордред открылся на мгновение — и Жальтер воспользовалась этим шансом, ударом обратной стороны своего копья-знамени врезавшись в грудную клетку Мордреда, заставив того остановиться на мгновение, потерявшись в пространстве — после чего Жальтер, отпустив свое копье, тут же развеявшееся на ветру, ударом закованной в латы перчатки врезалась в левую сторону лица Мордреда, заставив внутренности его головы зазвенеть, а зрение помутится на секунду.

Спустя мгновение же Мордред осознал, что он лежит на земле, а Жальтер, стоящая рядом, протягивает ему руку.

Мордред, стараясь скрыть свое смущение от своего столь быстрого проигрыша, только хмыкнул, после чего с нажимом поднялся самостоятельно, игнорируя протянутую руку.

В ответ на это Жальтер только резко цокнула языком, прежде чем отвернуться, будто бы она и не предлагала Мордреду ту, после чего развернуться, всем своим видом показывая, как ее не заботило состояние Мордред.

-Ну-ну, достаточно, — голос Гектора заставил Мордред нахмуриться до того, что, казалось, ее лицо полностью превратилось в изюм, — Жанна, дорогая, не могла бы ли ты вылечить раны...

-Я не ранен! — Мордред резко гаркнул в ответ, прежде чем чуть скривиться, когда попытка сделать шаг вперед отозвалась болью в ноге, — И даже если ранен — сам восстановлюсь!

-Ладно, ладно, — Гектор на эти слова только развел руками дружелюбно, вызвав желание у Мордреда врезать кулаком тому прямо в лицо,— Не стоит так переживать, если ты не хочешь — то, конечно же, я уверен, что никто не будет против.

-А теперь хочу! — Мордред скрипнул зубами так громко, что можно было услышать, что где-то в комнате треснуло стекло... После чего взгляд Мордреда наткнулся на лицо Гектора, благожелательно глядящего на нее, словно бы Гектор ожидал ровно того же ответа от Мордреда, из-за чего Мордред пришлось перехватить рукой вторую руку, что уже поднялась для удара в лицо Лансеру.

Спустя еще мгновение Мордред ощутил, как начинает отступать боль — отчасти из-за того, что мана Аинза запустила ее естественную регенерацию Слуги, и отчасти из-за того, что действия Жанны все же оказали какое-то положительное воздействие на рыцаря.

Спустя мгновение Жальтер рядом с Мордред закатила глаза, когда Жанна протянула руки к той, но ограничилась в своей реакции исключительно этим, позволив регенерации быстро вылечить синяки, ссадины и царапины на ее лице...

К сожалению для Мордреда — эти синяки и мелкие неудобства и были пределом того, что удалось нанести Мордреду в сражении с Жальтер — в то время как сам Мордред чувствовал, что у него было как минимум треснуто несколько ребер, и, вероятнее всего, была сломана нога и несколько пальцев на руках.

Это наблюдение не прошло и мимо Гектора, взвалившего на себя роль "рефери" поединка, что бросил взгляд на мордреда, на что тот только хмыкнул и отвел взгляд, показывая, что он явно не понимал, из-за чего Гектор сейчас так пристально осматривал его...

Попытка Мордреда защититься от взгляда Гектора, впрочем, не сработала по итогу, заставив Гектора вздохнуть, — Мордред, я не хочу лезть в твою личную жизнь...

-Так не лезь! — Мордред среагировал мгновенно, едва удержавшись от того, чтобы вцепиться своими челюстями в Гектора напротив него.

-Кхм, да, — Гектор, видимо, несколько не ожидавший все же столь яркой и резкой реакции, споткнулся в своих словах, прежде чем покачать головой и продолжить, — Но все же — ты обычно сражаешься куда лучше, и сейчас ты была...

Мордред бросил на Гектора взгляд, предупреждающий того, что он прямо сейчас находился в половине секунды от того, чтобы отправиться на перерождение системой Халдеи, но Гектор, осознав это, все равно продолжил, пусть и немного исправившись, — Ты был сегодня... Очень отвлечен. Что-то случилось?

Мордред на эти слова только сжал челюсти, прежде чем все же ответить медленно шипящим тоном, — Я не вижу, каким образом это касается тебя...

-Ну, вообще, это меня касается потому, что я вроде как выступаю рефери этого сражения... — Гектор после этого бросил взгляд на Жанну, что отвела взгляд, — Пусть и не совсем по своему желанию... Кхм, в любом случае, я слежу за тем, чтобы участники сражались честно, и, полагаю, всерьез...

-А значит, что я также слежу за тем, чтобы участники не отвлекались во время сражения и никто не победил благодаря случайности или отвлечению противника или еще каким-нибудь дешевым трюком, — Гектор после этого отвел взгляд, — Кхм, честно говоря, в бою я бы наоборот, поддержал использование таких трюков... Но если я рефери, то моя функция должна заключаться в том, чтобы не допускать подобное.

-Так вот! — Гектор хлопнул в ладоши одновременно с тем, как Мордред полностью встал на ноги, ощущая, что вернулся в свою самую лучшую боевую форму,— Что случилось?

-Советую тебе заниматься своими делами, если не хочешь, чтобы я занялась тобой, — угроза Мордреда прозвучала четко, и Мордред был готов в любой момент исполнить ту... Но Гектор, словно бы не расслышав Мордреда, а может быть не придав значения его словам только покачал головой, — Ну уж нет, так дело не пойдет...

Мгновение спустя Мордред схватился за клинок, однако на руке, коснувшейся рукояти клинка Мордреда, запертого в ножнах, появилась ладонь поверх — Мордред бросил взгляд на владельца этой ладони, увидев там спустя мгновение Жанну.

-Меня устраивает, если ты будешь теперь проигрывать каждое наше сражение, — голос Жальтер заставил Мордреда скрипнуть зубами вновь, бросив взгляд на ту, прежде чем голос Гектора прорезал атмосферу противостояния между двумя,— Ну-ну, давайте спокойнее...

-Мордред, — Гектор улыбнулся добродушной улыбкой, — Это ведь из-за Артурии, не так ли?

Спустя мгновение Мордред попытался вытащить клинок из ножен, однако Жанна все еще держала ладонь на клинке Мордреда, мешая тому вытащить клинок.

На пробу Мордред дернул рукоять несколько раз, после чего, когда та не поддалась движениям рук рыцаря, бросил взгляд на Жанну, молчаливо пытаясь узнать у той, готова ли она была рискнуть своей головой в попытке удержать Мордреда от убийства Гектора.

Судя по взгляду, что Жанна бросила в ответ — вполне готова.

-Мне плевать на то, что у тебя там за проблемы, — Жальтер произнесла вновь, отведя немного взгляд, словно бы по какой-то причине не хотела смотреть в глаза Мордреду, прежде чем хмыкнуть, — Но драться с тобой, когда ты отвлечен своими проблемами просто скучно — из тебя и так боец не очень, а сейчас — и того хуже...

-Мы просто хотим помочь тебе, — Жанна в этот момент чуть улыбнулась Мордреду, приблизив свое лицо, заставив Мордреда отвести взгляд в некотором смущении, — Даже Жальтер, просто она стесняется в этом признаться...

-Нет, не стесняюсь! — Жальтер мгновенно отреагировала, но не на то, на что планировала, так что спустя мгновение та исправилась, — В смысле, я не хочу никому помогать! Просто хочу нормально подраться!

-Ага, — Гектор кивнул, сохраняя на своем лице выражение, словно бы он был добрым дедушкой, прямо сейчас помогающим молодым ребятам разобраться в своей жизни... Впрочем, вспоминая, что он являлся одним из героев легендарной Осады Трои, состоявшейся задолго до появления легенд о Мордреде или Жанне, возможно, именно так оно и было, — Так что если ты хочешь вновь научиться нормально драться — то тебе придется рассказать нам, что именно тебя так сильно беспокоит...

Словно загнанный зверь, Мордред бросил взгляд на Гектора, затем в сторону, на Жальтер, затем на Жанну позади нее, все еще держащую руку на клинке Мордред, словно бы пытаясь найти путь отступления, после чего, не найдя тот, и придя к выводу, что даже если ему удастся сбежать, то он все равно будет вынужден столкнуться с теми же вопросами вновь, Мордред сдался.

Резко выдохнув и опустив плечи, тот убрал руки от клинка, после чего свалился на землю, словно мешок, полный старых костей и сожалений, поджав колени к груди и обхватив те, словно бы сжавшийся перед атакой всего мира вокруг ребенок...

Возможно, Мордред и был этим ребенком...

От этой мысли Мордред нахмурился только сильнее, поджав колени еще ближе, однако Мордред, глядя на устрицу в виде рыцаря предателя только бросил взгляд на Жанну и Жальтер, что, уловив что-то в его взгляде, сделали несколько шагов от Мордреда, позволяя двоим остаться в сравнительно приватной обстановке.

Гектор же, глядя на Мордреда, только присел на пол, не пытаясь приблизиться к Мордреду, после чего взглянул на того, глядя через небольшой промежуток между коленями, закрывающими глаза рыцаря, — Не против, если я закурю?

-Против! — Мордред сорвался в ответ резко, даже если на самом деле и не был против курения — просто он не хотел сейчас соглашаться ни с чем, что предложил бы Гектор.

-Ну и ладно, — Гектор только пожал плечами, прежде чем вытянуть ноги вперед и откинувшись на спину, подставив руки, из-за чего могло показаться, будто бы Гектор исполнял какую-то позу из йоги, после чего немного потянулся и вдохнул полной грудью, подчеркивая, как именно он был расслаблен.

Мордред на эти действия немного нахмурился, прежде чем все же чуть-чуть отжать от груди свои колени, все еще глядя опасливо на Гектора.

На несколько минут в тренировочном зале, в который Мордред заманила Жальтер, установилась тишина — прерванная только в тот момент, когда Жальтер и Жанна покинули его пределы, позволив Гектору и Мордреду остаться наедине.

За несколько минут Мордред все же смог убрать колени от груди и немного разгладить свою нахмуренность, начав все же осматриваться вокруг, прежде чем Гектор все же прервал молчание.

-Знаешь, я всего-лишь старик, да и чудо-способностями Аинза, который может сказать два слова и проблемы как не бывало тоже не обладаю,— Гектор произнес неожиданно, заставив Мордреда вздрогнуть и бросить на него взгляд, — Да и я не буду делать вид, будто бы понимаю, что происходит в твоей семье...

Мордред рефлекторно ухватился за свой клинок после этих слов, на что Гектор только бросил взгляд, — Ой, оставь эти штуки в покое, я не люблю драться, так что предпочел бы обойтись без этого.

-Тогда тебе стоило бы держать язык за зубами, — Мордред буркнул в ответ с злобой, которую он на самом деле не чувствовал — гнев, сменивший стыд и неуверенность раньше, начал обращаться в неприятные эмоции и вопросы вновь, — И вообще, если ты не понимаешь ничего, то какой смысл тебе вмешиваться?

-Да, в общем-то... — Гектор поднял руку, после чего с неприятным звуком провел пальцами по своей небритости, прежде чем перевести взгляд с потолка на Мордреда,— Никакого.

Мордред на эти слова только больше нахмурился, — И?

-Что "и"? — Гектор моргнул.

Мордред начал чувствовать себя глупо, но отмахнулся от этих мыслей, — Что дальше?

-Не знаю, — Гектор, словно бы в издевательскую насмешку только пожал плечами, прежде чем откинуться полностью на спину и лечь, — Я не Аинз с его чудесными способностями разрешать все проблемы в два слова, я просто старик, который постоянно докапывается до молодняка... Хм, может быть об этом и говорят все эти фильмы и истории — что старикам становится скучно и они начинают искать любые возможности поговорить...

Разум Мордреда, и без того истощенный переживаниями и словами Гектора, в конце концов получил последний "удар милосердия" от реакции самого древнего героя, после чего, казалось бы, что-то внутри Мордреда надломилось — не только психика, но и какая-то внутренняя дамба, до того момента державшая под контролем чувства и переживания самого верного из предателей, отчего Мордред вновь подтянул колени к своему лицу и...

Ощутил, как мерзкая соленая, жгучая кожу жидкость покидает пределы глаз, где она должна была оставаться, нагнетая свой бег по щекам рыцаря.

Ощутив это Мордред скрипнул зубами, после чего поднял руки, стараясь стряхнуть с себя ощущение слабости и уязвимости, что пришло со слезами, в то время, как его лицо непроизвольно начинает кривиться в злом оскале.

Гектор, глядя на то, как рыцарь пытается резкими неловкими движениями стереть с лица непривычные слезы, принял наиболее мудрое из всех решений — и молчаливо отвел взгляд, глядя в белый потолок тренировочного зала, позволяя Мордреду придти медленно к норме, перестав отчаянно тереть свои щеки, будто бы надеясь, что те отвалятся с его лица вместе с функцией выделения слез.

На пару минут установилась тишина, прерываемая прерывистым громким дыханием Мордреда и отчаянными попытками втянуть воздух, не позволяя чему-то столь несоответсвующему образу рыцаря, как "всхлип", вырваться наружу, прежде чем Мордред все же подал голос, — Ну, допустим у меня есть проблемы с отцом.

Голос Мордреда прозвучал все еще с легким подрагиванием в глубине, скрывающемся за тоном голоса, однако Гектор предпочел не обращать на это внимания, сконцентрировавшись на гораздо более важной информации, — Я думаю, ваша ситуация зашла гораздо дальше, чем простые "проблемы"...

-И откуда тебе знать об этом? — Мордред резко высказался в ответ, но его голос не нес в себе привычной угрозы — словно бы Мордред сделал это по привычке, чем действительно пытаясь осадить Гектора,— Иди, почитай сборник легенд, Артуриану — там все написано, у кого какие проблемы и кто в чем виноват.

-Уже читал, — Гектор ответил, прежде чем медленно поднять взгляд на Мордреда, наконец-то нашедшего в себе силы отпустить колени от лица, и ныне сидевшего немного сгорбившись, с локтями на коленях положенных на пол ног — отчаянно старающегося на поднимать взгляд, все еще чуть розоватый и более блестящий, чем предпочел бы рыцарь, — Так что, опять же повторю, чудес от меня можешь не ждать.

-Ну и зачем ты тогда мне нужен? — Мордред усмехнулся кривой ухмылкой, не глядя в глаза Гектору, — На решение этой проблемы мне именно, что понадобится чудо.

-Увы, чего я дать не могу — того не дам, — Гектор наконец-то смог определить подходящий момент и поднялся из своего лежачего состояния, устроившись поудобнее на полу, что медленно восстанавливался после тренировочного спарринга Мордреда и Жальтер, подогнув одну ногу под себя, — Так я могу закурить?

-Кури, если жизнь не дорога, — Мордред криво усмехнулся, после чего, осознав, что Слуги были избавлены от человеческих проблем, связанных с курением, поднял взгляд на мгновение, после чего покачал головой, — И мне одну дай.

-Уверена? — Гектор задал вопрос, но наткнувшись на звериный взгляд Мордреда только поднял руки в примирительном жесте, — Ладно-ладно, просто забочусь о молодых.

Мордред немного поморщился от слов Гектора, но мгновенно выцепил из рук Лансера сигарету, прежде чем, осознав, что тот не имел огня при себе — вновь взглянуть на Гектора.

Тот, прикурив свою сигарету, протянул огонек бензиновой зажигалки к сигарете Мордреда, так что скоро на конце той зажегся маленький тлеющий огонек и Мордред притянул сигарету к себе, резко вдохнув в себя отравленный дым.

Гектор, пронаблюдав за этим, чуть улыбнулся, — Я смотрю, не в первый раз?

-Считай, что в первый, — Мордред ответил, прежде чем сделать еще один вдох, — Распробовать мне так и не удалось...

Гектор, глядя на это, только чуть усмехнулся, после чего движением руки вытащил из-за пазухи небольшую стеклянную пепельницу, — Только не разбрасывай пепел — иначе, боюсь, шеф с нас обоих шкуру спустит.

На эти слова Мордред хотел было усмехнуться, задумавшись о том, могла ли шеф Халдеи действительно сразиться с Слугой класса Сейбер ради подобного... После чего нахмурилась, осознав, что даже в крайнем случае она просто могли использовать Аинза и покачала головой. Тот, кто использовал заемную силу для исполнения своих приказов... Вызывал у Мордреда ассоциации с его матерью.

И Мордред не любил Моргану.

-Ты знаешь, обычно на этом моменте человек начинает говорить, — голос Гектора заставил Мордред развернуться к нему, уставившись на чуть улыбающегося мужчину с внешностью обычного офисного работника, разве что одетого в неподходящие обычному офисному работники доспехи и гербовую накидку, — Ну, жаловаться на семью, или рассказывать, что именно его тревожит в последние дни... Ты — интересное исключение из этой нормы.

-Вся моя жизнь — исключение из нормы, — Мордред вновь дернул непроизвольно щекой, после чего отвел взгляд, — Если ты думал, что я сейчас начну тебе плакаться в жилетку — то ты сильно ошибся. Мои проблемы с отцом — это мои проблемы. Не твои.

На последних словах Мордред, перехвативший сигарету между указательным и средним пальцем, ткнул в себя, пытаясь подтвердить свои слова жестом, на что Гектор только пожал плечами, — Ну, правда твоя.

После этого Мордред еще несколько раз затянулся, пока сигарета не дотлела до фильтра, и резким движением вогнал окурок в стеклянную пепельницу, будто бы ставя жирную точку в каком-то невидимом заявлении, — Так и не могу понять, в чем смысл подобного.

-А смысл не в том, чтобы понимать, — Гектор на эти слова только медленно затянулся сигаретой еще раз, — Это не о том, чтобы быстро выкурить сигарету и сказать "я сделал это". Это о том, что в какой-то момент, даже не зная и не подозревая, никогда не делая это раньше, ты просто решаешь, что тебе необходимо это сделать и...

Гектор медленно затянулся глубже, после чего выпустил небольшое колечко дыма изо рта, — И все. Ты пропал — теперь ты делаешь это постоянно. Даже когда не хочешь — ты просто делаешь это потому, что так становится привычно, тебе кажется, что так и нужно делать, кажется, будто бы это правильно...

-Чушь собачья, — Мордред только скривил лицо, явно думаю о том, чтобы сплюнуть на пол, но под насмешливым взглядом Гектора предпочел хмыкнуть, будто бы и не думал ни о чем подобном, и продолжить говорить, — Зачем заниматься бессмысленными действиями, если они по итогу не имеют результата? Просто делать то, что однажды тебе показалось "подходящим"?

-И вправду — зачем? — Гектор на эти слова только затянулся сигаретой, почти демонстративно, заставив Мордреда нахмуриться, — Но с другой стороны — однажды я решил этим заниматься и с тех пор никак не могу остановиться...

-Слабак, — Мордред припечатал слова как приговор, — Тебе просто не хватает силы воли, чтобы взять — и навсегда завязать с этим?

-Но как я могу просто взять и завязать с этим? — Гектор все же потушил окурок о стеклянную пепельницу, прежде чем поднять взгляд, — Я занимался этим... Не всю жизнь — но уже очень и очень долго — всю свою текущую жизнь я провожу с сигаретой...

-Потому, что ты слишком слаб, — Мордред закатил глаза, после чего откинулся, — Заниматься бессмысленными действиями просто потому, что один раз тебе показалось, что это будет "правильно" — полная бессмыслица.

-Но если я не буду это делать, — Гектор улыбнулся, — То чем же мне тогда заниматься? Я столько лет курил и вдруг перестать — я даже не знаю, что мне делать со всем свободным временем, возможностями...

-Я почему знаю?! — Мордред резко ответил,— Не знаю, найди себе хобби, начни бегать, рисовать — разберись сам, ты уже не ребенок...

После этих слов Мордред хмыкнул, закатив глаза, после чего опустил взгляд на Гектора, внимательно смотрящего в ответ на самого Сейбера.

-Чего?! — не выдержав изучающего взгляда Мордред рявкнул в ответ.

Гектор, впрочем, на эти слова только опустил взгляд и покачал головой, — Боже мой, как с тобой сложно...

-Ну да ладно, — спустя мгновение он поднял взгляд и выдохнул, — На это нужно время... Думаю, ты это осознаешь — чуть позже.

-Ты о чем там бормочешь?! — не желая подавать вид, что Мордред абсолютно не понимал, о чем сейчас говорил Гектор, Мордред выбрал единственный тип поведения, что ему был знаком — агрессию,— Хочешь, чтобы я тебе рожу начистил?!

-Нет, не хочу, — Гектор только покачал на эти слова головой, после чего поднял взгляд, — Ладно, может быть, Аинз по итогу сможет донести до тебя эту мысль...

-Какую мысль?! — Мордред ощутил, как из глубин его души поднимается раздражение, — Тебе язык развязать, чтобы ты начал нормально разговаривать?!

-Ладно, ладно, понял, из меня плохой психолог и аллегорист! — Гектор на эти слова только поднял руки, — Пожалуйста, не бей!

-Вот теперь, когда ты просишь меня это не делать — мне действительно захотелось начистить тебе рожу! — агрессия была не только самым привычным стилем поведения Мордреда, но и одним из немногих способов сброса стресса для него и после встречи с отцом, общения с Гектором и, честно говоря, начиная с самого появления в Четвертой Сингулярности, у Мордреда накопилось много стресса.

Так что подскочив на ноги мгновенно Мордред ощутил, как вокруг него вновь собирается его доспех и в руке появляется клинок... После его, почувствовав себя значительно увереннее вновь в своем боевом облачении и с оружием под рукой Мордред ощутил, как к нему медленно возвращается его жажда сражений, — Защищайся!

-Ладно, ладно, я понял, — Гектор на эти слова только медленно поднялся, после чего, повесив голову, выдохнул, — Только давай сразу условимся на паре простых правил, чтобы...

Закончить свою мысль Гектор не успел, поскольку закованная в латы перчатка врезалась в его лицо спустя мгновение, заставив Гектора сделать шаг назад, — Завались и дерись!

-Ладно, ладно... — Гектор на эти слова только выдохнул, — Как только Аинз умудряется справляться с таким числом женщин сразу...

-Что? — Мордред остановился на мгновение, моргнув, после чего медленно, словно бы сошедший с ума робот в фильме ужасов, ищущий свою цель, перевел взгляд на Гектора, — Что ты сказал?

-Ох, — Гектор моргнул, после чего спустя мгновение в его руке появилось его копье, — Ну, полагаю, тут я сам напросился...

И Гектор, как обычно, был абсолютно прав.

* * *

Способность: Секрет Происхождения

Уровень способности: 40 Интересная, хотя и достаточно простая способность из области контр-заклятий, препятствующих сбору информации. Блокирует определение уникальных навыков носителя, связанных с уникальными классами, и определение способностей артефактов, надетых на носителя, а также скрывает ник игрока, однако лишь до тех пор, пока скрытые способности не будут применены или ник игрока не будет упомянут — после чего перестает действовать. Иными словами — достаточно полезная способность, хотя и действующая лишь короткое время и только при первом столкновении с новым противником, не получившим информацию об игроке.

* * *

Аинз даже не знал, что было худшей частью его текущего положения — то, что он должен был столкнуться со своей копией из этого мира, то, что это было обязательной частью плана Медб, который, судя по ее словам, являлся частью его плана, или тот факт, что он даже не знал, кого именно он искал и куда он должен был двигаться!

Ну почему Медб не могла быть конкретнее в своем рассказе его плана... Нет, это было бы нелогично, если бы Медб рассказывала ему его собственный план... Нужно было призвать Медб и попросить ее рассказать всем другим Слугам его "чудесный план", сказав что-нибудь вроде "для того, чтобы все Слуги были на одной волне"... Но что, если ее план, который был частью его плана, которого не было, полагался на то, что другие Слуги не знали об этом плане — она ведь сказала что-то о Скатах... Аргх, ну почему жизнь была такой сложной?!

Даже сейчас он по сути не знал, куда ему нужно было идти — три километра влево от базы Ассасинов?! Пять вправо от Камелота?! Вернуться на место его призыва в Египте?!

Аинз по сути телепортировался сейчас наобум, просто присматриваясь к месту, не видел ли он чего-то необычного вокруг, и если не видел — он практически подбрасывал монетку, выбирая наобум случайную сторону, в которую он телепортировался дальше! Он буквально был похож на телепортирующегося бешеного кролика, прыгающего от места к месту — и в этот раз Аинзу не было надежды на то, чтобы случайно попасть пальцем в небо...

Он ведь даже не знал, что именно он искал, просто носясь по пустыне как неприкаянный дух.

"Я даже отослал призванную нежить вокруг — но они абсолютно ничего не нашли... Может мне стоит сбросить мое тело и использовать что-нибудь вроде "Благословения Титании?"..." — Аинз покачал головой — "Но покажет ли оно мне путь к моей копии... Или нет? В прошлый раз — давно, когда я использовал то в самой первой Сингулярности, оно привело меня к Ольге, но куда оно приведет меня сейчас?"

Пустыни давно сменились с обычной скалистой местности, где он был чуть раньше, на черную выжженную пустыню — после чего на сравнительно обычную степь — так что Аинз даже мог рассмотреть закатное Солнце...

"Я брожу по этой пустыне часы..." — Аинз испустил побежденный вздох, прежде чем вдруг подобраться — "Стоп, секунду... Одна из связей с призванной нежитью оборвалась?"

Аинз призвал несколько различных типов нежити, обладающих способностями к разведке, поэтому он не сразу смог осознать, кто именно оказался уничтожен... Причем, с одного удара, не успев передать информацию о том, кто и как именно ее уничтожил.

Конечно, он не призвал своих сильнейших существ и призванные им существа специализировались в первую очередь в поиске, а не в сражении, поэтому потерять одного от противника не было необычно — но неожиданно, без всякой информации?

"Ну, по крайней мере я нашел кого-то относительно высокого уровня — Слуга, полагаю..." — Аинз пожал плечами — "Не уверен, то ли это, что я должен был найти, но это всяко лучше, чем ничего... Не похоже, судя по убитой нежити, что это кто-то приятельски расположенный ко мне — но я могу попробовать захватить Слугу и расспросить его о ком-нибудь, кто похож на меня... Хорошо, что я могу отследить, где умер прошлый призванный..."

Спустя мгновение погиб еще один из призванных Аинзом — и в этом не было бы ничего необычного... Если бы не тот факт, что убитая нежить находилась на крайне приличном расстоянии от первого убитого.

"Телепортация?" — Аинз задумался на мгновение — "Я успел поверить, что это редкий трюк — но некоторые Слуги могут легко обладать чем-то подобным... Или это сверхдальнобойные атаки? Или он просто настолько быстрый?"

Спустя мгновение погиб третий, расположенный еще дальше от Аинза, и тот кивнул — "Непохоже, что мы разойдемся миром... Хм, ладно, в таком случае..."

Рефлексы Аинза сработали быстрее его разума — телепортация мгновенно унесла Аинза в сторону, преодолевая в мгновение ока огромную дистанцию — так что Аинз оказался в воздухе.

"Полет" сработал спустя мгновение, стабилизировав Аинза — и позволив ему взглянуть на место удара.

Одновременно два еще существа перестали существовать, но Аинза это заботило мало — "Значит, сверхдальние атаки..."

Огромный взрыв поглотил как минимум пару километров, мгновенно выжигая степь и уничтожая все, что стояло на его пути. Аинз не погиб бы от подобного удара — но сам удар был весьма силен — Аинз бы сказал, что это было похоже на заклятие как минимум девятого ранга... А учитывая, что даже Медея не сильно разбиралась в магии подобного уровня, владея всего несколькими заклятиями — это говорило о том, что Слуга, использовавший эту способность, был весьма силен... Возможно даже не по меркам Слуг, а по меркам самого Аинза — если каждая призванная нежить была уничтожена подобной атакой — то это значило, что противник мог легко разбрасываться подобной магией...

Спустя мгновение Аинзу пришла информация о том, что взрыв ударил одно из более сильных призванных существ Аинза, не убив того одномоментно, а потому мнение Аинза о силе потенциального противника немного снизилось, но все еще осталось достаточно высоким — "Хм, значит не каждая атака по сути является "Ядерной вспышкой"... Однако даже так — как минимум дальность атаки делает этого противника потенциально опасным..."

Аинз перевел взгляд вокруг, стараясь понять, не приближается ли к нему повторная подобная атака от противника — но либо тому требовалось время на перезарядку своего "основного калибра", если высказываться так, либо тот решил больше не атаковать Аинза... И хотя Аинз надеялся на второе — он отдавал себе отчет, что, скорее всего, дело было все же в первом.

"Хм, если противник обладает такой огромной дальностью — то он может быть потенциально где угодно, в зависимости от того, требуется ему видеть место атаки или нет. Если нет или он использует какую-то атаку, взрывающуюся на месте — я в неприятной позиции... Но я уверен, что видел протянувшийся по небу снаряд или луч — так я и успел среагировать... Значит, скорее всего, противнику требуется видеть место атаки... В таком случае и на такой дистанции — противник должен находиться на какой-нибудь высокой горе..."

Аинз поднял взгляд вверх, глядя на казавшуюся небольшой точкой объект, и выдохнул — "Или в небе."

Спустя мгновение Аинз использовал телепортацию... И ощутил сопротивление.

"Хм, защита против телепортации? Необычно, но вместе с тем — ожидаемо..." — Аинз нахмурился... Прежде чем неожиданно понять, что защита места неожиданно расступилась перед ним — "Ха, защита сперва сработала, а потом отступила... Учитывая, что я не применил никакой магии и не использовал никакие расходники или экипировку — я могу сделать только одно предположение..."

Аинз мгновенно ощутил, как меняется обстановка перед ним — небеса и степь под ногами обратились в каменный пол, огромные колонны, ведущие к неприлично декорированному трону — может быть и менее внушительному, чем Трон Королей в Назарике, но это было просто глупым сравнением, учитывая, что Трон Королей был создан в игре специально, чтобы быть огромным и нереалистично внушительным, в то время как это был реальный трон — помпезный, громадный, словно бы установленный на подиуме с высокой лестницей, ведущей к нему, переходящей в странные фигуры, будто бы трон был странным перевернутым канделябром, только расположенным на полу и стремящимся в потолок...

На котором сидела девушка.

Одетая в шикарное, спускающееся водопадом, помпезное черное платье, поверх которого и вниз по ступеням стелилась черная мантия, а выше пояса та была одета в рискованную броню, сделанную скорее для подчеркивания ее выдающихся форм, чем для какой-либо защиты.

Более долгий осмотр, за время которого девушка, кажется, пребывая в шоке, ничего не делала, позволил Аинзу исправить свое раннее наблюдение — это не было мантией, а огромными, нереалистично длинными волосами, оттенявшими ее острые черты лица, обрамленные воротником из какого-то вида черных перьев, и... Заостренными длинными ушами?

"Эльф?" — Аинз сделал заметку — "Первый встреченный мной эльф-Слуга... Хах, редкость..."

Спустя мгновение же, девушка, кажется, смогла справиться со своим шоком и в одно мгновение Аинз увидел несколько ударивших из ниоткуда цепей, словно бы появившихся из воздуха тронного зала — Аинз, конечно, был защищен от колющего урона, однако не собирался просто так принимать на себя удар, телепортировавшись прочь — однако спустя мгновение он ощутил, как что-то пытается пробиться в его разум...

"Ох, меня пытаются отравить?" — Аинз почти улыбнулся глупой попытке. Колющий урон и яд против нежити — самая простая ошибка, что только можно было сделать.

Девушка, видимо поняв, что ее способности не сработали на Аинза, мгновенно изменила подход — не сходя со своего трона та подняла руку, после чего рядом с ней открылся портал...

-"Замок Измерений", — который Аинз тут же закрыл обратно, не собираясь узнавать, что именно девушка пыталась призвать или телепортировать.

Спустя еще мгновение в Аинза врезались заклятия — но они были намного слабее той атаки, что противница использовала на нем или даже на его призванных существах. Да, их было много, но каждое из них было не выше пятого или шестого ранга, так что врезавшись в Аинза каждое из них бессильно рассеялась, оставляя Аинза совершенно не раненным перед девушкой.

Та мгновенно подняла руку, словно бы обдумывая, должна ли она была продолжать сражение, прежде чем медленно опустить ту, словно бы признавая поражение.

-Я так долго представляла себе этот день, — голос девушки был достаточно глубоким, но хранил в себе высокомерие, которое, казалось, не могло сломать даже практически мгновенное поражение от рук Аинза, словно бы владелица этого голоса даже не обратила внимание на такую мелочь, как собственное поражение,— И все равно не могла себе представить, что все закончится так... Ха-ха, хорошо, старик — можешь взять мою голову. Я разрешаю это тебе, как победителю.

-Ты атаковала меня первой, я бы предпочел, чтобы ты не называла меня стариком, и я бы не хотел убивать первого эльфа, встреченного на моем пути, — Аинз кивнул, — Но поверь, если ты попытаешься атаковать меня еще раз — я сделаю это. Кстати говоря, не могла бы ты убрать свою способность — яд не может повредить меня, но, кажется, он растворяет мое тело.

-Эльф? — спустя мгновение девушка подняла одну бровь, однако вместе с тем на Аинза перестала действовать ее способность, прежде чем нахмуриться, — Погоди... Ты не Старик с Горы?!

-Нет, но я бы хотел с ним встретиться, — Аинз внутренне добавил "если это тот, о ком я думаю... Учитывая, что меня с ним только что перепутали".

-Хах, значит, существует еще один подобный, — после этих слов девушка только откинулась на своем троне, прежде чем поморщиться, как от зубной боли, — Действительно, высокомерие сильного — ты даже не знаешь, кто я, вторгнувшись в мой дом... Однако знай, что перед тобой — царица этих земель!

Девушка поднялась в единое слитное движение со своего трона, позволяя волосам заструиться подобно ручью по ступеням вниз, становясь в грандиозную позу уверенной в себе, высокомерной и могущественной правительницы... Что не особенно действовало на Аинза, учитывая, что он достаточно просто победил ее всего несколько секунд назад — однако если бы не этот факт, то, скорее всего, ее поза и аура уверенности и высокомерия наверняка бы заставила Аинза вздрогнуть, — Я, царица Ассирийская, повелительница этих земель, Семирамида!

Аинз только просто кивнул на это — "Отлично, еще одно имя, которое я никогда не слышал... Или слышал? Что-то про сады..."

Аинз бросил взгляд вокруг, но ничто вокруг не выглядело похоже на сады, так что, скорее всего, это была не та Семирамида, о которой Аинз вспомнил.

-Хорошо, — Аинз ответил просто, прежде чем отбросить эту мысль, как не интересующую его и вцепиться в наиболее важную в данный момент, — Но вопрос в другом... Почему твоя летающая крепость ощущается мной как Предмет Мирового Класса?!

* * *

Нитокрис двигалась по пустыне, мерно покачиваясь на спине сфинкса, глядя вслед движущейся впереди Сите, также расположенной на спине предоставленного ей от Озимандии сфинкса, а затем на девушку, имя которой ей так и не удалось узнать — что передвигалась на огромном паланкине, поддерживаемом четырьмя мужскими фигурами, умудрявшимися бежать со скоростью сфинксов и при этом не качать трон на бегу — и размышляла.

В первую очередь она размышляла о том, что Озимандия отправил ее прочь.

"Аааа, я опозорилась, полностью опозорилась!" — если бы Нитокрис могла, она бы уже расплакалась, но пытаясь сохранить крохи своего достоинства в качестве — неопытного, но все же — фараона, та старалась сделать вид, что внимательно следила за своей дорогой, глядя вперед, на пустыню — "Первый достойный приказ от господина Озимандии — и я полностью опозорилась... Я теперь вообще фараоном называться не могу!"

А ведь изначально все было так просто — Нитокрис просто должна была продемонстрировать свою полезность...

Озимандия был для Нитокрис ролевой моделью — и вместе с тем даже для ее времен он был старой легендой, чем-то, что люди более современного мира могли бы сравнить с героем детских мультиков, на которых они выросли — глядя на которого Нитокрис могла расти, взрослеть, понимать этот мир — и вместе с тем это был кто-то, с кем Нитокрис никогда бы не могла столкнуться в реальности — легенда среди легенд...

Нитокрис родилась, выросла на легендах о великих фараонах древности — самой главной и самой любимой ее легендой был, конечно же, Озимандия — стала на короткий промежуток времени фараоном... А потом умерла.

Простая, грустная история, умещающаяся примерно в одну эпитафию на надгробном камне — если бы ей поставили надгробный камень, конечно же — заканчивающаяся на невыразительном "а потом она попала в Трон Героев...", без продолжения.

Вероятность быть призванным в Войне Святого Грааля была для Слуг минимальна. Семь Слуг на одну войну— война проводилась раз в несколько сотен лет — и количество Героических Духов, способных породить Слуг, исчислялось десятками тысяч — и это только те, о ком сама Нитокрис знала... Иными словами вероятность для Нитокрис быть призванной примерно совпадала с ее шансом не умереть от стыда перед Озимандией прямо сейчас.

Точно не нулевая, но ненамного ноль превосходящая...

Но чудо свершилось, произошло — Нитокрис оказалась призвана... И не где-нибудь, а в Египте, в месте ее силы, в месте ее легенды — и... Она была призвана вместе с Фараоном фараонов, Озимандией.

Нитокрис даже не поверила сперва своей удаче — вероятность подобного была невыразимо мала — и, насколько мала она была, настолько же она была ценна.

Нитокрис, выросшая на легендах об Озимандии, была призвана в качестве помощницы Озимандии... Нитокрис ухватилась всеми руками и ногами за возможность помочь Озимандии — даже когда он сказал, что ему, в общем-то, и не был нужен помощник — тем более кто-то столь неопытный, но готовый, как Нитокрис.

Но Нитокрис было все равно — она была готова махать опахалом, чистить ботинки, таскать записи — все, что угодно, за возможность стоять рядом с Озимандией, смотреть на то, как ведет себя настоящий фараон, и помогать герою своих детских фантазий в его священном деле — правлении его людьми...

И Нитокрис была поручена примерно эта функция. Нет, она не махала опахалом, и не чистила ботинки Озимандии — согласно его словам, это было занятием, недостойным любого фараона, будь тот умудренным жизнью стариком или кем-то столь молодым и неопытным, как Нитокрис — но уровень ее задач не сильно отличался от этих, если не по виду, то по содержанию и сложности.

После... Неудачного проишествия с Озимандией Нитокрис фактически стала глашатаем его воли — она объявляла народу указы Озимандии, посещала его города и провожала гостей... Но на этом ее полезность заканчивалась.

Нитокрис не переоценивала себя и свои способности, она не была опытна в государственных делах или сильна как Слуга, но она была готова проявить себя, показать себя с лучшей стороны и помочь Озимандии как она только могла. Проблема?

Озимандии просто не нужна была помощь.

Озимандия, не покидая пределов своего дворца, мог править даже в столь апокалиптических условиях твердой рукой, награждая проявивших себя, карая злоумышленников, управляя людьми, правя массами и ведя политику и дипломатию не сходя со своего трона. Нитокрис просто не могла ничего предложить Озимандии!

Нитокрис не была даже уверена, что она была нужна для оглашения его указов или подобных дел — судя по всему, Озимандия мог прекрасно поручить это другим своим слугам и подчиненным, но предпочел не делать этого — и, конечно же, у этого была причина, множество даже... Но Нитокрис отдавала себе отчет, что наиболее важной и главной причиной было то, что Нитокрис просилась помочь Озимандии — и тот согласился исполнить желание неопытной фанатки.

И хотя подобное отношение от живой детской мечты Нитокрис радовало ее, она хотела большего! Не в смысле еще более специального отношения, сколько больше возможностей проявить себя и помочь Озимандии!

И, наконец-то, эта возможность появилась! В великом царстве фараона фараонов появился сильный противник, появился кто-то, чье появление не было визитом от фракций этого мира, кто не подчинялся его приказам и законам, и кто, в своем появлении, перевернул с ног на голову города Озимандии...

Озимандия не мог оставить произошедшее без внимания — но вместе с тем он не мог и покинуть пределов своего дворца — из-за чего, впервые за все это время, Нитокрис была дана миссия — важное поручение, которое она должна была исполнить, впервые появилась возможность для Нитокрис проявить себя...

И она опозорилась! Дважды!

Сперва она, вместо того, чтобы проявить себя в качестве фараона, стража этих земель и верного подчиненного Озимандии, просто... Проиграла! В одно мгновение проиграла все и сразу, сдавшись перед неведомой силой, не протянув даже секунды сопротивления!

Проиграть было постыдно, но проиграть в первом реальном бою меньше чем через секунду сражения? Это было не просто стыдно, это было катастрофой!

И, как будто бы этого было недостаточно, Нитокрис привела потенциального противника прямиком к Озимандии!

А потом она еще и проиграла на поле боя разума, проиграв не дважды, а трижды! Она была опозорена трижды!

Конечно же Озимандия, увидев это, решил избавиться от нее при первой же возможности, отослав столь бесполезного недо-фараона прочь от себя — Нитокрис так долго просилась дать ей поручение, и когда ей дали — она с треском провалилась просто везде, где только могла — и даже там, где не могла!

Нитокрис только надеялась на то, что взявшие ее с собой Сита и эта женщина просто убьют ее за ее глупость, избавив ее от стыда, и не станут напоминать ей о том, как она многократно провалилась до этого...

-Для нашего гида ты удивительно часто и надолго уходишь в себя, — голос женщины — или, пожалуй все же, девушки, двигающейся в процессии, прервал размышления Нитокрис, — Ты должна показывать нам дорогу до Атласа, не так ли?

-Угу, — Нитокрис даже не нашла в себе сил на то, чтобы ответить на слова девушки, — Нам по прямой... Потому, что это пустыня — здесь можно идти по прямой до любого объекта... Если ты Слуга.

-Да, но меня предупредили, что нас будут ждать как минимум несколько песчаных штормов и пара стай диких сфинксов на пути, — девушка перевела взгляд на Нитокрис, глядя на ту с громады своего трона, — Разве ты не должна будешь предупредить нас о их приближении и способе обойти те?

-Разве это не бессмысленно? — Нитокрис ответила почти безжизненно,— Песчаные штормы и сфинксы не станут проблемой для Слуг... Особенно для сильных.

-Да, — девушка легко согласилась, — Но суть гида в текущих условиях состоит в том, чтобы не просто довести до цели, но довести до цели максимально удобным и при этом коротким путем — и я, например, как и Сита, не любим драться просто так и бросать свои силы направо и налево... Или ты не догадалась, что твои действия в качестве гида отразятся на восприятии Озимандии по итогу, как того, кто порекомендовал тебя на эту позицию?

Услышав эти слова Нитокрис мгновенно замерла... После чего подняла руки к лицу и закрыло то полностью — "Я умудряюсь опозориться даже опозоренная! Да что со мной не так — это мое наказание за то, что я умерла без проведения погребальных церемоний фараона?! Расплата за то, что я встретилась лично с Озимандией?! Почему у меня все так плохо выходит..."

-Сюда, — Нитокрис по итогу все же смогла оторвать руки от своего лица и указать в сторону, — Мы почти зашли на территорию сфинксов — так что нам нужно сейчас повернуть на восток...

* * *

Машу перевела взгляд на Артурию, после чего на молчаливую громаду Камелота невдалеке, чей силуэт сверкал особенно ярко в ночи... Или, какое сейчас время суток было в этой Сингулярности? Стоя на черной пустыне без видимого света и неба Машу не была уверена в текущем времени... Особенно учитывая то, что единственным временным ориентиром были только постепенно становящиеся все реже и реже команды Администратора.

"Эта версия Артура мне не очень нравится" — Машу была почти рада голосу Галахада, поскольку попытка завязать диалог с Артурией была похожа на попытку завязать диалог со статуей — "Не то, чтобы прошлый Артур был большим любителем поболтать — если только не о еде и не о рыцарских идеалах — но эта... Ха, эта, кажется, вообще будет просто стоять на месте, пока ее не засыплет песком по голову — а может и после этого."

Машу не могла не согласиться с комментарием Галахада — Артурия стояла недвижимо на месте, казалось, даже не моргая, глядя на Камелот вдалеке... В то время как Машу, хотя бы иногда, меняла свое положение в пространстве — разминала затекшие руки, чуть прогуливалась по периметру небольшой деревни беженцев, прислушивалась к крикам Администратора — в то время как Артурия, казалось, вросла в свое текущее местоположение и не планировала менять его как минимум ближайшие несколько веков.

Машу попыталась задать пару вопросов Артурии, видя, что никакого другого развлечения перед собой она не наблюдала, но все, что ей удалось получить в ответ — это однозначные ответы, короткие, сухие и холодные, будто бы кто-то в ответ на ее попытки разговора просто сдул пыль на нее.

"Слушай, я не могу поверить в то, что советую это, но..." — Галахад в голове Машу вздохнул — "Но даже такой разговор лучше, чем никакой... Попробуй расспросить ее насчет идеалов рыцарства. Прошлый Артур мог часами разговаривать на эту тему, не говоря ничего нового, но сто раз повторяя одно и тоже — если этот Артур хоть немного похож на прошлого, то это обязано спровоцировать хоть какой-то ответ от нее..."

Машу задумалась на секунду — не то, чтобы ее очень сильно привлекали бегающие по кругу философские размышления, но это, возможно, было лучше, чем просто молча стоять, глядя на Камелот, пытаясь дождаться момента, когда Администратор перестанет отдавать приказы и вернется для того, чтобы ответить на вопросы Машу и Артурии о Камелоте...

Однако, стоило ей только открыть рот для произнесения первых звуков, как Артурия заговорила первой, — Кто-то движется сюда.

Мгновенно Машу подняла свой щит — ее роль состояла в том, чтобы принять на себя первый удар противника, кем бы он ни был, так что ей стоило быть готовой...

Однако, глядя на ее приготовления, Артурия покачала головой, прежде чем повернуть свой взгляд в сторону приближающейся фигуры.

"Оу..." — Галахад неожиданно произнес в ее голове, стоило только Машу разглядеть приближающегося — "Он..."

Приближающийся мужчина выглядел крайне андрогинно, так что сам факт того, что он был именно мужчиной был скорее догадкой со стороны Машу, чем фактом — невысокий, феминный... С волосами, собранными в пучок, напоминающий...

Машу моргнула от осознания и перевела взгляд на Артурия, стоящую рядом, замечая, как ее волосы были собраны в точно такой же пучок.

Несущий на своих плечах плащ, который когда-то был белым, но явно успел пострадать за время путешествий, скрывающий правую половину тела молодого мужчины, закрытого доспехом — тот казался стальным, но вместе с тем легким, будто бы носивший его никогда не должен был участвовать в сражении на самом деле, сколько носил доспех с церемониальной целью...

Проделав путь до Артурии и Машу, за десяток метров до них, мужчина остановился, после чего мгновенно взглянул в глаза Артурии... Получив в ответ взгляд холодных глаз Артурии...

На мгновение исполнившихся эмоциями. Узнаванием, пониманием, даже... Теплотой. -Приветствую, — даже голос Артурии, до того всегда холодный и отстраненный, наполнился чем-то, что Машу не могла назвать иначе, чем "теплотой", — Сэр Бедивер.

* * *

Скатах старалась игнорировать Медузу, что двигалась рядом с ней, пытаясь представить себе, будто бы то была не Слуга Аинза, посланная с целью наброситься на нее в любой момент, когда Аинзу — ее Мастеру — захочется избавиться от последней преграды, стоящей на его пути...

Чего-нибудь.

Чего-нибудь страшного и темного — не то, чтобы Скатах когда-либо задавалась вопросами конкретики мотивации существ с другой стороны Земель Теней.

Обычно ее работа в Землях Теней была достаточно проста — она, с копьем в руках, защищала проход на Землю и убивала тех чудовищ, что, собрав свои собственные силы, пытались пробиться сквозь нее с целью пожрать народы, получить их силу и превратить Землю в Ад...

Не то, чтобы кто-то из темных созданий Земель Теней, что нельзя было описать иначе, чем "монстры", когда-либо выдавал конкретику своих планов в сражении со Скатах — но большая часть из тех существ, что встречались ей на пути, действовали примерно по такому сценарию.

Скатах видела, на что были способны создания тьмы — она видела как темные боги уничтожают целые нации, изменяют мир в угоду своим желаниям, поглощая героев и артефакты, созданные на их погибель, и как чудовища, не считаясь с человеческой жизнью, несут ужас и хаос в этот мир...

Например, Медуза — пусть и несчастное создание в начале своей истории, но Медуза, пусть и не по своей воле, стала монстром и должна была быть остановлена. Когда ее проклятие поглотило ее и та потеряла всякий разум, укрепившись лишь в своем желании нести разрушение в этот мир — она должна была быть убита Персеем.

История Медузы была трагична, но случившееся не заканчивалось итогом, которым оно не должно было окончиться — монстр был убит героем, в этом не было ничего противоестественного...

Кроме того факта, что сама Медуза ныне была жива, под контролем еще более могущественного монстра и, насколько могла судить сама Скатах, доверяющая своей интуиции, обрела новые силы, выбивающиеся из ряда знаний самой Скатах.

И эта самая Медуза, ставшая монстром и ныне обретшая новые силы и, если Скатах не подводила та информация, что она успела получить от Нобунаги за время их "общения" — если то можно было так назвать — ныне служила надзирателем над самой Скатах, контролируя каждый ее шаг и подчиняясь воле Аинза.

Скатах бы могла сказать, что факт того, что эта Медуза была иной, отличной от знакомой ей Медузы, был неприятным фактором, поскольку прошлую Медузу Скатах могла бы убить одним отчетливым ударом, в то время как она не знала, какими силами обладала эта версия Медузы — но это было не так. Какой смысл был в том, чтобы убивать Медузу, если Аинз был способен легко воскресить ее — и был намного сильнее самой Скатах, так что попытка воспротивиться его воле была равносильна самоубийству?

К тому же, если уж было так необходимо быть полностью правой — на данный момент Аинз не совершил ничего действительно ужасного, вроде попытки уничтожить Историю Человечества или что-то подобное... Что, впрочем, не означало, что он не попытается этого сделать в дальнейшем — могущественные и древние сущности подобные Аинзу могли планировать на столетия вперед, вместо грубого вмешательства лишь спокойно и медлительно подчиняя себя разумы и институты власти — но внутренняя справедливость Скатах, доставшаяся ей от лет обучения ее нерадивого ученика, требовала признать тот факт, что пока что Аинз не сделал ничего однозначно указывающего на его природу монстра.

Кроме убийства жесточайшим способом нескольких Слуг в прошлой Сингулярности, к числу которых принадлежала и сама Скатах и общего ощущения от него, как от худшего кошмара этого мира из самых глубин Земель Теней — если не глубже...

Скатах чуть-чуть позволила себе нахмуриться — строго говоря произошедшее действительно выглядело, если рассмотреть его со всех сторон, не как доказательство вины Аинза...

Но тысячи лет убийства чудовищ не проходят бесследно за считанные мгновения общения с подобным созданием — даже если тот пытается показать себя не только разумным, но и договороспособным.

Скатах не была христианкой — строго говоря, больше всего ей подходило понятие атеистки, учитывая всю ироничность ситуации, если бы убийца богов начала поклоняться подобным — но он знала о том, что Дьявол тоже согласно поверьям был "договороспособен". Это не делало его меньшим злом — даже большим, поскольку там, где обычно меньшее зло было способно лишь на то, чтобы уничтожать окружающее его — большее зло было способно на то, чтобы получить силу иного и обратить ее себе на пользу.

-Я не любительница затевать разговоры в пути, — неожиданный голос Медузы едва не заставил Скатах рефлекторно ударить копьем в сторону Слуги, — Но если ты так и собираешься бросать на меня хмурящийся взгляд, словно бы раздумывая о том, как прикончить меня за ближайшим камнем — меньшее, что ты можешь сделать — это сказать что-то.

Голос Медузы не был саркастичен, сколько просто передавал Скатах факт происходящего — Медуза видела, как Скатах примеривается к ее надзирательнице, но вместо любой иной реакции предпочла лишь указать на это...

И Скатах в ответ на эти слова могла только чуть сжать челюсти, после чего отвести взгляд, пытаясь в голове придумать план, слова, ответ, что мог бы вывести ее из возникшей мгновенно неприятной позициии...

Иными словами, Скатах ощутила смущение.

Медуза, продолжая двигаться спокойно за тысячелетним Лансером с социальной осведомленностью пятилетнего ребенка, не знающего, как именно стоит затевать диалог с незнакомцем кроме "давай дружить?", что в случае Скатах превращалось в "давай сражаться насмерть?", только чуть покачала головой.

Медуза всегда была младшей из сестер Горгон, покуда Сфено и Эвриала заботились о ней и защищали ее, но после... Практически всего, что произошло с ней после ее призыва — поглощения силы Грааля, предательства и прощения сестер, начала отношений с Аинзом и прочее — Медуза ощутила, как она стремительно начинает "взрослеть." Не в плане ее физических показателей, конечно — Медуза не знала, что бы она сделала если бы выросла еще больше и стала еще больше, чем сейчас — но в плане ее эмоционального состояния.

А потому, словно бы старшая сестра, наблюдающая за своевольный и невероятно сильным ребенком, Медуза была вынуждена пойти на контакт первой, — Ты знаешь, мы не так много знаем друг о друге... Я знаю о тебе кое-какую информацию, что мне предоставил Трон Героев — о Землях Теней и вечной страже между ними и миром людей — но я практически ничего не знаю о тебе как о человеке... Что не очень хорошо, учитывая, что теперь мы обе Слуги, и, вполне вероятно, еще долгое время будем так или иначе общаться друг с другом... Просто из-за нашего потенциального бессмертия.

Скатах на эти слова только чуть нахмурилась — Скатах вообще не являлась Слугой, так что она не была слишком сильно уверена в том, как будет действовать ее текущий контракт — учитывая уничтожение человечества, Земель Теней и того, что она стала Слугой в Троне Героев только из-за большой ошибки, вызванной апокалипсисом этого мира. Ее оригинальный план заключался в том, чтобы убить Аинза... Или, если она не сможет придумать достойного способа сделать это — вернуться обратно на свой вечный пост между миром людей и Землями Теней, но как уже указала Медуза — Скатах ныне являлась Слугой, а значит, с какой-то теоретической вероятностью, могла быть привязана к Аинзу на длительное время — возможно даже навечно.

Иными словами, всего несколько сотен лет могли значительно изменить ее мировоззрения и взгляд на Аинза, а через несколько тысяч лет она сама даже не вспомнила бы о том, что когда-то хотела убить Аинза — ментальная выносливость Скатах была велика, но все же не бесконечна. Скатах давно потеряла какую-бы то ни было радость от защиты мира людей и убийства чудовищ из Земель Теней, так что тысяча лет в другой обстановке также легко могла смять ее убеждения по защите человечества от Аинза...

И Медуза, заронившее зерно сомнений в разум Скатах, упомянув об этой возможности уже сделала первый шаг против нее — возможно, по приказу Аинза, что отправил ее прочь вместе с самой Скатах.

Осознав это Скатах мгновенно отбросила свои прошлые размышления и отвернулась от Медузы, направившись как можно более быстрым шагом в направлении приближающейся фигуры города, над которым вместо черной пустоты медленно сияло звездами ночное небо этой Сингулярности.

Медуза, оставшись позади, только вздохнула внутренне, глядя на то, как своевольный ребенок отказывается говорить, наполовину из смущения и наполовину не доверяя "незнакомцу" в виде Медузы, поспешила вслед за ней, решив на время отбросить свои предыдущие попытки затеять диалог и сфокусировавшись на приближающемся виде города.

Постепенно, приближаясь ближе, Скатах смогла начать различать конкретные очертания города — если быть точнее, то это было скорее замком с большим числом временных и полувременных поселений вокруг того — от установленных палаточных лагерей до сооруженных на скорую руку деревянных лачуг, и даже нескольких подходящих особняков, что, по виду, стояли здесь уже достаточно долгое время — вполне вероятно, что они остались в наследие от настоящей истории этому месту, а не появились после старта кризиса Сингулярностей.

За пределами этих поселений впрочем Скатах могла увидеть замок с поднимающимися башнями и достаточно высокими каменными стенами, на воротах ведущий внутрь которого висело несколько флагов — большая часть с различными рисунками крестов на них.

"Даже если бы я не знала о том, что это Город Крестоносцев — догадаться по их общему виду было бы несложно..." — Скатах прошлась взглядом по флагам, многие из которых были установлены на земле между различными палаточными лагерями словно бы какой-то оберег в попытке защититься от наползающей со стороны выжженной пустоши темноты.

Мгновение спустя появление Скатах и следующей за ней Медузы из темноты пустоши вызвало реакцию среди людей в лагере — через несколько десятков секунд, когда Скатах приблизилась к людям те словно бы успели поднять нечто ,напоминающее местное ополчение — по большей части это просто были крепкие мужчины, вооруженные копьями, часть из которых были полноценным обмундированием солдат, а часть — недавними поделками, и одетые в различные неподходящие им по размеру доспехи, кожа или кольчуга.

Разобраться с этими людьми было делом нескольких секунд и десятка точных ударов — не более, чем по одному на каждого из людей — однако Скатах, сделав шаг вперед, только подняла руки, показывая их пустоту. Бесполезный знак, учитывая то, что она могла призвать свое копье мгновенно, стоило ей только пожелать это, и расправиться с каждым из людей напротив нее, однако значение ее жеста было однозначно и немного успокоило собравшееся ополчение.

Один из людей, одетый в кольчугу молодой мужчина сделал шаг вперед, после чего окинул взглядом Скатах, а затем стоящую чуть позади нее Медузу,— Мое имя — капитан Лансель, и я скажу сразу — вы не выглядите как кто-то из этих мест... И я не думаю, что где-то в мире еще остались другие места из которых в это проклятое место могут прийти путешественники — не говоря уже о том, что двое молодых девушек вряд ли продержались долго в пустошах. Назовите себя!

Скатах задумалась на секунду — что именно она могла ответить людям перед ней? Вряд ли они знали о том, кто такие Слуги, но учитывая состояние мира — было логично предположить, что они как минимум не удивились бы магии и ее практикам в этом мире... И вместе с тем называть себя "ведьмой" в лагере крестоносцев было достаточно глупым решением — если только сама Скатах не планировала устроить сражение с этими людьми...

-Вольно, капитан, — голос из-за спин ополчения, однако, заставил тех мгновенно развернуться, после чего с кивком — интернациональным знаком уважения — ополчение начало расходиться в стороны после одних слов... Произнесенных женским высоким голосом.

Скатах чуть нахмурилась — ее знание о крестоносцах и значимых личностях среди тех было рудиментарно, и она не могла сходу вспомнить ни одной знаменитой женщины-крестоносца... Так что, вполне вероятно, она столкнулась со Слугой.

Однако, напрягши свои чувства ощущения Слуг Скатах не смогла почувствовать ничего необычного от сделавшей из-за спин солдат фигуры девушки, одетой в подобранный ей по фигуре латный доспех с гербовой накидкой поверх, белой с большим красным крестом.

Почему-то странное осознание заставило ее вновь вспомнить об Аинзе — Скатах могла мгновенно определить Аинза как нечто "нечистое" в этом мире, но не определить, что тот являлся Слугой... Однако Слуга перед ней не вызывала такого же отвратительного чувства внутри Скатах, что и Аинз.

В любом случае, это сравнение не добавило уверенности Скатах, заставив ее нахмуриться только больше, глядя на появившуюся невысокую девушку.

Девушка и, вероятнее всего, Слуга, была похожа в своей внешности на Машу, с которой Скатах виделась всего несколько десятков минут назад — разве что ее черты были чуть более женственными и на ее глазах покоились очки в офисной оправе, плохо сочетающейся с ее текущим видом рыцаря.

-Ах, прошу прощения, — девушка чуть улыбнулась Скатах... Прежде чем перевести взгляд на Медузу и замереть.

Скатах автоматически взглянула на Медузу, что также замерла.

Две девушки в очках молчаливо глядели друг на друга, и Скатах могла заметить, как взгляд обеих немного прищурился, прежде чем каждая из них одновременно моргнула и они сделали шаг друг к другу.

-Медуза, — Медуза спокойно раскрыла свое имя, будто бы и не отдавала свой главный секрет, секрет своей личности, в руки потенциального противника.

-Жак, — девушка улыбнулась, пожав руку Медузы, после чего перевела взгляд на Скатах,— Жак де Витри.

* * *

Сита внимательно смотрела вперед — или, если точнее, старалась заниматься этим. Будучи Арчером ее зрение было куда лучше зрения остальных Слуг и она могла различать куда более мелкие и незначительные детали, нежели остальные — но даже так все, что она видела перед собой представляло исключительно пустыню в ее различных конфигурациях. Высокие барханы, медленно текущие песчаные равнины, поднимающиеся вдалеке пылевые бури — в целом можно было сказать, что увиденное Ситой было даже в каком-то смысле прекрасно — как некая картина, созданная художником, запечатлевшим красоту жестокого бескрайнего океана песка — но, как и происходит обычно, чем больше человек наблюдает прекрасное — тем больше он привыкает к тому.

В случае Ситы этот факт также дополнялся тем, что помимо прекрасных видов она также ощутила, как удивительно похолодела пустыня с наступлением ночи, словно бы и не было иссушающей жары днем, а существовала только холодная простирающаяся вдаль пустошь.

Конечно же ночное небо, усыпанное звездами — редкий вид, указывающий, что даже в этой проклятой разрушенной Сингулярности, представляющей из себя изувеченную историю человечества, все еще существовало что-то красивое — было прекрасно, и к тому же ушла дневная жара и необходимость постоянно поднимать руку к глазами, чтобы немного спастись от сверкающего в глазах песка и яркого солнца — но даже так Сита, признаться честно, уже устала от постоянного неменяющегося пейзажа и ощутила, как начал замыливаться ее взгляд.

В нормальных условиях избавиться от подобного эффекта было достаточно легко — можно было просто поспать или отдохнуть иным образом — не то, чтобы Слугам требовался физиологически сон, однако тот спасал от неприятных последствий длительного бодрствования вроде копящейся эмоциональной усталости, как сейчас... Но даже уснуть на спине движущегося сфинкса было достаточно сложно — не говоря уже о том, что в данный момент Сита была на миссии, на территории противника, и в теории могла подвергнуться нападению в любую секунду.

Не то, чтобы она серьезно рассчитывала на то, что на нее нападут неизвестные противники — Нитокрис провела Ситу и Медб вокруг мест концентрации диких сфинксов и Медб вроде как заключила союзническое соглашение с Озимандией, а Сита не сомневалась, что никто из иных Слуг не посмеет вторгнуться на территорию Озимандии... Если только не готовясь развязать громадную войну.

Однако вместе с тем Сита не могла и позволить себе полностью расслабиться — потенциальные проблемы во время выполнения ее миссии могли повлиять на ее оценку Аинзом, это в свою очередь повлияло бы на его готовность избавить ее и Раму от проклятия, а это было главной и единственной целью Ситы в текущем следовании за ее Мастером.

Иными словами, к усталости Ситы добавлялась ее нервозность, вместе с той смешиваясь в опасный коктейль, только больше нагружая ее разум, что способствовал как ее усталости, так и ее нервозности, казалось, не собираясь останавливаться до тех пор, пока Сита не совершит какую-нибудь огромную ошибку...

И этот момент, конечно же, пришел — монструозная огромная, но при этом подходящая для путешествия по песку лапа коснулась такой же пустыни, как и везде до этого, после чего Сита ухватилась изо всех сил за сфинкса, начавшего мгновенно заваливаться вперед — после чего, осознав, что она не сможет полностью удержаться в седле в текущих условиях — оттолкнулась от спины падающего зверя, издавшего возмущенный и удивленный изменяющимися стремительно перед его лицом условиями и подскочила вверх, оказываясь на кажущемся ей спокойном песчаном островке в нескольких метрах от места происшествия.

Словно бы в странной нереалистичной картине песок, до того спокойно лежавший на поверхности обвалился вниз, будто бы из-за лопнувшей невидимой стены, державшей его все это время, в единое мгновение образовывая смертельную ловушку в пустыне, словно бы место охоты гигантского муравьиного льва, только и поджидавшего все это время свою добычу, обнажая иссушенные временем каменные и металлические кости руин, поднимающиеся вверх подобно зубам голодного зверя.

Песок, обнажив те, однако, не остановился, мгновенно начав утекать вниз, словно бы просачиваясь сквозь землю в никуда, обнажая все больше и больше руин, что, при ближайшем рассмотрении, оказались вовсе не руинами, а лишь запыленными и покрытыми песком остатками более чем современного здания.

Точнее, правильнее было сказать не "современного", учитывая то, что окружающая обстановка располагала к "современности" средневековья — правильнее было бы сказать, что уходящий песок начал проявлять пластик, металл и стекло, новые, но ныне полностью нефункциональные из-за забившегося внутрь песка компьютеры, телефоны, и прочую электронику, смотревшуюся бы гораздо лучше в обстановке самой продвинутой научной лаборатории двадцать первого века... Нет, возможно, это место и было продвинутой лабораторией — однако по странному стечению обстоятельств оно оказалось засыпано песком, в пустыне, в Сингулярности, отражающей измененную реальность крестовых походов.

С другой стороны — технически говоря, технологии двадцать первого века были ближе к средневековью, чем Озимандия древнего Египта, так что Сите не стоило удивляться увиденному — но почему-то вид именно современной электроники выглядел особенно дико в данной Сингулярности.

С протяжным рыком, на грани раздраженного и даже несколько обиженного, сфинкс, утянутый вниз потоками песка, смог выпутаться спустя мгновение, когда его песчаная тюрьма спустилась еще ниже, обнажая уходящий вниз коридор, после чего, отряхнувшись немного, запрыгнул обратно на край обрыва, расположенный в десятке метров над полом разрушенной лаборатории.

-Хм, — голос Медб отвлек Ситу от разглядывания картины, — Вот и они, руины Атласа...

Сита на это только кивнула, осознавая большую часть информации из сказанного, однако Нитокрис, явно не посвященная в информацию о происходящем — вполне вероятно, что сама Нитокрис даже не знала, куда именно она вела двух Слуг — только перевела на Медб непонимающий взгляд, — Кхм, я понимаю, что прозвучу глупо, потому, что привела вас сюда — но я привела вас к месту, не зная, что конкретно здесь находится... То есть, я знала, что это место является аномалией в пределах королевства господина Озимандии, но я не уверена в том, что это именно за место...

-Руины Атласа, — Медб ответила вновь, после чего перевела взгляд и осознав по виду Нитокрис и по ее непонимающе заломленной брови, выдохнула, — Лаборатория... Нет, пожалуй, научно-исследовательский институт — магический. А также одна из организаций магов настоящей человеческой истории — самая продвинутая и самая аморальная, пристанище безумных ученый — более безумных и аморальных, чем "обычные" маги из Магической Ассоциации. По совместительству — библиотека всех видов запрещенных знаний, хранилище всевозможных запрещенных артефактов и последнее пристанище множества магов, решивших полностью посвятить себя своему искусству, что все остальные их коллеги сочли неподходящим для открытого доступа. Выражаясь одним словом — Атлас.

После своего краткого разъяснения Медб перевела взгляд на Нитокрис, подняв одну бровь, — Ты же должна была получить ту же информацию, что и я — нет, пожалуй, большую информацию, чем я, во время своего призыва.

Услышав эти слова Нитокрис опустила взгляд — ей не хотелось признаваться, что в отличии от множества Слуг вокруг она слишком сильно сконцентрировалась на Озимандии и возможности помочь ему в момент своего призыва, так что она даже не обратила внимания на информацию обо всем остальном, а к текущему моменту успела забыть половину того, что она узнала в момент своего призыва...

К тому же Нитокрис была неопытным фараоном — она не умела хранить столько лишней случайной информации в своей голове все время!

-Наверное, что-то случилось во время моего призыва и я не получила этой информации, — Нитокрис отвела взгляд, словно ребенок, прячущий со стыдом свои оценки за спиной...

Судя по взгляду, которые бросили на нее Медб и Сита — спрятаться за слабым оправданием от взгляда двух Слуг у нее не вышло.

-Ладно, — Медб, впрочем, либо пожалев Нитокрис либо, что было куда более вероятно, решив что трата времени на подобное была ниже ее, отвернулась, — Я пообщалась с Озимандией на эту тему — нам нужны не тайные артефакты этого сета — тем более, что если бы даже они здесь были — их давно бы растащили падальщики... Нам нужно спустится к центру.

Сита на мгновение задумалась — что же именно Озимандия рассказал Медб и как вообще фараон фараонов и королева фей нашли общий язык, но сбросила с себя эту мысль — Медб хотела получить одобрение Аинза не меньше Ситы, пусть и с разными целями, а потому не стала бы предавать Ситу, а значит — Сита могла просто игнорировать происходящее как не имеющее значения в текущей обстановке.

Нитокрис явно не доверяла Медб на подобном же уровне — но она доверяла Озимандии, а потому, не задумываясь, спрыгнула вслед за Медб, мгновенно оказавшейся на полу Атласа, после чего взглянула на проход, — Нам вниз?

Медб, полностью проигнорировав вопрос Нитокрис, как не имеющий смысла, и спустя мгновение оказалась на земле, поднявшись со своего паланкина, что в мгновение ока истаял словно мираж вместе с носильщиками Медб.

Спустя еще мгновение Медб, не обращая внимание на подобное, сделала шаг, спускаясь вниз по ступеням, после чего ниже и ниже.

Сита последовала за ней, вместе с Нитокрис и спустя небольшой временной промежуток все они опустились под землю — в то время как их сфинксы остались дожидаться их на поверхности.

Шаг за шагом, постепенно, коридоры начали становится темнее и темнее — до тех пор пока на очередном шаге с легким звуком мерцания не залиться мягким светом, идущим, казалось бы, изо всех сторон.

-Не предполагала, что освещение уцелеет в текущих условиях, — Медб заметила себе под нос, ни к кому не обращаясь...

-Оно не уцелело, просто я его починил, — и неожиданно получила ответ в виде молодого, но уверенного мужского голоса.

На мгновение Медб остановилась — Сита взглянула на ту, пытаясь определить, стоило ли ей готовиться к сражению, но, судя по всему, то не требовалось в данный момент, судя по расслабленному виду Медб.

Спустя еще мгновение же Сита услышала шаги, разносящиеся тихим эхом по пустому коридору, чуть приглушенные песком, рассыпавшимся по коридору.

-Кто ты? — только Нитокрис отреагировала на появившийся из ниоткуда голос, а после — нахмурилась, видя появившуюся из неприметного поворота фигуру.

Мужчин молодого возраста, одетый в джентльменский костюм — белую рубашку, черные брюки, черную жилетку поверх — и поверх жилетки — серый плащ. На ногах — отполированные лакированные черные туфли, умудряющиеся сохранять свою чистоту даже в текущих условиях, а в руках, одетые в черные перчатки — трость в правой... И зажженная курительная трубка в левой.

-Хм, как необычно, — мужчина, совершенно не смущенный реакцией Нитокрис и, казалось бы, вовсе своими условиями и появлениями Слуг рядом с ним только поднес трубку к губам, после чего сделал затяжку, опершись на трость,— Молодой фараон, Нитокрис, верная жена, Сита и... Хм, позвольте мне допустить гипотезу — королева фей, Медб?

Нитокрис, несколько раз моргнув, как от открывшейся ей информации о Медб, так и том, что вошедший смог легко определить личности Слуг с одного взгляда, нахмурилась только больше, повторив свой вопрос, — Кто ты такой?

-Кто я такой, хм? — мужчина же, чуть опершись на трость, казалось, немного забавлялся реакцией Нитокрис,— Что же, ответить на этот вопрос на самом деле крайне просто... -Я бы даже сказал... — мужчина еще раз сделал вдох из курительной трубки и выпустил небольшой кольцо дыма, что мгновенно развеялось, скрывая за пеплом черты его лица, — Элементарно, моя дорогая...

* * *

Аинз смотрел на девушку — Семирамиду — перед ним, задумчиво.

Вновь Предмет Мирового Класса — или сравнимый с ним объект — и вновь его обладатель не понимает, о чем Аинз говорит, глядя на него взглядом раздражения, высокомерия и интереса — интереса как минимум к тому, что он упомянул неизвестный ей термин.

Аинз задумался на мгновение — мог ли он украсть дворец Семирамиды? Судя по всему, ПМК Теслы представлял из себя просто способность, в то время как его перчатки были просто артефактами — однако ПМК Семирамиды парил в качестве вполне ощутимого физического объекта... И Аинз был готов на многое пойти, чтобы заполучить в его арсенал к одиннадцати уже хранящимся в его инвентаре ПМК — даже если для этого ему придется испортить отношения с некоторыми Слугами и прикончить Семирамиду прямо сейчас.

С другой стороны — ПМК, знакомые Аинзу представляли из себя различные объекты вроде перчаток, свитков, копий или чего-нибудь подобного — в общем, различных объектов из тех, что игроки могли таскать в своем инвентаре, самый большой из тех был размером с полный доспех и также прекрасно помещался в инвентаре Аинза, как, например, "меха-костюмы" для игроков. Если же ПМК представлял из себя целый замок... Аинз не был уверен, сможет ли он вообще поместить целый летающий дворец в свой инвентарь.

В теории, конечно, существовал ПМК значительно больше самого Аинза, что он также не мог поместить в свой инвентарь, Трон Королей, но тот был полностью вмонтирован в Назарик, находясь в Тронном Зале, без возможности перемещать тот, поскольку его функции касались именно Назарика.

Мог ли парящий дворец Семирамиды подчиняться подобной же логике? Нет, судя по ощущениям самого Аинза — весь дворец той являлся ПМК — даже если он украдет сейчас трон Семирамиды, то тот может оказаться бесполезен — если он вообще сможет это сделать...

-Сколько еще ты планируешь смотреть на меня так, будто примериваешься к разделке пойманной добычи? — голос Семирамиды вновь вторгся в разум Аинза, — Я признала поражение, но не думай, что это значит, будто бы теперь ты можешь относится ко мне без уважения.

Аинз задумался на секунду — стоило ли ему относится к Семирамиде с уважением в данный момент? Нет, она напала на него первой, и теперь Аинз размышлял о подходящей компенсации — ПМК послужил бы отличную службу в этом, но для этого его еще нужно получить — а с этим у Аинза возникли определенные проблемы... Хм, может быть, Семирамида сама могла подсказать ему решение?

-Хм, я понял, — Аинз перевел взгляд на Семирамиду,— Я победил тебя, не так ли?

На эти слова Семирамида чуть сузила взгляд, явно не желая соглашаться со словами Аинза, но вынужденная все же сделать это, по крайней мере для того, чтобы не выглядеть еще глупее, отрицая очевидное,— Допустим, это можно назвать и так...

"Разве ты сама не сказала, что проиграла, минуту назад?" — Аинз нахмурился — "Или что, она уже поняла, что я не хочу ее убивать и теперь пытается быстро замять прошлое, будто бы и не было ничего? Дешевый трюк, Семирамида!"

-В таком случае мне полагается лут — то есть, награда, не так ли? — Аинз не был на самом деле уверен в том, полагалось ли ему что-то подобное, но поняв, что Семирамида прекрасно умела игнорировать свои поражения и явно была одной из тех, кто всегда пытался поставить себя выше других, он решил не давать слабину, ответив уверенно.

Семирамида на эти слова только поджала губы, еще больше прищурив взгляд, так что те превратились в маленькие узкие разрезы, глядя на Аинза так, будто бы она была в одном шаге от того, чтобы атаковать вновь.

Давление Семирамиды, впрочем, для Аинза оказалось не столь значительным — минуту назад он победил ее в бою, и если та не использовала какую-нибудь незаметную способность за прошедшую минуту для того, чтобы стать намного сильнее — ему не стоило переживать по поводу повторного сражения. Если попытка Семирамиды надавить на Аинза и вызывала у него какие-то эмоции, то в первую очередь раздражение — "Хах, она так напоминает мне босса из моей прошлой жизни — из тех, которые всегда делают вид, что это не их проблема и что все должны быть только рады тому, что они снизошли из своего кабинета к людям... Хах, еще она напоминает мне Нобунагу — только еще хуже. Нобунагу я просто один раз побил и та стала значительно лучше себя вести — Семирамиду я уже побил, но это не помогает... Хах, я начинаю сам себя накручивать!"

Спустя мгновение раздражение Момонги пересекло невидимую черту и заставило Аинза выдохнуть — впрочем, не уйдя из его мыслей полностью, просто превратившись из мешающей его мышлению эмоции в структурированный факт — одновременно с тем, как сама Семирамида начала говорить, — И что же хочет от Царицы Ассирии вторженец в ее дом?

-Вторженец? Я напомню, что первой меня атаковала ты,— Аинз нахмурился — никто и никаким образом не предупредил его, что он входит на чужую территорию! Даже если он действительно вошел на чужую территорию — первым делом его должны были встретить и объяснить ему произошедшее, он даже был бы готов заплатить какой-нибудь штраф, если бы тот был небольшим — но сразу же попытаться атаковать его? К тому же Семирамида, судя по всему, не атаковала его в предупреждение, а сразу же попыталась убить — и теперь делала вид, будто бы в этом был виноват сам Аинз!

Семирамида мгновенно открыла рот для того, чтобы ответить Аинзу, но тот, чьи эмоции были подавлены вновь, тем не менее оставив его с четким осознанием того, что он был абсолютно прав в этой ситуации и реакция Семирамиды его раздражала просто перебил ту,— Я решил — я забираю твою парящую крепость.

После эти слов Семирамида, явно хотевшая что-то ответить Аинзу высокомерно вдруг глупо моргнула, не успев закрыть рот от столь неожиданных слов, прежде чем, на секунду опустив со своего лица холодную маску горделивой правительности бросить на Аинза взгляд презрения, злобы и даже какого-то странного уважения,— Не много ли ты просишь от-?!

-Я не прошу, а говорю как факт, — Аинз просто перебил ее вновь, уверенный в своем превосходстве по итогам сражения, и, пусть и лишенный раздражения на ту, все еще помнящий об эмоциях, что она в нем вызывала,— Я забираю твой дворец — не уверен, найдется ли ему достойное применение, но это станет подходящей компенсацией за произошедшее и твою попытку меня убить.

Семирамида на секунду, словно бы действительно не ожидавшая подобного поворота событий, несколько раз моргнула, будто бы пытаясь определить, стоило ли ей дальше вести себя как правительница, стараясь поддерживать свою маску, прежде чем решить на мгновение подавить свое высокомерие и взглянуть на Аинза не с холодной злобой, а с настоящей открытой эмоцией — пусть в данном случае это и была злоба,— Как насчет "нет"?!

-А я тебя и не спрашивал,— Аинз сделал шаг вперед, ощутив, как вновь поднялись цепи вокруг него, пытаясь врезаться в его тело и опутать его ноги, останавливая его.

Учитывая, что эти цепи не были слишком сильны, наносили колющий урон, от которого Аинз был защищен лучше всего, и в конце концов пытались наложить эффект ограничения движения, от которого Аинз был также защищен — попытки удержать Аинза десятками возникших из ниоткуда цепей напоминали попытки удержать ураган пальцами рук. Совершенно бесполезно — скорее это только подчеркивало могущество приближающейся стихии, нежели действительно защищало от той.

Спустя еще несколько секунд и попытку изменить способ атаки с цепей и кольев на магию, осознав, что ни она сама не стала сильнее за прошедшую минуту, ни Аинз не потерял своих способностей, к моменту, когда Аинз приблизился к лестнице, ведущей к ее трону, Семирамида все же, с большой неохотой опустила взгляд, впервые за время встречи продемонстрировав что-то похожее на признание поражения — исключая, собственно говоря, признание поражения чуть раньше,— Ладно, хватит.

Аинз задумался на мгновение, сделав шаг на первую ступеньку, ведущую к трону, после чего, решив не позволять Семирамиде диктовать свои условия, сделал шаг, поднимаясь на ступеньку.

-Я сказала — хватит! — девушка попыталась возмутиться, показывая Аинзу, что ее предыдущее поведение побежденной было не более чем трюком,— Стоять!

Аинз ощутил, как на него вновь начала действовать способность Слуги, отравив его тело, однако это не смогло остановить Аинза.

Семирамида же в свою очередь замялась на секунду, обнаружив, что "Замок Измерений" Аинза все еще продолжал действовать и она не могла призвать или телепортировать то, что она хотела еще секунду назад, после чего бросила взгляд на Аинза, продолжающего подниматься по лестнице вверх, прямиком к ней, заставив саму Семирамиду замереть в сомнениях. Она, конечно же, могла встать со своего трона, продолжая пытаться атаковать Аинза, или переместиться в другое место для сражения, однако это было однозначно тому, чтобы просто признать поражение, оставив трон, который потребовал Аинз, самому Аинзу.

С другой стороне продолжая сидеть на месте Семирамида была бессильна тому, чтобы остановить Аинза, а потому вместо "монарха, способного уничтожить любого перед ее взглядом", вместо этого выглядя словно бы неспособная даже сдвинуться с места, позволяя Аинзу делать все, что угодно.

Эти мысли были противны Семирамиды — антитеза всему тому, чем являлась Царица Ассирийская — но при всех ее личностных проблемах по крайней мере она была способна на то, чтобы признавать реальность перед ее глазами.

И жестокая реальность состояла в том, что у Семирамиды не оставалось возможности удержать свой титул правительницы и свою гордость в спокойствии, отвергая любую возможность поражения даже будучи побежденной.

Технически говоря, Семирамида могла совершить свой последний акт сопротивления по отношению к реальности, совершив самоубийство прямо сейчас, и взорвать ее Висячие Сады — но в таком случае все, что удалось бы добиться самой Семирамиде — это выглядеть как испугавшаяся девчонка, которую загнал в угол Аинз — какой она, впрочем, и была.

Иными словами Аинз загнал в Семирамиду в угол — и до того, как она смогла бы решиться на один из вариантов — Аинз решил за нее, забравшись на последнюю ступень и оказавшись перед троном самой Семирамиды, глядя на ту.

Семирамида, осознав это, перевела взгляд на Аинза, после чего, сохраняя остатки гордости, задрала высоко нос, показывая свое отношение к Аинзу, и вместе с тем подставляя свою шею для подходящей ее царской особе казни...

Однако спустя мгновение Семирамида ощутила, как крепкая рука коснулась ее тела... На месте ее талии.

Отреагировать на это до того, как со второй стороны на ее талии появилась вторая рука, Семирамида не успела — в ее голове даже не оформилось ее собственное восприятие столь неожиданной ситуации...

Прежде чем ощутить себя поднятой в воздух.

Семирамида моргнула еще раз — из всех вариантов своего ближайшего будущего она определенно не рассматривала этот — прежде чем ощутить себя в свободном полете.

Ситуация Семирамиды менялась так быстро и неожиданно, что она не успела даже отреагировать на свой полет, спустя мгновение свалившись с громким глухим стуком на пол и приземлившись вместо ног на пятую точку.

Семирамида моргнула, словно бы пытаясь вместить в свою голову все, что только что произошло за последние мгновения ее жизни, прежде чем осознать свою ситуацию.

Неизвестный вторженец, так и не представившейся ей, ощущавшийся в ее восприятии подобно Старику с Горы, забрался к ее трону, прежде чем поднять ее на руки и...

Сбросить ее спустя мгновение с трона, заставив ее свалиться на пятую точку.

Ситуация — произошедшее — настолько сильно не укладывалось в знакомые шаблоны поведения Семирамиды, что она даже не смогла вызвать в себе никаких эмоций сообразно произошедшему, вместо того, чтобы попытаться прикончить своего противника просто продолжив сидеть на своем месте, стараясь понять, что ее сознание диктовало ей в ближайшем будущем в качестве подходящей реакции на случившееся.

Однако столкнувшись со столь неожиданным и странным, не вписывающимся в ее представление об окружающем мире, событием, ее мозг словно бы пережил короткое замыкание, лишившее Семирамиду возможности формировать полноценные мысли, заставив ту вместо подходящего ответа медленно подняться с пола, отряхнувшись, пребывая в прострации.

-Угу, хм, ясно, — голос вторженца заставил Семирамиду поднять взгляд вверх, глядя на то, как Аинз, устроившись на ее троне, внимательно оглядывал тронный зал,— Значит, вот как это работает? Жаль, что я не смогу забрать его с собой из Сингулярности — но это неплохо, определенно хороший бонус на эту Сингулярность... Хотя, скорость, конечно же, оставляет желать большего. Кстати говоря, раз уж так случилось — ты не можешь подсказать, где в данный момент находится этот... Старик? С которым ты меня перепутала?

Семирамида моргнула один раз, затем второй, прежде чем вторженец щелкнул пальцами,— Эм, Семирамида?

-А, да, он чуть дальше, на территории Аламута,— Семирамида ответила на чистом рефлексе, прежде чем моргнуть еще раз и осознать ситуацию.

Только что в ее Висячие Сады, ее великий Благородный Фантазм, атрибутированный ей согласно легенде, будто бы Семирамида была связана с тем, неожиданно вторгся неизвестный, похожий на Старика с Горы, победил ее, после чего сбросил ее с трона, сел в ее трон самостоятельно и взял под контроль ее Висячие Сады — а теперь, судя по тому, что могла ощутить сама Семирамида, направил Висячие Сады в сторону Аламута, где, судя по всему, до сих пор находился сам Старик...

-Покажешь дорогу? — вторженец обратился к Семирамиде с такой бестактной нахальностью, будто бы он только что не совершил десяток оскорблений ее царской особы и не нажил в ней вечного врага, что Семирамида не смогла найти никакого иного ответа внутри себя кроме,— Да, конечно...

* * *

Артурия вгляделась в замершую фигуру Сэра Бедивера, глядящего в ответ, пытаясь определить, что она чувствовала в данный момент более всего.

Радость — столь редкую в этой форме для нее эмоцию? Радость от встречи со своим старым другом, верным последователем, заставшим ее последние моменты на том проклятом холме из тел?

Печаль — остраненную печаль, пришедшую из глубин ее памяти? Печаль от того, что это был не "тот" Бедивер, не "ее" старый друг, а лишь Бедивер этого мира, этой Сингулярности — как она сама не являлась "тем самым" Королем Артуром.

Сомнение — страх и непонимание, пробившиеся наружу даже через ее неуничтожимую маску холодной отстраненности? Служил ли этот Бедивер Королю Артуру этого мира, был ли он ее врагом, должно ли ей было готовиться к новому сражению?

Эмоции, всегда столь отстраненные от Артурии, пробрались внутрь ее разума, заставив ее, всегда готовую к сражению, к исполнению приказов, замереть в нерешительности, подняв руку до своего клинка.

-Артурия? — голос Машу добрался до ушей Артурии, но не смог заставить ее отвести взгляд от своего старого друга.

-Сэр Бедивер, — Артурия медленно чуть наклонила голову, приветствуя старого друга, — Что привело вас в это поселение?

Бедивер, молчаливо осматривавший Артурию предыдущий десяток секунд, только медленно опустил взгляд, прежде чем опуститься на одно колено, опустив голову— Мой король...

-Встаньте, Сэр Бедивер,— Артурия произнесла спокойно, и Бедивер подчинился приказу, поднявшись с места, прежде чем вновь поднять взгляд на Артурию, улыбнувшись без грамма радости во взгляде.

-Является ли это тоже следствием моих ошибок? — Бедивер произнес эти слова продолжив улыбаться сардонически, прежде чем приблизиться к Артурии, все еще глядя на ту,— Мне жаль, мой король.

-Не стоит,— Артурия только чуть покачала головой,— Я полагаю, Сэр Бедивер, вы не прибыли сюда с поручением от Камелота?

-Камелота? — сделав еще шаг и оказавшись на расстоянии в пару метров, Бедивер нахмурился, прежде чем задать вопрос несколько неуверенным голосом,— Мой король, вы не... Вы не знаете о Львиной Богине?

Артурия внутренне чуть нахмурилась — львы были частью обычной геральдики ее родной Британии, так что назвать ее "Львиным Королем" или подобным образом было возможно — но ни одному королю Британии, включая ее саму, не приходило в голову сравнить себя с Богами... К тому же, даже предполагая подобное — Артурия назвала бы себя "Львиным Богом", подобно тому, как она была "Королем Артуром". Она всегда поддерживала свой маскарад как мужчина — именование себя как "Богини" было контрпродуктивно в данном случае...

Если говорить о самой Артурии, конечно же — той, кем она была сейчас и кем она помнила свое бытие в этом мире. Если говорить об иной Артурии другого мира — или же этой Сингулярности...

-Ладно, судя по тому, что большая часть этого поселения еще жива — вы выполнили свои обязанности и у меня появилось две минуты на то, чтобы выполнить свою часть сделки,— голос Администратора из-за спины Артурии подсказал ей, что время для получения ответов совпало с моментом появления новых вопросов.

Легкий, но слишком громкий для тренированного Ассасина шаг Администратора за спиной совпал с моментом, когда Сэр Бедивер сделал шаг в сторону, и только в этот момент Артурия смогла определить, что свешенный в стороны серый запыленный плащ, скрывающий правую сторону тела Бедивера, так и остался на своем месте, не обнажив ни руки, ни клинка, ни ножен по ту сторону.

Администратор, сделав шаг в сторону из-за спину, замер, глядя на Бедивера, после чего осмотрел Артурию и, заметив их значительное сходство, подал голос,— Если ты смогла создать своего клона для защиты поселения — считай меня удивленным и даже благодарным.

Бедивер на эти слова ничего не ответил, как и Машу, на которую мгновенно бросила взгляд Артурия и, осознав, что она оставалось единственной, кто мог разрешить возникшее недоразумение, подала голос,— Нет, это мой...

Артурия задумалась на мгновение, прежде чем, практически с неохотой, словно бы медленно проворачивающиеся на оси скрипящие механические шестерни, выдавить из себя ответ,— Это мой друг.

На эти слова взгляды троих Слуг скрестились на ней, прежде чем Администратор первым пожал плечами,— Защиты у этого поселения все равно кроме вас нет, поэтому поверю на слово. Друзей у нас в последнее время нехватка — так что если ты умудрилась найти одного — буду считать это милостью Господней... Сколько бы она ни стоила в текущих условиях.

На секунду вновь установилась тишина, прежде чем Администратор все же подал голос,— Ладно, я обещал ответить на ваши вопросы — если вы не открыли в себе неожиданно огромную любовь к тому, чтобы стоять на песке и глядеть вдаль, оберегая этот скромный поселок — пройдемте, болтать на такие темы лучше за закрытыми дверями... Даже если это закрытые двери разваливающейся хижины, собранной на скорую руку.

