— Мне нет. — Гиллиан вопросительно посмотрел на своих спутников.
— Мне тоже, — сказал Дензел.
— А мне чего-нибудь прохладного попить, — попросил Риан, чувствуя, что иначе продолжить разговор не сможет. От такого количества невероятных фактов из мировой истории, в которых было гораздо больше логики, чем в официальных справках, которыми оперировали на съёмках, то и дело бросало в жар. Или не из-за этого? Стоило Джордану ненароком вмешаться в беседу, как Двуликий вдруг испытал достаточно навящевое желание пойти за парнем и зажать его в каком-нибудь укромном уголке. Не кого-то из своих спасителей, а именно омегу. Очень знакомое желание, и омега сжал бёдра, сдерживаясь — боялся себя выдать. Достаточно того, что этот юноша с каким-то интересом на него поглядывает с самого начала!
— Минеральную, сок или компотик? — Юный официант осторожно принюхался и сочувственно улыбнулся.
— Сок. — Риан отвёл взгляд и постарался дышать не так часто — запах сородича продолжал дразнить его нос.
— Какой именно?
— Любой.
— Хорошо.
Джордан ушёл, и Риан выдохнул. Кое-как ему удалось взять себя в руки.
— "Сивар"? — тихо спросил Дензел, осторожно опустив свою ладонь на его плечо.
— Похоже. — Риан подпёр голову руками и растёр лицо. — Впрочем, сейчас уже не так часто клинит, как сразу после того, как меня оттуда выпустили. Тогда так полоскало, что хоть вешайся.
— Ты поэтому себя по губам шлёпнул?
— Ага. Во время гулянок я то и дело сквернословил наравне со всеми, вылетело случайно, а я теперь не хочу так.
— Слушай, а что с тобой в "Сиваре" делали? Если это слишком тяжело...
— Не тяжело. Просто страшно. — Риан откинулся на спинку стула и чуть присполз вниз, невидяще глядя на плетёную стенку. — Меня пичкали какой-то отравой — не только заставляли глотать пилюли, но и шприцами кололи. Я и сейчас не совсем уверен, что со мной происходило и как, но так понял, что меня пытались убедить в том, что никакого Риана Девро нет. Что я его выдумал. В какой-то момент я едва не поверил в это, но то, что было ещё... — Омега замолк.
Комиссар и его ученик понимающе переглянулись.
— Карательная психиатрия, — сказал Гиллиан. — Она зародилась ещё до ареста Гейла Робинсона и использовалась для того, чтобы убирать неудобных людей из научной, политической или журналистской среды. Внутренняя разведка тоже активно взяла на вооружение эти методы, целые группы медиков разрабатывали всевозможные психотропные препараты и исследовали их влияние на людей. Ко времени ареста Рейгана эти медикаменты были несовершенны, от больших доз подопытные быстро умирали — химия высушивала их практически до костей. Сейчас, как мы выяснили, это всё доработали настолько, насколько возможно, и этим-то тебя и пичкали. Цель была одна — ослабить работу твоего мозга, усилив внушаемость, и вытеснить твою реальную личность сценическим образом. Ты был ещё нужен, чтобы закрыть уже существующие контракты, и твоим хозяевам совершенно не нужны были риски со стороны тебя настоящего.
— Именно это я и понял, — кивнул Риан. — Когда перестал видеть разницу между тем, когда сплю, когда не сплю и когда мучаюсь от галлюцинаций. Только каким-то краем сознания я понимал, что это всё нереально. Там было всё — зрительные образы, запахи, звуки, боль... Всё, как настоящее.
— И что за галлюцинации были? — нахмурился Гиллиан.
