— Пожалуй.
— Для вмешательства необходимо не только ваше согласие, но и участие.
— Хорошо. Только Женю не трогайте. Пожалуйста.
— То, что вы так просите за него, может быть тоже следствием действия маскоты,— заметил Дэниэл. — Кстати, должен заметить, когда вы о нем говорите, фуэрзу считать невозможно — сплошные блики и помехи...
Дэниэл набрал что-то на своем карманном компьютере.
— Сейчас он придет. Подождите минутку.
— Кто? Специалист по заклятьям?
— Нет, художник. Специалист находится далеко. Мы отошлем ему комбинированное демотражение. Выпейте еще вина. Вы переживаете из-за этого юноши Руслана, я вижу.
На веранде появился человек средних лет с пышной копной темных кудрей.
— Полина, это— Максим Майский, художник.
Имя показалось мне знакомым. Майский кивнул мне приветственно, сел, и молча, налил себе вина из кувшина. Из карманного компьютера админа выполз тонкий полупрозрачный листок с изображением маскоты — стилизованная женская фигурка с широкими бедрами среди переплетенных золотых узоров по эмали и россыпи мелких камешков.
— Хьюз передал из демотражение, оно сохранилось в амапольском огниве. Взгляните-ка, Полина, есть ли неточности?
— Мне кажется, что здесь эмаль бледнее, чем на реальной маскоте, и голубой цвет другого оттенка.
— Да, при передаче из других миров, цветовая гамма немного искажается. Сейчас исправим.
Майский достал карандаш и направил на листок световой луч, оттенки цвета эмали стали меняться, пока я не указала наиболее близкий к оригиналу. Затем Майский попросил меня встать и стал рисовать меня. Через несколько минут он протянул мне рисунок для одобрения. Я была изображена с фотографической точностью, только выражение лица было испуганным и растерянным. Я кивнула, одобрив точность изображения.
Майский ввел оба рисунка в компьютер Дэниэла и мое изображение легло поверх рисунка маскоты. Он произвел еще какие-то манипуляции и изображение маскоты стало медленно увеличиваться и растягиваться, пока амористы не оказались на уровне моего лба, груди и бедер — как на маскоте.
— Искусная и тонкая работа! — воскликнул художник. — Мастер изготовивший маскоту, хорошо знал ваши пропорции. Взгляните еще раз, есть ли неточности?
— Кажется, нет.
— Ну и отлично. Значит можно отсылать рисунок специалисту по перзакам.
Админ нажал какие-то кнопки и рисунок исчез с монитора.
-Надеюсь, передача не слишком исказит цвета, — сказал Майский, и налил себе еще вина. — Вообще-то, Дэниэл, искажение может стать проблемой в некоторых делах. Тебе бы заняться этим. Ну да, я знаю, что у тебя забот много,— при этом он посмотрел на меня и недвусмысленно хмыкнул.
Дэниэл заверил художника, что займется усовершенствованием программы по передаче цветовой гаммы при первой же возможности.
— Если я еще понадоблюсь, дайте мне знать, — сказал Майский, опустошил бокал, поклонился и вышел.
"Очень деловой мужик", — подумала я, — ''Говорит строго по делу, работает точно. Почему его имя мне знакомым показалось? Где я могла его слышать?"
— Благодарю за содействие, Полина — сказал Дэниэл. — Надеюсь, расшифровка не займет много времени. Вижу, что вино оказало на вас успокоительное действие. А вот и десерт — персики в ромовом соусе, крем-брюле и кофе, — все готовила Марта по особому рецепту. Великолепная кулинарка! Правда, у нее уже возник небольшой конфликт с Романом. Они, представьте, поспорили о том, какой десерт вам больше придется по нраву, не забавно ли? Марта полагает, что десерты из персиков и груш наиболее благоприятны для вашей фуэрзы, а Роман утверждает, что из малины или смородины. Что вы молчите? Я вижу, вы все еще думаете об этом юноше.