Артурия, бросив последний взгляд вдаль на Камелот, кивнула на эти слова.

* * *

Машу устроилась чуть поудобнее, насколько она могла себе позволить подобное в отношении отчаянно скрипящей деревянной маленькой табуретки, прежде чем приготовиться слушать Администратора, проделавшего путь до верха неказистого деревянного стола, и приготовившегося говорить.

-Я думаю, для начала определимся с тем, что вам известно,— Администратор осмотрел всех присутствующих, задержав немного свой взгляд на Бедивере, прежде чем вздохнуть и продолжить говорить,— У нас здесь апокалипсис, множество Слуг и несколько объединений — Святой Город под контролем Львиной Богини, Ассирия, которой правит эта невыносимо высокомерная царица, Египетской Царство, которым правит Озимандия, мы — секта Ассасинов, и в конце — крестоносцы, или то, что от них осталось — ими тоже правит Слуга.

-Царица Ассирийская и Озимандия пытаются играть в свои государственные игры, делая вид, что Апокалипсис исчезнет, если делать вид, что его нет,— Администратор пожал плечами, словно бы не осуждая происходящее, а говоря нечто вроде "а чего еще вы ожидали от них",— Мы и крестоносцы в основном просто пытаемся выжить и заботимся о всевозможных беженцах, двигающихся к Святому Городу или уходящих из него. Что планирует Львиная Богиня я не представляю — в основном она просто сидит на месте, копит силы и проводит Святой Отбор.

-Что такое Святой Отбор? — Машу задала интересующий как минимум ее, Галахада и Артурию вопрос Администратору.

-Отбор в Святой Город,— Администратор просто пожал плечами, после чего бросил взгляд на Бедивера, прежде чем продолжить говорить,— Как говорят люди — каждый день ровно в полдень люди, желающие провести проверку, подходят к воротам Святого Города, после чего кто-то из рыцарей Львиной Богини выходит к людям. Иногда свет с неба указывает на каких-то людей, после чего их запускают в город. Оставшиеся иногда просто уходят, иногда остаются под стенами, иногда на них нападают рыцари и убивают без разбору. Сложно сказать, чем это спровоцировано и как повернется еще один Святой Отбор — но те, кто переживают произошедшее обычно уходят прочь — к другим государствам, к нам, к крестоносцам... Или умирают в пустошах по пути — может быть теряются — по всякому бывает.

Машу моргнула пытаясь усвоить новую информацию в своей голове,— То есть они...

-Убивают людей? — Администратор верно подхватил незаданный Машу вопрос, после чего с легким выдохом кивнуть,— Иногда. Иногда нет.

-Зачем? — Артурия задала вопрос спокойно.

-Без понятия,— Администратор только пожал плечами, прежде чем задуматься на мгновение,— Иногда рыцари Богини отправляются прочь — обычно они охотятся на других Слуг, на других людей... Но при всей мощи ее рыцарей — она не непобедима. Озимандия и Семирамида, особенно на своей земле, слишком сильны даже для них. Как держатся крестоносцы в таком случае — я даже не представляю.

-А вы? — Артурия подняла взгляд на Администратора, заставив того замолчать на мгновение,— Вы слабы — как вы до сих пор живы?

На эти слова Администратор замолчал, и хотя Машу не могла увидеть его лица — она была абсолютно уверена, что тот в данный момент бросил тяжелый взгляд в ответ на Артурию. Обстановка в комнате похолодела вместе с затянувшейся паузой, прежде чем Администратор все же ответил медленно,— Мы покупаем время. День за днем, жизнь за жизнью. Нам повезло — мы можем купить много времени... Благодаря нашим особенностям. Много жизней, которыми можно пожертвовать.

Артурия, явно что-то осознав, медленно кивнула, после чего подняла взгляд,— Сколько уже мертвы?

-Шестьдесят, в последний раз, когда мы собирались,— Администратор отвернул лицо, будто бы отводя взгляд,— С тех пор прошла почти неделя — возможно, уже семьдесят.

"Судя по всем моим знаниям и ощущениям этот Администратор никудышный боец — вероятно, его друзья не особенно лучше — но уважение мое они заслужили, жертвовать собой они умеют отлично" — голос Галахада в разуме Машу заставил ту моргнуть, осознавая сказанное.

"Они что, просто жертвуют собой, убивая одного-двух Слуг в день?!" — Машу задала вопрос в пустоту своего разума.

"У них не так много вариантов — они могут жертвовать Слугами, или они могут жертвовать людьми. Они выбрали весьма благородный вариант — мое уважение" — Галахад вздохнул — "Тяжелая ситуация на самом деле..."

-Что насчет других?— Артурия задала вопрос Администратору,— При всем благородстве самопожертвования — если Богиня не рискует связываться с Озимандией или Семирамидой — почему бы не получить их покровительство?

На эти слова Администратор только выдохнул, после чего поднял взгляд вновь,— Мы пытались.

Судя по тому, что последующего пояснения ситуации не последовало — длительно гадать об итогах переговоров не было смысла.

-Понятно,— Артурия произнесла отчетливо, словно бы вынося неутешительный вердикт ситуации, прежде чем задуматься на мгновение,— Кто такая "Львиная Богиня"?

"А вот и ожидаемое разъяснение" — Галахад вздохнул в голове Машу, заставив ее медленно кивнуть, понимая, что последует в качестве ответа.

-Король Артур,— Администратор просто пожал плечами,— Одна из версий — Бог знает, сколько их существует на самом деле.

Артурия только спокойно кивнула на это, явно зная заранее ответ на свой вопрос, нуждаясь только в подтверждении, прежде чем перевести взгляд на Бедивера,— В данном случае остается только один вопрос... Сэр Бедивер — каково ваше отношение к Львиной Богине?

На эти слова Бедивер чуть опустил глаза, прежде чем вздохнуть и поднять взгляд на Артурию,— Я прибыл для того, чтобы убить Короля Артура...

После этого, осознав, что именно он сказал, Бедивер чуть смутился,— То есть, не вас, а того Короля Артура... "Да уж..." — Галахад вздохнул в голове Машу и та была вынуждена согласится с его оценкой — "Информации все больше и больше, а понятнее и легче ситуация все никак не становится..."

* * *

Нитокрис выждала несколько мгновений, ожидая разъяснений от появившегося мужчины, затянувшегося из своей курительной трубки, прежде чем осознать, что Слуга не собирался объяснять в дальнейшем свои слова и воззриться на того подозрительным взглядом,— И?

Мужчина, переведя на Нитокрис чуть заинтересованный взгляд, сместил тот на Медб и поднял одну бровь. Знак, на который Медб отреагировала почти извиняющимся вдохом,— Она не очень умна.

Нитокрис, осознав, что комментарий Медб был направлен на нее позволила себе раздраженно дернуть заячьим ухом на ее макушке, глядя на двух Слуг. Мужчина, заметив это, только отнес от своих губ курительную трубку, позволив той развеяться мгновение спустя, демонстрируя, что та являлась частью самого Слуги, подобно его оружию и одежде, а значит была совершенно необходима для его легендарного образа.

-Мое имя, леди Нитокрис, Шерлок Холмс,— мужчина в самом расцвете его сил, судя по его молодому виду, представившийся Холмсом, чуть кивнул легко, заставив Нитокрис, получившую не меньше информации из Трона Героев чем иные Слуги, но умудрившейся при этом все равно не опознать величайшего сыщика, даже когда тот использовал его знаменитую фразу, дернуть ухом вновь, но в этот раз в смущении, опустив взгляд — "Потрясающе, Нитокрис — где ты еще умудрилась не облажаться? ТЫ уверена, что твой Благородный Фантазм не сработает наоборот или что-нибудь подобное?!" — Ох, я вижу вы все же знакомы с моей биографией — прошу не стоит переживать, мою природы было достаточно сложно определить...

-Мягкость в общение есть потворство ошибочной глупости,— Медб, однако, резко оборвала слова Холмса, перебив его, прежде чем окинуть взглядом широкий, но пустой проход, ведущий вперед чуть под углом,— Озимандия не предупреждал о твоем присутствии...

-Ах, боюсь, в ином случае я был бы удивлен,— Холмс чуть качнул головой,— Учитывая, что он не был осведомлен о моем присутствии — полагаю, и о моем существовании.

Нитокрис, мгновенно ухватив важную информацию, тут же намерилась донести ее до ушей Озимандии в ближайшее время, в которое она сможет это сделать.

-Прекрасная идея, моя дорогая,— Холмс только кивнул, будто бы читая мысли Нитокрис, прежде чем отвернуться, не обращая внимания на остальных, направившись вперед,— Признаюсь, починка Атласа заняла несколько больше времени, чем мне надеялось — признаться, я желал провести необходимую проверку вне чужого присутствия.

-Весьма печально, в таком случае, что ныне тебе не удастся это сделать, не так ли? — Медб, не обратив внимания на панибратское отношение и его пренебрежительность, последовала за Холмсом, заставив молчаливую Ситу и Нитокрис последовать за ними.

-Хм... — Холмс, проделав несколько шагов, на мгновение остановился, бросив взгляд на Медб, прежде чем вернуться к своему устремеленному шагу,— Полагаю, что и так.

Шаг за шагом четверо Слуг начали погружаться под землю, проходя по пустым загибающимся тоннелям, сияющим мерным белесым светом, прежде чем, спустя десяток минут молчаливого хода все же добраться до дверей, которые нельзя было назвать иначе, чем "укрепленным хранилищем."

Пронизанные множеством проводов и механических панелей, совмещенных со странными механизмами из неизвестных сплавов и материалов, пересеченных магическими рисунками, мерно вздрагивающими с каждой пульсацией ядерли подобных же структур.

-Весьма... Интересная картина,— Холмс остановился на мгновение, глядя на укрепленную дверь, прежде чем положить на свой подбородок руку в жесте задумчивости, оглядывая оккультно-техническую защиту,— Я полагаю, что следующим шагом — хм?

Спустя мгновение, стоило Медб только сделать шаг вперед, даже, казалось бы, не собираясь останавливаться на своем пути, как механические двери, издав почти неслышимый щелчок, пришли в движение, быстрым шагом открываясь перед ходом Медб, позволив той продвинуться вперед, не остановившись ни на секунду.

-Хм... Интересно,— Холмс произнес спокойно, обратив на действия Медб столько же внимания, сколько Нитокрис обращала на пролетающую мимо нее муху, и столь же быстро отвлекшись от той, направившись вперед,— Я позволю себе высказать предположение, что мне нет необходимости в объяснении принципа работы центрального компьютера Атласа и его функциональности?

-Ей,— Медб легко взмахнув рукой указала на мгновение на Нитокрис, заставив Холмса перенести на нее взгляд, заставив Нитокрис смутится и опустить взгляд вниз, немного неуверенно переминаясь с ноги на ногу — Нитокрис действительно была бы рада объяснению Холмса относительно того, что именно Медб желала сделать с Атласом, но вместе с тем не желая признавать еще одну из тысячи тысяч своих ошибок... С другой стороны, если Нитокрис провалилась уже на всех фронтах — была ли разница в том, провалилась она в ста тысячах поручений или ста тысячах одной?

-Центральный суперкомпьютер Атласа — главное хранилище всех знаний Атласа как организации,— Холмс, однако, принял решение касательно Нитокрис не советуясь с той,— А также поисковая система Атласа и хранилище всех знаний доступных Атласа — не только добытых в чертогах самого института. Иными словами...

-Сборник всех знаний человечества,— Нитокрис произнесла медленно, переводя взгляд на замершую чуть мерцающую небольшую панель, уходящую кабелями и стойками в пол.

-В каком-то смысле,— Холмс, однако, не согласился с Нитокрис полностью,— Это не библиотека — правильнее будет сказать, что это поисковая строка. Нужно лишь задать тому вопрос — и он проведет тебя к необходимой информации. Вопрос остается лишь в том — какой именно вопрос задать?

Медб, проделав путь до молчаливой панели, коснулась той своей рукой, после чего замерла. Нитокрис, ожидая дальнейших действий, вгляделась в спину Медб, внимательно ожидая ее следующих действий...

Что не последовали через секунду, через пять или через двадцать.

Медб замерла с ее рукой, протянутой к панели, совершенно не двигаясь, позволив Нитокрис присмотреться внимательно — не мерцала ли панель Атласа какими-то странными цветами? Не было ли видно оккультных символов или строчек кода, бегущих по экрану? Не пыталась ли Медб как-то воздействовать на компьютер в это мгновение?

Нитокрис не знала, как именно должен был действовать компьютер Атласа и что планировала узнать у него Медб, поэтому она внимательно попыталась опознать взглядом действия девушки — однако не смогла уловить ничего необычного. Согласно ее зрению Медб просто замерла, положив руку на панель, на несколько долгих минут...

Нитокрис даже бросила внимательный взгляд на окружающих ее Слуг, однако Холмс лишь столь же недвижимо продолжал смотреть на Медб и панель, в то время как Сита, явно не особенно смущенная происходящим, начала проводить взглядом по окружающему ее пространству — пустому, за исключением замершей в центре Медб с рукой на... Контрольной панели? По крайней мере так могла предположить Нитокрис с первого взгляда на убранство комнаты, соотнося то с известной ей теперь информацией об Атласе.

Молчаливая сцены продолжалась несколько минут, прежде чем Медб, словно бы ничего необычного и не происходило в это время, отнесла руку с панели, заставив Нитокрис приободриться,— В нем осталось еще немного заряда — на несколько вопросов.

Холмс, словно бы это было было каким-то знаком для самого известного детектива мира, сделал шаг вперед, мгновенно оказываясь рядом с Медб.

Та, отступив от центральной панели, не удостоила Холмса излишним взглядом, словно бы она и Холмс действительно общались на каком-то уровне ментальной связи — а может быть выполняли без того определенный план, действуя согласно заранее определенному алгоритму.

Нитокрис на каком-то уровне было завидно от подобного наблюдения — наблюдение за Холмсом и Медб было подобно наблюдением за отрепетированный постановкой, каждый актер на своем месте, и вместе с тем Медб и Холмс не знали друг друга еще час или два назад — "Может быть они действительно общаются с помощью телепатии?"

-Этикет,— Медб, однако, проделав путь, остановилась чуть в стороне от Нитокрис, произнес единственное слово.

Нитокрис, мгновенно моргнув от непонимания, перевела взгляд на Медб, заставив ту чуть закатить глаза — невербальный знак, заставивший Нитокрис лишь расклеиться еще больше, чем до этого,— Та форма телепатии, которую ты пытаешься представить, существует — и называется "этикетом."

Нитокрис, не найдя в себе сил поднять взгляд, только смутилась еще раз, позволив своим плечам чуть опуститься вниз.

Спустя мгновение Нитокрис услышала немного разочарованный вздох, прежде чем тот все же перешел в слова,— Этикет — свод правил поведения в обществе, считающийся допустимым и подходящим для конкретной ситуации. В каком-то смысле это действительно можно считать формой общения — телепатии даже — выражающейся не в передаче мыслей напрямую в разум, а в выражении мыслей через определение подходящей формы поведения, формирующей правила поведения не менее, чем эти правила формируют сами действия. Иными словами — между мной и Холмсом нет необходимости в обмене мыслями потому, что каждый из нас способен передать другому мысль благодаря своим текущим действиям. Если тебе необходим пример — представь себе ситуацию во время... Хм, в качестве примера пожалуй лучше всего использовать в данном случае потенциальное знакомство.

Нитокрис, окончательно сбитая с толку, подняла взгляд на Медб, в глазах которой холодная отстраненность была смешана с какой-то даже жалостью, заставившей Нитокрис чувствовать себя только хуже,— Когда ты впервые встречаешь человека перед собой — как ты представишь себя? Как Нитокрис, фараон земель Египетских, богоравная царица Нила? Как Нитокрис, первый герольд воли Царя Царей, Озимандии Великого? Как Нитокрис, Слуга класса Кастер? Или как Нитокрис, девушка, любящая цветы и бирюзовые украшения, прогулки под луной и сатирические лимерики о власть предержащих?

-Каждая из этих фраз задает изначальный тон разговору — определяет рамки, служа невербальным сигналом, описывающим многое о ситуации, предполагающим развитие разговора задолго до момента перехода к конкретике встречи,— Медб покачала головой, глядя на Нитокрис внимательно — едва достающая своим ростом до груди Кастера девушка казалась в этот момент для Нитокрис огромной древней скалой, насмешливо смотрящей на нее с высоты своих пиков,— Иными словами, всего одна фраза может изначально передать множество смыслов, позволяя вести диалог на нескольких уровнях сразу, порождая не только красивую поэтическую композицию, но позволяя обмениваться информацией куда быстрее и эффективнее, и вместе с тем служа своеобразным шифром для нежелательных глаз иных наблюдателей. Каждое подобное действие отрезает иные возможные пути диалога, вместе с тем открывая новые, сказанные предложения на одном уровне становятся словами и выстраиваются во фразы на ином, так что диалог продолжает идти параллельно друг другу — знающий этикет способен вести беседу на нескольких языках сразу, не говоря ни на одном единовременно.

-Как и любой язык — этот требует обучения, понимания, но в какой-то момент он становится естественен для мышления человека или Слуги, — Медб перевела спустя мгновение взгляд, заставив Нитокрис отвлечься и взглянуть на спину Холмса,— Холмс знает этот язык и потому мы можем общаться на нем — не существует нужды обмениваться словами телепатически, если мы можем просто говорить. Не существует нужды переводить наши мысли в слова, если мы можем общаться без них, умещая в единое движение множество смыслов. То, что может казаться тебе странным согласием на самом деле не более, чем результат общения на неизвестном тебе языке — этикет, что определил наше положение относительно друг друга. Если бы мы общались в присутствии ребенка на ином языке, он также не смог бы определить, что неизвестные ему звуки несут в себе символический описательный смысл, передающий информацию и приводящий к единому согласию наши намерения — этикет это язык, и ты, как ты не забываешь напоминать себе или своему окружению, "неопытный фараон", иными словами — ребенок, пока еще не способный воспринять, что помимо известного тебе языка существует иной, выглядящий для тебя странно и дико, как и полагается иностранному языку, но от того не перестающий существовать, передавая мысли и концепции между двумя участниками. Однако, как ребенок беззаветно мечтающий о "взрослости", не понимая, что это не является налагаемым внешним статусом, ты, как "неопытный фараон" пытаешься придумать возможность стать "опытным фараоном" благодаря определенному набору знаний, умений или действий, продемонстрировав свою "опытность" через набор определенных действий — "помощи Озимандии", думая, что это станет основанием для некоего признания тебя в качестве "настоящего фараона."

-Нет, это не так,— Медб только чуть улыбнулась на эти слова, глядя в глаза Нитокрис, замершей, не зная, что именно она испытывала в момент размеренного разъяснения со стороны Медб, словно бы та вела объяснение Нитокрис в единый момент с ее оценкой, как судья, или, может быть, психолог, проводящий осмотр Нитокрис с целью создания ее единого психологического портрета и оценки того,— Набор определенных действий, подобный "умению ходить на каблуках" не сделает тебя одночасно взрослой, как не сделает тебя "достойной службы Озимандии" помощь мне или ему в его делах. Взросление занимает десятилетия, во время которых конкретные атрибуты, будь то "умение завязывать галстук" или "умение руководить армией" не столь важны, как перемена самой личности и общность пройденных этапов. Этапов, что можно поторопить, но нельзя проскочить.

Сбившись окончательно со своих мыслей, Нитокрис опустила взгляд, прежде чем осознать, что ведет себя именно подобно ребенку, опуская взгляд перед отчитывающим ее взрослым, и поднять взгляд... Столкнувшись взглядом с Медб, что только чуть покачала головой, заставив Нитокрис осознать, что это поведение уже напомнило ребенка, старающегося показать свое детское "несогласие" отчитывающему ее взрослому, и замерла, глядя на Медб.

-О чем я и говорю,— Медб вздохнула, после чего, неожиданно для Нитокрис протянула той руку и положила на голову Нитокрис, заставив ту рефлекторно распластать свои уши по бокам головы, после чего осознать, что Медб пришлось подняться на цыпочки, прежде чем та смогла дотянуться до макушки Нитокрис и провести рукой по ее волосам,— Пожалуй, я действительно понимаю Озимандию...

Нитокрис, услышав интересующее ее имя резко встрепенулась, поднимаясь из полунаклона, что она приняла рефлекторно, позволив Медб опуститься с носка обратно на подошву, заставив королеву фей отнести руку от ее головы, после чего, не обращая внимания на Нитокрис и не закончив свое длительное глубокое объяснение, развернуться, направившись прочь,— Нашел, что искал?

-Определенно,— голос Холмса окончательно вырвал Нитокрис из напавшего на нее молчаливого размышления.

-Направишься с нами или прочь? — Медб задала вопрос, проделав шаг до выхода из комнаты.

-Полагаю, прочь,— Холмс ответил спокойно, после чего замер, внимательно прислушиваясь,— Несколько быстрее, чем я предполагал.

Нитокрис не успела задать вопрос, ожидая разъяснений, прежде чем ее слух уловил тихий разносящийся по пустым коридорам но быстрый шаг множества ног, смешивающийся между собой — после чего подняла взгляд на Холмса.

-Атлас позволяет кому угодно войти внутрь своих чертогов — но не выйти,— объяснение ситуации Нитокрис, однако, услышала в голосе Медб.

Спустя еще мгновение Медб легко откинулась на спину, не обращая внимания на то, что она должна была упасть на пол комнаты, прежде чем под ее спиной возник из ниоткуда, словно бы иллюзорный, трон.

Спустя еще мгновение шаг, приближавшийся к комнате,вдруг затих, словно бы двигающиеся к главному суперкомпьютеру отряды роботов — Нитокрис, по крайней мере, предполагала, что это были они — замерли на полушаге... Или не смогли сделать следующий шаг.

-Захватывающе,— голос Холмса прозвучал спустя мгновение,— Действительно захватывающе — подобное сложно найти в этом мире.

-Не так сложно для тех, кто знает больше, чем иные,— Медб перенесла взгляд на Холмса спустя мгновение, после чего поднялась со своего трона одним слитным движением, позволив трону, возникшему на мгновение, исчезнуть также просто, как и появиться, без единого звука или взгляда.

-Идем,— Медб бросила взгляд на Нитокрис, после чего, неожиданно для самой Нитокрис, чуть улыбнулась, одним краешком губ, так, как она иногда видела улыбающимся Озимандию, когда он смотрел на нее — без какой-либо любви или нежности... Если только отеческой — или, может быть, любви учителя к ученику — не более того,— Если ты не можешь говорить на моем языке — мне придется говорить на твоем.

Оставив после себя эти слова висеть в воздухе, Медб направилась вперед, заставив Нитокрис, на мгновение остановившуюся, пытаясь осознать сказанное, спохватиться и направиться вперед.

* * *

Семирамида пыталась осознать, когда именно ее жизнь свернула не туда.

Призванная в Сингулярность влиянием Грааля в исторический период, что был ей чужд, в мир, что не просто находился на грани апокалиптической катастрофы, а уже переживал ту в этот момент — может быть причина была в этом? Уже в тот момент Семирамиде стоило понять, осознать, что ее жизнь, казавшаяся каким-то благословением, покатилась под откос?

Но нет, Семирамида, не иначе, чем по своей глупости, решила проигнорировать подобную донесенную до нее самим миром информацию, возрадовавшись возможности оказаться в этом мире, на территории когда-то принадлежавшей ей по праву родной Ассирии — и, что было особенно удачно, на том самом месте, где когда-то существовали Висячие Сады.

На самом деле Семирамида не была связана с Висячими Садами — отследить причину, почему ее легенда оказалась связана с теми было сложно — Семирамида даже не жила во время их существования! Но для Слуг, существ легенд, ошибки порой значили не меньше, чем достижения.

И вот, по странному капризу судьбы Семирамида оказалась в родной, ныне умирающей Ассирии, в единственном месте мира, где ее Висячие Сады могли обрести их полную силу и где не возникло бы проблем с ресурсами, необходимыми для их создания.

Взять под контроль государства, начавшие рассыпаться под гнетом надвигающегося апокалипсиса, было даже слишком легко — точно также, как и организовать создание памятника человеческой ошибке и легенде, к которой Семирамида не имела отношения — созданные сады явили силу Семирамиды этому миру, удержав на своих плечах падающее небо умирающей реальности.

Единственной проблемой для Семирамиды стала одна небольшая и не столь уж старая по сравнению с ее собственной легендой крепость — Аламут, крепость легендарных убийц. Единственное место, докуда рука ее правления не могла достичь.

В единственный раз, когда Семирамида попытались взять под контроль полагающуюся по праву ей землю она...

Кхм... Эм... Как-бы Семирамиде стоило сказать это...

Предпочла тактически отступить несколько раньше момента начала полноценного сражения... То есть, Семирамида воспользовалась своими силами для того, чтобы объявить о своем намерении...

Прежде чем комендант Аламута заставил ее отступить, передав ей вместо своего клинка свою... То, что можно было бы назвать мыслеформой? Или эмоцией? Присутствием?

То есть, нет, конечно же нет, Семирамида вовсе не сбежала потому, что ее испугал брошенный на нее взгляд единственного обитателя этой крепости, абсолютно точно нет... Просто она решила, кхм, заняться иными важными правительственными делами в данный момент, не касающимися старой крепости Аламут, где обитает смерть, к которой предпочла бы не приближаться даже сама легендарная царица Ассирии.

И с того момента Семирамида не забывала о Старике с Горы, что лишь молчаливо продолжал нести свою службу в Аламуте, не обращая внимания на деяния Слуг в этом мире, ожидая того момента, когда тот все же покинет свои чертоги...

И ей казалось, что это произошло — в определенный момент Семирамида вдруг ощутила, как в ее царство вторгся неизвестный, скрытый от ее взгляда, но подспудно ощущаемый как нечто неправильное, темное в этом мире.

И Семирамида, даже если она была испугана до этого, не собиралась просто принимать свою смерть, готовая сражаться... Даже осознавая на определенном уровне бесполезность своих попыток.

Но не каждое поражение приходит просто из-за того, что кто-то сдается в своем сражении — и Семирамида проиграла... Что, однако, не закончилось достойной смертью самой Семирамиды — вместо мгновения боли и потери своей головы победивший ее маг сбросил ее с трона — в самом прямом смысле слов — прежде чем, сев в ее трон низвести Семирамиду с позиции королевы на...

Семирамида даже не была уверена — водителя? Кто вообще мог позволить себе иметь Семирамиду в качестве своего водителя?!

Семирамида перенесла взгляд на мага, что так и не представился ей все это время, прежде чем задуматься, и, сбросив правила приличия и ее роль в качестве королевы, осознав, что ее новый безымянный знакомый не заботился о подобном вовсе и не собирался играть в ее игры, потерь свой лоб рукой, задумчиво глядя на того.

Неизвестный, отвлекшись на мгновение от изучения Висячих Садов с взглядом, будто бы он уже неоднократно видел подобные легендарные чудеса в прошлом, если не управлял ими ранее вовсе, прежде чем поднять взгляд на Семирамиду,— Да, что-то не так?

-Ты так и не представился мне,— Семирамида на мгновение задумалась о том, чтобы вновь попытаться вернуть себе частицу утраченной власти, прежде чем сдаться и махнуть на то рукой,— Это невежливо.

-Аинз,— маг произнес мгновенно, назвав имя, не вызвавшее в памяти Семирамиды никаких воспоминаний или ассоциаций. Конечно же Аинз мог соврать, или его имя могло быть забыто — или не быть никогда известным вовсе, так что подобное имя скорее всего не являлось слабостью Аинза...

И все же по крайней мере Семирамида могла оценить символический жест раскрытия своего личного имени, хранившегося в себе силу и слабость Слуг.

Это, конечно же, не искупало его действий относительно Семирамиды — Семирамида сама не думала, что когда-нибудь забудет подобное столкновение с Аинзом, но в текущей ситуации по крайней мере Семирамиде было понятно, что ей было необходимо делать и в какой ситуации она оказалась.

К тому же Аинз судя по всему планировал столкнуться с Стариком с Горы, и кто бы не победил по итогу — он как минимум был бы ослаблен подобным, что давало Семирамиде возможность нанести свой удар.

А что иного можно было ожидать от старейшей легендарной отравительницы мира, призванной со способностями класса Ассасинов?

Ну а до этого момента Семирамида по крайней мере могла на мгновение расслабиться. Нет, конечно же, ей нравилось управлять своей парящей крепостью, но сидя на своем троне, она была лишена возможности даже сдвинуться с того — если только того не требовали срочные государственные дела. Сейчас же, спустившись со своего трона, Семирамида по крайней мере впервые за долгое время могла позволить себе пройтись по пустым переходам и заглянуть через перила, глядя на расположившееся под ее взглядом королевство — ее королевство...

"Хах, удивительно, даже у моего поражения есть какая-то небольшая положительная черта" — Семирамида позволила легкой чуть искривленной ухмылке появиться на ее лице, перестав поддерживать свою вечную маску царицы — "Не то, чтобы это могло спасти его от моей мести, стоит мне получить возможность к той — но, по крайней мере, я должна сказать, что он подарил мне причину для того, чтобы выбраться с моего трона и взглянуть на мою Ассирию... Может быть если бы он не украл мои Висячие Сады, а просто победил меня, я бы даже не была бы слишком зла на него после подобной возможности... И если бы он не сбросил меня, конечно же." Семирамида вздохнула, после чего перевела взгляд на приближающиеся медленно в ее взгляде горы и одинокую крепость на тех, прежде чем помотать головой и взглянуть на Аинза — "Ну что же, Старик с Горы против Аинза... Давайте же определим, кто из них окажется стоять в конце концов."

* * *

Скатах с некоторой настороженностью наблюдала за ее новой знакомой, Жаком, и Медузой, казалось бы, мгновенно нашедшими общий язык между друг другом, но вместе с тем была несколько более расслаблена в относительно знакомой ей обстановке.

Точнее, неправильно было говорить, что она находилась в привычной ей обстановке — ни крестоносцы, ни города, ни даже наличие людей вокруг не было для нее привычно или знакомо — однако проводя сравнение между текущей ситуацией и предыдущей — а именно присутствие Аинза за ее спиной и непонятной нежити-монстра, которые к тому же не являлись ее противниками — или может быть являлись, Скатах сама уже не была особенно уверена в этом — текущая ситуация для Скатах была по крайней мере более понятна, чем ранее.

Поэтому Скатах и чувствовала себя чуть более расслабленно... Что, правда, никак не отражалось на ее готовности к сражениям — Скатах давно достигла того уровня, при котором ей уже не нужно было быть напряженной для сражения — ее боевые способности и навыки существовали отдельно и независимо от ее эмоций или мышления — поэтому в любом момент, стоило только Жаку показать, что она была готова к сражению, Скатах могла в мгновение разобраться как с ней, так и с окружающими ее людьми.

Пока же это не требовалось Скатах могла посвятить время наблюдение за пытающимися заниматься своими рутинными делами на фоне апокалипсиса крестоносцами...

С некоторым удивлением замечая среди воинов Христа мелькающие фигуры вовсе не европейских черт.

Скатах остановилась на несколько мгновений, увидев фигуру усталого мужчины средних лет с явным красным крестом на белой накидке, наброшенной поверх его иной одежды, помогающего мужчине с яркой арабской внешностью вытащить его застрявшую на ухабе повозку, чуть задумавшись — "По вполне очевидным причинам я не могу поручиться за полноту и правильность моих знаний о этом временном промежутке и взаимоотношениях крестоносцев и населения этих мест... Но я должна сказать, я представляла ситуацию значительно менее идиллической, чем подобная."

Конечно же в истории существовали примеры мирного сосуществования представителей различных религиозных конфессий, различных национальностей, даже завоевателей и завоеванных — к тому же учитывая ситуация наступившего апокалипсиса предыдущие разногласия между различными народами могли ныне показаться ничем иным, чем отзвуками прошлых дней...

Но они же могли оказаться и катализатором еще более жестоких преследований или обострения ненависти — от борьбы за остаток ресурсов до взаимных обвинений в том, что именно отличные от их сподвижников люди послужили изначальной причиной катастрофы.

Даже учитывая подавляющую по сравнению с простыми людьми силу Слуг удержать людей от второго варианта было достаточно сложно — просто потому, что такова была природа людей, и потому наблюдать столь идиллическую картину Скатах даже было несколько странно. Или проблема была в том, что она видела в людях плохое и не видела хорошее?

Скатах еще несколько секунд пронаблюдала за действиями людей, прежде чем услышать голос Жак,— Что-то не так?

Скатах, при всей своей невероятной скрытности в бою и умении прятаться любым образом, так, что ей даже не было нужно обладать "Сокрытием Присутствия" в качестве навыка была слишком непривычна к социальным взаимодействиям, а потому ее попытку скрыть свой интерес к увиденной картине нельзя было назвать иначе чем "никакой", из-за чего Скатах была вынуждена внутренне чертыхнуться и ответить,— Нет, ничего, просто... Удивляюсь увиденной картине мира.

-А есть причина для удивления? — Жак, оставив Медузу без контроля и надзора со своей стороны, будто бы полностью уверенная в той и в ее действиях, проделала путь до .скатах,— Они верят в одного бога, пусть и пришли к тому разными путями. Мелочные отличия не значат более ничего — у них есть общий враг, захвативший святой для них город, а ситуация слишком опасна для того, чтобы позволить себе тратить силы на убийство себе подобных. Либо они спасутся все, либо не спасется никто — прагматизм и идеализм впервые за тысячи лет существования человечества действует заодно.

-Может быть если смотреть на это с такой стороны — в происходящем нет ничего необычного,— Скатах чуть покачала головой — социальная психология не была в череде навыков, что развила в себе Скатах спустя сотни лет сражений с чудовищами,— Но люди непрактичные создания — нельзя ожидать, что они будут всегда поступать лучшим образом — даже в том случае, если альтернативой их выбору окажется смерть посреди их собственных конфликтов.

-С этим сложно спорить,— Жак в ответ на это перевела взгляд чуть дальше, глядя не на людей, а куда-то вдаль, поверх их голов, задумавшись о чем-то своем, начав говорить словно бы в пустоту перед собой, не обращаясь к Скатах,— Даже сейчас Семирамида, Озимандия и секта Ассасинов упорствуют в своих убеждениях...

Скатах, услышав это, задумалась на мгновение, прежде чем сообразить, какая именно мысль не давала ей покоя,— Секта Ассасинов? Я не сомневаюсь, что Семирамида и Озимандия нашли бы сотню причин для того, чтобы не действовать сообща — но почему секта Ассасинов отказалась работать совместно с вами?

-Религия,— Жак ответила просто, после чего перевела взгляд на еще одного торговца арабской внешности, старающегося продать свои нехитрые пожитки внимательному покупателю далеко не арабской внешности,— Некоторые люди бывают весьма... Укоренены в своих убеждениях.

На эти слова Скатах не ответила — в конце концов секта Ассасинов были в первую очередь религиозной организацией, поэтому предположить, что ее члены — или лидеры — были достаточно фанатичны, чтобы отказаться сотрудничать с крестоносцами, своими главными идеологическими противниками, и воспринимать их новые изменившиеся религиозные догмы — было несложно... Однако короткая встреча с Администратором все же заставила Скатах задуматься на мгновение о том, что тот был способен сотрудничать невзирая на религиозные расхождения, как минимум для спасения своих подопечных или временно...

-Странно, но, полагаю, не мне судить о перипетиях религиозных воззрений различных людей,— Скатах в конце концов только чуть покачала головой еще раз, словно бы удивляясь тому, насколько удивительны были люди, способные создавать себе проблемы самостоятельно даже тогда, когда этих проблем не должно было существовать вовсе,— И это несмотря на то, что вы все исповедуете авраамическую религию...

-Авраамическую... — Жак на мгновение расфокусировала взгляд, словно бы пытаясь вспомнить, о чем именно говорила Скатах, прежде чем перевести на нее неожиданно заинтересованный взгляд, после чего медленно кивнуть, чуть улыбаюсь,— Да, конечно же, именно ее мы и исповедуем...

* * *

Артурия молчаливо продолжила смотреть вдаль, глядя на фигуру Камелота на расстоянии, молчаливо мерцающую неземным светом фей чудесного замка, возникшего за одну ночь...

Артурия редко "уходила в себя." Точнее, сторонние наблюдатели могли сказать, что Артурия всегда была закрыта, а потому нельзя было однозначно сказать, что она "уходила в себя", если она проводила практически все время "в себе", молчаливо обдумывая свои собственные мысли, которыми она не делилась с внешним миром. Однако если говорить не только о ее замкнутой молчаливости, но и о том, погружалась ли Артурия в свои собственные мысли, переставая следить за внешним миром — то Артурия делала это крайне редко.

В конце концов Артурия просто не переживала никаких сложных размышлений — нельзя было сказать, что она была "простым" человеком, но ее мышление было простым — в том смысле, что вместо человека мысли и размышлений Артурия была человеком укорененных убеждений и давно принятых решений. У нее существовали ее убеждения, ее планы, ее личность — она делала то, что она делала, и не подвергала ситуации длительному анализу. Она выполняла приказы, а если приказ отсутствовал — действовала так, как она действовала обычно — молчаливо, холодно и отстраненно. Будь это бой, Сингулярность или ее отношения с Мордред — все ее мысли были давно обдуманы, решения приняты и выводы сделаны...

Поэтому можно было сказать, что Артурия редко занималась именно обдумыванием каких-либо мыслей, старых или новых... И потому ей было столь необычно заниматься именно этим, глядя на ее Камелот издалека, осознавая, что знакомый ей замок ныне был не ее родным домом, ее родной крепостью, а бастионом врага. Другой ее, правящей над рыцарями с именами ее друзей, которых она знала так близко, и, казалось бы, не знала вовсе.

Артурия ранее не задумывалась об этом — даже зная благодаря Трону Героев о том, что она была не единственной — строго говоря, она даже не была "правильной" — версией легендарного Короля Артура, она до этого момента не задумывалась о том, когда ей предстоит столкнуться с иной Артурией, может быть как с союзником, может быть как с врагом... Но Артурия, в конце концов, не могла позволить самой себе слишком долго раздумывать над этим — она поступит также, как и всегда.

Убьет иную Артурию, как убила бы иная Артурия ее саму.

Что насчет ее рыцарей, ее — хм, Артурия даже могла использовать столь сильное слово — друзей? Тех, с кем она прошла через все беды на своем пути и через сотни сражений, стоя спиной к спине? Тристан, Галахад, Персиваль?

Она убьет их — также, как они убили бы ее, если бы им выдался шанс.

Ее Камелот, родной дом? Она способна указать на каждую слабость в замке, знать о том, где лучше всего провести войска и куда нанести удар...

Он также не станет проблемой, она была готова — как всегда холодна и отстраненна, заранее определив каждый шаг, что она предпримет в этом случае...

По крайней мере, Артурия всегда думала, что она будет готова к этому моменту. Что она будет сражаться также, как и всегда, убивать, также, как и всегда, и если будет надо — умрет, также, как и всегда...

Но почему же, если она давно приняла решение, решила не обращать внимания на слабости ее прошлого я, быть тем Королем Артуром, что остался бы в памяти людей Черным Тираном — почему же в таком случае она продолжала глядеть на Камелот вдалеке? С какими чувствами она глядела на него? Артурия не знала этого... И это ее немного раздражало.

-Мой король? — голос Бедивера отвлек Артурию от ее размышлений, но та не повернула голову в его сторону. Возможно из практических побуждений, желая продолжить наблюдать за Камелотом, опасаясь нападения в данный момент. Возможно, по какой-то другой причине...

Артурия продолжила молчаливо наблюдать за Камелотом, слыша, как приближается к ней Бедивер, позволив тому подойти к ней близко — на расстояние всего одного удара. Непростительная глупость, если Артурия планировала возможность начала сражения — а Артурии стоило планировать подобное, существовали все причины не доверять Бедиверу в текущей ситуации...

И все же Артурия не отстранилась чуть дальше, позволив Бедиверу приблизиться к Артурии, и, замерев, перенести взгляд на Камелот,— Мой король?

Артурия выждала несколько мгновений, прежде чем медленно, почти с неохотой, все же подать голос,— Никогда не думала, что вновь увижу Камелот...

-Это не тот Камелот, в котором мы когда-то заседали,— голос Бедивера донес до нее совершенно простую и обыденную мысль, которую Артурию поняла до этого момента, которая, исходя из этой информации, никак не могла спровоцировать никакого эмоционального отклика в душе Артурии...

И все же та отозвалась странным чувством внутри Артурии. Неприятным чувством — неприятным от того, что сама Артурия не могла его разобрать, и от того, что Артурия не понимала причины, почему она его испытывала.

-Я не заседала ни в одном,— Артурия в конце концов произнесла чуть более резко, чем обычно — хотя это едва отобразилось в ее тоне, выражении лица или произнесенных словах,— Не мое текущее воплощение.

-Конечно, мой король,— Бедивер мгновенно склонился в поклоне, заставив Артурию вновь ощутить странное чувство. Артурия никогда не видел до этого момента, как кланялся ей Бедивер — и вместе с тем внутри ее разума существовало какое-то мучительно знакомое чувство, которое Артурия не могла осознать...

Артурия резко развернулась, прежде чем направиться прочь, не понимая, куда именно она направлялась в этот момент. Двигалась ли она к чему-то?

Или пыталась уйти прочь от чего-то?

* * *

Медб молчаливо двигалась по песчаным барханам пустыни, ощущая, как мерно покачивается ее трон.

На самом деле она могла отдать приказ и ее трон бы начал двигаться на плечах ее носильщиков с такой равномерностью, что положенный на подлокотник ее трона мячик не сдвинулся бы со своего места, но ей даже немного нравился ее текущий способ передвижения, добавляющий будто бы легкую нотку "путешествия", так что она позволяла словно бы лодке ее трону немного покачиваться с каждым последующим шагом ее слуг.

Впрочем, сложно было назвать созданных ее способностями миньонов слугами — они были неразумны и даже не живы, представляя из себя исключительно плотные иллюзие, напрямую подчиняющиеся ее воле и ее разуму, существующими ровно столько, сколько нужно было самой Медб, до тех пор, пока она не решила бы их развеять... В отличии от ее иной свиты.

С одной стороны — Сита. Тихая, спокойная, выполняющая полагающейся ей функции тогда, когда ей это полагалось делать, и не привлекающая к себе внимания тогда, когда она не должна была его привлекать — иными словами, практически идеальная подчиненная для Медб — как минимум с точки зрения своего поведения и личности, если не с точки зрения ее полезности.

С другой же стороны — Нитокрис...

Медб даже могла признаться, как минимум сама себе, что Нитокрис ей в каком-то смысле нравилась.

Не на том уровне, когда бы она всерьез задумалась бы о ее эмоциональном или физическом комфорте — по крайней мере самостоятельно — но достаточно о том, чтобы, в моменте своего случайного желания немного удовлетворить ее жажду до новых знаний, указав на ошибки в ее мышлении.

И это было ее самостоятельным желанием, не учитывая ее предыдущий договор с Озимандией — иными словами Медб могла понять, почему именно Озимандии была так дорога эта Слуга — и почему он согласился пойти на столь, казалось бы, невыгодный с его стороны договор.

В конце концов при общении двух правителей, четко определяющих свою позицию по отношению друг к другу и прекрасно способных общаться в рамках необходимого этикета ни один из них не оскорбил бы, в первую очередь себя, опустившись до мелочных интриг за спиной друг друга, словно бы пытающийся выгрызть лишний золотой неудачливый торговец, выживающий исключительно путем обмана и побега от своих разгневанных посетителей — нет, уважение двух правителей строилось на их открытости тогда, когда им нужно было быть открытыми, и интригами тех масштабов и тона, что подходили бы правителям их уровня.

В данном случае же договор между Медб был достаточно прост — в обмен на важную информацию и несколько необходимых разрешений — а также прощение за ее предыдущие действия — Медб была обязана позаботиться о Нитокрис — на нескольких уровнях сразу.

Нет, не как нянька — Озимандия бы сгорел со стыда, если бы пожелал, что его собственную Слугу бы оберегали и защищали — не говоря уже о том, какое оскорбление бы это было для самой Нитокрис — сколько именно так, как Нитокрис и должна была, для того, чтобы позволить Нитокрис ощутить немного того, какой на самом деле была жизнь при дворе правителя.

Иными словами, Медб была обязана как минимум не допустить чрезмерно печальных последствий для самой Нитокрис — но она не обязана была испытывать определенную симпатию к той... Но все же испытывала.

Это было несколько забавно — в отличии от Озимандии, что смотрел на Нитокрис не только как на свою младшую копию, но и как на ребенка, которым он когда-то мог бы стать — которым он когда-то был — Медб была создана изначально таковой, идеальной правительницей и совершенной королевой своего двора, созданной Скади по ее желанию. Иными словами, она фундаментально не была способна испытывать те же чувства, что испытывал Озимандия глядя на Нитокрис, как слепой не мог прозреть, а глухой не мог услышать — и вместе с тем странным образом глядя на Нитокрис Медб чувствовала как минимум какое-то забавное и новое чувство симпатии. Она не могла, но чувствовала — весьма занимательный, как минимум для самой Медб, факт... Которым она, конечно же, не планировала делиться с Нитокрис. Некоторые вещи, стоило произнести их вслух, теряли всяческий смысл.

Поэтому Медб и не стала посвящать Нитокрис больше времени своих размышлений, вместо того сконцентрировавшись на ее дальнейших планах, оглядывая путь впереди себя.

Интересно, встретился ли Аинз уже со своей копией из этого мира? Как отреагировал на него Аинз — то, как отреагировал он на Аинза Медб даже не стала задумываться, все равно это было абсолютно безразлично. Пусть и силен для этого мира — Старик с Горы был существом своего мира, и потому был ограничен в том, насколько важен он был в общей картине...

Мгновение спустя Сита подняла руку, привлекая к себе внимание, заставив Медб остановиться, прежде чем перевести взгляд на ту.

-Приближается, с севера, отряд — впереди могущественный Слуга, преследующий... Крайне слабого Слугу,— Сита произнесла после мгновения внимательного осмотра, глядя куда-то далеко за горизонт, заставляя Медб ответить,— Состав?

-Один из Ассасинов бежит прочь, насколько я могу понять... — Сита задумалась на мгновение, словно бы пытаясь рассмотреть издалека фигуры людей, что не могла увидеть сама Медб,— Преследующие ее... Полагаю, это рыцари.

Медб задумалась на мгновение — могли ли это быть рыцари крестоносцев? Не то, чтобы это было невозможно, учитывая слова Озимандии, но скорее всего это были войска Львиной Богини — только они тратили время на данный момент на поиск и уничтожение ассасинов — стратегия ассасинов по выигрышу времени путем разнонаправленных диверсий по всем фронтам работала достаточно как минимум для того, чтобы покупать время умирающей секте ценой крови убийц, в мгновение ставших загоняемой дичью...

И остальным Слугам также, выигрывая немного времени для того, чтобы подготовиться к финальному столкновению с Львиной Богиней.

Увы, но отчаянные времена требовали отчаянных мер — включая пожертвование слабыми ради того, чтобы подготовить силы сильных.

Медб задумалась на мгновение — стоило ли ей вмешиваться в происходящее в данный момент? Медб могла победить противника бегущей Слуги секты ассасинов, но исключая даже ее нелюбовь к физическому насилию — подобное запустило бы череду событий, что спровоцировала бы финальное сражение — возможно, раньше, чем желал того Аинз, даруя в обмен самой Медб не более, чем ничего не стоящую благодарность и доверие секты ассасинов, стоящую в данный момент не больше, чем слова их выражающие.

Не сделав же это Медб бы не потеряла более ничего, кроме незначительного времени, что она потратила бы на обход вражеского отряда... Иными словами, решение было принято.

-Оставьте их — нам стоит обойти противника,— Медб отдала приказ, прежде чем заметить взгляд Ситы и мгновенно осознать, что тот не передавал никакой приятной для нее информации,— Они заметили нас и в данный момент движуться к нам?

Как Медб и ожидала, Сита только чуть кивнула на это предположение, заставив Медб вздохнуть несколько печально от того, как текущая ситуация предприняла тот путь развития, что Медб не одобряла.

Медб не любила не контролировать развитие ситуации.

Медб задумалась на мгновение, имело ли смысл попытаться наладить вербальный контакт со своим потенциальным противником — в конце концов существовал шанс на то, что рыцарь Львиной Богини действительно отступит без начала сражения с Медб, если та не станет провоцировать сражения самостоятельно — особенно учитывая Нитокрис в качестве символа дипломатического патронажа Озимандии — и Львиная Богиня, судя по всему, пока не была готова начать сражение с Озимандией, отвлеченная на слабых, но все равно мешающихся ей Ассасинов, прежде чем прийти к выводу, что в таком случае неизвестная Ассасин обязательно попытается воспользоваться Медб и ее позицией для того, чтобы спасти себя — а учитывая тот факт, что маловероятно, что лидером отряда охотников на ассасинов был искушенный дипломат, вовлеченный в тонкости дипломатических инцидентов — возможно, разница состояла лишь в том, в какой позиции Медб начнет сражение...

Медб позволила себе мгновение отвлечения, задумавшись — "Что бы сделал Аинз на моем месте?"

Как персона не созданная для сражений — пусть и способная к тем — Медб предпочитала не совершать ошибок, что она могли избежать, вместо того предпочитая пользоваться информацией, собранной до того куда более подготовленными и опытными в этом плане людьми — и потому спустя мгновение Медб кивнула, повернувшись к Сите,— Сита, пристрели их своим Благородным Фантазмом.

* * *

Аинз глядел на приближающуюся крепость задумчиво, ощущая, как постепенно медленно движущийся парящий дворец приближается к нужной цели.

Увиденная им крепость не была какой-то выдающейся — не то, чтобы Аинз видел много древних замков, исключая, конечно же, Иггдрасиль — но согласно его взгляду приближающаяся крепость, имя которой вылетело из его головы, не впечатляла его своим видом...

Или дело было в том, что он использовал парящую крепость для сближения с той и именно поэтому не чувствовал никакой внушительности от крепости — не то, чтобы Аинзу было дело.

До чего Аинзу все же было дело — это до приближающейся встречи с неизвестным... Кем-то, кого Медб описала, как "его копию из этого мира."

Аинз уже успел провести внутреннюю инвентаризацию его образа — каким, скорее всего, его запомнила Медб из Иггдрасиля, и если существо этого мира было хотя бы немного похоже на то, каким Аинз отыгрывал своего персонажа в Иггдрасиле — в те редкие моменты, конечно же, когда он вообще кого-то отыгрывал — ему хотелось не встретиться с этим Слугой, а сбежать от того подальше.

Нет, конечно же, парящая крепость и его собственные способности вселяли в него некоторую уверенность, однако даже будучи уверенным в своей силе ему просто не хотелось бы встречаться с таким Слугой, на которого он мог быть теоретически похож.

"Не знаю, может быть мне просто стоит развернуться и уйти? Сказать Медб, что я встретился с этим Слугой — она же ничего не говорила о его убийстве? Так что я могу просто сказать, что встретился с ним — а потом если что сказать, что этот Слуга делает вид, будто бы мы не встречались раньше?" — Аинз ощутил нервозность на мгновение, прежде чем его подавление эмоций заставило его выдохнуть — "Нет, это просто глупо. Я думаю мне стоит подготовиться к бою, на всякий случай, после чего хотя бы попытаться завязать с ним диалог... Не станет же он кидаться на меня спустя мгновение?"

Аинз сбросил свое тело спустя мгновение, принимая свой настоящий облик — "Так, экипировка теперь на месте, характеристики на максимум... Ладно, хуже уже не будет — Врата!"

Спустя мгновение появившийся перед ним черный портал позволил ему сделать шаг, оказываясь перед воротами крепости. инз не то, чтобы точно знал, как ему следовало начать разговор и встречу с неизвестным слугой, но выяснил, что, скорее всего, ему следовало хотя бы постучаться в дверь неизвестного, а не телепортироваться напрямую в его замок.

Так что появившись перед замком Аинз оглядел тот, после чего, не придумав ничего лучше, поднял руку для того, чтобы постучаться в дверь...

-Я ждал тебя,— голос прозвучавший единовременно из ниоткуда и отовсюду заставил Аинза замереть,— Увидевший меня увидел Смерть... Но ты не будешь мертвее более, чем сейчас.

"Эм, спасибо?" — Аинз не был уверен, было ли это странным комплиментом или нет, так что промолчал на слова говорившего, после чего, увидев то, как открылись перед ним ворота, напрягся внутренне, делая шаг в приглашающий его проход... Прежде чем осознать, что за пределами прохода он не увидел ожидаемого залитого светом внутреннего двора крепости, а только черную непроглядную тьму.

"Удивительно, я увидел ловушку и все равно зашел в нее!" — Аинз едва не закатил глаза от своих собственных действий. Конечно же его текущая форма была защищена от насильственной телепортации, но если он сам соглашался на перемещение — например, делая шаг в круг телепортации — то его защита была бесполезна — "По крайней мере это место, судя по всему, не блокирует телепортацию... В случае чего я смогу выбраться отсюда."

-Я есть Смерть,— спустя мгновение Аинз осознал, что в текущем темном месте с невидимыми стенами он находился не один — прежде чем осознать иную важную информацию — "Что, нежить?" Сбившись со своей мысли, Аинз развернулся спустя мгновение, ответив немного неловко,— Привет, Смерть, а я — Аинз.

* * *

Аинз медленно повернулся к нежити, что смогли ощутить его особые способности чуть раньше — а также к тому, к кому он обратился, чуть раньше — некий "старик с горы" и, как можно было предположить по реакции Медб, его собственная копия из этого мира, внимательно разглядывая существо напротив — "Ну, как минимум я могу увидеть параллели между ним и собой во внешности... Но только параллели."

Говорившим, представившимся Смертью, оказался доспех... Или, по крайней мере, Аинз не мог разглядеть того, кто скрывался за этим доспехом.

Зрение Момонги благодаря его способности видеть в темноте могло разглядеть фигуру Слуги — спаянный из черных кусков металла с сине-фиолетовыми прожилками в том доспехе с приличным числом шипов, выдающихся из его плечей и рук, и укрытый изорванным плащом, говоривший — Аинз не мог точно определить его пол, имея случай Мордред перед глазами, но пока решил считать его мужчиной — представлял из себя высокую фигуру, не особенно уступающую самому Аинзу или Гераклу в высоте и массивности, голову которой венчал череп без нижней челюсти, но с глазами синего цвета, контрастирующими с красными точками огня в глазницах Момонги, и двумя рогами, поднимающимися вверх.

В его правой руке был зажат клинок без гарды, выглядящий массивно и достаточно устрашающе, но вместе с тем — явно видавшим виды, покрытый щербинами и многократно сколотый по краям, так что этот клинок немного напоминал Аинзу пилу и вызывал в Аинзе естественный вопрос — должен ли тот был быть таким или Старик с горы, находящийся в своей крепости просто был лишен возможности обратиться к кузнецу за ремонтом его оружия.

В другой руке же мужчина держал огромный щит, что даже с его выдающимся размером казался массивным легионерским щитом, прикрывающим большую часть его тела, с изображением черепа наверху, в одной из глазниц которого сиял синим огонь, и с шипами сверху, так что Аинз на мгновение даже задумался, был ли это действительно "легендарный ассасин", о котором упоминала Семирамида — "Ассасин должен оставаться незаметным — как он остается незаметным в тяжелых латах, нося полуторный меч и огромный щит? Или это не классический ассасин, а какой-то его подвид, вроде "стелс-воина" или "невидимого танка"? Я встречался с таким несколько раз, но практически всегда со стороны каких-нибудь боссов или мобов, не со стороны игроков, выбирающих эффективные тактики ради победы — в то время как разработчики гнались не за "эффективностью", а за "эффектностью"... Кроме тех случаев, когда они специально отходили от подобного ради создания противника, заставляющего игроков плеваться и исходить постами ненависти, как с "серой мышью"... Кто вообще мог знать, что в игру будет введен моб в виде первоуровневого создания, способный запоминать тактику противника и адаптироваться под нее?!"

Однако пока Аинз был погружен в свои мысли, даже не обращая особенного внимания на противника, что, казалось бы, не собирался его атаковать — и готовый к началу сражения в любую секунду — его точки красных глаз продолжали гореть, не сдвигаясь с места, из-за чего понять направление его взгляда было невозможно — точно также, как и понять направление взгляда синего пламени в глазницах закованного в латы Слуги перед ним, из-за чего стороннему наблюдателю могло показаться, будто бы две нежити разглядывают друг друга — прежде чем Старик с горы подал голос первым,— Я вижу... Что ты стоишь на своей границе.

Аинз мгновенно вернулся из своих мыслей обратно в реальность, но ничего не ответил на слова нежити — в первую очередь потому, что не понимал, о чем именно говорил тот в данный момент.

-Нет, я вижу...— мужчина продолжил вновь — низким, реверберирующий, словно бы от стенок пустого доспеха — или, может быть, доносясь из мавзолея или старой глухой крипты голосом,— Ты сделал шаг за грань, и дошел до ее конца... Прежде чем вернуться.

Аинз на эти слова только продолжил молчаливо смотреть на потенциального противника, не зная, как ему следовало реагировать на эти слова.

-И что же тебе нужно от меча Господа, существо из-за грани? — Слуга напротив Аинза молчаливо перенес клинок, явно показывая, что он не боялся возможного сражения, но вместе с тем не наставив его напрямую на Аинза, показывая, что при всей готовности к сражению — тот все же желал обойтись без него.

Аинз молчаливо продолжал смотреть на оппонента напротив, думаю — "Да, в общем-то, ничего... Я вообще не знаю, зачем я к тебе пришел."

Аинз выждал несколько секунд, проверяя, не придет ли самостоятельно к какому-то выводу Старик напротив него, прежде чем, поняв, что тот все же ожидал ответ, ответил единственное, что он мог — и что по крайней мере было правдой,— Ничего. Я просто хотел взглянуть на тебя лично.

После этих слов Аинз на секунду задумался, прежде чем поймать еще одну мысль за хвост,— И наверное я бы хотел, чтобы ты... Не вмешивался на стороне противника в сражения этой Сингулярности. Я не прошу, чтобы ты помогал мне с разрешением текущей проблемы, но я бы не хотел сражаться из-за недопонимания, если бы ты напал на моих Слуг — или на Семирамиду... Полагаю, она необходима в данный момент, став чем-то вроде моего союзника.

-Не указывай Смерти, чей путь подошел к концу, а чей нет... — Старик начал отвечать мгновенно, возможно даже несколько разозленный словами Аинза, прежде чем позволить своему голосу мгновенно утихнуть и, будто бы придя к какому-то выводу,— Вечерние колокола звонят по тем, кто кто не явился в назначенный срок — нельзя остановить их звон и шаг смерти... Но если ты желаешь удержать тот — я могу даровать тебе лишь единый договор — ибо Смерть соберет свою жатву, с тобой — или против тебя.

"Угх, почему он говорит таким языком... Да, точно, моя версия этого мира по словам Медб" — Аинз почти поднял руку для того, чтобы почесать свою голову, прежде чем подавить этот импульс, глядя на противника — "Хотя, он что-то сказал о договоре? Это было бы неплохо, я был бы рад, если бы все закончилось обычным договором, как у здравомыслящих людей!"

-Я готов выслушать тебя,— однако Аинз не согласился сразу же, не зная условий договора — в прошлый раз примерно с такими условиями он согласился взглянуть быстро на Сингулярность этого мира и до сих пор не мог разделаться с последствиями своего раннего решения.

-Я уйду с территорий несносной царицы, и не возьму головы тех, кто останется стоять подле тебя — я дам тебе возможность увидев лик Смерти уйти с этой грани,— медленно, слово за словом, чеканя каждое, Слуга произнес свое предложение медленно,— Но я соберу голову каждого, кто останется после тебя — и стоит тебе сделать лишь шаг со своего пути — я по тебе прозвонит вечерний колокол, и даже стоя за гранью ты не найдешь пути от безымянного клинка Господа. Это мое первое, последнее и единственное из предложений — уходи с ним или останься и познай, сколь велика моя преданность Его учению. Ты не всесилен, существо из-за грани — истинный ассасин найдет путь даже к Ядерному Хаоса — помни об этом, Демонический Султан и Слепой Бог Дураков.

"Почему я бог дураков?! Ты пытаешься меня спровоцировать на бой прямо сейчас?!" — подавление эмоций остановило поднимающееся в душе Аинз возмущение — "Ты почти спровоцировал меня — но у меня уже есть Скатах, которая постоянно пытается меня прикончить — я не хочу, чтобы к ней прибавился еще и ты — твоих сил я не знаю, в бою я с тобой не сталкивался, а Семирамиду ты победил без проблем, так что я не хотел бы узнавать, что ты придумаешь, если решишь совместить силы со Скатах... Уму, ладно."

Аинз только кивнул на эти слова кратко, прежде чем развернуться прочь, чувствуя легкое удовлетворение от того, что он такой мелочью и грубым разворотом прочь без финальных слов покинул переговоры. С другой стороны этот Слуга сказал о том, что Аинз может уйти и ничего об ответе — так что виноват в этом был только он!

Спустя мгновение перед Аинзом вновь появилось нечто, подобное порталу, ведущий в открытый день с медленно поднимающимся утренним Солнцем на горизонте и в этот раз Аинз сделал шаг вперед уже обращая внимание на то, куда именно он ступает, чуть задумавшись — "Демонический Султан, Ядерный Хаос... Где-то я это уже слышал — но не могу вспомнить где... Ах, ладно, если я не могу вспомнить, о чем именно говорит этот Слуга — маловероятно, что это что-то важное."

* * *

Семирамида внимательно наблюдала за тем, как Аинз скрывается за воротами Аламута, не сводя взгляда с его фигуры, прежде чем перевести взгляд на человеческое тело рядом с ней — "Надо было догадаться раньше."

Не то, чтобы использование чужих тел или изменение собственной внешности было каким-то редким даром — большая часть богов, многие герои и не меньшее число чудовищ пользовались подобными способностями — и конечно же Семирамиде стоило осознать, что неизвестный маг скорее всего обладал подобными способностями, и та форма, в которой он находился все это время не была его настоящей. Действительно, ретроспективно глядя на произошедшее, Семирамида считала это очевидным — ни один человек не мог ощущаться столь мерзостно и странно, как ощущался Аинз на территории ее царства — однако Семирамида догадалась о произошедшем лишь тогда, когда тот сбросил свою маску из плоти и его присутствие стало невыносимо более сильным.

Одно только ощущение от Аинза заставило Семирамиду подобраться, готовясь к началу сражения — не то, чтобы она могла многое противопоставить своему противнику в текущих условиях — и вместе с тем допустить на мгновение мысль — правильно ли она поступала, собираясь уничтожить выжившего в момент столкновения Аинза и Старика с горы?

Старик был не человеком — правильным было описать его в качестве "существа" — совершенно иного уровня силы, вполне вероятно — совершенно иной когорты существования, чем были обычные Слуги — он был жесток и холоден, и убийство противника для него было действием, не вызывающим никаких сомнений или эмоций — именно то, что и следовало ожидать от легендарного ассасина.

Старик с горы — истинный, он же Хассан ибн Саббах — точнее, его имя было утеряно в песках времен, либо же стерто его собственными силами и стараниями, до тех пор, пока не осталось только то имя, что принесли его ученики. Первый и легендарный ассасин — тот, кто создал само слово "ассасин" — карающий меч господа.

Семирамида слышала множество легенд о том, но несмотря на то, что он был, относительно говоря, весьма современным духом — по крайней мере с точки зрения Семирамиды, чья история уходила корнями в древность, никто не знал о Первом Хассане ничего значимого — даже Трон Героев не снабдил ее информацией о чем-то большем, чем сам факт его существования — и даже тот был сам скорее похож на легенду, чем на конкретный факт, дарованный Семирамиде в момент ее призыва.

Семирамида осознавала, рационально и где-то в глубине своей души, что стоило Хассану лишь решить, что Семирамиде настала пора погибнуть — как та бы погибла...

И все же Хассан был союзником человечества — говоря об общей картине, а не о частностях.

Хассан был союзником человечества — в то время как неизвестный Аинз ощущался для Семирамиды исключительно как опасность, странность, иррегулярность в этом мире — и предугадать его настоящие планы и следующий шаг Семирамиде было невозможно.

Не должна была ли Семирамида в таком случае отбросить свои разногласия с Хассаном и вмешаться в бой на стороне того против Аинза — исполняя нечто, что можно было назвать "долгом перед человечеством"? Не то, чтобы Семирамида считала себя должной человечеству, однако она все же предпочла бы не уничтожать то, если она могла предотвратить гибель человечества.

Сомнения Семирамиды продолжались недолго — быть может несколько минут — однако к моменту, когда та все же пришла к решению сразиться на стороне человечества — это решение перевесило альтернативу лишь на считанные доли процент по тому разумению, что вместе со спасением человечества ее альтернативная версия из другого призыва могла с каким-то призрачным шансом вернуться к своей суверенной земле Ассирии, приняв корону вновь — однако придя к решению Семирамида не увидела начала сражения. Наоборот, вместо того Семирамида увидела, как Аламут, крепость Хассана... Растворяется в воздухе.

Семирамида моргнула. Крепость Аламут продолжила рассыпаться песчаным миражом, тающим в ветре, принесенным с пустыни перед ее взглядом. Семирамида моргнула еще раз, прежде чем услышать голос,— Можно считать это успехом... Наверное.

Семирамида перевела взгляд к голосу, что не был ей слишком знаком, но что она, конечно же, не смогла бы забыть за считанные минуты, что она его не слышала, увидев его.

Существо, нежить из белых отполированных костей, укутанная в ужасающую робу цвета благородного пурпура и вместе с тем золота и тьмы, в чьих пустых глазницах плескался безумный огонь из глубин Ада, а на пальцах которого покоились девять колец, мерцающих словно легендарные кольца Соломона — хотя Семирамида была абсолютно уверена, что даже Соломон не смог бы оказать такого же влияния на окружающую его реальность своим присутствием.

Семирамида перевела взгляд на крепость Аламут, что истаяла в воздухе уже на половину, после чего обратно на Аинза, с все нарастающим пониманием внутри — "Хассан что, уже проиграл?!"

-Ох, хм, необычно — но с другой стороны — наверное это даже хорошо,— Аинз перевел взгляд на тающую крепость Аламут, после чего перевел взгляд на Семирамиду,— Семирамида, можно сказать, что я решил вопрос с Хассаном — он согласился покинуть пределы твоего государства... Правда, он забрал с собой крепость — но эта территория теперь полностью твоя.

-Ага,— Семирамида почувствовала, как ее здравый смысл ломается под сапогом жестокой реальности,— Спасибо.

* * *

Сита наложила стрелу на свой лук, прикрыв один глаз для того, чтобы прицелиться точнее — стрела в ее руках чуть сдвинулась на тетиве, позволяя Сите, держа свои руки в узде, прицелиться чуть лучше.

Бегущая вперед Слуга была на достаточно приличном расстоянии — Асассин, скорее всего — высокая, укутанная в их обычный черный плащ, сбившийся от быстрого бега, обнажая лицо, не закрытое обычной для ассасинов маской. Темная, почти черная кожа и длинные, собранные в высокий хвост волосы сине-фиолетового цвета. Фигура облаченная разве что в узкие черные штаны и черные перевязки, не скрывающие ее выдающейся физической формы — скорее всего та изначально осознавала, что отправляется на самоубийственное дело и сейчас пыталась сбежать как можно дальше от Камелота — не надеясь выжить, а надеясь удержать ее преследователей еще на считанные секунды, надеясь, что, может быть, это спасет жизнь еще одному человеку на еще один день.

Сита едва могла почувствовать силу этого Слуги — не потому, что Ассасин использовала Сокрытие Присутствия или подобный навык, а потому, что та была слаба — настолько слаба, что определить сам факт того, что это была Слуга, а не еще один случайный человек было можно только благодаря тому, что Слуги могли определять других Слуг своими врожденными чувствами — и только потому, что та бежала по пустыне. Стоя в толпу людей Сита не имела бы возможности определить Слугу в качестве Ассасина.

За ее спиной, быстро настигая ее бег, двигались всадники — три десятка закованных в латы, неподходящие для окружающей пустыне, рыцарей, чьи лица были скрыты за высокими шлемами, двигающиеся с каким-то нарочитым спокойствием, подгоняя своих лошадей, перебравших ногами с механической стремительностью — от каждого из них Сита ощущала магию. Не так много, как от Слуг — исключая Слуг, выдающихся не силой, а слабостью — но крайне немало. Призванные создания, големы — может быть монстры в форме людей? В любом случае, это были не простые люди — скорее всего магические существа.

В их главе, на самой первой из бегущих лошадей, двигалась Слуга — Слуга, от одного взгляда на которую Сита могла ощутить, что столкновение с ней один на один было не более, чем способом самоубийства.

Невысокая девушка — хотя, разглядеть то однозначно было все же достаточно сложно для Ситы на подобной дистанции — возможно это был женственный парень в несколько неподходящем одеянии — одетая в юбку, стальной рыцарский доспех, отполированный и сверкающий на Солнце золотыми бликами — с огромным, можно даже сказать — непропорционально большим копьем, словно бы созданным из металла для своей верхней части — и расположенного несколько ниже ряда двигателей, одновременно показывающих как способность ее оружия, так и его крайнюю непрактичность — для всех, кто не является Слугой.

Фигура девушки казалась даже в каком-то смысле забавной картиной — сама девушка была невысокого рост, из-за чего ее ноги болтались по сторонам высокой лошади, а короткие взъерошенные светлые волосы на голове девушки, отмеченные двумя черными локонами по бокам головы, лежащим подобно собачьим ушам, и ее большие глаза создавали впечатление любопытного щенка...

Однако выражение лица девушки сводило на нет любую каплю подобного впечатления — лицо девушки было опустошено и наполнено не столько даже болью, сколько усталостью и обреченность — слово любопытный щенок давно перерос в старую усталую дворнягу, лишь ожидающую, когда очередной день станет ее последним...

И этот взгляд усталости, боли и разочарования был направлен на Ситу — словно бы через все разделяющие их километры Слуга видела Ситу, смотрела прямиком в ее глаза... И знала, что последует дальше.

-Харадху Джанака,— Сита не стала разочаровывать ждущую Слугу.

* * *

Машу проводила взглядом Артурию, направляющуюся прочь — "Интересно, куда она направилась?"

"Машу, я не могу поверить, что собираюсь сказать это, но..." — Галахад, ее вечный спутник, а также возможное проявление ее сдавшегося под натиском стресса разума, разродившегося второй личностью самой Машу — произнес с некоторым сомнением — "По-моему Артурия не в духе."

Машу моргнула на эти слова, после чего чуть закатила глаза, немного нахмурив брови, будто бы надеясь подобным образом посмотреть в глаза поселившегося в ее разуме Слуги — "Что?"

"Да, я знаю, это может казаться странным, учитывая, что мы говорим об Артурии — но по-моему она расстроена, возможно немного разгневана, и даже, может быть, смятена."

Машу моргнула, прежде чем вернуть обратно взгляд к фигуре Артурии, направляющейся прочь, что, тем не менее, проделала путь мимо дома Администратора, после чего неожиданно остановилась, будто бы действительно не зная, куда ей следовало идти в данный момент — "А она может быть?"

"Видимо да" — Галахад ответил спокойно — "О, а вот и причина ее смятения."

-Машу? — мягкий голос Бедивера отвлек Машу от созерцания Артурии, заставив ту повернуться к женственному парню, приблизившемуся к девушке.

-Да,— Машу ответила просто, прежде чем бросить еще один короткий взгляд на Артурию, после чего на Бедивера,— Что произошло с Артурией?

-Не знаю,— Бедивер ответил просто, прежде чем, проделав путь до Машу, остановиться, переведя взгляд на Артурию,— Но... Наверное, вся эта ситуация. Камелот, Рыцари Круглого Стола, Львиная Богиня...

Машу перевела взгляд на Артурию, увидев как та, словно бы не найдя достойного иного занятия, развернулась, прежде чем медленно направиться обратно по своему пути, как странный мотылек, привлекаемый светом, неспособный самостоятельно пренебречь своим желанием прикоснуться к горящему пламени.

"Да уж — не могу сказать, что понимаю ее — но кто знает, что бы я думал на ее месте, если бы столкнулся с Галахадом Альтер... Эм, если бы у меня было тело, конечно же" — вспомнил о важной детали Галахад.

Машу, задумавшись после слова Галахада, задумалась на секунду, прежде чем важная мысль все же всплыла наверх ее разума — "Кстати говоря — а как именно ты реагируешь на текущую ситуацию? Все же, ты тоже был Рыцарем Круглого Стола, рыцарем Камелота..."

"Нормально" — Галахад ответил спокойно — "По крайней мере, я считаю так. Не могу сказать, что Камелот или мои старые друзья и знакомые не вызывают во мне совсем никаких чувств — но в моей текущей ситуации я не требую от мира больше, чем мне от него полагается — да, я вижу Камелот, старых знакомых — и что теперь? Я не могу просто вылезти из твоей головы, а просить тебя служить моим переводчиком — это только создаст еще больше неудобств тебе, мне и моим знакомым и друзьям. К тому же это лишняя личная драма — так что я просто стараюсь относится к происходящему как и всегда — делая вид, что это такие же Слуги, что и обычно... Хотя если мы встретим кое-кого — я проломлю ему голову!"

Неожиданная концовка была произнесена с такой громкостью и силой после спокойного и даже немного печального рассуждения Галахада, что Машу была вынуждена мгновенно замотать головой, словно бы кто-то ударил внутри ее разума в огромный гонг — "Ай, к чему это было?!"

Галахад не ответил сразу же на слова Машу, промолчав несколько секунд, прежде чем медленно выдохнуть — как бы он не мог сымитировать этот звук не имея легких — или всех остальных органов и частей тела — прежде чем медленно произнести — "Я не хочу об этом говорить..."

"Ну уж нет, ты только что заорал внутри моей головы — как минимум я имею право узнать о том, почему ты это сделал!" — Машу резонно возмутилась на слова Галахада.

"Эм... Это семейное?" — Галахад попытался отмахнуться от слов Машу, однако пусть так и не научилась на данный момент общаться с Галахадом в собственной голове также, как он умел делать это с Машу, постепенно училась трюкам и особенностям общения с Галахадом, взглянув на того пристальным взглядом, попытавшись передать тому картину пристального взора.

Учитывая, что Машу удалось ощутить неуютное переминание с места на место Галахада, Машу могла поздравить себя со справедливой победой — особенно когда Галахад все же ответил с неохотой — "Ланселот. Если мой отец попадется на пути — извини меня, Машу, но я отстраню тебя от управления телом — и проломлю ему голову щитом."

"А ты можешь?" — Машу чуть удивилась.

"Щит не самое лучшее оружие, но на одного старого ублюдка с нулевым родительским опытом этого хватит" — Галахад только фыркнул в ответ.

"Нет, я про "отстранить меня от управления телом". Что-то я не помню, чтобы ты говорил мне раньше об этой способности..." — Машу произнесла медленно, продолжая сверлить Галахада ментальным взглядом.

"Эм, да как-то к слову не приходилось?" — Галахад попытался выскользнуть из лап Машу, но будучи полностью заперт в ее голове — путей для отхода у него было мало.

"ГАЛАХАД!" — Машу взревела внутренне так громко, что у нее внутри вновь зазвенело все — и с каким-то мстительным удовольствием получила в ответ от Галахада почти жалобный отклик — "Машу, не так громко! Да, я могу взять твое тело под контроль... Точнее, могу попытаться — но мне это и даром не сдалось — пока в супер-смертельной опасности ты не была — разве что с Соломоном, но там я сам ничего бы сделать не смог — и... Ну, я хранил это в качестве секрета — как то глупо он выплыл наружу."

"Но Ланселот — это камень преткновения, тут уж извини, но я на меньшее не пойду, чем надрать задницу этому гаденышу" — Галахад метафизически топнул ногой, заставив Машу задуматься на мгновение, прежде чем выдохнуть — "Ладно, ты и без того постоянно в моей голове — как минимум ты заслуживаешь это... Но больше без таких неожиданный откровений!"

"Эм, постараюсь..." — Галахад произнес медленно, после чего, когда Машу вновь бросила на него подозрительный взгляд, тут же постарался разъяснить свою позицию — "Я же тебе говорил про Стражей Противодействия? Я постараюсь ничего не делать, но ситуация меняется каждую секунду — и вообще, вон, тебе Бедивер что-то рассказывает!"

Машу, услышав последнее оправдание Галахада, вернулась на мгновение в реальность, с целью проверить, был ли он честен с ней... И заметив, как Бедивер запахнул обратно полы своего белого плаща, что он держал все это время на месте, не сдвигая те, закрывая половину своего тела, прежде чем тепло улыбнуться Машу,— Спасибо — ты не представляешь, сколько это значило для меня... Я так хотел рассказать кому-то об этом — и я благодарен, что ты смогла меня выслушать...

-Да не за что... — Машу ответила рефлекторно, прежде чем бросить крик "сос" в пустоту — "Так, Галахад, что он говорил все это время?!" "Без понятия, я говорил с тобой!" — ответ Галахада не помог радости Машу, заставив ту почувствовать на мгновение, будто бы она пропустила какой-то невероятно важный диалог...

* * *

Аинз смотрел на Семирамиду. Семирамида смотрела на Аинза.

Семирамида думала, пыталась ответить в своей голове на единственный вопрос, что она еще могла сформулировать — осталась ли надежда для человечества? Если первый Хассан, Ассассин всех ассассинов, не смог убить Аинза, не смог победить того, проиграл в бою — или же просто сбежал, не сумев противостоять Аинзу — ведь Семирамида знала, что Хассан никогда бы не ушел самостоятельно, отступив от врага — одно только приближение Семирамиды к нему ранее заставило его показать свою силу, свое присутствие и немое предупреждение. Если же Аинз вторгся в его крепость, то... Что тогда? Тогда это значило даже больше, чем если бы Аинз победил Хассана в бою — ведь иначе это означало, что Хассан проиграл без боя...

Семирамида не слишком боялась за свою жизнь — она была готова принять смерть всего несколько часов назад, с гордо поднятой — задранной даже — головой... Но она боялась того, что могла значить эта новая информация — того, что это значило для Семирамиды — для ее царства — для всего человечества.

Первый Хассан был для Семирамиды загадкой, практически полной неизвестностью — но этот факт уже сам по себе говорил о многом. Существовало не так много неизвестностей для Семирамиды, легендарной и, говоря честно, могущественной Слуги — если кто-то был для нее легендарен — Семирамида даже не могла представить, кем на самом деле являлся этот Слуга, как на самом деле могущественен был Первый Хассан.

Если же даже Первый Хассан отступил перед Аинзом — то это означало, что Аинз являлся легендой даже для легенды, чрезмерным даже для чрезмерного — иными словами... Семирамида боялась возможностей подобного — боялась неизвестности.

Семирамиду не пугали ни боль, ни пытки, ни проигрыш — но как и всякое рациональное живое существо, что только могло существовать в этом мире — Семирамиду пугала неизвестность.

Аинза тоже пугала неизвестность — хотя и немного не в том ключе, что неизвестность пугала Семирамид — "Эм, а что дальше?"

Аинз встретился со своей копией этого мира, но... Что делать дальше он так и не знал — "Медб не говорила о ее — то есть моем — плане после встречи... Мне опять нужно сидеть на месте и не мешать моим Слугам выполнять их работу? Или все же нужно что-то делать?! У меня начинает крутить живот опять... Почему это происходит, я ведь даже им не пользуюсь — у меня не может быть проблем с пищеварением — в теле нежити у меня вообще нет никаких внутренних органов, как у меня может крутить живот?!"

Спустя мгновение подавление эмоций спасло его вновь, позволив Аинзу внутренне выдохнуть и вернуться к своим рассуждениям — "Ага, значит, я встретился с моей копией этого мира — и, судя по всему, встреча прошла хорошо. Даже больше, встреча прошла отлично — я заставил этого Слугу — кстати говоря, я так и не узнал его имени, он представлялся только Смертью все это время — и я не думаю, что он на самом деле является смертью — в смысле, смерть это же не какой-то конкретный человек? Нет, то есть, есть всяческие боги смерти — и наверное у смерти есть свое отображение в э

том мире... Так, соберись, не о том думаем!"

Аинз чуть покачал головой, заставив Семирамиду вздрогнуть, воззрившись на него опасливым взглядом, заставившим Аинзу внутренне чуть оскорбиться — "Эй, я только что выдворили за пределы твоей территории неизвестного странного человека-нежить-доспех-Слугу, почему ты на меня так смотришь?! Нет, то есть, да, он исчез вместе с замком, так что нельзя сказать, что я справился с задачей на сто процентов... Но с другой стороны, даже если твоей целью являлся замок — я все равно справился, хотя бы частично — то есть, я все равно убрал того человека, с которым ты собиралась сражаться, то есть я сделал что-то хорошее! Но, кхм, возможно, да, если твоей целью был на самом деле замок, то я, видимо, лишил тебя возможности обрести замок обратно теперь, поскольку этот Слуга ушел вместе с замком... Ну вот, теперь у меня помимо живота начинает болеть еще и голова!"

Аинз удержался от того, чтобы громко топнуть ногой, как рассерженный ребенок — в первую очередь благодаря подоспевшему подавлению эмоций, но все же не смог сдержать печальный выдох, заставивший Семирамиду напротив него вздрогнуть, а Аинза в ответ только почувствовать легкое раздражение вновь — "И почему она так на меня реагирует? Я же даже ничего плохого ей не сделал! Ну, то есть, я победил ее в бою и сбросил ее с трона, что, полагаю, весьма невежливо — но она первая атаковала меня — это была чистейшая самозащита, как не посмотри на всю эту ситуацию!"

-Ладно,— в конце концов Аинз выдохнул, придя к внутреннему спокойному решению, прежде чем почувствовать, как формируется его связь с Медб — "По крайней мере я могу связаться с Медб и ответить ей, что сделал свою часть... А там я постараюсь вызнать у нее, в чем именно заключается — если не план — то хотя бы ее дальнейший шаг... Ага, нечто вроде "я думаю, у тебя не возникнет проблем, если я сейчас сделаю это?" Она ведь наверняка скажет мне, если мои действия будут нарушать ее план, не так ли?"

* * *

Стрела сорвалась с тетивы лука Ситы, даровав Медб возможность пронаблюдать как за невероятно быстрым полетом объекта, так и за цветком мгновенно расцветшего взрыва вдалеке, когда Благородный Фантазм вечной жены Рамы столкнулся с преследователями... По крайней мере, Медб предполагала, что это произошло именно так — Медб вполне доверяла боевым способностям и мотивации Ситы показать себя с лучшей стороны, не допустив промаха.

Впрочем, на это Медб могла полагаться лишь своим разумом — к сожалению, в списке тех редких талантов, которыми Медб не обладала, присутствовало и сверхчеловеческое зрение.

Нет, Медб обладала отличным зрением... В пределах человеческого. Она обладала прекрасной реакцией, как и полагалось Слуге, но на дистанции прекрасно подготовленного и даже талантливого в этом плане человека — никаких снайперских выстрелов на сотню километров без помощи оптического прицела.

Впрочем, разглядеть мгновенно взвившийся огненный шар от попадания Ситы можно было любому, кто не был слеп полностью — взрыв огня поглотил фигуры преследователей, силуэты которых неотчетливо могла видеть Медб, едва не добравшись до фигуры убегающей Слуги — Ассасина — двигающегося прочь, остановившись в считанных метрах от той, по итогу не более, чем обдав ее спину волной жара — и, может быть, придав ей немного ускорения... В плане взрывной волны — не в плане мотивации — с мотивацией у девушки, бегущей прочь от стремящихся за ней закованных в латы рыцарей все было в порядке и без дополнительной помощи в виде взрыва за спиной.

Как и следовало ожидать Слуга — удивительно слабая Слуга — мгновенно оказалась поднята взрывной волной, словно тряпичная кукла, прежде чем быть выброшенной с силой в направлении Медб — описав длинную невысокую дугу по воздуху, прежде чем врезаться своим лицом в песок, прочертив длинную борозду по нему — если бы это была не Слуга, а человек — на этом бы ее жизнь и оборвалась... Впрочем, эта Слуга была настолько слаба, что Медб пока не была готова с уверенностью заявить, что та пережила свое неожиданное "спасение"...

Прежде чем Слуга, как выброшенная в шторм на берег рыба, все же смогла подняться, преодолев свою контузию, и броситься вновь — по крайней мере Медб могла поаплодировать этой Слуге за ее выдержку и готовность двигаться вперед, невзирая на препятствия.

Медб присмотрелась к поднимающемуся после исчезновения огня столбу пыли и пара, прежде чем ощутить легкое тягучее чувство в ее разуме, выдающее природу того, кто пожелал связаться с ней — "Медб?"

"Аинз!" — Медб непроизвольно улыбнулась, мгновенно перестав обращать внимание на внешний мир и ситуацию, в которой она оказалась только что — "Рада тебя слышать!"

"Кхм, я тоже" — Аинз ответил в ее разуме, прежде чем начать говорить спустя мгновение — "Я встретился с... Моей копией из этого мира, да."

"Как все прошло? Тебе понравилось?" — спустя мгновение Медб прикусила свой язык — опять она сболтнула лишнего! — "То есть, в смысле, я понимаю, что он был разочарованием, как и все в этом мире, но тебе же могло понравиться? В смысле, я не о том, что тебе нравится разочаровываться, это было бы странно... То есть, в смысле, я не хочу ничего сказать — если тебе нравится, то почему бы и нет, разным людям нравятся разные эмоции, кто-то любит экстрим, а я вообще не люблю, и в смысле я не стала бы осуждать кого-то за экстрим или..."

"Эм, да, Медб" — Медб поблагодарила Аинза за то, как он прервал ее водоворот затягивающих ее все глубже и глубже глупых слов и оправданий с силой и искренностью, которую слышал не всякий бог после того, как отвечал на молитвы своих верующих — "Я, в общем, хотел спросить тебя... Я получил контроль над, как они называются... Висячими садами Вавилона."

Разум Медб на мгновение остановил свой бег — Висячие сады Вавилона?! Благородный Фантазм Семирамиды — ее сады — сосредоточие ее силы и способностей, символ ее власти — священный дворец ее силы...

Это был не самый невероятный из артефактов, о которых знала — которые лично видела — которыми владела Медб — даже если говорить исключительно о категории дворцов — дворец самой Медб, Неблагой Двор, превосходил сады Семирамиды — но даже так Медб не могла назвать эту парящую крепость слабой или бесполезной, обсудив ту с Озимандией. Озимандия смог бы уничтожить — может быть даже захватить ту — если бы использовал большую часть своих сил — но это точно не произошло бы легко. Сады Семирамиды были символом ее власти — и по праву.

С другой стороны, это был Аинз — и это говорило и объясняло все само собой, как совершенно обычный факт этого мира.

"И я решил... Направить его на территорию Ассасинов. Для их защиты от, эм, врага." — Медб задумалась на мгновение — как бы она не думала о подобном — она не могла найти причины для этого шага — Медб даже не была уверена, вписывалось ли это в предыдущий план Аинза... Нет, точнее, конечно же, это был Аинз, каждое его действие было частью плана — и если Медб казалось иначе — это означало только то, что знания Медб были неполными... Что было неудивительно — Медб могла сколь угодно много и долго гордиться своими качествами, своим умом и опытом в качестве правительницы, но относительно Аинза, гения всех планов и интриг, она была просто ребенком, играющимся в песочнице — поэтому ей не следовало даже допускать мысли о том, что это не было частью грандиозного плана Аинза, чтобы не выглядеть как глупый ребенок, пытающийся доказать математику, что большее число нельзя отнять от меньшего.

"Хорошо, я поняла." — Медб кивнула рефлекторно, хотя Аинз и не мог увидеть ее жеста, решив вновь обдумать и попытаться понять план Аинза, учитывая, что ее предыдущее понимание явно никуда не годилось, прежде чем задать вопрос — "Что мне необходимо делать в таком случае?"

"Тебе?" — Медб на секунду показалось, что Аинз был удивлен... Хотя, наверное, этого ей и стоило ожидать все это время — учитывая, что она вела себя так, как будто бы понимала план Аинза — наверняка он доверился ее словам... И она его подвела!

Медб захотелось ухватиться за свои волосы и вырвать клок, прежде чем голос Аинза заставил ее вернуться к реальности — "Да ничего, просто продолжай заниматься тем, что ты делала раньше... Я же никак не помешаю тебе своими действиями в этом, не так ли?"

Медб задумалась на мгновение, прежде чем вернуться в реальность, осознав, что она была на пороге сражения... И хотя Медб теперь не была уверена в том, каков именно был план Аинза на самом деле — действительно, ей стоило "заняться тем, что она делала раньше" — сражаться — и его действия действительно никак не влияли на это — "Да, конечно, поняла! Сейчас буду делать — целую!"

Спустя мгновение разговор Медб и Аинза закончился, позволив Медб вернуться в реальность, сконцентрировав взгляд на приблизившейся Слуге — и что было куда более важным в текущей ситуации — ее преследователях.

Ассасин выглядела раненной, но не более того — достаточно близко к смертельным ранениям для людей — не более чем неудобство или проблема для Слуг, даже наиболее слабых из них. Преследователи же...

Значительной части преследователей не было вовсе — кто-то из них просто испарился на месте, в то время как кто-то получил травмы, не совместимые с жизнью — с подобием жизни для магических существ, подобных големам — многие из них лежали на песке изломанными и изорванными куклами, уже начав растворяться, превращаясь в чистую ману — в то время как некоторые еще подавали признаки жизни, пытаясь следовать за своим лидером на изломанных подобиях лошадей — кто без руки, кто без ноги, кто не более, чем изломанная покрытая сажей половина человека на половине изжаренной лошади, сверкающей своими отблескивающими металлом и магией внутренностями, безнадежно отстав от своего лидера...

Из всех преследователей лишь один — одна — выглядела готовой к бою — лидер, Слуга во главе рыцарей — впрочем, и она не была полностью нетронута — взрыв покрыл копотью половину ее тела, лишив ее нескольких пальцев и десятка килограмм плоти, сожженных в огне взрыва...

Но это не было для нее проблемой — Медб могла увидеть, как словно бы в ускоренной съемке, ее тело восстанавливалось вновь, обратно, возвращая плоть на место угля, выращивая обратно недостающие части, восстанавливая даже изорванный металл доспехов и плоть ездового зверя, с каждой прошедшей секундой начинавшим бежать все быстрее и увереннее — всего через десяток секунд ее тело восстановиться вновь, словно бы Благородный Фантазм Ситы был не более, чем глупой шуткой, фейерверком перед появлением Слуги.