— Я то и дело видел Аполло, который смеялся надо мной. — Омега сел сгорбился, сложив руки на столе. Его лицо застыло — говорить о пережитом было не просто трудно. — Видел фрагменты своих фильмов, но со стороны, и они не казались мне постановкой. Были и полноценные съёмки, в которых я когда-то участвовал, со всеми мелочами. Я даже сшиб пару штативов, несколько раз спотыкался о провода, меня ругали, гнали с площадки, но никто почему-то не узнавал. Аполло там был отдельно от меня и совсем как живой — он совершенно не притворялся, а делал то, что хотел и как хотел. Он смотрел на меня прямо в процессе съёмки, и никто не обращал на это внимания. Аполло постоянно разговаривал со мной, мы спорили. Аполло говорил, что он и есть настоящий, а я призрак. Он говорил, что всё то, что я люблю в этой жизни, что давало мне силы держаться все эти годы — это всё выдумки. Что не было приюта, не было Авеля, не было всех тех, кто учил меня выживать среди хозяев и их подручных. Он приводил достаточно логичные аргументы, был весьма убедителен, пересказывая мою "выдуманную" биографию, и мне начинало казаться, что он прав. И всё же что-то внутри меня бунтовало, буквально кричало, что ЭТО бред и ложь. Это повторялось раз за разом, я заново переживал самые разные случаи из своей жизни, Аполло был рядом и говорил, что реальность, а что сон. Стоило мне усомниться в своих убеждениях, как всё вокруг начинало таять и исчезать. А один раз я стоял на краю огнедышащей пропасти Ада, как нам её описывал клерик в приюте. — Лицо омеги болезненно дёрнулось. — Далеко внизу, в самой глубине этой пропасти находились все те люди, которых я видел на частных гулянках. Были все мои клиенты. Они делали всё то, что делали в реальной жизни. Я был совершенно голый, было ужасно жарко и душно, пахло едким дымом и серой, я чувствовал, как по моему телу течёт вонючий пот, звуки были оглушающими. И среди языков пламени на троне сидел сам Деймос. Он выглядел точно так же, как на одной из икон в приютской часовне, в которую водили детей каждое утро. Рядом с Деймосом, прямо за его правым плечом стоял не Дьявол, а Аполло в образе Омена, показывал на всех этих отвратительных людей и говорил мне, что поскольку я часть него самого, то и моё место там же. Я кричал, что это не так, что я не такой, что Аполло — всего лишь выдуманный для публики образ, актёрская игра, а Аполло смеялся и говорил, что я сам себя обманываю. Мы долго спорили, а потом меня в спину кто-то толкнул, я сорвался вниз и буквально в последний момент успел вцепиться в побеги плюща, которые стелились по каменистой земле, а концы свисали вниз. Я посмотрел вверх и увидел второго Аполло, но уже в образе Ориона из "Гарема", который говорил мне всё то же самое. Это продолжалось довольно долго, я был уже почти без сил, руки начали скользить, и я понимаю, что сейчас сорвусь, и вдруг...
Риан всё говорил и говорил, и его речь становилась всё более нервной, голос дрожал. Ему чудились в воздухе слабые отзвуки тех самых запахов, что преследовали его в сиварском бреду, а на руках — ощущение той самой потной влаги и скользких побегов с листьями. Мышцы затряслись, будто он снова висел над этой самой пропастью, держится из последних сил и вот-вот сорвётся. Дензел торопливо придвинулся к нему и взял за руку. Пальцы омеги сжались.
— Это были галлюцинации или, скорее всего, сон, замешанный на них.
— Я... я это понял, когда там, наверху, вдруг появился Ким. — Риан слабо улыбнулся. — Он стоял на коленках на самом краю рядом с Аполло, держался за этот самый плющ, смотрел на меня и что-то говорил, но я не сразу расслышал из-за рёва пламени внизу и голоса Аполло. Он говорил так, что я не ушами слышал, а голос его звучал у меня в голове! — Риан зажмурился, и по его лицу покатились слёзы. Дензел, чуя, что с парнем совсем неладно, придвинулся вплотную. — Я видел, как шевелятся губы моего мальчика. Я сразу понял, что это Кимми — он был похож на того мальчишку, которого я в детстве постоянно видел в зеркале. Авель говорил, что Кимми похож на меня, и это было так, но я видел в нём и Авеля — нос и губы точь в точь как у моего омеги. Когда я осознал, что это мой сын, то вдруг понял, что он зовёт меня. Он говорил: "Папа, держись!" И тут плющ оплёл меня и поднял наверх. Ким ждал меня и улыбался. Он взял меня за руку, помог встать и повёл прочь из этого Ада. Аполло что-то кричал нам вслед, но я его уже не слышал. Потом я очнулся в боксе привязанный к койке ремнями и долго не мог понять, что это было — сон или реальность. Они были совершенно одинаковыми — и по ощущениям и по логике... если я вообще спал всё это время. Я чувствовал себя совершенно разбитым, как в те периоды, когда работал по двадцать часов в сутки и хронически недосыпал — буквально сидел на стимуляторах. Вся эта отрава, которой меня пичкали... Может, я тогда действительно с ума сошёл?