— Дэниэл, как сделать, чтобы Руслан не сердился на меня и не страдал?
— Во-первых, он совершенно на вас не сердится, он вас любит, и, как обычно бывает в таких случаях, во всем винит только себя. Во-вторых, его страдания невероятно благотворны для этого мира — он пишет музыку, которая вряд ли кого-то оставит равнодушным, что, кстати, должно увеличить содержимое вашего кошелька. А за его безопасностью следят модераторы.
— Модераторы? А зачем? Ему что-то угрожает?
— Мало ли что можно наделать сгоряча в столь юном возрасте. Не беспокойтесь ни о чем! Спокойно занимайтесь приготовлениями к празднику. Старайтесь не вовлекать других игроков в свои дела. И не забывайте об осторожности — маскота может преподносить сюрпризы.
Холодные золотые пропитанные ромовым соусом персики, были совершенно прозрачными, даже орешки, вложенные в серединку вместо косточек, просвечивались сквозь тонкое стекло бокала.
— Не надо быть фуэнсеном, — сказал Дэниэл, — Чтобы сделать вывод, что столь изысканный десерт может приготовить только страстно влюбленный в свою профессию, кулинар.
Админ прав, что оберегает других. Любое принятое мной решение, может быть вовсе не моим, а казадора. А для Жени окружающие — только инструменты в достижении цели или исполнении прихоти. Да, Женя, конечно, хорош! Еще неизвестно куда заведет меня эта маскота с перзаком.
Админ смотрит на меня внимательно, считывает с фуэрзы мое состояние, и радостно улыбается, когда я произношу вслух то, чего он давно ждет.
— Помогите мне избавиться от перзака, Дэниэл! Маскота посылает мне сладкие сны, подпитывая надежду, но я не хочу обманываться!
— Дело не только в самообмане, а в том, что он может вас выкрасть отсюда в любую минуту и никто сможет ему помешать.
— Даже вы?
— Даже я. Он перенаправит вашу проекцию из Демонета в Аррид когда ему заблагорассудится.
— Даже сейчас?
— Увы! Но не пугайтесь. Ведь он не сделал этого до сих пор, значит, этому есть причина, и я догадываюсь о ее сути. Хотите еще один персик? Вкусно, правда? Ай да Марта! После правильной еды приходят в голову правильные мысли. Сейчас вы мыслите гораздо трезвее, чем до десерта. Видите, милая Полина, какую ценность вы собой представляете? Фуэнсенов вашего класса — считанное количество во всех мирах Голденгейта! И это только начало!
— Верно. Я знаю, что этот персиковый десерт был приготовлен для меня. И это почему-то очень важно.
— Это значительный компонент, верно. Есть пищу приготовленную искустным кулинаром, влюбленным в свою профессию, да еще и специально для вас, это— привилегия избранных. Только при соблюдении этих условий, еда принесет максимум пользы для вашей фуэрзы. Еще одно условие — кулинар должен быть в хорошем настроении. А вот и кофе. И самый главный десерт — крем-брюле, Марта приготовила его для нас по просьбе Ахха. Для нас обоих.
Во время разговора, Ахх периодически появлялся в разных уголках веранды — то выглядывал из-за спинки стула Дэниэла, то из-за двери ведущей в кабинет, то подходил ближе и дергал меня за рукав.
Я разбила ложечкой карамельную корочку, попробовала крем-брюле и зажмурилась от удовольствия, отхлебнула кофе — божественный, совершенно необыкновенный вкус.
"Попробуй крем-брюле, а потом поднеси к его губам свою ложечку" — зашептал мне на ухо голос Ахха. ''Ты еще своей силы не знаешь. Самый главный десерт зависит только от тебя".
Нет, не могу, это слишком фривольный жест.
— Ахх не дает вам покоя последнее время — это обычная история. Одинокие куклы без мастера или игруна — его главная забава, — заметил Дэниэл. — Он заполняет их мысли и досуг всякими шалостями. У вас щеки пунцовые... Ну, и чего он хочет на этот раз?