"Интересно..." — было единственным замечанием Медб при взгляде на приближающуюся Слугу, без единого иного замечания, словно бы невероятная способность Слуги, что в одиночку ставила ее выше множества множеств иных, было для Медб просто еще одной забавной нелепостью природы Слуг — "Как Озимандия и говорил — Львиная Богиня одарила своих Слуг... И одарила достойно... Для Слуг."

Иными словами, убить эту Слугу было сложно. Регенерация — не самая опасная из способностей на свете, но в правильных руках — безмерно раздражающая — "Иными словами, мне нужно найти способ обойти ее регенерацию..."

Слуга приближалась — Медб видела это — шаг за шагом, до тех пор, пока Медб не смогла разглядеть в глазах Слуги... Безразличие.

Усталость. Безразличие. Апатию. Застарелую боль. И смирение.

Мгновение спустя гигантская рука вырвалась из-под земли под скакуном Слуги — ухватив Слугу и ее скакуна — после чего сжалась мгновенно.

Как обойти регенерацию существа? Убить его мгновенно.

К тому же... Судя по виду Слуги — это было уже не убийством — а милосердием к тому, кто давно был мертв.

* * *

Медуза внимательно оглядывала куцые и нестройные ряды палаток торговцев — то, что можно было считать в текущих печальных и стесненных условиях "центральным рынком" города, скользя взглядом по нестройным рядам редких посетителей и усталых торговцев, отчаянно пытающихся продать свои товары, не столько даже с желанием выгоды, сколько с желанием избавиться от тех пока они не принесли им еще больше вреда.

Конечно же в текущих условиях еда, вода — да, в общем-то, любые невосполнимые ресурсы — а судя по тому, в каких условиях пребывала Сингулярность — все ресурсы отныне были невосполнимыми — те должны были дорого стоить, но... Не то, чтобы у покупателей были деньги для покупки этих ресурсов — не то, чтобы кого-то в текущих условиях вовсе интересовали какие-нибудь золотые побрякушки или драгоценности. Их нельзя есть, ими нельзя отбиваться от монстров, ими не укроешься в холодную ночь.

Отсутствие денег означало отсутствие нормальной коммерции — сложно поддерживать здоровую полноценную экономику, когда "заработком" торговца за день становится ковер, меч и два барана — это означало что торговцы не могли позволить себе торговать, покупатель не знал, где найти товар, и все, что по итогу существовало — это отчаянные сорвиголовы, решившие рискнуть собой в походе через пустоши для того, чтобы превратить тюки своей шерсти если не в золото — то хотя бы в предметы примерно из одного рода деятельности, создавая сложную схему взаимных расчетов, бартеров и отчаяния, когда решивший рискнуть всем в походе до города крестоносцев торговец обнаруживал, что покупателям буквально нечем было оплатить его товары, из-за чего тот оказывался в ужасающей ситуации, не имея возможности оплатить воду или что-то подобное постою на ночь на гостинном дворе, но с десятью фургонами пшеницы, что скоро начнет гнить, оставленная на воздухе на недели — если та не сгнила во время путешествия по пустошам полностью.

Где-то — например, в царстве Озимандии или в Ассирии Семирамиды — насколько, по крайней мере, Медузе было известно по рассказам Жак — подобие государства существовало, люди пытались жить обычной жизнью, видя как много поменялось вокруг них, но вместе с тем хватаясь за остатки их прошлой нормальности, все также отправляя баржи с камнем по Нилу для строительства особняков, как будто бы происходящий Апокалипсис был просто еще одной войной или кризисом за пределами их обычной жизни, а неожиданно воскресший легендарный фараон Озимандия был просто еще одним воссевшим на трон новым монархом — а магия... Да что уж магия, они ведь с самого начала знали, что где-то там, на краю земли живут люди с собачьими головами и четырьмя руками, а живущий неподалеку ворчливый старик наводит сглаз — просто в этот раз проявление магии произошло ближе и более открыто, чем обычно. Иными словами, Ассирия и Египет существовали как государства — переживающие не самые лучшие времена, но вполне функционирующие и не собирающиеся умирать.

Однако государство крестоносцев не переживало плохие времена — оно едва влачило свое жалкое существование, нечто среднее между едва организованным городом-государством в состоянии перманентного кризиса и разваливающейся на части организованной клики, которой повезло взять под контроль поселение, держась исключительно на авторитете одного лидера, Жак, и нескольких ее незримых подчиненных, пытающихся наладить нечто подобное правилам поведения — не полноценные законы государства, но по крайней мере какой-то условленный кодекс.

Впрочем, даже так, это было не худшим примером, что существовал в этой Сингулярности — секта Ассасинов не представляли из себя государства или сколь-нибудь общной единой социальной ячейки, а просто перевалочный пункт или прибежище для беженцев, не государство, а просто отчаянно цепляющаяся за жизнь группа людей под очень и очень условным контролем самой секты Ассасинов, перебивающееся исключительно поставками продуктов извне — даже если Камелот не сделает свой шаг — они вымрут за считанные недели без какой-либо внешней помощи или вреда.

Иными словами, государство крестоносцев умудрялось в каком-то смысле даже существовать — и если в случае Озимандии не стоило даже задумываться о том, что именно послужило причиной существования Египта, фараон фараонов был способен на это и на много большее — точно также как и Семирамида, пусть та и уступала Озимандии как в мастерстве государственного управления, так и в личной силе — то существование государства крестоносцев было неожиданностью.

Жак де Витри... Существовал ли на самом деле такой Слуга? Вполне вероятно, тот не был достаточно известной исторической личностью или легендарным героем, но не было и причины для того, чтобы тот не оказался в Троне Героев — пусть и далеко не на первых позициях.

Однако Жак, что встретила Медуза, не была Жаком де Витри.

С момента, когда Медуза была одарена силой Грааля с помощью Аинза — Медуза обладала множеством способностей. Два новых Благородных Фантазма, два новых навыка.

Глаза убийцы героев — Медуза была одарена — или, скорее, проклята — глазами окаменения с момента своего рождения в качестве Слуги "Медуза Горгона" — способность, что обращает в камень все, на что падает ее взгляд.

Вопреки легендам человечества — не обязательно было встретиться взглядом с Медузой, чтобы обратиться в камень — ей достаточно было только посмотреть на свою цель — и та начала бы каменеть мгновенно, даже Слугам пришлось бы постараться для того, чтобы не ощутить на себе эффект ее взгляда. Встреча взглядов? Мгновенное окаменение для всех, кроме самых могущественных из существ.

Медуза не могла лишить себя этой возможности — кроме того, чтобы лишить себя глаз полностью — ее взгляд навечно проклят — и вместе с тем, когда она поглотила силу Грааля, ее глаза изменились.

В первую очередь Медуза получила то, о чем она всегда мечтала — возможность остановить действие ее взгляда по собственному желанию — и получить тот обратно по мере необходимости. Во вторую же очередь она получила важную часть действия ее самого могущественного Благородного Фантазма.

И кровь пролилась — Медуза — Ехидна, если упоминать конкретные детали того, как именно она была теперь, после поглощения Грааля — обладала способностью создать любого, самого идеального монстра против самого могущественного из героев, идеальный яд лишь для одного противника... Но вместе с тем яд для одного не имеет смысла, если не знать о том, какой должен быть этот яд.

Способность к анализу не была чем-то особенным для Слуг — и ее анализ не был полным или всепоглощающим — вместо этого он оценивал противника с точки зрения "героя" — какова его слабость, каково его стремление, каков его "стиль." Чем меньше враг соотносился с понятием "героя", тем меньше информации о нем могла получить Медуза.

Иными словами, легендарный и благородный герой, подобный Жанне Д'арк был для нее открыт как на ладони, в то время, как большая часть Слуг предоставляли информацию, для более героичных — их способности были подобны тому, что мог увидеть их Мастер, без информации о планах или личности героя — для менее героических — параметры или даже приблизительная оценка вовсе — последнее было справедливо для Берсеркеров или существ, подобных Алисе.

Однако всегда было "что-то" — любой, даже самый темный из Слуг, самый безумный или самых погрязший во тьме — обладал частью героичности в себе — если не в плане своей легенды и историй то хотя бы в плане своего "стиля" — сверкающий клинок и горделивая ухмылка на лице могут быть на лицах героя и злодея, создавая хотя-бы незначительное сходство между ними, хотя бы поверхностное.

Но Жак... Не была таковой. Не ощущалась героем вовсе. Не ощущалась даже настоящей Слугой.

Нет, она ощущалась именно как Слуга поверхностными чувствами Слуги, пониманием Слуги, но это сокрытие было толщиной в бумажный лист, способным спасти от невнимательного взгляда размытого зрения — что представляло из себя врожденное чувство Слуг — но не способное спасти даже от взгляда Медузы.

И все же, Скатах не могла пробиться через этот трюк — судя по тому, как та до сих пор общалась с Жак, и как верила ее словам — тысяча лет опыта сражения в землях теней значили мало в случае столкновения с подобным Слугой, с подобным существом — и это само по себе говорило слишком о многом.

Земли Теней не содержали в себе все возможные и невозможные виды зла — или даже не зла, поскольку будучи злым у Жак существовала бы хотя-бы какая-то поверхностная схожесть с обычными Слугами.

Нет, Жак ощущалась... Иной.

Иной в смысле... Подобной Аинзу. Или, может быть, его Слугам. Не не одинаковой — схожей, но не совсем — схожей в смысле поверхностного сходства, как злодей похож на героя, и столь же различным от Аинза и его Слуг...

И вместе с тем Медуза могла сравнить их только между собой — поскольку с обычными Слугами они не были схожи вовсе.

Иные существа иной природы, иного вида, и...

Когда ты смотришь в бездну — та смотрит на тебя в ответ. Но хуже происходит тогда, когда ты задаешь бездне вопрос — и она отвечает.

Если бы Медуза не столкнулась с Аинзом ранее — она быа даже не смогла понять, что именно она видела перед собой глядя на Жак — не смогла бы понять ее природы.

Но Медуза столкнулась — иными словами, Медуза уже знала, что именно она должна была увидеть в Слуге против нее... И она увидела это.

И Жак поняла это — поняла то, что Медуза знает намного больше о ней, чем иные Слуги... И потому была так открыта.

Немой разговор двух посвященных в тайные знания о мире Слуг, что пришли к единому договору в конце концов... И поэтому Медуза могла только улыбаться. Действительно, если убеждениям Скатах должен был быть нанесен сильнейший удар — Жак подходила для этого как никто другой.

* * *

Ангрбода... Сложно было сказать, любила ли она драться на самом деле.

Нет, проломить голову своему врагу на поле боя, вырвать его позвоночник и перемолоть зубами его кости, чувствуя, как визжит от боли его превращающееся в фарш еще живое мясо, как кипящая от адреналина и боли кровь струится по ее горлу, и как в последние мгновения агонии все еще рассчитывающее на спасение изуродованное тело, когда-то бывшее живым, пытается сбежать из ее глотки — кому могло не нравиться подобное?! Это была еще одна обычная радость жизни, что Ангрбода наслаждалась также, как иные наслаждаются приятным легким бризом или сияющим солнцем, ласкающим кожу.

Но с другой стороны — Ангрбода не считала подобное удовольствие чем-то особенным — она не была помешанной на сражениях маньячкой, не получала от пыток какого-то особенного удовольствия и если проводить сравнение — наверное она воспринимала сражение с противником больше как истребление тараканов — или охоту на дичь, вроде зайцев.

Конечно она могла наслаждаться сражением — все эти крошащие горы удары, бурлящая от волнения кровь, решающие судьбу сражения считанные секунды — как было совершенно обычно для людей наслаждаться любым делом, если то было интересно и качественно само по себе — но она не искала подобного отдельно, подобное развлечение не было для нее самоценным или более ценным просто по факту сражения.

Нет, Ангрбоде нравилось многое кроме сражений — поэтому она не переживала от того, что Аинз отправился в новую Сингулярность без нее.

Ее немного раздражало то, что Аинз отправился в Сингулярность вместе с Медб — но Ангрбода могла только пожать на это плечами — что поделать, еще одна девушка в гареме Аинза — в данный момент Ангрбоду уже даже не было особенно важно. Одной больше, одной меньше — для Ангрбоды ситуация измениться только в том случае, когда число наложниц Аинза перейдет рубеж в несколько десятков и начнет приближаться к сотне — в таком случае самой Ангрбоде самой нужно будет начать подбор подходящих наложников для себя. Не то, чтобы Ангрбоде нужно было это делать — не то, чтобы ей даже особенно хотелось этим заниматься — но как официальная жена Аинза ей стоило поддерживать определенную марку и репутацию. В конце концов, это будет просто странно, если у Аинза будет сотня наложниц, а у его жены — ни одного наложника.

С другой стороны все это было проблемой на будущее, слабо касающейся текущей ситуации Ангрбоды. В текущий момент она могла позволить себе расслабиться и вместо размышления о полагающемся ей гареме заняться тем, что она любила — заботой о своих замечательных очаровательных детках!

-Джек, твое метание неплохое — но ты слишком сильно избегаешь прямого столкновения! Я понимаю, что ты не столь большая и живучая, как твоя мамочка — но ты не можешь вести себя как испуганный котенок — ты ведь знаменитый Джек Потрошитель, ужас Лондонских улиц! Используй это в свою пользу — вместо попытки добраться со спины — иногда стоит появиться впереди цели! Все равно противник забудет о тебе, стоит тебе отступить из его поля зрения — в то время как двигаясь на него прямо ты заранее будешь видеть его горло — его самую главную уязвимую цель — и перерезать то будет куда проще! К тому же ты можешь использовать дополнительный фактор давления на противника — тем более учитывая, что он в любом случае, стоит тебе только отступить, как он забудет о тебе и ты можешь использовать тот повторно и каждый последующий раз без снижения эффекта! И к тому же видя тебя, маленькую девочку, многие на мгновение усомняться в тебе как в своей цели и это может задержать их руку или сбить их точность — этого не случится в случае атаки со спины — скорее всего Слуга все равно почувствует твое приближение — но он не будет видеть тебя, а значит ты не можешь использовать этот фактур на полную! Именно так, иногда лучшая тактика убийцы — особенно учитывая твою способность — не атака со спины, а атака в лоб — ты можешь использовать свои преимущества и даже выбрать подходящий вариант по ситуации! — ох дети, действительно, цветы жизни!

-Я поняла, мамочка! — Джек кивнула внимательно на эти слова, прислушиваясь к Ангрбоде, после чего чуть нахмурилась и бросилась вперед — к своей цели, еще одному ребенку Ангрбоды — Алисе.

Алиса была неидеальной целью — из всех Слуг она представляла из себя одно из немногих исключений, что было способно игнорировать навык Джек, лишающий жертву воспоминаний о нападении Ассасина. Иными словами, Алиса была способна игнорировать важную часть стратегии Джек в сражении... Однако вместе с тем Алиса обладала и важным преимуществом — даже несколькими — по сравнению с другими Слугами.

Например, Алиса могла превосходно имитировать встречу с Джек словно бы в первый раз — представляя из себя не некую полноценную личность, а нечеловеческий разум, сотканный непознаваемым Безымянным Книжным Богом Алиса могла имитировать нападение Джек на нее словно бы в первый раз в любом момент, превосходно воспроизводя реакции обычного человека на действия Джек — с поправкой на ее навык, словно бы тот действовал против Алисы.

Второй важной особенностью являлось то, что Алиса представляла из себя цель нестандартных размеров — она была достаточно маленького роста, чтобы заставить Джек достаточно сильно изменить траекторию своей атаки и потренироваться против потенциального противника размером близкого к Джек, вместо обычного среднего человеческого роста.

Спустя мгновение резкое движение Джек прочертило лезвием клинка вспышку — Алиса успела только дернуться в сторону, прежде чем клинок вспорол ей горло, выплескивая алую кровь на холодный серый пол, заставив Алису рефлекторно попытаться ухватиться ртом за исчезнувший из ее легких воздух и поднять руки в попытке защитить себя — все же, как Кастер способности Алисы в плане физического сражения оставляли желать лучшего.

Однако Джек, используя свою невероятную ловкость, уже была готова к подобному — клинок во второй руке Джек вонзился во вспоротое горло Алисы, прорезая сквозь плоть без усилия, заставив голову Кастера качнуться в сторону, практически сорвавшись с ее шеи, после чего свалиться на землю.

-Хе-хе, моя победа! — Джек победоносно усмехнулась в том виде, в котором были способны усмехаться с гордостью только дети, растянув большую улыбку по своему лицу и выпятив вперед свою грудь и уперев руки в свои бока — выглядя умилительно — если не считать истерзанного окровавленного тела маленькой девочки с почти сорвавшейся с ее шеи головой, лежащего у ее ног.

-Неплохо,— голос Алисы раздался спустя мгновение — и ее тело, до того лежавшее в сюрреалистичной картине, подходящей для какого-нибудь особенно качественного фильма ужасов, исчезло — без всякого эффекта или упоминания — обратившись обратно в стоящую фигуру Алисы, смотрящей внимательно на Джек,— Но когда я качнула головой — ты чуть-чуть промазала и врезалась лезвием в позвонок — он сломался, конечно же, но тебе не удалось срубить голову полностью — если бы у меня было "Продолжение Битвы" или подобный навык — я бы смогла ударить в ответ. Учитывая твою уязвимость...

-Бука, бука, не хочет признавать, что я выиграла, бееее! — Джек высунула язык в совершенно детском жесте, глядя на Алису с непосредственностью.

-Нет, Джек, просто я хотела... — Алиса попыталась объяснить Джек, но та уже явно не слушала Кастера — высунув язык Джек нашла новое развлечение — в том, чтобы показывать язык Алисе, уже даже не пытаясь доказать свою правоту, а просто для развлечения,— Бееееее!

Алиса, глядя на подобное отношение со стороны Джек, только вздохнула и перевела взгляд на Ангрбоду, на что Ангрбода только тепло улыбнулась и пожала плечами, так что Алиса была оставлена против Джек один на один.

Третье важное преимущество Алисы — сколько бы раз ни было убито ее тело — до тех пор, пока она обладала минимальным запасом маны — она могла бесконечно продолжать воскресать, используя некое подобие манипуляции временем, вечно возвращаясь к "началу книги", отрицая свой текущий "финал".

Весьма важная черта для Алисы в данный момент — и для Джек тоже. Для Ангрбоды, впрочем, тоже — если бы Джек убивала ее детей во время игр насовсем — Ангрбоде пришлось бы вмешаться и запретить подобные игры полностью... Ангрбода спокойно относилась к смерти — то это не значило, что Ангрбода желала смерти своим детям — даже если и от рук ее иных детей — по крайней мере в текущей ситуации игр.

-Ах, дети... Какая мать не будет радоваться, наблюдая за тем, как веселится ее потомство... — Ангрбода улыбнулась тепло, глядя на Джек и Алису, едва не смахнув маленькую слезинку в уголке глаз, прежде чем перевести взгляд на свою собеседницу,— Каинавель, ты не хочешь поиграть с младшими сестричками?

-Мне что, пять? — Каинавель на эти слова только бросила на Ангрбоду раздраженный взгляд,— К тому же ты не моя мать. Я богиня. И я старше тебя.

-Разве у богов не может быть родителей? — Ангрбода на эти слова только тепло улыбнулась,— Не говоря уже о том, что возраст — это просто число.

У Альтеры была возможность прокомментировать слова Ангрбоды — но помимо возможности в ней существовало еще и глубокое понимание того, что иногда возможности стоило оставлять неиспользованными.

Это понимание Альтере чуть раньше вбила — в прямом и переносном смысле — Каинавель. О том же, была благодарна Альтера или нет за подобное понимание... Сказать было сложно.

-У меня нет родителей — я родилась с зарождением мира — так я и останется,— Каинавель, впрочем, не сдалась под натиском Ангрбоды, что только бросила на нее легкий снисходительный взгляд, словно бы родитель, смотрящий на то, как его ребенок впервые начинает проявлять признаки "бунтарства", перейдя подходящую возрастную планку, но не сказала ничего более, что заставило Каинавель чуть сжать зубы, но удержаться от комментария.

Именно так — именно эта снисходительная манера общения словно бы от мудрого взрослого к несмышленому ребенку больше всего раздражала Каинавель... Но вместе с тем Каинавель не могла ничего поделать с этим — если бы она начала возмущаться подобной реакцией и отношением со стороны Ангрбоды, то она только больше начала бы доказывать Ангрбоде, что она и являлась тем самым бунтарским ребенком, которого видела Ангрбода. Это раздражало Каинавель — неимоверно раздражало — но и выхода из этой ситуации Каинавель тоже не видела перед собой, застряв в этом непроходящем круговороте и вынужденная терпеть отношение Ангрбоды к ней.

К тому же Ангрбода была сильнее ее. Это тоже влияло на отношение Каинавель к той.

В каком-то смысле это было смехотворно — богиня, зародившаяся с созданием мира против какой-то великанши, появившейся меньше тысячи лет назад — но горькая ирония ситуации состояла в том, что Каинавель, даже будучи одной из зародившихся вместе с созданием мира богов и богинь, просто не была достаточно сильна. Нет, правильнее было сказать, что она была слаба — для Девяти Миров Каинавель была мелкой сошкой — не то, чтобы пылью под ногами гигантов, но не более чем назойливой мухой, чье спасение заключалось скорее в том, что ее убийство отняло бы куда больше сил и времени у гигантов вокруг, чем оно того стоило. Для сравнения Ангрбода была одним из игроков — из участников мира.

Она также не была большим деятелем мира — но по сравнению с Каинавель она была куда более достойна титула "крупной рыбы" — и хотя это было глупо, для Каинавель, богини, чувствовать свою неадекватность по сравнению с Ангрбодой, это было так.

Если бы Каинавель была в своей полной силе...

То она все равно мало что стоила бы по сравнению с Ангрбодой.

В текущей ситуации, насколько сама Каинавель понимала ту, Ангрбода была лишена большей части своих сил — но даже в этом случае, лишенная своих способностей и оставленная лишь с собственным телом и базовыми навыками, Ангрбода все равно могла превратить Каинавель в маленький мячик из фарша, костей и дорогой ткани несколькими движениями.

Если бы Каинавель использовала свой третий Фантазм, запрещенный Аинзом, возможно... Нет, определенно!

Определенно она продержалась бы в бою с Ангрбодой три минуты.

А через три минуты ее вновь превратили бы в окровавленный мясной мячик — в этот раз еще более маленький и жалкий, чем до использования своего Фантазма.

Звук поставленного на небольшой столик стакана, из которого только что сделала небольшой глоток Ангрбода, заставил Каинавель отвлечься от своих мыслей и перевести взгляд.

Конечно, Ангрбода сделала "небольшой" глоток только по своим меркам — в одно движение стакан был опустошен полностью, что заставило Альтеру подняться с места и долить кофе в стакан Ангрбоды, заставив ту немного внимательнее взглянуть на Альтеру, прежде чем вернуться к созерцанию своих деток, в данный момент развлекающихся тем, что Джек, совершенно забывшая о своей еще несколько минут назад горевшей детской обиде, радостно чиркала цветными фломастерами в книге.

Судя по виду Джек и по тому, с каким усердием, высунув от натуги язык, та водила цветным фломастером по обороту страницы, та явно в данный момент рисовала в раскраске.

Судя по тому, с какой отстраненной улыбкой наблюдала за этим Алиса и по названию, пропечатанному на книжном развороте — "Большая Британская Энциклопедия" — вовсе нет.

-Так о чем ты хотела поговорить? — Ангрбода едва не зевнула, упомянув о нагоняющем скуку предмете разговора, к которому так и не подобралась за все время Каинавель.

Каинавель на эти слова перевела взгляд на веселящихся детей Ангрбоды — конечно, насколько к ним подходило понятие детей и сама Ангрбода в качестве родителя сказать однозначно было сложно — после чего сделала глоток кофе из чашки. Конечно, Каинавель предпочла бы бы потягивать дорогое красное вино из бокала — это подходило ее стилю куда больше, чем кружка кофе — но ситуация в данный момент не располагала к тому. Не говоря уже о том, что Ангрбода не желала показывать "дурной пример детям", потребляя алкоголь у них на виду.

Альтера могла бы сделать небольшую заметку о том, что было несколько необычно встретить мать, что считала демонстрацию алкоголя более опасной для психики своих детей, нежели решение позволить одной из дочек убивать другую в процессе тренировки — но, как и было сказано, Альтера была достаточно научена для того, чтобы знать, что не всякая заметка, что могла быть сделана, должна была быть сделана.

-Я хотела бы знать... — в конце концов Каинавель все же подала голос,— Что ты планируешь делать после разрешения всей ситуации с Сингулярностями?

На эти слова Ангрбода только взглянула на Каинавель, после чего чуть улыбнулась,— А мне нужно что-то делать?

Каинавель выждала мгновение и второе, ожидание продолжения мысли, вроде "а мне нужно что-то делать, когда Аинз уже пообещал мне завоевать мир" или "я уже являюсь будущей королевой", но вместо дальнейшего объяснения Ангрбода вернулась к наблюдению за Джек, продолжающей радостно водить маркерами по словам энциклопедии — так что Каинавель была вынуждена подать голос,— Но... У тебя же есть какие-то планы, не так ли?

-Хм... — на эти слова Ангрбода задумалась на мгновение, после чего покачала головой,— Нет, не особо.

Каинавель чуть нахмурилась еще раз, демонстрируя признаки агрессии — нет, скорее раздражения — эти признаки Альтера выучила достаточно хорошо — Каинавель была скора на руку и открыта в своей раздражительности,— У тебя есть какие-то планы, не так ли? То есть, любые планы? Ты же не будешь продолжать сидеть на месте после того, как весь внешний мир вернется на место и человечество будет вновь восстановлено... Ведь так?

Ангрбода на эти слова только сделала еще один глоток кружки кофе — позволив Альтере восполнить стакан вновь, прежде чем перевести взгляд на Каинавель и чуть пожать плечами,— Да нет. То есть, я не планирую конкретно оставаться недвижимой на одном месте, сидя на кресле, но я не планирую покидать пределы этой... Халдеи. Я не вижу в этом смысла.

-Не видишь смысла? — Каинавель еще раз нахмурилась,— Но... Что насчет твоих амбиций? Планов? Ненависти к людям?!

-Ненависть к людям? — последнее слово поймало внимание Ангрбоды, заставив ту перевести взгляд на Каинавель и чуть улыбнуться,— Я не ненавижу людей. Я просто считаю их подобным тараканам... Правда, более умным, более живучим и более вкусным их подобием.

-Если ты проснешься от того, что по твоей ноге ползет таракан — ты ощутишь отвращение, раздражение, злость — и раздавишь этого таракана,— Ангрбода все же снизошла до объяснения своего мнения Каинавель — а, опосредованно, и Альтере,— Если ты обнаружишь таракана в своем доме — ты раздавишь того, и если ты увидишь гнездо тараканов в своем доме — ты пойдешь на многое, чтобы уничтожить тех.

-Но с другой стороны идя по улице и увидев целый ворох ползущих тараканов — ты, скорее всего, испытав отвращение к тем, просто постараешься их обойти. Может быть, если у тебя плохое настроение, ты раздавишь десяток из них — и люди достаточно вкусные, так что при желании ими можно перекусить — но в конце концов только глупец решит посвятить свою жизнь уничтожению всех тараканов на этой планете, всех людей в этом мире — и только жалкий человек решит править тараканами, завоевывая их царства, не так ли? — Ангрбода чуть подняла напиток к своим губам, прежде чем, глядя на чашку кофе, отставить ту обратно на место — хотя люди и были достаточно неплохой и вкусной закуской — тараканы не были таковыми. Если подумать о том — тараканы не вызывали аппетита в Ангрбоде вовсе — может быть кто-то и считал подобные блюда деликатесами, но точно не Ангрбода — так что ее аппетит, даже в отношении к кофе, был однозначно подпорчен этим обсуждением, заставив Ангрбоду отвлечься на наблюдение за детьми, стараясь вернуть себе благоприятное расположение духа.

Каинавель, обдумывая сказанное, сделала глоток и Альтера, в конце концов, все же сделала глоток из собственной чашки.

Альтера... Не была привычна к тому, чтобы что-то "любить" или "не любить" — тем более в отношении не инструментов войны или людей, а еды.

Крепкий черный кофе... В чем был его смысл? Многие люди употребляли кофе для того, чтобы получить кофеин — на краткое время обрести заряд энергии, позволяя им на время подавить желание сна или для того, чтобы продемонстрировать свою продуктивность в кратком обозримом будущем. Для Альтеры этот эффект был бессмысленен — ее Выносливость и Навыки изначально обеспечивали ей абсолютно идеальное состояние в любой момент, что вкупе с ее натурой Слуги и маной Мастера позволяло ей вовсе игнорировать любые негативные состояния, воздействующие на ее тело и психику.

Значит, если Альтера не могла — скорее, для нее было бессмысленно получение вторичных качеств, за которые могли ценить напиток люди, оставался только вкус.

Вкус черного крепкого кофе был отвратителен.

Очень сильный, бьющий по всем рецепторам терпкий и горький вкус, пробивающийся через ее горло, остающийся на языке.

Горький, сильный, неприятный — три слова, которыми Альтера могла описать вкус кофе.

Альтера отставила от себя чашку кофе, прежде чем потянуться к сахарнице, начав добавлять сахар к кофе — Альтера любила сладкие вещи. Объем ее глотка составил всего десять миллилитров, значит в кружке находилось еще сто шестьдесят четыре миллилитра... Хм, идеальная пропорция в таком случае будет составлять...

-То есть, никаких планов вовсе? Никаких желаний? Никаких амбиций? — Каинавель взглянула на Ангрбоду словно бы с вызовом и снисходительностью — но сделать это было сложно, учитывая то, как Ангрбода относилась и вела себя по отношению к Каинавель, из-за чего отношение Каинавель скорее напоминало возгордившегося подростка, проверяющего, был ли его родитель уже "старой развалиной", не поспевающей за самыми модными трендами — что заставило Каинавель отвести взгляд — после чего осознать, что и в этом случае она выглядела как ребенок, неожиданно осознавший, что он является ребенком, и потому вынужденный вести себя как "взрослый"...

Альтера, отметив этот факт, перевела взгляд на Ангрбоду — интересно, было ли это особым Навыком Ангрбоды, ее Благородным Фантазмом — или персональной способностью? Возможно, это было не способностью Ангрбоды вовсе, а способностью любой "матери"? В таком случае это было особенно невероятно — тем более учитывая, что Ангрбода ни в коем случае не являлась матерью Каинавель... Хотя и утверждала обратное.

-Зависит от того, что ты называешь амбициями,— Ангрбода на эти слова только чуть скривила ухмылку в сторону, впервые показав нечто большее, чем свою "материнскую" сторону за этот разговор,— Хорошо жить с своей семьей — это амбициозно или нет? Заботиться о детях — это план или нет? Разобраться со всеми людьми, что будут мешать моему тихому счастью — я думаю, я вполне желаю этого.

-Иными словами, если вопрос будет звучать как "какой твой конкретный план действий после окончания Сингулярностей" — то я бы ответила на него так...— Ангрбода задумалась на мгновение, прежде чем выпить кофе одним глотком — Альтера отвлеклась от сахара для того, чтобы залить новую чашку кофе — после чего взглянуть на подходящий к своему концу кофейник,— Я находилась бы в Халдее вместе с моими детьми, проживая хорошую жизнь, в которой я смогла бы воспитать их в достойных традициях и с достойным образованием, прежде чем выпустить их в свободный полет — но никогда не давая им забыть, что их дом находился здесь. Говоря конкретно обо мне — я бы не покинула это место до тех пор, пока не начнется новое апокалиптическое событие подобное Сингулярностям... Или пока меня не позовет Аинз. Дети, впрочем, после того, как они достаточно подрастут, свободны покинуть мое гнездо — я не буду следовать за ними или оберегать их. Если они не захотят изначально приходить в мой дом — я не буду заставлять их. Если они погибнут вне моего дома — значит, такова жестокая цена за их опыт. Если же они вернуться обратно ко мне — я всегда приму их с распростертыми объятиями.

-И ничего больше?! Ни поиска тайных знаний, ни охоты на людей, ни мести человечеству и героям за то, что они убивали твоих детей?! — Каинавель взглянула на Ангрбоду взглядом, будто бы впервые видела ту перед собой — судя по всему, ее восприятие великанши в прошлом разительно отличалось от того образа, что она создавала сейчас,— Я слышала о произошедшем в Сингулярности — ты вышла из себя и уничтожила того охотника на монстров!

-О да, конечно же, как я могла поступить иначе? Этот, хм, Беовульф... — в глазах Ангрбоды промелькнула насмешка, словно бы названное имя было слишком "велико" для легендарного героя этого мира,— Отвратительный зверь, и я убью сто подобных ста, стоит им появиться перед моими глазами... Исключая, конечно, решение Аинза — впрочем даже в этом случае мне потребуются причины для того, чтобы не убивать подобных "поедающих людей тараканов" на месте. Но ответ на это прост — "если они появятся перед моими глазами."

-Если подобное существо появиться в десятке километров от Халдеи, моего дома — я проломлю ему голову как только почувствую его присутствие. Если он существует на другом конце мира — до тех пор, пока он меня не разозлит и пока я не думаю о нем — он может существовать — все просто,— Ангрбода пожала плечами, словно бы сама не понимая, как такую простую мысль не могла осознать Каинавель,— Люди отстреливают зверей, известных поеданием других людей — но куда чаще они просто о них не думают. У всех есть своя ниша в этом мире — даже у смертельных и ужасающих болезней, которому необходимо вымереть для блага общества. Но не все люди посвящают свое время борьбе с раком или бешенством — и я не посвящаю свою жизнь уничтожению "убийц монстров". Я могу только хлопать в восхищении моим амбициозным детям, что взвалят на себя эту ответственность и считаю своим долгом помочь тем, когда я вижу возможность перед собой — не более того.

-В конце концов... — Ангрбода сделала еще глоток, заставив Альтеру молчаливо воззриться на опустошенный кофейник,— Скатах до сих пор не была съедена мной — а на ее руках немало крови.

-Дети, кто хочет конфет? — Ангрбода легко отвлеклась от разговора с Каинавель, прежде чем подняться и двинуться к Джек, мгновенно отбросившей уже наскучившие ей фломастеры, и к Алисе, что явно испытывала благодарность перед Ангрбодой за то, что та смогла прервать акт вандализма Джек по отношению к любимым вещам Алисы — к книгам.

-Значит, Ангрбода выбывает из соревнования. Медб амбициозна, но она полностью бесполезна с учетом Аинза — планы по установлению контроля над миром у нее стоят на миллионном месте, сразу после планов о том, чтобы подержаться за ручки с Аинзом,— Каинавель вернулась к своим размышлениям, говоря под нос себе, явно давно перестав воспринимать Альтеру как нечто большее, чем своего верного компаньона и молчаливого робота, подливающего кофе в опустевшую кружку,— Значит... Хах, я остаюсь лейтенантом Аинза за неимением других претендентов! Идеально!

Ухмыльнувшись своей неожиданной удаче Каинавель подняла взгляд к Альтере, после чего нахмурилась,— Ты не много сахара добавила в кофе, жестянка?

-Предел растворимости не был достигнут,— Альтера ответила, продолжая мешать сахар в кружке и глядя на то, как тот продолжает растворяться в кофе, прежде чем, удовлетворившись в достаточной размешанности сахара, поднести к губам напиток и сделать глоток, внутренне отметив с удовлетворенностью, что вкус кофе был перебит и напиток теперь был достаточно сладким.

-Хм, дай мне,— Каинавель не дожидаясь ответа протянула руку, уже зная, что Альтера сделает в следующую секунду — и действительно, Альтера легко отдала напиток в ответ.

Каинавель чуть пригубила напиток, после чего спустя мгновение скривила свое лицо в отвращении, что было сложно передать человеческими эмоциями, неосознанно искриви свою улыбку так, что уголки ее губ растянулись до ее затылка, искажая лицо в гримасе презрения,— Сколько сахара ты добавила сюда?!

-Двести девяносто четыре грамма,— Альтера ответила спокойно и честно,— Полную сахарницу.

-Это... Это... — Каинавель нахмурила лицо, но вопреки ожиданиям Альтеры, не зашвырнула прочь чашку, вместо того отставив ее от себя и... Альтере даже показалось, что она даже попыталась сделать это не разливая напиток? По крайней мере Альтере показалось, что из чашки выплеснулось всего несколько капель... — Жестянка, я хочу увидеть, как ты пьешь эту дрянь!

Показалось ли Альтере, что Каинавель постаралась не расплескать напиток Альтеры, поставив тот на стол в отвращении? Скорее всего не показалось, но...

Как и было сказано, Альтера прекрасно научилась тому, что не всякая возможность для комментария должна была быть использована — и потому Альтера вернула чашку кофе к своим губам и сделала небольшой глоток. Действительно, сладкие вещи были самыми лучшими на вкус...

* * *

Огромная поднявшаяся из песка рука подняла всадницу, чье тело и доспех уже успели восстановиться за десяток секунд, что она была оставлена в покое, вместе с ее скакуном, после чего резко сжала кулак, заставив тело двух живых существ брызнуть во все стороны кровью и осколками костей, ошметками мяса и прочими разорванными и превращенными в фарш частями тела, словно резко сжатый в руке ребенка переполненный жидкостью пакет с соком.

Нельзя было даже назвать подобную картину ужасающей — все случилось настолько быстро и абсурдно, что разум наблюдателя не мог даже осознать, что брызнувшим во все стороны мясным фаршем являлось человеческое существо, а не раздавленный на стене комар, оставивший после себя некрасивое красное пятно. Скорее это все напоминало странный абсурдный бред, чем сцену сражения — и в этот же нарратив укладывался и тот факт, что огромная рука, по своему виду принадлежавшая титану, зарытому под песком пустыни, неожиданно решившему совершить движение, истаяла в воздухе спустя мгновение — без движений или звука, развеявшись как мираж перед взглядом воспаленного разума наблюдателя, заставив раздавленное тело свалиться с огромной высоты в свободном падении, более не поддерживаемое рукой гиганта.

Медб пронаблюдала за происходящим с некоторым интересом, пытаясь определить, была ли ее противница, закованная в латы, мертва, не обращая внимания на пролетающие мимо ее лица стрелы Ситы и заклятия Нитокрис, врезающиеся в еще способных двигаться и не до конца уничтоженных последователей Слуги, пытающихся добраться до своих врагов.

Несколько мгновений изуродованная груда мяса лежала на песке неподвижно — свалившись в желтый песок, покрыв тот красным багрянцем, тело Слуги лежало неподвижно, прежде чем с куда более мерзким и выворачивающим на изнанку хрустом, чем тот, с которым рука созданной Медб иллюзии раздавило то, изорванная груда мяса начала дергаться, не подчиняясь законам физики.

Осколки раздробленных костей мгновенно поднялись, словно бы в насмешку над всеми знаниями человечества о своей биологии, цепляясь друг за друга и сращиваясь вновь и вновь, пока со скрежетом металл рыцарских доспехов отделялся от впечатанной в него плоти, с грызущим кости звуком поднимаясь в попытке вернуть тело к своей "норме".

Изуродованный ком мяса ни в коем случае не представлял из себя "нормальное" состояние тела Слуги — но ее текущие действия представляли из себя еще более противоестественную мерзость для человеческой природы.

"Как... Интересно..." — Медб внимательно взглянула на поднимающуюся кучу плоти, быстро обретающую свои черты вновь, анализируя силу и информацию Слуги напротив ее. Медб могла четко судить, поклясться, что ее удар убил противницу — огромная рука не обладала никакими иными способностями, кроме как физической силой, каждую каплю которой та использовала в этой одной единой атаке.

Безусловно, на свете существовали самые различные виды существ, способных на удивительные чудеса регенерации, но видимая ей причина восстановления тела противницы не заключалась в подобном фокусе. Тело Слуги было мертво несколько мгновений, прежде чем начать восстанавливать вновь.

Значит, воскрешение? Нет, существа этого мира не продемонстрировали подобных способностей — к тому же Медб не ощутила момента смерти Слуги.

Ее тело было мертво несколько секунд, но не она сама — ее душа, ее разум, ее... Как же это называли "игроки"... Ее "экспи" не покинуло пределов ее тела.

Тело было мертво, но не Слуга. Иными словами, жизнь этой Слуги не была связана с состоянием ее тела — а с чем-то иным — некоторые существа содержали свою настоящую суть в филактериях, используя тела в качестве внешнего терминала взаимодействия с миром, так что это не было абсолютной новинкой для Медб.

Технически, она и сама...

Медб сбросила мысль, вернувшись к прошлой, глядя, как изуродованная груда мяса начинает зарастать кожей, возвращая лицо девушки на место — прежде чем задуматься.

Все, что угодно, могло быть филактерией — представление о том, что филактерией был только определенный предмет было в корне неправильно. Тот, кто был пророчен "быть бессмертным до тех пор, пока он не пересечет три реки", "пока Солнце не взойдет с Запада" или "пока он не исполнит долг отца перед семью коленами сыновей врагов его" также хранил свою "экспи" в том, что можно было назвать "филактерией", что представляла из себя не физический объект, а особые условия, время или место действия.

Иными словами — противница перед ней могла быть, технически говоря, неубиваемой для Медб — так не специализировалась на сборе информации и не обладала грубой силой или особыми способностями, подобно Аинзу, для того, чтобы насильно прервать существование Слуги перед ней или нарушить работу филактерии в данный момент.

"Раздражает..." — Медб чуть выдохнула. Слуга не могла уничтожить ее, но и Медб не могла уничтожить эту Слугу. Иными словами, это была патовая ситуация — наиболее раздражающая ситуация из всех. Потому, что при всей своей силе это означало, что Медб не могла решить возникшей перед собой проблемы, разобраться со своей противницей до конца, и Медб не любила проблемы, с которыми она не могла разобраться.

В конце концов, что подумает Аинз, если увидит, что Медб не была способна разобраться со своим врагом?! Аинз и без того видел Медб на самом дне ее жизни — и лично помог ей преодолеть ее слабость, и поднял ее на пьедестал вновь, заставив Медб внутренне поклясться никогда не давать Аинзу усомниться в своих силах и возможностях в качестве правительницы — и не пустить прахом его подарок!

Так что Медб, глядя на Слугу перед ней, ощутила раздражение, быстро смывшее ее сочувствие, появившееся от взгляда в глаза уставшей покорившейся Слуге.

-Ты весьма раздражающая,— Медб ответила просто, глядя на Слугу, прежде чем несколько рук — вовсе не таких огромных, как рука гиганта в прошлом, вырвались из-под земли, стремясь впиться в ноги Слуги и повалить ту, возможно, утащив ее под песчаное море пустыни — однако в этот раз Слуга была готова к подобному действию со стороны Медб, бросившись в сторону со скоростью и проворностью, что следовало ожидать только от самого первосортного и могущественного из Слуг.

-По велению моего короля я предлагаю вам сдаться на милость ее суда и быть преданными справедливому приговору,— проигнорировав полностью слова Медб, Слуга отпрыгнула от следующей атаки, прежде чем в ее руках сверкнуло непропорционально большое копье, созданное словно бы из сплава магии и техники, одновременно напоминающее как древний оккультный артефакт, так и насаженную на палку ракету с заостренным наконечником.

-Значит, предложение сдаться на суд, но приговор уже известен? — Медб задала вопрос, но не рассчитывая ни на какой ответ — судя по мертвому взгляду Слуги и ее действиям, ее заученной и произнесенной без единой толики живой эмоции речи, Слуга в данный момент не слушала Медб — маловероятно, что в ее голове вовсе оставалось место каким-либо мыслительным процессам, кроме анализа боевой обстановки и повторения заученных фраз, словно сломанный магнитофон повторяя одни и те же слова.

-Я гарантирую вам справедливый суд от имени моего короля и моей богини — сложите оружие и снесите свой приговор достойно,— Слуга произнесла еще раз, прежде чем броситься вперед, стремясь пробить копьем Медб.

Возникнувший на ее пути поднявшийся из земли воин со щитом, отливающий изумрудным сиянием и латунью, принял удар на себя, не отступив и на шаг, хотя его щит и треснул спустя мгновение от силы удара — прежде чем активировавшийся ускоритель копья — подтверждающий его природу как заточенной ракеты — ударил огненным выхлопом, раскалывая щит создания и врезавшись в его грудь, заставив воина развеяться спустя мгновение — но не раньше, чем погасив импульс удара Слуги.

Однако на лице Слуги не промелькнуло ни единой эмоции — ни радости, ни удивления, ни ярости — выражение лица Слуги не изменилось вовсе, как и тон ее голоса,— Я гарантирую вам это именем моей Львиной Богине и Львиного Короля и своим именем как Сэр Гарет Круглого Стола.

-Гарет, хм? — Медб уловила только имя Слуги перед ней, не обращая внимания на посыл ее речи.

"Рыцарь Артура, значит. Младший брат Гавейна... Младшая сестра в данном случае — племянница Короля Артура — и первая жертва безумия Ланселота, оруженосцем которого она была." — Медб чуть скривила лицо и опустила одну бровь непроизвольно — "Всегда не любила Артура — и он никогда не мог терпеть меня... Хотя, что еще ожидать от любимого щенка Титании?"

В прошлом мире, тот Гарет, что знала Медб, был слабым рыцарем — хотя формально тот и звался "рыцарем Круглого Стола" это было скорее общим термином, нежели официальной позицией. Гарет не входил в "Двенадцать Рыцарей Камелота" — клика самых могущественных и верных — исключая все фиаско с Мордредом и Ланселотом — соратников Короля Артура, "Первого Рыцаря", в то время как Гарет был лишь оруженосцем Ланселота. Гарет не был силен подобно рыцарям круглого стола — даже слабейший из них не имел бы проблем в сражении с тем — но сравнивая его не с этими "выдающимися рыцарями", а с иными, кто был назван рыцарем — Гарет был значительно сильнее любого простого рыцаря, и на несколько голов выше любого оруженосца, до того уровня, что их сравнение между собой было бессмысленно и просто глупо.

Этот Гарет... Сложно было судить на данный момент, была ли Гарет этого мира сильнее Гарета прошлого мира — судя лишь по физическим характеристикам Слуга перед Медб превосходила того оруженосца, но вопрос способностей все еще оставался в воздухе.

С другой стороны филактерия, если та не была известна и доступна для взаимодействия, намного повышала силы Слуги и оценку Медб — и значительно повышая ее раздражение Слугой напротив.

Спустя мгновение стрела Ситы оказалась в считанных сантиметрах от лица Гарет, но та лишь молчаливо уклонилась от той, даже не замечая присутствия другого противника на поле боя — и врезавшееся в спину Гарет, покрытую полным стальным доспехом, заклятие Нитокрис не заставило Гарет повернуться.

Глаза Гарет были на Медб — но нельзя было сказать, что Гарет была сосредоточена на своей противнице, поскольку ее взгляд был столь же мертв и почти ничего не видел перед собой. Это было похоже на то, как бездумный робот поворачивает голову на звук, что он способен уловить, не отдавая себе отчета, что именно он делает в этот момент, подчиняясь лишь заложенной в него программе.

Спустя мгновение Гарет пришлось отступить, уходя от удара возникшего перед ее глазами воина с массивным двуручным мечом, позволив Медб чуть лениво откинуться назад, приземлившись на трон, что тут же возник на месте ее падения, словно бы Медб знала, куда именно она упадет спустя мгновение и проделывала подобное движение сотни раз до того.

Стоило Медб только оказаться на своем троне, словно бы выточенном из единого переливающегося всеми цветами радуги, отражающимися в воде, зеленого кристалла, как множество копий пробили место нахождения Гарет, быстрее, чем та смогла бы отреагировать на это, с хирургической точностью пробивая ее суставы и разрезая связки.

Медб не знала конкретных способностей Гарет, но Медб училась у лучших, у Аинза, и поэтому знала, что возможность восстановиться из кровавого фарша за несколько секунд не означала возможности восстановить все специально поврежденные критические узлы действия ее опорно-двигательного аппарата за эти же секунды. Не говоря о том, что подобные действия могли потребовать затраты сил, или же не могли использоваться на постоянной основе... "Кулдаун", как называли это "игроки".

Гарет замерла на мгновение, словно бы бабочка, прибитая ныне к месту в своей коллекции булавкой, в то время как стрела Ситы врезалась в открытое забрало шлема Гарет, пробив глаз, глазницу и стенку черепа, войдя точно в мозг и заставив Гарет в последний раз дернуться рефлекторно, прежде чем замереть.

Медб выждала секунду, глядя на безжизненно повисшее на иллюзорных, но все еще столь острых кольях тело Слуги, прежде чем перевести взгляд на Ситу, что, не став доверять молчаливости Гарет, спустя мгновение наложив новую стрелу на тетиву — и вогнав ту выстрелом во второй глаз Слуги.

Затем Медб перевела взгляд на Нитокрис, чей взгляд явно пытался оторваться от ужасающего зрелища перед ней, но все равно тяготел к висцеральному виду торчащих из глаз Слуги оперений двух стрел, явно чувствуя себя неуютно от наблюдения подобной сцены, и вместе с тем заинтересованной в том.

"Новичок" — Медь кратко дала оценку Нитокрис, прежде чем взглянуть на Гарет вновь — "Она не мертва... Но восстановление в этот раз занимает дольше, чем в прошлый."

Спустя несколько секунд, когда Нитокрис явно захотела задать вопрос о состоянии Гарет, тело той дернулось, срывая с осколками костей и ошметками мяса свои конечности с кольев Медб, в то время как пробившие ее голову стрелы с чавкающим звуком вырвались из ее головы, с тихим звуком падая на обагренный красным песок.

"Очень раздражает" — Медб чуть скривила лицо, глядя на спазмирующееся тело рыцаря.

-УДАР! — голос, пришедший со стороны заставил Медб повернуть голову — отвлекшись на сражение с Гарет, Медб совершенно перестала обращать внимание на свое окружение — что и не говори, но все же боевые навыки не были сильны в Медб,— БУДДЫ!

Спустя мгновение огромная рука, сотканная из золотого света, врезалась в конвульсивное тело мертвой-не-мертвой Слуги, отбрасывая то словно пушечное ядро вдаль, так что Медб было сложно уследить за то, как оно скрылось в песчаных барханах, погребенное слоем песка, заставив Медб перенести взгляд на источник голоса.

Невысокая девушка с волосами коричневого цвета, одетая в то, что лишь с натяжкой можно было назвать одеянием буддийского монаха, желтый плащ и державшая в руке странный посох улыбалась с легкой горделивой ухмылкой, вместе с тем бродя взглядом своих светлых глаз по лицам Нитокрис, Медб и Ситы, словно бы ребенок, немым вопросом спрашивающий "ну, как я вам?!"

Медб перенесла взгляд с той на девушку-Ассасина, которую практически случайно спасла сама Медб от атаки рыцарей, прежде чем вздохнуть — "Я спасла Ассасина и за это меня наказали учеником одного из Будд... Действительно, ни одно доброе дело не останется безнаказанным."

* * *

Машу внимательно глядела в спину Бедивера, словно бы пытаясь открыть в себе до того неизведанные способности Галахада к чтению мыслей и памяти сторонних людей — к вящему неудовольствию Галахада, вынужденного, глядя через глаза Машу, слышать ее бесконечный и едва сдвигающийся с начальной точки внутренний монолог, перешедший в диалог после его слов — "Просто подойди и спроси его."

"Что?!" — Машу сбилась мгновенно с мысли и наблюдения за Бедивером, мгновенно чуть закатив глаза рефлекторно, будто бы пытаясь взглянуть в глаза Галахаду, засевшему внутри ее головы, прежде чем понять, что Галахад имел ввиду контекст ее размышлений — "Ни за что! Это будет грубо!"

"Что грубого в том, чтобы честно признаться, что ты была отвлечена на сторонние мысли и прослушала важную информацию, что Бедивер тебе раскрыл чуть раньше?" — услышав сказанные слова, Галахад задумался на мгновение, прежде чем исправиться — "То есть, да, конечно же, это немного грубо, но по крайней мере это честно — и избавляет от множества проблем на дальнейшем пути. Что, если он раскрыл тебе какую-то важную информацию, влияющую на дальнейшее решение проблемы Сингулярности? Не проще ли разобраться с проблемой прямо сейчас, быстро и просто, чем пытаться играть в игру "угадай, что случилось с Бедивером в магическом мире, полном самых невероятных историй про проклятия, благословения и кто его знает, что еще?""

"Но Бедивер звучал так, будто он раскрыл какую-то страшную тайну о себе — я не хочу обижать его тем, что я не слушала его в этот момент!" — Машу нахмурилась немного — "Ты же знаешь Бедивера, не так ли? Вы же были вместе Рыцарями Круглого Стола!"

"Я и еще сотня человек" — Галахад вздохнул внутренне разочарованно — "Я общался не со всеми рыцарями Камелота — я не знал лично даже некоторых из них! Мы жили в разное время и занимали позиции — кто-то исчезал, кто-то появлялся — например я никогда толком не общался с Мордред. Или с Бедивером. Бедивер вообще мало с кем общался из рыцарей Камелота — он всегда держался подле короля, в качестве его доверенного адъютанта, чуть в стороне от нас — так что я не так уж хорошо его знаю, даже если мы какое-то время были, хм, "коллегами"."

"И это говоря просто о Бедивере — не вмешивая в ситуацию магию, Сингулярности и возникший на Святой Земле Камелот, так что список моих предположений разнится от информации о том, что он получил от Истока миссию по истреблению зла в этом мире до рассказа о том, как сильно он ценит рыцарскую честь — любое мое предположение совершенно случайно" — Галахад ментально пожал плечами, заставив Машу немного напрячь свое воображение, стараясь передать ее собеседнику ощущение, будто бы Машу глядела пристально в его несуществующие глаза, прежде чем сдаться.

"Ладно, я поняла" — Машу вздохнула, прежде чем постараться чуть отряхнуть себя, словно бы подготавливаясь к тому, чтоба задать вопрос Бедиверу — "Ты думаешь орн сильно обидится на это?"

"Без понятия, но он всегда казался мне мягким и спокойным парнем, так что не должен" — Галахад постарался придать Машу чуть-чуть уверенности в ее следующем шаге — "Так что — вперед!"

Машу, вдохнув в себя воздух полной грудью, выдохнула спустя мгновение, после чего огляделась вокруг, стараясь найти среди редкого потока беженцев, спешащих по своим делам, фемининного мужчину, несколько бесцельно слоняющегося по поселению, прежде чем ее взгляд не привлекла фигура Администратора, спешащего в данный момент по направлению к Машу.

-Где Артурия?! — судя по виду Администратора, тот спешил слишком сильно, чтобы подойти на достаточную дистанцию для разговора с Машу, из-за чего он был вынужден почти выкрикнуть, едва не сбившись на бег в эту секунду — что в свою очередь заставило Машу тут же подобраться — Администратор абсолютно точно не был тем человеком, что стал бы переживать из-за пустяков и бегать в панике по лагерю, если ситуация того не требовала.

-Скорее всего на той стороне, наблюдает за Камелотом,— Машу ответила четко и быстро, прежде чем задать вопрос, тут же бросившись вслед за Администратором, спешащим по направлению к Артурии,— Что случилось?!

-Акробат вернулся и ситуация полная дрянь,— одновременно передав и не передав Машу информацию, Администратор только поспешил вперед,— Акробат уже пошел вслед за эти... Бедивером — у меня нет в него веры, но и выбора у меня тоже нет.

-Что именно происходит? Нападение?! — Машу чуть сжала кулаки рефлекторно от этих мыслей.

-Вроде того,— Администратор не удостоил девушку взгляда, продолжив движение вперед,— Судя по его словам — два отряда рыцарей покинули Камелот сегодня утром — такое происходит в первый раз. Похоже, что кто-то спровоцировал Богиню и та начала действовать — один отряд отправился вслед за Лидером — и это не займет много времени разобраться с ней. На очереди после нее — мы.

-Второй отряд... Неизвестно, куда именно они отправились — и это еще одна потенциальная проблема,— Администратор кратко обрисовал ситуацию Машу, прежде чем перевести взгляд,— Артурия тут, Бедивер тут — Акробат тоже тут.

Машу рефлекторно перенесла взгляд на достаточно высокую и тонкую фигуру мужчины, полностью скрытого за черным безразмерным плащом, на лице которого покоилась вся та же белая похожая на череп маска ассасина, что немного переминался с ноги на ногу, стоя рядом с Бедивером в некоем нервном возбуждении.

-Ситуация дрянь и нам нужно эвакуировать жителей,— сразу и без всяких предисловий произнес Администратор до того, как кто-либо мог задать вопрос,— Через полчаса — в лучшем случае — сюда явится группа рыцарей с приказом перерезать всех, в первую очередь Слуг. Вопросы?

-Кто именно появится здесь? — Артурия сразу же задала тот вопрос, что касался конкретной ситуации, заставив Администратора поднять взгляд на акробата, заставив того подать голос — оказавшийся удивительно высоким для мужчины,— Не уверен, я видел только главу одной из групп.

-Это Гарет,— слова Акробата заставили Администратора почти сплюнуть в злобе, однако реакция Галахада на произнесенное оказалась совсем иной — "Хах, Гарет? Эта милашка?!"

"Гарет был женщиной?" — Машу задала вопрос Галахаду, заставив того закатить глаза — "А тебя это все еще удивляет?"

"Гарет всегда была одной из самых молодых из нас — очаровательная девчонка. Веселая, общительная, любительница подраться и готовая всему учиться, при этом добрая, вежливая и открытая. В общем, у нее всегда был только один недостаток." — Галахад вздохнул — "Она была до безумия предана моему отцу. Что ее и сгубило по итогу."

"Правда это вызывает во мне вопрос — почему они так взволновались из-за нее? Гарет была многообещающим учеником, но не более того — она так и не сравнялась с другими рыцарями в своей силе и способностях — не говоря уже о ее характере. Единственное, о чем бы я беспокоился в текущей ситуации, узнав, что Гарет движется ко мне — это тем, что у нас не найдется достаточно еды, чтобы ее встретить. Покушать она всегда любила." — Галахад выдал краткое импровизированное досье и собственное мнение относительно девушки, заставив Машу подать голос,— В чем проблема с Гарет? Разве она не оруженосец?

На эти слова Администратор и Акробат вдвоем повернулись к Машу, словно бы впервые видя ее, прежде чем сообразить, что той не хватало важной базовой информации относительно состояния дел,— Изначально да, но Богиня одарила каждого из своих верных рыцарей — каждому она дала силу, скорость, ману — вся то, что определяет силу Слуг. И уникальные возможности — так называемые Дары. Для Гарет это ее "Волкодав" — она не умрет, пока не...

Резкий отблеск света перед глазами Машу заставил ту рефлекторно прикрыть глаза — впрочем, Артурия отреагировала более подходящим образом, обнажив свой клинок — поэтому отблеск света, пробивший голову Администратора, искрививший свою траекторию полета, чтобы пробить голову Акробата, и искрививший ее вновь, врезался не в голову Артурии, а в лезвие ее клинка, заставив Артурия проехать несколько метров по земле, оставляя неглубокие рытвины в той от своих сопротивляющихся натуге ботинок.

Секунда за секундой, казалось, что в этом противостоянии мог победить кто угодно — прежде чем Артурия все же смогла перебороть атаку незнакомца и резким ударом стряхнуть луч света, врезавшийся в нее, повернув голову к атакующему — в то время как оставшиеся в живых Слуги смогли услышать тихий мелодичный звон, словно бы от ксилофона, в момент, когда луч света разбился на части.

-Печально, печально... — голос говорившего Слуги был спокоен и мелодичен, полный холодной отстраненности, словно говоривший прямо сейчас не произносил собственных фраз, а отыгрывал греческую трагедию, причитая в данный момент о несправедливости мира,— Я надеялся на столь быструю кончину для вас, мой король, но вынужден продлить ваши страдания... Как это печально...

Машу перевела взгляд на стоявшего на приличном удалении мужчину — высокий, с накинутым на его плечи белым плащом, подшитым белым мехом, по плечам которого спускались красные длинные волосы, мужчина обладал несколько феминной внешностью, но подходящей больше не женщинам, а молодым героям любовных романов — стоя с закрытыми глазами, словно ему было больно смотреть на этот мир, производя всем своим видом впечатление "трагического героя", прямо сейчас переживающего всю драму своей жизни и жизни, окружающей его.

В руках тот держал то, что можно было назвать луком — или вообще каким-либо оружием — только с большой натяжкой. Если это и напоминало что-то — то в первую очередь арфу — лук с множеством натянутых струн, служащий не в качестве оружия, а в качестве музыкального инструмента.

Впрочем, как подсказывало случившееся менее мгновения назад, одно не мешало другому вовсе.

"Ох, этот..." — Галахад произнес медленно в разуме Машу — "Этого парня я знаю..."

"У меня для тебя плохая новость и хорошая" — Галахад не стал играть свою игру дальше и не спросил Машу о том, что она хотела знать более всего в данный момент — "Плохая новость — и без всяких даров этот гад силен. С дополнительной силой — трое вас не смогут его забороть."

"А какая хорошая новость?" — в руках Машу появился щит, покуда ее взгляд скакал между руками Слуги и его лицом. "Хорошая новость в том, что ты поможешь мне исполнить мою давнюю мечту" — Галахад выдохнул в разуме Машу — "Всегда мечтал дать в рожу сэру Тристану!"

* * *

Аинз наблюдал с высоты парящего замка Семирамиды за проплывающими внизу облаками, задумчиво глядя вдаль.

"Ну... Если Медб не сказала мне о том, что я нарушил ее планы — значит я их не нарушил... Ведь так?"

— Аинз даже не был уверен, он больше успокаивал себя сейчас в данный момент или рассуждал — "То есть, даже если я нарушил ее планы — если бы это было слишком сильно, то Медб бы указала на это, не так ли? То есть, она как минимум бы сказала об этом... Или хотя бы попросила новых указаний, не так ли?"

Аинз надеялся и предполагал это, но его сердце — не существующее в его реальном теле — но существующее в этом — все равно было неспокойно, так что даже наблюдение за пасторальной картиной под ногами не могло остановить бег его мыслей.

"То есть, я понимаю, что направление гигантского парящего замка в сторону потенциальных противника не останется незамеченным, но Медб ведь также понимает это, не так ли? А если она понимает это — то она наверняка бы сказала мне что-то, если бы я делал что-от не так?"

Аинз чувствовал, как постепенно, вместе с его мыслями, бегающими по лабиринту его разума, начинает скручиваться в тугой узел и его желудок — "Почему-то логика мне говорит, что я точно не нарушил планы Медб... Но что-то внутри меня уверенно твердит, что я сделал что-то совершенно не так!"

Аинз отвлекся от наблюдения за картиной земель под замком, прежде чем перевести взгляд на Семирамиду — "Это все потому, что мы долго летим! Твой парящий замок слишком медленный!"

Не то, чтобы Аинз всерьез так думал — вряд ли в мире вообще существовало сравнение скорости движения парящих замков и какой-нибудь из них носил титул "самого быстрого" — сколько Аинз просто пытался сбросить свое напряжение.

Оно не было слишком сильно — в конце концов подавление эмоций Аинза не активировалось на то, а значит Аинз испытывал лишь некоторое раздражение от текущей ситуации — но тот факт, что он испытывал его в очередной раз все равно давил на сознание Аинза.

"Просто в этом замке нечего делать, пока он летит — так что я вынужден думать обо всем подряд!" — Аинз выдохнул через нос чуть раздраженно, заставив Семирамиду, внимательно наблюдающую за ним все это время, чуть напрячься — впрочем, не подготовившись для боя — ввиду абсолютной бесполезности подобного действия.

"Чем вообще Семирамида занималась целыми днями в этом замке?" — Аинз задумался на мгновение, глядя на Слугу, что мгновенно напряглась, почуяв взгляд Аинза на себе — "Это большой замок, конечно же, к тому же он парящий, но... Это ведь надоедает через какое-то время, просто сидеть на троне и любоваться своими территориями, не так ли? Чем Семирамида занималась все свободное время в этом замке?"

Аинз попытался вспомнить, чем занимался он в то краткое доступное ему свободное время вне работы, прежде чем отбросить эту мысль. Единственным его развлечением в прошлом была игра в Иггдрасиль, в котором он выполнял квесты, собирал материалы, общался с друзьями, повышал уровень, проверял новые тактики, заучивал заклятия... В общем, выполнял множество действий — но Аинз явно умер бы от шока, если бы обнаружил в парящем дворце Семирамиды набор для ММО-РПГ с полным погружением.

Чем могла заниматься Семирамида в свободное время... Чем она могла заниматься...

Аинз попытался представить себе Семирамиду и ее возможные развлечения — но все, что он мог представить себе в основном крутилось либо вокруг Иггдрасиля — либо вокруг развлечений богачей, о которых он слышал.

Но Семирамида вряд ли любила гонять на дорогих спортивных автомобилях, посещать бордели или ужинать в дорогих ресторанах...

Аинз внимательно вгляделся в Семирамиду, заставив ту сперва попытаться ответить на его взгляд, расцененный как вызов, прежде чем все же отвести взгляд первой спустя десяток секунд, признавая свое поражение и чувствуя, как протестует из-за этого молчаливого унижения все ее естество как императрицы...

Все это в то время, пока Аинз пытался представить себе Семирамиду за рулем элитного спортивного авто.

"Ну, должен признать, по крайней мере она выглядит, как богачка... Это все из-за выражения лица? Или из-за дорогого платья?" — Аинз попытался проанализировать фигуру Семирамиды, опустив взгляд к ее ногам и выше, после чего поднял их, сканируя внешность Семирамиды на предмет схожестей в его памяти — "Хах, мне настолько нечего делать, что я занимаюсь такой бесполезной вещью... Еще немного и я начну от скуки просто плевать в стену."

Семирамида, впрочем, не слыша внутренних рассуждений Аинза, столкнулась только с тем, как Аинз провел взглядом по ее телу, будто бы впервые оглядывая то после момента знакомства, ощущая, как ее возмущение растет все больше — "Ты... Только не говорите мне, что теперь он положил глаз и на меня?! Значит, ему было мало моего трона, моего царства — теперь ему нужна еще и я! Нет, ни за что!"

Семирамида почти заставила цепь подняться из маны, сосредоточенной в ее замке — прежде чем замереть, споткнувшись на последней секунду своего действия — "Он победил меня уже дважды... Нет, что, если это еще одна провокация — он хочет победить меня в третий раз? Заставить меня унизиться еще больше, превратив меня из гордой царицы в шавку, способную только бросаться вновь и вновь, даже осознавая, насколько она слаба на самом деле — выбить из меня любые мысли о предательстве, раз за разом побеждая меня в бою? Ха-ха, хорошая попытка, Аинз — но ты не сможешь сломать меня так просто!"

"Кстати говоря, у нее длинные уши — я ведь подумал о том, что она эльфийка" — Аинз, совершенно не представляющий себе то, что в данный момент царило в голове Семирамиды, только продолжил размышлять — "Правда я не помню эльфиек с подобным именем... Хм, могу ли я задать ей сейчас вопрос о том, эльфийка ли она? Это же не будет слишком личным вопросом... То есть, это можно расценить как попытку узнать о происхождении человека — даже о его родителях — и это может быть не очень вежливо, но это же не будет странным? Просто задать вопрос, является ли она эльфом... Так, стоп, как я вообще пришел к этому рассуждению... Да, точно, скука в полете!"

"А теперь он смотрит мне в лицо опять — как будто читает мои мысли..." — Семирамида чуть прищурила взгляд, глядя на Аинза — "Ожидаешь момента удара? Похвально, но ты не дождешься от меня прокола так просто и быстро. Ты не всесилен — даже если ты смог победить Старика с Горы — ты оступишься. Однажды ты оступишься — и я не забуду ни потерю моего трона, ни потерю моего царства, ни моего унижения. Не пытайся играть со мной в эти глупые игры, Аинз..."

"Может предложить ей сыграть в карты?" — Аинз задумался на секунду. Он знал пару карточных игр, которым его научили в прошлом, но не сказать, что он был мастером в них... К тому же он наверняка уже забыл половину правил — так что карточные игры точно выбывали из возможного развлечения — "Кхм, может быть... Ах, не знаю, может быть просто предложить пообщаться? То есть, судя по всему, мы с Семирамидой явно не друзья, но она ведь не откажется просто поболтать со мной немного? Если я буду общаться аккуратно — может быть я даже узнаю, эльф она или нет!"

Семирамида, конечно же, уловила краткий момент, когда в глазах Аинза скользнула искра, словно бы тот пришел к какому-то выводу — или разобрался в сложной загадке — и догадаться о том, к какому именно выводу пришел Аинз было несложно — не для кого-то подобному Семирамиде — "Значит, ты думаешь также — и не стесняешься вызова... Хм, что, неужели ты думаешь, что сможешь превзойти меня не только в бою, но и на поле вербального сражения? Думаешь, что ты всемогущ, что тебе будет достаточно твоих собственных сил для того, что добиться своей цели? И какую же цель ты именно преследуешь — ты отобрал у меня трон, отобрал царство, растоптал мою уверенность в своих силах — но тебе слишком мало этого... Ты зло, Аинз — зло гораздо более высокого порядка, чем бездумные монстры и завоеватели — тебе недостаточно просто быть объявленным победителем, ты желаешь продолжать натиск до тех пор, пока твой враг не будет уничтожен... Но ты ошибься. Ты не сможешь победить меня так просто — и как бы ни было иронично для меня становиться на защиту человечества — если для того, чтобы отомстить тебе за мое унижение мне нужно встать на защиту человечества — да будет так."

-Семирамида,— Аинз задал вопрос, стараясь звучать непринужденно, но оба участника понимали, что это было просто уловкой — правда, то, что в глазах Аинза звучало попыткой устроить небольшой диалог для того, чтобы скоротать время в пути, для Семирамиды стало вызовом на поле боя,— Ты не против немного поболтать?

-С удовольствием, Аинз,— и Семирамида приняла вызов...

Пока Аинз даже и не представлял о том, насколько на самом деле опасным, злым и гениальным противником он был в глазах легендарной царицы Ассирии...

А если бы Аинз и знал — то вряд ли бы понял. Все эти мысли Семирамиды и ее ход мышления казался для Аинза слишком уж сложным.

* * *

Скатах продолжила молчаливо наблюдать за методичной жизнью города. Кто-то открывал свои лавки, надеясь немного заработать на хлеб насущный днем торговли, кто-то патрулировал окрестности города, отчаянно зевая от скуки, а кто-то пытался заглушить свои проблемы алкоголем, отмахиваясь от новостей о монстрах и ведьмах, не забывая в перерывах опустошать свою кружку от еще хранящегося в погребах алкоголя.

Иными словами, жизнь города можно было назвать "обычной" — насколько слово "обычная" могло вовсе применяться к текущим условиям жизни внутри Сингулярности — и не было никакого смысла наблюдать за тем, чем именно занимались люди в этот час. Ни для Скатах, ни для кого иного.

Но все же Скатах наблюдала за городом, словно бы отчаянно ища взглядом деталь, за которую она могла зацепиться. Она чуяла — не как Слуга или маг, а скорее как опытный воин, парящую в воздухе дымку неизвестной силы — какую-то деталь, что она никак не могла уловить, но... Ничего более.

Обычно подобная стигма означала присутствие какого-то зла — может быть сошедший с ума злой бог, или монстр из Земель Теней — черный маг тоже подходил под этот вариант... В общем, типичные враги Скатах.

Обычно места, на которых оставался отпечаток чего-то подобного не стоило рассматривать длительно на предмет признаков творящейся черной магии или чего-то подобного — Скатах видела курганы собранных черепов, истерзанные тела сотен, мутировавшие агонизирующие существа — боль и ужас...

Но Скатах не могла, как ни силилась, не могла найти того, что она искала.

Тайный оккультный ритуал? Жертвоприношения невинных детей? Изуродованные тела обезображенных женщин? В общем, обычные вещи, что следовали вслед за подобным ощущением чего-то монструозного, витающего в воздухе.

И это раздражало Скатах — потому, что это не укладывалось в простую логику Скатах. Это было тоже самое, что обнаружить семью гулей чуть раньше, что попытались защищать женщин и детей от нее! Или подобно выслушиванию информации о том, что Аинз не пытался уничтожить мир, а вместо этого двигался к спасению того. Это было просто неправильно — это не укладывалось в понимание Скатах — как не укладывалась текущая ситуация.

Скатах чуяла, словно бы легкий отзвук запаха в воздухе, что Жак была связана с чем-то чудовищным, чем-то, что действительно и без всякого притворства можно было назвать "злом", но... Эта мысль не развивалась дальше. Не уходила вперед.

Будто бы это было случайной деталью о человеке, которую упоминают в обычном разговоре — "он левша, водит машину и является аватарой языческого бога ненависти."

Это было просто... Неправильно, в восприятии Скатах. Так не бывает!

Скатах отчаянно хотела найти доказательство своих слов — какие-нибудь оккультные ритуалы, выворачивающие наизнанку мир, тайные встречи вивисекторов, обсуждающих эксперименты над страдающими живыми людьми, безумный монстр, рыскающий на задворках темных подворотен, но... Этого не было! Этого просто не было!

Скатах опустилась до того, что начала искать даже не столько прямые доказательства ужасных свершений Жак и ее подчиненных, а "косвенные признаки косвенных признаков", вроде барных потасовок, воровства провизии и горьких обидных споров, переходящих на оскорбление религиозных догм и семейных отношений.

И хотя Скатах нашла первые, вторые и третьи — даже эта сторона не выделялась среди множества подобных обществ — если говорить совершенно откровенно, то этого было значительно меньше в городе крестоносцев. Люди, безусловно, оставались людьми в любых ситуациях и даже перед лицом уже наступившего конца света продолжали конфликтовать из-за самых мелочных вещей — но в конце концов все же находили меру своим конфликтам, останавливали те до того, как они перейдут грань, или, в самом крайнем случае, успокаивались под воздействием внешних факторов, будь то воззвание к имени Господа или хороший удар кулаком в солнечное сплетение.

Скатах чувствовала... Раздражение, безусловно. Непонимание. И какую-то детскую обиду, будто бы она впервые столкнулась с тем, что выученный до этого урок не был применим ко всем ситуациям в мире и все, что оставалось Скатах это разводить руками и говорить только совершенно бесполезный аргумент, который и аргументом то назвать было сложно — "Так не бывает!"

Мысли Скатах, к сожалению или к счастью, впрочем, не могли изменить реальности ситуации — так не бывает, но так было.

Жак представляла из себя нечто темное, как бы крестоносец с тем ни был связан, но обычные люди под ее начальством и управлением не только не переживали ужас — но и вовсе достаточно неплохо существовали.

И хотя и этот удар не мог сломить волю Скатах так легко — в конце концов это было еще одним ударом против всего того, что Скатах знала сотни лет до этого...

"Аинз точно знал, как именно сделать свой ход против меня" — Скатах скрипнула зубами — "И он его сделал, и теперь, даже зная то, что это было оружие подготовленного против меня... Я не могу отрицать его эффективность."

Скатах видела столетиями ужас, на который были способны существа Земель Теней — ее нельзя было переубедить, показав лишь одну или две красивых сцены, в которых существа тьмы вели себя подобно иным людям или живым существам — чтобы перебить опыт Скатах потребуются тысячи подобных примеров, столетия противоборства...

Но все же Скатах не могла и сказать, что подобные сцены вовсе проходили мимо ее взгляда — даже если она знала, что это было манипуляцией, подготовленной для ее наблюдения, идущей вразрез с ее опытом, сам факт того, что это "было" уже означал для Скатах многое, уже шел вразрез с ее знаниями и с ее столетиями опыта.

Иными словами — Скатах чувствовала раздражение, как от того, что Аинз посмел ей показать подобную картину, дешевой манипуляцией пытаясь сбить ее настрой и нанести поражение ее мировосприятию, так и от того, что это было действенной тактикой.

Как будто бы Скатах была подловлена в бою на простейший финт, простейший трюк, и по итогу, направляя гнев на противника, не могла не направлять тот же на саму себя, за то, что она посмела попасться на подобное действие.

"И главной проблемой является то, что... Я не вижу возможности ответить!" — Скатах могла сколь угодно долго скрипеть зубами, но люди в городе крестоносцев жили сравнительно неплохую жизнь, относительно окружающих их условий, а Жак, будучи неизвестным злом, не выполняла ничего более злодейского, чем просто "существовать и ощущаться как нечто злое."

Скатах могла внимательно обозревать Жак и ее действия, готовиться к бою, пытаться расшифровать ее загадку и искать тайные планы... Но у нее фактически не было причины и возможности действовать против той — по крайней мере таким образом, чтобы не выглядеть обезумевшим монстром, подобным тому, с которыми она должна была расправляться, безотчетно нападающим на свое окружение по одному ему ведомой причине.

Скатах высоко оценивала свое самообладание, но в текущих условиях она не могла сделать ничего больше, кроме как с яростью зверя издать рык, после чего направиться в сторону каких-нибудь тренировочных площадок и разнести на мелкие щепки несколько поставленных деревянных манекенов.

"АИНЗ!" — Скатах хотелось взреветь от обуревающих ее эмоций, но она не могла просто напасть на Аинза. Даже исключая само нарушение ее мотивации, нападение на того, кто вроде как пытался спасти человечество в данный момент — в конце концов Скатах была не столь важна репутация, как ведьме, посвятившей свою жизнь защите человечества в дальних землях вне пределов существования самих людей — Скатах просто не хватало сил и возможности уничтожить Аинза. Более того, можно было поспорить, что Аинз, выбивший подставку из-под ног опыта Скатах, вызвав внутренний конфликт из-за ее взгляда на текущую ситуацию, нанес Скатах удар, нарушив ее холодный взгляд и трезвый логический расчет — из-за ее эмоций.

Скатах могла злиться на это — но до тех пор, пока она злилась — Аинз побеждал. И единственным способом для Скатах найти новую основу под ее ногами было перестать злиться.

И чтобы сделать это — Скатах нужно было устранить основополагающий конфликт в ее взглядах. Добавить возможность примирения ее опыта и текущей реальности перед глазами. И Скатах могла сделать это только одним способом...

Скатах ощутила, как обливаются кровью вместо машин шестерни ее разума, прежде чем, сквозь сжатые зубы, медленно произнести — "Предположим... Не все темные существа изначально представляют из себя зло и врага человечества..."

* * *

До ушей Машу добрался прекрасный мелодичный звук — нечто среднее между звуком арфы и ксилофона — музыка, подходящая для того, чтобы наслаждаться той в консерватории, сидя на своем месте и внимательно глядя на оркестр, выступающий на суд искушенного зрителя.

Эту музыку можно было назвать даже прекрасной — если бы то не тот факт, что единовременно с этой музыкой в щит Машу, спешно выставленный на пути следования атаки, врезался десяток сверкающих стрел, с грустным звоном обратившихся в осколки спустя мгновение — едва не сбив Машу с ног.

"СЛЕВА!" — голос Галахада заставил Машу, подчиняясь рефлексам, нежели пытаясь осмыслить сказанное, перенести щит, выставив тот в сторону, чтобы еще раз принять на щит удар — "СПЕРЕДИ АРТУРИИ!"

Машу оказалась перед Артурией спустя мгновение, чувствуя, как каждый выстрел Тристана, кажется, становится только сильнее и сильнее.

-Печально... — было единственными словами, что произнес Тристана, голос полный в равной мере горечи и скукой, будто бы он был опечален видимым перед ним действом, но ничуть не удивлен,— Не могли бы ли вы просто сдвинуться с моего пути и позволить мне закончить эту печальную битву?

Несмотря на свои слова Тристан, впрочем, не ослабил своего удара — и спустя мгновение еще несколько стрел врезались в щит Машу, заставив ту непроизвольно испустить легкий хрип — после чего несколько стрел пробрались через преграду ее щита, искривляя траекторию своего движения, стараясь ударить Машу со спины.

Артурия бросилась вперед — обладая самой высокой скоростью и заметной силой из троих, та казалась самым идеальным вариантом из всех. Стоило ей только добраться до Тристана, навязать ему ближний бой, в которой любой Арчер, по замыслу своего класса, был слабее всего, как она бы победила.

Спустя еще мгновение следующий залп снарядов ударил вперед — на этот раз искривляясь и меняя траекторию своего движения, превращая попытку уклонения от них в сущую пытку, стремясь врезаться в Артурию и сбить ту со своего пути. Машу могла блокировать эту атаку — но для этого ей пришлось бы оказаться на пути Артурии, а значит сбить ее движение — не говоря уже о том, что Машу просто не успевала добраться до Артурии в нужный момент.

Артурия, впрочем, совершенно не была испугана данной ситуацией — хотя учитывая ее вечную стоическую холодную маску — в этом не было ничего удивительного.

Клинок Артурии наполнился, спустя мгновение, маной — после чего взорвался ударом вперед, сметая с пути атаки Тристана — манавзрыв и практически полное отсутствие лимитов на потребление маны от Аинза творили чудеса.

"Кстати говоря — если ты думала о том, чтобы воспользоваться помощью Аинза — сейчас самое время!" — Галахад напомнил о важной особенности Машу — но та не успела среагировать вовремя — знал ли Тристан о ее возможностях или просто пытался не выпускать всех противников из поля зрения — но врезавшиеся в ее щит несколько выстрелов заставили Машу отвлечься от попытки связаться с Аинзом.

Артурия приблизилась к Тристану мгновенно — еще один манавзрыв и затем второй, преодолевая пределы скорости для Слуги, прежде чем оказаться на расстоянии вытянутой руки от Тристана — музыка вновь пролилась, когда тот перебрал пальцами струны своего лука, но даже если его атака достигнет Артурии — тот не успевал защитить себя в последнее мгновение перед атакой.

-Действительно, печально,— удар черного клинка Артурии оказался выпадом, намеренным пробиться сквозь тело Рыцаря Круглого Стола, но Тристан даже не отреагировал на действия своего короля — когда лезвие клинка бросилось к тому Тристан лишь неожиданно просто отпустил свое оружие, прежде чем его рука столкнулась с бросившейся в выпаде рукой Артурии... И вонзилась в ту, сомкнувшись мертвой хваткой на той.

Удар Артурии, что должен был легко пройти сквозь плоть Слуги, остановился, будто бы врезался в непреодолимую преграду — инерция движения бросила Артурию вперед, но та проделала лишь короткий рывок вперед, прежде чем попытаться броситься прочь. Рука Артурии, сжимающая клинок, не сдвинулась с места, зажатая в тиски хватки Тристана.

Несколько нот, превратившихся в стрелы, пробили ее тело спустя мгновение, заставив от неожиданности произошедшего саму Артурию изменить выражение лица, прежде чем кровь из пробитого тела брызнула в стороны — и Тристан, словно бы в доказательство своей продемонстрированной силы, легко сбросил Артурию, выдающуюся по своей боевой мощи и силе Слугу, прочь, демонстрируя излишнюю не только для Арчера, но и для многих Слуг силу — прежде чем в его руках вновь появилась арфа,— Печально, что все дошло до этого.

"Шикарно, значит Тристана снабдили силой Берсеркера для ближнего боя, нейтрализовав его главную слабость как арчера. Великолепно!" — Машу буквально почувствовала, как Галахад вздохнул разочарованно — "Не хочу быть тем самым парнем, но мне кажется — пора вызывать Аинза!"

"Я бы и рада — но для этого мне нужна секунда передышки!" — стрелы Тристана врезались в щит Машу, заставив ту вонзить свой щит в землю, стремясь погасить немного силы противника, используя для того почву под ногами — "Есть идеи, как это сделать?!"

Судя по тому, что Галахад не ответил на слова Машу — идей у него не было, а если и были — то тот не счел нужным доносить что-то столь очевидное, как "ударь его по голове да посильнее!"

Артурия, преодолев раны, нанесенные ей несколько мгновений назад, поднялась с земли спустя мгновение, не подавая виду, что текущая из ее плоти краткими ручейками кровь снижала ее боевые возможности — но Машу понимала, что у стальной воли существовали свои пределы.

-Печально, печально — какая ужасная печаль... — казалось, Тристан лишь повторял слово за словом о своей печали, будто бы это было единственным словом в его лексиконе,— Неужели вам столь необходимо продолжать этот печальный бой?

"Без понятия, что с ним сделали, но сейчас он раздражает меня даже больше обычного" — Галахад отчетливо скрипнул зубами, но Машу пропустила его комментарий мимо ушей, сдерживая удар за ударом, казалось бы, льющимися нескончаемым потоком.

-И мне столь печально, что...— Тристан продолжил говорить, прежде чем сбиться с мысли — и впервые за время сражения вдруг открыть глаза, повернувшись в сторону — ровно в тот момент, когда скрытая серым изорванным дорожным плащом фигура бросилась из-за его спины.

"Бедивер, вот где он был!" — Галахад успел вставить ремарку в момент, когда Тристан поднял свой лук-арфу вверх, защищаясь от удара Бедивера, неизвестной способностью умудрившегося скрыть с взгляда Машу и Тристана. Мгновение спустя плащ оказался сбит поднявшимся порывом воздуха с тела Бедивера, обнажая его фигуру, лицо и...

Вместо клинка для атаки противника Бедивером была занесена его правая рука.

Только, правой руки у Бедивера не было. Или, если быть точнее, то рука у Бедивера все же была — выполненный из серебряной стали — или подобного металла — протез, мгновение спустя зажегшийся светом столь ярким, что тот заставил Машу от неожиданности зажмуриться.

-Аргетлам! — спустя еще мгновение вся металлическая рука Бедивера вспыхнула золотым сиянием, подобно маленькому зажегшемуся на Земле Солнцу, прежде чем врезаться в тело Тристана.

Раздался скрежет — ужасающий грохот, будто бы удар Бедивера врезался в стальную гору, и Машу пришлось вновь вогнать свой щит еще сильнее в землю, ощущая, как от поднявшегося удара землю срывает с мест настилом, будто бы от чудовищного торнадо.

-Это... — голос Артурии, однако, добрался до Машу даже в этот момент — учитывая грохот — это означало только одно.

Как бы ни было невероятно — но Артурия повысила голос. От удивления.

Золотой свет продолжил сиять еще несколько мгновений, каждое из которых Машу ощутила на себе, чувствуя, будто бы сила стихии пытается сбросить ее с места, отправить в полет, как тряпичную куклу — прежде чем медленно Солнце, порожденное на земле, затухло вновь — и Машу смогла разглядеть фигуры двух противников перед собой.

Первым делом Машу нашла Бедивера — его лицо было бледным и покрытым холодным липким потом, словно бы того бил озноб, и вся его фигура едва держалась на ногах — в то время как Тристан...

Машу увидела, как Тристан сделал шаг назад. Затем еще один. И еще один.

Отсутствующая рука Тристана сочилась кровью, пока изорванный плащ того колыхался на ветру, обнажая результат атаки Бедивера.

"Аргетлам?! Какого черта у Бедивера рука Нуады?!" — голос Галахада пробился в разум Машу вновь — "И это было действие руки Нуады?! Какого... Аргх, история не клеится, совершенно не клеится!"

-Весьма... Необычно,— впервые за все время разговора Тристан не упомянул "печаль" в своих словах — прежде чем прикрыть глаза вновь, все же не позволив столь сильному отклонению от своей обычной модели поведения,— Но все также печально... Мне печально, сэр Бедивер, что...

Спустя мгновение Тристан остановился вновь. Замер, словно бы от неожиданности, прежде чем бросить взгляд на Бедивера — с поправкой на его закрытые веки,— Ах, вот, значит, как...

Врезавшаяся в его спину стрела заставила Тристана свалиться на землю, а Машу перевести взгляд на атаковавшего рыцаря Слугу — Галахад только вздохнул нерадостно — "Так, у нас тут, похоже, встреча анонимного клуба Арчеров..."

Взгляд Машу мгновенно уперся в фигуру невысокого парня с... Откровенно говоря, невыразительным лицом — казалось, будто бы он сошел с конвейера Арчеров — простые чуть растрепанные волосы темного цвета, безыскусное лицо и простой лук в руках — простой металлический нагрудник на груди — все, что только можно было описать словом "просто" было таковым во внешности человека.

Стоявший рядом с ним мужчина выдающегося роста и мускулатуры, с волосами бирюзового цвета, завязанными в высокий хвост, и с огромным луком, что вряд ли подходил даже к его росту, через плечи которого был перекинут огромный тюк, набитый чем-то доверху, выглядел куда более колоритно — особенно на фоне своего друга.

Судя по его виду — именно он являлся причиной засевшей меж лопаток Тристана стрелы.

"Я без понятия, кем именно являются эти люди" — одновременно как предостережение и комментарий произнес Галахад, заставив Машу чуть напрячься в ответ. То, что они атаковали Тристана, говорило в их пользу — но враг моего врага не всегда был другом. Высокий мужчина, однако, не слыша внутренних размышлений Машу, провел взглядом по головам Слуг, застопорившись на мгновение на Артурии, прежде чем громко выдохнуть,— Мой друг, я вынужден констатировать... Мы потерялись окончательно.

* * *

"Машу, пообщаешься с ними попозже — не отвлекайся от Тристана! Одной стрелой его точно бы не смогли убить!" — голос Галахада в голове Машу заставил ее перевести взгляд от двух лучников, продолжающих рассматривать с некоторого удаления поле боя обратно к своему потенциальному противнику.

Рядом с упавшим на колено Тристаном, из спины которого между лопаток торчала оперенная длинная стрела над землей склонился Бедивер, по чьему бледному лицу катились крупные капли пота, словно бы старающийся взять под контроль дыхание после только что закончившегося длительного марафона — периодически мелко вздрагивая и прерывая свои вздохи, будто бы пытаясь удержаться от болезненной судороги.

Первым желанием Машу было броситься к упавшему на колени рыцарю, однако Галаха смог остановить ее душевный порыв — напоминанием как того, что Тристан еще не был побеждено окончательно, так и того, что Бедивер прямо сейчас мог страдать не только от перенапряжения, но и от магии, проклятия или любого другого эффекта — использованный им Благородный Фантазм, если память не изменяла Машу и Галахаду, был Аргетламом — серебряной рукой Нуады, короля богов Кельтов и повелителя Туата Де Дананн, легендарного ирландского племени сидхе.

И при всей возможной попытки связать мифологию и историю Короля Артура с иными легендами Британских островов — Галахад и Машу не могли соотнести короля богов и рыцаря Бедивера, чтобы объяснить наличие подобного Благородного Фантазма.