— Вряд ли, — покачал головой Гиллиан. — Да и то не сам. Не так давно мы сумели раздобыть копии части документов по разработке и испытаниям новых психотропных препаратов, и там были записи о том, как проводились попытки личностного программирования. Судя по всему, именно это с тобой и делали. Делалось это так. Сначала подопытного запичкивали галлюциногенами до потери ощущения реальности — были признаки, по которым это определялось — потом помещали на определённый срок в камеру сенсорной депривации. Слышал о таком? Нет? Это такая штука, которая отрезает человека от всех внешних раздражителей — свет, звуки, запахи и так далее. Полностью или частично, что тоже разрушительно действует на психику. Потом, когда подопытный полностью терял ориентацию в пространстве, с помощью словесных формулировок и визуальных, звуковых и обонятельных инструментов технологи перестраивали те или иные личностные настройки под требования, заложенные в эксперимент. Не до конца и не всегда, но это удавалось сделать, и результаты были поистине ужасающие. Вернуть человека в норму после этого просто невозможно, и подопытных по завершении эксперимента просто убивали. Например, был случай, когда из тихого забитого милосердного омеги сформировали самого настоящего маньяка, который с наслаждением и самыми чудовищными способами умервщлял приносимых ему котят, щенков и канареек. Кроме того, он едва не загрыз одного из санитаров и не сбежал, из-за чего его просто пристрелили, как бешеную собаку. Он получился абсолютно неуправляемым. Ты же нужен был относительно вменяемым, но с конкретным набором качеств. Я не знаю, как именно этим живодёрам формулировали задачу и кто, но подозреваю, что у Кеннеди и Сэмиссона не было полной информации о тебе. Кроме того, если судить по тем видео, что время от времени запускались на телевидении, ты отчаянно сопротивлялся.
— Да, я постоянно говорил себе, что я не Аполло, пытался прокачивать свой мозг с помощью самых разных уловок, чтобы подумали, что я теряю разум, и меня меньше пичкали этой дрянью. — Риан выдернул из подставки несколько салфеток, спеша урететься — в зале бегал со своей тележкой Джордан, которого отвлекли от его заказа двое новых посетителей. — В какой-то момент я понял, что начинает отпускать, но периодически начинало появляться ощущение, что я раздваиваюсь на Девро и Аполло, и Аполло настойчиво так норовит оттеснить меня в сторону. Когда меня выпустили, и я вернулся к работе, я должен был играть Аполло постоянно, чтобы меня не разоблачили, и меня то и дело заносило в сторону Аполло — я творил всё то, что делал Аполло, и ловил себя на том, что я этого хочу. Что мне это нравится. Что я не играю, а на самом деле живу этим. И это было страшно, особенно когда меня отвезли к Авелю, и я едва не забыл, что мой любимый значит для меня. Мне потом было ужасно стыдно за то, что я сделал. Я это делал и одновременно наблюдал со стороны. Я пытался остановиться, но не смог — Аполло оказался сильнее.
— А что ты сделал?
— Я по сути поимел его в извращённой форме и сильно помял вплоть до синяков. — Двуликий едва не разрыдался.
— И как ты не сорвался окончательно? — спросил Дензел, не отпуская омегу. Он отчётливо чуял, как страшно было парню в такие моменты. Похоже пахло от Салли в "Соблазне", когда они ушли из ресторана.