"Артурия тоже сейчас сверлит Бедивера взглядом" — Галахад заметил то, как с вновь принявшим свою обычную маску непробиваемой невозмутимости его Король продолжает внимательно смотреть на Бедивера — а если точнее, то на его замененную серебряным протезом руку, не соответствующую его легенде, казалось бы, перестав обращать внимание даже на Тристана — "У меня есть странное ощущение, что все же стоило сказать Бедиверу о том, что ты не услышала его рассказ — возможно, это раскрыло бы нам его текущие карты... Так, хватит отвлечений — Тристан!"

Машу, на мгновение отвлекшись сторонними размышлениями, перевела взгляд на Тристана вновь, глядя на то, как тот медленно поднимается со своего места — крамольная мысль проскочила внутри разума Машу — о том, что ей не стоило останавливаться сейчас, а добить Тристана в ту секунду, когда он оказался оглушен — но если чему-то Машу и научилась за все предыдущие Сингулярности — это тому, что сожаления стоило оставлять вне поля боя. Сейчас она уже сделала ошибку — и разбор полетов будет происходить после боя. Сейчас ей стоило сконцентрироваться на том, чтобы не допускать этой ошибки вновь.

-Как... Печально,— Тристан, правая рука которого полностью отсутствовала в этот момент, но, казалось бы, не доставляла этим фактом никаких беспокойств рыцарю, даже продолжая медленно испускать из себя тонкий красный ручеек, перевел взгляд на Бедивера, продолжившего стоять на коленях, однако не сделал к тому шага — либо переживая о том, что он мог спровоцировать атаку Артурии, Машу и двух их новых возможных союзников, стоило ему повернуться к тем спиной, или из-за того, что нанесенная Бедивером рана все же была более значительна, чем тот пытался показать.

"Он напоминает мне Артурию таким отношением. Текущую, я имею ввиду" — в подтверждение словам Галахада Артурия, чье тело было многократно пробито, превратившись на мгновение в фонтанирующий кровью кусок мяса, также старалась сделать вид, что нанесенные ей раны были не опаснее для нее царапин кошки. Возможно, впрочем, так это и было — благодаря запасам маны Аинза Артурия наверняка уже успела восстановить большую часть повреждений, полученных от атаки Тристана, поймавшего ее в неожиданный капкан при попытке атаки.

-Действительно, как печально наблюдать за вашими страданиями, сэр Бедивер, — Тристан не сдвинулся с места, и из-за его закрытых глаз определить, куда именно он смотрел в данный момент было крайне сложно. Судя по его словам, впрочем, в данный момент его внимание было сконцентрировано на Бедивере,— Такая боль, и все это ради попытки сразить меня — печальна бессмысленность вашей попытки, печальны страдания, что вы переживаете ради нее — но более всего мне печально осознавать, что даже добейтесь вы успеха — все это приведет лишь к одному и тому же печальному бессмысленному финалу...

Следующее мгновение оказалось ожидаемым спусковым крючком — используя свою единственную оставшуюся руку, Тристан провел той по воздуху, в то время, как возникшее под его руками оружие отозвалось мелодичным звоном перебираемых струн.

Впрочем, вырвавшиеся снаряды света не бросились вперед, а мгновенно изменили траекторию своего полета, прежде чем врезаться в несколько движущихся к нему стрел, использованных другими Арчерами.

Артурия не упустила этой возможности, бросившись вперед — хотя предыдущая атака Тристана и ранила ее — больше, чем Артурии хотелось бы признавать — однако непрекращающаяся поддержка от Аинза означала, что Артурия в данный момент уже была если не полностью здорова, то как минимум готова к продолжению сражения.

Машу на мгновение задумалась о том, чтобы броситься к Тристану — но ей было сложно сравниться как в скорости, так и в разрушительном потенциале с Сейбером — а потому Машу избрала правильную тактику, спустя мгновение оказавшись рядом с Бедивером, что после использования своего Благородного Фантазма только смог медленно подняться с земли, пошатываясь на дрожащих ногах.

Машу оказалась перед Бедивером, выставив свой щит, однако ввиду того, что Тристан не атаковал ту — позволила себе отвлечься на мгновение,— Бедивер?

-Я в... — Бедивер остановился на мгновение, надув щеки, прежде чем склониться, исторгнув из себя слюну, желудочный сок и черно-красную свернувшуюся кровь,— В порядке...

Машу без любого наблюдения по одному только этому действию могла понять, что никаким порядком здесь и не пахло, однако Галахад отвлек ее — "В порядке так в порядке — помоги Артурии! Может Тристан и потерял руку — но у него все еще есть вторая — с силой Берсеркера!"

Артурия, преодолев несколько отклонившихся от своей траектории для ее перехвата выстрелов, подобралась к Тристану вновь — в этот раз опасаясь того, чтобы беспечно подставляться под атаки кажущегося слабым в ближнем бою лучника. Вместо того, чтобы быстрым движением вогнать свой клинок в тело Слуги Артурия уклонилась от его выстрела, после чего использовала манавзрыв для того, чтобы переместиться в сторону— затем еще раз, словно волк, пытающийся добраться до спины Тристана и вынуждая его отвлекаться на ее движения.

Машу появилась в нужный момент спустя секунду — не обладая клинком Артурии Машу использовала лучшую тактику, что она могла придумать — Тристан едва успел заметить метнувшуюся на него большую тень, закрытую щитом.

"Никогда не думал, что начну слэмиться оказавшись в теле девочки-подростка!" — слова Галахада потонули в моменте, когда Тристан, оценивший угрозу перед собой, попытался броситься в сторону, выпустив еще несколько сверкающих стрел в направлении Машу — бесполезно, учитывая то, что в момент своего движения Машу была полностью закрыта щитом.

Шаг Тристану также не удалось сделать — отвлекшись на мгновение от Артурии тот упустил момент, когда Артурия подобралась к нему — в этот раз вместо удара в тело та предпочла пробить клинком ногу Тристана, пронзая его сухожилие и пригвождая того к месту. На мгновение, но небольшому шару разрушения в классе Щилдера большего и не требовалось.

Врезавшаяся на полному ходу вперед щитом Машу заставила Тристана прыгнуть подобно брошенному мячику, едва только не отскакивая от землю — хруст костей же донес до Машу информацию, что ее удар добился своей цели.

Нога Тристана, прошитая клинком Артурии, из-за напряжения изогнулась под нечеловеческим углом, прежде чем треснуть — с громким звуком она оказалась вывернута от удара, лишая Тристана второй конечности за бой.

Артурия, чтобы не создавать проблем, спустя мгновение отпустила свой клинок, позволяя телу Тристана пролететь спиной вперед, утягивая за собой ее меч, прежде чем ухватиться за тот во время полета тела Тристана и вытащить его, разрезая уже изломанную ногу рыцаря еще больше.

Машу мгновение спустя, потеряв равновесие от удара, была вынуждена остановить свой бег, чтобы не свалиться вслед за Тристаном — но рыцарю было не особенно легче от этого. Едва только Тристан свалился на землю, стараясь со всей возможной скоростью проявить свое оружие в руках, игнорируя свое все более и более израненной тело, как Артурия оказалась рядом с ним.

Клинок был направлен в голову рыцаря, не оставляя ему возможности выжить после удара — и Артурия не стала тратить время на то, чтобы попытаться достучаться до души или разума своего верного рыцаря.

Используя на полную свои способности манавзрыва, Артурия вогнала черный клинок своего проклятого Экскалибура в лоб Тристана — после чего дальше, до тех пор, пока ее меч не вошел в землю на несколько десятков сантиметров, а гарда меча не уперлась в уже пробитую лезвием голову рыцаря.

В последнее мгновение Тристан распахнул свои глаза — пронзительно яркого золотистого цвета, не сильно отличающиеся от глаз самой Артурии — Альтер версии Короля Артура — глядя в глаза той — однако если он и хотел произнести что-то — то открыв бессильно рот не смог произнести последних слов.

Артурия увидела мгновение, в которое искра жизни пропала из глаз Тристана и тот бессильно обмяк, повиснув на клинке, прошедшем сквозь его голову.

Артурия в свою очередь мгновение глядела в его глаза, прежде чем подняться, вытащив клинок из головы своего рыцаря — и отряхнуть тот, сбрызгивая кровь, осколки кости и немного мозгового вещества оставшегося на клинке.

Машу, выждав мгновение, и удостоверившись, что Тристан не собирался неожиданно подниматься и продолжать сражение, развернулась к Бедиверу, что все еще выглядел бледным, но уже по крайней мере мог стоять уверенно на ногах — относительно уверенно — и, не сводя взгляда с двух приближающихся арчеров, приблизиться к тому,— Я думаю, вам стоит присесть...

-Я в порядке,— улыбнувшись очень вялой и слабой улыбкой Бедивер только помотал головой, после чего стер несколько подсохших капель крови на его губах,— Я знаю, после того, что я рассказал ты переживаешь за меня... Но я справлюсь. Я не могу не справиться.

"Теперь меня уже начинает подбешивать то, что мы так и не узнали, что же именно он нам рассказал..." — Галахад выдохнул, после чего неожиданно продолжил свою мысль — "Хм, Тристан... Тристан неожиданно легко проиграл."

"Что?" — Машу отнесла щит от своего тела, прежде чем немного тряхнуть, разминая свои онемевшие от удара руки.

"Я говорю о том, что для Слуги с силой Берсеркера он неожиданно легко проиграл от твое удара щитом" — Галахад внутренне покачал головой в разуме Машу — "Я не говорю о том, что он выжил — на свете очень мало Слуг, способных пережить клинок, пробитый сквозь голову — но подумай сама о твоем ударе. Если до этого он смог удержать удар Артурии, усиленный манавзрывом — как он не смог удержаться после твоего натиска со щитом? Я не спорю с тем, что удар в полную силу щитом это эффективная тактика, но представь себе Берсеркера — большая часть из них бы максимум покачнулись от твоего удара. Все еще неплохой результат — но его сбило с ног и бросила как куклу — как... Арчера, пожалуй."

Машу задумалась над немым вопросом, повисшим в воздухе. Арчер обладающий физическими характеристиками Арчера был нормой — скорее странно было то, что Арчер обрел силу Берсеркера чуть ранее. Но продемонстрировать подобную силу, а затем потерять ее спустя минуту было еще более странно.

"Может быть он получил только силу, но не выносливость и стойкость Берсеркера?" — Машу попыталась дать объяснение случившейся странности — "Или он блефовал и эта способность действует только при соблюдении условий? Или лишь короткое время?"

"Возможно..." — Галахад протянул таким образом, чтобы Машу могла понять, что он на самом деле не был согласен с ее предположением — прежде чем почувствовать странное ощущение, как будто бы кто-то стремился направить ее взгляд в сторону — если быть более конкретным, то в сторону отдышавшегося Бедивера, разминающего будто бы затекшие конечности.

"Не делай так!" — Машу не была уверена, что именно сделал Галахад, но предполагала, что так или иначе, именно он был связан с ее текущим ощущением — и стоило ей только выдать предупреждение Галахаду, как странное чувство изнутри ее разума пропало.

"Я просто попробовал!" — Галахад попытался оправдаться, прежде чем применить тактику отвлечения — "Кстати говоря, к нам приближаются два Арчера!"

Тактика Галахада сработала и Машу отвлеклась на мгновение, переведя взгляд на двух приближающихся мужчин, что, заметив ее взгляд, подали голос.

-Прошу прощения, что мы появляемся здесь без приглашения,— первым говорившим оказался парень ближе к концу третьего десятка лет по его виду, одетый в настолько невыдающуюся экипировку, словно бы он мог служить заглушкой в рекламе, занимая место в сравнении между "выдающимся Арчером" и "другим обычным Арчером" место именно "другого обычного Арчера",— Это произошло не по нашей вине...

-Монашка опять запаниковала во время песчаной бури, убежала вперед и мы пытаемся ее найти,— второй мужчина, возвышающийся над первым на добрые две головы, на плечах которого покоился огромный набитый тюк, обвел взглядом присутствующих Слуг, не обратив внимания на тело Тристана, продолжавшее лежать на земле, но заострив внимание на Бедивере, пояснив кратко,— Сказать честно, помогать драться мы вам тоже не планировали, но мне стало скучно и я решил выстрелить наугад. Попал в этого парня.

-Мой друг хочет сказать, что мы были рады внести собственный небольшой вклад в вашу победу,— в отличии от не стесняющегося в выражениях высокого мускулистого мужчины, Арчер, именем которого, судя по его виду, должно было быть "Фоновый Арчер Один", неловко улыбнулся.

-Не совсем, но да ладно,— второй Арчер явно мог возразить своего товарищу, но предпочел не делать этого в момент,— Мне лень спорить. Если честно, мне еще и лень искать монашку. У вас есть место поспать? Я согласен и на конюшню...

После этого Арчер осмотрел почти пустую деревню и исправил свое предложение,— Если у вас она тут есть, конечно же. Если нет — могу поспать и во дворе.

Машу еще раз окинула взглядом двух Арчеров — ни один из них не выглядел плохим парнем или потенциальным противником... И, так или иначе, они все же помогли разобраться с Тристаном — так что этим заслужили как минимум небольшой кредит доверия.

-Мест для ночевки нет — еды и воды тоже мало,— Артурия ответила вперед Машу, четко обозначив свою позицию и ситуацию, в которой оказались Слуги.

-Ну, насчет припасов не проблема,— впервые за все время высокий накачанный мужчина, державший огромный лук в руках, сбросил со своей спины большой тюк, судя по негромкому шороху — наполненный чем-то сыпучим, что мгновенно встал примерно на одном уровне с подбородком Машу,— Но про алкоголь, полагаю, спрашивать совсем бессмысленно.

Артурия, услышав вопрос мужчины, только смерила его холодным взглядом, прежде чем взглянуть на "Фонового Арчера Один", будто бы пытаясь решить внутренне, был тот угрозой или нет, прежде чем все же кивнуть и, не подав руки, развернуться, глядя на тело Тристана, что так и не начало превращаться в сгустки маны, как обычно делали другие уничтоженные Слуги,— Это занимает больше времени, чем обычно...

Машу взглянула на тело Тристана, после чего чуть прищурилась, пряча взгляд от яркого солнечного света, пробивающегося с неба...

"Солнечный свет?" — голос Галахада вдруг заставил Машу напрячься внутренне — "А давно у нас над территорией Ассасинов яркий солнечный свет?!"

Машу мгновенно осознала сказанное — пустоши, включая территорию Ассасинов, отличали от территории Камелота и Озимандии тем, что небо практически отсутствовало в них как явление — только тяжелые черные душные облака, нависающие над черной угольной землей так низко, будто бы их можно было ухватить рукой.

Подняв взгляд к небу однако Машу вынуждена была зажмуриться от яркого солнечного света, пробивающегося с неба на землю. Более того, этот солнечный свет представлял из себя не обычное сверкание полуденного Солнца — вместо этого будто бы Солнце опустилось ниже уровня облаков, или множество ярких прожекторов направленных вниз были расставлены по небу, что вместо того, чтобы ласкать свое окружение, просто немилосердно жгли во все стороны — вместо приятного ощущения Солнца Машу могла почувствовать только дискомфорт от беспорядочно бьющего во все стороны света, слепящего глаза. Недостаточно, чтобы вызвать проблемы у Слуги — особенно у нее, Щилдера, подготовленного к выдерживанию как можно большего урона — но достаточно для того, чтобы быть некомфортным.

"Это не к добру..." — комментарий Галахада не принес Машу никакой новой конкретной информации, но неплохо собрал в общую кучу ее мысли, заставив Машу бросить взгляд на Артурию в немом вопросе. Артурия, уловив ее взгляд, через мгновение задрала голову, проверяя самостоятельно неожиданное природное явление, прежде чем опустить ту к двум Арчерам,— Вы знаете что-то об этом солнечном свете?

Оба Арчера, остановившись на мгновение и оглядевшись, только покачали головой и пожали плечами, заставив Артурию повернуться вновь — и замереть в момент, когда ее взгляд наткнулся на движущуюся точку впереди.

Машу, последовав примеру Артурии, перевела свой взгляд — но только для того, чтобы увидеть приближающегося на всей доступной для магического существа скорости коня, несущего на своих плечах достаточно крупную фигуру.

О принадлежности фигуры и ее природе не было смысла даже предполагать — помимо выдающегося роста и физической формы даже на подобной дистанции Машу было легко разглядеть сияющую под солнечными лучами стальную броню, латы закрывающие все тело — и тяжелый меховой плащ в золоте и пурпуре, совершенно не подходящий ни сияющему Солнцу, ни теплой погоде вокруг.

"Ох, только не говорите мне..." — Машу моргнула — впервые за долгое время в голосе Галахада в ее голове проскользнула нотка эмоции, что он не демонстрировал ранее даже сражаясь с Посейдоном или в полушаге от гибели из-за Короля Демонов — "Нет... Нет... Вот же дерьмо... И при солнечном свете?! Какого... Твою мать..."

Галахад не следовал обычно в своей речи возвышенному слогу, полагающемуся выдающемуся рыцарю Артурианы, однако впервые за все время Машу ощутила, как эмоции нарушили его построение речи, заставив Галахада перейти на несвязные отдельные мысли.

"Галахад?!" — Машу попыталась дозваться до обитатели ее головы, прежде чем повернуться к Артурии с вопросом, Артурия?!

Артурия, однако, не ответила на слова Машу, продолжая внимательно следить за приближающейся фигурой, взгляд острый и холодный.

Легкий звук натягивания тетивы предупредил Машу, что два Арчера также не оставили появление неизвестного Слуги без внимания, однако Артурия мгновенно подняла руку с открытой ладонью, подавая сигнал Слугам о том, что им не стоило начинать бой в данный момент.

"Это он... Ха-ха, это он... Это он..." — Галахад в разуме Машу сбился с мыслей на невразумительное бормотание, словно сошедший с ума призрак, повторяющий отрывочные обрывки фраз из своего прошлого — "И на самом свету... Ха-ха, а который сейчас час? Ха-ха, три часа на рассвете, три часа на закате... Ха-ха..."

-Его то я и боялся здесь увидеть,— Машу в очередной раз вздрогнула, услышав высокий голос Бедивера, вспомнив как о том, что тот находился все это время рядом с остальными Слугами так и то, что тот благодаря неизвестной способности умел выпадать из поля зрения и внимания Машу.

"Да кто это такой?!" — Машу могла опознать по внешнему виду приближающегося Слуги, что тот был рыцарем, так что скорее всего являлся еще одним из Рыцарей Круглого Стола, но попытка опознать одного исключительно по догадкам была обречена на провал. Тем более учитывая реакцию Галахада, будто бы он только что взглянул в глаза самой Смерти.

"Рыцарь Солнца, Святой Чисел, Вторая сторона Короля Артура, Первый на троне Камелота" — Галахад неожиданно прервал поток своих невразумительных фраз потоком титулов и именем — "Сэр Гавейн."

Машу задумалась на мгновение, пытаясь вспомнить о том, где же в прошлом она слышала это имя, прежде чем произнести медленно, когда воспоминания все же всплыли в ее голове — "Ох..."

Гавейн, еще один легендарный рыцарь Артурианы. Носитель меча, равного Эскалибуру, ближайший соратник Короля Артура, его двойник — если точнее, учитывая правду о поле Короля Артура, скорее, его официальное лицо, соперник Ланселота, первый в линии наследования престола Камелота, а также, потенциально, сильнейший Рыцарь Круглого Стола — в обычных условиях многие считали его равным Ланселоту — а Ланселот в свою очередь считался величайшим рыцарем легенд.

Под светом Солнца было сказано, что Гавейн становился в сотню раз сильнее — настолько, что под сияющим полуденным Солнцем многие считали его непобедимым вовсе — а также, шесть часов в сутки — три во время рассвета и три во время заката — Гавейн являлся неуязвимым рыцарем.

Иными словами, в зависимости от условий, Гавейн мог считаться сильнейшим рыцарем в истории — превосходя Ланселота или самого Короля Артура — может быть даже двоих сразу.

С выдающимся Мастером, обладающим большими запасами маны — и, как полагала сама Машу, благодаря магии Короля Артура, в данный момент правящем в Камелоте, Галахада можно было назвать в прямом смысле "врагом достойным легенд." Говоря еще проще...

"Ой..." — Машу произнесла тихо и внутренне, что Галахад не преминул поддержать — "Ага — ой."

Высокий мужчина с правильным открытым лицом и короткими чуть взъерошенными светлыми волосами, полностью закованный в латы, с тяжелым пурпурным меховым плащом на плечах, обитым золотом, в руках которого покоился выдающийся клинок с гардой, подобной турнирному рыцарскому копью или рапире — правда, куда более массивный, чем любая рапира — что казался массивным мечом-бастардом для самого высокого Гавейна, но для Машу скорее всего был бы великоват даже как двуручный меч, приблизился на своей закованной в сталь лошади чуть ближе, явно не спеша и не пугаясь присутствия Слуг напротив — либо не планируя начинать сражение — либо, в куда более мрачном варианте, совершенно уверенный в своей силе.

Машу замерла, не уверенная в том, как именно ей стоило реагировать на появление нового противника — в этот раз еще более выдающегося, нежели Тристан — однако Артурия сделала шаг первой.

Стоило Гавейну только приблизиться на дистанцию, с которой невозможно было не разглядеть его лицо — а ему было невозможно не заметить лица Артурии — как та подняла руку в жесте командира, сжав кулак,— Стоять.

Гавейн, однако, подчинился приказу Артурии, потянув за поводья, прежде чем остановить своего коня — после чего бросить взгляд на тело Тристана, лишенное руки, что так и не развеялось по ветру, как остальные Слуги.

-Сэр Гавейн,— Артурия сделала половину шага вперед, после чего отвесила краткий неглубокий поклон, признавая своего собеседника.

Гавэйн спешила мгновение спустя, после чего кивнул кратко на приветствие Артурии,— Мой Король... Действительно ,мне стоило предполагать, что вы явитесь вновь... Особенно, в такой форме.

После этих слов Машу постаралась перехватить щит чуть лучше для начала боя незаметно для Гавейна, однако тот мгновенно бросил взгляд на нее — прежде чем развернуться, показывая свою спину без всякого страха атаки со стороны своих противников,— Я скажу честно — меня изначально отправили сюда для того, чтобы разобраться с вами.

После этих слов, будто бы и не произнеся угрозы вслух, Гавейн лишь сделал несколько шагов к телу Тристана, прежде чем поднять то и обернуться, показав засевшую между двумя бровями глубокую морщину раздумья,— Хм, это... Необычно...

Никто не ответил на эти слова Гавейн, так что после нескольких секунд размышлений тот только коротко кивнул, прежде чем сделать шаг к своему застывшему магическому жеребцу и перекинуть тело Тристана через того, после чего подняться в седло.

-Мой Король, я двигался к вам в полной готовности устроить бой,— Гавейн произнес еще раз, с некоторым легким оттенком грусти в голосе, глядя в глаза Артурии,— Но, боюсь, двигающаяся громада Садов Вавилона помешала этому факту. После Семирамиды придет и ваш черед, Мой Король... Прошу вас, дождитесь меня.

После этого, не слушая никаких ответов, что все равно не последовали, Гавейн натянул поводья, заставив лошадь развернуться на месте и броситься вновь обратно прочь.

Машу выдержала несколько десятков напряженных секунд, наблюдая за уходящей вдаль фигурой Слуги, прежде чем выдохнуть, опершись на на свой щит.

-Парящие Сады Вавилона, в этот момент? — Бедивер, голос которого вновь заставил Машу, забывшую о его существовании вздрогнуть, задумчиво взглянул на саму Машу и Артурию,— Удивительно удачное совпадение — именно тогда, когда это было необходимо для нас чтобы не встретиться с мощью Гавейна в бою... Действительно, удивительная удача.

"Как думаешь, стоит ему сказать о том, что у этой удачи есть имя, и имя ей — "план Аина"?" — Машу задала вопрос Галахаду, заставив того только покачать головой — ментально — в ответ — "Нет, он все равно не поверит..."

После этого Галахад задумался на мгновение — "Но я думаю теперь нам стоит вызнать у Бедивера его предысторию. Только, как бы все же сделать это повежливее.."

-Бедивер,— голос Артурии, впрочем, отвлек Галахада от его размышлений,— Почему у тебя рука Нуады и почему она сверкает как мой Экскалибур? На мгновение среди замерших Слуг было тихо, прежде чем Галахад вздохнул — "Ну, так тоже можно."

* * *

Медб смотрела в глаза приближающейся едва не пружинящей походкой, и, судя по всему, крайне воодушевленной своими достижениями... Сколь бы вымышленными те не были на самом деле.

Медб пыталась осознать, прятался ли за сверкающими глазами последовательницы одного из Будд разум, однако, как ни пыталась, не могла уловить сколь бы то ни было обнадеживающей информации.

Судя по виду девушки так искренне считала, что только что совершила правильный, если не сказать — героический — поступок, за которой ее следовало немедленно похвалить, не отдавая себе отчета, что отбросив ударом Гарет та не решила проблему. Более того, она значительно усугубила ту — хотя Медб и не могла уничтожить Гарет с каким бы то ни было определенным постоянством — по крайней мере Медб могла захватить ту или содержать ее в полу-постоянном состоянии неспособности действовать и реагировать на окружающую ее действительность.

Однако Слуга вместо того предпочла откинуть Гарет на несколько километров в сторону, даровав той возможность спокойно восстановить свое тело и сбежать, не только пережив текущее столкновение с Медб — но и принеся своему вероятному начальству информацию о Медб, Нитокрис и Сите.

Иными словами, действия Слуги, в данный момент сверкающей как отполированный золотой, можно было квалифицировать как диверсию — но, судя по тому, как на лице Слуги в данный момент плескалась только горделивая радость — исключительно по глупости и от незнания.

Слуга, проделав последний десяток шагов, прежде чем оказаться перед Медб и окружающими ее Слугами, однако, не уловила из взгляда королевы фей ничего агрессивного, вместо этого начав беседу с той фразы, что ей не стоило произносить вовсе,— Не нужно благодарностей!

Медб только чуть выдохнула через нос на эти слова — прежде чем Нитокрис ответила со своей стороны,— Спасибо большое!

Медб выдохнула через нос чуть более настойчиво, прежде чем отвести взгляд от появившейся Слуги, заглянув в глаза Ситы.

Сита в ответ лишь молчаливо чуть кивнула, словно бы пытаясь подбодрить Медб, передавая ей простую мысль о том, что Сита понимала и разделяла ее печали, что заставило Медб чуть покачать головой и, после некоторого внутреннего размышления, отбросить мысль о конфликте с новой Слугой — тем более последователем Будд, эти люди представляли из себя особую касту твердолобых дураков — и вместо этого сконцентрировать свое внимание на Слуге-Ассасине, спасением которых обернулось случайное столкновение с Гарет.

Ассасин, девушка с эбонитово-черной кожей, длинными, собранными в высокий хвост темно-фиолетовыми волосами и черными одеяниями, подчеркивающими ее весьма внушительную мускулатуру, явно была в сознании — и потому, осознав после нескольких секунд наблюдения, что ее попытка притворяться бессознательной раненной жертвой была вскрыта, медленно открыла глаза, глядя на Медб.

На мгновение установился молчаливый контакт между двумя Слугами, прежде чем Медб медленно подняла свою руку — жест атаки, что она использовала ранее при сражении с Гарет. Слуга, верно опознав смысл подобного действия, поднялась с песка, чуть отряхнувшись, показывая свое сравнительно здоровое тело — разве что чуть обгоревшее в том месте, где до нее добралась огненная волна от удара Ситы — после чего закатила глаза, явно обдумывая, какой именно ответ ей стоило предоставить Медб в данный момент.

По итогу двух секунд размышлений та все же качнула головой и начала говорить, прервав попытки прибывшей Слуги и Нитокрис затеять разговор,— Мое имя — Хассан ибн Саббах, Лидер, и я глава секты Ассасинов, Слуга класса Ассасин.

На эти слова Медб задумалась на мгновение, прежде чем кивнуть,— И только что я спасла тебя от гибели.

На эти слова представившаяся Лидером и Хассаном Слуга-Ассасин чуть нахмурилась, но была вынуждена кивнуть — не было никакого смысла отрицать очевидное.

-Хорошо,— Медб кивнула, принимая в качестве жеста доброй воли и благодарности со стороны Ассасин информацию о ее истинном имени,— В таком случае, я полагаю... Наше знакомство и общение может закончиться на этой ноте.

Ассасин только чуть подняла одну бровь — не то, чтобы информация об истинном имени Слуги ничего не стоила, но ценность подобной информации была ниже ценности спасенной Медб жизни. Учитывая же тот факт, что Медб была просто значительно сильнее — потребовать большую компенсацию было бы совершенно логично со стороны Медб. Учитывая же тот факт, что именно Ассасин привела противника к Медб до того — можно было сказать, что Ассасин находилась куда более в глубоком долгу перед Медб, чем могло показаться изначально.

Тот факт, что при всех этих условиях Медб планировала просто отпустить Слугу по своим делам после спасения ее жизни вел к трем возможным выводам — согласно первому Медб была удивительно добрым и щедрым человеком или пребывала в отличном расположении духа. Второй — Медб была слишком глупа чтобы воспользоваться своей позицией в переговорах. Третий и наиболее вероятный в глазах Хассан — Медб сейчас было не до Ассасина и мелких услуг, что та могла оказать, так что Медб в данный момент было нужно как можно быстрее разделаться с проблемой Хассан и вернуться к своим делам.

Хассан, осознав это, замерла на мгновение, обдумывая эту возможную мысль, однако Медб уже было не до нее — отведя взгляд от Ассасина и не опасаясь какой-бы то ни было опасности с ее стороны в случае нападения — Медб перевела взгляд на Нитокрис, Ситу и новую Слугу, прежде чем спросить у той холодно,— Имя.

На эти слова девушка с выдающимися формами, черными длинными волосами и формой, что можно было назвать с некоторой натяжкой одеянием буддийского монаха попытался улыбнуться,— Прошу прощения, но мои спутники сказали мне не говорить...

-ИМЯ!— командирский рев, совершенно неподходящий хрупкой маленькой фигурке Медб заставил Слугу вздрогнуть и вытянуться по струнке, как запуганной девчонке под взглядом взбешенного родителя,— Ксуанзанг Санзанг, мэм!

"Как я и говорила, последователь одного из Будд" — Медб могла только разочарованно вздохнуть на эти слова и покачать головой немного — "Буддийский монах и главный герой "Путешествия на Запад", одной из главных китайских классических историй и легенд... Без своего верного защитника Сана Вуконга Санзанг не столь опасна — не говоря об общей сравнительной слабости Слуг этого мира — но последователь Будды... У меня нет любви к подобным ей."

Медб немного скорчила свое лицо, глядя на Санзанг, после чего отвернулась от той, потеряв к ней быстро интерес — и, в каком-то смысле, демонстрируя свою сравнительно милосердную натуру. Будь на месте Медб некто менее милосердный, то он вполне бы мог припомнить действия Пяти Радужных Будд и перенести ненависть с тех на Слугу этого мира — в таком случае игнорирование Медб было значительно более милосердным исходом, чем иной возможный.

С другой стороны, будь Медб более милосердна, она бы могла и проигнорировать неудачное стечение обстоятельств, апеллируя к тому, что Будды, что она знала, были известны ей в прошлом и существами иного мира, к которому Санзанг не относилась, но у милосердия Медб все же существовал предел.

А потому, отмахнувшись от Санзанг, Медб перевела взгляд с двух новых Слуг на пустыню, где вдалеке виднелось неясное очертание Камелота, прежде чем поднять руку в движении и прислонить ту к подбородку, задумчиво оглядывая картину перед ней,— И все же, Парящие Сады Вавилона...

Упоминание имени Благородного Фантазма царицы Ассирии заставило Ассасина непроизвольно перевести взгляд на Медб — достаточно незначительно движение, что было легко не увидеть... Иным Слугам — не Медб, сидящей на троне в этот момент.

Взгляд Медб мгновенно бросился в сторону и столкнулся с взглядом Лидера, заставив ту замереть.

-Говори,— Медб задумалась на мгновение о том, чтобы использовать способность, подавляющую разум цели — например ее Ауру Очарования, однако Лидер оказалась умнее того, чтобы доводить все до этой необходимости, раскрывшись спустя мгновение.

-Я услышала информацию о том, что Камелот пришел в возбуждение и о том, что Царица Ассирии сделала свой первый шаг, направив свои Парящие Сады против того... — Лидер ответила кратко, глядя в глаза Медб,— Получив информацию о том, что Камелот подготавливает свои силы для противостояния и экстренно устраняет оставшиеся преграды на своем пути — я отступила... И была замечена в этот момент, так что Гарет была отправлена за мной. Дальнейшее вам известно.

Медб, услышав эти слова, задумалась на секунду — действия Львиной Богини в данном случае были совершенно обыденны и ожидаемы, подготовка перед неминуемым столкновением с предполагаемой Семирамидой... В реальности — Аинзом — все это было совершенно логично и ожидаемо... Вопрос оставался лишь в том, чего именно пытался добиться Аинз в таком случае совершая этот ход — это шло наперекор изначальной идее Медб о постепенной организации общего единого фронта против Львиной Богини и уничтожения той в момент ее отвлеченности на подготовку ее башни... Или...

Медб моргнула, затем еще раз и еще один раз, прежде чем ее разум пронзила гениальная догадка.

Как мог Аинз допустить нелогичное действие? Естественно, только в том случае, если это кажущееся нелогичным действие было лишь частью еще более хитрого плана, что Медб не могла разглядеть в своей глупости!

И если план должен был быть подобным, столь быстрой и кажущейся неожиданной реакцией то это означало только одно — Аинзу был необходим план, полагающийся на скорость действия.

А это в свою очередь означало, что изначальное рассуждение Медб было не верно — она полагалась на то, что Королю Камелота потребуется дополнительное время на подготовку башни, но... Если Медб ошиблась в своих расчетах и башня была готова раньше? Львиная Богиня была отвлечена в данный момент — и действие Аинза было не атакой, а провокацией, следуя за которой Король Камелота должна была совершить необдуманный шаг, подобный...

Подобный атаке и провокации остальных сторон конфликта — то, что та и начала делать сейчас!

В этом заключалась фундаментальная ошибка Медб — та желала выждать самого удачного момента для атаки, в то время как сам Аинз не полагался на судьбу — он сам создавал возможность для своей атаки и пользовался той на свое усмотрение.

"Аинз..." — Медб прикрыла глаза на мгновение, в очередной раз восхищаясь своим возлюбленным — "Не важно, сколько раз я пытаюсь подобраться к тебе ближе — я лишь вижу больше и больше, сколь велика пропасть между нами — с каждым разом я влюбляюсь в тебя лишь больше и больше..."

Медб на мгновение прикрыла глаза, прежде чем сбросить с себя сладостное наваждение и оглянуть окружающих ее Слуг,— Приказ четок и однозначен. Мы отправляемся к Озимандии — настало время подготавливаться к штурму Камелота.

* * *

Аинз, продолжая медленно двигаться на парящем замке Семирамиды, не то, чтобы наслаждался разговором с той — его диалог с ней едва клеился дальше размытых общих фраз, но по крайней мере нельзя было сказать, что Аинз сильно напрягался во время того или тратил много сил на избранный способ убийства времени.

Чего нельзя было сказать о самой Семирамиде — когда Аинз решил все же отвлечься и после пары десятков минут достаточно неловкого диалога взглянуть на ту — Аинз обнаружил что Семирамида выглядела на грани между истощенным обмороком и нервным срывом — ее взгляд метался по всем сторонам, концентрируясь на любых объектах, что не являлись Аинзом, а бледная лицо было покрыто мелкими каплями пота. Само тело Семирамиды также дрожало, нечто среднее между инстинктивным страхом замершего перед удавом кролика и напряженной дрожью пытающегося добраться сквозь все преграды собственного тела до финиша марафонцем, в одном шаге от обморока.

Увидев подобную картину Аинз замер, ощутив даже кольнувшее его сознание сочувствие к Семирамиде — все же даже если Аинз и Семирамида в прошлом сошлись в бою, а значит Семирамида пыталась его убить, однако в данный момент она занимала позицию его временной союзницы и подопечной, а значит Аинзу стоило по крайней мере попытаться проявить свою дружественность к той.

Однако после вежливой — насколько сам Аинз ее представлял себе — попытки узнать у Семирамиды причину ее текущего напряжения и страха та только продолжила сверлить Аинза злым взглядом, будто бы это именно он каким-то образом был виноват в состоянии Семирамиды. Подобный взгляд даже заставил Аинза на мгновение испугаться того, что его пассивные навыки и ауры вышли из под контроля и Семирамида, наверняка также не обладающая защитой от инста-килла, была в нескольких секундах от случайной трагической смерти — однако исследование своих способностей Аинзом оставило его в недоумении. Никакие из его аур не были активированы, никакие из его пассивных способностей не действовали на Семирамиду в данный момент и даже его экипировка не была активна — и вместе с тем Семирамида выглядела так, будто бы была всего в одном шаге от того, чтобы отправиться на свидание с теми богами загробной жизни, в которых та верила.

Аинз даже попытался продемонстрировать свое дружелюбие и излечить состояние Семирамиды — расходные предметы все же были невозобновимым ресурсом для Аинза, но тот был готов пожертвовать что-нибудь малозначительное, вроде низкоуровневого зелья лечения или свитка исцеления болезни, исключительно для того, чтобы поддержать контакт и продемонстрировать свое дружелюбие Семирамиде.

Глядя на то, как она сама отреагировала на предложение Аинза, впрочем — а именно дернувшись как от удара и глядя на него так, будто бы Аинз предложил ей совершить что-то крайне непристойное, Аинз по итогу усмирил свой альтруизм, рассудив, что если Семирамида желала продолжать глядеть на него как на врага, то сам Аинз ни в коей мере не должен был продолжать потакать ей и ее желаниям. В конце концов если он, пытавшийся быть как можно более дружелюбным и вежливым в восприятии Семирамиды все равно выглядел врагом для той — то Аинз не собирался пытаться подружиться с той насильно. В конце концов у него была своя гордость!

Однако когда Аинз после предложения Семирамиды решил прервать разговор с той — неожиданно сама Семирамида начала пытаться поддерживать диалог с ним, то рассказывая о себе, то пытаясь расспросить немного о нем, самые обычные вещи... Или по крайней мере те вещи, которые Аинз представлял для себя "самыми обычными" в текущих условиях — в конце концов в мире легендарных героев и могущественных магов вопросы о свершениях прошлого и доступной магии, особенно для союзников, должны были быть совершенно обычными, не так ли? Аинз, в конце концов, мог судить об этом только с точки зрения игрока в ДММОРПГ, где попытки узнать пройденные твоим союзником квесты и доступные ему заклинания были просто здравым смыслом, и с точки зрения обычного жителя Земли, где эти разговоры скорее всего были прямым билетов в дом психически больных.

Это же в свою очередь заставило Аинза задуматься — если Семирамида выглядела столь напряженно, если не сказать "болезненно", но отказывалась от возможной помощи Аинза — и вместе с тем это происходило не из-за того, что та не хотела общаться с Аинзом — как показала дальнейшая практика, Семирамида все же хотела говорить — то почему же это произошло? Почему существовала такая разница?

Неожиданное предположение Аинза заставило его бросить взгляд на Семирамиду — и саму Семирамиду это заставило замереть как кролик перед удавом.

Что если Семирамида... Стеснялась Аинза?

В том смысле, что Семирамида и Аинз столкнулись в бою до того, однако Аинз разобрался с достаточно значительной проблемой самой Семирамиды, убрав Старика и его крепость с территории Семирамиды, после чего продемонстрировал той свою дружелюбность? Даже более того, он предложил Семирамиде свою помощь в излечении ее состояния, одновременно указав как на ее неподобающий вид, так и показав на деле свою готовность к дружбе... И все это после нескольких попыток убить самого Аинза!

Что, если Семирамида просто стеснялась текущей ситуации, поскольку на самом деле та не была так уж плоха, как изначально определил ее Аинз? В конце концов она показалась ему богатой грубой и властной женщиной, но что толком мог знать о ней Аинз, если он был знаком с ней в лучшем случае несколько часов? Иногда на знакомство и выяснение настоящей натуры человека уходили годы — в таком случае Аинзу не стоило даже задаваться вопросом того, мог ли он ошибиться в своей оценки девушки. Мог, и, вполне вероятно, сделал это.

В конце концов Каинавель оказалась цундере под всей своей непробиваемой броней грубости и жестокости, заботящейся о своих подчиненных — почему Семирамида не могла оказаться такой же? Более того, это ведь вполне укладывалось в идею того, что Семирамида была хорошей правительницей — в конце концов было достаточно логично предположить, что если человек заботился о людях, в данном случае — тысячах и миллионах людей — то, скорее всего, та все же сохраняла доброе сердце внутри и теперь пыталась выпутаться из ловушки, в которую она себя загнала — как цундере та не могла просто извиниться перед Аинзом, но осознавала необходимость подобного — более того, она вероятнее всего чувствовала себя крайне неловко в этот момент перед Аинзом — и именно поэтому выглядела столь напряженной...

Аинз ощутил сочувствие от этого осознания, прежде чем взглянут ьна Семирамиду и улыбнуться той одобрительной улыбкой, пытаясь поддержать ее — "Не переживай, я не держу на тебя зла, я понимаю твои чувства в данный момент."

Семирамида, увидев улыбку Аинза, медленно начала зеленеть.

* * *

Никогда в жизни и после становления Слугой Семирамида не сталкивалась в противником настолько отвратительным, настолько умным, хитрым и могущественным, настолько превосходящим ее по всем показателям — таким противником, каким был Аинз.

Казалось, будто бы тот наслаждается мучениями, через которые проходила Семирамида все это время, мучает ее, медленно вытягивая нерв за нервом из ее тела — и вместе с тем всегда выглядит отрешенным и едва ли не скучающим, словно бы он ведет разговор о погоде, плетя свои словесные кружева. Более простой человек, нежели Семирамида, не почувствовал бы подвоха в словах Аинза — на поверхности те казались бессмысленным разговором или невинным способом убийства времени, однако Семирамида видела ужасающее двойной или тройное дно за каждым из вопросов, заданных ей — и это было только то, что видела она. И как бы не было мучительно больно признавать Семирамиде — в сражении с Аинзом даже ей не было дано возможности увидеть настоящую глубину его замыслов.

Семирамида наблюдала за тем, как Аинз втягивает из нее ответы — там, где она пыталась размыть границу между правдой и ложью, увести как можно дальше от изначального смысла вопроса тот, казалось, вовсе не был ни удивлен, ни раздосадован ответами Семирамиды, словно бы он без проблем вскрывал каждый тайный смысл в словах Слуги — и в конце концов, наигравшись со своей жертвой, лишь предложил "излечить Семирамиду"... Видимо, намекая на то, что она была больна разумом когда думала, что сможет удержать Аинза от знаний, что он искал.

И после того, указав Семирамиде на ее слабость, он взял паузу, словно бы предоставляя перед глазами Семирамиде два выхода — либо же он мог продолжить издеваться над той и далее, глядя на то, как отчаянно вертясь в путах его слов Семирамида лишь больше и больше погружается в паутину лжи и обмана — либо же выбрать "милосердный" вариант их общения — просто сдаться и покориться на милость победителя.

Семирамида до того момента говорила — по крайней мере внутренне — о том, сколь отвратителен на самом деле был Аинз, что не был подобен варвару, способному успокоиться лишь после одной одержанной победы — нет, вместо того он продолжал и продолжал свою атаку до тех пор, пока его противник не будет растоптан полностью, пока Аинз не уничтожит любую возможность сопротивления — при том ему было совершенно плевать на то, на каком именно поле продолжалось это сражение и каким именно оружием — личная ли сила в бою или словесное поле боя — он был похож на зверя, что никогда не останавливался до тех пор, пока не загонит свою жертву, и вместе с тем обладающего не только звериным чутьем, но разумом соответствующим его нечеловеческому статусу проводника зла в этот мир.

И Семирамида, оказавшись запертой в ловушке, была вынуждена сжать зубы до тех пор, пока те не начали крошиться от ее натуги, и говорить — в этот раз вместо того, чтобы предоставить Аинзу еще одну возможность обвести ее вокруг пальца — Семирамида была вынуждена действовать. По крайней мере так она могла лишить Аинза маленькой толики радости от наблюдения за тем, как даже в самых отчаянных попытках сопротивляться его атаке тот побеждает Семирамиду вновь и вновь...

И, стоило только Семирамиде смириться с этим осознанием, попытаться найти утешение в ложной мысли о том, что по крайней мере она добилась "победы" в текущих условиях хотя бы на одном из фронтов — как взгляду Семирамиды предстала жестокая ухмылка Аинза, глядящего на нее сверху вниз, как на побежденного противника, цепляющегося за остатки своей гордости и сладостные заблуждения, сохраняющие ее разум и психику в целостности.

От одного взгляда на эту ухмылку в разуме Семирамиды вспыхнула ярость — в первую очередь на Аинза, что посмел низвести ее с ее трона и продолжал топтать все ее естество с такой отвратительной легкостью — и на себя, что легко сдалась и была побеждена Аинзом, что отбросила прочь свою гордость и власть как Царица Ассирии, теперь успокаивая себя лишь отвратительными слабыми мыслями о том, что она "проиграла не так позорно, как могла бы."

Семирамида почувствовала вкус желчи во рту и волну ненависти, грозящую накрыть ее с головой — и в этот раз волна этой ненависти была направлена даже не на Аинза — по крайней мере, в первую очередь, а на саму себя — за слабость и готовность так легко признать поражение, довольствуясь крохами, брошенными ей со стола Аинзом.

Нет, безусловно, была в Семирамиде ненависть и к Аинзу, но эта ненависть была слабее той, что грызла изнутри саму Семирамиду — в конце концов, что еще она могли ожидать от своего врага? Он поступал так, как и должен был — побеждая ее раз за разом, и Семирамида по крайней мере могла признать это вместе с неким уважением к своему противнику — пусть и враг, но он был могущественным врагом.

Сама же Семирамида по итогу не могла обвинить Аинза в своей слабости — что еще она могла ожидать от своего противника, что никогда и не скрывал своей диспозиции, если не более того, подчеркивал ту?

Но хуже всего Семирамиде было осознавать что и это было лишь частью плана Аинза — частью его стратегии уничтожения, до тех пор, пока она сама не будет побеждена на каждом фронте — в бою, в разговоре, и даже внутри ее собственного разума.

Но даже разгадав эту тактику Семирамида не могла ничего поделать с той — осознавая трюк Аинза Семирамида не могла найти в себе сил или возможности для того, чтобы защититься от давления, наоборот — осознавая это Семирамида вместо радости от осознания планов врага чувствовала только опустошенность от того, что и эта победа была вырвана из ее рук — действие, что должно было служить ей помощью, позволяя Семирамиде найти поддержку в сражении против Аинза служило только еще одним клинком, входящим в ее спину.

"Как будто бы яд медленно проникает в мое тело и разум..." — Семирамида неожиданно усмехнулась этой мысли — "Какая глупость... Старейшая легендарная отравительница отравлена без яда... Так вот, как чувствуют себя эти жертвы..."

Бессилие, ненависть и скованность — ведь как бы ты не разгадал действия своего врага, как бы ты не сражался с тем — в конце концов яд уже пробрался в твои вены и все, что остается тебе это проживать последние минуты своей жизни с этим осознанием, чувствуя, как сдается твое тело и разум, как смерть приближается с каждым прожитым мгновением лишь больше и больше...

Однако Семирамида была отравлена без магии или без самого яда — всегда интересовавшее ее чувство, что ощущает жертва в последние мгновения своей жизни, было принесено ей без всякого яда, жестокой насмешкой иронии...

"Ха-ха..." — Семирамида вдруг усмехнулась в совершенно неподобающей ее королевской персоне стиле — "Аха-ха-ха-ха-ха!"

Семирамида ухватилась за свою голову, чувствуя, как начинает постепенно закипать запертые в стенах ее черепной коробки мозг — "Вот оно! Вот оно, то самое ощущение! Восхищение, с которым приветствовали меня мои подданные, глядящие на свою царицу как на живую богиню легенд, пиетет и опаска, благоговение и ненависть... Но если так благоговели перед моей персоной люди — то есть ли зазор в том, что Слуга может глядеть с подобным благоговением на существо еще более высокого, иного порядка? Тьма или свет — разве имеет смысл пытаться понять того, кто стоит столь несоизмеримо выше тебя?! Разве не желала ли я понять, что видят нижайшие, глядя на недостижимые пики — и если это так, то есть ли низость в том, чтобы смотреть подобным образом на того, кто возвышается над тобой столь сильно... Ахахахахахаха!"

* * *

Аинз, глядя на Семирамиду, неожиданно переставшую говорить, но вдруг повеселевшую, глядящую на него с доброй улыбкой, только задумался на мгновение — после чего, придя к выводу, что он добился понимания с той, передав ей свои мысли относительно понимания ее природы цундере, только кивнул, отведя взгляд — "Отлично! Я наладил контакт с Семирамидой... Действительно, на свете нет ничего лучше, чем взаимопонимание!"

* * *

До момента снятия своего проклятия, ограничения своих проклятых глаз, Медуза всегда считала, что причина ее нелюдимости заключалась в том, что она была проклята. В конце концов, было абсолютно логично будучи обреченной вечно причинять боль одним неаккуратным взглядом — и особенно в том случае, если кто-то взглянет в твои глаза — держаться от остальных людей подальше, особенно если ты не желаешь причинять им неудобств — или, в случае простых людей, превратить их в камень. В таких условиях было абсолютно логично развить в себе и любовь к развлечениям, что не требовали вовлечения иных людей — например, к чтению.

Еще Медуза была заинтересована в компьютерных играх современности, однако добраться до тех в последнее время никак не могла — ей все время мешались другие Слуги, другие люди или абсолютное неумение играть в те. Чтение в данном случае было предпочтительнее.

Однако в момент, когда Медуза стараниями Аинза смогла взять под контроль свой проклятый взгляд та испытала радость — ведь теперь она могла наконец-то отвлечься от книг и завести новые знакомства, общаться с людьми, завести друзей...

Именно в этот момент Медуза осознала немаловажный факт — она не любила шумные компании не потому, что была проклята, а потому, что она просто не любила шумные компании, встречу с новыми людьми и новые знакомства.

Для Медузы это открытие оказалось весьма... Неожиданным — и вместе с тем ожидаемым. Неожиданным потому, что оно сломало предыдущее представление Медузы о самой себе. Ожидаемым потому, что оно не изменило стиля жизни Медузы — наоборот, позволило той в конце концов принять свою текущую позицию. Она не страдала из-за того, что не общалась с остальными людьми — ей просто этого не хотелось.

Нет, Медуза в конце концов не была "против" общения с кем либо — но и не была "за", ей было по большей части все равно. Попытка найти контакт со Скатах, например, произошла потому, что они вдвоем оказались отряжены Аинзом вдвоем на исполнение миссии — и потому, что Медузе хотелось найти хотя-бы минимальный уровень контакта с точно такой же Слугой Аинза, которой была она сама. В иных условиях Медуза определенно бы не направилась к Скатах с желанием устроить дружескую беседу.

Точно также и сейчас — встреча с Жак в конце концов была положительным событием, и весьма любопытным, интересным, но... Медузе просто не захотелось общаться дальше. Не в том смысле, что Жак была ей неприятна — нет, она была достаточно интересна Медузе — просто ей... Не захотелось этого делать.

Поэтому в данный момент Медуза и продолжала молчаливо сидеть на парапете замка, свесив свои ноги вниз и глядя на спешащих по своим делам людей внизу, проживающих свою жизнь настолько спокойно, насколько они только могли себе позволить в текущих условиях.

Наверное, Медузе стоило бы переживать по поводу Скатах — в конце концов будучи рядом с Жак и в ее городе Скатах могла пойти на многие шаги, которые не могла проигнорировать или даже предположить себе Медуза — однако Аинз однозначно не зря взял ту с собой в эту Сингулярность и не зря отправил ее к Жак — он не мог не предполагать эффекта своего решения... К тому же после достаточно длительных поисков и загнанного бега по городу Скатах в конце концов присмирела и вот уже несколько часов как проводила свое время в замке, старательно насаживая доступные ей тренировочные манекены на собственное копье — к счастью для тех людей, что ими все же пользовались — восстанавливая их обратно в момент, когда сила Слуги оставляла от тех только непригодный мусор.

Иными словами, Медуза был... Почти спокойна.

Не полностью спокойна, учитывая тот факт, что она находилась в Сингулярности, на задании Аинза и, вполне вероятно, в считанных минутах от начала очередного сражения — но достаточно спокойна для того, чтобы пользоваться этими минутами передышки, глядя на людей, занимающихся своими делами в данный момент, и на странный пейзаж достаточно обычного средневекового города Востока, переходящего в иссушенные черные земли, словно бы составленные из выгоревшего угля, накрытые удушающим тяжелым ковром черных туч сверху.

Секунда за секундой, минута за минутой...

Признаться честно, Медуза предпочла бы проводить текущее время все же скорее с книгой в руках, однако книг у той в данный момент не было — так что вместо этого Медуза продолжала лишь смотреть вдаль, глядя на то, как неспешно плывет река из людей у ее ног.

Ощущение чужого присутствия пришло к Медузе спустя несколько мгновений продолженного наблюдения за массой людей, заставив ее перевести взгляд и повернуться к новой фигуре рядом с ней.

В более боевых условиях после подобного ощущения первое же, что сделала бы Медуза — это бросила в сторону ощутимого присутствия свой клинок, спрыгнув с парапета, после чего, демонстрируя свои способности Слуги, пробежалась бы не много по стене, прежде чем выпрыгнуть с новой стороны, атаковать цель повторно — и только после этого задавала бы вопросы — в конце концов Медуза, как и подавляющее большинство Слуг, не была обделена ни умом, ни боевыми навыками — однако в текущих условиях, пребывая на территории Жак, Медуза сомневалась, что ощущение чужого присутствия означало начало сражения для той.

Как и следовало ожидать взгляд Медузы мгновенно наткнулся на вид невысокой девушки с лавандово-розовыми волосами в аккуратных очках в строгой, почти офисной оправе, из-за чего на фоне архаичного замка девушка казалась скорее прибывшей туристкой или экскурсоводом — сама Жак прибыла к Медузе.

Медуза задумалась на мгновение, прежде чем все же прийти к выводу, что вероятность того, что Жак пришла понаблюдать за красотами города с высоты крепостной стены была достаточно незначительна и наклонила голову, показывая свою готовность выслушать ее речь. Жак не заставила себя долго ждать,— Противник. Достаточно сильный.

Медуза перевела взгляд с Жак на землю под своими ногами, словно бы пытаясь разглядеть вероятного противника там, прежде чем подняться со своего места. Маловероятно, что Жак не могла самостоятельно разобраться с противником — но маловероятно было и то, что она совершенно случайно решила рассказать Медузе о том.

Жак, увидев действия Медузы, только кивнула,— Не хотелось бы отвлекать конкретно вас на подобные действия, но... У меня не найдется сил на то, чтобы его победить.

Это замечание в свою очередь заставило Медузу поднять бровь, а Жак мгновенно исправиться,— В текущем состоянии. С Благородным Фантазмом это не составило бы проблем, но эту способность я собираюсь приберечь до финального сражения с Камелотом.

Медуза только кивнула понимающе на эти слова — она не могла однозначно осознать то, чем именно являлась Жак, однако по крайней мере она была вполне готова поверить в то, что использование ее Благородного Фантазма в данный момент представляло из себя достаточно глупую затею — точно также, как глупой затеей было использовать Экскалибур против никак не открывающейся запечатанной банки огурцов.

К тому же Медуза получила информацию от Медб о необходимости заключения союза и подготовки к последнему штурму и потому было по крайней мере справедливо продемонстрировать союзнику, что должен был сражаться за них несколько позднее, готовность сражаться за того в данный момент.

К тому же это бы отвлекло Скатах на какое-то время от разлетающихся на части манекенов на тренировочном полигоне, позволяя той выпустить пар во время избиения манекена, способного уклоняться и отвечать собственными атаками.

-Будешь ли ты участвовать? — Медуза дождалась кивка от Жак на свой вопрос. Отлично, по крайней мере это определяло то, что Жак считала их все же союзниками, а не подчиненными,— Кем именно является этот противник?

-Хороший вопрос,— на эти слова Жак расплылась в небольшой ухмылке,— Я думаю, лучший из всех рыцарей подойдет как нельзя кстати против матери всех монстров, не так ли, Медуза-Ехидна?

* * *

Если бы взгляд Артурии можно было транслировать в физическое воздействие, то...

Нет, Бедивер не был бы мертв — однако вполне вероятно, что он был бы связан по рука и ногам телекинезом, прибит к полу и, возможно, почувствовал бы цепкую хватку рук на своее шее — рук Артурии, желающей выяснить, каким именно образом ее конфидант обрел сияние ее благословенного меча, Экскалибура.

Текущая Артурия не обладала Экскалибуром — представляя из себя лишь одну неудачную копию, одну "альтер-версию" легендарного Короля Артура, текущая Артурия обладала лишь Экскалибуром Морган, черной, проклятой версией своего знаменитого меча — без его сияния, без его вида, без его мощи — иными словами можно было сказать то, что текущий благородный фантазм Артурии представлял из себя не более, чем подделку — фальшивку того самого легендарного меча, ассоциирующегося у многих с легендой Короля Артура.

На самом деле Экскалибур не был любимым клинком Короля Артура — то был Калибурн, деяния и даже существование которого было значительно менее известно, чем существование Экскалибура, однако это все было лирическим отступлением. Важно было то, что сияние света Экскалибура въелось в разум, зрение и душу Артурии настолько сильно, что она была способна опознать его в любом из его видов, будь то сиянием мощи клинка или его отблеском, отражением или даже извращенной копией — как, например, в случае текущего Экскалибура в ножнах Артурии.

И потому, стоило только Артурии увидеть действия Бедивера — со стопроцентной гарантией, со стопроцентным результатом и без единой секунды размышлений она могла сказать точно — неизвестно какими силами и какой историей, однако Бедивер использовал силу Экскалибура.

Подобному существовало множество объяснений — Артурия могла сама придумать десяток — но каждое из этих объяснений не снимало тяжести ее взгляда, направленного на Бедивера, что, столкнувшись с немым напором взгляда своего короля, качнулся назад, после чего безмолвно обернулся, ища поддержки у своего окружения.

Машу, по неизвестной — да и по малоинтересующей саму Артурию — причине предпочла промолчать, отведя свой взгляд — после чего Бедивер предпринял отчаянную попытку найти поддержку в глазах двух прибывших Арчеров.

Один из тех — тот, что представлял из себя гору мышц с огромным мешком, только пожал плечами, явно не собираясь занимать ничью сторону, прежде чем отвернуться прочь. Второй только немного виновато улыбнулся, прежде чем развернуться к своему другу,— Пойдем. Я думаю, мы здесь лишние.

-Я мог бы поспорить с тобой... — второй мужчина, подхватив тюк одной рукой, двинулся следом за своим другом,— Но мне лень, так что я не буду.

Бедивер, лишенный своей возможной поддержки, перевел взгляд обратно — прежде чем сделать шаг назад от неожиданности, обнаружив то, как Артурия приблизила свое лицо к Бедиверу на расстояние тонкой грани между приличным и неприличным.

-Говори,— голос Артурии прозвучал хлестким ударом, не позволяющим никому усомниться в его природе. Это был приказ — из тех приказов, что запуганные подчиненные исполняют любой ценой.

Бедивер не стал исключением из правил и потому спустя мгновение и громкое сглатывание, перенес взгляд на Артурию,— Мерлин.

На эти слова Артурия кивнула серьезно, будто бы одного этого слова было достаточно для объяснений. Впрочем, в каком-то смысле это так и было — Мерлин всегда был... Интересным соратником — и крайне интересным советником. Большая часть странных событий в жизни того или иного жителя Британии так или иначе были причиной действий Мерлина — по незнанию, по случайности или по вполне обоснованной причине того, что Мерлин в очередной раз сделал что-то "из интереса."

С другой стороны сколь бы ни была велика фигура Мерлина и сколько бы легко не было отмахнуться от любого события в мире словами "Мерлин опять сделал что-то" — в этот раз одного имени беловолосого мага было мало.

-Что еще?— Артурия подняла взгляд на Бедивера, заставив того отвести взгляд, будто бы ребенок, ожидающий своей отчитки, после чего, проглотив вязкую слюну, вытянуть скрытую белым плащом серебряную руку вперед.

Артурия в ответ на это взглянула на Бедивера внимательным взглядом, после чего, не получив ответа, доверилась своим инстинктам — и протянула руку вперед, прикоснувшись к серебряному протезу Бедивера.

Спустя мгновение прикосновения Артурия ощутила... Знакомое чувство.

Легкой покалывание в руке, словно бы от Солнца, собранного в на ладони. Привычную тяжесть, желающую выбраться наружу из оков ножен. Почти сладостное томительное ожидание верного спутника жизни. Мгновение, столь знакомое и протяженное в ее жизни, что иногда Артурии казалось, будто бы оно всегда существовало вместе с ней, от ее рождения до ее смерти — и после...

Но самое главное заключалось в том, насколько... Реальным было это ощущение.

Это было на факсимиле — не реплика — не фантомное чувство Слуги, привычной к своему существованию. Это было... Реально.

Артурия отнесла свою руку, после чего взглянула в глаза Бедивера,— Это Экскалибур. Настоящий.

Бедивер только расплылся в печальной улыбке на эти слова,— Именно так. Это и есть тот самый Экскалибур — клинок Короля Артура.

Рука Бедивера являлась Экскалибуром. Неважно, сколько раз тот изменит свою форму — Артурия никогда не сможет спутать свой клинок.

Но самое удивительное заключалось в том, что это не был Экскалибур подобный Экскалибуру Морган — подделкой альтер-версии Короля Артура. Не был Благородным Фантазмом. Не был магическим конструктом.

Это был Экскалибур. Тот самый клинок Артурии. Тот самый, настоящий, физический клинок, что существовал в реальном мире.

Это был настоящий, оригинальный, существовавший в качестве исторического меча, Экскалибур.

Артурия подняла взгляд и задала единственный, самый важный в текущих условиях вопрос,— Как?

-Так, как я и получил его в прошлом,— Бедивер только печально покачал головой,— Я получил его из ваших рук. Тогда, в ваши последние минуты жизни на том проклятом холме.

Бедивер медленно втянул воздух, после чего опустил голову перед Королем Артуром — тем самым королем, к которому он когда-то поступил на службу,— Добрый день, Ваше Величество. Мы не виделись тысячу лет.

* * *

Скатах было знакомо чувство раздражения, но незнакомо чувство нервозности, а потому, наблюдая за приближением Ланселота та не испытывала нужды в том, чтобы подавлять какую-нибудь из своих привычек, перебирая пальцами по древку копья или или перенося взгляд с одного потенциального противника на другого.

Вместо этого Скатах выжидала приближение рыцарей со стоическим спокойствием, вместо бесполезных мыслей оценивая приближение противника, рассчитывая идеальный момент для первого удара.

Ланселот, рыцарь, которому нет равных. Так называемый "идеальный рыцарь" — или, по крайней мере, легендарная фигура, описанная этими словами. Прозванный величайшим рыцарем из всех и единственной фигурой, равной самому Королю Артуру, его верным другом и ближайшим конфидентом — "рыцарь Вивиан."

Пожалуй, единственным, кто был равен Ланселоту, кроме самого Короля Артура, являлся его вечный соперник и противник, Гавэйн — еще одна легендарный рыцарь и его главный враг. Впрочем, в этом не было ничего необычного — эта вражда родилась не из случайных столкновений и не из-за схожести двух потенциальных "ближайших соратников" Короля, а из событий прошлого. Ланселот убил двоих братьев — Гарета и Гаериса — Гавэйна в момент своего безумия, когда информация о его связях и встречах с королевой была раскрыта всему миру.

Ланселот был помилован позднее — однако Гавэйн не дал Ланселоту искупить свою вину и не позволил тому выступить на стороне Короля Артура в его последней битве против Мордреда. Если бы это произошло...

Впрочем, печальная история Ланселота интересовала Скатах мало — во всех аспектах, кроме того, что описывали Ланселота в качестве самого могущественного рыцаря Короля Артура.

Сражение с подобным противником было для Скатах... Не ново. Она встречалась, сражалась и убивала множество существ, каждый из которых превосходил Ланселота — но это не значило, что Ланселот не являлся для нее угрозой. В текущих условиях, будучи Слугой, призванной для разрешения кризиса Сингулярностей, Скатах не могли использовать свои преимущества знакомого ей поля боя, Земель Теней, как не могла воспользоваться и своим положением в этих землях. Скатах стоило полагаться на свою боевую мощь, свой опыт и один четкий удар, что должен был расставить все по своим местам.

Скатах не переоценивала, как и не недооценивала силы — ни свои, ни Ланселота. Ее благородный фантазм, Гае Болг — Альтернатива, сочетал в себе удар клинка, всегда направленный в сердце врага, и разрушительную мощь магии, запечатанной в ее копье — однако при всей легендарности ее Благородного Фантазма тот все же не обладал силой мгновенно уничтожения любой цели на своем пути. В мире существовало множество сил — те, что были способны уберечь от удара даже "никогда не промахивающегося копья", и те, что могли позволить пережить даже подобный удар. И Ланселот, вполне вероятно, был одной из подобных сил.

А лишаться своего копья ради отчаянной атаки, что, скорее всего, не сработает, Скатах не хотелось — даже на секунду.

Потому Скатах и выжидала подходящего момента для атаки — решив перейти от копья к более практичному в данном случае методу атаки.

Потому та и выжидала так внимательно, отслеживая каждый метр шага Ланселота и движущейся вслед за ним группы рыцарей. Ближе, ближе, ближе...

-Время,— Скатах произнесла спокойно и горизонт озарило зарево огня.

В конце концов, пусть Скатах и предпочитала всем видам сражения открытый — это не означало, что руны не могли создать подходящие силки для бегущей на тебя добычи.

* * *

Медуза не обладала способностью маскировки... По крайней мере самостоятельно.

Однако она обладала способностью куда более эффективной — создание монстра, обладающего способностями, идеально подходящими для сражения с любым героем.

В случае невидимости создать идеального тайного убийцу без предварительного изучения своей цели Медуза не могла — в конце концов, она не знала, какими конкретно способностями обладал Ланселот — однако, учитывая информацию Жак, скорее всего даже достаточно простая способность могла бы обмануть его чувства. В первую очередь Ланселот был воином, рыцарем, а не телохранителем или разведчиком — и потому Медуза решилась на небольшую авантюру.

Самый простой из всех трюков, что только придумало человечество — пока Скатах была оставлена в виде приманки в поле зрения Ланселота — Медуза и Жак устроились по обе сторону от расположенной ловушки — укрытые способностями воплощенного монстра Медузы. Стоило Ланселоту и его отрядам только приблизиться — как вполне очевидный сигнал атаки — взрыв — должен был стать сигнальным выстрелом для тех. Ударить с двух сторону в момент растерянности, ближе, чем Ланселот мог предположить.

Маловероятно, что даже выдающиеся познания Скатах на поприще рунической магии могли прикончить Ланселота одним ударом — однако они могли дать несколько секунд замешательства. Несколько секунд в данном плане означали прорву времени — по крайней мере для Слуг.

Потому в момент, когда вспышка света озарила на километры вокруг выжженную пустошь — Медуза не стала дожидаться ни взрывной волны, ни грохота — бросившись вперед она пробилась сквозь пелену поднявшейся пыли, чувствуя, как ее восприятие отмечает гибель противников — один за другим, еще и еще...

И все же самая сильная сигнатура едва пошатнулась после полученного удара — взрывная волна и облако огня поглотило Ланселота, но вряд ли тот получил больше, чем несколько ожогов. Главный эффект атаки Скатах в данном случае заключался в его дезориентации — а значит для того, чтобы воспользоваться выдавшимся шансом, Медузе и Жак нужно было действовать быстро.

Взгляд Медузы едва мог увидеть фигуру Ланселота — его белую броню, на мгновение окрасившуюся копотью и углем, однако ее руки действовали быстрее ее разума. Узкий длинный стилет бросился вперед к открытой шее — Медуза отметила лишь периферическим зрением, как клинок Жак направился в лицо мужчины.

У Медузы не было времени на то, чтобы рассмотреть лицо или внешность, доспехи или оружие Ланселота — точно также, как у Ланселота не было возможности рассмотреть напавших на него.

Единственным, что мог сделать Ланселот в текущих действиях — это повернуть голову чуть в сторону, позволив Клинку Медузы вонзиться вместо его позвоночника в щеку, пробивая плоть, а клинку Жак — врезаться в сторону его лица, прорезая один из его глаз.

Спустя мгновение, однако, эффект удачной атаки окончился — Ланселот воспользовался небольшим преимуществом своего положения и сжал зубы, уцепившись в клинок Медузы, и дернулся в сторону, заставив Медузу выпустить свое оружие из рук, не рискуя свалиться по направлению движения Ланселота, прежде чем Жак была вынуждена отступить от удара клинка рыцаря...

Или, по крайней мере попыталась отступить — клинок Ланселота вспорол воздух с издевательской легкостью, прежде чем вонзиться в руку Жак, срезая ту спустя мгновение.

Впрочем, Слуга-крестоносец на это не отреагировала больше, чем возмущенным шипением, подхватив свое оружие оставшейся в покое второй рукой, отступая.

Медуза вернула же свой клинок спустя мгновение, потянув за цепь, связывающую одно лезвие со вторым, заставив рыцаря отпустить оружие — и разорвать дистанцию, прежде чем все же появиться в своем полном виде перед двумя Слугами — и подоспевшей в этот момент Скатах.

Впервые за все время Медуза смогла рассмотреть фигуру рыцаря, вставшего перед ними — одетый в белые доспехи, частично покрытые копотью от взрыва и каплями стекающей по щеке и половине лица кровью, с синим плащом, продолжающим развеиваться за его спиной, возвышающийся на две головы над Медузой, с короткими непослушными синими волосами, правильными острыми аккуратными волевыми чертами лица он казался именно тем, к кому подходил титул "рыцаря всех рыцарей" — единственными чертами, портящими его образ, оставалась копоть на его доспехах и две полученные им раны — пробитая щека продолжала кровоточить из того места, откуда еще недавно Медуза вырвала ударом кусок мяса, а отсутствующий левый глаз заставлял Ланселота выглядеть куда более тяжело раненым, чем это было на самом деле. Медуза знала, что при всей своей проблематичности потерянный глаз вряд ли представлял для Ланселота большее, чем помеху — но все же это была помеха, которой Медузе стоило воспользоваться по полной.

В руке же стоявший рыцарь держал меч, что был слишком большим для того, чтобы считаться бастардом, и все же слишком маленьким для того, чтобы называться полноценным двуручным мечом — его кажущаяся непропорциональность, впрочем, не означала, что его владелец не мог пользоваться тем в полную силу. Для Слуг большая часть законов физики являлись лишь опциональными правилами.

Потому, когда Ланселот взмахнул своим клинком, сбрасывая с того отрезанную руку и капли крови Жак, что, коснувшись земли, мгновенно превратились в вязкую черную жижу, тут же истаявшую темным дымом, Медуза не бросилась вперед, подавляя свои инстинкты. Застать врасплох Ланселота в этот момент даже для них троих представляло из себя сложную задачу.

Ланселот, однако также не сделал первого шага — будучи даже самым лучшим из всех рыцарей в сражении с тремя сильными Слугами тот не ощущал себя уверенно, а потому остановился на мгновение оглядывая девушек напротив него.

Установилось напряженное молчание, пока каждый из присутствующих оценивал обстановку... Прежде чем Медуза услышала юный мужской голос со стороны,— ЭКСКАЛИБУР!

* * *

Машу перевела взгляд с Бедивера на его серебряную руку, что Артурия держала не то с какой-то редкой от нее затаенной теплотой, не то с нервным страхом, затем на саму Артурию, кажется, пребывающую не в меньших раздумьях, чем сама Машу, прежде чем сдаться и задать вопрос к своему вечному и постоянному собеседнику — "Галахад? Ты понимаешь, что имеет ввиду Бедивер?"

"Не больше чем ты, но если дело сопряжено с Мерлином — это как раз и является самым ожидаемым" — Галахад вздохнул, после чего Машу была вынуждена вернуть взгляд к Бедиверу, ожидая продолжение его рассказа.

Артурия, еще несколько раз проведя ладонью по протезу Бедивера, буквально насильно смогла отнести руки от того, подняв взгляд на своего рыцаря, немым взглядом требуя от того продолжения его рассказа.

Бедивер, медленно кивнув, выдохнул, прежде чем продолжить говорить,— Я... Я Бедивер. Тот самый Бедивер. Настоящий.

-Я не Слуга, и не великий воин, и не легендарная фигура... Просто один старый рыцарь, что давным давно сделал неверный выбор и с тех пор пытается исправить всю эту ситуацию,— Бедивер грустно улыбнулся, прежде чем все же чуть отстраниться от своего короля, ставшего Слугой,— Я человек. Тот самый Бедивер, когда-то несший ваш Экскалибур и когда-то поклявшийся стоять рядом с вами, мой король... Тот, кто не выполнил ваш последний приказ.

Артурия на эти слова подняла взгляд, в котором отражалось множество столь непривычных для ее холодного выражения лица сложных эмоций и Бедивер, протянув свою серебряную руку, стянул со своих плеч плащ...

"Он... Не врет..." — голос Галахада отозвался глухим эхо внутри Машу — чему была своя причина. Бедивер... Не ощущался в качестве Слуги. Стоило ему только стянуть плащ с себя, как легкое подспудное ощущение всех Слуг, позволяющие им определить своих могущественных соперников, исчезло. Бедивер не ощущался в качестве Слуги.

"Потому, что он и не Слуга" — вдруг пришло какое-то спокойное замечание в разум Машу со стороны Галахада — "Он говорит правду. Он не Слуга, он тот самый, настоящий, существовавший в реальности Бедивер. Человек, проживший тысячу лет."

-На том самом проклятом холме, в последнем бою... — Бедивер грустно ухмыльнулся, после чего поднял взгляд на Артурию, с затаенной грустью, но без сильных эмоций — словно бы он уже многократно пережил в своей голове эту сцену и теперь, когда ему стоило бы испытывать все те эмоции, что копились в его голове веками — не мог добиться этого,— Я сражался об руку с вами. Потерял свою руку...

Бедивер для акцентирования своих слов, повел своим серебряным протезом и выдохнул,— Я был там, Ваше Величество. Я был на том холме, вместе с вами, в ваши последние мгновения. Я видел, как вы в последний раз прикрыли глаза и слышал последний приказ, что вы мне отдали...

Артурия, впервые за все время разговора, медленно сделала шаг назад, словно бы под действием сильного ветра, после чего все же приоткрыла рот,— Я... Я отдала последний приказ...

-Вернуть ваш Экскалибур Леди Озера. Бросить этот клинок в то озеро, куда вы и должны были его возвратить,— Бедивер покачал головой, прежде чем вздохнуть,— И я принял этот приказ. Я взял ваше легендарный клинок, Экскалибур, и отправился в последний поход к тому самому озеру...

После этих слов Бедивер остановился на мгновение свои слова, заставив Артурию произнести медленно,— Ты не выполнил приказ.

В ответ Бедивер только расплылся в горькой улыбке,— Нет, Ваше Величество. Я прибыл к тому озеру, взял клинок в свои руки, приготовился и... Не сделал этого.

-Почему?— Артурия перенесла взгляд на серебряную руку Бедивера,— Я никогда бы не подумала, что ты решишь воспользоваться подобной силой для своих целей.

-Нет, Ваше Величество, я никогда бы не сделал этого ради себя. Я... — Бедивер медленно покачал это головой, после чего вдруг грустно рассмеялся,— Я был глуп и я хотел сделать это ради вас.

-Мерлин ведь всегда говорил о том, насколько этот клинок силен, важен, что он является неотъемлемой вашей частью, что он станет вашей легендой и что только простившись с ним вы сможете отойти из этого мира и... — Бедивер медленно и шумно втянул воздух носом, после чего продолжить,— И я подумал... Что, если я не выброшу этот клинок? Если он является неотъемлемой вашей частью, если ваша жизнь будет окончена только с потерей клинка, то что, если... Если вы не потеряете клинок? Если я нарушу ваш приказ единственный раз в своей жизни? Если я откажусь возвращать его, то, может быть...

-Я не умру,— Артурия закончила эту мысль, после чего на ее лице вновь отразилась работа сразу десятка разных эмоций.

Машу могла ее понять — с одной стороны, ее верный рыцарь нарушил ее прямой приказ и нарушил ход самой истории, самой легенды, называющейся "Королем Артуром" ради своего собственного желания. С другой стороны — это желание было направлено лишь на то, чтобы удержать жизнь Короля Артура — его короля — Артурии этого мира.

-Именно так,— Бедивер скорчил мученическую улыбку, прежде чем стереть ту со своего лица и глубоко вздохнуть,— И когда я дошел до озера, я... Развернулся и ушел. Вместе с тем самым клинком, что я должен был вернуть обратно.

-Сперва мне казалось, что я придумал неплохой план. Что нарушив приказы своего короля единственный раз я сделал все даже лучше,— Бедивер отвел взгляд от Артурии, потрепав свой загривок, явно смущенный перед лицом своего короля своим рассказом о том, как он нарушил его приказ и счел себя "поступившим умнее" чем этот король,— Я ушел с озера для того, чтобы возвратиться в Британию, надеясь на то, что теперь Мерлин сможет исцелить Ваше Величество, что вы воспрянете ото сна, правление венценосного великого Короля Артура продолжится дальше, и все будет хорошо, но я... Я возвратился в Камелот только для того, чтобы увидеть, то, что осталось от него.

-Мерлин был запечатан в своей башне, мой род прервался и новая монархия воцарилась в Британии,— Артурия кивнула без особой печали в голосе, просто озвучивая сухие исторические факты.

-Именно так, Ваше Величество,— Бедивер покачал головой,— Легенда Короля Артура была закончена, но... Я не совершил последнего действия. Не поставил в ней точку. Не вернул Экскалибур обратно Владычице Озера, Вивиан.

-Я осознал свою ошибку достаточно быстро — всего неделя или две донесли до меня информацию о том, как изменилась Британия — я покаялся за свое нарушение приказа и возвратился обратно к Озеру... — Бедивер замолк и Артурия неожиданно продолжила его рассказ,— Но ты не нашел его.

-Да, Ваше Величество, не смог найти,— Бедивер опустил взгляд, осознавая свои прегрешения,— Я искал. Искал всеми силами, прошел насквозь леса, поля и горы, я был готов поклясться сотню раз, что добирался до того самого места, но сколько бы я не ходил по нему — я так и не смог найти озера и не смог вернуть Экскалибур, что теперь был навечно со мной — жег мне руки, как печать моего предательства.

Машу задумалась на мгновение, неуверенная в том, было ли у нее право вмешиваться в происходящий диалог, прежде чем все же неуверенно заговорить,— А... Почему?

-Камелот был местом сосредоточения множества могущественных и известных легенд — легенд о Короле Артуре, Рыцарях Круглого Стола, поисках Святого Грааля, поискал Копья Лонгина... — неожиданно произнесла Артурия, повернувшись к Машу,— А Мерлин, пожалуй, является сильнейшим магом Эпохи Людей... Их существование поддерживало магию, легенды этого мира — позволяло драконам, монстрам и феям существовать в этом мире. Однако, стоило же Камелоту пасть, истории Круглого Стола завершиться, а Мерлину быть запечатанным в своей башне...

-Я просто не успел,— Бедивер еще раз сардонически усмехнулся, будто бы вопрошая "как такая глупость могла привести к столь трагичным последствиям?" — У меня было время на то, что вернуть Экскалибур обратно в озеро и поставить последнюю точку в этой легенде, но я... Не успел вовремя. И озеро исчезло, а вместе с ним и моя возможность вернуть Экскалибур на место и исправить то, что я еще мог исправить.

На время воцарилась тишина, во время которой Бедивер понурил голову, явно не радостный от своей истории и от того, что он был вынужден делиться той в данный момент — Артурия также опустила взгляд, погруженная в мысли и примеряя на себя возможную ситуацию, в которой она могла бы оказаться, если бы бы была на месте того самого Короля Артура в судьбоносный день.

"Тысячу лет нести воспоминания и вину за свой поступок... Не могу представить, сколько Бедивер натерпелся за это время" — комментария Галахада пробрался до разума Машу — "Мы не были особенно близки в жизни, но... Хах, передай ему сочувствие от меня."

Машу, не совсем уверенная в том, как именно она могла сделать это, не превращая ситуацию в неловкое разъяснение своей природы, прошлого Галахада и особенностей общения с голосом внутри ее разума, поэтому просто постаралась поймать взгляд Бедивера и передать ему немым посланием свое понимание и поддержку.

Уловил ли Бедивер полностью смысл ее взгляда — Машу не знала — однако медленно выдохнув и вздохнув он поднял взгляд и продолжил говорить,— Я пытался найти то самое место, то самое озеро — исходил все дороги, что только можно было себе представить. Через какое-то время я начал искать не озеро, а тех, кто мог мне помочь в его нахождении — затем просто королей, рыцарей и магов — я отплыл в дальние страны и ходил, ходил, ходил и искал того, кто мог подать мне знак...

-Мое тело старело — к тому же, я был калекой без одной руки и с сверкающим клинком в моих пожитках — постепенно, мои ноги начали отказывать мне... Но я все еще искал то самое место — или что угодно, а может быть даже кого угодно, кто мог бы помочь мне исправить ту ошибку, что я уже однажды совершил, не послушав приказа,— Бедивер помотал головой и потрепал ту, прежде чем взглянуть на Артурию — все еще, видимо, считая, что Машу знала его историю,— Не знаю, сколько лет я исходил по дорогам, прежде чем прийти туда... Если я не смог исполнить волю моего короля и выбросить Экскалибур обратно в озеро — по крайней мере я мог вернуть клинок Вашему Величеству обратно.

Артурия подняла взгляд на лицо Бедивера, прежде чем перевести его обратно на серебряную руку. Бедивер, уловив этот взгляд, медленно кивнул,— Именно так, Ваше Величество. Я никогда бы не смог добраться до Благословенной Земли, Острова без печалей, Авалона, самостоятельно... Но меня привело сияние Экскалибура, мой приказ и тот факт, что история Короля Артура не была закончена.

-Я не смог поставить последнюю точку в истории Короля Артура, и сохранив последнее его наследие, сам легендарный клинок Экскалибур, я вернулся туда, где по легенде хранится ваше тело, на Авалон... — Бедивер, остановился на мгновение, переводя свое дыхание, прежде чем закончить мысль,— И там я встретился с садовником Авалона.

-Мерлин,— Артурия кивнула, заставив Машу подобраться и задать вопрос внутренне — "Разве Мерлин не был запечатан в своей башне?"

"Да... И нет. Ситуация гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд — я сам не до конца уверен в своем понимании... И единственный, кто мог бы объяснить все точно и однозначно это сам Мерлин" — Галахад вздохнул — "То есть никто, потому, что Мерлин никогда этого не объяснит. Для простоты понимания — Мерлин одновременно запечатан в своей башне и спокойно проживает в Авалоне — и оставим это здесь до следующего раза."

-Он встретил меня и... Рассказал мне, какие последствия мой выбор имел для мира,— Бедивер прикрыл глаза, явно подобравшись к самой неприятной части своего рассказа,— Я отказался вернуть Экскалибур на место и окончить историю Короля Артура... И она не окончилась. Король Артур не умер.

-Если быть точнее, то я породил парадокс,— Бедивер накинул на свои плечи обратно свой белый плащ, скрывая свое состояние в качестве человека — явно в этот момент ища любое занятие, что могло отвлечь его во время рассказа,— Король Артур умер, поскольку он погиб на том холме... И все же его история не была закончена, поскольку Экскалибур не вернулся на свое предназначенное место. Король Артур... Тот самый, существовавший в реальности Король Артур оказался заперт в состоянии лимбо — мертвый, и вместе с тем неспособный умереть... И как я тысячу лет ходил по миру, неспособный избавиться от Экскалибура и отступить от нарушенного приказа — так и он тысячу лет существовал подобно духу, без формы и без возможности упокоиться...

-Пока в дело не вмешались Короли Демонов,— Артурия кивнула.

-Да, пока Короли Демонов не протянули свою руку в текущие времена — ритуал призыва Слуг был проведен на этой земле и в эти времена — он открыл врата для Семирамиды, Озимандии, Жак... И бестелесного духа Короля Артура, к этому времени успевшего провести тысячу лет в бесплотном страдании и сплестись с своей иной частью легенды. В конце концов, у этого Короля Артура не могло быть Экскалибура — потому, что Экскалибур все это время находился у меня — я нарушил ход легенды и призванный Король Артур оказался одновременно самым реальным из возможных, поскольку представлял из себя Ваше Величество, что никогда не умирало, душу того самого легендарного короля... И вместе с тем самую отличную его версию, поскольку это был Король Артур, что оказался лишен его самой знаменитой черты, его клинка, Экскалибура — а значит столь многих черт, которыми он должен был обладать,— Бедивер остановился на мгновение, стараясь подобрать слова для того, чтобы закончить свой рассказ,— Мерлин превратил Экскалибур в протез моей руки, дал мне этот плащ — для того, чтобы скрыть меня от взора, трижды. Он способен даровать мне незаметность в бою, он способен скрыть информацию о том, что я не являюсь Слугой... И он скрыл меня из памяти правящего новым Камелотом Короля Артура — скрыл информацию о том, что произошло и что я до сих пор храню Экскалибур, что никак не был возвращен.

-Еще он даровал мне способность изгонять воздействие Львиной Богини,— Бедивер повел своим протезом в воздухе,— Так что если вы задумывались о том, почему Тристан погиб без особенных проблем во время боя... Причина в этом.

-И вот, Мерлин отправил меня сюда, для того, чтобы я разрешил проблему, что сам и создал — вернул Экскалибур Королю Артуру... И покончил с легендой, что я не мог завершить тысячу лет — покончив и с Королем, которого когда-то пытался спасти.

После этих слов Бедивер остановился, после чего медленно выдохнул, беря краткую передышку после своего долгого и подробного объяснения, прежде чем взглянуть на Артурию,— Ваше Величество, я вижу... У вас есть вопросы? Спрашивайте — я рассказал все случившееся — вряд ли на свете найдутся еще более неприятные вопросы, чем история моей величайшей ошибки.

Артурия на эти слова чуть нахмурилась, прежде чем все же задать два интересующих ее вопроса,— Почему Львиная Богиня? И если это Король Артур без Экскалибура... То какой же это Король Артур?

-Беру слова обратно, как оказывается, для меня еще остались неприятные вопросы,— Бедивер вздохнул,— Первый ответ достаточно прост... Титул Львиного Короля уже оказался занят к моменту призыва Короля Артура — Львиный Король присягнул на верность ей... Что же до второго...

Бедивер чуть пожевал губы, после чего произнес на выдохе,— Ронгоминиад.

На эти слова Артурия перенесла взгляд с Бедивера на виднеющиеся вдалеке белые стены Камелота и медленно кивнула,— Это... Многое объясняет.

Галахад высказался еще проще — "А, так вот насколько мы в заднице!"

* * *

Вспышка света на мгновение сбила концентрацию Медузы — в конце концов, помимо факта того, что кто-то использовал Экскалибур в текущей ситуации, само появление нового неизвестного противника — причем весьма неожиданное — заставило Медузу на мгновение отвлечься от Ланселота, пытаясь экстренно разобраться со стремительно меняющейся перед ее глазами картиной.

В конце концов, пусть Медуза и изначально обладала достаточно сносными характеристиками для Слуги, и была усилена дополнительно пожертвованным Аинзом Граалем — святой меч, Экскалибур, представлял из себя силу слишком высокого класса, чтобы даже думать о попытке проигнорировать удар подобного.

Однако Ланселот, явно знавший как о действиях своего союзника,так и о том, что он выиграл неожиданным использованием Экскалибура пару мгновений, ринулся вперед — если свет Экскалибура не настигнет Медузу — то как минимум это сделает клинок Ланселота.

Скатах ринулась вперед спустя мгновение, и тяжелый клинок Ланселота врезался в зачарованное копье Скатах с такой силой, что под ногами Скатах осела земля, заставив ее погрузиться в почву почти по щиколотку.

Медуза в свою очередь воспользовалась единственной возможностью, которой могла — ранее созданный невидимый монстр, прикрывавший Медузу и Жак от взгляда Ланселота, поднялся вслед за ее приказом — невидимое и неощутимое создание, словно бы созданное из сотен прозрачных нитей и колышущегося ветра не могло сдержать удар Экскалибура полностью, но могло по крайней мере обеспечить смягчение удара.

Жак отреагировала в этом же ключе — подхваченный не срезанной рукой клинок возник на пути света Экскалибура — не то, чтобы Жак действительно рассчитывала на то, чтобы заблокировать удар подобной силы, но каждая песчинка считалась в данном случае.

Медуза поступила также — подброшенная цепь взвилась и два выставленных лезвия на пути удара Экскалибура стали еще одной надеждой Медузы на то, что она сможет пережить подобное столкновение.

А спустя мгновение удар Экскалибура столкнулся с двумя Слугами.

Существо, созданное Медузой, испарилось спустя мгновение — как, впрочем, и было ожидаемо — приняв на себя частицу силы святого клинка — после чего удар докатился до меча Жак и двух кинжалов Медузы.

Медуза ощутила давление от удара — на секунду ей показалось, что кости в ее руках треснули и осыпались крошкой на землю под ногами, а ее мозг перестал контролировать движения ее конечностей — что ее вогнало в землю по самую голову, и все тело покрылось ожогами. Медуза ощутила, как одновременно на нее давит сила Экскалибура, как его клинок прорезает сквозь ее оружие, и как бессердечное Солнце сжигает ее тело. Секунда, другая, третья...

И немилосердное сияние Экскалибура стало слабеть, позволить Медузе выдохнуть задержанное без отчета разума дыхание, чувствуя, как мгновенно начинают ныть выдержавшие удар, пожалуй, самого могущественного святого меча руки, и как начинает с неприятным ощущением быстро нарастать плоть поверх ее ожогов. Медуза, допустив мгновение радости от того, что она пережила удар Экскалибура, неожиданно нахмурилась — "И... Это все?"

Удар Экскалибура не прошел бесследно — Медуза ощутила, как ее чуть было не сожгло воздействие святого клинка и могущественного благородного фантазма, однако... Это был Экскалибур, не так ли?

Медуза была под впечатлением того, что Экскалибур в лучшем случае из всех должен был лишить ее нескольких конечностей — шанс гибели также не был незначителен. И даже если она выставила монстра и с помощью Жак попыталась удержать удар Экскалибура — это было... Слабо. Крайне слабо для Экскалибура.

Поэтому, выдержав удар и выждав момент, когда сияние в небесах ослабло, Медуза перевела взгляд на своего противника, ожидая, что этому найдется разумное объяснение — разве... Разве она могла бы пережить удар Экскалибура и все еще считать его "слабым"?!

Сияние света исчезло спустя мгновение, позволив Медузе приготовиться к сражению...

Но лишь для того, чтобы заметить несущийся на полной скорости к ее шее клинок.

Если бы Медуза не обладала силами Грааля — скорее всего ее жизнь оборвалась бы в этот момент — даже обладая всеми силами и способностями Слуги Медуза едва успела заметить атаку противника.

В последнее мгновение Медуза успела сдвинуть свою голову в сторону, позволив клинку прорезать воздух рядом с ней, прежде чем постараться контратаковать своими способностями. Заточенный кинжал Медузы без гарды бросился вперед — но играючи ее противник сделал шаг назад, после чего в сторону, уходя от попытки Жак атаковать вновь.

Пренебрегая всеми законами физики и здравым смыслом, атаковавший двигался с какой-то запредельной скоростью, которую Медуза могла сравнить разве что с Ахиллесом... И Ахиллес был "быстрейшим героем из всех."

-А вот и Львиный Король своей персоной,— Жак, чуть нахмурившись, вздохнула, глядя на Слугу, мгновенно отступившего от Медузы и Жак, позволив Медузе наконец-то разглядеть рыцаря перед ней.

По крайней мере, тот выглядел как рыцарь — закованный в сверкающие белые латы парень с красной бархатной накидкой на плече и золотыми короткими волосами, обрамленные красными прядями, встречающимися в его прическе, юный мужчина производил одновременно регальное и расслабленное впечатление — словно бы пытаясь передать всем своим видом, что он являлся хозяином текущей ситуации — но милостивым.

Впрочем, несмотря на его, кажется, живущую отдельно от его разума манеру держаться — его взгляд был холоден и почти печален — взгляд, которым смотрел бы бездумный клинок, просто исполняющий свою функцию.

-Мы встречались? — отвлекшись от сражения, не обращая внимания на взгляд Медузы, анализирующий его тело и действия, Слуга поднял взгляд на Жак,— Я не помню... Скорее всего нет — тогда бы я тебя убил.

-Король Ричард Первый, прозванный "Львиное Сердце",— Жак произнесла для Медузы, заставив ее мгновенно напрячь все свои знания относительно Слуги перед ним.

Ричард Первый, так называемый "последний рыцарь Камелота" — последний король и последний рыцарь, что застал существование легенды о Короле Артуре, и сохранивший ее остатки. Одержимый Королем Артуром и один из лидеров Третьего Крестового Похода... Действительно, кому, как не ему, оказаться на стороне Камелота в этих условиях.

Сравнительно говоря, Ричард не представлял из себя слишком большой опасности — и это объясняло почему он смог использовать Экскалибур, но лишь его столь слабую и несовершенную копию, но... Почему он был настолько быстрым?

Медуза ощутила, как ее взгляд начинают вскрывать слой за слоем в защите короля, определяя его способности — прежде чем наткнуться на нечто... Необычное.

Не плохое и не хорошее однозначно — странная способность, словно бы... Дарованная извне. Как будто бы меньшая версия того, что получила сама Медуза, забрав силы Грааля — только более... Поверхностная. Вместо глубоко изменения сути Слуги, через которое прошла сама Медуза кто-то бы просто насильно пересадил в Слугу Ричарда способность — при всей своей эффективности и полезности подобного действия, ощущалось это... За неимением другого слова Медуза могла сказать только "неэстетично."

Отвлечься на рассуждения, однако, Медуза не успела — в то время как раздавшийся за спиной самой Медузы взрыв указал на то, что драка Скатах и Ланселота продолжалась в полную силу, Ричард бросился вперед, с издевательской легкостью и скоростью преодолевая путь до Медузы, стремясь пробить ее клинком.

Жак бросилась в сторону и Медуза успела поднять свои кинжалы, однако Ричард не отступил — спустя мгновение он просто преодолел путь за спину Медузы...

Для того, чтобы мгновенно свалиться на землю, словно бы запнувшись о растянутую под его ногами корягу.

Медуза только допустила слегка насмешливую мысль о том, что было глупо предполагать, будто бы она была отвлечена посреди боя на разглядывание своего противника — точно также глупо, как предполагать, что уничтоженный монстр, обеспечивавший невидимость для Медузы и Жак ранее был единственной вещью, что она могла создать.

Свалившийся на землю Ричард был поражен ядом — за основу которого Медуза, не успевшая изучить досконально своего противника, взяла воздействие своего проклятого взгляда — и оказался парализован. На секунду, но Медузе этого было достаточно — направленный клинок вошел точно в череп Ричарда, обрывая его короткий жизненный путь.

-Ричард! — голос со стороны Ланселота заставил Медузу броситься назад, уклоняясь от удара Ланселота — к счастью для нее тот не пытался нанести ей удар, а лишь отогнать ее.

Мгновение спустя Медуза бросила взгляд в сторону, определяя состояние Скатах — несмотря на несколько неглубоких порезов на ее руках и небольшую тень раздражения на ее лице, та выглядела практически не раненой.

Ланселот, впрочем, выглядел не сильно хуже — его пробитая щека практически полностью восстановилась и его глаз явно восстанавливался в этот самый момент — сражение со Скатах, скорее всего, закончилось невразумительной ничьей.

Однако теперь, когда Медуза избавилась от Ричарда — чаша весов явно должна была склониться в сторону защитников...

Ланселот явно это осознавал, поэтому спустя мгновение в его руках сверкнул его клинок...

Прежде чем срубить свою собственную руку.

Левая рука Ланселота от его плеча мгновенно свалилась на землю, заставив Медузу на мгновение задуматься о причине подобного поведения — прежде чем Ланселот бросился прочь... Со скоростью, которую не успел продемонстрировать даже Ричард в сражении до этого.

Медуза отдавала себе отчет, что если бы Ланселот продолжил сражаться с подобной скоростью в данный момент — даже трем Слугам сразу пришлось бы несладко — но вместо этого, подхватив тело Ричарда, и бросив последний гневный взгляд, Ланселот бросился прочь, подняв в воздух целое облако пыли, стремясь унести своего смертельно раненного друга с поля боя.

Медуза же, выждав несколько секунд на тот случай, если удаляющееся пылевое облако Ланселота было трюком, на эти действия только нахмурилась, перевела взгляд на отсеченную руку Ланселота, что медленно начала таять в воздухе, после чего на Жак, поднявшую свою левую руку, кисть которой была отсечена также Ланселотом.

-Что же... — Жак взглянула вслед Ланселоту, после чего улыбнулась и вытянула свою руку вперед. Спустя мгновение черная пенящаяся жидкость выступила на ее культе, заставив Скатах рефлекторно ухватиться за ее копье — однако черная вязкая масса лишь поднялась вверх, формируя отрезанную кисть Жак вновь,— Будем считать, что это сражение прошло без последствий.

* * *

-Итак... — Да Винчи сложила руки перед своим лицом, чуть нахмурившись, принимая столь непривычную для себя позу и выражение лица, передающее свое удивительную серьезность и сосредоточенность, заставляющую, казалось бы, саму комнату помрачнеть и всех присутствующих настроиться на деловой рабочий лад,— Есть ли вопросы у всех присутствующих до того, как мы начнем?

Ольга-Мария Анимусфера медленно оглядела всех присутствующих в данный момент в комнате людей внимательным взглядом, после чего медленно кивнула,,— Безусловно... И первый вопрос... Какого черта меня вытащили из постели на это непонятное собрание мировых кукловодов?! Можете мне кто-то объяснит, что здесь вообще происходит?!

Роман, оживившись после сказанного, чуть просветлел и взглянул на Ольгу заинтересованным взглядом,— То есть, тебе тоже никто ничего не сказал?! Я думал я единственный, кого Да Винчи вытащила с его рабочего места...

Медея после этих слов бросила взгляд на Моцарта, покрутившего головой в отрицании, а затем на Теслу — что к этому моменту уже вернулся к сверлению Да Винчи взглядом — и последовала его примеру. Примеру самой Медеи спустя мгновение последовали и все остальные присутствующие — и Да Винчи, все еще старающаяся выглядеть серьезно в текущей ситуации, оказалась мгновенно под прицелом множества пар глаз.

-Хм, значит, вы не заметили этого?! За все прошедшее время?! — Да Винчи, осознав этот факт, мгновенно округлила свои глаза практически в ужасе и вместе с тем с некоторой долей сожаления и даже жалости,— Мне печально это произносить, но что же...

Да Винчи медленно выдохнула, прежде чем обвести взглядом всех собравшихся, заставив их на мгновение усомниться как в текущей ситуации, так и в их когнитивных способностях — какое событие они успели пропустить или не заметить за все прошедшее время? Неужели Да Винчи планировала поведать им какую-то ужасную тайну, ужасный секрет, который они должны были узнать самостоятельно долгое время назад?!

-Аинз... — Да Винчи мгновенно собрала взгляды всех присутствующих многозначительным началом, после чего, выдержав несколько долгих секунд, закончила свое предложение,— Не просто Слуга.

Ольга, услышав это, мгновенно задумалась на секунду, практически панически анализируя свою память на предмет верности сказанного, прежде чем осознать немаловажную деталь...

-Мне казалось, все это уже знают? — Тесла в конце концов поднял одну бровь,— Он является Слугой без Мастера, что само по себе крайне редкое явление, Слугой служащим Мастером, что также встречается крайне нечасто, содержит множество Слуг, владеет неизвестной магией, вполне вероятно представляет из себя Внешнего Бога и скорее всего пришел из другого мира — не говоря уже о том, что он как минимум прожил несколько сотен лет, представляет из себя нежить, носящую человеческое тело в качестве своего костюма, убивал богов, умеет воскрешать мертвых, имеет достаточно сомнительное древнее прошлое с вампирской богиней, императором демонов, матерью монстров и королевой фей, является пророком, видящим будущее, гением магии, тактики и стратегии, а также в данный момент состоит в отношениях с несколькими девушками сразу — и при этом пытается спасти мир путем уничтожения, пожалуй, самого известного и могущественного мага во всей известной истории человечества путем путешествия во времени и пространстве для уничтожения созданных этим магом искажений человеческой истории... Все или я что-то забыл?

Ольга внимательно вслушалась в краткий пересказ от Теслы информации, собранной об Аинзе, прежде чем кивнуть — да, именно так, Тесла высказал все то, что Ольга знала и до этого.

-Да,— Да Винчи кивнула, после чего перенесла взгляд на остальных присутствующих и нахмурилась,— И это — только вершина.

После подобного перечисления информации об Аинзе слова "и это только вершина" для большей части людей показались бы насмешкой в лучшем случае и поводом для божественного откровения в худшем, переворачивающим все их представление о мире — однако Ольга только кивнула на эти слова, даже не сильно удивленная словами Да Винчи. Это был Аинз, в конце концов, Ольга давно перестала пытаться строить какие-то предположения относительно его природы, способностей или планов, как перестала и удивляться тем и просто плыл по течению, только кивая на очередной безумное открытие, переворачивающее всю мировую историю, когда дело касалось Аинза. По крайней мере именно таким образом она умудрялась до сих пор не упасть в пучину безумия в которую, судя по всему, в конце концов свалилась Да Винчи, по итогу буквально насильно вытянувшая на тайную беседу людей Халдеи с потрясающей и крайне новаторской идеей — Аинз был Аинзом.

-Прошу прощения за то, что, возможно, вмешиваюсь в твою речь, Да Винчи, но после перечисления того, чем Аинз является — что, безусловно, правда, но вместе с тем выглядит как абсолютная и невероятная чушь — у меня есть только один вопрос,— Моцарт вмешался в разговор спустя мгновение со вздохом, переведя взгляд на Да Винчи,— Ты уверена, что тебе необходимо было собирать компанию из множества различных людей и Слуг в данный момент? Я не пытаюсь сказать, что твое новое открытие не является революционным и невероятным — наоборот, я абсолютно уверен в том, что оно является — однако... Именно самые невероятные и неожиданные вещи об Аинзе и представляют абсолютную норму его существования. Я не вижу никакой причины паниковать после того, как тебе удалось выяснить, что Аинз представляет из себя что-то еще более странное и загадочное, чем можно было предположить раньше — в конце концов, как мне кажется, в этом и заключается суть Аинза, и я бы больше начал паниковать, если бы тебе удалось окончательно определить, кем он является. Я напоминаю, это Аинз — было бы даже несколько странно, если бы после сотни невероятных фактов о нем у тебя не нашлось бы возможности выяснить еще десяток.

Фактически, Моцарт произнес именно то, что Ольга думала внутренне — "Аинз это Аинз" — просто в куда более развернутом и красивом творческом варианте, чем сама Ольга, готовая пожать плечами и сказать "Аинз сделал что-то невероятное... Опять."

Да Винчи, впрочем, после этих слов нахмурилась, после чего надула щеки, как очень большой хомяк, принявший внешность Мона Лизы, или как маленький ребенок, обиженный тем, что никто из ее друзей не желал играть в придуманную ей игру и следовать ее примеру, потакая ее желанию проявить себя в качестве гения, и обвела взглядом всех присутствующих вокруг, прежде чем вдруг расплыться в улыбке,— Я поняла ваше мнение, обдумала его... И приняла решение игнорировать то! Итак, все мы знаем, что Аинз представляет из собой загадку, которую можно без особого стеснения назвать "неразрешимой"...

Ольга на секунду задумалась о том, не стоило ли ей просто выйти из-за стола и удалиться от Да Винчи к своим делам — не то, чтобы тех было много в данный момент, но не сказать при этом, что она всерьез рассчитывала на то, что Да Винчи раскроет ей в данный момент какую-то невероятную тайну...

К тому же Ольга пусть и была тренированным и достаточно знающим магом в конце концов не была Да Винчи — как для ученых открытие очередного белка с каким-нибудь непроизносимым названием могло быть мировым прорывом, в то время как для обычного обывателя подобное событие не вызывало ничего большего, чем неуверенное пожимание плечами со словами "ну, видимо это хорошо" — точно также и абсолютно невероятное открытие Да Винчи могло пролететь над головой Ольги, не вызвав в ее разуме никакой реакции.

С другой стороны нельзя было сказать, что Ольга не была заинтересована в Аинзе и в загадках его природы, способностей, истории или происхождения — тем более учитывая, что она... Состояла с ним в отношениях.

Так что, вздохнув, Ольга постаралась устроиться поудобнее в своем кресле, откинувшись на его спинку, и приготовилась слушать открытия Да Винчи, надеясь на то, что по крайней мере эта информация окажется действительно столь же невероятной, как Да Винчи ее презентовала.

Оставшиеся вокруг Слуги и Роман, обменявшись взглядами, так или иначе пришли к примерно схожим выводам и в конце концов все же скрестили свои взгляды на Да Винчи вновь, заставив ту приободриться и приготовиться к своему рассказу.

-Для начала стоит сказать о том, что я многократно пыталась проанализировать Аинза — я думаю, это ни для кого не секрет, — Да Винчи кивнула и Ольга только закатила глаза на эти слова — Да Винчи исследующая Аинза настолько не было секретом для всех остальных обитателей Халдеи, что нужно было быть слепым для того, чтобы не заметить ее постоянные беседы с призванными Слугами, ранее знакомыми с Аинзом, до его появления, или не услышать ее постоянный тихий диалог с самой собой относительно ее теорий,— Я создавала теории, потом перерабатывала, отбрасывала и создавала новые — до тех пор пока, в конце концов, не оказалась полностью подгребенной под сотней тысяч самых различных и безумных идей и не потерялась в них окончательно. Забавнее всего я считаю то, что именно Аинз, изучению которого я и посвятила так много времени, впервые указал на фундаментальную неправильность моих попыток.

-В конце концов, мои рассуждения были ограничены — я пыталась разглядеть Аинза с точки зрения того, что называется "здравым смыслом" — с точки зрения нашей текущей реальности. Представить его как мага, или как Слугу, Божественного Духа — пыталась представить ситуацию, произошедшую с ним с точки зрения Алайи, Гайи, Истока, Трона Героев... Не понимая, что правда куда проще и потому куда дальше от нас всех,— Да Винчи неожиданно хлопнула в свои ладоши, сведя руки вместе и заставив Моцарта, отвлекшегося на куда более интересующее его разглядывание внешности Медеи, чуть вздрогнуть,— Аинз не является существом этого мира!

Ольга не стала замечать очевидного, о том, что это было давно известно, если даже не самоочевидно, решив выждать момента, когда разговор Да Винчи подойдет к чему-то более интересному, и позволив Да Винчи говорить дальше,— Но кто он тогда? Если мы уберем все известные рамки и перестанем полагаться на известные сам ярлыки, о магии или божественности, и взглянем только на то, кем является Аинз по факту, а не согласно нашему представлению, то Аинз является... Ничем.

Да Винчи позволила залихватской улыбке отразиться на ее лице, осматривая остальных слушателей, позволяя тем задать ей вопрос самостоятельно, позволив ей поиграть во "всезнающего гения" немного больше.

Тесла, явно догадавшийся об этом, только закатил на это глаза, не одобряя либо поведения Да Винчи, либо ее саму, как личность — однако у Медеи не существовало таких ограничений перед глазами,— В каком смысле — ничем.

-Ничем, что можно было бы логически обосновать,— Да Винчи кивнула, сохраняя улыбку на своем лице,— У любого живого — или того, которое мы могли бы назвать живым — существа есть некоторые базовые показатели, на основе которых строится его личность, поведение, физиология, магия — все, что угодно. Связь может быть странной, извращенной, крайне незаметной — но она всегда есть. Ничто не происходит просто так — физические законы стягивают пространство воедино, в то время как магические законы ограничивают магические способности. Социальные законы формируют мораль, а законы математики объясняют взаимодействие абстрактных концептов и реальных единиц друг с другом.

-Поэтому я так долго и не могла найти никакой логики в Аинзе, в его природе, ситуации или поведении — я не могла найти логики потому... Что я изначально пыталась найти логику нашего мира в существе, не относящемся к нашему миру!— Да Винчи кивнула удовлетворенно, сказав одновременно многое и не сказав ничего, и заставив Ольгу задуматься на мгновение, пытаясь определить невысказанное следствие из слов Да Винчи, прежде чем осознать немаловажную деталь — ту, которую высказал Моцарт спустя мгновение,— И... Это не говорит нам ни о чем.

-О нет, наоборот, это говорит нам о всем! — Да Винчи хлопнула в ладоши, сверкая самодовольством как начищенное до блеска золото на Солнце,— Вместо того, чтобы пытаться выстроить понимание для того, чтобы определить, кем является Аинз... Нам нужно просто понять, кем является Аинза — и уже потом искать этому объяснение!

Ольга нахмурилась еще раз, чувствуя, что общение с Да Винчи каждый раз не проходило безболезненно для ее психики, однако Тесла, мгновенно поняв мышление Да Винчи, только чуть кивнул,— Индукция, значит? Вместо того, чтобы пытаться составить правила для наблюдений — сперва зафиксировать наблюдения и вывести из них правила, отказавшись от всех теорий вовсе на момент сбора информации.

-Совершенно верно! — Да Винчи кивнула,— И поэтому я посвятила несколько прошедших дней не попыткам в очередной раз создать единую логическую нить, которая могла бы связать воедино все разрозненные факты об Аинзе в единую стройную теорию, а записи всей информации, что нам вообще известна об Аинзе, не отказываясь ни от какой информации, насколько бы "банальна" или "самоочевидна" та бы не была.

Спустя мгновение Да Винчи завела руку за свою спину, после чего артистичным жестом фокусника вытянула из-за своей спины огромную книгу, один взгляд на которую заставил Ольгу вспомнить о днях обучения магии в прошлом, о своих учителях и о Часовой Башне, послав волну мурашек по ее спине — но спустя мгновение Ольга взяла себя под контроль, позволив Да Винчи положить огромную толстую энциклопедию на стал, не забыв сопроводить это своим вербальным комментарием,— Та-да!

Роман, бросив взгляд на книгу, отвел взгляд чуть смущенно,— Я смотрю, времени ты не теряла...

-Ни в коем случае! — Да Винчи улыбнулась горделиво,— И это только глоссарий всех терминов, что я упоминаю в дальнейших томах — принести те с собой в эту комнату у меня не было никакой возможности!

Услышав эти слова Ольга перевела взгляд на огромную энциклопедию перед ее глазами, на секунду усомнившись в нормальности Да Винчи — после чего, вспомнив о том, что она сейчас думала о Да Винчи, которая настолько не подходила к восприятию нормы, что проще было просто добавить особую категорию "нормальности", чем пытаться определить точно, где именно по шкале безумия постоянно находился разум "самого выдающегося гения всех времен." Да Винчи была Да Винчи, Аинз был Аинзом, а Ольга, которая не пыталась постичь эзотерические тайны и сакральные правды вселенной была Ольгой, которая сохраняла свою психику в порядке и проживала день за днем в спокойствии.

-Полагаю, если мы говорим о том, что мы не принимаем ни единый факт как самоочевидный — это ожидаемо, что написанный глоссарий терминов будет подобных объемов,— Медея вздохнула и медленно кивнула,— Начиная от привычных используемых Аинзом терминов в речи — и заканчивая его взаимодействием с трехмерным пространством.

-Совершенно верно! — Да Винчи радостно хлопнула в ладоши, наслаждаясь тем, что кто-то из текущих ее собеседников оценил ее труд и понял ее задумку, прежде чем повернуться к остальным людям,— Я собрала бесчисленное число всех реальных фактов в множество записей, после чего вернулась к их анализу, категоризации и объединения в единые однозначные правду, прежде чем выстраивать какие-либо теории или идеи, сконцентрировавшись не на том, что я представляю себе, а на том, что существует в реальности и абсолютно объективно.

После этого Да Винчи замолчала, явно выжидая момента, когда кто-то продемонстрирует свою заинтересованность и попытается узнать у нее, что же именно она знала об Аинзе теперь — и, в конце концов, первым сдался Роман,— И что дальше?

-А дальше я провела сравнение и анализ Аинза, его способностей — вместо попыток создать некую теорию, объясняющую все и сразу, или пытаться наложить Аинза на известные нам факты — я провела отдельное сравнение, факт к факту, всего того, что я знала об Аинзе и всего того, что мне удалось узнать об этом мире за мои годы активности — о Слугах, магии и так далее. И... — Да Винчи выдержала драматическую паузу, явно наслаждаясь вниманием, прикованным к ней в данный момент, как минимум по факту того, что именно она говорила в данный момент больше всех, прежде чем улыбнуться,— Я ничего не поняла.

Внутри Ольги мгновенно вспенилась озлобленность и ей захотелось бросить Да Винчи нечто вроде "тогда зачем ты собрала нас всех здесь?!", однако она только прикрыла глаза, медленно вдохнула и выдохнула, позволяя Да Винчи продолжить ее мысль.

-Если точнее, то я могу уверенно сказать — не существует никакой стройной логической теории, как именно Аинз оказался тем Аинзом, что он есть. Даже если некоторые факты или действия можно собрать в единую картину — как только ты пытаешься собрать воедино абсолютно все известные факты об Аинзе — они начинают мгновенно рассыпаться в твоих руках. Они просто не укладываются в единую стройную теорию все вместе — и хотя только естественно ожидать, что в любой легенде — тем более когда речь идет о предположительном боге за гранью человеческого понимания и осознания — должны оставаться противоречия и белые пятна — история Аинза просто не клеится между собой. Она просто не накладывается друг на друга — одно не следует из другого, у фактов нет причин и нет последствий, и самопротиворечие таиться практически внутри каждого факта — даже самые базовые понятия могут многократно противоречить самим себе, когда речь идет об Аинзе,— Да Винчи расплылась в улыбке и кивнула уверенно, не оставляя никакого шанса на двойное толкование ее слов.

-И тогда, поняв это, я создала самую лучшую теорию — мой собственный Магнум Опус, который должен ответить на это фундаментальное противоречие. Аинз... — Да Винчи подняла одну руку и разогнула указательный палец на ней, после чего вторую руку, разогнула указательный палец на ней и развела эти руки в стороны,— Не является Аинзом!

Ольга подавила в себе желание взять со стола огромный том, написанный Да Винчи, и шмякнуть его с громким ревом о стол, крича что-нибудь — "Да как это вообще имеет смысл, о чем ты говоришь?!", однако Ольга только прикрыла глаза и еще раз медленно произвела вдох, а затем выдох, создавая перед ее внутренним взглядом картину прекрасного пляжа и спокойного леса, шелестящего листьями на деревьях.

Вероятнее всего, что Аинз имел отношение к невероятному магическому прогрессу Ольги, в самом прямом смысле из всех, однако он также имел отношение и к развитию самообладания Ольги в данный момент — опосредованно, но демонстрируя свою эффективность в плане саморазвития Ольги в данный момент.

Моцарт, осмотрев остальных, и приняв, что в данный момент подошла его очередь для того, чтобы задавать вопросы Да Винчи и способствовать росту ее эго, задал вопрос, который ожидали все остальные люди вокруг... Исключая Теслу, который, вероятнее всего, уже давно понял направление мыслей Да Винчи и просто не желал способствовать развитию ее тщеславия,— В каком смысле?

-В том смысле, что Аинз, которого знают все здесь присутствующие... — Да Винчи покрутила одним пальцем в воздухе для акцентирования ее слов,— И Аинз, которого изучала я все это время... Это разные Аинзы.

-Я думаю, мне не стоит указывать на сотни несостыковок, которые замечал за Аинзом... Кто угодно, кто вообще его видел,— Ольга только прикрыла глаза. Аинз был Аинзом, исключительно на этом утверждении и держалась ее слабая хрупкая психика все это время — но как оказалось даже самое простое логическое умозаключение в данном случае не было аксиоматическим. Как оказалось, Аинз был настолько уникален, что он даже мог не быть Аинзом.

С другой стороны Ольга так давно перестала пытаться понять, кем же он был на самом деле, что даже в этом случае все, что она могла сделать в ответ на эти слова — это пожать плечами и отметить это как еще одну неразрешимую загадку всех времен в ее разуме.

Однако там, где Ольга видела лишь неразрешимую тайну — Да Винчи видела тайну, которую она была просто обязана разрешить.

-Забавно, но именно когда я пыталась собрать воедино с логической точки зрения ситуацию с Аинзом в единую стройную теорию — эта теория постоянно разваливалась в моих руках, и именно тогда, когда я решила отказаться от логики в моих рассуждениях — я впервые увидела единую логическую стройную теорию передо мной,— Да Винчи кивнула, после чего выдохнула,— Аинз, которого мы знаем, и Аинз, о котором мы рассуждаем, Аинз, который совершал подвиги и Аинз, который разрешает Сингулярности... Все это разные Аинзы.

-Это единственная правда, которую мне удалось создать после столь долгого изучения нашей текущей ситуации,— Да Винчи кивнула,— Аинз... Аинз, существующий в данный момент, Аинз, который существовал в прошлом, и, я полагаю, Аинз, который был изначально... Все это разные итерации одного и того же Аинза. То есть...

-Аинз действительно является Слугой,— Медея вдруг распахнула глаза, глядя на Да Винчи внимательно,— Если точнее... То он существует как Слуга. Отдельная часть личности Героического Духа, запечатанного в Троне Героев — Аинз, что существует сейчас... Это лишь часть настоящего Аинза.

-Именно так! — Да Винчи обрадованно уселась на свое место, после чего бросила взгляд на Теслу, что достаточно молчаливо продолжал сидеть все это время, не скрывая своего неудовольствия Да Винчи и ее словами и действиями,— Аинз, которого мы знаем, и Аинз, что существует в реальности — две совершенно разные вещи. Я скажу больше — меня ничуть бы не удивило бы многое из возможного. Например, если эта версия Аинза существовала бы подобно тому, как Слуги воплощают лишь часть Героических Духов — меня не удивило бы, если бы у этого Аинза не существовало бы памяти о его прошлом и столкновениях с другими Слугами, призванными им — или, если бы он не имел знаний, которыми он должен был обладать — например, о базовых принципах его магии... Я могу сказать, что меня ничуть бы не удивило даже то, если бы эта версия Аинза даже не знала о том, что она является всего-лишь частью некоего общего Аинза!

-Но, как мы все уже успели убедиться, это, безусловно не так, так что я не стану теоретизировать на эту тему и просто пропущу этот момент размышлений,— Ольга на эти слова только закатила глаза. Аинз, не знающий такой базовой информации о себе? Ха-ха, что следующее — Аинз на самом деле просто человек в костюме скелета, который не знает, что он делает? Конечно — даже для абсурдной шутки это было слишком абсурдно.

-Иными словами, Аинз, что существовал в реальности, и Аинз, что мы все знаем — оказываются разными сущностями,— Да Винчи кивнула уверенно,— И в таком случае перед нами возникает несколько вопросов. И самые главные из них...

-Какую часть "Героического Духа" Аинз представляет текущий Аинз, кем же на самом деле является Аинз и где можно найти то, что можно назвать "Героическим Духом" Аинза — оригинал, соответственно которому была создана эта копия Аинза,— Тесла вздохнул и помотал головой,— Не говоря уже о том, что это автоматически наводит нас на мысли относительно того, запятая, каков же на самом деле уровень сил Аинза, является ли он богом из-за грани человеческого понимания — и множество других.

После этих слов Тесла перевел взгляд на Да Винчи и кивнул,— И... Каков твой ответ?

На эти слова Да Винчи оглядела внимательно всех присутствующих, после чего серьезно и медленно произнесла, прикрыв на мгновение глаза,— Я не знаю.

Ольга взглянула на мгновение на тяжелый объемный компендиум, примеряясь к тому на предмет потенциального использования того в качестве летального оружия, прежде чем прикрыть глаза и представить себе прыгающих через забор барашков.

Барашки, подчиняясь ее ментальному приказу, мгновенно начали прыгать через забор... На ходу превращаясь в Аинзов в момент прыжка — а Аинз, до падения на землю, превращался в неизведанный ужас из-за грани всех времен и человеческого бытия, обращаясь в ужас из дальних глубин темной космической пустоты, рассеиваясь в небытие.

Ольга не знала, говорила ли это что-то о ней, ее психике или ментальном состоянии, однако подобная картина после повторения несколько раз заставила Ольгу успокоиться чуть-чуть и открыть глаза, вперившись взглядом в Да Винчи, ожидая ответ на крайне важный и интересующий ее вопрос, — И... Что дальше? Зачем мы изначально собрались здесь в этот момент?

После этих слов Да Винчи осмотрела всех присутствующих, будто бы в первый раз и прикрыла глаза, отразив своими нахмуренными бровями бушующую внутри нее бурю эмоций... Заставившую ее сморщить свое прекрасное лицо, прежде чем медленно, словно бы через силу, болезненно произнести слова, что она явно не желала произносить,— Я... Прошу помощи.

Услышав эти слова Ольга рефлекторно попыталась ухватиться за лежащий на столе том, прежде чем осознать сказанное,— Стоп, что?!

Мгновение спустя взгляд Ольги метнулся к окружающим ее людям и Слугам, стараясь определить, не послышалось ли ей в данный момент сказанное Да Винчи — не сошла ли она с ума окончательно после рассказа гения — прежде чем понять, что это все же было не так. Ольга пребывала полностью в здравом состоянии ума — это весь окружающий ее мир сошел с ума.

Узнать о том, что Аинз, представляющий из себя неизвестное нечто за гранью понимания оказался еще более странным нечто из-за грани понимания было одной вещью, вполне укладывающейся в восприятие Ольги. Услышать о том, что Да Винчи, гений всех гениев, величайшая — и далеко не скромнейшая — из всех ученых — просила помощи... Это действительно было дико.

Тесла, как сидевший наиболее близко к Да Винчи, явно подумал о том же, мгновенно протянув руку в достаточно бессмысленном для Слуг, но вполне обычном человеческом жесте, приложив тыльную сторону ладони ко лбу Да Винчи,— Да Винчи, я никогда не был согласен с твоим мировосприятием, но если ты действительно пережила травматическое повреждение твоего головного мозга — это будет огромной потерей для всей человеческой расы...

-Это что, настолько дико, что величайший гений всех гениев просит о помощи и признается в своей неидеальности?! — Да Винчи мгновеннор стряхнула руку Теслы, после чего задумалась на мгновение и вздохнула,— Ладно, полагаю, это действительно странно...

Да Винчи оглядела всех присутствующих Слуг и людей, задержавшись взглядом на Тесле еще раз, позволив Ольге разглядеть в лице одного великого ученого неподдельный интерес, а может быть даже и опасение, направленный по отношении к другому великому ученому, после чего прикрыть глаза и медленно выдохнуть, прежде чем, с явной тяжестью на сердце, начать говорить вновь,— Я скажу это лишь один раз — но... Когда я встретилась с Аинзом в прошлом — он указал мне на простую вещь.

-Я — не идеальна,— Да Винчи улыбнулась неожиданно куда более светлой улыбкой, в которой было чуть меньше ее обычной бравурности,— Не стоит переживать, я все еще великая Да Винчи, гений всех гениев, но в конце концов благодаря Аинзу я поняла... Что я все же всего-лишь один человек. Даже самый великий человек в конце концов остается лишь одним человеком.

-Именно благодаря этому пониманию я смогла впервые в жизни посмотреть на себя и задать себе вопрос... — Да Винчи прикрыла глаза, после чего открыла их с неподдельным огнем убежденности, который Ольге до этог оне приходилось видеть во взгляде Да Винчи — Что я делаю со своей жизнью?

-Я всегда полагалась на свои обширные знания, на умение подобрать из сотен ответов один уникальный, комбинируя факты между собой, но... Разве в этом заключается работа ученого? — Да Винчи усмехнулась мгновенно,— Именно это понимание впервые заставило меня задуматься не о своих сильных сторонах, а о слабых. Любая цепь прочна лишь настолько, насколько прочно ее самое слабое звено в конце концов.

-И я осознала, что, сколько бы раз я не называла себя ученым в прошлом я... Я, наверное, никогда не могла назвать себя таковой с полным правом,— Да Винчи перенесла взгляд на Теслу, впервые с начала разговора взглянувшего на нее... Заинтересованно — если даже не с некоторым уважением,— Обработка сотен фактов и выбор самого подходящего из них... Не работа ученого, а просто компьютера. Супер-компьютера, но не ученого.

-Ученый не должен находить ответы на одни и те же вопросы, а задавать новые вопросы, на которые у него нет ответов,— Да Винчи перенесла взгляд на остальных Слуг,— И поэтому я, впервые в моей жизни... Решила признать, что на свете существует что-то, что я не знаю, и вместо попыток вновь решить проблему старым методом — взглянуть на ту по новой, задавшись новым вопросом. И именно поэтому я собрала вас всех здесь.

-Потому, что все собравшиеся здесь люди это те, уму которых я достаточно доверяю для того, чтобы наступить на горло своему тщеславию и... Попросить вас помочь мне. Задать мне вопросы, на которые у меня нет ответа, чтобы впервые в моей жизни продвинуться с моей позиции супергения к позиции ученого,— Да Винчи кивнула, после чего оглядела всех остальных и помотала головой,— Это было сказано один раз и больше не будет сказано никогда. Итак, теперь все присутствующие здесь теперь знают расклад нашей текущей ситуации, так что... Кто хочет поучаствовать в размышлениях?

Присутствующих остальные собеседники, услышав слова Да Винчи, переглянулись между собой, заставив Ольгу нахмуриться на мгновение, пытаясь понять, что именно мнение Да Винчи и ее изменение несло в себе...

Прежде чем пожать плечами и вернуться к обсуждению.

Аинз был Аинзом, даже елси не был Аинзом по итогу. А Да Винчи была Да Винчи, даже если решила перестать быть Да Винчи. Это было просто правдой жизни, которую Ольга принимала на веру, не пытаясь обдумать самостоятельно.

И чем меньше Ольга пыталась вникнуть в эти дебри — тем легче проходила ее жизнь.

* * *

После долгого и обстоятельного рассказа Бедивера все, что только могла сделать Машу из осознанных действий — это понурить свою голову и направиться в сторону небольшого лагеря беженцев, глядя на подглядывающие все еще кое-где взгляды, полные страха и недоверия — в конце концов, пусть людей этой Сингулярности и нельзя было назвать "настоящими" в полном смысле этого слова — просто по факту самого существования Сингулярности в качестве искривления истории человечества — в пределах текущих условий они действовали точно также, как действовали бы другие люди. Опаска, страх за своих близких, нервозность...

"А еще нам придется объясниться с ними по поводу погибшего Администратора" — Галахад покинул еще несколько дров в пылающий костер разума Машу — "И Ронгоминиад, значит, да..."

Бедивер рассказал Машу о Ронгоминиаде все, что только он мог рассказать... Или. если быть точнее — все то, что он знал о нем сам — информация, состоящая из слухов, сопоставленных фактов и информации, которой с ним поделился Мерлин.

Информации о Ронгоминиаде же было много — и вместе с тем удивительно мало — или, если точнее, то она достаточно плохо клеилась сама между собой, так что после нескольких попыток объяснить Машу о сути оружия провозглашенной Львиной Богини Галахад сдался, или, если точнее, взял паузу на то, чтобы обдумать вновь правильный ответ на ее вопрос — чем же на самом деле являлось Ронгоминиад.

Сама же Машу также пыталась обдумать предоставленную ей информацию, однако на фоне предыдущего рассказа Бедивера ей было особено сложно это сделать, из-за чего, продолжая брести через все еще опустошенный лагерь, Машу меняла свое выражение лица с размышляющего на нахмуренное каждый несколько секунд.

"Машу, если ты продолжишь так усердно размышлять над текущей ситуаций — ты сморщишь свое лицо как изюм и постареешь за день на пятьдесят лет" — Галахад использовал самый простой трюк, но даже самого простого трюка хватило на то, чтобы сбить и без того рассредоточенную концентрацию Машу.

"Я просто хочу помочь Бедиверу, но... Я не вижу никакой возможности" — Машу вздохнула, после чего неожиданно принюхалась — "Мне кажется, или я чую рис?!"

"А Бедиверу уже никак не помочь. Случившееся случилось и все, что остается в данный момент нам обоим — это положить финал его истории" — Галахад вздохнул, после чего также произнес с подозрением — "А знаешь, ты права, пахнет рисом! Только... Мне кажется, что в этом месте не было риса, в прошлый раз, как мы видели здешние склады... Если можно их так назвать."

Не то, чтобы знания Машу покрывали что-то столь узкопрофильное, как пищевой рацион обитателей Среднего Востока во времена Крестовых походов, однако Машу была все же вполне уверена, что рис явно не входил в обычный рацион питания местных жителей.

Однако, следуя по усиливавшемуся запаху, Машу без особых проблем смогла добраться до... Большой группы людей — как минимум половина небольшого лагеря беженцев собралась в одну толпу, перекрывающую вид Машу на центр собрания — хотя даже так без особых проблем Машу могла увидеть возвышающегося на две головы над всеми остальными людьми высокого мускулистого широкоплечего Арчера в копной собранных в единый хвост волос, расслабленно наблюдающего за толпой.

-По одному, по одному, здесь хватит на всех! — громко произнес тот, без особого предупреждения, стараясь организовать большую людскую массу в единую линию,— Подходящий получает свою порцию и отходит... Артурия, ты берешь уже десятую тарелку — хватит, у меня, конечно, бесконечный мешок — но я уже не уверен на то, хватит ли его на тебя!

-Что происходит? — Машу оглядела толпу людей, медленно двигающуюся в одну сторону в некотором подобии организованного строя,— И откуда у нас взялся рис?!

-Тота,— появившийся "процедурно-сгенерированный арчер номер один" произнес неожиданно, заставив Машу вздрогнуть и развернуться к нему.

-Что? — та задала важный вопрос.

-Мой товарищ никогда не пытался скрывать своего легендарного имени или умений, так что он не стал отказывать себе в использовании своих способностей и в этот раз,— Арчер вздохнул, — Тавара Тота. Это его имя.

Машу на мгновение задумалась, вспоминая легендарного героя с таким именем, прежде чем воспоминания всплыли в ее разуме — Тавара Тота, он же "Тота Соломенный Мешок." Легендарный лучник Японии, повстречавший однажды на мосту огромное чудовище, и видя, что оно лишь мирно продолжает лежать на мосту, через который он собирался пройти, тот переступил через чудовище, превратившееся в прекрасную девушку. Девушка, в свою очередь, восхищенная храбростью мужчины, попросила того о помощи в убийстве гигантской многоножки, что Тота и сделал, убив ту тремя выстрелами из лука — за что по итогу своей легенды и был одарен несколькими сокровищами... Включая бесконечный мешок риса.

"Хм, это первый совершенно не боевой Благородный Фантазм, о котором мне пришлось слышать..." — голос Галахада отозвался в голове Машу чуть задумчиво — "Хотя, если подумать таким образом, хм... Если он перевернет бесконечный мешок и начнет высыпать из него рис, бесконечно, то в какой то момент времени он засыплет им весь мир, не так ли? Может быть это можно считать его боевым применением..."

На секунду Машу представила себе высокого плечистого Арчера, перевернувшего бесконечный мешок с рисом, и ожидающего, день за днем, пока высыпавшаяся рисовая гора не покроет весь мир, прежде чем сбросить возникшее перед ее глазами наваждение и вернуться в реальный мир, обнаружив себя стоящей в общей очереди вместе со всеми с небольшой миской в своих руках.

Не то, чтобы Машу требовалось есть в своей текущей форме, конечно же, но с другой стороны она явно не отнимала никаких ресурсов у других людей — в конце концов особенностью бесконечного мешка с рисом являлось то, что он был бесконечен...

К тому же Артурия вернулась в очередь с невозмутимым выражением лица, кажется, уже за одиннадцатой порцией, так что она не выглядела страннее или хуже остальных, делая это.

Плюс Машу достаточно давно не ела рис, и пережила только что сражение с противником, чуть было не погибла от действий Гавейна, и услышала полную историю Бедивера, так что она заслуживала хотя бы подобную компенсацию за все ее проблемы.

Очередь же в это время продолжала двигаться постепенно, проталкиваясь к Таваре, продолжающего накладывать порцию за порцией, печально вздыхающего каждый раз после этого, бормоча себе под нос что-то вроде "и почему она не могла дать мне в придачу бесконечный бочонок с саке?"

К моменту, однако, когда очередь добралась до Машу, Тавара, явно окончательно уставший от повторения одних и тех же действий, зачерпнул огромную горсть риса, бесцеремонно шлепнув ту в свою тарелку, после чего, подхватив ту в свои руки, повернулся к своему товарищу,— Араш, я пошел — теперь выдача на тебе.

-Я ожидал,— названный Арашем арчер, тот самый, "процедурно сгенерированный лучник номер один", сделал шаг на место Тавары, двинувшегося сквозь людскую массу словно ледокол, размеренно идущий к своей цели — а именно, к ужину,— Вот и вся попытка удержать наши имена в секрете... Хотя, на что еще мне было рассчитывать в текущих условиях?

"Араш..." — Галахад внутри Машу отозвался в момент, когда та придвинулась к арчеру, пришедшему на смену прошлому — "Погоди... Араш-лучник из персии?!"

Машу напрягла свою память на мгновение вновь, прежде чем воспоминания вновь удовлетворили ее запрос на это имя.

Араш, легендарный герой древнего Ирана, прозванный лучшим из всех лучников этой земли, герой положивший конец ведущейся войне — по легенде после продолжавшейся войны кочевых орд и жителей древнего Ирана двое правителей заключили соглашение, что граница их владений пройдет по тому месту, куда упадет стрела лучшего из всех лучников иранцев...

И Араш, забравшись на самую высокую гору, вложил в свой выстрел столь силы, что его стрела пролетела сорок дней пути и несколько тысяч километров, а избыток силы буквально разорвал его тело на части — настолько велико было его самопожертвование и желание окончить войну лучшим из исходов...

К тому же как герой, выпустивший стрелу с такой силой, что он погиб от одного этого шока, и так, что та преодолела тысячи километров — вполне логично было предположить, что Араш должен был быть одним из легендарных Арчеров — точно также, как можно было предположить, что он был более чем силен среди всех героев.

На страшный вопрос того, почему именно он выглядел как самый обычный из всех обычных лучников, это, впрочем, не отвечало.

Однако, добравшись до большого чана с рисом Араш, не обращая внимания ни на что остальное только мгновенно протянул руку к Машу,— Сожалею, но ничего кроме риса у нас действительно нет.

-Эм, без проблем.... — Машу ответила на автомате, после чего, спустя пару секунд, отошла в сторону от общей толпы людей, после чего мгновенно наткнулась взглядам на Тавару, устроившегося у ближайшей тонкой стены дома, быстро работая палочками, что тот умудрился найти даже в текущих условиях.

Артурия же обнаружилась в толпе людей вновь — судя по ее виду только получив новую порцию она проглотила ее ровно по пути до конца очереди, устроившись в ту вновь.

-Тебя что-то беспокоит? — Бедивер, вновь выпавший из зрения Машу, появился в виде спокойного голоса рядом с ней спустя мгновение — с собственной порцией,— Или просто не нравится вкус риса без всего?

-Нет, просто... Многое произошло,— Машу на эти слова только покачала головой, прежде чем вернуться к своей порции, найдя подходящий столовый прибор,— Можно сказать, что я просто немного устала за сегодня... Ментально и морально.

-Понимаю,— Бедивер также кивнул на эти слова, опершись о стену дома,— Сражение с Тристаном, а потом появление Гавейна, да еще и мой полный рассказ — до этого ты слышала только краткую версию...

-Кстати говоря, об этом... — Машу понимала, что время для ее признания уже прошло, да и само это признание в текущих условиях не значило ничего особенного и могло просто забыться, но по итогу решила, что если она все же решила признаться Бедиверу об этом в прошлом — было слишком глупо сейчас просто позволить ее решительности рассеяться,— В общем... Прошу прощения, Бедивер, но я прослушала твой рассказ в прошлом, когда ты сообщал его мне и хотела в этом признаться... В общем, прошу прощения!

Машу кивнула серьезно, будто бы речь не шла о чем-то тривиальном, заставив Бедивера взглянуть на нее чуть удивленно, после чего чуть улыбнуться,— Если тебе нужен ответ ответ — то я прощаю тебя... Но ты могла бы и не говорить об этом, это не так важно.

-Наверное,— Машу отвела взгляд, смущенная теперь своими несвоевременным извинением, попытавшаяся мгновенно оправдаться,— Просто я подумала, что я все же прослушала твой рассказ, и он казался важным для тебя, и я пропустила его мимо ушей и... В общем, вот.

-Хех,— на эти слова Бедивер только допустил смешок, прежде чем отвести взгляд в сторону Артурии, в очередной раз проделывающей трюк с исчезновением еды из ее тарелки во время ее движения из начала в конец очереди,— Забавно... Я провел тысячу лет скитаний, а что-то хорошее произошло со мной только под самый конец моего пути...

-Конец? — Машу взглянула на усталого рыцаря Круглого Стола,— Это не конец. Точнее — ты вернешься в Трон Героев после своей смерти и однажды еще появишься вновь в каком-нибудь мире и у тебя еще будет множество других историй...

-Это... — Бедивер опустил взгляд на свою руку, после чего перевел его на Артурию задумчиво, прежде чем немного улыбнуться,— А может быть ты и права. Может быть и правда так будет. Может быть в Троне Героев найдется небольшой уголок даже для меня...

На мгновение Бедивер посмурнел, прежде чем отвлечься вновь, вернувшись к уже остывшей порции риса в своих руках,— Ладно, нам стоит вернуться к еде, а то нам не останется добавки. Мешок Тавары должен быть бесконечным... Но я бы не рискнул ставить тот против аппетита моего короля.

С этим замечанием Машу была вынуждена согласиться.

* * *

Медленное раскачивающееся на песчаных волнах движение паланкина было почти гипнотизирующим для любого стороннего наблюдателя — движения Медб по пустыне были плавными и неспешными, словно прорезающий путь огромный корабль, так что даже Ассасин ощутила, как ее усталый, но многократно тренированный разум начинает клонить в сон за время путешествия к дворцу Озимандии...

В который сама Ассасин не хотела отправляться — но каков был ее выбор? В конце концов в своей текущей форме она представляла из себя даже не третьесортную Слугу, а, в прямом смысле, одну сотую от третьесортной Слуги.

То, что она сбежала в прошлом от преследователей, от Гарет, направленной по приказу Львиной Богини, можно — и нужно было — в первую очередь отнести к чудесам и случайным совпадениям в реальности, чем к логическому исходу какого-либо плана.

Она отдавала себе отчет о том, что она может погибнуть на своей миссии по разведке — более того, можно было сказать, что она ожидала момент своей гибели в тот момент, когда она только поняла о том, что за ней были отправлены лакеи Камелота.

У Ассасинов не было ничего, что они могли предложить влиятельным фигурам вокруг Камелота. Они не могли предложить свою верность идеалам Крестоносцев, сохраняя религиозную веру, которой придерживались всегда. Не могли предложить материальной выгоды для Озимандии, являясь лишь брошенной кучкой оказавшихся в одночасье на скалах истории наемных убийц, отчаянно пытающихся продлить жизнь окружающих их беженцев хотя-бы на несколько дополнительных дней . И не могли предложить возможности разрешения конфликта Семирамиды с Первым — даже если по какой-либо причине кто-то из них бы задумался о подобном святотатстве — Первый, Истинный Хассан, уничтожил бы их в то самое мгновение, когда они бы только решили восстать против него и против их собственных корней, крепости Аламут.

Поэтому все, что оставалось секте ассасинов в текущей ситуации, это медленно, день за днем, жертвовать одним за одним, истекая кровью в бессмысленной попытке продлить жизнь хотя бы на день...

Оставаясь в подобной обстановке — было вполне ожидаемо то, что восприятие Хассан было вполне однозначно. Каждая миссия не просто была потенциально последней — это всегда было в норме для ассасинов — каждая миссия должна была быть последней.

Быть неожиданно спасенной неизвестными Слугами посреди попытки как можно дороже продать свою жизнь, выигрывая не жизни слуг Камелота, а секунды, то те потратят на то, чтобы догнать убегающую жертву и вернуться домой — вот что было действительно неожиданно для Хассан.

Хотя, помимо самого факта спасения не стоило недооценивать неожиданность и личностей ее спасателей.

Три королевские персоны сразу заинтересовались в немощной Слуге, которую и Слугой то назвать можно было лишь по большому недоразумению.

И не королевская, но от того не менее приметная персона Санцзан Сюанцзан — тот самый монах, или, если быть точнее, та самая монашка, что отправилась в Путешествие на Запад... В этот раз, правда, пройдя значительно дальше Индии и растеряв своих компаньонов по пути.

-Что-то не так? — путешествующая пешком, сохраняющая на лице сияющую улыбку, будто бы она в данный момент переживала, возможно, лучшее путешествие своей жизни, а не бродила по пустыне, направляясь в чертоги одного из величайших правителей всех времен, вышеупомянутая Санцзан сконцентрировала свой взгляд на медленно плетущейся Хассан,— Устала?

-Нет,— после нескольких секунд размышлений все же ответила Хассан — не то, чтобы она даже технически могла сделать свою ситуацию хуже, что бы она не сказала в данный момент и какую бы она ситуацию не раскрыла.

-Тогда почему ты на меня так пристально смотришь? — совершенно не уловив тона ответа Хассан Санцзан только улыбнулась, продолжая двигаться сквозь пустыню... Хотя, наверное, Хассан стоило догадаться раньше, что Слуга, известная за одно большое путешествие, не станет неожиданно испытывать проблемы с путешествиями.

В любом случае, Санцзан все продолжала смотреть на Хассан, заставив ту ответить — честно, даже, что было большой роскошью в текущей ситуации,— Я переживаю по поводу Озимандии... Встреча с ним — совершенно не то, что мне хотелось бы пережить... Хотя, возможно, мне не стоит переживать по этому поводу — встречу с ним я и не переживу.

Услышав эти слова Медб, спокойно путешествующая на своем паланкине, едва обращая внимание на Ассасина, отвлеклась от своего созерцания пустынных дюн, перемешанного с любовными мечтаниями о ее следующей встрече с Аинзом, взглянув на Хассан — и заставив ту внутренне напрячься.

-Почему? — Санцзан же только задала вопрос — вполне искренний, судя по ее тону,— Озимандия, конечно, выглядит немного страшного — но он совсем не страшный!

Осознав свои слова спустя мгновение, Санцзан попыталась исправиться,— То есть, он страшный, но не в плохом смысле. Он довольно добрый и щедрый...

Заметив то, как Нитокрис — а не узнать главную подручную Озимандии Хассан не могла — только радостно закивала на эти слова в подтверждение, Ассасин могла только безрадостно неслышно хмыкнуть себе под нос.

Озимандия был правителем — более того, правителем высшей из всех категорий. Он был милосердным тираном, но все же тираном — с полагающимся ему высокомерием и гордыней, и потому лучшей реакцией из всех на бесполезного Ассасина от него было бы, скорее всего, указание выставить того за дверь.

Учитывая же то, что Первый Хассан до этого уже являлся Озимандии — не с целью убить, если бы это было так, то Озимандия уже был бы мертв — но все же оставив тому "отметину на память." И, странным образом, это никак не отразилось на восприятии Первого Озимандией — если сказать откровенно, Озимандия лишь проникся уважением к тому — огромным уважением. И потому отношением Озимандии к секте Ассасинов был не гнев, как к последователям Истинного Хассана, а презрение, как к его недостойным подражателям — что тоже сыграло свою роль в прошлом, когда Озимандия отказался предоставить помощь "носителям имени, недостойным этого имени."

-Прошлые события,— обтекаемо ответила Хассан, после чего отвела взгляд от Санцзан. С другой стороны, если подумать об этом так, то гибель от рук Озимандии в его дворце по сути представляла из себя отложенную гибель от рук преследователей из Камелота.

-Хм, интересно... — Медб, до того взиравшая на эту сцену, перевела взгляд на Нитокрис,— Что же, это неплохой способ проверить тебя, Нитокрис.

-Меня?— Нитокрис немного удивилась словам Медб, однако спустя мгновение смогла взять себя в руки, чувствуя, как ее былая готовность помочь Озимандии, во что бы это ей не стало, разгорается вновь. Не то, чтобы она могла помочь Озимандии конкретно в этом случае, однако любая проверка ее качеств позволяла ей показать себя готовой помочь Озимандии в его нелегких обязанностях правления... Как минимум перед самой собой,— Я готова!

-В этом случае ты должна была догадаться сама о том, что эта проверка вовсе существует, а не полагаться на мое четкое указание о существовании проблемы,— Медб покачала головой чуть разочарованно,— Но, я полагаю, бессмысленно ожидать от ребенка, играющего в правителя, ума правителя. Хорошо, в данном случае...

Медб немного высунулась за пределы своего трона — из-за ее миниатюрной фигуры, впрочем, ей пришлось опереться на подлокотники ее паланкина, из-за чего ее вид оказался похож на ребенка, радостно выглядывающего из окна родительской машины,— Проблема первая. Ты, так или иначе, все же участвовала в спасении Хассан перед собой.

-Немного, я почти ничего не сделала... — Нитокрис мгновенно потупила взгляд, заставив Ситу, молчаливо передвигающуюся рядом, протянуть руку и чуть потрепать Нитокрис по волосам, разгоняя тучи над ее душой.

Медб, впрочем, продемонстрировала куда меньше милосердия и только кивнула,— Именно так, твой вклад ничего не значил... Однако он все же был — и хотя с личной точки зрения тот не значил ничего — с формальной точки зрения не признать это нельзя.

-Я тоже участвовала! — Санцзан, демонстрируя еще меньшее понимание придворного — или вообще любого этикета — попыталась высказаться тоже, заставив Медб бросить на нее злой взгляд.

-Я помню об этом,— Медб произнесла совершенно не радостно, вспоминая об атаке Санцзан, отправившей Гарет прочь,— Но наказывать тебя за твою глупость сейчас не в моих интересах. Но поверь, я не забыла.

-Что?— Санцзан моргнула в непонимании, но Медб уже отбросила общение с той в сторону, вернувшись к Нитокрис.

-С одной стороны — ты только что спасла человека — хотя само по себе это событие не столь значимо в глазах Озимандии — если ты откажешься от поддержки спасенной, то это отразиться на твоем имидже как правительницы, точно также, как и на имидже Озимандии — к тому же, говоря начистоту, у тебя нет возможности отказаться от поддержки Хассан, поскольку ты являешься лишь одной из вложивших свои усилия в спасение Слуги,— Медб кивнула спокойно, прежде чем перевести взгляд, проигнорировав Санцзан, чуть боязливо избегающей взгляда Медб, на саму Хассан,— С другой стороны — та, ответственность за кого теперь лежит на тебе, и ты ничего не можешь теперь сделать с фактом того, что ты также участвовала в ее спасении, как бы ничтожно это участие ни было — однако Озимандия не одобряет существования Хассан по своему личному решению — не говоря уже о том, что появление новой неизвестной и, говоря начистоту, бесполезной Слуги в его святая святых, в его дворце, ни в коем случае нельзя назвать обдуманным шагом... Не говоря о том, что ты все же ведешь наемного убийцу, Слугу класса Ассасин, из секты Ассасинов, на встречу с правителем — и это при том, что на него уже было совершено фактическое покушение другим Ассасином в прошлом.

Осознав дихотомию своей текущей ситуации Нитокрис, до этого горевшая желанием показать себя в качестве вдумчивой правительницы, мгновенно растеряла свой налет храбрости, едва не впав в панику, начав бегать глазами по своему окружению, ожидая подсказки от кого-либо рядом — однако Медб только вздохнула, привлекая внимание неопытного фараона,— Перестань паниковать и начни думать, веди себя как подобает правительнице.

-На секунду признай ситуацию, в которой ты оказалась, обдумай каждый из фактов — и начни искать выход из той, обдумывая действия, которые ты можешь предпринять, и слова, который ты еще можешь сказать Озимандии,— Медб щелкнула пальцами, заставив Нитокрис вздрогнуть,— Свободна.

Спустя мгновение Медб вернулась на свое кресло, прежде чем осознать направленный на нее взгляд своей молчаливой подельницы, и, убедившись в том, что Нитокрис чуть отстала от Медб, погрузившись в раздумья и приблизившись к Хассан, явно ставшей переживать чуть больше из-за своей текущей ситуации, задать вопрос,— Сита?

Сита на это только взглянула на Медб,— Зачем лгать?

Медб не требовалось большего объяснения заданного вопроса, так что та только вздохнула,— Озимандия попросил об услуге в обмен на пропуск по своей территории и предоставлении информации — позаботиться о Нитокрис и помочь той вырасти... И я просто оплачиваю ему эту услугу. Не более того.

-Но Озимандия души не чает в Нитокрис, он примет любое оправдание с ее слов,— Сита ответила открыто, прекрасно осознавая, что Озимандия действительно крайне ценил эту неопытную правительницу — и не скрывал этого... Просто неопытный фараон была настолько далека от бытия фараоном, что не могла увидеть этого, даже сталкиваясь с проявлением фаворитизма от Озимандии открыта.

-Потому, что вопрос заключается в росте Нитокрис над собой и какой метод роста над собой лучше размышлений,— Медб вздохнула,— К какому-бы ответу не пришла Нитокрис — Озимандия примет любой. Вопрос заключается лишь в нужде заставить Нитокрис думать — после чего, когда Озимандия примет результат ее размышлений и сочтет тот удовлетворительным — а он не поступит иначе — Нитокрис получит подтверждение правильности ее суждения со стороны Озимандии, награду за ее мыслительную работу. Действие — награда, попытка надрессировать Нитокрис на то, чтобы та постоянно продолжала думать и действовать как правитель и должен.

Спустя мгновение Медб ощутила взгляд на себе, переведя тот в сторону и столкнувшись взглядом с подкравшейся Санцзанг, улыбающейся полуулыбкой,— Что?

-Ты как Озимандия — страшная, но не в плохом смысле,— Санцзанг кивнула, заставив Медб прикрыть глаза раздраженно, прежде чем открыть их.

-Кстати говоря, ученик Будды... — Медб расплылась в улыбке,— Я думаю, что совсем забыла поговорить с тобой о необходимости думать в том числе и с твоей стороны...

-Эм... — Санцзанг, мгновенно почувствовавшая тень смерти, накрывшую ее с головой, сглотнула и попыталась выдавить улыбку вновь,— Я сожалею?

-Еще нет,— Медб ответила спокойно,— Но сейчас я тебя заставлю...

* * *

Семирамида перенесла взгляд на виднеющийся вдали силуэт Камелота — или, точнее, на то место, где должен был находиться Камелот — "Богиня запаниковала... Хотя, можно ли примерять человеческие эмоции на существо, подобное ей?"

Все это время существования Сингулярности хрупкий баланс поддерживался на территориях выжившего человечества благодаря системе сдержек и противовесов между влиятельными и могущественными Слугами... И тех, кто был слишком мал и незаметен для того, чтобы обращать на них внимание.

Но этот баланс всегда был весьма хрупок — каждый из участников, из правителей понимал, что момент войны, первого, последнего и главного сражения был близок... И длительное ожидание в конце концов было завершено с появлением Аинза и его Слуг, решивших поставить в недосказанности Сингулярности большую жирную точку.

Богиня Камелота, Король Артур — Семирамида не была слишком посвящена во все аспекты ее планов — но она знала, что Камелот выжидал своего момента, медленно подготавливаясь, прежде чем...

Прежде чем наступило сейчас — и белые стены Камелота оказались буквально поглощены светом, поднимающимся с земли и до неба — золотое сияние, подходящее регальной особе и столь величаво бы выглядящее в других условиях в текущих условиях казалось практически тошнотворным — золотой солнечный свет, обволакивающий фигуру замковых стен, уходящий вверх, лишь подчеркивал пустоту вокруг стен, высвечивая пустой песок, мертвую тишину, разносящуюся над городом, и замерших в молчаливом дозоре рыцарей на стенах, покрытых полностью доспехами, из-за чего те производили впечатление статуй или роботов, ожидающих приказы, нежели живых существ. Картина, что должна была выглядеть как величественная казалась практически тошнотворной — словно проклятый город-призрак, населенный мстительными призраками прошлого, по недоразумения вместо зеленого ядовитого тумана или серой промозглой мглы окутанный ярким солнечным светом, столь несочетающимся с его истинной натурой...

"К тому же это обеспечивает дополнительный уровень защиты для Богини" — Семирамида не знала конкретно о том, что планировала совершить Король Артур, запершись в своем замке — но что бы это ни было — она потратила свое время и силы для того, чтобы окружить свой замок самой надежной защитой, что она только могла.

Уничтожить стены Камелота, возникшего в одночасье с появлением Короля Артура было невероятно сложно — но по крайней мере их можно было преодолеть по воздуху или благодаря магии — однако насмешливое золотой сияние, покрывающее Камелоты в данный момент, означало то, что пробраться внутрь было значительно сложнее, чем просто перелететь через стены.

Главный калибр Висячих Садов Семирамиды нес в себе огромную мощь — его должно было хватить как минимум на то, чтобы обеспечить брешь в защите Камелота — но за исключением того... Семирамида могла обеспечить лишь дальнобойную поддержку остальным сражающимся.

Семирамида была весьма... Для сохранения ее королевского авторитета легче всего было сказать, что таланты Семирамиды лежали в государственных делах, отравлениях и тайных убийствах, но не в открытом бою. Если точнее, то Семирамида могла продемонстрировать всю свою выдающуюся мощь двумя способами — либо используя Висячие Сады — либо сражаясь внутри своих Висячих Садов. За их пределами Семирамида была великолепной отравительницей, правителем и интриганкой, но не самым выдающимся из воинов. В конце концов, почему она должна была? Варварское ремесло солдата должно было быть уделом варваров — истинная правительница должна была использовать те способности и ресурсы, что были ей дарованы по праву рождения — в переговорах ли или в бою.

А это в свою очередь означало, что после первого удара, обеспечивающего создание бреши в защите противника сама Семирамида должна была отойти от сражения, в лучшем случае атакуя периодически издалека — без возможности вмешаться в сражение — и без возможности быть атакованной в этом сражении. В конце концов в ее текущем положении, на высоте и вдалеке, Семирамида была практически в безопасности — насколько это слово было применимо в текущих условиях.

Даже предполагая возможность того, что кто-то решится атаковать ее крепость — издалека это было возможно сделать только атакой, соразмерной по силам с Благородным Фантазмом — и хотя Семирамида не сомневалась, что у Богини окажется достаточно маны для того, чтобы поддерживать подобную способность — ни одно живое существо банально не выдержит десятки и сотни использований подобной силы раз за разом — быть может, сама Богиня, но не сторонние Слуги — сколько раз бы Богиня не даровала им ее собственную силу.

Добраться же до Семирамиды было, вероятно, даже сложнее, чем атаковать ее издалека — на такой огромной дистанции, учитывая, что Семирамида все также обладала возможностью использовать иные возможности своей крепости для атаки — даже со всей скоростью Слуг никто не успел бы преодолеть подобную дистанцию не встретившись с ответным огнем Семирамиды. После, даже преодолев эту проблему — Семирамида все также парила в своем дворце на высоте слишком высокой для любого Слуги — и Семирамида была вполне уверена, что никто из Слуг Артурии не обладал возможностью полета — и не то, чтобы Семирамида планировала опускать свою замок вниз.

Но даже добравшись до Висячих Садов противник не найдет там легкой добычи — Семирамида обладала всей полнотой своих возможностей внутри своих Висячих Садов — и не планировала уступать другим Слугам в бою — как минимум на своей территории.

Конечно, вспоминая Аинза, Семирамида не могла не поморщиться — возможно, она бы предпочла, чтобы кто-нибудь из могущественных воинов или магов все же оставался на ее стороне — на тот случай, если противник все же доберется до ее обители — для успокоения ее души и тела...

Но не то, чтобы она могла надеяться на случайное появление неизвестного союзника из ниоткуда — точно также, как ей не стоило переживать и по поводу нападения на ее парящий замок. Все, что могла произнести Семирамида в конце концов — это лишь то, что даже в великих планах находилось место незаметным случайностям...

Однако, будь то магия, яд или даже самый варварский из всех методов убийства — клинок у шеи — Семирамида планировала победить.

Какая бы цена за это не была уплачена.

* * *

Машу родилась и прожила всю свою жизнь в Халдее. Она выросла видя белые стены Халдеи, получала еду из столовой Халдеи, ее солнечным светом были лампочки Халдеи — всю свою жизнь Машу прожила в Халдее. Можно сказать, что Машу родилась, прожила всю свою предыдущую жизнь под защитой, в приюте и в укрытии — вполне ожидаемо в таком случае было бы, если бы Машу выросла слабой, неподготовленной к жизни во внешнем мире девочкой...

Что же конкретно в данном случае о ней говорил тот факт, что глядя на Камелот Машу не чувствовала страха, а вместо этого... Какое-то подобие предвкушения?

Не предвкушение адреналинового маньяка или закаленного берсерка, конечно же нет — да и сама Машу все еще испытывала некий небольшой укол нервозности, заставляющий ее чувствовать бегущие по ее рукам мурашки, но она пережила... Сколько уже боев? Сколько фантасмагорических сражений великих фигур прошлого, убийство королей, героев, демонов, богов... Даже среди магов современности — тех, кто казался "невероятным" простым обывателям этого мира — рассказ Машу мог собрать восторженные овации, зависть или обвинение в банальной лжи.

"Почему-то я чувствую печаль по этому поводу" — Машу неожиданно выдохнула — "Фантастические книги и фильмы теперь будут меньше привлекать меня... Хотя, Медуза не отказалась от своего хобби чтения книг — даже при том, что она сама является легендарной фигурой. Может быть и для меня это не станет такой уж проблемой?"

Сам факт того, что выжидая считанные часы перед очередным началом огромного сражения героев монстров, которое само по себе вполне вероятно было одним из событий, буквально определяющим ход человеческой истории, Машу могла позволить себе отвлечься на что-то столь стороннее, как размышление о литературе, говорил о том, что Машу серьезно изменилась с того момента, когда она впервые оказалась на поле боя — ее огромный щит в руках...

"Дети так быстро растут..." — комментарий Галахада проскользил в голове Машу, но та не позволила Галахаду испортить ее настроение, продолжая глядеть в сторону Камелота, поглощенного золотым сиянием.

"Даже осознавая, насколько плох подобный вид Камелота — я вынужден сказать, что он выглядит прекрасно..." — Галахад в конце концов решил отказаться от шуток и просто произнести что-то обычное — "Если бы ты только смогла увидеть, как Камелот выглядел на самом деле... Мне жаль, что туда уже нельзя вернуться."

На эти слова Галахада Машу не ответила ничего, продолжив смотреть на Камелот перед ее глазами чуть более печально, чем она делала это в прошлом, и повернуть голову, находя взглядом ее союзников на это сражения — Тавару и Араша — и Артурию, молчаливо продолжающую смотреть взглядом на Камелот, что больше не был ее домом.

"Они подготовлены" — спустя пару секунд произнес Галахад, прежде чем объяснить свою мысль — "Солдаты Камелота, я имею ввиду. Не только Рыцари Круглого Стола, но и просто солдаты — а в Камелоте, на их подготовленной земле, за всеми защитами и помощью от ложного Короля Артура... Это будет большое сражение."

На эти слова Машу не ответила, задумавшись на мгновение.

Ее местоположение в сражении не было чем-то невероятным или неизвестным — как обладательница щита лучшим местом для нее было обеспечение защиты для других Слуг... Что было не столь удобно в ближнем бою Слуг, когда ситуация менялась ежесекундно и половина сражения представляла из себя акробатические трюки — но разве Машу могла позволить себе стоять в стороне от сражения в Камелоте — даже если ее вклад в общую победу не был бы столь велик?

Да, возможно, если бы она оказалась кем-то вроде Арчеров то, возможно, ее полезность была бы даже выше... Или если бы у нее был могущественный атакующий Благородный Фантазм, который ей нужно было бы применить всего раз для того, чтобы внести свою лепту в сражение...

"У тебя есть неразрушимый щит, настоящий Камелот — а не эта подделка на святой земле" — Галахад чуть одобрительно произнес в разуме Машу — "Твое дело — давать защиту, и держать любую атаку, направленную против тебя. Пока ты делаешь это — я уверен, что ты делаешь достаточно для победы."

"Возможно" — не стала спорить Машу, позволив только себе на секунду представить на месте своего щита огромный лук, выпускающий сотни стрел по Камелоту — что трансформировалось в воспоминание о Сите, способной уничтожить любого противника своим благородным фантазмом, прежде чем сбросить с себя эту мысль — "Но если бы у меня хватило сил на то, чтобы сломать стены Камелота..."

"То ты бы была читером, а читеров никто не любит" — Галахад допустил смешок в разуме Машу, заставив ее выдохнуть через нос в не до конца оформившемся смешке — "Представь себе Артурию с непробиваемой защитой — ей не был бы страшен никакой предатель в таком случае — она бы..."

Спустя мгновение Галахад замолчал, после чего выдохнул — "Забудь эту мысль."

"Почему?" — неожиданно сбившийся со своей мысли Галахад привлек больше внимания к себе от Машу, заставив ее заинтересоваться.

"Эм, я только что понял, что это как раз неправильный пример..." — Галахад произнес медленно, после чего, в момент, когда Машу сосредоточилась на изображение внимательного сверлящего взгляда, заглядывающего в душу Галахада, тот сдался — "В смысле... У Артурии был Авалон..."

"Авалон... Благословенная земля?" — Машу на секунду задумалась, прежде чем перед ее взглядом появилось изображение ножен — "Изнанка мира, где магия всегда жива и только чистый сердцем и душой однажды ступит туда..."

"У Артурии в прошлом были ножны, Авалон..." — вздохнул Галахад — "В каком-то смысле они и были Авалоном... Несли в себе свет Авалона — свет и суть прекрасной земли без страданий и боли, рассеивающей всю земную ношу, лежащую на ее плечах... Что включало в себя еще и абсолютную защищенность от всех видов атаки."

Попытавшись осознать сказанное спустя мгновение Машу смогла произнести только — "Вот оно что..."

"Ну, да" — без особой радости вынужден был произнести Галахад, прежде чем попытаться — неудачно — успокоить Машу — "Хэй, но Бедивер тоже побывал на Авалоне и ему не досталось ничего значительного — он даже не Слуга, а просто человек в данный момент! Так что у тебя все неплохо! По крайней мере у тебя есть щит, а не заменили одну руку на протез — радуйся мелочам!"

Представив на секунду собственную руку, замененную на щит Машу вздохнула — не то, чтобы это помогало в отношении Артурии, обладающей Авалоном — по крайней мере это позволяло подбодрить себя тем, что ситуация Машу могла быть хуже текущей. По крайней мере ей не достались слабости Бедивера, вроде его человеческого — даже спустя все прошедшие годы жизни — тела, его уязвимости — и в текущей форме, даже если Машу не хватало мощного атакующего Благородного Фантазма... По крайней мере у нее что-то было.

"Хотя, если так подумать, то Бедивер может рассеивать влияние ложного Короля Артура, то есть тоже несет в себе частицу Авалона..." — Галахад попытался уйти в размышления внутри разума Машу, заставив Машу закатить глаза — "Галахад?"

"Что?" — спустя мгновение Машу послала Галахаду изображение самого ядовитого и прессующего взгляда, что она только могла представить — "Помолчи."

"Конечно!" — Галахад мгновенно отступил на задний фон ее разума, позволив Машу, после нескольких секунд молчаливых вдохов и выдохов сбросить с себя проблематичную ношу размышлений.

Все, что ей было нужно — это быть щитом, держать удар, и терпеть до конца.

И тогда все закончится хорошо.

* * *

Медуза задумчиво провожала взглядом облака, что проплывали неспешно над Камелотом, окрашиваясь золотым сиянием в момент своего движения над городом, прежде чем превратиться в темную дымку, плывущую по небу дальше спустя мгновение.

Даже в текущих условиях Медуза могла сказать только то, что она... Наверное, наслаждалась картиной перед ее глазами.

Не в смысле Скатах, своим хищным взглядом выслеживающая любое возможное или выдуманное движение солдат на стороне Камелота, как гончая, готовящаяся к новой охоте, будто бы ей требовалось только мелкое движение зайца — и она была готова броситься вперед, в охоту, до тех пор, пока не настигнет добычу. Скорее, не желая начала сражения и кровопролития Медуза наслаждалась прохладным воздухом, треплющим ее волосы, сидя на каменном парапете, глядя в вечернюю картину Камелота, словно бы подсвеченного золотыми софитами на фоне ночной пустоты.

Медуза не испытывала ничего особенного в предвкушении грандиозного сражения — ни нервозности, ни предвкушения, ни страха — по большей части исходя из того, что Аинз — и огромное число могущественных союзников было на ее стороне — и сама она вовсе не была беззащитна... Но даже если ей было предначертано погибнуть в этом бою — это не особенно пугало Медузу. Медуза вовсе не была кем-то, боящимся смерти — по крайней мере в этот момент.

Хотя, возможно, даже в этом случае все это было связано с Аинзом и верой — или, может быть, пониманием того, что не существовало никакого другого шанса на разрешение этого сражения. Аинз победит, Халдея поставит еще одну отметку об удачно выполненной миссии, а человечество избавится от еще одной Сингулярности в своей истории.

Это не произойдет по щелчку пальцев — Медуза могла представить себе сражение со Слугами ложного Короля Артура — и сражение это должно было быть не только грандиозным, но и сложным.

На секунду Медуза представила себе картину поля боя скорого сражения — Скатах, с проявляющимся только блеском в глазах яростью и весельем, вгрызающаяся копьем в тело противника — и противника, решившего выступить против Скатах, с холодным и отрешенным выражением лица отвечающим ей в ответ.

Медуза позволила себе на секунду задуматься об этой картине вновь — найдя Скатах на границе поселения крестоносцев взглядом.

Медуза знала о Скатах — знала о ее печальной истории... По крайней мере печальной с точки зрения самой Скатах.

Не так мало людей пожелали бы поменяться с ней местами, обрести бессмертие на целую вечность...

И, наверное, каждый из них пришел бы в конце концов к тем же выводам, к которым пришла Скатах — желание бессмертия сменилось бы на желание умереть окончательно.

Наверное, в каком-то смысле это можно было считать дополнительной чертой к желанию Скатах сражаться — внутри нее существовала не только ее суть жаждущей крови и сверкания клинков воительницы, но и отчаянное желание смерти... Желание, которому не суждено было сбыться.

Возвращаясь вновь к Аинзу — вероятно, Аинз мог, так или иначе, исполнить ее желание — Медуза не удивилась бы даже замечанию о том, что подобное страшное проклятие было для него не просто обычным делом, а стандартным методом атаки — но это был Аинз и все это можно было оставить на том.

Однако кроме Аинза...

Медуза задумалась на секунду — что же с ней? Медуза могла использовать свои собственные способности — однако, при всей ее невероятной возможности "подобрать самого идеального монстра для любого героя" ее сила не была бесконечна. Кто-либо, обладающий достаточной силой мог прорваться через расставленные ею ловушки — и исключая это — помимо силы Медузе требовалось знание и возможность ударить в слабость своего противника — а это само по себе требовало сведения, навыки и способности.

Создаваемые Медузой чудовища не были идеальны сами по себе — ее создание можно было победить благодаря использованию скрытого козыря или дополнительных возможностей — и, в конце концов, существовала возможность победить саму Медузу, избавившись от создательницы монстров вперед ее монстра.

Частично Медуза могла компенсировать подобную слабость благодаря своим другим Благородным Фантазмам — частично благодаря Скатах, говоря о конкретно текущем сражении — но при всех своих силах Медузу нельзя было назвать ни непобедимой, ни даже сильнейшей — просто одну из многих сильных.

Возможно у Медузы получилось бы сдержать Скатах, привести все к ничьей — особенно учитывая потенциально бесконечные запасы маны Аинза — однако добиться окончательной победы против Скатах у Медузы, скорее всего, не получилось бы. Даже трюк, что она проделала с Алисой в прошлом, запечатав ее отдельно был практически невозможен со Скатах — Скатах была намного более опытна в сражении, намного сильнее физически — и источник ии бессмертия исходил не из факта ее существования в качестве "искривления реальности" — что могло было быть уничтожено или использовано себе на пользу в сражении — а благодаря факту того, что она физическа потеряла возможность умереть или быть уничтоженной, став одной из богоубийственных констант этого мира.

Медуза могла сдержать подобную угрозу, но не уничтожить окончательно. Даже использовав все свои возможности — у нее было мало шансов окончательно разобраться с противником, способным пережить гибель Солнца или что-нибудь еще более смехотворное.

Скорее всего, чтобы разобраться с подобным противником Медузе бы потребовалась посторонняя помощь какого-нибудь ужасающе сильного черного мага, владеющего секретами проклятий, смерти и некромантии...

По счастливому совпадению условий Медуза знала одного такого — и потому могла не переживать даже думая о подобном мысленном упражнении "а что, если?"

Впрочем, задумавшись на секунду о фигуре ужасающего черного мага, ворвавшегося в ее бой с целью спасти Медузу и уничтожить ее противника, подвергнув врага, посмевшего поднять руку на нее тысячам ужасающих пыток, Медуза сбросила с себя подобные размышления, переведя взгляд на пылающий золотым светом Камелот.

Финальное сражение Сингулярности медленно приближалось, шаг за шагом...

* * *

Озимандия Великий, царь всех царей, и бог среди богов, не поднялся со своего трона ни спустя секунду после заключения своего альянса, ни в считанные часы перед началом сражения. Зачем он должен был? Он знал о Камелоте, о Львиной Богине, о том, как выглядели чертоги замка Артура в прошлом и как они выглядели сейчас.

Договор был заключен, альянс был достигнут и более не требовалось никаких обсуждений или светских приемов — велением великого Озимандии тот поручил выделить прибывшим к его трону гостям комнаты в его дворце — и этого было достаточно для того, чтобы признать право прибывших находится на его территории — не как проходимцев, но как дипломатов и союзников.

Помимо прибывших к подножью его трона гостей, впрочем, прибыла и Нитокрис — Озимандия... Взял в качестве достойной оплаты за свою милость время, силы и разум прибывшей к нему правительницы, поручив той сделать первый шаг на пути воспитания Нитокрис в качестве фараона.

Хотя Озимандия Богоподобный, царь всех царей, был величайшим из всех величайших — что, конечно же, означало и то, что он был величайшим из всех учителей — любой погонщик может привести мула к реке, но ни один погонщик не сможет заставить мула пить воду.

Нитокрис... Была для Озимандии... Какое же из всех слов его лексикона, достойного величайшего из всех фараонов, тот мог использовать в отношении Нитокрис?

Нитокрис была очаровательным дитя, умилительным в своей непосредственной неумелости и наивной стремлении к совершенству без понимания пути и финального прибежища на этой дороге.

Однако вместе с ее обожествляющим восхищением, коего Озимандия Величайший заслуживал более всех — что было лишь естественно для сиятельного фараона — та была ослеплена его сверкающим сиянием Солнца — и в этом свете не могла увидеть следующего шага по избранному ей трудному пути...

И потому Озимандия заключил договор — от одного правителя к другому — не как равные, но как те, что видят друг друга со своих вершин — и правительница сдержала свое слово, позволив Нитокрис сделать первый шаг по долгой и скользкой дороге вверх, к вершине, на которой хочется стоять всем по пути, но столь одиноко стоять в конце.

Королева сдержала свое слово — и Озимандия сдержал свое... И не испытывал ничего сверх обычного перед наступающим сражением. Зачем должно ему это было?

Бог среди богов, Озимандия Непобедимый, не видел впереди ничего необычного. Победа в любом бою была ему обыденна, а гибель в любом бою была лишь ожидаема. В смерти не было поражения, а в победе не было восхищения — такова была судьба величайшего из всех. Ничто не могло встать на его пути — и ничто не могло опорочить его пути. Как новое Солнце восходит каждый раз — так подобно этому Солнцу Озимандия проделывает свой путь по этому миру, даруя людям свет своим величием. Как поднимают в злобе против него клинок — так и падают побежденные его враги. Как воздвигаются монументы людской спеси — так и рушатся они по мановению руки. Как сияет во тьме свет — так и падают боги, и вместе за ними падают царства их земные и все памятники эпох их.

Озимандия не переживал о надвигающемся сражении — ибо как бы ни был долог день — любое Солнце заходит однажды на Западе. И как бы ни была темна ночь — новое Солнце взойдет вновь на Востоке.

* * *

Артурия перенесла взгляд с одной окутанной золотым сиянием башни Камелота на другую, прикрыв глаза.

Как забавно ей было сейчас — глядя на свой дом думать о том, как она разрушит его до основания. Вспоминать своих старых друзей и верных слуг, держа в руках клинок, предназначенный для их гибели. Размышлять о том, другом Короле Артуре, что правил в этом, другом Камелоте.

"Можно ли сказать, что я стала понимать сейчас немного лучше Ланселота, Мордред, Моргану?" — Артурия задала вопрос в пустоту своих мыслей, не надеясь на ответ.

Три главных предателя в ее жизни...

Судя по всему Моргана отсутствовала в этой версии Камелота — не зная иной информации Артурия могла предположить с усмешкой только то, что даже спустя века ведьма не могла переносить вида правящего Короля Артура — даже его ложной и извращенной копии, никогда не владевшей Экскалибуром.

Мордред отсутствовала потому, что Аинз ранее уже призвал ту в качестве собственной Слуги — и, по какой-либо причине и правилам, действующим в этом мире, по крайней мере две абсолютно одинаковые версии Слуг не могли быть призваны... Исключая случай с Нероной, конечно же.

Хотя, одна Нерона носила красное платье, а вторая — белое. Этого было по видимому достаточно для двух императоров чтобы считать их версии разными Слугами.

Однако Ланселот... Ланселот все же существовал в этой версии Камелота.

Ланселот, хм... Забавно, но за прошедшие месяцы Артурия... Едва вспоминала о нем.

Одно следовало за другим — встреча с одним, разговор с другим, миссии сменяющиеся отдыхом, и еда... Много еды.

Артурия — та, кем она была сейчас — не считала себя склонной к бездумной саморефлексии личностью. Наоборот, Артурия считала себя крайне решительной Слугой. Что было — то было. Что произошло — не исправить. Ее Камелот был разрушен, ее трон был сломан, ее смерть произошла — и все, что Артурия могла сделать — это принять случившееся с высоко поднятой головой — вместо попыток понять прошлое она могла только попытаться изменить будущее, совершая действия в настоящем.

И настоящее твердило ей, что она должна была направиться на штурм Камелота — с целью убить ее ближайших соратников и верных в прошлом Слуг ради собственной цели...

"Действительно, я вспоминаю Ланселота" — Артурия прикрыла глаза на мгновение.

Ее верный последователь, ее верный рыцарь Ланселот... Связавшись с Гвиневрой тот обесчестил брак Артурии — после чего убил в своем безумии рыцарей — своего пажа, Гарет... И все же, оказавшись перед судом, тот не был казнен.

Артурия прошлого не опустила клинок правосудия на его шею — казнь не была совершена и Ланселот был помилован.

Была ли Артурия прошлого права в своем суждении? Было ли это духом закона прошлого? Лазейкой, оставленной специально для пытливых умом? Или Артурия прошлого была не столь неподкупна в своем суждении — и ради своего лишившегося чести рыцаря переступила через закон, протянув тому руку?

Как бы поступила тогда Артурия из текущего момента?

Предать Ланселота мечу не было бы зазорно — многие рыцари погибали и за меньшие прегрешения против короля — не говоря о подобном предательстве. Артурия могла представить клинок в своей собственной руке, направленный на Ланселота.

Или, отказавшись публично от наказания, как милосердный король, предоставить возможность стороннему лицу избавиться от предателя? Ланселот был силен, отчаянно силен — сильнейший из всех рыцарей в бою — отправленный по его душу убийца должен быть не менее силен в своем искусстве... Успех не был бы гарантирован — но мастера плаща и кинжала также не были новичками — появившийся из тени клинок мог оборвать любую жизнь — стоило тому избрать удачный момент для удара...

Или же нет? Просто позволить отчаянию и безумию, ложному прощению, скрывающему внутри отравляющий душу Ланселота яд, медленно пожрать его, снаружи и изнутри его оболочки? До тех пор, пока черное вязкое безумие не поглотит его, изнутри и снаружи — пока правда о его жизни, о его поступках, о бытие не сведет его с ума до конца?

И когда это произойдет — что будет милосерднее? Позволить ему сбежать прочь, оставив его наедине со своими грызущими изнутри мыслями и предательством — или предать его клинку?

Или попробовать даровать ему прощение вновь — имело ли это вовсе смысл? Было ли это возможно на самом деле — Ланселот никогда не позволил бы себе забыть случившееся — и никогда не забыл бы своих прегрешений. Ланселот всегда помнил бы о том, что он совершил, что он должен был сделать — что он не сделал. Вечный предатель своего короля...

Было ли это более жестоко — простить его в конце концов? Дать ему увидеть свет в конце его страданий? Позволить ему вернуться на службу, вернуть свой клинок на службу своего короля — того короля, что он уже однажды предал — обнажить спину для нового удара — позволить Ланселоту вновь встать перед выбором — оказаться верным или вонзить клинок в тело своего короля...

Было ли это лишь следующим шагом пытки для Ланселота — или было ли это действительно милосердным прощением для рыцаря, что позволило бы ему видеть свет...

Артурия не знала.

Но, открыв глаза и глядя на фигуру Камелота — Артурия знала точно одно.

Она встретился с Ланселотом вновь, на поле сражения.

В этом уверенность Артурии относительно последующего сражения была абсолютна.

* * *

Поднявшись благодаря своей магии на высоту над Камелотом, поглощенным золотым сиянием, Аинз внимательно присмотрелся к территории под своими ногами.

"Жаль, но опознать ничего больше примерного расположения улиц, стен, башен — и того факта, что это место явно обладает каким-то действующим пассивным эффектом" — Момонга не стал теоретизировать, впрочем, относительно действующего эффекта. В обычным условиях золотой яркий свет вызвал бы в нем ассоциации с Солнцем, а значит огнем и святой силой — однако даже в Иггдрасиле подобная легковерная ассоциация часто приводила к гибели зазнавшегося игрока. Здесь и сейчас же, в этом мире тем более было опасно допускать подобное легковерие... Как, впрочем, и погружаться в излишнюю паранойю — предыдущие Сингулярности успели научить Аинза опасности как недооценки противника, так и его переоценки.

"Судя по всему мне просто стоит довериться оценке Медб в данном случае" — Аинз мог только вздохнуть на эту мысль. С другой стороны — доверять суждению своей Слуги — явно куда более осведомленной в подобных делах — было не просто логичным шагом, а единственно правильным, который только мог предпринять Аинз в данный момент... Особенно учитывая его предыдущие фиаско.

"По крайней мере я рад, что в очередной раз мой чудесный план оказался самым верным из всех" — Аинз даже не стал реагировать на подобное замечание, просто приняв то как должное. Медб в очередной раз похвалила его, сказав что-то вроде, что Аинз "превзошел нашу слепоту и увидел самый идеальный момент для удара, не оставив и шанса Артурии этого мира" — но сам Аинз даже уже и не переживал по этому поводу.

Что, он в очередной раз создал невероятный план, обыграл гения на его поле боя и одним действием создал бесчисленное количество положительных исходов для себя? Хорошо, это понятно, а что на ужин?

Аинз... Не то, чтобы смирился со своим положением в этом мире, позволив реке будней нести его дальше по жизни, сколько просто принял тот факт, что если он сделал что-то невероятное... То он сделал что-то невероятное. И это даже было неплохо само по себе.

В конце концов Аинз проделал подобное столько раз — причем совершенно случайно — что сейчас, даже если он выйдет и скажет честно всем и сразу, что он понятия не имел, какими способностями он обладал, что он совершенно ничего не знал о чудо-планах, что ему приписывают и в целом представлял из себя самого обычного человека из будущего, игравшего в игру, который по недоразумению оказался перенесен в другой мир с силами своего игрового аватара, то...