— Лука помогал, — шмыгнул носом Двуликий. — Он ещё после первого раза в "Сиваре" поддерживал меня, поддерживал и после второго. Он даже не разозлился, когда меня переклинило при Кристи, а потом я его самого завалил. Он всё правильно понял. Хороший мужик. Сэр, — Риан вскинул отчаянно горящие глаза на старшего альфу. — у него сын больной. Луке помощь нужна, а он теперь без работы останется. У него Джек и Джесси, Лука их любит. Вы поможете ему?
— Конечно, поможем, — пообещал Гиллиан, протянул руку и тоже накрыл ладонь парня своей. — Мы уже давно к нему присматриваемся, и парень он действительно приличный. При первой же возможности я переговорю с ним и посоветую обратиться в недорогую, но приличную клинику. Думаю, уже скопленных ими денег хватит на то, чтобы хотя бы наполовину оплатить операцию и уход за мальчиком, а заодно наладить жизнь. Найти работу тоже помогут, если Фандора после такого провала внесут в "чёрные списки". За него не переживай. Значит, Ким к тебе приходил?
— Да. Когда я окончательно убедился, что Авель действительно видел нашего малыша, и что Кимми сказал, что скоро нас освободят, я держался из последних сил ради них. Чтобы мы были вместе и на свободе.
Гиллиан улыбнулся.
— Кстати, Кимми снова навещал дедушку и сказал, что у него будут ещё два брата.
Риан замер.
— Два... брата? У нас с Авелем будут... трое детей?
— Да. Ким так сказал. Как думаешь, при каких условиях это возможно?
Омега несколько секунд переводил ошеломлённый взгляд с одного альфы на другого.
— Значит... всё наладится?
— Шанс на это есть. Останется только грамотно его реализовать. Мы использовали свой, чтобы вас вытащить. Осталось не позволить Роммни испортить вам новую жизнь, а он вполне способен это сделать.
Тут в их закуток вбежал Джордан.
— Прости, меня отвлекли! — обратился он к Риану. — Тебе какой сок? Яблочный подойдёт? А то только он и остался.
— Давай. — Двуликий кивнул, снова чувствуя, как на парня опять потянуло.
— Сейчас принесу. Извини.
— Всё нормально. — Риан кое-как изобразил улыбку.
— Дядя Гилл, что с ним? — встревоженно повернулся официант к Гиллиану.
— Разговор нелёгкий получился, — объяснил альфа. — Мы сюда пришли именно потому, что надо кое-что обсудить, а здесь очень хорошая атмосфера.
— Вот как... — Джордан сочувственно погладил сородича по плечу. — Ничего, это пройдёт. У всех бывают в жизни моменты, о которых тяжело говорить и которые больно вспоминать. У тебя есть кто-нибудь?
— Да... — Риан вспомнил, что в "Милосердии" его уже ждёт оми, а возможно, даже вместе с Авелем.
— Вот. Это уже хорошо. Ты не один, и это немало. Особенно для нас, омег.
Когда Джордан принёс-таки этот несчастный сок, Риан почти успокоился. Рядом с комиссаром и его учеником было так хорошо... Чувство раздвоения поутихло, и омега настроился на дальнейший разговор.
— Спасибо, — поблагодарил он сородича. Сок был как раз таким, как сейчас нужно — охлаждён и пах той самой кислинкой, какую любил Двуликий. Именно такой сок часто держал в холодильнике Авель, когда Риана к нему привозили на пару часов.
— На здоровье, — улыбнулся Джордан и пошёл работать дальше. В его мимолётном взгляде Риану почудился след какого-то восторга и узнавания. Неужели догадался? Или всё-таки узнал?
— Джордан начал догадываться, — заметил Дензел, помогая омеге налить сок в принесённый вместе с хрустальным кувшином стакан — у Риана ещё подрагивали руки.
— Не проболтается, — уверенно ответил Гиллиан. — Он немного в курсе наших дел и умеет держать язык за зубами. И он один из самых горячих поклонников нашего друга.