Ну, по крайней мере никто не покрутит пальцем у виска относительно его безумия — скорее всего они просто сочтут это его причудой древнего гениального темного мага... Или найдут какой-нибудь очередной гениальный план в его действиях.

Что было страшнее всего для Аинза — так факт того, что они, вполне вероятно, действительно выведут какой-нибудь очередной гениальный план из его действий. Если это действительно произойдет, то Аинз вовсе сдастся и перестанет сопротивляться, начав делать какие-нибудь случайные события с оправданием того, что "все равно это все приведет к тому, что я гений."

Но пока ситуация не дошла до этого момента — Аинз по крайней мере мог сохранять крохи своей рациональности и делать то, в чем он по крайней мере был уверен.

Атаковать базу противника, причем Камелот... Хах, можно было сказать, что это вызывало теплые воспоминания в разуме Аинза.

И король Артур, значит... Аинз едва победил его во время прошлого столкновения с тем — проклятый паладин выдавал какой-то совершенно нереальный ДПС — особенно против Аинза, нежити с максимальной отрицательной кармой — так что ему пришлось пустить в ход все свои способности, ресурсы, знание тактики, умения — и даже этого бы не хватило, если бы Аинзу не помогли его друзья...

Если бы Аинз оказался сейчас против того Короля Артура...

То, конечно же, без особых проблем он разобрался бы с ним — его способности сильно изменились с прошлого момента, когда Аинз сталкивался с Королем Артуром... Однако если бы и его способности изменились также...

Ему бы потребовалась помощь — наверняка. Как минимум кто-нибудь способный отвлечь Короля Артура в ближнем бою — и точно ему бы потребовался щит, способный выдержать ДПС противника...

А еще ему бы потребовался второй ДПС на его стороне, помимо самого Аинза — способный пробиться сквозь защиту Короля Артура и атаковать его уязвимость — поймать в нужный момент, прежде чем прикончить врага в момент секундной слабости противника — закончить квест и большой рейд на Камелот...

Но друзья Аинза ушли. Ушли навсегда и больше не было возможности вернуть их.

Аинз прикрыл глаза на секунду, ощутив, как где-то в глубине его души отозвались пустотой и болью эти слова...

Прежде чем взгляд Аинза прошел дальше сияющей солнечным светом громады Камелота.

Но даже если его друзья ушли... В этом сражении он не был один.

И от осознания этого отозвавшиеся пустотой и болью в его душе слова чуть ослабли, позволив Аинзу допустить на его лице самую маленькую и незначительную из всех возможных улыбок. Но от того не менее искреннюю.

* * *

Жанна Д"Арк — святая дева Франции, Героических Дух в Троне Героев, а также с сравнительно недавних пор Слуга Аинза в классе Рулера, обосновавшаяся в Халдее, перекрестилась перед распятием, прежде чем, произнеся в мыслях имя Господа, отвернулась от распятья, готовясь к началу очередного обычного дня в Халдее.

Большая часть Слуг в Халдее изнывали от скуки — и пытались развеять ту любыми способами, что только попадались им на глаза. Азартные игры, полные алкоголя посиделки, чаепития, тренировочные спарринги, чтение книг — скука была могущественным мотиватором и сподвигала даже Слуг, что никогда бы в иных условиях не притронулись к другим занятиям искать новые и новые способы развлечь себя в четырех стенах самого продвинутого магически и технологически комплекса на Земле... А также единственного оставшегося комплекса на Земле и единственного оставшегося островка жизни на Земле.

Как можно было понять из текущей ситуации — даже если кто-то из Слуг никогда бы в жизни не пожелал оставаться на одном месте, заниматься чем-либо с окружающими его людьми или пробовать свою руку в общении, играх или любых других хобби вплоть до плетения бисера — без предоставленного им выбора каждый из этих Слуг просто не могу поступить иначе, а потому каждый из обитателей Халдеи был вынужден столкнуться со своим окружением и если не измениться, то как минимум открыть в себе новые личностные грани.

Взять саму Жанну по итогу — она не испытывала большой любви к сражениям и дуэлям...

Впрочем, она не испытывала и страха или отвращения перед ними. Скорее Жанна могла сказать, что она относилась к ним достаточно спокойно, если не сказать стоически — если в сражении была нужда, то она была готова сражаться. Если нет — то она не желала этого делать.

Однако, оставшись в Халдее на долгое время одна, Жанна была вынуждена изыскивать новые способы времяпрепровождения — даже святая — не то, чтобы Жанна могла считать саму себя святой в любой мере, подобное наименование самой себя было уже по-своему богохульством — не могла проводить все свое время в молитве или чтении библии.

День, два, три — даже неделю — пожалуй, но спустя неделю даже у Жанны появилось желание заняться чем-то еще — как минимум на какое-то время, прежде чем у нее вновь появится желание читать труды Святых Отцов Церкви.

И Жальтер, ее...

Хороший вопрос — кем для Жанны являлась Жальтер?

Самым правильным ответом было бы пожалуй сказать, что Жальтер являлась просто Альтер-версией самой Жанны Д"Арк, но это уточнение прозвучало бы... Слишком просто, если не сказать оскорбительно по отношению к самой Жальтер.

Жальтер не была "Жанной Д"Арк Альтер" — не была просто перекрашенным в другие цвета клоном или безмозглым болванчиком, способным только быть тенью Жанны. Она была своей собственной личностью — у нее был свои вкусы и свои мысли, свои планы и свое отношение к окружающему миру. Как ни посмотри, но Жальтер была больше, чем просто копией Жанны в других цветах.

В таком случае правильным отношением Жанны к Жальтер было... Хм, возможно... Младшая сестра?

Не то, чтобы Жанна на самом деле могла найти причину, почему она считала Жальтер именно своей "младшей" сестрой — обе они выглядели достаточно похоже друг на друга, одного возраста, и родились обе в один и тот же момент жизни настоящей исторической личности, Жанны Д"Арк, в момент ее гибели — однако, наверное, Жанна просто считала, что Жальтер...

Была не такой взрослой.

В то время, как Жанна родилась неся в себе воспоминания, память и личность Жанны Д"Арк, всю ее жизнь, мгновения жизни, что породили Жальтер представляли только ее воспоминания времен ее плена и казни. Иными словами Жанна несла в себе десятки лет воспоминаний, в то время как Жальтер всего несколько месяцев тех — в лучшем из случаев. Наверное, поэтому Жанна могла сказать, что Жальтер была ее "младшей" сестрой, а не близняшкой... Даже если их внешность была достаточно схожа для подобного сравнения.

В любом случае, продолжая более раннюю мысль, с которой Жанна перескочила на рассуждения о Жальтер — ее младшая сестра, после того, как Жанна поняла, что не была способна существовать исключительно читая молитвы и периодически обедая в кафетерии, Жальтер начала зазывать Жанну на спарринги. И Жанна согласилась — не столько желая подобного, сколько не видя подобному альтернативы.

Через какое-то время спарринги, начавшиеся больше от безысходной скуки, перешли в разряд "рутинного времяпрепровождения", потом в "ежедневное развлечение", а через какое-то время, когда Мордред, после ее разговора с Гектором, начала участвовать в спаррингах — те стали... Фактически, хобби Жанны.

Не чем-то поглотившим ее жизнь, но спустя долгое время спаррингов Жанна неожиданно поняла, что ей... Нравится подобное занятие. Она начала замечать, что периодически сбивается со своих мыслей на анализ предыдущей драки — начала общаться с Жальтер — через какое-то время она даже вдруг поняла, что пытается рассудить лучший способ подобраться через защиту Жальтер, или анализирует парирование Мордред...

О чем говорить — Гектор, решивший также заскочить на огонек к трем девушкам неожиданно похвалил Жанну за ее боевую смекалку, выставив это так, будто бы она была профессиональным бойцом, привычным к сражениям!

То есть...

В общем-то, это именно так и было — Жанна в качестве человека успела повидать свою долю сражений, и в качестве Слуги ее роль также заключалась в сражениях под руководством Мастера, так что наверное не было ничего необычного в том, что кто-то оценит ее боевую смекалку с точки зрения профессионального воина... Но Жанна никогда до этого не замечала в себе любви к сражениям!

И вдруг сейчас Жанна обнаружила себя двигающейся на место спарринга практически... Радостно. Практически предвкушающе!

Это было... Как минимум необычно — как минимум для Жанны.

Но с другой стороны Жанна не считала подобное чем-то плохим — разве что чем-то необычным. Да, неожиданно для себя Жанна поняла, что она, в общем-то, любит сражаться... Как и Жальтер. Но не очень много. Как и Жальтер...

Был ли большой философский смысл в этом рассуждении ранним утром? Существовала ли какая-то тайная подоплека под рассуждениями Жанны об этом в этот момент, в этом месте, в этих условиях?

Скорее всего нет.

И даже если тот существовал, то Жанна не могла ухватить тот, и рядом с ней не было никого, кто мог бы указать ей на этот тайный смысл и тайную подоплеку, однако...

Разве ей было нужно, чтобы кто-нибудь указывал ей на то, что было правильно, а что нет, что она должна была чувствовать, а что нет, что она должна была делать, а что нет?

Нет, Жанна, наверное, не считала, что ей был нужен кто-то говорящий о том, что она должна была наслаждаться своей жизнью для того, чтобы она продолжала ее жить — и потому в это самое обычное раннее утро, направляясь из своей комнаты на место ее спарринга Жанна не могла совладать с собой, продолжая нести на своих губах небольшую улыбку. Потому, что, смысл или нет, однако ее жизнь была не так уж плоха на данный момент, как на это не посмотри.

А это значило для нее больше, чем любая философская метафора или аллегория в ее жизни.

* * *

Серенити — Хассан Умиротворения — была Хассаном. Лидером секты Ассасинов.

Этот титул лидеры секты Ассасинов носили еще с тех времен, когда сам Старик с Горы, Первый Хассан, передал бразды правления в руки своих учеников и последователей — это стало титулом и традицией, символом лидерства в секте убийц.

Но что конкретно скрывалось за этим титулом — кроме имени самого первого Ассасина, создателя самого термина и класса "Ассасин"?

В первую очередь за этим титулом скрывалась сила. Конечно же секта Ассасинов не были примитивными варварами, где только сильнейшие могли забраться на правящую позицию победив всех своих врагов в дуэли или что-нибудь подобное... Однако вместе с тем не стоило забывать и то, что сила всегда играла большую роль — в любом сообществе. В сообществе наемных убийц особенно — быть может не прямая физическая сила, но все еще сила — прямая, косвенная, профессиональные навыки и ум убийцы в том числе. Первый Хассан был — и по сей день остается — величайшим из всех Ассасинов, превосходящим на сто голов всех своих последователей и соперников. Ни один из последующих Хассанов не позволил бы себе подобного бесчестья, как опорочить имя легендарного лидера Ассасинов оказавшись слабаком, неспособным подтвердить и удержать свой титул, неспособным продемонстрировать лучшие качества среди всего своего окружения — неспособным показать, что на самом деле значит "Ассасин."

Во вторую очередь — лидерские качества. В конце концов лидерская позиция Хассана требовала не только личную силу — но и управленческие способности. Хассан не только должен был быть самым лучшим из всех последователей секты Ассасинов, но и непререкаемым авторитетом, мудрым учителем и вдохновляющим лидером для всех остальных ассасинов.

А в третью очередь... Множество историй.

-...и с тех пор он больше никогда не снимал своих портков, даже когда мылся — в них его, кстати говоря, и похоронили,— Хассан Проклятой Руки произнес это так, будто бы он не испытывал никаких чувств относительно своего рассказа, но в глубине его голоса можно было отчетливо различить радость и даже своеобразную гордость за проделанную работу. В конце концов любой, даже самый стоический и старающийся сохранять скромность профессионал мог гордиться и наслаждаться хорошо исполненной его руками работой — даже если эта работа и представляла из себя убийство других людей.

Хассан в данном случае не являлся исключением, поэтому, несмотря на его попытку показать всеми силами нечто вроде "я не сделал ничего исключительного" в своем тоне голоса и поведении — он тоже не мог полностью потушить свое импульсивное желание показать, что он тоже был хорош в свое время и в своем месте, исполняя обязанности лидера своей секты.

Серенити на эти слова только кивнула, держа на лице небольшую улыбку, возникшую частично от истории Хассана, а частично от того, как тот разрывался внутренне между желанием похвалиться своими достижениями и сохранять скромность, прежде чем все же высказать свое одобрение спокойным голосом,— Ты хорошо проявил себя тогда.

Хассан на эти слова только коротко кивнул, немного смущенный внутренне от похвалы от его коллеги и вместе с тем гордый за то, что его достижения признали, прежде чем протянуть Серенити возможность чуть-чуть погордиться ее прошлыми достижениями,— А ты, Серенити? У тебя есть история, которой ты больше всего гордишься?

После этих слов Серенити задумалась на секунду. Была ли в ее жизни история убийства, которой она гордилась больше всего?

Конечно же Серенити совершила за свою жизнь множество убийств — от рядовых устранений патрульных или отбившихся от общего конвоя солдат до важных военачальников и лидеров — за ее спиной было устранение нескольких выдающихся политических и дипломатических фигур в том числе, аристократы и высокопоставленные сановники. И практически все ее миссии были совершены если не "идеально", то более чем достойно. Большая часть из них так или иначе прошла по плану, с минимальными девиациями в ту или иную сторону, и окончилась гибелью противника.

Были ли выдающиеся миссии в ее прошлом — те, что требовали в свое время сложнейшего плана или длительной подготовки? Не то, чтобы среди миссий ассасина действительно попадались те, что "не" требовали подготовки, планов или навыков — но несколько миссий Серенити действительно выбивались из общего ряда в качестве наиболее "сложных" за все время работы Серенити. Могла ли Серенити в таком случае похвалиться ими?

Пожалуй... Нет.

То есть, безусловно, Серенити считала те миссии выполненными безукоризненно и она вполне отдавала отчет сама себе, что проделать те миссии не обладая ее умениями или в отсутствие ее планов было бы сложно — если не невозможно — но подобная выполненная работа не вызывала в ней "гордости."

Удовлетворение от хорошо исполненного заказа? Вполне, пожалуй — но не той гордости, думая о которой ей захотелось бы рассказать о ее свершениях в прошлом.

Серенити, молчаливо сидящая напротив Хассана уже десяток секунд, закопалась в свою память глубже, пытаясь припомнить или вытащить на свет свои предыдущие миссии — может быть что-то смешное? Не то, чтобы жизнь ассасина была наполнена юмором, но немного черной комедии она, пожалуй, смогла бы найти в своей памяти.

Но несмотря на забавность случившихся событий Серенити вновь не считала подобное прошлое чем-то, чем она могла "гордиться."

Серенити закопалась в свой разум еще раз, еще глубже, пытаясь припомнить событие, вспоминая о котором она действительно могла бы сказать, что она "гордилась" своей миссией...

Прежде чем неожиданно на поверхность ее разума всплыло отрывочное воспоминание. Совершенно недавняя миссия, исходом которой она могла действительно "гордиться."

Потому, что эта "гордость" заключалась не в убитой цели, и не в продемонстрированных ей боевых качествах, а в том, что она смогла исполнить приказ — смогла обернуть безвыигрышную ситуацию против своего врага — и, самое главное, смогла действовать согласно приказу Мастера.

Поэтому, немного улыбнувшись, Серенити начала свой рассказ,— В самой первой Сингулярности, в Орлеане...

* * *

Когда Карна впервые увидел Слугу Аинза — Слугу, что прибыла в Сингулярность из Халдеи — Ангрбоду — та представилась его матерью.

Конечно же, как и следовало ожидать, Карна не принял ту в качестве своей матери — как он мог, если сделав подобное он откажется от своей настоящей матери, Кунти?

Однако даже когда он однозначно отказался от решения Ангрбоды считать его своим сыном — вместо финального признания та проигнорировала его слова и продолжила называть Карну своим сыном.

Более того, Ангрбода, вмешавшись в его вечную дуэль с его братом, назвала это "материнским вмешательством между дерущимися детьми" — после чего, несколько раз покидав их через все поле боя — что скорее всего легко бы убило большую часть Слуг и могло бы считаться полноценным сражением, а не действием, что мать должна была проявлять к своим детям, если та всерьез их считала таковыми... Однако после призыва Карны Ангрбода лишь продолжила вести себя также беззаботно с ним, как и до этого — интересоваться о том, получал ли он необходимое количество калорий, нравились ли ему какие-нибудь девушки в Халдее и отправляя его периодически сражаться на тренировочном полигоне — "для того, чтобы обеспечить ребенка всеми необходимыми ему в будущем навыками."

Столкнувшись с подобным, Карна в конце концов решил все же сдаться и просто принять на веру то, что Ангрбоду было нельзя изменить так просто — что она действительно верила в то, что он являлся ее сыном, и что это можно было только принять, но никак не бороться с этим.

"По-крайней мере..." — думал Карна — "Она здесь такая единственная..."

О чем же в данном случае говорило то, что в данный момент Карна смотрел на Киехиме, пытающуюся натянуть на него свитер — связанный самолично — поверх его брони, спаянной с его кожей?

Карна не был уверен — говорило ли это больше о его личности или о его состоянии, а может быть о его окружении.

Не могли же все девушки в мире быть безумными и принимать Карну за своего сына? Может быть проблема была в его лице? Может быть он походил лицом на... Видимо, всех детей на свете?

-Киехиме, — голос Арчера прервал размышления Карны и отчаянную попытку Киехиме натянуть на Карну свитер — поверх его брони,— Ты сейчас порвешь свитер.

-Карна, ну почему ты не можешь просто снять свою броню?! — Киехиме, глядя на Карну чуть запыхавшись, взглянула на Карну обиженно,— Я связала тебе отличный свитер — ты решил расстроить мать таким способом?!

-Мне очень жаль,— Карна задумался на мгновение — его броня была спаяна с его телом, однако если бы он постарался, то он смог бы сорвать ее с себя вместе с кожей и верхней частью плоти — немного кроваво, однако это было бы не первым разом, когда он проделывал подобное,— Если вы хотите, то я могу спросить у Мастера о разрешении сорвать с себя плоть...

-Так-так, обойдемся без этого! — Арчер резко вмешался в происходящее, только уловив упоминание о том, что собирался сделать Карна, после чего решил взять быка за рога — или дракона за хвост,— Киехиме, почему ты вообще решила связать Карне свитер?! И, еще более важный вопрос — почему ты вытянула меня сюда для того, чтобы я наблюдал за твоими попытками натянуть его на Карну?!

-Мп-хм! — попытавшись натянуть свитер на карну еще раз и не сумев сделать это Киехиме бросила нахмуренный взгляд на застрявший при попытке налезть на металлический наплечник рукаве, после чего бросила раздраженный взгляд на Арчера,— Я хотела показать, что я забочусь о других Слугах Аинза, чтобы он увидел, какая я хорошая жена!

-У меня есть множество возражений на эти слова, но... — Арчер поднял взгляд на Карну, со спокойным выражением лица, практически не обращая внимания на свое текущее положение, принимающего "заботу" Киехиме,— Но ладно, неважно — важно то, что я так и не понял — причем тут я?!

-От тебя пахнет женщинами,— Киехиме в этот момент поморщилась,— Невыносимая вонь, тянущаяся за тобой из прошлой жизни... Так что ты должен был помочь мне с правильным ответами, которые должны были понравиться Анчину, поскольку за Анчином тоже гоняется много других отвратительных женщин... И мне бы не хотелось, чтобы он пропитался их запахом также, как и ты!

Услышав эти слова Арчер, до того реагировавший на все происходящее с ним или вокруг него в лучшем случае с каким-то циничным смешком неожиданно поперхнулся воздухом, после чего отвел взгляд, заставив Карну задать внутренне вопрос — неужели Киехиме, Берсеркер, чьей классовой стороной было отнюдь не здравомыслие, попала в яблочко?

-Кхм, не важно,— постарался быстро спрятать под ковер случайно всплывшую о своем прошлом информацию Арчер, прежде чем перевести подозрительный взгляд на Киехиме,— В любом случае, что насчет того, чтобы сперва спросить меня о моих планах и лишь потом хватать меня за руку и уводить в другую комнату? Я вообще-то был занят.

-Занят? — Киехиме, подняла одну бровь, после чего совершенно неподобающе леди фыркнула,— Чем бы ты ни был занят — спасение Анчина из лап коварных вертихвосток идет впереди всех других твоих забот!

-Отбрасывая в сторону то, нуждается ли Аинз в спасении или нет — и если он действительно нуждается — могу ли я вообще спасти его из подобной ситуации,— Арчер вздохнул в этот момент,— Я не думаю, что другие позволят тебе заниматься подобным... Я должен был вернуться к ним с подносом еды и алкоголя примерно в это время в конце концов...

-Другие? — Киехиме задумалась на секунду, прежде чем услышать душераздирающий рев, пронесшийся по Халдее, не уступавший драконьей форме самой Киехиме. Правда, если адский рев Киехиме был наполнен гневом, то рев этого монстра был наполнен... Тоже, пожалуй, гневом, только немного иного типа,— АААААРЧЕЕЕЕЕР! ГДЕЕЕЕ МОЕЕЕЕ ПИИИИИВОООО!

-Это Дрейк,— без проблем узнал голос пиратского капитана в реве чудовища Арчер, обратившись к Киехиме,— И судя по ее голосу — она стремится сюда. Не то, чтобы спасти меня — но я должен был принести ее пиво. А если она не получила эта пиво, то...

-Арчер, где наши печеньки?! — одинаковый голос, реверберирующий на двух частотах единовременно, будто бы говорившему отвечало эхо — или, что было возможно в текущей безумной ситуации, двое говоривших, обладающих абсолютно одинаковым голосом и тоном, вплоть до конкретного момента произнесения отдельных звуков, отозвался вслед за ревом Дрейк.

-А это Нерона Один и Нерона Два,— Арчер спокойно продолжил рассказ, объясняя Киехиме все проблематичные аспекты содержания его в неволе в данный момент,— И помимо печенек...

-МЯСО! ГДЕ МОЙ ЗАПЕЧЕННЫЙ КАБАН?! — голос Кухулина разнесся вслед за остальными голосами, заставив Киехиме бросить взгляд на Арчера, словно бы интересуясь у того, не создал ли он небольшую личную армию в Халдее за спиной Аинза.

-У того, чтобы быть главным — и единственным достойным поваром в Халдее — есть свои плюсы,— Арчер ответил на это спокойно, заставив Киехиме выдохнуть и, взглянув на Карну, все еще державшего руки, на которые был насажен не налезающий на него свитер, поднятыми, после чего вздохнуть, и, развернувшись, отправиться прочь — искать следующую жертву ее возможности показать свою "семейность" Аину, не удосужившись ни извиниться, ни произнести чего-либо еще Карне или Арчеру.

Арчер, пронаблюдав за этим, перенес взгляд на Карну, все еще державшего руки поднятыми, после чего кивнул,— Я смотрю, ты потихоньку обживаешься здесь?

Карна, задумавшись на мгновение, опустил свои руки, стянув с себя вязанный свитер, однако вместо того, чтобы отбросить его — аккуратно свернул тот, прежде чем прижать его к своей груди и ответить медленно,— Можно сказать и так...

Однако было ли что-то хорошее в этом факте — Карна уверен не был.

* * *

Ода Нобунага, Король Демонов, Генерал не знающий поражений, Завоевательница мира... Пребывала в весьма компрометирующей позиции.

Ода Нобунага не боялась никого, воевала против всех и победила каждого — однако глядя в глаза девушки, хрупкой Медеи, чья физическая сила была столь незначительна, что в текущей ситуации, при текущей их физической близости, уничтожить ее не было проблемой даже нескольких секунд — Нобунага чувствовала, как по ее спине бежал маленький ручеек мурашек.

Не от страха — или, если сказать правильнее — не от парализующего страха, заставляющего бойца окаменеть под взглядом огромного монстра перед их глазами, а тот страх, что испытывал любой солдат встречаясь на поле боя с ураганным ревом пуль, гулким грохотом взрывов и оскалом смерти, смотрящей в лицо.

-Я не прошу о многом,— Медея постаралась улыбнуться — однако из-за тотальной непривычности и неумения демонстрировать свое дружелюбие — вместо улыбки на лице Медеи появился только оскал голодного зверя, переживающего инсульт именно в этот момент,— Всего несколько экспериментов... Ты ведь Король Демонов, не так ли?

Первым инстинктом Нобунаги на эти слова было, безусловно, мгновенно задрать свой подбородок повыше, сказав нечто вроде "кем еще я могу быть?", однако чувствуя внутренне, что Медея не собиралась просто поздравлять ее с ее красивым титулом в случае согласия самой Нобунаги, та предпочла ответить достаточно мягко,— Это просто титул.

-Но в тебе есть что-то демоническое, не так ли? — Медея улыбнулась вновь — на этот раз ее улыбка, впрочем, вышла еще более агрессивной и зловещей,— К тому же ты дралась в прошлом с Аинзом, не так ли?

-Это... — Нобунага задумалась на мгновение, но все же кивнула,— Правда, так и было...

-В таком случае единственное, что мне остается — это попросить тебя об одолжении... — Медея попыталась растянуть улыбку, из-за чего создавшееся выражение на ее лице оказалось похоже на оскал безумного зверя, пытающегося порвать ее лицо своей мимикой,— Сфено и Эвриала единственные из текущих существ, кто пережили — насколько применимо это слово — столкновение с Аинзом... И я уже провела все необходимые исследования с ними — так что осталась только ты... Из тех, кто мне доступен в данный момент, по крайней мере.

Первым рефлексом Нобунаги было мгновенно отказаться от слов Медеи, однако в конце концов та все же предпочла по крайней мере узнать,— Зачем тебе это?

После этих слов Медея постаралась растянуть улыбку еще больше, но осознав, что она давно перешла на территорию "болезненных гримас" в конце концов та все же остановила издевательство над своим лицом и резко отпустила свою мимику, вернувшись из странного нечеловеческого оскала к холодному, практически лишенному эмоций, кроме ярко пылающего в ее глазах гнева, лицу. И хотя подобное выражение лица ни в коем случае нельзя было назвать "приветливым" или "дружелюбным" — по крайней мере Нобунага могла сказать точно, что это лицо вызывало у нее гораздо меньше проблем и отторжения, чем "дружелюбная улыбка" Медеи.

-Баал,— Медея кивнула коротко, произнеся имя словно ругательство,— Я изучила все книги Халдеи, что только касались демонологии — вплоть до художественной литературы... И в конце концов перешла к изучению тех, кто взаимодействовал с Аинзом и его "особенными" Слугами в наиболее прямом смысле. Сфено и Эвриала уже были в прошлом... И ты следующая на очереди.

Упоминание имени Баала заставило Нобунагу поморщиться — каждый раз когда кто-либо слышал его имя любой Слуга или человек ощущал неприятное чувство, будто бы кто-то окунул их лицом в лужицу противной липкой жижи — по крайней мере, каждый, кто знал, о ком именно шел разговор в этом случае — и, строго говоря, Нобунага не была против смерти подобного Слуги... Даже если он не сделал ничего плохого против самой Нобунаги лично.

Личные отношения играли большую роль в любом социуме — в том числе в социуме Халдеи. И Баал скорее даже наслаждался тем омерзительным ощущением, что он вызывал в своих собеседниках, чем старался спрятать то. И вместе с тем он никогда не делал ничего глупого — прямых оскорблений или тем более атак, всегда держась на той самой линии, когда каждый его собеседник хотел ответить ему чем-то на его действия и слова — но не мог подобрать подходящей возможности или момента для этого.

-Что насчет Аинза? — Нобунага задумалась на мгновение. В конце концов Аинз... Заботился о своих Слугах. Может быть это все было, конечно же, обезличено — и, может быть, он заботился и о Баале не меньше своих иных Слуг — как пример Аинз заботился даже о Каинавель и Ангрбоде — но Медея по-крайней мере могла привлечь внимание Аинза к подобному. Вряд ли это могло повредить текущей ситуации...

-Ты что, серьезно думаешь, что Аинз не знает об этом? — Медея, однако, отмахнулась от слов Нобунаги так, будто бы их не стоило даже рассматривать всерьез,— Ты думаешь гений человеческих отношений, держащий бесчисленное количество сложнейших планов в уме мог пропустить что-то подобное? Если он не остановил Баала — значит его устраивают его действия. А если он не остановил меня — значит его устраивают мои действия.

-В конце концов,— Медея взглянула внимательно на Нобунагу,— Ты ведь уже знаешь это, не так ли? Аинз любит выстраивать полосы препятствий перед своими Слугами, проверяя, кто из них сможет продвинуться дальше, а кто навсегда останется позади... Так произошло с Горгонами, с тобой... И теперь со мной.

Задумавшись на секунду Нобунага была вынуждена признать правдивость подобного подхода — в конце концов Аинз действительно позволил Горгонам перерасти предательство Медузы, позволил Нобунаге пройти путь от солдата до генерала... И теперь позволял Медее уничтожить Баала, чтобы...

Нобунага взглянула на Медею, на что та только кивнула, придя к тому-же выводу, что и Нобунага,— Именно так. Я планирую убить Баала... И занять его место в качестве одного из лейтенантов Аинза. Разве это не подходящий план для "Ведьмы предательства"?

* * *

Вдохнув запах свежезаваренного зеленого чая Лансель протянул руку к кружке, после чего сделал небольшой глоток, наслаждаясь его вкусом,— Слуги, хм... Столь энергичные, столь живые, столь хаотичные... Постоянно бегают от одной идеи к другой, постоянно сходятся и расходятся, меняются сами и меняют обстановку вокруг них...

Опустив взгляд вниз Лансель молчаливо уставился в стол, прежде чем вздохнуть,— Я их не понимаю. Абсолютно не понимаю. И сожалею о них. Столь сожалею...

-Фоу! — раздавшийся писк на грани фырка от мохнатого маленького животного заставил Ланселя отвлечься от его кружки и, улыбнувшись печальной улыбкой, провести рукой по шерстке создания.

-Я знаю, малыш, я знаю,— с улыбкой провел рукой по загривку создания Лансель, прежде чем отвести взгляд от того,— Но еще не время, еще не время...

-Но постепенно оно подходит все ближе и ближе,— произнеся эти слова Лансель прикрыл глаза, опустошив кружку чая в один глоток, прежде чем подняться со своего места,— Но пока... Что насчет еще одного обхода Халдеи?

-Фоу! — на эти слова у мохнатого существа не нашлось возражений.

* * *

~м&: ?*?м К?*м%!

Кл?^^: М%(е— ы-? п#~з@?! @ л$%м кл?^^е | П#~з@?! ез кл?^^?

?-#~у-: З@е#?З@ез*?

-~-ул: Пе#@%е >-% ыл% | П%^ле*!ее >-% у*е—

* * *

В Иггдрасиле все игроки обладали внутренними часами — в любой момент времени они могли посмотреть в угол своего поля и определить точное время начала рейда — и ориентироваться по секундам, проходящим одна за одной, в текущей ситуации зная точное время, сколько займет тот или иной босс, та или иная анимация, те или иные фазы...

В Сингулярности, однако, Аинз был лишен подобной роскоши — и потому все, что мог сделать он — это передать через свою магию и связь со Слугами приказ к началу сражения, глядя на то, как в ранней утренней росе начинают проступать вечерние звезды, еще не успевшие скрыться вместе с темнотой ночи — "Ну что же, вот и началось..."

Или, точнее, это выглядело как звезды — мелькнувшие небольшие светящиеся точке в небе выглядели как прекрасные ночные или утренние звезды — однако вместо того, чтобы постепенно продолжить тускнеть с приходом Солнца — каждое из них мгновенно начало наливаться сиянием и светом — прежде чем начать стремительно расширяться, превратившись сперва в кометы, затем в неизвестные шары в небе, а спустя короткое время — в огромные светящиеся столбы магии, прочертившие путь по небу с такой скоростью, с которой даже самым быстрым Слугам было бы крайне проблематично уклониться от них всех — прежде чем в конце концов врезаться в сияющие золотым светом стены Камелота, на мгновение заставив их вспыхнуть золотой вспышкой.

Атака Семирамиды была сильна — весьма сильна — ударившие вспышки света, отправленные Семирамидой скорее в подтверждение реакции Камелота, чем для реальной атаки могли уничтожить многих Слуг, оказавшихся на их пути — но для стен Камелота, окутанных силой Богини, те не представляли даже тени опасности, разбившись спустя мгновение бессильными всполохами, растекшимися по стенам Камелота.

"Как и ожидалось" — Аинз не отреагировал на этот исход впрочем, продолжая наблюдать за бессильными атаками парящей крепости Семирамиды — в конце концов если бы защита Камелота неожиданно сдалась от обычной атаки парящего дворца королевы — то Аинз чем радоваться скорее бы обеспокоился тому, как неожиданно легко ему удалось добиться результата — его паранойя не успокоилась бы после этого до самого конца Сингулярности.

Однако глядя на то, как атаки Семирамиды лишь бессильно скользили по покрытым золотым светом стенам Камелота — на каком-то уровне Аинз чувствовал даже нечто подобное спокойствию — именно из-за того, что все было не настолько просто, чтобы подозревать подвох в текущей ситуации — "Семирамида подготавливает главный калибр в данный момент... Хах, я почти попал под его действие в прошлом — однако так и не смог увидеть его действие вблизи — в прошлый раз я был отвлечен атакой на меня... Интересно, что же представляет из себя атака от парящего дворца легендарной... Кем бы она ни была?"

Аинз задумался на мгновение, пытаясь вспомнить, что конкретно успели сообщить о Семирамиде ему во время разговора его другие Слуги, но так и не смог вспомнить конкретики, решив отбросить эту информацию — "Да не важно. Главное то, что сейчас у меня есть возможность посмотреть на выстрел из гигантского летающего дворца... Хм, если подумать — применим ли термин "меха" к дворцу Семирамиды в таком случае?"

Спустя мгновение, пока атаки Семирамиды продолжили атаковать Камелот, казалось бы, даже не замечающий ее действий — Аинз смог разглядеть на приличной дистанции от него, за бьющим дождем сияющих стрел, парящий дворец Семирамиды — и медленно разгорающийся на его месте огонек белого света.

Постепенно разгорающийся далекий огонек становился больше, больше и больше, прежде чем поглотить полностью своим сиянием парящую фигуру дворца Семирамиды — наливаясь интенсивностью — прежде чем словно бы маленькое Солнце зажглось на горизонте — прежде чем Солнце словно бы взорвалось — или точнее, выстрелило в одну сторону, будто бы лопнувший в одном месте шарик, наполненный до краев водой, изливающий всю свою силу в сторону своей цели.

На мгновение Аинз даже позволил себе залюбоваться эстетикой подобной атаки — та была достаточно сильна, пусть и не смертельна для него — и на мгновение, сблизившись с Камелотом, преодолев всю разделяющую дистанцию до города — или замка — за мгновение, появившись огромным вихрем рядом с покрытым золотым сиянием Камелотом.

На мгновение могло показаться, что подобный удар поглотит город полностью, не оставив от него и следа — однако, как и следовало ожидать, вместо этого Аинз услышал лишь слова кого-то изнутри — или скорее, на стене города,— Файлнот!

Голос говорившего был тих и печален, хотя и нес в себе однозначное ощущение силы и уверенности — и мгновение спустя ужасающий вихрь, врезавшийся в землю с силой сотни клинков поглотил все свое окружение.

И все же, даже в момент, когда миниатюрный смерч возник из ниоткуда — покрытые золотым сиянием стены Камелота не изменились ни на мгновение — хотя самым важным было то, что ударивший вокруг вихрь не был действием Благородного Фантазма, а лишь побочным эффектом — мгновенно выстреливший луч света ударил с такой скоростью и силой, что породил небольшой ураган вокруг себя — разрезав воздух перед собой, прежде чем врезаться в несущуюся атаку Семирамиды.

Ударивший в ответ на атаку Семирамиды снаряд выглядел весьма внушительно сам по себе, способный легко поглотить своим светом нескольких человек, поставленных друг на друга — словно устремленный клинок, направленный против атаки Семирамиды — однако по сравнению с поглотившим все выстрелом Семирамиды тот казался игрушечным.

И все же, врезавшись в самый центр несущегося навстречу вихря Файлнот легко прорезал сияние света, рассекая тот на несколько блеснувших словно в калейдоскопе отблесков, прежде чем, неудовлетворенный результатом, вырвался из стороны луча атаки Семирамиды, прежде чем за мгновение обвить десятками петель атаку Висячих Садов, прорезая подобно леске атаку — после чего, врезавшись еще раз, взорваться сиянием света, от силы которого поднявшаяся волна ветра словно бы врезалась в землю, срывая с места пласты и поднимая облака пыли — в то время как мигнувший золотым светом Камелот, кажется, остался в полном спокойствие, даже не заметив подобное грандиозное событие в считанных метрах от своих стен.

"Какая ностальгия..." — Аинз покачал головой на эту картину.

Особая способность Тристана — или, точнее, в этом мире — Благородный Фантазм Тристана, Файлнот — дальняя атака, способная преодолевать любые физические препятствия, выставленные на своем пути, врезающаяся многократно при атаке — в случае присутствия нескольких противников Файлнот выбирает их один за одним, подобно "цепной молнии" или чему-нибудь подобному — однако в отличии от "цепной молнии" Файлнот в случае отсутствия второй доступной цели после атаки не прекращал атаковать, а атаковал изначальную цель еще раз, еще раз и еще раз — до тех пор, пока все двадцать атак не были израсходованы за раз — при всем при этом уклониться от атак Файлнота было невозможно, а наносимый урон игнорировал защиту противника, нанося одновременно все три вида — колющий, режущий и дробящий — физический урон — и несколько магических сразу — чистая магическая энергия, подобно "магическому снаряду", огонь, свет и святая сила.

"Мое сердце спокойно" — глядя на то, как удар Семирамиды, разрезанный на части атакой Тристана, взбух подобно переполненному шарику с водой, после чего взорвался вспышкой света, Аинз выдохнул. Конечно же он был спокоен не тому, что Тристан этого мира использовал способности Тристана из прошлого мира — Аинз давно уже научился на горьком опыте не проводить сравнения условий текущего и прошлого мира, сколько Аинз был рад текущему развитию ситуации.

Тристан, о смерти которого отчитались в прошлом его Слуги, оказался жив и смог разбить атаку Семирамиды, направленную на уничтожение барьера Камелота. Иными словами, это явно было развитием ситуации, что следовало назвать "неожиданным" и "отрицательным" — и именно поэтому Аинз был спокоен. Неожиданные враги и неожиданная атака, разбившаяся казавшийся должным сработать план — было именно тем, что ожидал и на что надеялся Аинз.

"Значит, все происходит как и надо" — Аинз на секунду допустил в уме мысль о том, что он потихоньку начал превращаться в того самого "мастера всех планов" о котором постоянно говорили другие люди вокруг него, прежде чем развеять эту мысль и вернуться к реальности, чуть улыбнувшись — "Как хорошо, что я все же рассчитывал на подобное развитие ситуации и подготовился к нему. Просто на всякий случай."

* * *

"Как он мог предугадать подобное?!" — Семирамида на секунду позволила своим эмоциям одержать верх над ней, прежде чем ее взгляд попытался найти далекую точку, представляющую из себя Аинза, прежде чем развеять эту мысль — на подобной дистанции она никак не могла разглядеть кого-то столь малого как Аинз. Даже тот факт, что выстрел ее главного калибра оказался отбит скорее пришел к ней пониманием через ее Висячие Сады, чем благодаря ее зрению — "Это... Это невозможно — так как он это предугадал?!"

Конечно же Семирамида знала о том, что она не способна в одиночку, даже при всех своих силах и поддержке Висячих Садов, справиться с Камелотом — однако она не предполагала, не могла допустить даже мысли о том, что выстрел ее главного калибра окажется отбит. Поэтому решение Аинза оставить вместе с ней Арчера, Араша, чья эстетика совершенно не сочеталась с эстетикой ее дворца казалась ей излишней — даже чрезмерной...

Но каким-то образом Аинз смог предугадать действия противника — и потому, когда атака главного калибра Семирамиды оказалась отбита — вместо того, чтобы атаковать Семирамиду — пущенная меткой рукой Араша стрела врезалась в противника Семирамиды, заставив того прерваться на мгновение, утеряв контроль над своим Благородным Фантазмом, Файлнотом, до того, как тот смог бы направить его против Семирамиды.

"К тому же, кто мог предположить, что погибший Тристан окажется жив?! Это находится не на уровне ума — а на уровне предвидения!" — Семирамида скрипнула зубами — ясновидение было возможно, даже обязательно для многих Кастеров, однако существовала разница между возможностью видеть за сотню миль — и видеть в будущее этого мира.

"И Тристан намного сильнее, чем он должен быть" — Семирамида скрипнула зубами еще раз, глядя на то, как посылает стрелу за стрелой Араш — "Пусть и благородный фантазм, но так легко разбить атаку моего главного калибра — и быть готовым атаковать еще раз... Это сила выше чем та, которой должен обладать Тристан — больше, чем даже служба Богине должна была ему дать... Что произошло с Тристаном?!"

Спустя еще мгновение Араш выпустил еще несколько стрел единовременно и Семирамида смогла наконец оторваться от своих размышлений, вспомнив о текущей ситуации, прежде чем решиться действовать — "Может быть главный калибр и окажется недоступен на некоторое время — но мои арсеналы все еще полны!"

Спустя еще мгновение целая плеяда из десятков и сотен белых, похожих на маленькие звезды, лучей ударили вдаль, стараясь каким-либо образом сломать, продавить или хотя бы поцарапать щиты, покрывшие Камелот, однако золотое сияние ответило на отчаянные атаки Семирамиды и Араша лишь несколькими всполохами света — результат был подобен попытке ударить кулаком в стальную балку. При всей громкости звука — для балки подобная атака не значила ничего.

Удар за ударом продолжил бессильно рассыпаться по щитам Камелота, заставив Семирамиду скривить лицо, бормоча себе под нос,— Это нехорошо...

Атака главного калибра Семирамиды была сопоставима по своей мощи с действием Экскалибура — и должна была пробить брешь в защите Камелота, позволив следующим атакующим перейти к атаке самих стен — после чего пробраться внутрь, направившись к Богине — дать им небольшое окно времени и возможности для того, чтобы разобраться с противником — однако без этого окна... План все еще не был под угрозой — помимо Семирамиды существовали и другие действительно сильные союзники, способные добиться подобного же исхода — однако урон, что это могло бы нанести самой Семирамиде был непоправим. Проигрыш Аинзу или Первому Хассану представлял из себя одно — кто мог сражаться с двумя воплощениями смерти — но невозможность исполнить свою миссию во время сражения? Какая разница, заставил ли кто-то Семирамиду участвовать в этом плане или нет — важно было то, что она не могла исполнить это — и это заставляло кровь Семирамиды кипеть от злости и возмущения.

-Араш, разберись с барьером и Тристаном — даже если тебе придется пожертвовать собой! — главный калибр Висячих Садов должен был занять определенное время для своей перезарядки, так что Семирамида воспользовалась следующим доступным ей могущественным оружием.

-Попробую,— ответил Араш, не прерывая свою атаку, что бессильно разбивалась от щиты Камелота, прежде чем нахмуриться и сдвинуть брови,— У нас гости.

Услышав это неприятное — но в каком-то смысле ожидаемое в текущих условиях — замечание — Семирамида сконцентрировалась на том, чтобы увидеть непрошеного гостя — однако значимой концентрации от нее это не потребовало. Фигура, движущаяся по полю боя на скорости во много раз, превосходящую скорость любого другого Слуги, поднимая огромный столб пыли по мере своего движения, была весьма заметна, как на нее не посмотри.

"Если окажется, что и эту Слугу Аинз оставил здесь по определенной причине..." — Семирамида допустила раздосадованный взгляд на Санзанг, прежде чем выдохнуть с усилием — "Я буду очень раздражена."

* * *

Семирамида была далеко не единственной, кто был способен разобраться с барьером, покрывающим Камелот — но в отличии от всех остальных, кроме Аинза, Семирамида могла сделать это атаковав с безопасной — относительно — дистанции, и в отличии от Аинза — могла сделать это без неожиданных жутких последствий, что имели тенденцию проявляться каждый раз, когда он использовал что-то действительно мощное из своего арсенала.

Но все же она была не единственным из возможных вариантов — пусть и самым удобным из всех.

Вторым после Семирамиды вариантом по удобности являлся Озимандия — используя свой Благородный Фантазм тот был способен раздавить любого противника...

Или, по крайней мере, должен был быть способен на это.

Мог ли он уничтожить Камелот в таком случае в текущих условиях? Ну, для сохранения его регального величества проще было сказать, что "ответ на этот вопрос был неясен."

В любом случае, Озимандия был более чем способен на то, чтобы создать в защите противника брешь, достаточную для того, чтобы пробраться внутрь, к Богине. Даже если Озимандия был лишен возможности в таком случае столкнуться с ней напрямую — а Озимандия, не будучи значимым любителем битв, был бы рад встретиться с могущественным противником, что по его соображениям должен был быть достаточно силен, чтобы выдержать его полную мощь — в бою, в конце концов тот совершал разделение между допустимым проявлением своего величия и позиции в этом мире с необходимостью действовать согласно плану. В конце концов, даже будучи царем всех царей — более чем осведомленным о его величии в этом мире — в конце концов Озимандия был правителем превыше царя, функцией выше титула, эффективностью выше эффектности — иначе он бы не позволил себе быть столь возвеличенным, если бы у его величия не нашлось бы настоящей причины — большей, нежели старые россказни археологов о его достижениях.

И все же, даже у Озимандии Великого существовали убеждения, от которых тот не мог отступиться даже на мгновение — не важно, в какой именно ситуации тот существовал.

Первое — самой прекрасной из всех когда-либо живших девушек и единственной его возлюбленной была прекрасная Нефертари.

Второе — самым святым из всех святых и единственным его настоящим и истинным другом был его верный брат, Моисей.

И третьей — неважно, сколько эпох пройдет над миром — он был величайшим из всех царей, самим Ра и единственным единоличным Солнцем, освещающим этот мир своим великолепием.

И хотя это не значило того, что Озимандия желал отрицать огненную и светоносную природу Солнца всех иных полубогов или фараонов — это значило что каждый из них должен был поклониться ему, как отражения его величия, и принять на себя тяжкую, но благословенную ношу бытия одним из его самых почетнейших слуг.

А потому когда облаченный в сияние полуденного дня Гавейн, рыцарь Солнца, встал на его пути — план самого Озимандии был предрешен.

В конце концов, даже если это было ловушкой, расставленной на него — что с того? Это лишь требовало от Озимандии разобраться с глупцами, посмевшими попытаться его в капкан, как загнанную дичь, и уничтожив их — направиться дальше по своему пути.

Огромная парящая по небу барка Озимандии — являющаяся баркой самого Ра, в которой тот ежедневно несет Солнце по небосводу — и потому принадлежащая Озимандии, что был самим Ра, и несущая Озимандию, что был самим Солнцем — значительно уступала в размерах Висячим Садам Семирамиды, но не столь значительно уступала в своей боевой мощи.

Той не хватало "главного калибра" Семирамиды, и частота и количество возможных его атак не была столь же значительны, что у Семирамиды — однако в отличии от Висячих Садов та была куда более проворна — и благодаря своему меньшему размеру — могла быть использована в личном сражении.

А потому, когда раннее затянутое дымкой утро неожиданно сменилось на палящее полуденное Солнце, бьющее лучами, Озимандия лишь чуть презрительно скривил свое лицо — как смел всего-лишь рыцарь, пес на службе царицы Камелота, указывать Солнцу, когда ему вставать, когда садиться и когда освещать сиянием этот мир — прежде чем повести рукой в воздухе, словно бы смахивая пыль со своей барки — и сразу несколько огромных лучей насыщенного желто-оранжевого, словно расплавленная медь, цвета ударили вниз, вгрызаясь в небольшую точку вставшего на его пути рыцаря.

Исключая саму царицу Камелота, Короля Артура, лишь двое рыцарей действительно значили что-либо более, чем песок под его ногами — Гавейн, самоназванный рыцарь Солнца — хотя Озимандия не даровал ему такой милости, служить его избранным герольдом и верным мечом — и Ланселот, идеальный рыцарь всех рыцарей, что был равен согласно его легенде, всем остальным рыцарем Круглого Стола.

И конечно же, хотя молчаливый приказ атаки Озимандии был отдан лишь небрежным движением руки — это не умаляло его силы. Большая часть Слуг исчезла бы лишь получив одну из атак одно из его Благородных Фантазмов, Месектета — не говоря о нескольких сразу — однако Гавейн лишь обнажил клинок — и вся мощь Солнца, заставившая землю от прикосновение вспенится, буквально испаряясь в газ, не смогла заставить Гавейна отступить.

С одной стороны тот факт, что спустя десяток секунд, после того, как атака Озимандии перестала бить, Гавейн даже не сдвинулся со своего места, не говоря уж о ранах, заставила Озимандию показать просевшую на мгновение меж его бровями морщину — раздраженный тем, что его противник не мог принять простой правды и быть уничтоженным и развеянным в прах, как недостойный узурпатор титула его слуги смирно — и вместе с тем легкая улыбка заставила Озимандию чуть поднять уголки его губ в подобии легкой улыбки. В конце концов, пусть Гавейн и посмел узурпировать не данный ему титул рыцаря Озимандии, однако если бы узурпатор титула служителя Солнца оказался слаб — Озимандия сам бы почувствовал себя раздраженным и разочарованным, что кто-то столь слабый посмел посягать на могущественное имя Ра.

-Мне жаль, Ваше Величество, но боюсь — дальше вам не пройти,— Гавейн ответил в уважительном тоне, отдавая честь Озимандии даже если тот являлся его заклятым врагом, однако в глазах Озимандии тот еще не заслужил права быть замеченным и удостоенным его слов — а потому Озимандия чуть повел рукой в сторону, проверяя с помощью сил своего Благородного Фантазма, не была ли защита Гавейна в прошлом лишь одноразовым трюком.

Как и следовало ожидать спустя несколько секунд, когда несколько лучей Месектета, возвышенной барки Ра и Озимандии, собрались в единый кулак, прежде чем ударить в Гавейна — тот не исчез после удара, лишь продолжив держать свой клинок в той же позиции, что и до того, словно бы заявляя свою мощь и свое право стоять на пути Озимандии.

И при всем возможном раздражении на Гавейна за то, что тот смел стоять на пути Озимандии, тот по крайней мере мог оценить подобное смелое нахальство в его присутствии, покровительственно принимая если не ум, но храбрость — позволив Гавейну услышать его голос,— Ты погибнешь, Гавейн.

Хотя Озимандия произнес эти слова тоном полным пренебрежительного к Гавейну величия — Озимандия счел ниже своего достоинства ложь тому, кто по крайней мере был достаточно силен для того, чтобы пережить легкое раздражение Озимандии — и потому произнес лишь одну однозначную правду. Ибо не могло быть никакого иного исхода — вставший против Озимандии погибнет — это было лишь правдой жизни, как Солнце встающее на востоке каждый день.

-Прошу прощения, Ваше Величество, но я не планирую умирать так просто,— Гавейн лишь улыбнулся, после чего в немного театральном жесте подкинуть свой огромный клинок, что превосходил иные двуручные мечи, но судя по рукояти был предназначен лишь для одной руки, позволив тому совершить полный переворот в воздух и поймать тот вновь своей рукой, словно жонглер, демонстрирующий акробатический этюд.

Озимандия, впрочем, не ответил на слова Гавейна — какой смысл ему был в том, чтобы разубеждать заблуждающегося узурпатора? Озимандия еще не возвысил Гавейна достаточно высоко для того, чтобы позволить себе спор и препирания с тем — и потому ответил лишь еще одним легким раздраженным движением руки.

* * *

— Сам Озимандия Великий вступил в бой! — совершенно отвлекшись от своей миссии как возбужденная появлением на сцене своей любимой звезды буквально пропищала Нитокрис, вскинув руки в нелепой попытке показать Озимандии, что она была здесь.

Движущаяся рядом с ней Медуза позволила себе чуть приподнять одну бровь, но обнаружив спустя мгновение, что Скатах даже не собиралась реагировать на действия Нитокрис, готовая оставить ту позади стоило ей только чуть-чуть отвлечься от плана действия, позволила себе задержаться на секунду, мягко одернув Нитокрис из ее неожиданно разгоревшегося огня фанатизма.

-А, что? — Нитокрис отвлеклась на мгновение, словно бы вспоминая, что сейчас она не находилась в элитном портере, наблюдая за сражением Озимандии, а участвовала в нападении на Камелот, мгновенно покраснев от стыда, понурив взгляд и запнувшись о свои слова, бросаясь вперед,— П-прошу прощения....

Медузе на мгновение захотелось чуть отчитать Нитокрис за ее подобное поведение — не желая обидеть ту, сколько желая поделиться с ней столь важной информацией — во время потенциально опасного сражения никому из участников этого сражения не стоило отвлекаться на сторонние события — прежде чем та все же решила, что Нитокрис, скорее всего, сама прекрасно понимала, что она не должна была этим заниматься — просто ничего не могла поделать с собой. А это в свою очередь значило, что Медузе требовалось не сообщить ей информацию, а повлиять на ее личностные качества — а Медуза в свою очередь не была уверена в том, что она могла сделать это каким-либо способом — для этого требовался кто-то намного более выдающийся в плане людской психологии, как Аинз — или хотя-бы Озимандия.

Скатах же было просто все равно на мысли Нитокрис и потому трое Слуг продолжили двигаться молчаливо к Камелоту, словно бы не обратив внимания на мгновение отвлечения Нитокрис.

Медуза и Скатах должны были стать своеобразным "пробивным снарядом" атаки — после того, как какая-нибудь из атак, будь то Семирамида или Озимандия или даже Аинз и Артурия сломают барьер Камелота — Медуза и Скатах должны были проникнуть внутрь и провести быструю разведку местности — пока Аинз и Медб займутся основными угрозами внутри Камелота, Богиней, они должны были помочь остальным Слугам — либо обеспечивая информацию и нечто, что Аинз назвал "кайтингом" противника — манипулирование позициями врага — и вместе с тем перемещаться быстро и свободно по полю боя, обеспечивая поддержку там, где она требовалась в любой момент.

Нитокрис в данном случае служила мобильной поддержкой для этой группы, а также...

Говоря на чистоту, Медуза не видела какой-то настоящей тайной причины, почему Нитокрис была распределена в их группу — если бы Медуза не знала о том, что каждое, даже, казалось бы, самое случайное действия Аинза представляло из себя часть куда более сложного плана, чем мог предположить любой иной ум — Медуза предположила бы, что Нитокрис была отдана Медузе и Скатах на попечение потому, что той больше не нашлось нигде места — по принципу "пристроить хотя бы куда-нибудь."

Но поскольку это был Аинз, что не оперировал столь простой логикой — Медуза прекрасно осознавала, что у нахождения Нитокрис на этом месте и в это время существовала собственная крайне важная причина, которую Медузу просто не могла разгадать. Вполне вероятно — лишь временно.

В любом случае, без уничтожения барьера и стен Камелота ни Медуза, ни Скатах, ни Нитокрис не обладали возможностями пробиться внутрь Камелота своими силами — пусть и двое из вышеперечисленных Слуг были крайне сильны — пробиться в Камелот представляло нетривиальную задачу даже для них. Учитывая же, что их зона действия в данном случае представляла из себя поддержку остальных сил "отрываться вперед" им было тем более противопоказано.

-Враг, два часа, Лансер,— спустя мгновение после четкого и холодного ответа Скатах, словно бы информация от сработавшего электронного радара, копье сверкнуло в руках ведьмы — и врезавшееся огромное копье, изрыгавшее позади себя пламя, словно бы то представлявшее из себя ракету, запущенную в свою цель.

Копье Скатах, впрочем, не прогнулось под этим ударом — и выплеснув еще немного пламени позади своего врезавшегося острия, словно бы врезавшееся в непреодолимое препятствее, но все еще пытающееся преодолеть то или хотя-бы сдвинуть с места — копье легким движением вдруг отскочило назад, переворачиваясь в воздухе словно ударившись о большую резинку — однако, не обращая внимания на трюк копья — или, скорее, самого Лансера, Скатах лишь чуть сузила глаза,— Гарет.

Появившаяся невысокая девушка, закованная в превосходящие ее размеры тела латы, не отреагировала на эти слова, впрочем — подхватив копье та лишь взглянула мертвых невидящим взглядом словно бы через Скатах, произнеся ровным, лишенным эмоции — лишенным искры жизни — голосом,— Прошу вас, умрите прямо сейчас.

-Я была бы рада,— Скатах ответила на эти слова от противника практически с насмешкой, прокрутив в своей руке копье, прежде чем Медуза и Нитокрис подоспели вслед за ней,— Но я не могу.

После этих слов впервые за все время в глазах Гарет промелькнула какая-то эмоциями и ее голос, до того монотонный, вдруг запнулся о ком в ее горле, позволив той произнести,— Мне жаль...

Спустя мгновение Гарет подняла взгляд, полный печали, сожаления и... Понимания. Однако Гарет не позволила себе более, чем мгновение этой эмоции — бросившись с безумием в бой.

* * *

Выпущенная вперед стрела Ситы взрезала воздух со свистом, преодолевая скорость, которую ни в одном страшном или фантастическом сне не могли себе даже представить безымянные древние изобретатели лука — пролетев за мгновение дистанцию до своей цели.

Сита — точнее, ее лук — а еще точнее, ее Благородный Фантазм обладал выдающейся разрушительной силой, однако говоря о Камелоте, защищенном силой Богини, даже это было совершенно недостаточным для того, чтобы разрушить защиту города Короля Артура.

Возможно, скомбинировав свои усилия вместе со вторым Арчером, стоящим рядом с ней, Тавара Тота, Сита смогла бы пробить небольшую дыру в защите противника, но даже если так — это в лучшем случае обеспечило бы небольшую прореху, на несколько минут скорее всего — и не в сам Камелот, а лишь к стенам Камелота, что сами были достаточно крепки для того, чтобы выдержать атаку противника.

Поэтому целью ее атаки стал не Камелот, а бросившаяся на манер стрелы фигура другого Слуги, в мгновение преодолевшего невероятную дистанцию по пустому пустынному полю, направившись к парящему вдалеке дворцу Семирамиды.

Атака Ситы была быстра — в конце концов она все еще представляла из себя Слугу класса Арчер, поэтому она умела сражаться в дальнем бою на том уровне, который простым людям было никогда не достичь — однако даже превосходящая в своей скорости пулю стрела не смогла настичь свою цель, разминувшись с той на десяток метров.

И это произошло не потому, что Сита не смогла аккуратно прицелиться, не обладала отличным глазомером или не сделала поправку на скорость Слуги — нет. Вместо этого сам Слуга был настолько быстр, что Сита просто не могла попасть в движущуюся цель. Более того, наблюдая издалека за своим противником, Сита могла поклясться, что ее противник с каждой секундой становился только быстрее и быстрее — прямо сейчас он был так быстр, что он не находился даже в реальности Слуг, преодолев ту. Даже Ахиллесу, "быстрейшему герою из всех когда-либо существовавших" пришлось бы побороться за свой титул с этим Слугой.

Однако, даже если Слуга был настолько быстр — нет, скорее, именно из-за того что тот был настолько быстр Сита чуть углубила уголки губ глядя на его движения, нерадостно вздохнув — "Еще одна упущенная возможность..."

-Ты что-то сказала? — голос Тавары отвлек Ситу, однако та лишь чуть помотала головой, отведя взгляд от Слуги, что она явно не могла ранить, к Камелоту.

Сита представляла из себя Слугу с не самой выдающейся личностью — из тех, про чье существованию знают рациональным умом, но никто никогда не может толком вспомнить о том, чем она занималась в прошлом во время общих проектов или вечеринок, где она тихонько сидела в углу, периодически общаясь низким голосом с тем или другим человеком.

Это было ожидаемо, даже в каком-то смысле очевидно. В конце концов, в чем заключалась легенда Ситы? Верная возлюбленная жена Рамы... И все.

Она не командовала армиями, не вела философских дискусров, не учила магии и не способствовала росту других героев и не правила государством. Она просто... Была верной женой.

Вполне ожидаемо, что на фоне других героев, прославившихся за свои личные достижения просто "верная жена" Сита терялась. И... В общем-то, это Ситу устраивало.

В конце концов будучи столь "фоновым персонажем" на фоне легендарных королей, ученых и иных героев Сита была избавлена от необходимости всегда находится в центре внимания. Если она могла исполнять свои обязанности не оставаясь в центре всеобщего внимания? Тем было даже лучше.

Если от нее требовалось просто стрелять в противника не отпуская невероятных лидерских речей, не вдохновляя армии и не устраивая длинных философских рассуждений — то Сита была только рада делать именно это.

Единственное, что действительно значило для Ситы — это ее возлюбленный Рама. И так уж сложилась судьба, что ее возлюбленный Рама был отделен от нее могущественным проклятьем и ныне находился от нее так далеко, что у Ситы не было никакого шанса дотянуться до него. Никакого вовсе? Нет, пожалуй, было бы неправильно так говорить — шанс на это у Ситы, безусловно, существовал — Аинз, ее новый Мастер, мог обеспечить Сите ее возлюбленного.

Однако он желал сделать это только в том случае, если Сита продемонстрирует свою полезность, в качестве награды Сите за службу. А это в свою очередь значило, что Сита должна была продемонстрировать свою полезность.

Но к сожалению попытка прикончить Слугу, движущегося по направлению к Семирамиде не увенчалась успехом.

Сломать щиты Камелота? Как уже было сказано, Сита могла обеспечить небольшое окно для прорыва, однако даже так это было лишь "возможностью", что она могла дать. Бездумные действия не принесут ей успеха в данном случае...

Так что, приглядевшись внимательнее к другим Слугам, сталкивающимся в бою со своими противниками, Сита лишь взяла лук наизготовку, после чего обвела взглядом свое окружение...

Обнаружив, что Тавара Тота, несколько секунд назад готовый к сражению, удобно устроился на земле, уместив свою выдающуюся фигуру на тюке с рисом, и продолжал смотреть вдаль на другие сражения, поддерживая лук одной рукой — и приложив вторую к своему лицу, создав небольшой козырек от Солнца для своих глаз.

-Что?! — заметив взгляд Ситы Тавара только пожал плечами,— Я устал стоять! Все равно там не происходит ничего важного в данный момент.

На это Сита только обессиленно вздохнула.

Пусть и не выдающаяся героиня сама по себе... По крайней мере у нее было понимание деловой этики.

* * *

Хотя обладателем самой выдающейся боевой силы и являлся Аинз — и Медб вместе с ним — их нельзя было назвать основным ударным кулаком атакующей группы. Если точнее, то используя свою основную силу Аинз и Медб должны были пробраться к Королю Камелота, Богине, нейтрализовав главную силу противника и удостоверившись в том, что она не нанесет удар в спину другим сражающимся группам, связав ее боем, после чего, уничтожив ту, отправиться на помощь оставшимся бойцам.

Это был простой и эффективный план, однако его действие предполагало, что Аинз и Медб не будут участвовать в основном сражении до момента, когда они смогут разобраться с Богиней. В первую очередь потому, что как основная сила, подготовленная для сражения с наиболее могущественным противником, они должны были сохранять свои силы — в конце концов пусть Аинз и был осведомлен и даже убежден в том, что он обладал значительной силой в этом мире — Король Артур этого мира в свою очередь также являлась крайне могущественной Слугой.

Столкнувшись с Первым Хассаном Аинз был убежден, что в этом мире все же существовали достаточно могущественные сущности — даже если они были слабее его — Аинз все же предпочел бы не рисковать, удалившись на задний план сражения, ожидая подвоха от противника. Конечно же это не значило, что как и во времена его обезумевшей паранойи он планировал бездумно жертвовать своими Слугами — если ситуация призовет к тому, то он был готов вмешаться в бой, в конце концов у него все еще существовал его инвентарь, расходники и Благородный Фантазмы, однако созданный вокруг Камелота барьер заставил Аинза вспомнить о Сверхранговой магии.

Не той Сверхранговой магии, что он обладал в данный момент, после своего перехода в этот новый мир, а о Сверхранговой магии, что существовала в Иггдрасиле — однако даже так сравнение навело Аинза на мысль и заставило его по крайней мере продемонстрировать немного осторожности в этом сражении.

Второй причиной, также укладывающейся в эту осторожность, была попытка Аинза не дать лишней информации своему противнику — сохранение главных козырей до конца, до решающего момента сражения — в данном случае Аинза и Медб — было просто здравым смыслом, которым должен был обладать любой человек, не говоря уже о командире.

А третьей частью было то, что в данный момент Медб, что должна была действовать совместно с Аинзом в этом сражении, думала о чем угодно, но только не о сражении — и Аинз был вынужден следовать ее мыслям.

Я ведь сделала все верно, правда?! Я все сделала правильно?! — ни единого намека на Медб, которой она казалась считанные часы назад — могущественная правительница, полная высокомерия и королевской регальности — нельзя было обнаружить в текущих условиях даже под микроскопом. Сверкая глазами, как радостный ребенок — или фанатка, едва ли не большая, чем Нитокрис, перед своим возлюбленным — Медб едва не подпрыгивала на месте, задавая вопрос за вопросом. Если бы у Медб был хвост — наверняка она бы сейчас отчаянно мотала им из стороны в сторону, как собака, счастливая просто до одурения просто от присутствия своего хозяина рядом.

-Да-да, Медб, ты молодец,— все, что оставалось Аинзу в текущей ситуации — это отчаянно отбиваться от ее нападок, повторяя совершенно на автомате одни и те же слова,— Ты все правильно сделала, Медб, ты молодец.

-Правда?! Правда?! — увидеть Медб, практически пищащую от восторга было бы шоком для всех, кто знал Медб прошлом — но для Аинза подобная сцена не требовала больше, чем похвалить Медб — за дело или просто так.

-Да-да, ты молодец, молодец,— Аинз повторял эти слова раз за разом, стараясь спасти хотя бы свое внешнее выражение лица в текущей ситуации — внутреннее его самообладание, впрочем, давно погибло смертью храбрых, пытаясь сдержать наплыв эмоций из глубин.

"И это Медб, которой боялись все игроки Иггдрасиля, включая меня?!" — спустя мгновение эмоциональная вспышка внутри разума Аинза потухла, однако отсутствие эмоций не могло спасти разум Аинза от осознания текущей ситуации — "Нет, это ненормально, просто ненормально..."

Даже в прошлый раз, когда Аинз появился перед Медб в момент ее признания в любви та сохраняла какое-то подобие величественности — для своего признания в любви Аинзу — не то, чтобы Аинз собирался признаваться Медб в том, что она случайно уже призналась ему в любви, конечно же, его ситуация была сложной и без ее вмешательства — однако сейчас...

Из-за роста и ее лица, созданного на грани между подростком и взрослым, из-за ее фигуры Медб казалась сейчас одной из тех девчонок, что появляются на концертах бойз-бэндов, отчаянно маша транспарантом "Пожалуйста, заметь меня!" в толпе, и впадающей в радостную истерику, стоит только одному из певцов бросить в толпу ничего не значащую фразу вроде "я люблю всех моих фанаток!". Однако Медб была не такой — Медб была одной из могущественных боссов Иггдрасиля, хитрой правительницей и высокомерной манипуляторшей — иными словами, находилась на обратной стороне от той, кем она выглядела сейчас.

Но проблема заключалась в том, что это понимание не убирало картину того, как Медб выглядела сейчас — и точно также не убирало ситуацию того, что "безумная фанатка" сейчас находилась буквально в метре от самого "ведущего певца", и тот никак не мог сбежать от нее в данный момент.

-Медб,— подавление эмоций Аинза сработало как часы, заставив его перевести взгляд на бой,— Я думаю, тебе стоит сконцентрироваться на миссии в данный момент...

-Конечно, Аинз, безусловно,— Медб перевела взгляд на сражение Слуг, на мгновение вернув себе серьезный и сосредоточенный взгляд, заставив Аинза выдохнуть радостно... Прежде чем его новоявленная уверенность была разбита в щепки вновь, когда Медб не смогла удержать свой взгляд на сражении и вновь скосила тот на Аинза,— Я молодец? Да, я ведь молодец?!

-Безусловно, Медб, ты молодец... — Аинз ответил на автомате, осознав неожиданно, что еще никогда в жизни он так сильно не желал окунуться в сражение, как сейчас...

* * *

Открытое сражение армий было не лучшим местом для ассассинов. Даже для Слуг класса Ассасин открытое сражение было их слабым местом — исключая либо самых могущественных и выдающихся, либо тех, кто подходил к классу Ассасинов лишь по недоразумению... Как, например, половина арчеров едва подходили к классу Арчеров. Или лансеры, лишь едва подходившие к классу Лансеров. Или Райдеры, точно также неподходящие к своему классу. Или Берсеркеры, которые сохраняли чрезмерную рациональность для своего класса, что должен был состоять из обезумевших героев. Или Кастеры, в класс которых, казалось бы, вообще были свалены все Слуги разом, которым не нашлось места в других классах. И не стоит даже упоминать об экстра-классах...

Если подумать об этом — пожалуй, только Сейберы соответствовали своему классу полностью — в истории было много легендарных мечей и легендарных мечников...

Но где это были мы? Ах да, Ассасины.

Ассасины как класс редко подходили к открытому сражению с другими Слугами — даже с другими Мастерами или магами. Это было упомянуто в самом названии их класса — Ассасин наводил на размышления об убийце, прячущемся в тени — яд, кинжал, или, в случае современности, снайперская винтовка или гаррота в руках. Не о воине, что сражается в открытом бою.

Впрочем, Ассасины все еще были Слугами. Пусть и не самыми могущественными в открытом бою — каждый из них все еще представлял из себя героя — насколько это слово было применимо к ним вовсе — превосходящего обычного человека на порядки.

Впрочем, для любого правила существовали свои исключения.

"Значит, в живых осталось всего тридцать..." — Хассан сжала руку, чувствуя вернувшиеся к ней крохи ее силы, после чего выдохнула.

Хассан — та, что была последней из всех Хассанов — никогда не была самой выдающейся из всех ассасинов. Не самая сильная, не самая быстрая, не самая умная — среди людей и среди Слуг. Нет, пожалуй, правильнее было сказать, что среди Слуг ее "не самое" выдающееся портфолио сияло больше всех остальных — став Слугой ее "не самая" лучшая ситуация лишь подсветила все ее слабости больше всех остальных.

Благородный Фантазм Слуги должен быть их наиболее могущественной способностью, кристаллизованным чудом, чем-то, что способно перевернуть исход сражения, войны или изменить курс целой истории, стоит лишь один раз этому Благородному Фантазму проявить свою мощь. Насколько ничтожно это, для Слуги — Благородный Фантазм, что только делает самого Слугу слабее во время его использования?

И даже после того, как ее Благородный Фантазм перестал действовать — ее сила вернулась лишь в незначительном объеме. Если быть более точным — то лишь тридцать процентов от той — и даже находясь на ста процентах своей силы Хассан вовсе не выделялась среди других Слуг. Нет, правильнее было сказать что находясь на пике своих сил Хассан была той, про кого говорили "живущий на дне" — но сейчас, когда ее сила упала чуть больше, чем в три раза? Не говоря уже о Слугах или даже рыцарях Камелота — любое столкновение с противником, даже с простым солдатом, могло легко закончиться ее гибелью.

В атаке на Камелота Хассан не было места — не потому, что та боялась смерти — сколько потому, что все, что она могла лишь путаться под ногами у остальных воинов в ногах. Однако вместе с тем — ХАссан, даже осознавая свою ничтожность в этом сражении, не могла позволить себе просто находиться вдали, не делая ничего вовсе.

Даже если она была худшим из всех Хассанов за долгие годы существование титула — последним из Хассанов, под чьим руководством секта пережила свою гибель — все же она сохраняла в себе какие-то обрывки гордости. Не за себя, а за тот гордый титул, что она приняла однажды и что несла вперед, не ради себя, а ради всех тех, кто слушался ее приказов всю их жизнь — Хассан.

Поэтому фигура девушки с выдающимися мускулами, отливающими на ее антрацитово-черной коже и фиолетовых волосах, собранных в высокий конский хвост, продолжала двигаться сквозь пустыню.

Ее движения не были ни быстрыми, ни даже ловкими — в смысле Слуги. Безусловно, та все еще превосходила обычных людей на порядок или даже два — обладая лишь тридцатью процентами силы Слуги, что нельзя было назвать "сильным" даже во время пика его сил та все еще превосходила обычных людей. Уже не настолько, что в сражении с ней можно было сказать, что обычные люди не имели шанса вовсе, но все ещ достаточно для того, чтобы бег через пустыню на скорости выдающегося спринтера не представлял для нее проблем.

У Хассан, спасенной в результате случайного вмешательства Медб не было заблуждения на счет своих способностей — но что-то она могла сделать. Даже если это было царапиной или отвлечением противника на мгновение, что могло бы сбить его концентрацию — по крайней мере Хассан могла сделать это.

Поэтому ее целью оказался не Камелот и не рыцари Богини, столкновение других Слуг с которыми уже произошло, а фигура двигающегося отдельно от всех остальных противника. Невероятно быстрый Слуга, словно бешеный зверь двигающийся по прямой к Висячим Садам Семирамиды, поднимая клубы пыли и оставляющий борозды после своих шагов, проваливаясь в землю каждый раз будто бы по колено — у Хассан не было никакого шанса догнать его, однако в какой-то момент, когда он доберется до противника, он остановится. В отдаленном месте, где вмешательство Хассан не сможет помешать другим боям, нанеся удар, что он не ожидает. Возможно это не приведет ни к чему большему, чем царапина и легкое раздражение противника... Однако, до тех пор, пока эта царапина будет нанесена, до тех пор, пока Хассан вложит все свои силы и даст сотую тысячную процента усилий на весы своих союзников — Хассан устраивало это.

Каждого из Хассанов устраивал этот расклад. Всех тридцати выживших из них.

* * *

Главной боевой мощью стороны атакующих являлся Аинз и Медб. Главным ударным кулаком, готовым внести наибольшую лепту в сражение, занявшись основной массой противников являлась сборная группа Слуг под своеобразным руководством Артурии.

Артурия, Жак, Машу и Бедивер — четверо Слуг, что отправились в качестве основного фронта нападения на Камелот. Артурия и Жак представляли из себя сильных Слуг, способных к сражению с большей частью иных Слуг, в то время как Машу могла обеспечить поддержку тем, либо прикрытие от атак издалека, в случае, если кто-то из противников решится вмешаться в сражение двух основных атакующих ее группы.

Бедивер же...

"Мне нужно попасть в Камелот и закончить начатое давным давно с Богиней" — таковы были его слова и не существовало возможности убедить его отойти от его мнения.

Аинз в свою очередь не стал отказывать Бедиверу — в любом случае его место было трудно определить — он не подходил для быстрого мобильного отряда Скатах и Медузы, и не обладал дальними атаками — защита Семирамиды уже была обеспечена Санзанг, а сам Аинз не мог принять его в собственный отряд — как ни посмотри, Бедивер не подходил к роли "секретного оружия." Потому в конце концов Аинз и позволил тому отправиться в бой в составе основного отряда. Тот мог погибнуть, не исполнив свою цель, либо же принести пользу отряду — однако в любом случае тот мог внести свою лепту в сражение — и это было главным, что для Аинза, что для Бедивера.

Машу было немного жаль наблюдать за подобным положением Бедивера — в конце концов именно она обычно находилась на этой позиции, "как нибудь да пригодится"... Только позиция Бедивера была даже хуже, чем позиция Машу. По крайней мере Машу могла быть уверена, что Аинз вмешается в нужный момент, стоит ситуации выйти из-под контроля. Бедивер же был лишен и этой страховки — в отличии от собственных Слуг в случае угрозе жизни Бедивера Аинз не собирался вмешиваться... И его Слуги — даже сама Машу — в том числе.

"Не убивайся так сильно, Машу. Бедивер не просто прохожий — он рыцарь, проживший гораздо дольше, чем ему следовало бы — или чем он вовсе желал бы. Он не в обиде" — голос Галахада прозвучал в голове Машу, отвлекая ее от мрачных мыслей — не то, чтобы эффективность подобного действия была абсолютной, однако слова Галахада все же немного притупили сочувствия и непонятное чувство вины в голове Машу — так что та ответила коротко — "Спасибо."

Больше слов от Галахада не последовало — и Машу сконцентрировалась на ситуации перед собой, глядя на спину движущихся Слуг.

Походка — или, скорее, словно бы летящий над землей бег Жак можно было назвать грациозным — по ее манере движения и спокойному, едва ли не улыбающемуся дежурной вежливой улыбкой лицу было нельзя понять ее настоящие чувства — предвкушала ли она сражение, опасалась ли действий Слуг Богини или размышляла о своем утреннем завтраке, делаю пометки на будущее.

Даже Артурия, всегда державшаяся холодным недвижимым айсбергом демонстрировала больше реакции в данный момент, чем Жак. Ее движения были все такими же и на лице не дрогнул ни один мускул, но присмотревшись внимательнее наблюдатель мог заметить то, как взгляд Артурии то и дело чуть-чуть смещался от цели, словно бы пытаясь углядеть детали Камелота — те, что могли совпадать — или отличаться — от Камелота в ее памяти.

Впрочем, это было логично и ожидаемо — даже если Артурия была холодной и подобной работу в обычной жизни — она не могла не испытывать никаких чувств вовсе — особенно наблюдая Камелот, ее замок, что она считала навсегда ушедшим в прошлое.

И хотя Машу не могла назвать себя подругой Артурии — а кто, собственно говоря, вообще мог — однако так или иначе она провела с ней достаточно длительное время — с самой первой Сингулярности — и смогла научиться замечать небольшие изменения в молчаливой Слуге.

Однако, даже если те действительно существовали в Артурии в данный момент и не привиделись Машу — та в любом случае не могла поднять эту тему в разговоре с Артурией.

В первую очередь потому, что в данный момент она находилась на миссии, двигаясь к Камелоту и ожидая начало сражения в любой момент. А во вторую очередь потому, что это было бы просто невежливо — Машу никогда не обладала наглым пробивным характером, и, как уже было сказано, подругой Артурии, способной задать подобный достаточно личный вопрос та не являлась.

Поэтому, даже если Артурия и испытывала какие-то гложащие ее эмоции или чувства в данный момент — в борьбе с ними та была одна.

Однако размышления Машу об Артурии и ее ментально-эмоциональном состоянии не продлились долго — спустя мгновение взгляд Машу наткнулся на стоящую на ее пути фигуру, столь обманчиво далекую, преграждающую путь к Камелоту, словно бы Слуга впереди Машу сам по себе являлся стеной или щитом, защищающим Камелот лучше любой армии.

От одного взгляда на него у Машу перехватило дыхание — Слуга перед ней представлял из себя воина невероятной силы — такой, что заставляла непроизвольно вжимать голову в плечи и ускорять шаг, стремясь как можно быстрее скрыться как можно быстрее — одним своего присутствием Слуга заставил Машу вспомнить об Аинзе и Соломоне...

Конечно же сравнение было не совсем верным — Аинз и Соломон превосходили Слугу перед Машу на порядки — глядя на двух великих магов Машу чувствовала себя беспомощной, словно песчинка подхваченная бурей — в каком-то смысле это даже было прекрасно — как принятие неизбежного могло снять груз с души человека, так глядя на сражение Соломона и Аинза Машу могла почувствовать себя свободной — и абсолютно ничего не значащей.

Слуга перед ней значительно уступал этим двум титанам той мощью, что можно было увидеть невооруженным взглядом глядя на него — однако за исключением двух этих исключений из всех исключений — пожалуй, Слуга перед ней превосходил всех, кого Машу доводилось видеть перед собой.

-Ланселот,— Артурия произнесла тихо, глядя на Ланселота — судя по тому, что та вообще решила произнести что-то — присутствие ее верного друга и предателя ее трона затронуло даже ее разум,— Я знала.

Ланселот ничего не произнес на эти слова — подняв почти извиняющийся взгляд тот выдал, наверное, самую жалкую и помятую из всех возможных улыбок, что только могли существовать в этом мире, словно бы прося прощение за то, что он собирался сделать — за то, что он уже сделал — за то, что он не сделал — за каждую мелочь и за собственное существование.

Однако столь жалкая улыбка и молчаливый извиняющийся взгляд не смогли заставить Машу посочувствовать тому — поскольку спустя мгновение та ощутила, как ее разум застилает чистая, беспрестанная ненависть к Ланселоту.

Ее разум в мгновение ока практически утонул в океане злобы — из последних сил сознание Машу успело лишь бросить последний крик — "ГАЛАХАД!"

"ПУСТИ МЕНЯ! Я ПРОЛОМЛЮ ЕМУ ГОЛОВУ ЩИТОМ! ДАЙ МНЕ ВРЕЗАТЬ ПО ЭТОЙ РОЖЕ!" — Галахад, обычно державшийся достаточно спокойно и дружелюбно, взревел раненным зверем в разуме Машу — и та ощутила, как постепенно начинает захлебываться в приливах ненависти ее разум — "У ЭТОЙ ЖАЛКОЙ ПОДДЕЛКИ ПОД ЧЕЛОВЕКА СЛИШКОМ МНОГО ЦЕЛЫХ КОСТЕЙ В ОРГАНИЗМЕ!"

"ГАЛАХАД!" — Машу выкрикнула в свой разум, однако это было бесполезно — один вид Ланселота в мгновение ока заставил того забыть о своем рыцарском этикете, Машу, общении и обо всем сразу — и мгновение спустя Машу с ужасом ощутила, как ее конечности начинают двигаться сами по себе, не подчиняясь ее воле.

Какая-бы причина не движила Галахадом в данный момент — эти размышления отошли на дальний план — у Машу было всего несколько мгновений, пока она могла сопротивляться напору Галахада, для того, чтобы попытаться если не успокоить, то хотя бы направить гнев Галахада в другое русло.

"Если ты нападешь сейчас — то не дашь другим возможности побить Ланселота!" — Машу бросила фразу в пустоту, после чего, заметив, что на мгновение эта мысль вызвала отклик в душе Галахада, тут же развила ее — "Ланселот силен и чтобы хорошо пройтись по нему нам нужна помощь остальных! Только так ты сможешь хорошо пройтись по нему!"

Гнев Галахада, услышав эти слова, не отступил — однако, спустя мучительную секунду размышления, приобрел другую форму — и Машу ощутила, как начинает отступать невидимая воля, выкручивающая ее конечности.

"Когда ты начнешь бить его щитом по голове — я возьму контроль. Хочу почувствовать своими руками ощущения от этого!" — голос Галахада раздался в голове Машу и та смогла выдохнуть, расцепляя сжавшиеся до побеления пальцы, стараясь восстановить хотя-бы подобие самоконтроля.

Галахад, конечно, упоминал в прошлом неприязнь к своему отцу, однако никогда не давал Машу понять, насколько велика та на самом деле...

И это неожиданное открытие в данный момент чуть не стоило Машу контроля над ее телом.

Наконец-то вернув контроль над своими руками полностью, Машу взглянула на Ланселота, чувствуя, как чужая ненависть начинает подниматься ее в душе, но в этот раз смогла перехватить щит без особых проблем, глядя на Ланселота.

Тот, уловив ее взгляд, улыбнулся еще раз самоуничижительной улыбкой, после чего обратился к Машу,— Мне жаль... Галахад.

В следующее мгновение волна ненависти ударила в разум Машу — и если бы Артурия не бросилась в бой первой — наверняка это бы сделала сама Щилдер.

* * *

Висячие Сады Семирамиды представляли из себя могущественный Благородный Фантазм. Как могло быть иначе? Парящая защищенная крепость, обладающая возможностью отправлять навстречу армиям врага сотни магических снарядов — каждый был способен легко уничтожить десяток целей единовременно — и если этого было недостаточно? Семирамида всегда могла использовать главное орудие своего Благородного Фантазма, разделываясь не с десятками людей за раз, а готовая похоронить всю армию противника разом.

Но даже в случае, если этого было недостаточно, то в пределах своего парящего дворца, крепости и передвижного штаба Семирамида обладала своей полной силой — могла продемонстрировать способности намного превосходящие ожидаемые от нее.

В конце концов в личном бою один на один Семирамида не демонстрировала выдающихся боевых способностей — но внутри пределов своего дворца Царица Ассирийская действительно правила балом.

И все же — способности Семирамиды были не абсолютны. Ни в боевой мощи, ни в скорости ее атаки — и потому взрезавший землю и воздух Слуга, движущийся к ней на скорости, что была чрезмерна даже с точки зрения весьма выдающейся Слуги, которой она была — Семирамиде мало что было возможно противопоставить противнику.

Практически мгновенная скорости атаки и сотни магических ударов, взрывающих землю, не смогли ни уничтожить, ни даже замедлить движущуюся размытую фигуру Слуги — размытую из-за невероятной скорости того.

Главный калибр Висячих Садов... С некоторой вероятностью Семирамида могла использовать тот для того, чтобы разобраться с надвигающейся опасностью — даже самый досадливый из назойливых мошек не мог увернуться от атаки размером с город и более — по крайней мере в том случае, если атака Семирамиды была бы достаточно быстрой — однако после неудачного первого удара против Камелота ей все еще требовалось время на подготовку.

Взгляд Семирамиды переместился к Арашу, продолжавшему посылать стрелу за стрелой, ввязавшись в своеобразную дуэль двух героических лучников, заставив ее задуматься на мгновение, но быстро отбросив эту мысль — маловероятно, что даже великий лучник мог легко разобраться с надвигающейся угрозой.

Да и могла ли Семирамида назвать это угрозой? Да, приближающийся Слуга был быстр — но и только лишь это. Даже добравшись до Висячих Садов он бы оказался на несколько километров ниже того — и, насколько было известно самой Семирамиде, ни один из Слуг Богини не обладал способностью полета. Поэтому, добравшись до расположения Семирамиды тот бы просто... Остался стоять под расположением самой Семирамиды?

-Нужна помощь? — голос Санзанг заставил Семирамиду, забывшую о ее присутствии, отвлечься, на мгновение — однако приготовившись к ядовитой ремарке, Семирамида столкнулась с лицом Санзанг, сияющим как отполированное золото — та действительно хотела помочь... Просто была немного более глупенькой чем Семирамида ожидала от нее.

Проглотив порцию яда, что Семирамида была готова выплеснуть, та лишь задала вопрос со вздохом, разочарованным уровнем интеллекта Санзанг, но ничуть не удивленная тем,— Как?

На эти слова Санзанг, до того улыбавшаяся радостно, вдруг моргнула, явно осмысливая вопрос, заданный Семирамидой, после чего открыла рот, закрыла тот, повторила это движение вновь несколько раз и задумчиво нахмурилась, будто бы впервые задалась этим вопросом.

Семирамида, пронаблюдавшая за этой небольшой пантомимой, только вздохнула раздраженно и отвела взгляд, наблюдая за приближающейся проблемой. Если этот Слуга не мог добраться до нее — то не стоило ли ей вовсе перестать обращать внимание на его присутствие и сконцентрировать силы на атаке Камелота?

-Араш, — в конце концов обратилась она к стоящему рядом Арчеру, сосредоточившемуся на дуэли с Тристаном.

-Пробить простыми атаками не выходит,— прекрасно осознавая смысл заданного Семирамидой вопроса Араш ответил четко и просто, продолжая посылать стрелу за стрелой в направлении противника. Безусловно, его атаки продолжали направляться в сторону врага — но смысл в этом случае заключался исключительно в отвлечении того, и может быть в некотором возможном раздражении Тристана, для которого стрелы Араша были подобны небольшим тычкам в его тело — совершенно неопасными, но безусловно раздражающими.

Семирамида в ответ на эти слова только сморщила свое выражение лица, прежде чем взглянуть на Санзанг, ожидающую рядом приказ, будто бы та могла помочь каким-то образом в текущей ситуации, прежде чем перевести взгляд на Араша,— Никакой возможности?

-Возможность... Есть,— Медленно произнес Араш после мгновения размышлений,— И я не боюсь воспользоваться той... Но лишь в подходящий момент — я предпочел бы принести как можно больше пользы до тех пор, как я могу это сделать — прежде чем использовать свой Благородный Фантазм.

Семирамида на эти слова чуть нахмурилась — но при всех ее проблемах в качестве личности или правительницы — по крайней мере она не была из тех, кто отдавал приказы к бессмысленному, или даже вредному в общей картине, самопожертвованию своих подчиненных. К тому же не то, чтобы ее Висячие Сады требовали так уж много времени на подготовку нового залпа — точнее, так казалось остальным, однако то, что казалось вечностью для Слуг — для остальных являлось данностью десятка секунд — и с отвлеченным Тристаном та скорее всего могла добиться необходимого ей эффекта в данный момент без проблем.

Однако, как и следовало ожидать — реальность не была столь милосердна, чтобы учитывать планы и желания Семирамиды — и потому тот факт, что что-то пошло не по плану она поняла еще до того, как голос Араша сообщил ей об этом,— Благородный Фантазм!

Золотое сияние, практически режущее глаза в своей яркости, закрыло небо перед взглядом Семирамиды, разлившись так, будто бы новое Солнце взошло на Земле.

Опознать золотое сияние Экскалибура для Семирамиды не представляло опасности — если бы не несколько связанных с использованием Экскалибура проблем.

Первая проблема — Богиня не обладала Экскалибуром.

Вторая проблема — Экскалибур, даже будучи огромным по своей мощи и воздействию клинком, все же не являлся дальнобойной атакой. Даже если он мог прорезать гору — даже если он мог уничтожить сотню метров на своем пути — в конце концов это было лишь сотней метров. Против Висячих Садов Семирамиды, парящих на огромной высоте над полем боя, тот не смог бы дотянуться даже если бы использовавший этот Экскалибур обрел силы Богини.

Взгляд Семирамиды мгновенно нашел взглядом маленькую точку, практически скрывшуюся за золотым сиянием Экскалибура перед ее лицом.

Король Ричард Львиное Сердце, последний рыцарь Камелота...

Его Благородный Фантазм являлся не Экскалибуром и не осколком Экскалибура, а, сам по себе, представлял лишь легенду о Короле Артуре. Вдохновленная устремленность, наверное, последнего человека на всех Британских Островах что прикоснулся к чудесам старых времен — его Благородный Фантазм представлял из себя использование легенды о Короле Артуре, Камелоте и Экскалибуре — имитация чудес давно минувших дней, которыми восхищался Ричард.

Положительная черта этого Благородного Фантазма означала, что для ее использования, для использования силы Экскалибура Ричарду не нужно было обладать Экскалибуром — он мог использовать ту совместно с любым видом оружия. Отрицательная сторона означала, что как бы ни был могущественен Ричард — его сила никогда не будет равна настоящему Экскалибуру — лишь имитация и не более того.

Однако, если тот находился в Камелоте — если он находился на своей земле, вместе с Богиней, решившей воспользоваться всеми своими силами — особенно учитывая тот факт, что Ричард уже погиб в прошлом — а значит не был обязан сохранять свою жизнь в настоящем... Безусловно, он смог добраться до того уровня, что сила его Экскалибура уступала настоящему Экскалибуру лишь на невидимые незначительные миллионные доли процента.

Что же касается способа достать подобным Экскалибуром до нее — Семирамида была вполне права — Ричард не обладал способностью к полету и мог лишь прыгать, как большой назойливый и крайне сильный кузнечик, стараясь достать до Семирамиды.

Проблема заключалась в том, что высота прыжка Ричарда зависела от скорости его движения — если подобрать правильный трамплин для прыжка.

И Ричард Львиное Сердце обладал крайне интересным навыком.

В конце концов легенда Ричарда, помимо его мифических вдохновений, включала в себя и некоторые реальные факты его биографии — например факт его выдающихся — и удивительно быстрых для его времени — военных походов и сражений.

Для Слуг, хотя иногда те и получали способности направленные в первую очередь на командование армиями, однако, многие подобные свершения имели значение лишь на уровне личных достижений. И потому навык Ричарда был изменен.

Божественная скорость — способность что увеличивала его скорость, его показатель Ловкости соразмерно времени, проведенному в сражении. Для сражения против Слуг это не предполагало решающего перевеса — Слуга с отличающейся значительно силой мог проиграть — или победить — всего за несколько секунд. В конце концов сам факт того, что эта способность существовала лишь во время и на протяжении одного сражения значительно ограничивал возможности Ричарда.

Однако Богиня одарила своих Слуг могущественными возможностями. Бессмертие, полуденное Солнце, сила Берсеркера...

И "Нескончаемый Крестовый Поход." Способность, что изменила действие навыка Ричарда.

Он становился не тем быстрее, чем больше времени он проводил в сражении — а тем быстрее, чем дольше времени он сражался под знаменем Львиной Богини.

Для Слуг в сражении минута представлял из себя прорву времени.

Что уж говорит о двух месяцах?

И поэтому прыгнувший с трамплина Ричард не обладал возможностью полета — но едва ли нуждался в ней.

И покрывшее небо золотое сияние Экскалибура поглотило Висячие Сады.

* * *

Озимандия без особого интереса — но, впрочем, и без презрения позволил Гавейну пережить еще одну его атаку, после чего удостоил его чести лицезреть самого великого Озимандию уклоняющегося от удара клинка — вспышка огня и света прорезала пространство рядом с фараоном фараонов, но вместо опасений заставила того лишь скривить свое лицо в гримасе,— Какое невежество — посметь использовать против воплощенного Ра огонь и свет — я повелел бы гнать тебя по улицам каждого города, стегая на пути плетями, попадись ты мне на глаза в пределах моего царства.

-Что поделать, Ваше Величество,— Гавейн только вздохнул, после чего, уперевшись обеими ногами, постарался прыжком приблизиться к парящей барке Озимандии — заставив того спустя мгновение ударит со всех сторон вновь — как и следовало ожидать — без всяческого эффекта.

Спустя мгновение, когда клинок Гавейна врезался в барку Озимандии тот, в конце концов, с неохотой был вынужден признать необходимость проявить несколько большую часть своих сил — и повел рукой в сторону, используя свой второй Благородный Фантазм, — Абе эл-Хол Сфинкс!

Спустя еще мгновение монструозная сила призванного существа ударила во все стороны — срывая пласты земли и ложась тяжелым бременем на плечи всех присутствующих сила Божественного Зверя заставила даже Гавейна, только что прорезавшего сторону барки великого Озимандии остановиться, вместо атаки повернувшись в сторону источника столь монструозной силы.

Огромная фигура, возвышающаяся на добрый десяток — или полтора — метров сперва явила сквозь поднявшееся облако пыли одну огромную львиную лапу, затем вторую — затем дву орлиных крыла, одним взмахом разметавшие поднявшуюся пыль — и лишь затем свою общую фигуру — огромного сфинкса.

Впрочем, назвать это существо "просто" сфинксом было подобно попытке назвать огромного дикого волка "чихуахуа". Это не было похоже на всех предыдущих сфинксов виденных в Сингулярности — огромное существо казалось не имеющим формы — иссиня черное, будто бы глубина холодных космических просторов — расписанное тысячами мельчайших переливающихся искринок, словно бы рассыпанные по пустому небу звезды — полное синих, фиолетовых и красноватых переливов, словно бы от парящих внутри самого создания звезд и галактик — как будто бы явившееся создание, сотканное из всевозможных переливов цвета, окаймленных золотом, было не существом, а живыми вратами в другой мир — неизведанный, ужасающий и прекрасный.

Земля в нескольких метров от создания буквально вскипела — волна жара ударила во все стороны от созданного создания, выжигая кислород вокруг — расписанный звездами огромный монстр не уступал в своей температуре расплавленному ядру звезды — и даже самым могущественным Слугам пришлось бы всерьез постараться для того, чтобы просто выжить при столкновении с подобным созданием — мысль о том, чтобы сразить его изначально не должна была появляться в разуме легендарных героев, посмевших навлечь на себя гнев — и одновременно с тем милость и уважение Озимандии. Иначе назвать это было нельзя — в конце концов именно милостью, если не вовсе знаком фаворитизма можно было считать то, что сам Озимандия Великий расщедрился на то, чтобы использовать значимую часть своих сил для сражения с противником.

Даже Гавейн — непобедимый рыцарь — на мгновение ощутил необходимость броситься прочь. В это мгновение в нем говорил не рациональный разум, а примитивное понимание, подобное инстинктам, что хранили людей на заре человечества от тьмы, диких зверей и темноты ночи.

Однако, изгнав эту мысль из себя, Гавейн перехватил свой клинок поудобнее — и не стал пытаться играть в героя или выжидать наиболее удобного момента. Его рациональная и иррациональная часть кричали на него вдвоем — что время для игр и рыцарства прошло. Поэтому, когда создание, сделав свой первый величественный шаг, вдруг бросилось на него с прытью и Скоростью, которую не демонстрировали даже многие Слуги — и которую точно не должна была демонстрировать подобная махина — Гавейн не сомневался ни на секунду, — Экскалибур Галатин!

* * *

Скатах против Гарет, Лансер против Лансера, бессмертная против бессмертной.

Безусловно, Скатах превосходила свою противницу, не на одну голову, а на несколько порядков. Против выдающейся — но успевшей стать лишь пажом на службе рыцаря Камелота — бессмертная тысячелетняя ведьма Земель Теней не нуждалась даже в десятой части своих навыков и умений, способностей и сил для того, чтобы вогнать свое копье в сердце противницы — без всяческого Благородного Фантазма, используя лишь собственные навыки.

Однако существовала проблема.

Этого было недостаточно для того, чтобы уничтожить Гарет.

Врезавшееся в ее сердце копье заставило Гарет замереть на мгновение — после чего, словно бы зомби, давно не подчиняющийся просто логике человеческого бытия, Гарет нанесла удар, насаживаясь своим телом на копье — и когда Скатах выдернула копье из тела противницы — вместе с выдающимся куском ее плоти — на это Гарет ответила лишь еще одним ударом — от которого Скатах ушла без всякого напряжения.

Возможно, следуя той же логике "зомби" в следующий раз Медуза воспользовалась предоставленным Скатах окном — и обвившаяся вокруг головы Гарет цепь распрямилась, с гулким хрустом и омерзительным чавканьем сперва переломав позвоночник Лансера — после чего отрубил ее головы полностью.

Тело Гарет после подобного движения дернулось — казалось бы, в последний раз — и спустя секунду поднялось вновь — как будто бы в сюрреалистичном триллере восстанавливая оторванную часть тела из мгновенно наросшей обратно плоти.

Один вид подобного был в каком-то смысле чарующ и омерзителен — даже Скатах позволила чуть углубить свои вечно опущенные уголки губ — что для нее было равносильно скорченному в омерзении лицу.

Нитокрис же... Была рядом?

То есть — она атаковала Гарет также — пусть и неопытный фараон — но так или иначе она представляла из себя Слугу класса Кастер — однако ее присутствие не было способно переломить ход сражения... Не то, чтобы проблема заключалась именно в непреломленном ходе сражения.

Нет, Гарет не могла ничего противопоставить Скатах, Медузе и Нитокрис единовременно. Конечно же обладая преимуществом Богини, не скупившейся на снабжение своих Слуг маной, та демонстрировала выдающиеся способности — но существовала непреодолимая разница между Скатах и Гарет, из-за чего первая могла играть со второй столько, сколько ей этого хотелось. Если добавить к этому уравнению Медузу и Нитокрис на стороне Скатах? Это было нельзя даже назвать сражением — скорее какой-то изощренной формой издевательства.

Однако окончательно разобраться с Гарет трое Слуг не могли. Пробитое сердце или оторванная голова — все, вплоть до разорванного на части тела Слуги — ничто не могло остановить Гарет более, чем на несколько секунд — а это в свою очередь означало невозможность Слуг продвинуться дальше. Конечно, глядя на то, как без проблем могли играться с Гарет трое собравшихся здесь Слуг могло создаться впечатление, будто бы та была совершенно безобидна — но это было не так. Стоило им бросить Гарет — как та могла бы проделать путь до Ситы и Тавары — и то, что Гарет намного уступала Скатах не означало, что она была слабой Слугой. Просто Скатах была той величиной, по которой не стоило мерить ни одного другого Слугу.

Поэтому, если задачей Гарет было не уничтожение противника — а лишь связывание того боем — что же, с этой задачей Гарет справилась на сто, а может быть и на три сотни процентов — по числу связанных боем Слуг.

Подобное осознание заставило Скатах задуматься о возможностях поставить точку в бою с мешающейся Слугой — как и Медузу — однако проблемы существовали и в этом решении. Благородный Фантазм Скатах, Гае Болг — Альтернатива представлял из себя легендарное копье, способное всегда попадать в сердце врага, если то было необходимо — искажая само понятие причины и следствия. Безусловно, для большей части Слуг — и простых людей, конечно же — это было синонимично понятию смерти — существовало не так много созданий, способных продолжать жить — или тем более продолжать сражение — без сердца.

Проблема заключалась в том, что Гарет принадлежала к недолгому списку этих возможных исключений.

Медуза могла попытаться поймать Гарет в ловушку — используя свой Благородный Фантазм та могла попытаться провернуть тот же трюк, что она использовала в прошлом. Уничтожить Гарет полностью могло быть сложно даже для ее более чем выдающихся и разнонаправленных сил — однако по крайней мере она могла использовать трюк, что она использовала в прошлом против Алисы — вместо попытки уничтожить цель — просто запечатать ту.

С другой стороны — подобное использование ее способностей не только бы раскрыло ее возможности, но и лишило бы ее — на короткое для остальных людей, и на весьма значительно для Слуг — время возможности быстро среагировать на меняющиеся условия сражения. К тому же, в отличии от прошлой ситуации сражения с Алисой — где Медуза нуждалась в подобном трюке для того, чтобы победить — и не воспользуйся она им — кто знает, как повернулось бы сражение — в текущей ситуации Гарет... Просто существовала в качестве проблемы на пути Медузы.

И пусть Медуза не была из любителей "поиграться" с жертвой — ситуация предрасполагала именно к тому, что текущее достаточно вялотекущее противостояние, вероятнее всего, было лучшим из всех. Особенно сейчас, когда стены Камелота все еще не были пробиты и основная нужда — нужда в быстром мобильном отряде — не существовала.

Так что, с некоторым неудовольствием, Медуза уклонилась от удара Гарет — расплатившейся за свой выпад мгновенно пробившим ее тело копьем Скатах — после чего, почти лениво, метнула свой клинок вперед, после чего, когда тот вонзился в тело Лансера, вытянула его обратно, потянув за цепь.

"Надеюсь на то, что остальные сражения происходят также лениво у других Слуг в данный момент" — позволив себе отвлечься от продолжающегося сражения Медуза взглянула вдаль на мелькающую тень вдалеке, после чего, заметив картину вылетевшей подобно пушечному ядру прочь Артурии, та моргнула — "Или нет."

* * *

Как молвили люди в бытность Ланселота рыцарем Камелота — тот был величайшим из рыцарей, не уступающим Артуру. Если Артур воплощал в себе "Короля рыцарей" — Ланселот воплощал в себе "Рыцаря всех рыцарей". Это означало что он был честен, благороден, неподкупен, умен, харизматичен, красив...

А также до совершенного безумия силен.

Копье, лук, булава — все что оказывалось в руках Ланселота становилось абсолютной и смертельной угрозой всему живому в радиусе, о котором не стоило даже думать человеку, желающему сохранить свой рассудок. Ветка, камень, колесо от повозки, подкова, ржавый гвоздь и горсть золотых монет — если что-то оказалось в руках, под ногой, в зубах или хотя-бы в пределах видимости Ланселота — это уже означало, что он был вооружен до зубов. Настоящее оружие — это лишь переводило уровень опасности Ланселота из "невероятной" в "невообразимую" — что для большей части его противников означало мало.

Способности Ланселота в этом качестве были столь велики, что сама эта возможность превратилась в Благородный Фантазм, в Навык Ланселота.

Вечное Мастерство — каковы бы ни были условия, каково бы ни было оружие Ланселота, и кем бы не являлся его противник — Ланселот всегда был в своем лучшем состоянии для нового сражения.

Все, что попадало в руки Ланселота становилось Благородным Фантазмом — сравнительно невысокого ранга — однако противник, неожиданно столкнувшийся с Благородным Фантазмом Ланселота в виде кочерги редко успевал поразмыслить над тем, какого ранга был тот.

Сама эта способность стоила очень дорогого в пылу сражения — но что относительно верного клинка Ланселота — Арондайта? Клинок считающийся зеркальным отражением Экскалибура — не менее святой и не скованный руками людей тот не только отвечал радостно на способности Ланселота — но и возвращал силы Ланселота обратно. Если Экскалибур был "клинком достойных" — то Арондайт был клинком "что сделает своего носителя лучшим."

Великий рыцарь, названный лучшим из всех, что превращает любой клинок в своих руках в великое оружие, держащий в руках великое оружие, что превращает своего носителя в великого рыцаря. Стоило лишь добавить к этому тот факт, что Ланселот обладал невероятной силой благодаря покровительству Богини, находился рядом с оплотом своей силы — Камелотом, и как будто бы этого было мало — Дар Богини — подобный полуденному Солнцу Гавейна и бессмертию Гарет — и догадаться о текущем ходе сражения с Ланселотом было несложно.

Ланселот, словно бы в насмешку над всеми иными Слугами, вынужденными хотя бы делать вид что их латы или тяжелая броня сковывала им движения, двигался с оскорбительной легкостью и скоростью — попытка Машу ударить щитом по Ланселоту, казалось бы, отвлекшемуся на удар Артурии, закончилась ударом рукояти клинка Ланселота в солнечное сплетение Машу — выбив из нее дух и заставив ту на мгновение потерять возможность дышать, отчаянно хватая воздух ртом.

Но хуже всего было не то, что клинок Жак, врезавшись в выставленный блок Ланселота только злобно заскрежетал, без всяческого эффекта скользнув по тому — а то, с какой практически извиняющейся жалкой улыбкой Ланселот взглянул на эту попытку атаки. После чего, уйдя от удара Артурии, впечатал свой кулак в лицо своего бывшего короля, буквально сметая ее с места. Хуже всего было даже не то, что действия прошлого Ланселота — и его действия сейчас — нельзя было смыть всего одной извиняющейся улыбкой, и даже не то, что Ланселот это знал и все равно пытался выдавить из себя извинения, осознавая всю тяжесть его прошлых грехов — а то, что Машу, подпитывающаяся ненавистью Галахада не могла не обращать внимания на выражение лица и действия Ланселота. Хуже всего было то, что Галахад — сам Галахад, пышущий ненавистью к своему отцу ощущал где-то на подспудном уровне, глубоко внутри своего разума, что может быть он мог на каком-то ничтожном уровне... Посочувствовать Ланселоту.

Хуже всего было не то, что Ланселот продолжал так действовать — а то, что его действия работали.

Это осознание лишь подпитывало гнев внутри разума Галахада — и вместе с тем — подстегивали Машу на новые и новые атаки, совершенно забыв о своей роли "щита".

-Машу! — Голос Бедивера потонул где-то вдалеке, среди бурлящей и кипящей ненависти Галахада, в которой сама Машу уже не была уверена, кто именно контролировал сейчас ее тело — она, Галахад или нечто среднее между ними.

Бедиверу нужно было лишь добраться до Ланселота для того, чтобы отключить действие его Дара от Богини — это не выиграло бы бой мгновенно — но точно должно было уравнять шансы, хотя-бы немного. Однако Ланселот понимал это не хуже остальных — уклоняясь от атак Бедивера с издевательской легкостью.

И хуже всего во всем сражении было то... Что Ланселот не отвечай в полную силу. Не раз и не два он мог если не лишить кого-нибудь из своих противников жизни — то по крайней мере нанести атаку в ответ... Но он не делал этого. Его удары, крошащие стены и камень, могли показаться ужасающими — но для Слуг и относительно его настоящих возможностей были в лучшем случае предупредительными ударами.

-Дерись, трус! — попытки Бедивера докричаться до Машу потонули в потоке гнева Галахада, решившего использовать свой щит не в качестве средства защиты, а как огромную плоскую дубину,— Дерись!

В ответ на выплюнутые с гневом слова Ланселот только скорчил еще более жалкую улыбку, после чего, отбив атаку Галахада с извращенной легкостью, только произнес извиняющимся тоном,— Мне правда жаль, Галахад...

Кроваво-красная пелена покрыла глаза Машу, заставив ее атаковать, атаковать и атаковать вновь и вновь, стараясь щитом разбить голову нерадивого отца Галахада, однако, спустя десяток ударов, когда Машу казалось, что ее разум окончательно растворился в кровавой дымке... Все окончилось.

Не сражение или Сингулярность или сама Машу — все окончилось.

Звуки замерли в воздухе. Солнце, вздрогнув, остановило свой бег. Падающие пылинки застыли в тишине. Казалось, если бы сейчас хотя-бы одна песчинка упала на землю — это было бы самым громким звуком во вселенной.

Тень нависла над миром. Тень однозначной и неминуемой гибели...

И Машу услышала голос,— По кому звонит колокол...

* * *

Землю не накрыла волна страха, ужаса или тьмы — наоборот, казалось, все небо прояснилось до горизонта и все мелкие и жалкие детали — тьма, свет, ужас, радость — просто уступили место абсолютной пустоте стерильного пространства, заставляющего людей наблюдающих за ним непроизвольно поводить плечами, самим не осознавая, что именно заставило их так отреагировать от представшего перед их глазами вида.

Ланселот, перехватив клинок, перевел свой взгляд в сторону. Это была не сторона, из которой послышался голос, возвестивший "По ком звонит колокол" — этот голос, казалось, происходил отовсюду и ниоткуда — сколько подчиняясь какой-то звериной интуиции, чутью, Ланселот знал, где возникла главная его угроза в этот момент.

Черная возвышающаяся фигура, закованная в стальные латы, чья голова была увенчана рогатым черепом, в пустых глазницах которого горело синее пламя.

Губы Ланселота мгновенно сложились в букву "о", заставив того мгновенно вцепиться в свой клинок, забывая о всех своих предыдущих противниках для того, чтобы свести свой взгляд на новом враге.

Ланселот был "рыцарем рыцарей" — вместе с легендарным клинком, под контролем Богини, одаренный Дарами и рядом с Камелотом он мог сойтись на равных даже с богом...

Что означало, что для появившейся фигуры Первого Хассана он был угрозой на уровне требующихся двух ударов, а не одного.

Первый Хассан — создатель слова "ассасин", сам синоним слову "смерть" и безымянный слуга Господа — даже Богиня не рисковала действовать в открытую против того. Пусть ее план и был больше, чем даже Первый Хассан — если бы тот решил сделать свой шаг — ее план не привел бы ни к чему, поскольку не был бы осуществлен вовсе. Все рыцари Круглого Стола единовременно против Первого Хассана имели бы шанс на победу только если бы Богиня лично скрестила свое копье с тем.

И этот противник выпал на долю Ланселота...

"Такова моя печальная участь" — только смог посетовать Слуга, прежде чем рев рядом с его ухом заставил его вспомнить, что помимо Первого Хассана прямо сейчас вместе с ним в бою участвовали и другие Слуги.

-ЛАНСЕЛОТ! — рев дикого загнанного зверя и грохот отозвался резко взрезавшей его разум болью от врезавшегося на полной скорости в его череп щита Галахада, заставив Ланселота на мгновение допустить дезориентацию в пространстве — в первый раз за все время сражения. Один только вид Первого Хассана привел Ланселота к этому исходу.

Впрочем, на этом успех сражающихся с Ланселотом Слуг закончился — в этот раз у Ланселота не было возможностей вежливо отвести от себя удары противника, разделываясь с теми едва не предупредительными ответами. Нет, промелькнувшая в руках рукоять его Арондайта врезалась в лицо Машу, срывая ту с места — после чего удар коленом в живот Бедивера заставил его согнуться вполовину, позабыв на мгновение о своей атаке. Клинок Жак также промахнулся мимо руки Ланселота спустя мгновение, после чего сверкающее сияние Арондайта отделило кисть, держащую клинок в руке Жак — после Первого Хассана — она являлась самой опасной из Слуг — особенно для Ланселота. Промелькнувшая же вдали фигура Артурии только приблизилась к Ланселоту, неспособная оказать влияние на течение боя.

Но все это было лишь отвлечением — потому, что спустя мгновение волосы на затылке Ланселота встали в ужасе, заставив его развернуться и, напрягая каждый мускул в своем теле, направить свой клинок для защиты от удара безымянного черного меча Первого Хассана.

Грохот и скрежет, казалось, разнесся на километры вокруг — удар заставил Ланселота — самого Ланселота, находившегося от начала списка "слабейшие из Слуг" в данный момент так далеко, что проще было сказать, что он не пересекался с этой линией вовсе — наклониться вперед, словно бы уводя его вниз, и ему показалось даже на мгновение, будто бы все мышцы и сухожилия в его руках разорвались в единый момент, заставив Ланселота издать приглушенный рык, словно бы раненый дикий зверь, пытающийся огрызнуться в ответ на удар.

У Первого Хассана не было лица, только пустой подобный черепу шлем, сверкающий сапфировым сиянием внутри глазниц, однако даже если бы у него было лицо — скорее всего то не выразило бы никакой эмоции в этот момент. Ланселот был великим рыцарем — но просто великий рыцарь было мало для того, чтобы Первый Хассан проявил эмоции.

Или, по крайней мере, так должно было быть.

Удар Хассана не врезался в неостановимую преграду, вместо этого буквально вырвав правую руку Ланселота, отчаянно сжимающую рукоять Арондайта, из плеча. Проблема была в том, что спустя мгновение Ланселот, перехватив клинок, попытался ударить тем наотмашь обратно.

Не то, чтобы это было невозможно. Если человек был готов к пробивающей его разум боли, к последствиям, что могли привести в дальнейшем к инвалидности, и решился бы пожертвовать точностью и силой удара — даже обычный человек могу совершить подобное — что же говорить о Слугах, намного превосходивших людей как в силе, так и в стойкости.

Проблема, однако, существовала в том, что будучи "последним шансом" эффективность подобных действий была невелика — что для обычных людей, что для Слуг. Конечно же даже самые слабые, случайные и невероятные удары могли привести к чудесному исходу — потому в отчаянных попытках все же существовал собственный смысл — однако норма была такова, что клинок в сломанных руках не был также эффективен, как в обычных условиях.

Даже Первому Хассану было удивительно обнаружить то, что подобная простая логика не всегда оказывалась правдивой.

Ланселот, чья рука оказалась раздроблена, ухватившись за клинок, ударил тем наотмашь. И навык, "Вечное Оружейное Мастерство", ответил ему. Способность всегда сражаться на высоте своего мастерства в любых условиях, как бы ни были те против Ланселота. Сломай все кости в организме Ланселота, отруби ему руки и брось его умирать на дороге — до тех пор, пока он мог "сражаться" он был бы также опасен, как только что начав бой. Даже если это "сражение" заключалось в попытках Ланселота укусить противника — до тех пор, пока в нем жила готовность продолжать бой — противнику стоило беречься его атаки.

Однако Ланселоту — Богине за ним — этого было мало. Умение продолжать сражаться на высоте своих способностей до самого момента гибели было прекрасно — однако Богиня распорядилась наградить Ланселота подходящим даром — и потому Первый Хассан, удар которого переломил кости в теле Ланселота, с некоторым удивлением обнаружил попытку атаковать его в ответ.

Удар Ланселота не просто не был ослаблен — нет, это было вполне ожидаемо учитывая все вышесказанное — он был сильнее, чем должен был быть. Куда быстрее и опаснее, чем должен был быть.

Безусловно, для Первого Хассана тот на самом деле не представлял опасности — удар Арондайта лишь заскрежетал по появившемуся на его пути щиту из тяжелого черного металла — однако сам факт подобной атаки означал, что Ланселот был не просто силен — он была еще сильнее, чем могли подумать другие Слуги.

Следующий удар Первого Хассана врезался в тело Ланселота вновь, вспарывая плоть и сталь, прикрывающую ту, для проверки — и Ланселот отреагировал, еще быстрее и сильнее, чем до этого. Иными словами — гипотеза Первого Хассана была подтверждена.

-Цена Предательства,— Ланселот, видимо, поняв по молчаливой неизменной маске Первого Хассана направление движения его мыслей, и усмехнулся безрадостно,— Чем больше ран покрывает это тело — тем сильнее я становлюсь. А мои навыки всегда обеспечивают возможность распорядиться этой силой нужным образом.

Впрочем, реакция Первого Хассана на эти слова оказалась весьма приглушенной — если та вообще была. Заблокировав удар Ланселота — в следующее мгновение Хассан ударил клинком вновь — на этот раз Ланселот даже смог немного уйти в стороны от атаки легендарного ассасина. Не полностью, так что новая красная линия пропорола тело рыцаря, со скрежетом выгрызая кусок из его стальной брони — однако сам факт того, что он смог сделать это означал, что навыки Ланселота — и дарованные ему Камелотом и Богиней силы — стоили дорого даже в лице сражения с врагом, которого, согласно всякой логике, Ланселот не имел возможности победить.

Однако, в насмешку над этой самой логикой Ланселот сдвинулся в сторону, позволяя клинку Первого Хассана врезать плоть — чуть меньше и меньше и меньше с каждым разом — до тех пор пока Ланселот не смог выставить преграду на пути атаки Первого Хассана. И хотя его плоть вновь взвыла от боли и кости, сломанные до того, заскрежетали, превращаясь в крошку — через гримасу боли Ланселот смог ответить даже с каплей задора и гордости,— Не так просто... Старик...

Первый Хассан, однако, не отреагировал на слова Ланселота, лишь перехватив клинок вновь — и вновь ринувшись в бой.

* * *

Золотое сияние Экскалибура поглотило Висячие Сады Семирамиды и Семирамида мало что могла сделать в этот момент, кроме как подготовиться к удару. Ее парящий Благородный Фантазм был укреплен, конечно же — способен выдержать атаку сотен могущественных магов, направивших все силы на штурм парящей крепости Семирамиды...

Но Экскалибур был Экскалибуром. Даже если это был Экскалибур Короля Ричарда.

Так что поглотившее золотое сияние заставило сперва резко вздрогнуть Висячие Сады, пошатнув саму Семирамиду, после чего Семирамида поняла, что ее Благородный Фантазм пережила удар силы, на которую тот не был рассчитан.

А затем пришел грохот, на фоне которого всех Слуг, находящихся в Висячих Садах, сбило с ног — Араш, прицеливавшийся к своему противнику, едва не выпал наружу, чуть было не вылетев за пределы террасы, с которой он вел стрелковую дуэль. Семирамиды мгновенно ощутила, как за дрожью по ее парящему дворцу прошла дрожь по ее телу — не в страхе, а в осознании.

Висячие Сады лишились своей защиты и медленно начинали падать вниз.

Благородный Фантазм Семирамиды являлся магическим чудом, а не технологическим, а потому не имел отдельных двигателей или подобного разделения на те или иные отсеки и функции содержимого — это означало, что, с одной стороны, противник не мог уронить парящую крепость Семирамиды. С другой стороны это же значило, что в случае, если противник нанесет значимый урон Висячим Садам — те упадут автоматически вниз, без необходимости атаковать ту или иную деталь Благородного Фантазма.

Парящий дворец Семирамиды пережил атаку Экскалибура. В каком-то смысле это можно было назвать достижением, которым Семирамида могла гордиться. На свете существовало не так много защит, способных выдержать удар Экскалибура — или подделки, бесконечно близкой к оригиналу Экскалибура — и по итогу расплатиться за это лишь запасами сил, не позволив обгореть ни одному волоску на головах защищаемых этими щитами подопечных, включая саму Семирамиду. Однако эта возможная искра гордости, промелькнувшая в разуме Семирамиды, не была способна затормозить падения Висячих Садов.

Монструозная громада парящего дворца накренилась в сторону, прежде чем медленно начать опускаться вниз — медленно, впрочем, лишь сравнительно ее полного размера. На самом деле дворец Семирамиды падал с ожидаемой для него скоростью — и сама Семирамида, ощутившая, как начинает в невесомости парить ее тело, словно бы от отправившегося быстро вниз лифта — поняла, что она падает. Представший перед ней выбор же не пестрил своей вариативностью.

Семирамида могла попытаться удержать падающий дворец. Вероятность удачного исхода в этом деле была не нулевой — но вместе с тем и вовсе не стопроцентной. Что было стопроцентным при этом, однако, так факт того, что Семирамиды полностью истощила бы свои силы — и если бы ее план не удался — она погибла бы, не сумев бы даже спастись со своего падающего дворца. Если же противник обладал возможностью повторно использовать подобие Благородного Фантазма Ричарда — то эта идея изначально была лишена смысла, даже если бы Семирамида добилась успеха.

Однако падение дворца Семирамиды с его высоты не было слишком резким — Экскалибур Ричарда пробился через щиты Висячих Садов, но Семирамида все еще сохраняла контроль над теми в последние минуты прерванного полета. И потому перед ней возник вопрос — проблема.

Семирамида была не из тех, кто легко принимает поражение. Если точнее, то правильнее было сказать, что она не принимала поражение вовсе — она скорее отгрызла бы себе язык, чем позволила бы тому извернуться и произнести это признание. И вместе с тем — она все же была не глупа.

Она понимала, что в результате произошедшего — ее неуязвимая крепость оказалась сбита, сброшена с неба, и прямо сейчас Семирамида двигалась к земле. Возможность взломать защиту Камелота в данном случае для Семирамиды была потеряна. Она осознавала это не хуже многих — однако, никогда не готовая признать свое поражение, не была готова просто смириться с этим. А потому, повернувшись к двум Слугам, стоящим рядом с ней, раздраженно вздохнула, чувствуя, как начинает набирать скорость падения ее дворец.

-Араш,— Семирамида отдала команду, позволив на мгновение своему раздражению на лице уступить место сожалению. При всем ее раздражении и непомерном эго — по крайней мере в ней сохранялась крупица человеческого сочувствия к ее союзникам,— Используй свой Благородный Фантазм.

Прямо сейчас для этого был лучший момент — до того, как Ричард доберется до Араша — а тот наверняка планировал сделать это прямо сейчас, помешав Арашу использовать свою полную силу — в момент, когда Араш мог еще видеть с высоты как Камелот, так и расположенных в том противников — и пробить брешь в защиту того.

Однако брешь в щитах Камелота была лишь началом — ожидаемым и необходимым, но не идеальным.

Для того, чтобы окончательно обрушить щиты Камелота требовалось нечто большее. Если бы Висячие Сады Семирамиды все еще парили — то, позволив себе расслабленно заняться стрельбой, подобной тиру, Семирамида могла бы не беспокоиться об этом. Но если это было невозможно — то, по крайней мере, Семирамида планировала использовать боевую мощь своего дворца на полную силу.

-Санзанг,— Семирамида перенесла взгляд на монашку, ощутившую, как начинает падать земля под ее ногами, но еще не успевшую сообразить толком, что это означало в картине ее мира и сражения,— Ты ведь хотела помочь, не так ли?

Услышав эти слова Санзанг кивнула, чуть обрадованно, как ребенок, только и ожидавший возможности "помочь" взрослым, заставив Семирамиду выдохнуть через нос и развернуться, чувствуя, как стремительным ручейком утекает время, прежде чем медленно кивнуть,— Тогда ты тоже используй свой Благородный Фантазм. Настало время проверить, сколько лошадиных сил держит в себе одна монашка.

* * *

Араш воспринял новости об использовании своего Благородного Фантазма, о своей предстоящей гибели абсолютно спокойно. В конце концов когда твоя основная — и совершенно не малая — сила кроется способности, что однозначно приведет к твоей гибели после ее использования — начинаешь спокойно относится к своей гибели. Если не желать ту — кто в здравом уме вовсе желал подобного — то по крайней мере осознавать с рациональной точки зрения о возможности подобного исхода.

Поэтому, когда Араш услышал приказ Семирамиды — он не удивился и не убоялся приказа. Нужно — значит нужно.

В конце концов его легенда говорила о том, как он пожертвовал своей жизнью и телом ради достижения цели — прекращения войны. Он сделал это по собственной воле — он не был принужден к тому, чтобы выстрелить так сильно, что его тело не выдержало и разорвалось на части. Поэтому кроме легкой печали от того, что вот и подошел его черед пожертвовать собой — Араш больше никак не отреагировал на слова Семирамиды, прицеливаясь в последний раз к своему противнику, скрытому золотым сиянием Камелота. Фигура Тристана, все еще скрывающего свои зрачки за опущенными веками, возникла перед ним и, положив стрелу на тетиву лука, Араш натянул ту до упора, чувствуя, как от монструозного размаха начинают дрожать его сухожилия и трещать древесина лука. Ну да в любом случае это был его последний и самый грандиозный выстрел — какой смысл был в том, чтобы бережно относится к своему телу и оружию?

Араш приметился к своему противнику в последний раз, после чего почувствовал, как наливаются кровью и силой его мышцы и тело. Нечеловеческая мощь ударила в его тело, даруя ему ощущение полного всесилия на краткие моменты. Ощущение, что одновременно с тем отозвалось болью в каждой клетки слабого тела Араша, что не был готов к тому, чтобы выдержать эту мощь — боль от того, как каждое волокно, каждая мышца в теле Араша содрогнулась под ударом — и на его лице проступила ухмылка,— Стелла!

После чего тело Араша содрогнулось со скоростью, не уступающей даже Ричарду, прежде чем вспыхнуть яркой солнечной вспышкой, на краткое мгновение перебив сияние даже ложного Экскалибура. Стрела, рассекая воздух так быстро, что не было даже звука ее движения или удара, не успели подняться потоки воздуха или рассеяться золотое сияние, как все было кончено. Подобно метеориту небольшая стрела врезалась в стены Камелота, так что даже Тристан, выдающийся среди сотен других своим мастерством лучника, не смог даже заметить мгновения удара. Вместо этого врезавшаяся стрела вспыхнула вновь — без единого звука, поскольку звук не поспевал за ее золотым сиянием. И взрыв сотряс Камелот.

Взрывная волна и огонь ударил так быстро, что на мгновение могло показаться, будто бы это все было пантомимой, поскольку не было ни грохота, ни единого звука от волны, мгновенно бросившей Тристана прочь, как разбитую куклу, или от пламени, поглотившего Камелот. Но это вовсе не было иллюзией — просто сама скорость атаки и сила удара была такова, что звук просто не поспел за этой атакой.

Удар кометы просто смел Тристана с места и даже золотое сияние Камелота, до того столь спокойное, загорелось словно бы Камелот впервые за все время почувствовал боль от удара. Монструозный грохот, способный сам по себе заставить уши услышавшего это человека кровоточить, разнесся вокруг — словно бы вверх ударил вулкан, пробившийся сквозь облака и выше атмосферы — и, в следующее мгновение, не было больше ничего. Золотая вспышка кометы, что пришла из ниоткуда и столь быстро, столь же быстро исчезла в никуда. Только огромная проплешина в золотом сиянии Камелота, словно зияющая рана, осталась напоминанием о том — и грохот, продолжающийся дальше, секунда за секундой, даже тогда, когда ударившая комета давно исчезла вовсе.

Тело Араша растворилось еще до того, как выпущенная им стрела достигла своей цели, не выдержав напора силы, использованной самим Арашем — впрочем, изначально Араш не должен был пережить использование своего Благородного Фантазма. Напоминанием об атаке того осталось только продолжающий реверберировать вокруг шум удара — и зияющая рана Камелота. Рана, что мгновенно начала стягиваться вновь.

При всей мощи Араша — а мощи ему и его Благородном Фантазму действительно было не занимать — он смог обеспечить лишь "брешь" в защите Камелота. Более чем достаточно даже для величайших, но даже так созданная им брешь могла просуществовать лишь, в лучшем случае, несколько минут.

Однако Семирамида не планировала так просто упускать свой шанс.

Поэтому спустя мгновение задорный голос Санзанг произнес имя ее Благородного Фантазма,— Пять элементов горной ладони Будды!

Спустя еще мгновение с неба ударила следующая комета. Однако, если первая ударившая в Камелот комета представляла из себя стрелу — то эта, к удивлению возможного стороннего наблюдателя, представляла из себя огромную ладонь, врезавшуюся в Камелот, словно бы гигант в небесах, пожелавший раздавить назойливого комара.

В конце концов, как было сказано в "Путешествии на Запад" однажды Сан Вуконг, добравшийся до "края мира" взглянул с того вниз и понял, что стоял он на ладони самого Будды, ибо весь был в ладони Будды. И Санзанг, "монах идущий на Запад", хранила в себе частицу Будды — его дух и мощь. Ничтожно малую часть — но достаточную для того, чтобы по крайней мере попытаться явить миру это истинное чудо. Впрочем, Санзанг не представляла описание "всего мира в ладони Будды" как некоего мистического философского концепта, и использовала тот именно для явления гигантской ладони Будды, пригодной для того, чтобы раздавить своего противника. Было это так из-за того, что Санзанг воплощала в себе лишь малую часть мощи Будды — или в том, что концепция того, что не всегда гигантская ладонь означала гигантскую ладонь в прямом смысле этого слова — было сказать достаточно сложно.

Но это было не столь важно до тех пор, пока ее Благородный Фантазм выполнял свою роль в полном объеме — а именно, уничтожал врагов.

Врезавшаяся в брешь гигантская ладонь заставила попытавшуюся было стянуться вновь золотистую дымку Камелота замереть на мгновение, отброшенную прочь, дробя попавший под ее удар камень, раскидывая прочь попавшихся под руку — во всех смыслах — рыцарей врага, и пробивая новый путь возможному противнику. Но даже этого было слишком мало.

Богиня Камелота не зря носила свой титул — и сам Камелот был "замком, не созданным людскими руками", что чудесным образом возник в одну ночь — Благородный Фантазмы Слуг, использованный против него были могущественными, но даже у могущественного и легендарного был предел. Да, первая атака, атака Араша, пробила брешь в защите Камелота, а атака Санзанг расширила ту — однако даже этого, даже двух этих могущественных Благородных Фантазмов было недостаточно для того, чтобы разобраться с защитой Камелота.

Семирамида могла бы пробить эту защиту, однако ее Висячие Сады оказались сбиты с неба до того, как она смогла бы явить полную мощь своего Благородного Фантазма. Однако, даже если Висячие Сады оказались сбиты с неба...

В конце концов, сила удара была равна массе умноженной на ускорение падения, не так ли?

* * *

Сперва Аинз услышал грохот и почувствовал один удар, всколыхнувший землю под его ногами, затем второй и затем еще несколько, явно не собирающихся успокаиваться тк просто — небольшое землетрясение заставило все окружение Слуг задрожать, а громкие звуки заставили Аинза непроизвольно нахмурить брови, не желая подвергаться подобной какофонии. И все же, единовременно с неприятным звуком Аинз смог пронаблюдать весьма впечатляющую картину, уравновешивающую его состояние.

Монструозная громада Висячих Садов Семирамиды, отчаянно скрежеща, врезалась в Камелот — и ударная волна от столкновения двух дворцов разнеслась вокруг, окончательно обнажая сам Камелот. Впрочем, говорить о "мягком нутре" было еще безусловно рано — помимо защиты Камелот все еще обладал прочными стенами — преодолеть которые не составляло проблемы для Аинза, но составляло значительную проблему для всех остальных Слуг. Помимо этого Камелот все еще был окружен рыцарями Богини. И, в конце концов, сама Богиня все еще находилась внутри Камелота — а это в свою очередь значило, что, хотя действиям Семирамиды и можно было лишь поаплодировать — на них все еще не заканчивалось.

Поэтому Аинз, бросив взгляд на других Слуг, увязших в боях с противником, после чего на Медб, в какой-то момент все же отвлекшуюся от своего щебета... Скорее всего ненадолго — а значит Аинзу стоило воспользоваться этой возможностью прямо сейчас — и атаковать в сердце врага. Тем более, что ему действительно не хотелось просто отдавать сражение на откуп его Слугам — все же он являлся как самой главное боевойсилой с его стороны, так и Мастером своих Слуг — их боссом — а значит должен был как минимум проявить себя, не перекладывая весь груз работы и ответственности на плечи своих Слуг. По крайней мере сейчас, где его вмешательство было ожидаемо — и где сам Аинз не мог промахнуться со своим планом или помощью.

В чем — в чем, а по крайней мере в бою Аинз ориентировался лучше многих.

Поэтому, не решившись просто телепортироваться напрямую к противнику, Аинз использовал магию — Медб ответила на это своими способностями — и двое сильнейших бойцов со стороны нападающих поднялись в воздух, мгновенно направившись к тронному залу Камелота — по крайней мере к тому месту, что остальные люди назвали тронным залом, преодолевая сражения под ними и проскользнув мимо Тристана, что только-только смог отойти от атаки Араша, умудрившейся лишиь его половины тела даже тогда, когда он был защищен покровительством Камелота от всех атак.

Однако Аинз, не заинтересованный в Тристане, вместе с Медб проскочил над головой того, быстро перебравшись над расстилающимся под ним и впервые увиденным ковром зданий и улиц — стерильно белых, словно бы созданных бездушным мастером, не понимающим ничего о человеческих чувствах или предпочтениях — просто пустые иссушенные остовы, имитирующие человеческие поселения, о которых когда-то слышал архитектор.

Впрочем, Аинз прибыл в Камелот не с целью размышления об архитектурной природе того — так что, игнорируя остальных противников быстро тот добрался до балкона бездушной серо-белой башни, осмотревшись вокруг на предмет потенциальных противников. Окромя приземлившейся рядом с ним спустя мгновение Медб, впрочем, рядом с Аинзом не оказалось никого — так что тот, вздохнув, сделал шаг внутрь.

Внутренне убранство помещения, где он оказался спустя мгновение — предположительно тронного зала, учитывая подобие трона у дальней стены того, было... Наверное, самым правильным словом для описания того было "пустынным." Или, может быть, стерильным. Не было ни пыли, ни единой помарки в светло-сером, отливающим сталью внутреннем убранстве замка — и не было ничего иного. Просто безжизненный, серый коридор, серая комната, трон, к которому не вела ни красная ковровая дорожка, ни ряды цветастых флагов, ни картины, ничего. Только серое, абсолютно безжизненное пространство, глядя на которые любой человек мог только повести плечами — настолько неуютным оно было в своей безжизненной пустой чистоте.

Впрочем, что-то в этом зале все же было. Или, если быть точнее, то "кто-то". Сидящая на столь же холодном и безжизненном троне фигура определенно носила сходство с Артурией — однако в отличии от Артурии, словно бы замершей на пороге взрослости, едва выйдя за пределы юной нескладности — лицо закованной в стальные латы, оставив только голову и лицо не прикрытыми теми, принадлежало настоящей женщине. С золотыми волосами, спускающимися свободным водопадом по ее плечам, и небольшой золотой короной, венчающей ее голову — лицо, на котором холодные голубые глаза продолжали смотреть на мир с безразличием и отстраненностью, словно бы бездушный робот, не соотносящий себя с действиями этих странных существ из плоти и крови, копошащихся вокруг. Покрывающий ее плечи белый плащ, распластавшийся по ее трону из белого камня окончательно обрамлял ее фигуру.

Богиня — а никем иным замершая на своем троне, сохраняя спокойную, но напряженную позу с выпрямленной спиной, глядя на приближающейся к ней врагов, девушка быть не могла — была безоружна, однако это не говорило ни о чем. Она была безоружна лишь в этот момент — а в следующий, как и любой Слуга, она могла призвать к себе свое оружие и вступить в бой. Однако в данный момент та еще не начала сражения — и потому, проделав путь до Богини, Аинз замер. Он прекрасно понимал ожидаемый и необходимый ему порядок действий, однако начинать сражения сразу же — особенно сейчас, когда это не несло в себе тактического преимущества, ему казалось странным. Богиня, словно бы почуяв эти слова, открыл рот первой, собрав свой взгляд на Аинзе, прежде чем произнести медленно,— Значит, ты и есть тот, кто решил уничтожить Камелот.

-Полагаю так,— Аинз ответил спокойно, бросив взгляд на Медб, подготавливаясь к сражению, что следовало за своеобразным "приветствием."

-Печально,— Артурия, Богиня Камелота, произнесла с бесчувственной констатацией факта машины,— Значит, мой план потерпел крах... Человечество действительно обречено.

-Однако моя гибель с осознанием того, что я пыталась сохранить человечество до самого конца станет моим последним ободрением в этой жизни,— Артурия — или, точнее, Артория, Богиня Камелота, перенесла взгляд на Аинза и лишь протянула руку, в которой спустя мгновение появилось копье — огромное турнирное копье, подобное рогу, скручивающемуся в единое копье, прикрывающее ее руку, серо-стального цвета — и указала тем на Медб следующей, прежде чем произнести спокойно,— Что же, время для разговоров прошло.

Аинз, моргнувший от слов Богини, впрочем, с ней определенно был не согласен.

* * *

-Стоп! — в момент, когда копье Артории сверкнуло в ее руках — Аинз сделал шаг вперед — заинтересованный в ее словах и замечании,— Секунду, что конкретно ты хотела сказать про спасение человечества и твой план?

Аинз долго подготавливался к этому моменту — оттачивал лучшие из своих оправданий, вспоминал самые подходящие отговорки и представлял себе этот момент — и вот, этот момент наступил.

Аинз действительно допустил ошибку и нарушил чей-то продуманный план по разрешению Сингулярности!

Сделав шаг к Артурии Аинз взглянул на ту серьезно, внутренне пытаясь быстро сложить из ранее обдуманных фраз и действий продуманный план действий. Как вернуть план Артурии по разрешению Сингулярности на круги своя? Как оправдаться перед ней — перед подчиненными — перед Халдеей? Стоило ли ему прекратить сражения прямо сейчас... Или все это было ложью, и на самом деле Артурия просто пыталась запутать его в данный момент? В конце концов, хотя Аинз и ожидал момент, когда его действия наконец-то приведут к нарушению настоящего плана по разрешению Сингулярности — не то, чтобы он мог легко довериться "последнему боссу" Сингулярности и его словам относительно разрешения этой Сингулярности. "Присоединись ко мне и мы будем править миром" было стандартным вариантом выполнения квеста — и крайне часто неправильным.

Медб, до того приготовившаяся к сражению — насколько это было для нее возможно — то есть, откинувшись на спинку трона, возникшего под ее формой, стоило той откинуться в воздухе, словно бы восседая на трон что уже стоял до того, перевела взгляд на Аинза — но в данный момент Аинз сам был благодарен тому, что он обладал подобной нерушимой репутацией гения, командира босса и всех иных вещей — поскольку та не подняла даже бровь в недоумении. Если Аинз что-то сделал, то значит для этого была причина.

Артурия, впрочем, не была столь же благосклонна — хотя та не атаковала Аинза мгновенно, когда он оказался перед ней практически беззащитным — ну, по крайней мере, в ее глазах, поскольку Аинз не позволил себе расслабиться на поле боя на самом деле — та также и не опустила возникшее в ее руках копье, подобное огромному скрученному в спираль рогу, лишь указав тем на Аинза в более чем недружелюбном жесте — что заставило Медб издать подобие рыка — слабо подходящего ее чертам и высокому голосу — а самого Аинза приготовиться к атаке.

-Я не вижу смысла говорить с тобой,— голос Артурии был холоден — но не так, как был холоден голос... Артурии? Аинз сделал пометку в дальнейшем подобрать другое различие между двумя, временно решив называть Артурия из Халдеи "черной", а Артурию перед ним "Богиней". В любом случае, голос Богини был холоден, но не пронизан холодным, почти высокомерным пренебрежением, а скорее был пуст — отстранен, будто бы говоривший просто повторял заученные фразы, возможно даже не понимая смысла произнесенных слов — или не зная языка, на котором он говорил,— Сражайся. Выживание человечества... Достойная цель для того, чтобы встретить смерть в бою пытаясь исполнить ее.

На эти слова Аинз мог только нахмуриться. Нет, конечно же, он не испытывал проблем с тем, чтобы сразиться с Артурией — но, признаться честно, он в первый раз столкнулся с кем-то в Сингулярности кто пытался разрешить эту Сингулярность своими силами — и кому он мешал своими действиями. К тому же Аинз не был так уже уверен в том, как именно он разрешал Сингулярности — обычно он просто побеждал противников, забирал Грааль и... На этом все оно как-то само заканчивалось. Для планов относительно зачистки рейдов этого было обычно достаточно — хотя разработчики Иггдрасиля и любили добавить одно или другое дополнительно действие, требующееся для прохождения — доставка предмета, разговор активирующий ключевой флаг или что-нибудь подобное... Для разрешения Сингулярности? Не факт.

Но и просто развернуться и отдать приказ Слугам остановиться, неожиданно пойти на попятную Аинз не мог — из-за того, что он не был единственным участником в сражении, из-за того, что он не мог так просто и не имея на то причины заявить перед своими подчиненными о неожиданном резком развороте или прекращении действия плана... И потому, что он до сих пор не был уверен в том, что Артурия напротив него была действительно его союзником.

Легкого разговора с Богиней у Аинза, впрочем, не выходило. Копье, направленное на Аинза, не пошло в сторону и даже когда Аинз не атаковал первым — Богиня не атаковала сама, однако никаким образом не показывала и того, что она была расслаблена. Скорее она просто выжидала подходящего момента, опасаясь, что в случае атаки против Аинза она окажется в ловушке.

Совершенно правильный подход в сражении с любым игроком в Иггдрасиле — и особенно с Аинзом, однако в текущих создавшихся условиях... Крайне непродуктивный.

Аинз в свою очередь остановился — ему было понятно, что согласно предыдущим Сингулярностям ему просто нужно было убить Богиню... Но если она все же не врала? Если у нее все же был собственный план, что он нарушил своими действиями?

Молчаливое противостояние двух сторон затягивалось, мгновение за мгновение, прежде чем Богиня все же открыла рот,— Вот, значит, как... Гибель человечества недостаточно для тебя — ты желаешь увидеть мой вид в момент, когда последняя кроха надежды будет уничтожена... Когда все мои приготовления окажутся бесполезны... Впрочем, я не ожидала иного.

"Если бы я еще знал, о чем ты и Хассан говорите, то все было бы куда проще..." — Аинз почти закатил глаза раздраженно, прежде чем взглянуть на ту внимательно, замерши между двумя решениями — атаковать и все же задать вопрос — и пусть Медб будет свидетельницей его неуверенности в ответе.

Несколько секунд в воздухе стояло напряженное молчание, прежде чем Богиня все же приняла первое решение вместо Аинза. К счастью или нет — та избрала путь не длительного монолога с разъяснением о своих планах и тайнах Сингулярности, а атаку, направленную на Аинза — мгновенно оказавшись рядом с ним с копьем, занесенным для удара — со скоростью значительной даже для Аинза, привычного к скоростям Иггдрасиля — и нанесла удар.

К счастью активировавшаяся магия защитила фигуру Аинза — а возникшее за спиной изумрудной отражение существа, словно бы выточенного из переливающегося всеми оттенками кристалла, нанесло удар, сверкнув словно бы созданным в едином ансамбле со всем его телом клинком в атаке.

Впрочем, конечно же, разобраться с Богиней так просто было невозможно — та даже не обернулась в сторону атакующего, легко взмахнув рукой, словно бы отгоняя от себя назойливую муху. Порожденная движения руки волна, впрочем, не была похожа на подобную от движения руки — ударившая словно бы взрывная волна врезалась в столь артистично созданную скульптуру иллюзорного воина Медб, раскалывая ту мгновенно на сотни тысяч мельчайший осколков, размалывая того в песок — тут же истаявший еще до того, как звук разбитого стекла мог бы быть услышан присутствующими.

Впрочем Медб также не обратила на подобное внимания — двое, трое, затем пять, десять — и в мгновение ока весь тронный зал оказался заполнен переливающимися копиями и иллюзиями, каждый словно бы небольшое произведение искусства — любимый Медб изумрудный цвет кристаллов уступил место всем переливающимся цветам радуги, словно бы каждый из воином был создан из собственного вида самоцветов — от белесо-прозрачного алмаза и до цветов настолько странных и ярких, что, казалось, тем не было места в мире людей вовсе.

Следующее движение копья Богини, подготовившейся для нового удара против Аинза мгновенно породил взвившиеся вверх потоки воздуха — грохот и свист режущего ветра, возникший даже не как последствие удара, а лишь в качестве стороннего эффекта замаха самой Богини, впрочем, также легко врезался в расположенную вокруг нее небольшую армию — звон стекла практически поглотил грохот удара воздуха, в момент, когда десятки окружающих ее рыцарей превратились в мелкую растертую пыль под давлением ветра — а сама Богиня устремила копье в сторону Аинза.

Впрочем, сам Аинз все это время не стоял бездельно — ударившие из-под земли цепи, словно бы сделанные из костей, сплетенных в единые канаты, врезались в ноги и руки Богини, опутывая те без всякой нежности к цели — если бы на месте Богини оказался обычный человек то, даже несмотря на то, что это заклятие было одним из множества заклятий Аинза, направленных на ограничение подвижности, нежели на нанесение урона — тот погиб бы весьма жутким образом — его конечности, обвитые костяными цепями превратились бы в кровавую пыль и месиво, ударившее во все стороны под напором цепей как из сжатого пакетика с кетчупом.

Впрочем, это было бы справедливо для обычного человека — и Богиня не была ни обычной, ни даже человеком — а потому сжавшиеся на ее теле цепи смогли остановить ее — на секунду — но не более того. Спустя прошедшую секунду Богиня, в чье тело врезался клинок возникшего очередного иллюзорного — но оттого не менее опасного — воина, дернулась в сторону — и цепи, не сдавшиеся так просто под напором атаки, потянулись за ней, вырываясь из пола словно бы из плоти, скрежеща и ударяя во все стороны каменной крошкой и пылью.

Впрочем секунды заминки для Аинза оказалось более чем достаточно — отступив на приличную дистанцию тот взглянул на Богиню задумчиво.

Наверное идеальнее всего было бы не убивать ее в данный момент, а попытаться обездвижить и вызнать у нее относительно ее планов по разрешению Сингулярности... Но вместе с тем подставляться сейчас под удары просто ради этого было бы слишком глупо. Она могла врать, в конце концов, да и к тому же сейчас для Аинза было несколько поздно для того, чтобы просто пожать плечами, отозвать Слуг и сказать "ну а теперь к переговорам."

С другой стороны — и просто убивать ее Аинз не хотел — если не для разрешения текущей ситуации — то как минимум для того, чтобы иметь информацию на будущее.

Поэтому, телепортировавшись в сторону от Богини, заставив ее остановиться, прежде чем переключить свои атаки на куда менее верткую цель — Медб — Аинз кивнул.

Конечно же он попытается остановить атаки Богини, в идеале для того, чтобы устроить с ней диалог. Если же у него это не выйдет и ему придется расправиться с той — для того, чтобы помочь кому-то из Слуг или просто потому, что сражение с ней начнется затягивать — он ее прикончит.

Кивнув сам себе незаметно, Аинз принял решение — прежде чем вновь сконцентрировать свои силы на Богине.

Он постарается обезвредить ее... Но не слишком. Если Богине суждено умереть — ну, это не было великой потерей, на которую Аинз не могу пойти.

* * *

Сиятельное сверкание клинка Гавейна могло заставить иных пасть ниц перед великолепием и мощью клинка Солнца. Поднимающийся до небес столп пламени, осколок мощи магии, доказательство величия рыцаря Камелота — клинок, названный "братом" Экскалибура в руках "непобедимого рыцаря Гавейна."

Для большинства обычных — насколько это слово было применимо вовсе — магов было достаточно просто услышать о подобном, в крайнем случае — допустить один взгляд на сияющий осколок Солнца в руках рыцаря Камелота чтобы мгновенно сдаться — покаяться во всех своих грехах и признать поражение. Даже те, кто решил бы сохранять свое высокомерие перед лицом неминуемой гибели — будь то маги, Слуги или кто иной — встретили бы клинок с высоко поднятой головой, но вместе с тем не сомневаясь и относительно печального исхода столкновения с мощью клинка Гавейна.

Впрочем, Озимандия Великий не был ни первым, ни вторым — взгляд на сияющий Солнцем клинок Гавейна тот даже не удосужился скривить свое лицо в презрительном отвращении к Гавейну и его силам — рыцарь Солнца для него изначально не имел права на этот титул — а значит не имел права и на то, чтобы портить настроение Озимандии — и тем более искажать его прекрасное лицо гримасой отвращения.

Впрочем, и глупость не смела омрачать разум Озимандии, а потому тот не позволил своему презрению затмить его взгляд и разум, приняв смерть в своей неосторожности.

Потом взревевшее солнечное пламя Гавейна спустя мгновение врезалось в огромную фигуру сфинкса, призванного Озимандией чуть ранее. Монструозное создание, способное заставить любого Слугу отступить одним своим видом и аурой силы против клинка Солнца, заставившего пыль и песок превратиться в стекло на сотни метров вокруг от одного жара пламени.

Столкновение разнеслось взрывной волной вокруг, но... Вслед за ними не поднялось облако пыли, как не было слышно и воя и скрежета металла и плоти.

Должная было подняться взрывной волной пыль была мгновенно сожжена, не оставив даже возможности скрыть от глаз фигуру столкновения двух воплощений Солнца. Поднявшаяся взрывная волна ударила так быстро, что грохот не успел оформиться в звук до того, как все было кончено — и когда он ударил — грохот был подобен не звуку взрыва или столкновения, а небесному грому, словно от гневающегося Царя Богов, взирающего с яростью на мир под его ногами.

Два солнечных огня, столкнувшись единовременно, породили вспышку — ослепительно яркое сияние клинка Гавейна столкнулось с обрамленной серебряным черным фиолетовым сияние могущественного Сфинкса — и ударившее во все стороны сжигающее пламя поглотило на мгновение весь мир вокруг.

Впрочем и эта картина не продлилась и секунды — поглотившая, казалось бы, весь мир пелена отступила спустя мгновение — и ударившие во все стороны серебряные и золотые блики превратились в мягкие отблески, прежде чем, вместе с затихающим громом, истаять в ничто, оставляя Гавейна, по чьему лицу прокатилось несколько крупных капель пота, черно-фиолетового сфинкса, издавшему яростный и наполненный болью вой, обнажая еще более черный, чем на всем его ином теле разрез, из которого бурным потоком засочилась черно-фиолетовая вязкая жидкость, подобная крови величественного создания, и Озимандию на его барке, что не выглядел ни удивленным, ни разгневанным, а казался и вовсе даже несколько скучающим, глядя на выступление цирковой труппы перед ним и в его честь — словно бы столкновения царя всех сфинксов и непобедимого рыцаря для него представляло в лучшем случае небольшую забаву, которой он любил скрашивать свои вечера.

Взгляд Озимандии коснулся раненного сфинкса, сделавшего шаг назад, немного пошатываясь, словно бы переживая боль удара, прежде чем вернуться к Гавейну и Озимандия произнес величайшую похвалу что он мог только даровать Гавейну,— Я ожидал более жалкого зрелища от вора, пожелавшего присвоить титул моего рыцаря себе.

Для Озимандии это было, пожалуй, одним из наиболее выдающихся комплиментов, что он мог даровать со своей руки — это было признанием силы противника — в каком-то смысле даже признанием права — в ничтожной мере — на титул рыцаря Солнца. Но все же это было максимумом, что мог даровать Гавейну Озимандия.

Хотя ранение сфинкса — царя всех сфинксов — в каком-то смысле само по себе было достижением не меньшим, чем ранение иного легендарного дракона — для Озимандии подобный исход сражения не приводил ни к чему большему, чем к покровительственной похвале Гавейна. В конце концов, пусть с точки зрения любой легенды подобное достижение, равное ранению, нанесенному чудовищу и смотрелось солидно — здесь и сейчас, стоя против Озимандии, Гавейн не добился большего, чем немного развлечь самого Озимандию. Раненный сфинкс был, в конце концов, просто раненным сфинксом — даже не убитым. Озимандия мог уничтожить противника сейчас — либо мог отправить сфинкса, вполне способного продолжать сражение, пусть и не в своей полной силе, против врага. Для Гавейна же, однако, ситуация была намного печальнее — тот смог отбить атаку и даже нанести ранее Благородному Фантазму Озимандии лишь благодаря использованию своего Благородного Фантазма. Сейчас, когда эта козырная карта была сброшена со стола — на время куда дольше, чем потребуется Озимандии для того, чтобы разобраться со своим противником — можно было сказать, что это было концом Гавейна.

Поэтому Озимандия даже не обратил внимания на то, с каким яростным ревом бросился вперед царь всех сфинксов, стремясь отомстить ранившему его рыцарю, лишь холодно глядя на то, как огромное массивное существо, созданное из фиолетово-багряной пустоты и жара новорожденных звезд, атаковало вновь — обеспечивая еще одну милость Гавейну — ибо сам Озимандия Великий наблюдал за последними моментами жизни рыцаря. Разве само по себе это не было милостью по отношению к его противнику?

Конечно же под светом полуденного солнца Гавейн был сильнее всего — но его противником не был другой Слуга, а легендарное чудовища, не уступающее никакому дракону в своей мощи — и существовали все причину на то, чтобы драконоборцы занимали почетное место наверху пантеона всех героев.

Гавейн поднял клинок — но врезавшаяся лапа сфинкса заставила того сделать шаг назад, отчаянно стремясь погасить инерцию удара, вспахивая борозды своими подошвами. Второй удар сфинкса в бог Гавейна заставил того сжать зубы, подавляя пытающийся вырваться совершенно не рыцарский стон боли от ощущения когтей и жара, мгновенно спаявшего его плоть и металлический доспех непобедимого рыцаря.

Следующей атакой Гавейн попытался ударить в ответ — и хотя клинок, Экскалибур Галатин, легко выдержал температуру сфинкса, пышущего жаром, словно новорожденная звезда — руки Гавейна не могли похвастаться подобной защитой. Поднимающийся от тела сфинкса жар сплавил плоть Гавейна с металлическими перчатками с легкостью, из-за чего врезавшийся в тело сфинкса удар нанес Гавейну куда больше урона, чем его противнику. Спустя еще мгновение — огромная лапа сфинкса смела Гавейна с места, заставив его плоть затрещать, как у игрушки, которой неосторожный ребенок решил согнуть негнущиеся руки, а второй удар смял доспех Гавейна, выбросив того прочь.

Следующим действием сфинкс должен был разорвать Гавейна на части — и это окончило бы путь "рыцаря Солнца". Для Озимандии подобный исход не был чем-то удивительным — любой вставший на пути Царя Царей должен был погибнуть, не существовало более никакого иного исхода в этом сражении. Но вместе с тем по крайней мере он мог отметить, что немногим была оказана честь лицезреть от имени самого Озимандии более, чем удар солнечных лучей, направленных с его барки — а значит Гавейну стоило гордиться своими достижениями впред и в своем посмертии — Озимандия Великий мог оказать тому милость и разрешить в дальнейшем говорить о том, что сам Озимандия решился явить ему целую сотую часть его настоящих сил.

Впрочем, Гавейн не заслужил милости настолько большой, чтобы сам Озимандия лично наблюдал последние моменты его жизни, а потому отвернувшись от фигуры рыцаря тот приказал своей парящей барке, ныне несколько искореженной под ударами Гавейна, но вполне функциональной до сих пор, продолжить свой путь — Озимандии было несколько печально появляться перед своими противниками на его изуродованном судне, но никакая помарка этого мира не могла скрыть величия Озимандии — а потому даже на изуродованной барке Озимандия Великолепный выглядел лучше, чем все иные цари мира в благородном пурпуре.

Однако именно в момент, когда Озимандия повернулся спиной к Гавейну — тот ощул удивительную неправильность в происходящем.

Его сфинкс, его Благородный Фантазм, что, безусловно, был ранен, но более чем способен к продолжению сражения — и даже успел это доказать, превратив Гавейна в однозначного покойника всего за несколько ударов — успел издать только странное подвывание — больше от удивления, чем от чего-либо иного — прежде чем перестать существовать вовсе.

Озимандия развернулся назад спустя мгновение, найдя взглядом единственного, кто мог окончить существование его сфинкса — при всей, казалось бы, невозможности подобного.

Гавейн, что всего несколько мгновений назад казался побежденным, на пороге смерти, сплавленным с металлом в качестве доказательства своего проигрыша, крепко стоял на ногах, держа в руках свой Экскалибур Галатин — с клинка которого стекала вязкая черно-фиолетовая кровь царя всех сфинксов.

Сам Гавейн, еще недавно похожий на изуродованную куклу и живой труп, стоял на месте — ничуть не раненный и даже не запыхавшись. Его рука сжимала клинок — а его взгляд был устремлен на самого Озимандию, соизволившего перенести взгляд на тело сфинкса под ногами Гавейна.

Мог ли Гавейн убить его сфинкса? При всей сложности подобного — все же, это не было чем-то совершенно недопустимо невозможным — если бы Гавейн решил перетерпеть боль сжигаемой плоти и нанес удар в нужный момент — возможно, ему бы и удалось срубить голову царя сфинксов или пробить его сердце — пусть это и не было бы легко или просто, и сам Гавейн, даже находясь под ярким полуденным Солнцем, пострадал бы за свою дерзость.

Однако все также продолжающее дышать жаром даже после своей гибели тело сфинкса лежало под ногами Гавейна, плавя песок под собой, а стоящий над ней Гавейн, держащий в руках клинок, что еще считанные минуты, если не секунды назад страдал от этого жара, казалось, вовсе не обращал внимания на тот теперь. Оправдание этой странности было только одно — если даже полуденное Солнце не могло спасти Гавейна полностью — это в свою очередь значило только то, что в дело вступило нечто даже более могущественное, чем эта способность Гавейна.

-Святой Чисел,— произнес медленно Озимандия, прежде чем перевести взгляд с фигуры Озимандии на полуденное Солнце,— Неудивительно — определить время в данный момент действительно несколько затруднительно.

-Три часа на рассвете, три часа на закате,— Гавейн улыбнулся на эти слова, прежде чем взвесить клинок в своей руке, будто бы заново определяя, подходило ли ему его оружие,— Солнце может висеть надо мной сколько угодно, но эта способность зависит только от времени.

Гавейн был могущественным рыцарем, одним из сильнейших в Камелоте. Под полуденным Солнцем он становился в три раза сильнее, чем был до того. На его поясе хранился "брат" Экскалибура. Его Благородный Фантазм едва ли уступал Экскалибуру, храня в себе мощь самого Солнца.

Но, словно бы всех этих вещей было мало когда-то Гавейну — тот обладал еще одной — вновь, чрезмерно могущественной для одного рыцаря способностью. Святой Чисел — древняя легенда и поверье, связавшее Гавейна с святыми числами — три часа на каждом рассвете и три часа на каждом закате Гавейн был...

Неуязвим.

Просто и без изысков — Гавейн был неуязвим шесть часов в сутки — четверть каждого дня.

Как будто бы кто-то просто пожелал наделить рыцаря Солнца всеми силами единовременно — не особенно заботясь о том, как столь непобедимый противник может быть побежден. В конце концов — именно в этом и заключалась идея легендарных героев — не в том, чтобы создать героя, что мог бы побеждать врага в одной истории и отступать перед непобедимым противником в другой. Нет, легенда о рыцарях Камелота создавала именно "легендарных" героев — тех, что нельзя было сразить никаким клинком или магией вовсе...

Впрочем, там где иные Слуги почувствовали бы отчаяние от столкновения с непобедимым монстром — Озимандия Великий почувствовал гнев. Не от бессилия впрочем — наоборот.

-Возрадуйся, Гавейн,— впервые за все время Озимандия обратился к своему врагу по его имени,— Ибо ты совершил то, что многие сочли бы невозможным. Ты вызвал мой гнев... И вместе с тем — станешь достойной целью для моей мощи.

Неуязвимый рыцарь? Перед Озимандией Великим не существовало неуязвимых врагов, непокорных империй и непреодолимых препятствий.

-Рамзеум Тентирис,— слова Озимандии были коротки, но вместе с тем наполнены мощью и гневом.

Ему порядком надоела эта возня кошки и мышки... Рамзес желал разобраться со своим противником — и доказать тому, раз и навсегда, что недостаточно было просто назваться "рыцарем Солнца."

Для того, чтобы на самом деле испытать мощь Солнца — должно было быть фараоном.

* * *

Первый Хассан был словно бы живым синонимом слова "смерть". Самим воплощением неотвратимой поступи последнего суда, ожидающего каждого в конце жизни. Никто не мог избавиться от его взгляда и каждый взмах его клинка означал конец чьей-то книги жизни. Там, где проходил его путь — заканчивался чей-то иной. Такова была суть Первого Хассана — когда-то давно один безымянный старик поднял свой клинок во имя своего Господа — и с тех пор не опускал тот, заставляя падать одних вслед за другими, до тех пор, пока ужас не стал синонимом его титула — а его имя истерлось в песках истории, вместе с его телом, оставив только движущиеся под влиянием немертвой силы доспехи — и цель.

Так родился Первый Хассан — создатель секты — самого слова — "ассассин".

В отличии от множества иных Слуг — взглянуть на него не было честью или милостью — ведь взгляд на него означал смерть. Столкнуться с ним в бою не было честью — столкновение с ним в бою означало смерть. Нанести ему удар не было подлостью — нанесение удара по нему означало смерть.

Смерть и только смерть ожидала того, кто столкнется с Первым Хассаном — неотвратимая смерть, которую нельзя было удержать — как нельзя было удержать звон похоронного колокола, звучащего каждый раз, когда Первый Хассан поднимал свой клинок.

И все же, Ланселот был жив.

Отчаянно вертясь на месте, чувствуя, как с каждым ударом вспарывается его плоть, Ланселот был жив. Как все его силы, все дарованные и заемные способности напрягаются в тщетной попытке удержаться на краю гибели — Ланселот был жив. Все еще, несмотря на абсолютную проигрышность и безысходность его ситуации — он все еще был жив. Отчаянно, бессмысленно — но он был жив — секунда, две, три, пять — кто кроме Ланселота мог похвастаться что он продержался десять секунд в бою против Первого Хассана? Двадцать? Тридцать?

Ланселот не сомневался, что он проиграет, погибнет и не выдержит сражения с Первым Хассаном — чтобы ни было на его стороне...

Но тридцать, сорок, пятьдесят секунд сражения с Первым Хассаном... Это уже было результатом, которым не мог похвастаться ни один другой Слуга или герой, не так ли? А это значило, что Ланселот уже заслужил свой титул "рыцаря всех рыцарей."

А потому, продолжая отчаянную оборону, забыв о самой возможности атаковать цель, Ланселот отчаянно вертелся, выгрызая секунда за секундой своих продолжающихся вздохов. Пятьдесят две секунды... Пятьдесят семь... Шестьдесят три...

Больше минуты Ланселот продержался в бою с Первым Хассаном — и даже не лишился своих конечностей — разве это было не достижение?!

Однако это сражение не могло продолжаться вечно — даже долго. Удар за ударом за ударом и за ним — еще один удар... Пока Ланселот не понял, что он проигрывает. Фактически он проиграл в момент, когда Первый Хассан решил взять в свои руки уничтожение Ланселота — но момент, когда его голова покатится с плеч еще не наступил... Но приближался на всех своих неостановимых порах.

Взгляд Ланселота заскользил вокруг — он мог позволить себе отвлечься от своего противника. Какой смысл был внимательно наблюдать за Первым Хассаном, если Ланселот знал, что он был мертв вне зависимости от того, как внимательно он наблюдал за своим противником?

Взгляд Ланселота заскользил по рядам противников — Артурия... Галахад... Бедивер...

Последняя фигура заставила Ланселота замереть на мгновение — за что тот поплатился огромной разрезанной полосой, закровоточившей алым спустя мгновение.

У Ланселота было мало времени — считанные мгновения, возможно меньше чем несколько секунд оставалось у него перед гибелью и... Как бы жалко это не звучало — но сейчас, вновь под командой своего короля, Ланселот хотел продемонстрировать свою верность хотя бы в какой-нибудь мелочи. Унести одного противника с собой в могилу — даже если это было бесполезным жестом, не более, чем жалкой попыткой самоуспокоения, оправдания перед собой, что "в этот раз я сражался за Короля Артура до конца" — Ланселот желал сделать это.

Ланселот не был уверен в том, что Бедивер являлся наиболее опасным из всех противников. Более того, он не знал ничего об этом Бедивере — только то, что он когда-то знал о рыцаре с этим именем, и о том, что его действия — прикосновение его руки — смогло каким-то образом развеять Дар Богини, которым обладал Тристан. Был ли он наиболее опасным из противников Богини в данный момент? Возможно нет — но определенно был наиболее непредсказуемым — и наиболее уязвимым для атаки.

А потому, отказавшись от своей защиты, мгновенно Ланселот бросился вперед в последней отчаянной попытке совершить последний "героический". подвиг на службе своего Короля.

Преодолеть защиту Слуг было несложно — особенно пожертвовав своей защитой и подставившись под удар Первого Хассана, отдав тому свою спину на растерзание.

Стальная хватка Ланселота сомкнулась на серебряной руке Бедивера...

И механическим движением вырвала ту из плеча рыцаря.

Зашедший по полю боя крик, однако, потонул мгновение спустя в ворохе ощущений, воспоминаний, мыслей слов в голове Ланселота...

"Экскалибур"...

Навык Ланселота, "Рыцарь Владения", начал работать на полную. Ощущения, воспоминания, мысли и чувства — все то, что связывало Экскалибур с Королем Артуром, с Бедивером...

С Ланселотом.

Сталная хватка Ланселота вцепилась в серебряную руку Бедивера — в Экскалибур — выжигая каленым железом в памяти Ланселота забытые и никогда не известные ему слова и мысли. Вечность скитания, сотни сражений, неисполненный долг...

Но и этого было слишком мало для Ланселота.

-Кажется, твоя работа здесь выполнена, старик,— голос Жак пробился сквозь пелену непонятных мыслей и ощущений, заставив Ланселота содрогнуться. Жак...— Может возвращаться в свою разрушенную крепость — я позабочусь об оставшемся. Вендреди Трезе.

* * *

Темнота. Боль. Отчаяние. Безумие. Страх.

И ненависть. так много, так много ненависти, что можно было подумать, что он сошел с ума. Нет, вероятнее всего, он сошел с ума от этой ненависти — но больше всего от того, что он не знал, на что была направлена его ненависть в этот момент. На попавшегося под руку сквайра, Гарет, чью голову он размозжил словно перезревший плод? На Гавейна, призвавшего к его казни, когда тот узнал как о гибели его младшей сестры, так и о Артуре? На Гвинерву, казавшуюся ему такой хрупкой, одинокой, страдающей — нуждающейся в крепком плече — а затем в долгом разговоре — а в какой-то момент в поцелуе и романтическом обещании вечной любви? Или, может быть на себя — на себя, поддавшегося на уговоры сердца, совершившего сделку с собственным разумом и совестью? "Он не совершал ничего плохого, разве можно было его обвинять — он ведь не хотел делать ничего плохого..."

Или... Артур?

Конечно же нет. Конечно не Артур. Как мог Ланселот ненавидеть Артура — того самого Короля Артура, под чьим командованием Ланселот стал рыцарем, под чьим командованием Ланселот совершал подвиги, и под чьим командованием завоевал славу. Тот самый Король Артур, которого Ланселот всегда почитал и оберегал — король всех рыцарей, чья честь, гордость и устремленные ввысь идеалы вели Ланселота по жизни. Конечно же, тот самый король, которого Ланселот любил и почитал, в честь которого сражался и которому сохранял верность...

Или...

Нет, конечно же нет. Он не чувствовал ненависти к королю Артуру, никогда в своей жизни. Единственное, о чем он сожалел в конце своей жизни — это о том, что он не смог умереть рядом с Арторией на том самом проклятом холме, с клинком в руках, исполняя свой долг перед королем. Не смог положить свою жизнь во искупление грехов и ради идеалов своего короля...

Но отчего тогда он чувствовал столько ненависти сейчас? На себя, на Гавейна, на Гарет, на Гвинерву — на весь мир вокруг, столько желчной, черной ненависти — столько ненависти, что Ланселоту казалось, будто бы он тонет в непроглядной черной тьме, как будто бы мазут заливает его глаза и уши, лишая возможности ощущать мир как что-либо кроме непроглядной тьмы и бесконечной злобы...

Но Ланселот продолжал держать в руке клинок Артории. Экскалибур. Золотое сияние, рассекающую тьму, что могло вывести его даже из этой непроглядной злобы. Пока он держался за Экскалибур эта непроглядная тьма не могла поглотить его полностью. Потому, что Ланселот оставался верным рыцарем, никогда не восстававшим против своего короля — никогда не хотевшего причинять ему боль. Потому, что Ланселот никогда не испытывал ненависти к королю Артуру. В последние минуты своей жизни Ланселот был поглощен своей злобой ко всему — к миру, к себе, к женщине которую он любил, к братьям по оружию и к последовательному пажу — но не к Артуру.

Тогда, в его последние моменты, эта верность была единственной нитью, державшей его разум. Тогда, цепляясь за милость своего короля, Ланселот смог вернуться — вовсе не тем рыцарем, которым он впал в безумие, гнев и злобу, но все еще Ланселотом — рыцарем на службе короля Артура.

Так произойдет и сейчас. Пока непроглядная ненависть держалась вокруг, поглощая его разум — Ланселот держался за клинок Артории. За Экскалибур. Клинок, прошедший сквозь века, ожидая возможности вернуться к своему хозяину.

Именно так, Экскалибур, потерянный когда Арторией на том самом холме, когда ее верный рыцарь взвалил на себя тяжкую ношу, обещание вернуть клинок к леди Озера, Вивиан, и не смог сделать этого. с тех пор этот клинок блуждал по всем временам и странам, желая вернуться. Клинок, что Бедивер пытался возвратить на полагающееся ему место — к Королю Артуру. Клинок, которым Ланселот мог доказать свою преданность.

Именно так. Ланселот был верен своему королю. Никогда не испытывал ненависти к тому — он был верен, всегда верен... Он должен был доказать это. Доказать любым возможным способом. Он должен был... Должен был...

Должен был вернуть Экскалибур. Клинок, Артура. Клинок, что бродил в руках Бедивера по всему миру и вне его, сотни лет. Должен был вернуть Экскалибур, о котором забыл Король Артур. Должен был держаться за единственный луч света в этой тьме. Должен был доказать свою верность. Должен был... Вернуть Экскалибур на место... Любой ценой...

* * *

Непроницаемо-черная, подобная мазуту жидкость изливалось, какзалось бы, с самого неба — нет, так и было. Открывшееся в покрытом редкими облаками синем небе воронка была подобна раскрывшейся пасти чудовища — чудовища, которого неудержимо рвало черной жидкостью, стремящейся потоками вниз, к столь могущественной, но столь беззащитной фигуре Ланселота внизу. Или, может быть, монстр истекал слюной, позволяя той спускаться вниз, к миру, что этот монстр так стремился пожрать.

Жак де Моле, последний магистр ордена Тамплиеров — разве существовала более подходящая фигура для того, чтобы появиться здесь, на Святой Земле, возглавляя крестоносцев, встретивших здесь Конец Света?

Конечно же, будучи последним магистром ордена Тамплиеров Жак де Моле не была связана с крестовыми походами сама по себе — однако "Орден бедных рыцарей Иерусалимского храма", их красный крест на белом фоне был иконой крестовых походов не меньше самой Святой Земли.

Девять бедных рыцарей, принявших когда-то на себя мантию защиты паломников Иерусалима — орден Тамплиеров поднялся вверх в головокружительном взлете, превратившись из нищих ополченцев в банкиров, помещиков, торговцев — накопив богатства, заставлявшие королей скрипеть зубами от злобы — и вместе с тем обратился к колдовству, демонопоклонничеству и почитанию "Бафомета" — демона, Дьявола, а может быть языческого идола, оставшегося от иных времен в распоряжении "бедных рыцарей Христа."

Были ли эти обвинения правдивы? При всем возможном — даже вероятном — моральном разложении ордена, оказавшегося богачами, способными решать судьбы целых народов своим влиянием и финансами — это было лишь уловкой алчущих, желавших получить богатства Тамплиеров, что те накопили за века — не больше, чем самая обычная людская жадность.

Однако, сгорая на костре, арестованный тринадцатого октября, в пятницу, Жак де Моле был сожжен как еретик, как монстр и демонопоклонник — оставив за собой дурную славу для всего ордена Тамплиеров.

И, конечно же, когда Слуга Жак де Моле был рожден — оставшаяся после его смерти на земле дурная слава вернулась к нему черной ненавистью — открыв врата ко злу куда более черному, чем могли предполагать обвинители Тамплиеров на том суде.

-Йа Йа Шуб-Ниггурат! — произнесенные с практически религиозным восторгом слова заставили Жак впервые расплыться в улыбке, наблюдая за тем, как из черного пролома, ведущего далеко за пределы космоса, изливается подобная мазуту черная, непреодолимая злоба... Или то, что можно было назвать злобой для человеческого разума.

Как Бог может гневаться на муравьев? Как ужас за пределами познаваемого можно было назвать злом? Что-то непредставимо большее, чем простые, столь понятные человечеству концепты, ужасающее именно в том, что не было возможности назвать это "злом" или "добром" — скорее, лишь нечто "иное" — вторгающееся в мир столь же противоестественно, как инфекция проникает в кровоточащую рану.

И в центре этого вторжения стоял Ланселот — разум, пожирающий сам себя под непредставимым потоком текущей злобы и ненависти, держашийся за последние остатки своей верности и гордости... Делая лишь хуже для самого себя.

-Достаточно,— голос первого Хассана заставил Машу отвлечься от зачарованного наблюдения за омерзительной картиной перед ней, чтобы перевести взгляд на фигуру безымянного Ассасина, державшего в руках свой испещренный годами, а может быть и веками службы, прежде чем найти взглядом Жак.

Жак, до того державшаяся крайне спокойно и отстраненно — настолько, что легко можно было забыть о ее присутствии вовсе, выглядела... Радостной. Нет, даже не радостной — правильнее было сказать, что ее сверкающий взгляд был подобен религиозному экстазу, словно бы наблюдая за явлением чуда Господа — ее скромная, почти церковная одежда сменилась на вечернее платье, заканчивающееся намного выше ее колен и едва ли оставляя достаточно место для воображения, а достаточно бледная кожа темнела на глазах, до тех пор, пока ее оттенок не остановился на практически болезненном темном цвете с фиолетовым отливом.

Ее глаза изменились на радужку болезненно-желтого цвета, а зрачок превратился в кошачий, внимательно наблюдающий за фигурой поглощаемого тьмой Ланселота — поднимающиеся, казалось бы, из ниоткуда костяные щупальца застыли спустя мгновение в подобие короны из когтей и зубов.

Неважно, сколько человек было бы опрошено в это мгновение — каждый бы указал, что эта девушка являлась воплощением самого зла на Земле. Мнение, с которым, кажется, был согласен и Первый Хассан, чей взгляд нельзя было отследить благодаря его форме скелета, но что вне всяких сомнений прямо сейчас вгрызался в фигуру Жак.

-Уже?! — почти по детски возмутилась Жак, мгновенно теряя остатки своего молчаливого спокойствия, прежде чем найти взглядом Хассана. На его слова в глазах Жак сверкнула злоба, однако стоило только Хассану чуть сжать рукоять своего клинка, в более чем простом и понятном жесте, как Жак отвела взгляд и раздраженно выдохнула,— Язычник! Наконец-то я смогла принести истинного Бога в этот мир — и твой ответ — "Достаточно"?! Поэтому я и ненавижу язычников, неспособных принять истинного Бога в свою душу...

-Этому роду нет места на Земле,— Хассан произнес эти слова словно финальный приговор, однако не стал вступать в дальнейшую полемику с Жак, глядя на разорванную в ткани мироздания рану, передавая той мысль о дальнейших ожидаемых шагах. с ее стороны. Жак, явно недовольная решением Хассана, все же не решилась полагаться на покровительство ужаса из-за грани пустого черного космоса, вместо того скорчив свое прекрасное лицо в выражении пренебрежения и презрения, подняла руку вверх, заставив пульсирующую воронку содрогнуться, прежде чем начать уменьшаться медленно, выплескивая почти отчаянно черную жидкость на мир под собой.

Постепенно, словно бы с неохотой, черная рана в ткани мироздания медленно закрылась — однако исторгнутая черная жидкость не исчезла сама по себе, вместо этого медленно продолжая растекаться тягучим черным вязким мазутом по земле, прежде чем, вздрогнув, начать подниматься вверх в нарушение всех законов природы, вытягиваясь тошнотворными щупальцами вверх, переплетаясь, прежде чем создать пульсирующую словно бьющееся сердце фигуры, состоявшие из костей, щупалец, ртов, копыт и чистой ненависти.

Медленно, словно бы подчиняясь своему кошмарному инстинкту, создания начали двигаться, однако Машу отвратила от них взгляд, боясь, что она не сможет выдержать наблюдения за потомством Черной Козы, прежде чем найти взглядом Ланселота, продолжавшего стоять до сих пор по колено в текущей черной слизи.

Впрочем, этот Ланселот слабо напоминал свою прошлую версию. Белые доспехи, сиявшие до того на солнце, словно были осквернены чернотой, потеряв свой блеск и цвет. Клинок, до того выглядевший священным оружием, почернел и превратился лишь в еще одну железяку на его теле. Лицо, до того открытое, покрылось полностью темной слизью, скрылось под черным непроницаемым шлемом, медленно сформировавшимся из тягучих мазутных капель. И в глубине визора, должного открывать обзор для глаз рыцаря, разнесся яркий, полный безумной ненависти красный свет.

Единственной до сих пор не оскверненной деталью Ланселота оставался все также сверкающий в его руках золотисто-белым светом Экскалибур — принявший свою истинную форму в момент, когда Бедивер был лишен своей ложной руки...

"Даже для меня это слишком... Побить Ланселота? Всеми руками за! Убить его? Тоже переживать не буду. Но это..." — голос Галахада, несмотря на его явное нежелание демонстрировать сочувствие к своему отцу наполнился противоестественной жалостью к тому, заставив Машу на мгновение удивится — неужели в душе и разуме Галахада все еще оставалось что-то подобное сочувствию к тому?

Впрочем, как бы то ни было — это сочувствие продлилось недолго. Достаточно лишь для того, чтобы услышать вырвавшийся похожий на задушенный всхлип и крик единовременно, практически через силу выдавленный из себя рык дикого зверя,— АРТУУУУУУУУУР!

* * *

"Я — Озимандия, великий царь царей. Взгляните на мои деянья и дрожите!"

Не было, нет и не будет никогда равного Озимандии великого правителя всех стран, времен и народов — ибо каждый из царей что предшествовал ему был нужен этому миру лишь для того, чтобы подготовить почву для его появления. Ибо каждый царь что был единовременно с ним был нужен лишь для того, чтобы существовать под Солнцем Великого Озимандии. Ибо каждый царь что был и будет после него был нужен лишь для того, чтобы разнести славу о Фараоне всех Фараонов!

Ибо как заявил сам великий Озимандия — "Отныне каждый храм, что был построен — был построен мной! Каждый Бог что был рожден есть Я! Каждое деяние совершенное — совершено было в мою честь!"

Для меньших умов нельзя было назвать подобное иначе, чем "высокомерие" — чрезмерное даже по меркам других правителей — но Озимандия не был меньшим умом. Объявляя о своей позиции во всем мировом космосе Озимандия знал, претензию на что предъявляет он — какова будет расплата, стоит ему пасть — и каковы будут дары когда он возвысится к небесам. Именно так — не существовало возможности того, что Озимандия не сможет удержать титул царя всех царей — и, как и было решено, Озимандия не проиграл этот бой.

Ноша величайшего из царей была тяжела, однако Озимандия не удовлетворился бы более легкой. Вместо этого с честью и гордо поднятой головой тот нес свою корону — и его Благородный Фантазм олицетворял этот факт.

Рамзеум Тентирис — храм столь грандиозный, дворец столь величественный и крепость столь неприступная, что та просто не могла существовать в реальности. Впрочем, именно так и было — та и не существовала вовсе. Если быть более точным, то Рамзеум Тентирис представлял из себя каждую крепость, каждый дворец и каждый храм, когда либо построенный по приказу любого царя. Ибо кто был Озимандия, если не царь всех царей, и для кого были построены храмы, дворцы и крепости этого мира, если не для него самого?

Некоторые величайшие храмы обладали магией, что была угрожающа даже в Эпоху Богов. Некоторые крепости превратились в живые памятники, до сих пор восхищающие поколения военных умов. Некоторые дворцы до сих пор внушали трепет своей декадентной роскошью наблюдателям. Но царь всех царей, Озимандия Великий, не желал останавливаться лишь на одном из них — нет, по праву фараона фараонов — все они единовременно принадлежали ему.

Бесконечный дворцовый комплекс возник вокруг Озимандии — словно бы мираж обретающий форму — тот распространился вширь, вверх и вдаль, поглощая горизонт как бесконечный памятник величию Озимандии, больше, чем мог вместить весь этот мир. Под давлением мраморных колонн и золотых обелисков, казалось, должна была треснуть сама земная кора, не рассчитанная на подобное давление — а сотня тысяч заклятий разных эпох и народов единовременно подчинились Озимандии, обрушивая свой гнев на Гавейна.

Конечно же Гавейн представлял из себя могущественного рыцаря — одно из самых могущественных, что вообще когда-либо существовали на этом свете — и, под светом Солнца тот был сильнее, чем когда-либо. Что было особенно важно — в три часа на рассвете и три часа на закате Гавейн был вовсе неуязвим.

Однако даже "неуязвимость" была слабым утешением перед тысячелетиями накопленной магии, мощи и величия всех царей что были до и после Озимандии.

Врезавшаяся в его фигуру магия поглотила тело Гавейна — прежде чем быть разрезанной вдоль следующей атакой.

Лампа Дендеры — забавный артефакт для многих уважаемых ученых-египтологов, изображенный на барельефе и столь часто принимаемый за настоящую лампу — для любителей тайных заговоров символ невероятной развитости древней цивилизации Египта, для ученых мужей — случайное совпадение. Для Озимандии великого — не то и не другое.

Собравшейся за головой Озимандии подобно нимбу сгусток света несколько раз вздрогнул, словно бы просыпаясь ото сна, прежде чем ударить вперед светоносным потоком, разрезая магию на своем пути, прежде чем поглотить тело Гавейна. Древняя мощь Ра и бесчисленных жрецов, почитающих солнечное божество, воплощенное в едином ударе, врезавшимся в тело рыцаря.

Для любого Слуги это было бы "чрезмерным". Для того, чтобы не оставить от противника даже пыли было достаточно лишь десятой мощи того, что было сконцентрировано в Благородном Фантазме Озимандии. Для любого противника — но не для Гавейна.

Даже учитывая его "неуязвимость" и яркое полуденное Солнце, сияющее на него сверху, Гавейну было бы сложно пережить подобную атаку. Однако обладая практически неистощимыми резервами Богини, находясь на своей территории, рядом с Камелотом, где Богиня была сильнее всего -у Гавейна был шанс. Более чем шанс — у него была уверенность.

Конечно же он не мог просто сбросить с себя подобную атаку как ничего не значащий мусор и отряхнуться от той — великий царь Озимандия назывался таковым не потому, что Трон Героев решил поиграть в любимчиков, а потому, что он являлся таковым.Однако вместе с тем и сила Гавейна делала его "неуязвимым" не потому, что Трону Героев нравилось экстраполировать способности героев.

Возможно, если Создатель действительно существовал, тому нравилось использовать все эти цветастые описания и способности — неуязвимые, непобедимые и величайшие — однако реальность была такова, что всепробивающее ядро и непробиваемая стена столкнулись между собой — и результат подобного столкновения определился спустя несколько секунд, во время которых мощ Озимандии продолжила вгрызаться в Гавейна, прежде чем потухнуть — на несколько секунд, что требовались Озимандии для подготовки атаки. Ничтожное время, что можно было по праву назвать попросту "нечестным" сравнительно возможностей подобного Благородного Фантазма. И все же — вечность в сражении Слуг.

Впрочем, царь всех царей не был беззащитен даже в этот момент. Стоило только свету лампы Дендеры перестать работать, как новая волна магии поглотила Гавейна — атаки, лучи и снаряды отражали только часть способностей бесконечного дворца Озимандии — проклятия древних королей, не желавших их дворцы потревоженными, и гнев поколений жрецов, отдавших жизнь в услужение своим богам не дали возможности фигуры Гавейна даже проявиться на мгновение после атаки Озимандии и явить миру результат той, прежде чем поглотить Гавейна вновь. Впрочем, Озимандии и не требовалось подобного — ведь его дворец распространялся вдаль почти бесконечно, словно бы замещая собой весь мир вокруг. Нет, правильнее было сказать, что именно так это и произошло — ни одна физическая реальность не могла выдержать присутствия воплощенной мощи царя Озимандии. Мир вокруг и за пределами взгляда Озимандии исчез — для царя всех царей и рыцаря, осмелившегося завяить свое право на титул, что не был ему дарован, перестал существовать для них двоих — в самом прямом из смыслов. Простирающейся в бесконечность дворец Озимандии поглотил весь мир, оставив лишь столько, сколько было угодно Озимандии для его царствования — и два воплощения Солнца оказались отрезаны от Сингулярности вовсе, словно бы регальный Озимандия отдал приказ самому миру — "не беспокоить меня до иного приказа."

В его мире все действовало согласно его приказу, вся магия мира была под его командованием и бой продолжался до тех пор, пока сам Озимандия не пожелал бы иного.

И все же, с вынужденным — но весьма неприятным для него самого — уважением Озимандия должен был признать, что эффект его атаки оказался несколько менее выраженным, чем тот рассчитывал. Безусловно, Озимандия не рассчитывал на то, что Гавейн погибнет столь легко и быстро, от единственной атаки — пусть и атаки что можно было даже назвать "серьезной" в исполнении Озимандии, однако он предполагал, что Гавейн как минимум будет иметь чувство такта и потеряет как минимум одну из своих конечностей в результате воздействия света Дендеры. Однако того не произошло, и потому Озимандия...

Был вынужден атаковать еще раз. Что, само по себе, говорило о том, насколько Озимандия высоко оценивал Гавейна.

* * *

Если бы Аинз был любителем поэзии, то он наверняка бы описал, как грациозно Богиня Камелота двигалась, подобно танцу, ее огромное копье было подобно экзотическому реквизиту для того...

Однако Аинз был достаточно далек от поэзии — и достаточно близок к рутине ММОРПГ — а потому нежели восхищаться выдающейся смертельной грацией, с которой перемещалась Богиня тот только достаточно внимательно отслеживал ее движения, подмечая как та предпочитала атаковать — быстро, жестко и стремясь одним ударом нанести как можно большее количество урона как можно большему числу целей — прежде чем послать то или иное заклятие в Богиню Камелота, скорее от того, что он "должен был" сделать что-то подобное, чем от какой-либо необходимости.

Разум Аинза пытался представить план возможной остановки Богини, однако использованные до того заклятия Аинза не могли удержать Богиню надолго. Без всяких сомнений, Богиня Камелота была, пожалуй, сильнейшим противником, с которым Аинз столкнулся в Сингулярностях... Что не было слишком уж мозговзрывающей планкой для Аинза — но обозначало, что тот испытывал некоторую проблему с тем, чтобы легко обезвредить Богиню и допросить ту относительно ее ранних слов — про спасение людей и так далее. Медб же, создавая десятки за десятками иллюзорных солдат и вовсе выглядела скучающей, кажется, достаточно меланхолично реагирующей на попытки Богини добраться до Медб. В конце концов десять, сто или сто десять миллиардов иллюзий уничтожила бы Богиня — на Медб это не оказывало никакого влияния вовсе.

Возникающие по ее желанию солдаты, не успевавшие сделать и шагу вперед, прежде чем быть обращенными в тающую на ветру пыль, легко сменялись новыми и новыми куклами — под взглядом Медб, даже не двигающейся со своего изумрудного трона, выражения лица больше скучающее и незаинтересованное, чем какое-либо еще. Несмотря на то, что Медб продолжала наблюдать за Богиней, пытающейся добраться до самой Медб, в ее взгляде не было презрения как от наблюдения за пытающимся добраться до нее тараканом, раздражения — или какой либо эмоции вовсе — кроме простой скуки. С таким же выражением лица Медб могла наблюдать за падающими каплями, тикающей секундной стрелкой часов или за сохнущей на стене краской.

Выражение лица Богини, впрочем, также не изобиловало эмоциями — с отрешенной методичностью та превращала воинов Медб в осколки и пыль, с каждым ударом вызывая удары воздуха или растущие под ее ногами трещины от инерции ударов. Со стороны могло даже показаться, что она представляла из себя робота — учитывая скучающее выражение лица Медб — даже то, что это было тренировочным сражением между двумя подобными. Но это не было подобным — Богиня стремилась уничтожить Медб — а Медб держала удар, предоставляя столько времени Аинзу на его действия, сколько тому было нужно. Впрочем — Аинз не мог сказать и то, что для Медб было бы легко разобраться с Богиней. Запутать, ослабить, завести в ловушку, после чего, когда та обессилеет — убить? Вероятнее всего, но это потребовало бы время от Медб — и куда большей вовлеченности в процесс. Просто справиться с той одним невероятно мощным ударом? Нет.

С другой стороны создаваемые Медб болванки, пусть и пригодные лишь для того, чтобы бессильно осыпаться в прах из-за одного движения руки Богини, все же заставляли Богиню совершить это одно движение. Для Медб подобные иллюзии не стоили ничего — и даже если было сложно представить, что постоянные движения Богини могли легко утомить ее — до тех пор, пока Богиня тратила больше энергии на свои действия, чем восстанавливала самостоятельно ежесекундно — можно было сказать, что Медб выигрывала даже не совершая никаких действий.

Иными словами — хотя ситуацию ни в коем случае нельзя было назвать проигрышной — точно также ее нельзя было назвать и выигрышной. Возможно, затягивание сражения бы имело смысл, если бы Богиня могла рассчитывать на помощь своих Слуг — однако это было невозможно — ее рыцари сражались прямо сейчас с альянсом Слуг, собранным под началом Аинза. Куда вероятнее было то, что затягивание сражения играло на руку Аинзу, чем Богине.

Богиня могла понять это не хуже иных — и потому, спустя мгновение, отступила от Медб, до которой так и не смогла добраться легким способом — пусть та и не сдвинулась со своего трона, прежде чем занести копье, что спустя мгновение засветилось солнечным светом. Или, по крайней мере, именно такая ассоциация и казалась наиболее подходящей — золотистый свет, пробившийся сквозь завитую сталь — или, по крайней мере, это выглядело как сталь — оружия. Однако этот свет нельзя было назвать солнечным — в нем не было тепла или переливов, каковые существовали в Экскалибуре. Нет, золотистый свет ее копья казался величественным, как золотое сияние доспехов, но ни в коем случае не приветливым. Холодный, отстраненный, как блеск золотых идолов, бессердечных к человеческим мольбам. Памятник тиранам давно ушедших эпох.

Наставив это копье на Медб и Аинза единовременно, сформировав прямую линию от себя включающую их обоих, Богиня произнесла холодно — исключительно в плане безэмоциональности,— Ронгоминиад.

Спустя мгновение — ударившая во все стороны сила мгновенно превратила в пыль всех созданных Медб солдат, вырвавшись на волю необузданным вихрем, прежде чем превратиться в столб золотого сияния... Заставив Аинза внимательно сконцентрировать свой взгляд на копье.

Десятки мыслей единовременно пронеслись в его разуме, прежде чем сформулировать одну, финальную, самую главную мысль.

"Это однозначно Предмет Мирового Класса!"

В прошлом Аинзу не удалось получить Предмет Мирового Класса от Теслы — и в данный момент маловероятно было и то, что он сможет перенести с собой летающий дворец Семирамиды, но...

Но упускать наконец-то появившийся перед его глазами самый настоящий Предмет Мирового Класса?!

Глаза Аинза зажглись жадностью, которую было невозможно описать простыми словами. И Богине стоило быть благодарной, что та оказалась неспособна увидеть эту эмоцию в сиянии Ронгоминиада.

Иначе ее однозначно пробила бы дрожь.

* * *

Ронгоминиад — якорь, что держит два неразделимых, но несовместимых полюса одной реальности. Мир — и Обратную Сторону Мира.

Эпоха Богов не погибла в одночасье — не было того события, что можно было считать лишь одной абсолютной точкой отсчета для этого события. Некоторые считали что гибель Гильгамеша, первого царя, величайшего из всех, можно было счесть той, но это было лишь условной датой, пусть и не без причины для существования той. В конце концов Гильгамеш был рожден как царь, не равный никому на всей земле — армии его завоевали весь мир и сокровищницы его наполнились всеми богатствами, что были на всей Земле — царство его стало примером для всех империй — и стал он подобен богам, настолько, что при гибели его ушли в легенду сотни чудовищ и созданий, неспособных более жить в мире, где не было источника, равного в легенде своей Гильгамешу...

Но даже в этом случае Эпоха Богов, легенд, магов, монстров и героев не закончилась в одночасье — если бы так произошло, то как родились бы иные герои, немногим уступавшие Гильгамешу — Озимандия, Геракл — как родился бы "Маг всех Магов", сам Соломон? И спустя тысячи лет после смерти Гильгамеша существовали великие герои и боги вмешивались в течение истории, пусть все реже и реже от раза к разу, пока многие не сочли, что влияние богов на мир сошло на нет вовсе. Однако, рассуждая о легендарных созданиях, в легендах древних народов непобедимых, и лишь ждущих своего часа — или могучих героях, бессмертно несущих свою ношу долга, оберегая мир от тех — не так часто даже маги современного мира, уверенные в том, что Эпоха Богов окончательно сошла на нет, задаются простым вопросом — "где они сейчас"?

Где легендарные драконы, о которых писали легенды, бессмертные боги и ждущие своего часа герои — где невиданные страны, могущественные артефакты и скрытые тайные рощи? Маги современности прекрасно знали о том, что легенды прошлого существовали и в реальности — но если Авалон действительно существовал — почему до него не смог доплыть ни один из кораблей человечества?

Потому, что этим вещам не было места на Земле. Когда Эпоха Богов прошла и более для легенд не было места на Земле — никто не сказал, что они погибли полностью. Авалон до сих пор существовал — великая магия, древние драконы — все они продолжали свою жизнь — на Обратной Стороне Мира.

Место, где до сих пор сохранялась магия легенд, создания времен и бессмертные боги прошлого — место, связанное с миром, как и полагается его Обратной Стороне. Однако, пусть и Обратная Сторона — у монеты, помимо двух сторон, существовало ребро, связывающее их между собой. У мира существовал Ронгоминияд — башня, являющаяся единственным путем с одной стороны мира на иную и якорь, обеспечивающий существование двух сторон в неразрывной связи между другими. А также — копье в руках Короля Артура, Богини Камелота.

В конце концов Король Артур был парадоксальным созданием — будучи королем Эпохи Людей, рожденным после величайших легендарных свершений и битв — тот все равно окунулся в легендарные распри Британии — столкнувшись с драконами, магами, ведьмами — и остался "Королем, что был обещан" — единственным, что был признан достойным "Мечом Избранника" — Калибурном — и единственным, кто по праву носил святой клинок Экскалибур — будучи королем Эпохи Людей его свершения ничуть не отставали от свершений Эпохи Богов. Сражавшийся с врагом и погибший в легендарном битве, отдав последнюю почесть Леди Озера, чтобы вернуться на Авалон и спать в том вечным сном, ожидая, когда Британии вновь понадобится ее легендарный король...

Но что случится, если история Короля Артура не обретет своего финала? Если клинок, Экскалибур, так и не будет сброшен в воду озера, если легендарный король не вернется на Авалон для своего вечного сна, если эпос так и не сможет завершится в конце концов, оставив Короля Артура в вечном ожидании собственного конца? Что, если Король Артур — Артурия Пендрагон — окажется заперта в вечном лимбе, разрываемая между двумя непреложными прописными истинами — "Король Артур вернулся на Авалон, ибо его история окончена" и "Король Артур жив и его повесть не окончена, ибо последний шаг, возвращения Экскалибура в озеро, так и не был совершен"? Сотни лет скитаний Артура, существующего подобного коту Шредингера — в состоянии между жизнью и смертью — в бесконечной неопределенности, до тех пор, пока два буксующих колеса истории не смогут сделать шаг вперед — пока зубцы этих колес не выломают друг друга с болью и кровью, прежде чем продолжить свой бег.

В конце концов Артория Пендрагон оказалась заперта — разделенная на две части — легендарный Король Артур, покоящийся на Авалоне, что так и не был рожден — потому, что история Короля Артура так и не была окончена — и самый настоящий, живой Король Артур, что безусловно погиб в сражении на проклятом холме из тел — скитаясь вечно по миру, который был для нее родным и вместе с тем теперь и навечно чуждым — неприкаянным духом на границе жизни и смерти, вымысла и реальности — между Миром и его Обратной Стороной.

Так Артория Пендрагон, запертая на границе, столкнулась с Ронгоминиядом. В конце концов Ронгоминияд было якорем не больше, чем он был башней, состоянием или способом — и говоря о "разделительной черте ушедших легендарных эпох и миром людей" — кто лучше подходил на эту роль, чем запертая в вечном лимбе душа Короля Артура?

И вот, Благородный Фантазм Артории Пендрагон сработал в свою полную силу. Башня, способ, якорь, копье — вся мощь, держащая в вечном неразрешимом противоречии и вместе с ним — тонком балансе ушедшую эпоху великой магии и мир современных людей, воплощенная в одном ударе.

Небо над Сингулярностью, над территорией Камелота, подернулось рябью, а в черной непроглядной тьме разрушенных территорий вокруг, которым не повезло оказаться вне территорий правителей Сингулярности, проступило сияние, которое можно было назвать ангельским — словно от рассветного Солнца на недостижимо далеком горизонте. Золотой свет, пронзающий небосвод и землю, и в нем — словно райские врата, высокая сиятельная башня, уходящая ступенями вверх. Ронгоминияд.

Воплощенная мощь Обратной Стороны Мира, привнесенная в место, где она никогда не должна была появляться вновь — в мир людей. Разрушенные города, страны, горы — все это было мелочной целью для подобной мощи. Гибель всего мира была совсем недалека от исполнения, если Ронгоминияд был направлен против него.

И эта мощь была направлена Богиней Камелота против своего противника.

Артория знала, кем являлся ее противник — точнее, знала его настолько, насколько было возможно знать непознаваемый ужас из-за грани этого мира. Вознесенная благодаря своим страданиям и запертая в качестве Богини Ронгоминияда, она знала, что произошедший кризис Сингулярностей, столкновение с Гранд Кастером, Соломоном — или тем, кто назвал себя так — означало конце всего конец истории, конец мира, конец человечества... Не меньше, чем столкновение с ужасом из-за грани.

И все же она избрала путь сражения, а не позорную капитуляцию.

Артория Пендрагон едва помнила, кем она была ранее. Прошедшие века скитаний, разрываемая на части двумя непримиримыми фактами ее существования, живая и мертвая, Артория давно забыла, кем она была прежде, чем оказаться в этом состоянии — клятвы, улыбки, слезы, радости,печали — все это вымыло из ее души словно прибоем, оставив ей лишь скудный набор воспоминаний. Воспоминаний о ее рыцарях, о Круглом Столе Камелота, о сражениях пережитых — и о стремлении, которое когда-то вело ее по этой жизни.

"Любой ценой, я спасу свой народ!"

И Артория Пендрагон, призванная благодаря лишь обычной случайности, парадоксальная Слуга, пришедшая в мир, где ей не было места, решилась вновь сражаться за свой народ — спасти тех, кого еще можно было спасти. Использовав Ронгоминияд, Артория возвела Камелот вновь — призвала своих верных рыцарей — и предоставила им возможность вновь преклонить колено в службе ей — все с той же целью. Спасти ее народ. Спасти ее человечество.

Совместно с ее рыцарями Богиня Камелота подняла свое копье, после чего направила то вперед — человечество должно было быть спасено от надвигающихся угроз, от Соломона и от существа из-за грани. Каждому их людей было представлен шанс на спасение — каждый мог прийти к вратам Камелота и быть сужденным, достойным спасения или нет — после чего достойным было позволено занять место в камелоте, в физическом воплощении воли Артории, в отображенной оболочке Ронгоминияда — и быть спасенным в момент гибели Сингулярности.

Артория, в конце концов, сражалась ради спасения человечества — но не в бессмысленных войнах. Ей было недостаточно ее сил для того, чтобы сражаться с Соломоном или ужасами из-за грани бытия — и потому та предпочла спасти то, что она могла еще спасти. Каждый достойный из людей был бы сохранен в Ронгоминияде — подобно ей оказавшись на вечной грани между миром, обреченным на смерть, и его Обратной Стороной, существующей вне пределов всех угроз. И когда Озимандия и Семирамида вернулись бы для того, чтобы захватить остатки умирающей истории — она бы просто... Отдала их, как отдают ненужный мусор просящим. Она бы просто покинула цикл человеческой истории вовсе.

Безусловно, это привело бы к обрушению логической цепочки самой человеческой истории — ни одна сила не смогла бы скрыть появление новой богини, ответственной за связь самого человечества с магией, особенно во времена крестовых походов, времена, что даже самые неуверенные из историков не относили к Эпохе Богов — не говоря уже о ее отбытии с сотнями отобранных достойных вместе со святым городом, Камелотом, собранными навечно под ее защиту и в качестве парадоксальных созданий на границе жизни и смерти — но что с того? Если история была уже обречена — разве не был ее долг как короля в том, чтобы защитить тех, кого она могла защитить от их неминуемой гибели?

Однако, как и следовало ожидать, существо из-за грани не желало так просто отступать от своей добычи. Направив безумную слугу Черной Козы, создание прибыло на встречу с ней — вместе со своей свитой, созданием иллюзий, подобное благородным фае ее практически забытого прошлого — вместе с тем несущим на себе клеймо существ из-за грани, как и следовало ожидать Артории.

Потому Артории и пришлось использовать эту силу, свой Благородный Фантазм. Изначально Артория надеялась на то, что ей не придется прибегать к мощи Ронгоминияда — мощи всей древней магии и всем легендам прошлого, что она хранила — либо же использовать ту для того, чтобы отставить от своего пути сошедший с ума "клинок Господа", первого Ассасина, не понимавшего то, что лишь действия и план Артории еще могли спасти хотя бы остатки человечества — однако ситуация не позволяла ей сдерживать себя в этот раз.

Ее копье, светящееся подобно столпу света, направилось в сторону ее противника — хотя сама идея "направления" или "дистанции" для оружия подобного калибра была смехотворна. Воплощенная мощь Обратной Стороны Мира — одна ее активация заставила Сингулярность вздрогнуть — а после применения той начатый процесс был бы окончен. Действие Ронгоминияда уничтожило бы остатки Сингулярности полностью, прерывая историю человечества, позволив Артории и избранным ею людям уйти на границу существования, уберегая их от взгляда ужасов, правящих отныне руинами мира. Ее рыцари погибли бы вне пределов ее Камелота — однако такова была судьба верных последователей. Каждый из ее рыцарей знал, на что он шел — и если однажды они готовы были пожертвовать своей жизнью ради Короля Артура — значит они должны были быть готовы пожертвовать той вновь.

Для всего этого Артории требовалось лишь активировать мощь Ронгоминияда в полную силу...

И потому, когда копье в ее руках, сияющее золотым светом, врезалось в противника — Артория возрадовалась, ощутив столкновение с тяжелой, кажущейся почти непробиваемой броней врага. Ведь это означало, что ее план был исполнен.

Копье Артории вонзилось в ее врага, столкнувшись с практически непреодолимой преградой — магия и воля поддерживали ее противника — даже всей мощи ушедших во время легенд не хватило бы для того, чтобы уничтожить существо из-за грани, но Артории не требовалось этого. Ей не требовалось даже ранить своего противника или секундного отвлечения того — сам факт того, что Ронгоминияд был использован означал, что она победила — если башня между Миром и его Обратной Стороной была распечатана, использовав полную силу — Артория уже победила — ее план был исполнен. Возможно, не столь идеально, как надеялась на то сама Артория — но столкнувшись с существом из-за грани та не собиралась быть жадной и была готова отступить с той победой, что была уже одержана ей. Для этого было необходимо только активировать ее Благородный ФАнтазм — что Артория и сделала.

Мгновение за мгновением — хотя для любого наблюдателя незаметно прошла бы сотня тысяч подобных мгновений — для Артории время растянулось в бесконечную линию, движущуюся с непередаваемо медленной скоростью — будто бы в каждом мгновении заключались тысячелетия. Будто бы медленно, словно просыпающийся от векового сна гигант, мощь Ронгоминияда, связывалась с ее сутью, медленно наполняя ее силой, пока ее копье, мгновение за мгновением, продолжало давить на защиту ее противника, пока... Все не остановилось.

На мгновение Артория даже ощутила облегчение, ощутив, как действие ее Благородного Фантазма остановилось — поскольку это означало, что тот пришел в полную силу и теперь ее план действительно сработал... Прежде чем осознать, что что-то было не так.

Ее Благородный Фантазм... Не активировался в полной силе. Не дошел до конца. Башня не смогла проявиться в реальности полностью.

Словно бы ее Благородный Фантазм врезался в стену, не смог проявить свою мощь в полную силу, словно бы что-то встало на его пути — и, воплощенная мощь и магия всех предыдущих веков... Просто не смогла преодолеть возникшую на ее пути преграду.

Ее копье продолжило сиять, но мгновенно Артория ощутила, как будто бы натянутая в ее разуме, душе, теле струна просто... Оборвалась, не сумев выдержать натяжения.

А затем последовала вторая. Третья. Четвертая. Десять. Двадцать.

Одна за одной невидимые нити, связывающие Богиню Камелота и Ронгоминияд, ее башню, ее Благородный Фантазм, словно бы начали рваться, одна за одной, словно бы пытавшаяся забраться на гору с разбега Артория вдруг ощутила, что ей не хватает сил. Что она просто не могла преодолеть препятствием перед ней — будто бы ее Благородный Фантазм не смог активироваться просто потому... Что он не смог это сделать. Будто бы что-то просто остановило его действие и не дало тому развиться.

Мгновение за мучительным мгновением Артория ощутила, как ее Благородный Фантазм перестает действовать — возвращаясь в свою запечатанную форму, прежде чем сияние ее копья померкло вновь и Артурия, все еще направляющая свое копье на своего противника осталась одна, стоя в глупой позе, будто бы угрожая игрушечным оружием, направив то в центр груди врага.

На что, медленно, тот произнес слова, что Артория не смогла понять логически, но чью мощь и заложенный смысл она ощутила без всяческих подсказок.

"Предметы Мирового Класса не действуют на других носителей Предметов Мирового Класса."

* * *

Проявление мощи Ронгоминияда, не успевшего активироваться в свою полную силу, произошло бесшумно, однако спустя мгновение, казалось, по всей Сингулярности прокатился грохот — волна сотрясла землю, будто бы разгневанный гигант решил оставить на той отпечаток своей подошвы — и скрежет поглотил на долгую минуту все окрестности.

Висячие Сады Семирамиды, ее парящий дворец, пал на землю и взорвался небольшой пылевой бурей, поглотившей мгновение километры вокруг себя.

И все же Семирамида не позволила себе свалиться из своего павшего замка, вместо этого, допустив гневную гримасу на своем лице, ухватившись за свой трон, выдержав удар о землю... Чего нельзя было сказать о Санзанг — не сообразив о необходимости держаться за что-нибудь в момент жесткой посадки, та с удивленным и возмущенным восклицанием оказалась сметена с места, после чего, описав большую арку в полете, приземлилась на покосившуюся стену, превратившуюся из-за удара Садов о землю, в пол, прежде чем издать нерадостный стон,— Ай... Я ударилась...

Семирамида даже не отреагировала на эти слова, потратив несколько мгновений на то, чтобы найти подходящую опору для себя и принять более регальную позу, подходящую ее титулу, и, найдя ту, поднять взгляд для того, чтобы поприветствовать своего противника,— Ричард Львиное Сердце... Немногим было позволено стоять в моем присутствии — и меньше еще добивались того, чтобы низвергнуть мой парящий дворец с небес. Полагаю, ты гордишься своими достижениями...

Как и следовало ожидать, Ричард появился в тронном зале — ныне практически положенном набок из-за удару дворца о землю — спустя мгновение, преодолев километры, разделяющую его местоположение и сады Семирамиды — после чего столь же быстро преодолел витиеватые коридоры внутренной замка, оказавшись перед лицом правительницы. Не особенно удивительно для Семирамиды было увидеть и его выражение лица — безучастное настолько, что его нельзя было назвать даже скучающим — разве что "пустым", какое бывает у людей, прошедших через Ад и выжатых досуха, оставшихся без единой эмоции, что они могли испытывать.

Без разницы — до тех пор, пока он не атаковал и давал время для Санзанг подняться и нанести удар в спину — Семирамида была готова потянуть время бессмысленным разговором. Конечно же, даже если ее Висячие Сады пали — находясь в них она все еще сохраняла свою изрядно увеличенную боевую мощь — но мало какой Слуга был действительно готов к боевому столкновению с Ричардом — особенно в том случае, если он мог посоперничать — или даже превосходил — скорость Ахиллеса.

-Я предложила бы вино во всех иных условиях — но, боюсь, текущая ситуация не подходит к подобному обмену любезностями... Не говоря о том, что принимать вино из рук величайшей отравительницы человечества — весьма дурная затея в самой своей идее,— Семирамида улыбнулась высокомерной улыбкой, что действовала на всех мужчин, с которыми она сталкивалась до того... Однако взгляд Ричарда не изменился вовсе — в его руках, спустя мгновение, появился клинок... И Семирамида бросилась в сторону.

Хотя Семирамида и являлась представителем класса Ассасинов, известных своей ловкостью — похвастаться в этом плане ей было нечем — говоря напрямую, ловкость D ранга скорее дискредитировала ее в качестве Ассасина... Однако маловероятно, что на свете вообще нашлось бы много Слуг, способных отреагировать своевременно на Ричарда, движущегося со скоростью казавшейся просто читерской... Даже для Слуг.

Поэтому спустя мгновение сверкнувший в руках Ричарда клинок собрал свою жатву — ладонь левой руки Семирамида оказалась срезана наполовину в своем центре — лишив девушку четырех пальцев — однако и сам Ричард оказался под ударом. Развернувшаяся пасть магического портала под его ногами спустя мгновение разверзлась другой пастью — на этот раз вполне живой и полной зубов.

Ричард, впрочем, не стал дожидаться момента, когда бы та схлопнулась, и переместился прочь — позволив призванному созданию с громким хлопком железного капкана схлопнуть гигантский рот, издав рык на грани инфразвука, прошедшего вибрациями вокруг через искореженные стены и пол.

Монструозное создание, проявившееся из черного провала было подобно дракону с огромными когтистыми передними лапами, чье тело переходило в длинный змеиный хвост... Или, по крайней мере, должно было переходить судя по его виду — однако появившееся создание проявилось лишь наполовину из открытого портала, раскрыв свой рот для того, чтобы выдохнуть огромное облако тяжелого, плотного болезненно-зеленого тумана.

Басму — порождение Тиамат, дракон, распространяющий яды и болезни на этом земле — появление этого создания самого по себе могло быть причиной создания Сингулярности... И именно поэтому Семирамида не смогла призвать того полностью — даже находясь в пределах сердца своего дворца Семирамида могла призвать лишь половину его тела. Впрочем, для большей части Слуг этого было достаточно. Для Ричарда?

Даже Ричарду требовалось дышать и, сколь бы быстрым он ни был — он не мог добраться до Семирамиды сквозь завесу ядовитого тумана так быстро, чтобы не успеть оказаться под воздействиям дыхания Басму. Или, по крайней мере, Семирамида надеялась на это.

Боль в ее левой руке заставила Семирамиду скорчить гневную гримасу, но по крайней мере та не собиралась отвлекаться от своего противника в этот момент из-за боли — все же, это было боем... И потому по крайней мере Семирамида успела увидеть момент, когда Ричард исчез из ее поля зрения. Не то, чтобы это могло позволить ей уклониться от его атаки — однако позволило ей использовать свои силы — из-за чего спустя мгновение во все стороны от Семирамиды со скоростью пули ударило множество цепей, оканчивающихся острыми лезвиями, словно опутав Семирамиду острым коконом.

Клинок Ричарда нанес свой удар — и спустя мгновение значительная часть ее живота перестала существовать, срубленная клинком Ричарда — однако Семирамида смогла перевести взгляд и заметить несколько капель крови не лезвии ее цепи.

"Значит, при всей своей Скорости, он не обладает слишком высокой маневренностью..." — Семирамида не стала беспокоиться по поводу ударившего резко из ее тела водопада крови. Какой в этом был смысл? Семирамида понимала, что она умрет — при всем ее нежелании подобного — так что по крайней мере она могла умереть сражаясь, а не зализывая собственные раны.

Ричард появился за спиной Семирамиды вновь — однако, к счастью той — по крайней мере в этот момент, ее "охрана" все же решилась исполнить свои обязательства,— Удар Будды!

Удар на мгновение появившейся из ниоткуда ладони гиганта — Семирамида могла представить, что именно так с точки зрения Санзанг выглядел Будда — буквально вмял быстрого, но крайне прямолинейного Ричарда в стену, после чего тот оказался окутан миазмами болезнетворного дыхания Басму.

-Семи— то есть, Ассасин! — странным образом умудрилась одновременно выдать секрет личности Семирамиды Санзанг — так, будто бы это не было очевидно еще в момент появления Семирамиды на своем парящем дворце, не говоря уже о том, что ее личность была известна всем Слугам этой Сингулярности — вызвать раздражение в Семирамиде от непроизвольно получившегося сокращения ее имени и сокрытия того ее классом — и отвлечься от своего противника Санзанг. Если бы Санзанг не являлась сейчас союзницей, а сама Семирамида не была занята своим противником — то царица Ассирии наверняка проверила бы сопротивляемость Кастера ко всем ядам в багаже Семирамида — а баг ее был весьма и весьма значителен.

Однако в этот раз Семирамида предпочла не реагировать на действия своей союзницы поневоле — и направила десяток цепей, покрытых лезвиями, в сторону Ричарда, вбитого в стену, надеясь превратить его тело в подушечку для иголок. Ричард, впрочем, достаточно быстро придя в себя после атаки, успел убраться с траектории движения направленных в сторону его тела снарядов и оказаться рядом с самой Семирамидой. На другое, впрочем, Семирамида и не рассчитывала — находясь так близко к Богине и поддерживаемый ее маной Ричард был слишком серьезным противником.

Ричард оказался мгновенно рядом с Семирамидой — в этот раз, опасаясь повторения ее прошлого трюка — тот не стал атаковать напрямую, чтобы избежать возможного насаживания на возникший перед ним клинок — однако вознамерился лишить ту головы.

Оказавшаяся рядом Санзанг — в противовес всему, что составляло собой основу класса Кастера намереваясь ударом руки отправить Ричарда в нокаут — однако тот отступил мгновенно, позволив оставить огромную уродливую кровоточащую рану на теле монашки. Та, издав жалобный стон, однако, не отступилась и попыталась атаковать вновь — совершенно бесполезно, ввиду скорости Слуги так что отступив от своих целей — тот бросился вперед...

И остановился, неожиданно выплюнув изо рта ком крови и склизкой черной плоти, сожженной воздействием яда. Дыхание Басму — и предварительно тщательно отравленные клинки Семирамиды, сумевшие зацепить плоть Слуги, наконец-то подействовали на того.

Однако это было единственным поводом для Семирамиды — ее плоть все также продолжала кровоточить — за прошедшие с начала столкновения секунды Семирамида уже потеряла столько крови, что она смогла ощутить, как становится более натужным и как перед глазами начинаю плясать черные точки...

Но дело было сделано — яды Семирамиды, старейшей легендарной отравительницы человечества, был силен — не говоря уже о дыхании Басму. Возможно, даже этого не хватит, чтобы уничтожить Слугу Богини столь близко к ее центру силы — но по крайней мере Санзанг могла теперь окончить сражение...

И Ричард понимал это не хуже иных, а потому, оценив свои шансы, поднял свой клинок вверх,— Экскалибур!

Семирамида успела только распахнуть зрачок в удивлении — как? Почему... Почему Ричард мог использовать Экскалибур повторно, в столь сжатые сроки?!

Если бы Ричард был в более разумном состоянии — то он, конечно же, смог бы объяснить о том, что являясь Слугой на самой границы "мифического" и "реального" он являлся парадоксальным Слугой. Его Экскалибур представлял лишь "легенду" об Экскалибуре — застав последние крохи событий прошлого и "легендарного" — он вступил в эпоху реального и "массового." Его Экскалибур просто представлял "легенду" — "рассказ" о Короле Артуре. Его Экскалибур не представлял из себя настоящего "чуда" — древнего клинка, созданного руками фей, сражавшего драконов прошлого, а лишь "историю", "попытку" повторить прошлые свершения.

И любая "попытка" могла быть совершена множество раз.

Впрочем, как будто бы одного неожиданного поворота в сражении было недостаточно — неожиданно за спиной Слуги возникла тень. Кинжал оказался у горла Ричарда — этого было недостаточно, чтобы быстрейший из всех Слуг не успел активировать свой Благородный Фантазм, поглощая Семирамиду и Санзанг в сиянии своего клинка...

Однако Ричард был прямолинеен. Действуя быстро он был лишен возможности быстро реагировать на происходящее вокруг него.

Небольшой черный клинок без отличительных черт или выделяющихся особенностей прорезал небольшую алую дугу на шее рыцаря Камелота, перерезая его горло.

Этого было достаточно для того, чтобы убить Ричарда. Этого было недостаточно для того, чтобы спастись от его удара возмездия.

Ричард, не попытавшись даже зажать перерезанное горло, развернулся прочь — для того, чтобы одним ударом разделить наглеца надвое... Добившись своего результата спустя мгновение.

Возникшая перед ним фигура в черном балахоне и с костяной маске на его лице погибла до того, как она успела даже понять, что произошло с ней...

В следующее мгновение метательный клинок, столь же черный и совершенно не выдающийся в своей безыскусности вонзился в голову Ричарда, прерывая и его путь в этой Сингулярности.

Когда тело рыцаря окончательно пало, оставляя на своем фоне разрушенный дворец, что без подпитки мощью Семирамиды мгновенно начал превращаться в свободные частицы маны, десяток черных невидимых теней выскользнул из того, остановившись на мгновение — прежде чем на свет появилась девушка с антрацитово-черной кожей и фиолетовыми волосами, окинувшая взглядом свое воинство.

Хассан Ста Лиц. Неудачливая и ничтожная Слуга, взвалившая на себя непосильную ношу управления сектой Ассасинов в этой Сингулярности.

Среди всех иных ассасинов она не выделялась ничем особенным. Ни навыками, ни знаниями, ни лидерскими качествами... Или, все же, выделялась? Если и так — то ничем хорошим определенно.

Сто личностей в голове. Вот, чем выделялась Хассан Ста Лиц.

В бытность простым ассасином Хассан могла использовать эту возможность для того, чтобы всегда подобрать наиболее подходящую личность для каждого из своих убийств, наиболее подходящие навыки для каждой из ситуаций. После становления Слугой, однако, Хассан получила возможность использовать несколько личностей сразу. Путем их прямого призыва в качестве материальных существ.

Кто-то всегда следил за базой. Кто-то следил за Камелотом. Кто-то организовывал беженцев. А кто-то жертвовал собой, каждый день и час...

Хассан была третьесортной Слугой и не скрывала этого. Даже обладая своей полной силой она едва выделялась на фоне множества куда более достойных Ассасинов — и призванные с помощью ее Благородного Фантазма, Забания — Обманчивая Иллюзия, ее альтернативные личности не обладали даже этим. Каждая ее личность несла в себе часть ее силы. Призвать сотню — и каждый из них не превзойдет простого тренированного человека — а каждая убитая личность исчезала навсегда, унося с собой частичку ее крошечных сил...

Хассан перевела взгляд на убитую форму Ричарда, после чего на то место, что еще мгновение назад хранило тела Семирамиды и Санзанг, прежде чем развернуться и, отменив действие ее Благородного Фантазма, поглотить жалкие остатки ее сил, сконцентрированные в ее иных личностях — пятая часть от того, чем она обладала на пике своих способностей — и, говоря начистоту, она изначально обладала немногим.

Однако в том, чтобы добиваться успеха пожертвовав людьми? В этом Хассан не было равных.

* * *

Озимандия Великий, вознесенный над всем миром в своем дворце, сияние которого не мог выдержать весь мир, взглянул на фигуру Гавейна, тщетно стремящуюся к нему сквозь бурю магии, прежде чем перевести взгляд на картину за спиной Гавейна.

Безусловно, в конце концов Озимандия мог даже отпустить великую милость и небрежным кивком головы признать достоинство своего противника — но на этом заканчивалась сила Гавейна. Могущественный рыцарь Камелота, будь он трижды сильнее под светом Солнца или вовсе неуязвим, в конце концов не представлял для самого Озимандии достойного врага — даже сейчас, двигаясь к Озимандии, Гавейн едва справлял с воздействующей на него магией — миллионы заклятий единовременно проклинали его душу, ранили его тело и тревожили его разум и Гавейн вряд ли бы сумел проделать даже половину пути к Озимандии до того, как сложить свою голову на очередном шаге — быть может спустя десять шагов, а может быть и все двадцать. Для сотен тысяч иных героев достаточно было и одного — но Гавейн выглядел готовым преодолеть не менее половины пути до правителя Рамзеум Тентирис — что было достойно всех мирских почестей... Или ленивого кивка головы Озимандии — что было равно, если не превосходило все почести этого мира.

Однако не Гавейн приковал к себе внимание Озимандии, а возникшая на горизонте башня, окутанная золотым светом Богини Камелота — ибо Озимандия прекрасно знал о том, чем является эта башня. И Озимандия ощутил презрительный гнев глядя на Ронгоминияд.

Ведь появление башни означало лишь одно — Богиня Камелота, обезумевший Король Артур, решилась совершить свое проклятое деяние и разрушить весь мир и всю человеческую историю, дабы увести несколько сотен пропащих душ вслед за собой подобно Гамельнскому крысолову, в своей отчаянной глупости считая победой свое позорное бегство от своего врага.

Озимандия не рассматривал человечество как нечто самоценное — такова была участь правителя, иной раз жертвовать меньшим ради большего, и большим ради того, чтобы осталось хотя бы что-то — однако столь позорное бегство от столь могущественной Богини вызывало в нем гнев — гнев от того, что даже его достойный враг — одна из немногих, в сражении с кем Озимандия решил бы воспользоваться всеми своими силами — выбрала позор бегства исполнению своего долга — не в качестве Слуги, а в качестве правительницы королевства, что она должна была защищать своей жизнью.

Это было второй причиной, почему Озимандия испытывал свой гнев. Пусть в том не было слишком великой любви к человечеству — в нем не было и презрения или ненависти к тому. В конце концов он был Озимандией — как мог он сверкать столь ярко, если лишь не среди сотен тысяч бездарностей, чья роль в этом мире сводилась к тому, чтобы быть его последователями? И как мог он не сражаться за них, если те являлись его подданными? Подданные повинуются царю, ибо царь стоит превыше них — но каждый царь сражается за своих подданных, ибо таков был единственный возможный порядок вещей. Подданные умирают за своего короля, чтобы тот в свой черед умер за своих подданных — это не было вопросом морали или воли, сколько было единственным возможным способом существования этого мира. И если действия Богини угрожали его подданным — Озимандия должен был ответить на ее угрозу — и сокрушить своего врага со всей мощью воплощенного бога всех богов.

-Рамзеум Тентирис,— вновь произнес Озимандия, и весь его бесконечный дворец содрогнулся в момент, когда сама реальность его царственного карманного измерения начала изменяться и течь.

Гавейн, для всех иных казавшийся практически непобедимым врагом, был практически забыт Озимандией — нет, Озимандия в этот момент столкнулся с противником намного сильнее того, с Богиней Камелота — а потому у Озимандии больше не было не времени, ни сил, ни желания позволять тому бесноваться в его дворце.

Спустя еще мгновение свет Дендеры ударил вновь — но в этот раз белое сияние было ослепительно — вонзившись в плоть Гавейна, то не обратило внимания ни на сияющее полуденное Солнце, ни на должную существовать "неуязвимость" того, поглотив того полностью и вгрызаясь в его плоть, не просто сжигая, а превращая в пепел, что спустя мгновение таял частицами маны, его плоть.

Несколько секунд — не более трех — было всем, что потребовалось Озимандии великому для того, чтобы уничтожать, возможно, величайшего рыцаря Камелота — однако подобное действие не далось Озимандии бесплатно — опущенная левая рука была лишена своего окончания — все, что было ниже локтя Озимандии — истаяло чуть раньше, превратившись в ману, потребную для сотворения куда более могущественной атаки света Дендерыы, чем до того — но Озимандия совершил это действие не поведя и бровью. Гавейн не должен был помешать его действия — и не должен был отвлекать его, так что Озимандия должен был расправиться с ним. Что же до потерянного тела... Таков был естественный порядок вещей — если правитель желал, чтобы подданные отдавали за него жизнь без раздумий — значит правитель должен был отдать за них жизнь без раздумий сам

Бесконечный дворец Озимандии отреагировал на его действия — пространство, казалось, самостоятельно начало скручиваться в спираль, пока его стены и укрепления плавились, перетекая друг в друга. Камень, текущий как раскаленный воск, начал собираться в одну массу, что, тем не менее, отказалась оставаться лишь бесформенной массой, протекая во все сторону, образуя единую форму — до тех пор, пока вся бесконечная масса дворца не создала одно единственное произведение искусства — не просто комплекс из сотен тысяч башен и комнат, а лишь одну форму — демонстрирующую мощь Озимандии во всем его великолепии.

И что, как не величественная египетская пирамида могло продемонстрировать мощь Озимандии Непобедимого?

Циклопический исполин пирамиды возник спустя мгновение в карманном измерении Озимандии — строение столь монструозное, что не существовало никакого шанса на то, что любой из величайших правителей когда-либо смог бы создать подобное в реальности. От самого нижнего ряда и к самому верхнему — пирамида величия Озимандии была создана подобно произведению самого выдающегося зодческого искусства, исполненная с тщательностью и рвением, что и подобало храму величайшего фараона всех времен — превращаясь к своему верху в заточенный кинжал, с какой-то садистской точностью отточенный с неизвестной целью своим создателем... Или, по крайней мере, для меньшего разума эта цель могла быть неизвестной.

Хотя свет Дендеры и являлся, технически, наиболее могущественной атакой Озимандии в пределах действия его Благородного Фантазма — у Озимандии существовал и обходной путь. Сам его Благородный Фантазм.

Миллионы тонн, складывающиеся в числа, что не имели никакого смысла или значения — просто размытое перечисление нулей — архитектурные изыски, сметенные ради абсолютной мощи удара — и каменные блоки, превратившиеся из материала в средство атаки — пирамида всех пирамид — достойная усыпальница для царя всех царей.

Пространство действия Благородного Фантазма Озимандии затрещало, ломаясь и изменяясь под необузданной мощью Озимандии — прежде чем верх и низ не поменялись местами, пока недостижимый горизонт перед царем всех царей не встал для него в одном шаге — недостижимо далекая башня на границе двух миров не оказалась перед его взором.

Мир изменился — и недостижимая башня появилась перед взором Озимандии, как и всякое чудо, которому приказывал царь всех царей. Последовавшее за тем изменение лишь отражало следующий приказ Озимандии — и монументальная пирамида оказалась в воздухе. Точнее — само понятие верха и низа изменило для Озимандии — и колоссальная пирамида медленно начала свое падение — башня в конце всего мира, что должна была быть недостижима и священна, казалась столь хрупкой на фоне приближающейся громады — однако Озимандия знал, что та вовсе не являлась хрупкой. Именно поэтому Озимандия и использовал свою главную силу против той.

Озимандия не мог позволить Богине Камелота — не мог позволить никому осквернить то королевство, что имело честь оказаться его — и для этого он был готов пожертвовать собой — подчиняясь лишь собственной воле, как и пристало фараону всех фараонов.

Удар колоссальной громады пирамиды о башню Ронгоминияд был практически тихим — сравнительно той громады, что ударилась о башню. Безусловно это был ужасающий грохот и скрежет, однако это не было даже столь же громко, что и падение висячих садов Семирамиды — монументальная пирамида Озимандии практически с издевательской тишиной и нежностью столкнулась с башней в конце мира — словно какое-то причудливое оружие, вонзившееся по воле фараона.

Ронгоминияд, Копье, Что Сияет На Краю Мира, замерло, неспособное активировать свою силу — из-за фигуры Аинза, что Озимандия не мог увидеть — однако не утеряло своей боевой мощи и своей прочности, из-за чего удар Озимандии — что, без ложной скромности, был способен разделить моря и реки, изменить ландшафт континентов — и, в случае подходящей точности удара — уничтожить человечество исключительно путем сейсмических потрясений — замер на мгновение... И начал крошиться.

Камень за камнем и блок за блоком пирамида Озимандии начала осыпаться. Самое исполинское строение, что только могло представить себе человечеством, столкнувшись с воплощенной границей мира реального и мира легендарного — начало разрушаться.

Озимандия великий был царем всех царей, однако копье Богини представляло из себя всю магию древности — каждую легенду прошлого... Включая легенду о самом Озимандии Великом.

Не существовало никакой возможности для Озимандии победить самого себя. Это было просто абсурдно — это было не вопросом магии или "нормального" — в прямом смысле, это было невозможно. Озимандия столкнувшись с Озимандией — в числе множества прочих легенд и великих мистерий прошлого — просто не мог этого сделать. Подобное событие было бы парадоксально — невозможно — иными словами это требовало способностей, что нельзя было назвать иначе, чем "чудом".

Но Озимандия был фараоном всех фараонов и богом среди богов — а потому даже чудеса случались по его приказу.

Тело Озимандии, что не было ранено ни одним из его врагов — начало развеиваться, превращаясь в частицы маны — что мгновенно оказывались подхватываемы невидимым ветром — вплетаясь в разрушающуюся монструозную пирамиду те усиливали натиск Озимандии, мгновение за мгновением. Пальцы, стопы, ладони, кисти — каждое мгновение сжигало чуть больше Озимандии, усиливая его натиск — тщетное скрежетание одной громады против другой — но Озимандия не ощущал боли. Он лишь исполнял предначертанный долг — погибнуть ради своего государства не было вопросом для Озимандии.

Ибо, в конце концов, если бы он столь великолепен и непобедим — не для того ли он был рожден, чтобы даровать несовершенным людям пример его совершенного героизма?

Капля по капле сила Озимандии трансформировалась в топливо для его атаки — громада пирамиды медленно истиралась о башню Ронгоминияд — но на лице Озимандии не было ничего, кроме скуки, словно бы наблюдая за предрешенным исходом сражения — Озимандия не мог проиграть потому, что просто не мог этого сделать — а значит он победит.

Мгновение за мгновением — руки и ноги Озимандии были поглощены, но прежде чем действие его собственной силы поглотило бы его глаза — Озимандия бросил последний взгляд вдаль.

Лишь один, кто за все время его правления в этой Сингулярности сумел заслужить его истинное признание и уважение — Первый Хассан, Безымянный клинок Господа... От любого иного Слуги он встретил бы это замечание лишь презрительным смехом — как мог существовать клинок Господа, если Озимандия был богом всех богов? Однако Первый Хассан — тот, кто снял его голову — не в качестве акта убийства, ибо в его возможности совершить подобное Озимандия не сомневался вовсе — а в качестве акта предупреждения — действительно был достоин его уважения...

Нет, в последние дни перед своей жертвой Озимандия встретился с забавной царицей дальних земель — тоже весьма многообещающей, однако не проведя с той достаточно времени — Озимандия не мог назвать ту достойной... Хотя, возможно, питал большие надежды на то, чтобы встретиться вновь с той однажды — в другом мире и в другой эпохе — как и с тем, кто заставил гордую царицу признать себя ее Мастером...

Ревущее пламя силы поглотило тело Озимандии окончательно, пожрав все остатки его тела и поглотив его сердце — последние искры магии взвились, превращая удар Благородного Фантазма Озимандии в последний турнирный удар...

И неуничтожимая башня Ронгоминияд издала легкий жалобный треск.

* * *

Трещина возникла на стене Камелота. Незначительная мелкая трещина, что во всех остальных случаях и для всех остальных крепостей осталась бы незамеченной — исчезла и никогда бы не была бы даже упомянута — кто в здравом уме обращал внимание на трещины в стенах вековых крепостей?

Однако небольшая трещина стала больше. Затем чуть больше и больше вновь — распространяясь и прорастая вперед, превратившись сперва из незаметного мелкого скола в изломанный камень — а затем далее, пока трещины не побежали по стенам Камелота, словно бы те были созданы из стекла — дальше и дальше, пока не осталось ни единой целой части и поверхности на стене Камелота — и далее, пока все поселение не оказалось опутано сетью трещин, которые невозможно было не заметить любому стороннему наблюдателю — не говоря о самой Богине Камелота, что ощутила удар Озимандии больше остальных.

Камелот — чудесный город, созданный в единый день руками фае и магией легенд, был привнесен в этот мир, в эту Сингулярность — в качестве имитации. Конечно же это не было тем самым Камелотом, легендарным замком Короля Артура — это было лишь имитацией, созданной Богиней Камелота собственной силой, согласно ее памяти — из собственного копья.

Ронгоминияд представляло из себя башню, копье, способ и множество других вещей — но в своей абсолютной основе все же не нечто вещественное и материальное, а скорее концепцию — концепцию, заключенную в форму. И именно эту форму — оболочку собственного копья — использовала Богиня в качестве материала — превратив серый безжизненный металл своего копья в величественные стены и мертвенно-серые проходы Камелота. Именно поэтому разрушить стены Камелота было, фактически, невозможно — кто мог разрушить концепцию, воплощенную в форме?

Как выяснилось — Озимандия Великий мог.

Материальная форма Ронгоминияда, башни, сверкающей на границе мира, покрылась трещинами — и медленно, одна за одной, с скрежечущим треском, Камелот начал рассыпаться. Ронгоминияд, копье, начало разрушаться — сеть трещин по воротам и стенам города отразилась сетью трещин на копье самой Богини. Невозможно было уничтожить концепцию — но Озимандия Великий справился с тем, чтобы уничтожить материальное воплощение этой концепции — и копье Богини Камелота начало рассыпаться в ее руках...

К абсолютному ужасу Аинза, наблюдавшего за этим.

Однако даже его полный боли и гнева крик оказался поглощен иным криком — полным еще большего гнева. Не человека, вновь не сумевшего заполучить ценнейший коллекционный предмет — а девушки, враз утерявшей свой ориентир в это мире.

-ГОСПОДИН ОЗИМАНДИЯ! — крик Нитокрис вырвался на свободу волчьим воем, пробившись сквозь треск рассыпающихся стен Камелота и разочарованный и гневный крик Аинза вдалеке — стремясь выразить невыразимые эмоции молодого фараона. Боль — боль всех видов, разрывающая душу Нитокрис — стремящаяся выбрать наружу в то время, как взгляд Нитокрис был прикован к рассыпающейся в прах одновременно с башней Ронгоминияд громадой пирамиды Озимандии.

Нитокрис считала Озимандию... Чем-то больше чем просто великим фараоном. Вся жизнь Нитокрис заключалась в попытке приблизиться к Озимандии — выполняя его поручения, задавая себе вопрос "как бы Озимандия поступил в этом случае" и стараясь вести себя подобно тому, как вел себя Озимандия... Или, по крайней мере, подобно тому, как Нитокрис представляла себе поведение Озимандии.

Для Нитокрис Озимандия представлял из себя больше, чем просто ролевую модель — для нее Озимандия представлял из себя практически Бога — живое воплощение всех лучших качеств, что только могли существовать в мире и в человечестве. Оказавшись призвана, оказавшись в услужении Озимандии, Нитокрис считала себя благословенной...

Однако расплатой за ее благословение стало наблюдение за тем, как Озимандия Великий, ее фараон, погиб перед ее глазами.

Столкновение пирамиды Озимандии с башней Ронгоминияд произошло на горизонте — недостижимо далеко для Нитокрис... Однако пирамида Озимандии была непредставимо массивна, из-за чего даже на столь далекой дистанции Нитокрис могла отчетливо увидеть разрушение той — мгновения, обращающие монолитные глыбы в фундаменте великого храма в частицы маны — и Нитокрис превосходно понимала, что означает эта картина.

Глядя на подобное Нитокрис хотелось выть — но даже издав непроизвольно вой раненого зверя та не ощутила облегчения от своего воя. Раздирающий ее глотку рев выплеснулся без всякого контроля с ее стороны — однако даже если бы она продолжила кричала срывая свои связки до скончания боя — до конца всей Сингулярности — этого оказалось бы недостаточно для того, чтобы выплеснуть всю ее ярость и боль в то мгновение, когда осознание судьбы величайшего фараона настигло ее.

Нитокрис хотела бы отвести взгляд от увиденного ей — хотела бы оторвать свой взгляд, никогда не видеть возникшей перед ней картины и вычеркнуть ту из ее памяти — однако словно зачарованная Нитокрис была вынуждена смотреть, бессильная даже выдохнуть в этот момент — абсолютно наплевав на начавшие трескаться и разрушаться стены Камелота, совершенно забыв о сражении, в котором она участвовала в эту секунду... Однако ее противница не забыла этого.

-Ира Люпус,— Гарет не была сильнейшей из рыцарей Круглого Стола. Безусловно, обладая поддержкой Богини и находясь столь близко к сосредоточению к силы Богини Камелота Гарет была выдающейся воительницей — но и только. Против Скатах, Медузы и Нитокрис быть "выдающейся воительницей" было совершенно недостаточно — мир был переполнен "выдающимися воительницами" — и Гарет была не более, чем "еще одной" из тех.

Со стороны трех ее противниц единовременно Гарет представляла исключительно "проблему", но даже не "опасность", которую нужно было уничтожить во что бы то ни стало, опасаясь за свою жизнь и обмениваясь с ней ударами.

У Гарет было лишь две козырные карты в рукаве. Дар Богини — "Волкодав" — способность продолжать свое сражение, независимо от того, насколько ранено и изуродовано было ее тело — даже если Гарет была мертва — ее тело вернулось бы к жизни спустя мгновение — до тех пор, пока ее миссия не была бы исполнена. И миссией Гарет было обеспечить исполнение указания Богини Камелота — обеспечить активацию копья Ронгоминияд...

После активации копья, когда Камелот был бы окончательно запечатан на вечной границе между реальностью и легендой — в службе Гарет не было бы смысла — и она погибла бы, как подобает погибнуть рыцарю в услужении своего короля, исполнив свой долг... Однако активация Ронгоминияда была прервана — и Гарет продолжила свое бессмертное существование как и до этого — сражаясь со своим врагом, бессмертная гончая в услужении Короля Артура.

Однако бессмертие могло обеспечить продолжения ее сражения — но не нанесения ран цели. Ее Благородный Фантазм, однако, мог.

Ира Люпус не представляло из себя ничего невероятного — история того как с одним копьем Гарет победила множество прославленных рыцарей на турнире, защищая честь Лели Лионесс, превратившаяся в небольшую порцию общего легендарного эпика Короля Артура, рыцарей Камелота. Благородный фантазм, что на краткое мгновение мог воплотить приписываемое ей владение копьем — на несколько секунд навык владения копьем, ее сила и скорость возвысились до того значения, которым Скатах оперировала любой момент времени, не требуя никакого Благородного Фантазма... Однако для совершения задуманного Гарет этого было достаточно.

Гарет не нужно было защищать себя — зачем, если ее бессмертие вернуло бы ее к жизни в любом случае? Ей не требовалось выдающихся финтов и маневров — зачем, если Нитокрис, ее цель, замерла на мгновение, потрясенная гибелью Озимандии. И на стороне Гарет был элемент неожиданности.

Результатом действий Гарет стала бы исключительно гибель Нитокрис — однако Гарет не жаловалась бы на этот исход. Все равно Богиня Камелота, судя по разрушению стен последнего, уже проиграла свой бой. В таком случае сражение Гарет и его исход изначально был бессмысленен... Но что-то все равно подгоняло Гарет к тому, чтобы добиться даже самого незначительного успеха в своем сражении. Может быть, остатки ее верности Королю Артуру — а может быть в ее совершенно выпотрошенной душе все еще существовали самые незначительные остатки ее былой личности и желания сразиться с выдающимся врагом?

В любом случае, получив в мгновение силу своего Благородного Фантазма Гарет преодолела разделяющую ее и Нитокрис дистанцию, даже не обратив внимания на копье Скатах, вонзившееся в ее незащищенную грудь, пробивая ее латный доспех и вонзаясь в ее сердце. Для практически любого другого Слуги эта рана оказалась бы смертельной — но Гарет не обращал внимания на такие мелочи, как смертельные раны — по крайней мере пока у нее была миссия.

Спустя еще мгновение ее шея оказалась обвита цепями, связывающими клинки Медузы, что спустя мгновение с отвратительным хрустом свернули ее шею, заставив ее лицо развернуться резко назад — однако ее тело, все еще действующее благодаря ее Благородному Фантазму, было не остановить — занесенное для удара копье, полагающееся на свою конструкцию, бросилось вперед, практически не полагаясь на силу удара самой Гарет — и вонзилось в Нитокрис, спустя еще одно мгновение пробиваясь дальше и дальше через ее плоть, прежде чем остановиться, насадив неопытного фараона глубоко на то, оставив огромную рану в теле девушки. И, в отличии от Гарет, Нитокрис не могла положиться на ее бессмертие — а потому огромный кровоточащий разрыв в ее животе был однозначно смертелен — Нитокрис, увидевшая всего мгновение назад гибель своего кумира, последовала бы за ним спустя считанные секунды.

Впрочем — спустя несколько секунд — даже самая ужасающая рана редко могла мгновенно уничтожить Слугу — даже огромное копье, скрещенное с ракетным двигателем, пробившее дыру в хрупкой девушке класса Кастеров — класса вовсе не известного своей потрясающей живучестью.

Голова Гарет, повернутая совершенно противоестественно ее телу, спустя мгновение с отвратительным хрустом вернулась на место вновь — и разорванное сердце затянулось пленкой розовато-красной плоти, вновь сокращаясь — однако Нитокрис была лишена такой возможности. Совершив шаг назад девушка подняла непонимающий взгляд на копье, до сих пор торчащее из ее груди, словно бы только в этот момент вспомнив о продолжающемся сражении... Прежде чем ее взгляд поднялся до взгляда Гарет.

В глазах Гарет не было ничего. Ни радости победы, ни насмешки над поражением, ни ярости, ни садизма — ничего. Только пустота — будто бы сам акт убийства Нитокрис был бессмысленен — совершен только повинуясь какому-то бессмысленному старому рефлексу.

Однако в глазах Нитокрис — до того момента полных боли — вспыхнул гнев.

-Ты...— Нитокрис открыла рот для оскорбления — однако спустя мгновение смогла лишь выплюнуть ком крови.

Копье Скатах вонзилось в спину Гарет вновь, пробив ее сердце с новой стороны — однако, как и следовало ожидать, это было не более, чем бессмысленным жестом. Глаза Гарет на мгновение опустели... Или, по крайней мере так можно было бы сказать, если бы в глазах Гарет отражалась хотя бы крупица ее эмоций и чувств.

Однако, в жизни и смерти, глаза Гарет выражали только пустоту.

Впрочем, ненависти Нитокрис с лихвой хватило бы на них двоих.

-Анпу... Неб... Та... Джесер...— каждое слово, что произносила Нитокрис, заставило ее содрогнуться — однако используя последние остатки своих сил — та подавила свое желание выплюнуть кровь из свою стремительно наполняющихся ею легких в лицо Гарет — уже мертвой... На следующую пару секунд.

Вместо того, чтобы отклониться от копья Гарет — Нитокрис сделала шаг вперед, лишь насаживая свое тело глубже на копье. Затем еще шаг. И еще.

Нитокрис не была даже "великой воительницей" из плеяды Гарет. Она была фараоном... Или, по крайней мере она считала подобным образом.

Нитокрис была мифом.

Существовала ли она в реальности? Имела ли место ее легенда о мести за своих убитых братьев? Совершила ли она свое самоубийство? Все это было лишь домыслами — догадками — историями прошлого, определить правду которых было невозможно.

Подняв руки, пальцы, на кончиках которых скопилась ее кровь — от ее израненного тела или текущая с ее губ — Нитокрис не была уверена — Нитокрис коснулась лица Гарет.

Если Нитокрис и существовала — ее судьба была печальна. Прижизненная судьба — убитые братья, местью за которых она стала известна. Ее посмертная судьба — совершенное самоубийство — отрезало ее возможность погребения в качестве фараона.

Как фараон Нитокрис должна была быть похоронена с почестями — с могущественными ритуалами, подготовленная к своей загробной жизни, к своему последнему суду... Однако что могло произойти после ее самоубийства? После убийства множества влиятельных аристократов, жрецов, воинов?

Ее тело было забыто, ее имя предано забвению, а ее душа исчезла в порогах Дуата.

А может быть — и не было никакой Нитокрис?

Нитокрис не прославилась своим правлением или силой, легендами или историями. Единственным, чем могла прославиться Нитокрис — своей смертью.

Гибель фараона и опустошение его души — исчезновение того, кто должен был быть правителем и после своей смерти, должно было оставить отпечаток в истории.

И оно оставило.

Анпу Неб Та Джесер — Зеркальный Том Загробного Мира. История смерти Нитокрис — вот и все, что осталось после неудачливого фараона в истории.

Врата в загробный мир — в Дуат, где исчезают все заблудшие души.

Обрекал ли Благородный Фантазм Нитокрис ее на страдание в этом случае в данный момент — зеркало, показывающее бесформенный ад пустоты неподготовленной души? Возможно.

Но если Озимандия Великий погиб перед ее глазами...

То по крайней мере в свое последнее мгновение Нитокрис могла утянуть за собой одну из его убийц.

Воскрешение Гарет в данном случае не значило ничего. Воскрешение влияло лишь на ее тело. А Нитокрис своим последним действием решила забрать с собой ее душу.

* * *

Аинз, глядя на то, как со скрипом начинает разваливаться в руках Богини Камелота ее копье, даже не стал искать оправдания или размышлять о причинах текущей ситуации. Вместо этого он совершил то, что должен был совершить задолго до этого — телепортировавшись мгновенно к Богине Аинз просто грубо отпихнул ту в сторону, заставив Богиню, вполне способную на то, чтобы удержаться на ногах после подобного, но совершенно не ожидавшую подобных действий, а потому оказавшуюся к ним совершенно не готовой, свалиться на землю, плюхнувшись на свою пятую точку, заставив ее стальные доспехи издать гулкий грохот, прокатившийся по Камелоту во все стороны.

Копье, выскользнувшее от неожиданности из рук Богини, оказалось в руках Аинза, однако тот среагировал на изменения обстановки вокруг него слишком поздно — к моменту, когда скрученное словно бы в спираль из тугого металла и костей копье уже было покрыто трещинами, ставящими под угрозу не просто возможность использования копья в качестве боевого оружия, но даже переноски подобного. Нет, более того — судя по виду отвалившегося небольшого кусочка копья спустя мгновение после того, как Аинз взял то в руки, само существование копья находилось под вопросом в данный момент — и особенно через десяток секунд.

Продолжающие расти как самое пугающее дерево в жизни Аинза трещины заставили копье, до того имеющее одну собственную и конкретную форму, превратиться в изломанную мозаику, стремящуюся развалиться на части от любого дуновения ветра.

Низкий гул дрожащих стен Камелота вокруг Аинза остался им практически незамечен — медленно, словно бы в фильме ужасов, направленном исключительно на коллекционеров, редчайший экспонат, к которому так сильно стремился Аинз, начал рассыпаться в его руках.

Грохот вокруг самого Аинза не добрался до его разума — поглощенный ужасом Аинз мог только наблюдать за тем, как скалываются один, второй и третий осколок от Ронгоминияд... Что заставило Аинза раскрыть рот в немом ужасе — впрочем, подавление эмоций спасло Аинза спустя мгновение, заставив его вместо крика ярости и страдания выдать только невнятное "ф-фа?", прежде чем пол под его ногами начал дрожать.

В это мгновение Аинз все же вспомнил, где он находился в данный момент — а именно, в сражении — и с болью и гневом в сердце отвлекся от разваливающегося в его руках Предмета Мирового Класса и перевел взгляд на Богиню, поднявшуюся с пола, однако смотревшую в данный момент на Аинза с... Непониманием.

До того, кажется, всепоглощающая маска отстраненной холодности была разбита и замещена практически... Обидой? Непониманием? Той детской эмоцией, при которой негодующие дети обычно начинают кричать "нечестно, так нельзя, я придумываю правила игры!" — при этом Аинз даже не мог определить, смотрела ли Богиня в данный момент подобным образом на него самого или на ее копье в его руках... Или, может быть, на развалившуюся в это мгновение за спиной Аинзу стену ее Камелота — действие, совпавшее с хрустом рассыпающегося в руках Аинза копья.

Аинз, впрочем, понимал чувства Богини относительно происходящей ситуации — и даже разделял их, правда немного не в той мере, в которой их могла испытывать Богиня. Столько времени Аинз стремился к новому Предмету Мирового Класса, испытанное им разочарование с Теслой, прежде чем все же найти новый, настоящий и полностью материальный Предмет Мирового Класса... И увидеть как тот уводят у него из-под самого носа!

Аинза настолько переполняла обида и ненависть, что слившись в единую эмоцию они переполнили чашу его терпения настолько, что случайно вылились из полной чаши, окатив разум Момонги холодным душем без всякого подавления эмоций, потушив горящий огонь в сердце, разуме — и, возможно, где-то еще — Аинза.

Аинз медленно, с какой-то отрешенной задумчивостью отпустил копье Ронгоминияд, что, свалившсиь на месте, от удара о пол начало рассыпаться лишь быстрее — после чего обратил внимание на грохот разрушающегося Камелота за окном дворца Богини.

-АРТУУУУУУУР! — первобытный рев чудовища донесся сквозь брешь, пробитую в стене, заставив Аинза обернуться к разрушающему Камелоту, потеряв всякий интерес в Ронгоминияде... Или, точнее, заставив себя потерять интерес к тому — все иные варианты слишком дорого бы обошлись психике Аинза.

Черная тень, напомнившая Аинзу о Рыцаре Смерти, двигалась практически молниеносно сквозь разрушающиеся дебри Камелота, каждый раз своими резкими, отрывистыми движениями, словно бы подверженная действию психоза, избегая падающих обломков разрушающегося города. Впрочем, покрытая поднимающейся извивающейся тьмой фигура Слуги, движущаяся своими резкими отрывистыми движениями к Аинзу была не единственным интересным видом, открывшимся Аинзу.

"Это что..." — Аинз моргнул, глядя на фигуру движущейся массы щупалец, ртов и копыт, моргнув — "Темный младой?!"

Существо, на которое наткнулся взглядом Аинз, было ему знакомо — крайне детально знакомо. Темный Младой — порождение Шуб-Ниггурат, создание из-за грани...

Встретить темным младых в Иггдрасиле в качестве самостоятельно существующих мобов было невозможно — в Иггдрасиле чаще всего те являлись призываемыми существами девяностого уровня, что игроки могли призывать используя сверхранговую магию "Йа Шуб-Ниггурат" — заклятие мгновенной смерти, что после результата своего действия в зависимости от суммарного уровня и здоровья убитых могло призвать определенное число темным младых... Конечно же темные младые не обладали никакими серьезными особыми способностями подходящими к их высокому уровню, из-за чего те могли служить только дополнительной помощью в сражении — и имеющей лишь ограниченную область применений — однако темные младые обладали великолепными характеристиками. ХП, защита, атака, скорость — по всем фронтам темные младые были одними из самых выдающихся существ, что Аинз мог призвать благодаря использованию своей магии...

И именно поэтому темные младые не встречались регулярно для игроков Иггдрасиля — впрочем, не потому, что те были слишком "сильны" для игроков — о нет, разработчики Иггдрасиля никогда бы не даже не подумали отказаться от чего-то просто потому, что "игрокам это может не понравиться." Наоборот, темные младые не существовали в качестве свободных мобов именно потому, что не помещенные в особые условия благодаря игрокам и их тактике темные младые были слишком легкой целью для игроков сотого уровня. Так что встретить темным младых в Иггдрасиле можно было только в двух случаев — столкнувшись с результатами сверхранговой магии других игроков... Или отправившись в рейд против самой Шуб-Ниггурат, где темные младые существовали в избытке.

Однако увиденное создание, хотя и безусловно выглядело как темный младой показалось ему немного... Меньше? Значительно более компактной версией того.

"Младой темный младой?" — Аинз задумался на мгновение, прежде чем выдохнуть и помотать головой, повернувшись к Богине, смотревшей на свое разрушенное копье, что подняла взгляд к Аинзу. Аинз в свою очередь не желал в данный момент даже общаться с Богиней, так что переведя взгляд на Медб, все это время рассматривавшую его с волнением, ожидая приказов, Аинз практически отдал приказ Медб разобраться с противницей, однако оглушительный рев рядом с ним заставил его передумать,— АРТУУУУУУУУУР!

Ранее примеченный им Слуга, источающий нездоровую ненависть и тьму, поднимавшуюся над ним подобно миазмам, возник рядом с Аинзом практически незаметно, держа в руках клинок, сияющий золотым светом и серебряной сталью...

Аинз на мгновение задумался о том, стоило ли ему забрать с собой в данном случае подобный "утешительный приз", прежде чем побежденно выдохнуть. Нет, он не будет забирать этот клинок — какая разница? Стоило ему только протянуть руку к мечу, как на него тут же был упал парящий город, его текущее место обитания утонуло бы в водах океана, а спустившиеся с небес боги вытащили бы клинок у него из рук — все что угодно и что только бывает в этом мире, что могло не дать ему заполучить новый артефакт в свою коллекцию.

Аинз даже не стал тянуть руку к этому клинку, вместо этого позволив покрытому тьмой рыцарю остановиться на мгновение перед Богиней, прежде чем издать скрежещущий рев ненависти и боли,— АРТУУУР!

Спустя мгновение Слуга перехватил клинок в своих руках... И бросил вперед, пробив грудную клетку Богини Камелота.

Аинз уже даже не был удивлен подобному.

* * *

-Сэр Бедивер, клянетесь ли вы служить верно британской короне, народу британии и мне, своему королю, Артуру Пендрагону? Клянетесь ли вы стоять рука об руку со мной во имя народа и веры, во имя трона и пред всеми опасностями мира, защищая Британию, народ, Камелот и своего короля? — голос, говоривший эти слова, казался торжественным и величественным, однако под маской размеренного и глубокого голоса скрывалась актерская маска. Королю приходилось отчаянно держать свой голос, пытаясь снизить октавы высокого тона, в то время, как руки короля продолжали держать клинок — Меч из Камня, Калибурн — на плече Бедивера,— Клянетесь ли вы с честью выдержать каждое испытание, что выпадет на долю народа Британии, на долю вашего короля и на вашу долю — а если не сумеете совладать со своими испытаниями — принять с достоинством и честью поражения, положив жизнь в борьбе за идеал рыцарства, чести и отваги?!

-Клянусь,— Бедивер произнес единственное слово, не поднимая своего взгляда, заставив Короля Артура чуть улыбнуться.

-В таком случае, пред лицом каждого моего верноподданного, всего мира и самого Бога я посвящаю вас в Рыцари Круглого Стола, Сэр Бедивер — встаньте — и отныне стойте рядом со мной, исполняя свой рыцарский долг, Первый Рыцарь Круглого Стола, Сэр Бедивер,— Король Артур произнес с улыбкой, перенеся клинок с плеча сэра Бедивера, позволив тому подняться с преклоненного колена, подняв наконец-то свой взгляд — для того, чтобы взглянуть со спокойной небольшой улыбкой в глаза Короля Артура...

"Что это?" — пульсирующая боль в груди Богини заставила ее открыть глаза шире. Последнее мгновение, что она помнила, было мгновениями в ее тронном зале, в ее Камелоте. Ее Камелот, побежденный, рассыпающийся в прах — как и ее копье...

Богиня Камелота ощутила боль в своей груди — клинок, пробивший ее тело... И все же, смерть не пришла. Богиня не сомневалась в том, что ее смерть придет — ее копье было уничтожено и Камелот разрушен, она была оставлена без своих сил и без своей защиты... И все же в последние мгновения вместо этого она видела... Что-то...

Посвящение ы рыцари Камелота Сэра Бедивера...

Самый первый из рыцарей Камелота, стюарт королевского двора, Бедивер... Богиня не помнила этого события. Время стерло из ее памяти это и многое другое — она помнила о Камелоте, ее сияющем замке, и Рыцарях Круглого Стола... Да, именно так, она помнила о них — именно поэтому Богиня привнесла их в этот мир... Ее Камелот, ее Рыцари Круглого Стола...

Однако картина перед ее глазами сменилась, будто бы размытая водой масляная картина, превращаясь бегущими ручейками красок в новую. Нет — в десятки новых...

-Клянетесь ли вы, сэр Гавейн... — Гавейн... Имя, отозвавшееся болью клинка в груди Богини Камелота. Верный рыцарь Короля Артура, прославленный рыцарь Солнца — вежливый и вместе с тем не лишенный чувства юмора и даже некоторого очаровательного бахвальства, позволительного для рыцарей его качеств, характера и сил...

-Клянетесь ли вы, сэр Тристан.... — Еще одно знакомое имя, отозвавшееся в груди болью. Сэр Тристан, прославленный печальный поэт, сколь искусный с арфой, сколь и с луком — присягнувший на верность Королю Артуру...

-Клянетесь ли вы, сэр Ланселот... — клинок засел глубже в плоти Богини Камелота, заставив ее впервые за все это время чуть поморщиться от боли. Ланселот, самый верный последователь, самый лучший из рыцарей Круглого Стола...

Переливающиеся ручьи картин слились в единую полновесную картину...

-Клянетесь ли вы, Ваше Величество... — картина изменилась вновь — на этот раз прозвучавший голос был мужским, глубоким, старческим — и Богиня Камелота знала, что говоривший не нуждался в помощи трюков для подобного голоса. Нет, говоривший был мужчиной — старым и опытным священником, произносящим слова, одни за одним,— В любви и горести, в болезни и здравии, в счастье и в несчастье любить Ее Величество Гвинерву?

-Клянусь,— Король Артур склонил голову. Внутри его разума крутилось множество мыслей, уважение, дружба, нежность даже — семейная забота, романтическая влюбленность по отношению к своей новой супруге... Но не настоящая любовь. Не то, что стало бы той самой любовью, о которой поклялись двое перед алтарем в тот день. Моменты страсти и романтические жесты не стали почвой для любви — не создали единого вечного очага уюта между двумя царственными особами...

Клинок в груди Богини заныл еще сильнее — сильнее, чем прежде, изменившись вновь картиной темным красок.

-Ваше Величество, Ваше Величество! — двигающийся быстрым шагом рыцарь, Мордред, торопился, едва не запинаясь о собственные ноги на бегу, стараясь успеть к Королю Артуру. Мордред, столь юный, но столь многообещающий, столь ревностно верный и преданный рыцарь.

-Сэр Мордред,— Король Артур бросил взгляд вокруг, приметив, что иные рыцари уже отбыли на совещание у Круглого Стола, а стража Камелота, отпущенная чуть ранее по приказу самого Короля Артура, разошлась по округе,— Чем могу быть обязан?

-Ваше Величество! — восхищенный до глубоких колик в животе радостный рыцарь, никогда не снимавший своего шлема до сего момента, стянул с себя тот.

Лицо и короткие волосы, те же глаза и рот, что видел ранее Король Артур...

-Отец! — голос Мордреда отозвался глухой пустотой в разуме Короля Артура,— Отец, я твой сын — Мордред Пендрагон!

Лицо Мордреда, всплывшее перед лицом Богини заставило ту ощутить новый удар боли, сильнее чем те были до того. Режущую, пронзающую боль, отдающуюся гулким эхом по нервным окончаниям... Боль, в самом центре груди...

И все же в этот раз Богиня не смогла удержать свою руку и подняла ту к клинку, проходящему сквозь центр ее груди... Лишь для того, чтобы скользнуть ладонью по нетронутой коже. Клинок, Экскалибур, пронзивший ее тело... Исчез.

Но как? Почему? Эскалибур пронзил ее тело, в этом Богиня была уверена, вне всякого сомнения. Ведь если Эскалибур не пронзил ее тело...

То почему же она чувствовала эту боль в груди?

"Мордред" — словно бы пробуя на языке произнесла мысленно Богиня, перекатывая звуки в своей голове. Слово, что отдавало на вкус металлом... Кровью... Солеными слезами... Отчаянием... Разочарованием... Горечью...

Боль, пронзающая ее сердце, стала лишь сильнее после вкуса слова на языке Богини.

Картина изменилась вновь.

-Сэр Ланселот, обвиняемый в обесчестивании леди Гвинервы, нарушении своего долга по отношению к Королю Артура — как рыцарь Круглого Стола, как верноподданный британской короны и как мужчина, в предательстве, а также в убийстве сэра Гарет в приступе безумия... — новая фигура. Голос Короля Артура, что был так близок к тому, чтобы сорваться на на обвинительный крик боли. Взгляд Гавейна из толпы, глядящего с ненавистью на Ланселота. Опущенные вниз лица всех иных рыцарей Круглого Стола. Пронзительный взгляд гнева Мордреда, скрытый безразличной стальной маской шлема...

Пульсирующая, ноющая боль в сердце Богини начала разливаться дальше по ее груди, перебравшись на правую половину той. Боль, объяснения которой не могла найти Богиня.

Картина сменилась вновь. Текущий по ее телу ручеек крови. Пронзительные хрипы медленно слабеющего дыхания. Проклятый холм из тел...

-Ваше Величество...— голос Бедивера был почти ласковым — таким, каким бывает голос убаюкивающей своей засыпающее дитя матери. Ласковым, как объятия смерти, медленно укрывающие Короля Артура. Последние остатки сил. Последние слова, срывающиеся с губ. Последние мысли, пронзающие разум.

Клинок, что оказывается в руках Первого рыцаря Круглого Стола. Первого и последнего. Того, что стал свидетелем начала легенды Короля Артура. Того, кто застал ее конец.

Боль медленно начала подниматься вниз и вверх от груди Богини, проникая сквозь каждую частицу тела медленно. Странная боль, столь непривычная боль. Боль от ран, которые не наносят клинком — боль от ран, истекающих не кровью, а слезами... Боль, отдающая сладким привкусом былого — запахом летних полей, пройденных с бравыми рыцарями Камелота в очередном из походов, отдающаяся звуком смеха безыскусных шуток бахвалящихся благородных сэров, и вкусом отвратительных походных рационов — вкусом готовки Ланселота, что Король Артур пытался смыть со своего языка последующие недели... Но тот, что почему-то остался в памяти Короля Артура навсегда...

Картина сменяется вновь — и Богиня вдруг поняла, что более не видела Короля Артура. Нет, ее разум говорил ей, подсказывал, что она видела что-то совершенно иное — иную историю...

Сэр Бедивер. Лишенный своей руки рыцарь, медленно ведущий своего коня к тому самому Озеру. Боль, чужая боль — самая горячная боль, что только может быть — боль человека, лишившегося всего...

-Может быть... Мерлин?! — безумный вопрос, вспышка, озаряющая потемки, стянутые темными тучами боли,— Да, Мерлин... Может быть он сможет... Да, я еще могу спасти его! Я еще могу все исправить! Просто... Просто нужно добраться до Мерлина...

Богиня ощутила, как боль расползается по ее телу. Странное ощущение того, будто бы она... Не должна была видеть это. К старой боли примешалась новая — тянущее чувство неуюта, будто бы ее не должно было быть здесь, будто бы она не должна была это видеть, будто бы...

Новая картина — отчаянно бегущий по лесу рыцарь. Бедивер, задыхающийся от паники, от страха, от горечи — ползущие по щекам обжигающие слезы стыда и страха.

-Оно исчезло! Оно исчезло! — поиски озера, обернувшиеся неудачей. Единственный нарушенный приказ Короля Артура — единственный приказ, что Бедивер нарушил в своей жизни — отложил на считанные дни ради попытки, в надежде на чудо,— Оно... Исчезло...

Новая картина и странное ощущение Богини усилилось. Будто бы она наблюдала картину... Которой не должно было существовать. Не должно было быть. Картину, нарисованную в день, который никогда не должен был наступить...

Картина постаревшего рыцаря с одной рукой, в сооруженной из тряпок перевязи на поясе которого покоится клинок, что он не смог вернуть. Хмурый взгляд и расспросы, на которые подвыпившие посетители таверны только разводят руками, смеясь,— Как мы добраться до Авалона? Какой корабль отправится на Авалон?

Ощущение... Неправильности. Как будто бы это было... И как будто бы этого не было. Не могло быть. Корабли не идут к Авалону. До Авалона не достичь. Обетованная земля, на которую нельзя ступить...

Но постаревший рыцарь с хмурым взглядом кивает сам себе. Если не один корабль не идет к Авалону... Значит Бедивер доберется до него вплавь.

Новая картина, новая неправильность, новая тягучая боль в душе Богини.

Усталый морщинистый старик с одной рукой, неспешно ковыляющий по пустынным улицам, опираясь на стены вокруг единственной рукой, поддерживая свое дряхлеющее тело и окидывающий своими ослабшими от времени глазами мир вокруг — но никогда не позволяя свертку, привязанному к его спине, упасть на землю. Лица, места и улицы сливаются между собой — странные народы и замки, и деревья, и создания... И каждый раз он спрашивает у нового встреченного — "Я прибыл на Авалон?" И каждый раз те лишь разводят руками и улыбаются вслед обезумевшему старику.

Сердце Богини сжалось. Сердце. Именно так. Это было не болью в ее теле или в ее груди. Это было болью в ее сердце. Болью от...

Новая картина — иссушенный труп на берегу прекрасного острова в океане без краев. Где вокруг цветет поле цветов и медленно идет вечно юный пленник башни, что не может его удержать — и иссушенный дряхлый старик с запавшими от времени и боли странствий глазами, сжимающий в руке сверток, что он так и не смог вернуть своему королю — и слова Мерлина,— Бедивер?

Богиня ощутила что-то странное. Неестественное. Столь отвратительно родное в картине перед ней. Словно бы далекий остров звал ее — как будто ее место было там — даже сейчас, когда она была так далека от него. Как будто бы она видела картину, что должна была увидеть все это время — но не могла протянуть руку и ухватиться за ту...

Вновь Бедивер — его рука изменилась на серебряный протез. Клинок, Экскалибур — клинок, что он должен был вернуть. Наставления от Мерлина и указание — прежде чем Бедивер сделает шаг и покинет вновь Авалон — навсегда. Покинет тот для того, чтобы окончить дело, исполнить приказ, что должен был быть исполнен так давно...

Новая боль — противоестественная боль неправильности. Взгляд, что Богиня бросала ранее — место ее призыва в этой Сингулярности. В момент своего призыва она не ощутила ничего. Сейчас она ощущала боль.

Гавейн, рыцарь полный харизмы, низведенный ее даром до простого солдата, подчиненный ее приказам. Тристан, превращенный из трагического поэта в бесчувственную машину. Гарет, сломавшаяся после сотен смертей в дуэлях, что она когда-то так любила. Ричард, наивный обожатель с залихватским задором, ставший не более, чем живой платформой для клинка.

Возведенные в одну ночь стены Камелота — выбранные из памяти, столь идеально совпадающие вплоть до каждой башни прошлого замка — но почему-то сейчас кажущиеся ей столь чуждыми и странными...

Ланселот и Бедивер.

Два верных рыцаря... Каждый из них — предатель. Ланселот, возлюбивший жену Короля Артура. Бедивер, нарушивший отданный приказ, отказавшись вернуть Экскалибур в воды озера. Каждый из них был верен Королю Артуру. Каждый был неизменно связан с концом легенды о Короле Артуре. Каждый...

Вернул Экскалибур туда, где ему полагалось быть.

Последняя картина возникла перед глазами Богини. Первый день существования Рыцарей Круглого Стола...

-В чем предназначение Рыцарей Круглого Стола, Ваше Величество? — Бедивер. Первый посвященный Рыцарь Круглого Стола.

-В том, чтобы защитить народ Британии! — и выброшенный на ветер ответ Короля Артура — мгновенный ответ, словно бы Король Артур считал его самоочевидным...

Мгновение спустя картина мира вернулась на круги своя и взгляд Богини... Взгляд Короля Артура вернулся к этому миру. Руки Короля Артура сжались на рукояти меча, что наконец то был возвращен ей спустя все эти века. На мече, что пронзил ее сердце.

Король Артур подняла взгляд, не обращая внимания на грустную истому в своей душе и улыбнулась своему противнику, прежде чем поднять взгляд к чудовищу, нависающему над ней, и улыбнуться тому. Авалон... Недостижимый остров ее мечтаний... Авалон ожидал ее возвращения к месту, где она никогда не была.

Спустя века и предательства... История Короля Артура наконец-то была окончена...

* * *

Грааль послужил для Аинза утешительным призом, по результатам обретения которого Аинз был недоволен. Каждый раз когда он оканчивал Сингулярность — он получал Грааль в конце — но в этот раз он опять лишился Предмета Мирового Класса!

Поэтому, выбравшись из разрешенной Сингулярности, Аинз даже не стал останавливаться на разговор с Ольгой или Да Винчи и отправился напрямик в свою комнату, запершись в той и, после некоторого размышления, отправившийся в душ для того, чтобы немного отмокнуть в душе в виде недовольного исходом Сингулярности комка раздражения.

Обычно в конце каждой Сингулярности Аинз проходил через какое-то самопознание, открытие даже. Что он узнал в этой Сингулярности?

Вероятнее всего то, что он не мог получить Предмет Мирового Класса — какая-то невидимая, но злая, сила каждый раз предотвращала его успех на этом фронте.

Что еще? Он впервые взглянул на Слугу, которую он не смог легко поймать и обезвредить. Еще Медб так и не использовала свой Благородный Фантазм...

Хотя, учитывая, что она использовала его постоянно — ведь ее Благородный Фантазм являлся пассивным и не требовал активации — было ли справедливо говорить о подобном?

Но все же...

Аинз проделал путь до душевой кабины, оказавшись под теплой водой и, медленно, словно бы через силу, улыбнулся небольшой, но искренней улыбкой — из тех, что он думал, он никогда больше не использует...

"Это было весело... Действительно, весело..."

* * *

* * *

* * *

Вы дочитали мое произведение до конца! ИЛИ НЕТ?!

У меня есть еще куча глав! Но, вот незадача — они находятся на моем Бусти, а на этом сайте они появятся только через пару месяцев в полном объеме! За 100 рублей прямо сейчас вы сможете прочитать 6 глав, а за 200 глав будет аж целых 12, а за 300... Ну вы поняли схему. Итак прямо сейчас по адресу https://boosty.to/rure за 100 вы можете сэкономить шесть недель ожидания и прочесть сразу 6 новых главы, а за 200 целых 12, и даже больше... За энную цену. Извините, кушать хочется!