— Это касается вас, Дэниэл.
Ахх исчез в ту же секунду как я это произнесла.
— Интересно. Что вы должны сделать?
— Он хочет, чтобы я... чтобы вы... это глупо, наверно... чтобы я...
И я протянула ему свою ложечку с крем-брюле, наклонившись через стол. Его брови поползли вверх, но глаза засияли радостным удивлением.
Он ел крем, а я смотрела ему в глаза. Потом on схватил мою руку и прижал лоб к моей ладони, и мы молчали, но почему-то все понимали друг о друге без слов. Вот так смотрели и все понимали, будто наши фуэрзы открывались, соединяясь в одно целое. Это можно было сравнить с купанием в прохладном озере. Мы то подплывали, то отталкивались друг от друга, со смехом подставляли руки под водопад, любовались стаей серебристых рыбок, а потом лежали рядом на берегу среди экзотических растений и вьющихся лиан, наши бедра соприкасались и капельки воды испарялись с кожи — нам было удивительно хорошо и весело. Наши фуэрзы поворачивались друг к другу разными гранями — они сверкали при соприкосновении и сообщали о себе самое важное. ''Вы еще удивительнее, чем я предполагал, Полина. Все, что в моей власти — ваше. Все, что умею — это для вас. Я буду счастлив разделить..."
Я не знаю, сколько это продолжалось. Может быть несколько секунд, а может быть целую вечность, но ни разу прежде я не испытывала ничего подобного — вот так чувствовать другого человека как самое себя, и ему позволить стать на время мной, открываться друг другу с легкостью и весельем.
Лежа рядом с ним на берегу, я могла свободно гулять по его сознанию, охватывая мир, которым он управлял — мозаичный и разнообразный: города, площади, башни, реки, леса, домики, опять города с башнями. Он доверял мне себя, свою фуэрзу.
Мы сидели за столом, глядя друг на друга, его глаза сверкали восхищением — ему нравилось то, что произошло. А что все это значит? Может это особый вид общения в Демонете?
— Видите, Полина, — сказал он, наконец, — Насколько это интимно — разделять трапезу. Спасибо вам за доверие.
— Что это было? Демовэйв?
— Гораздо больше. Это был новый мир, наш общий, ваш и мой.
— А что произошло?
— Интерфуэр — обмен тайной информацией души. И, надо сказать, это был один из самых приятных и неожиданных за мою жизнь.
— А как вы это сделали, Дэниэл?
— Это вы сделали, Полина. Да-да, не удивляйтесь, у вас в рукаве еще много сюрпризов.
— Вы хотите сказать, что я могу сама создавать миры? Когда захочу и с кем?
— Я создал необходимые для этого условия, но, со временем, вы научитесь это делать самостоятельно.
— Но это было так здорово! Даже круче чем... чем...
— Чем секс, вы хотите сказать? Пожалуй, да, если иметь в виду секс с игреалом.
— Дэниэл, вы сказали, что у вас раньше уже был... этот... интерфуэр. А можно спросить с кем?
— И у вас наверняка был, только вы не знали этому названия и не умели полностью отдаваться моменту. Совместная трапеза — мощная сила. Да, я испытывал это несколько раз в жизни и один из них, кстати, был в реале — я ведь жил там несколько реальных лет.
— Да, я помню, Хьюз говорил, что вы вместе изучали медицину.
— Был такой период, верно. Но еще был и другой — я путешествовал по реалу — самолетами, поездами, пароходами, а однажды добирался до места в собачьей упряжке. Все это невероятно медленно, но, увы — изучение и жизнь в другом мире — это часть нашего образования. В дороге я обычно развлекался чтением фуэрз пассажиров и меня изумляли потоки вдохновенного и совершенно бесцельного вранья, которое они выплескивали на меня и других попутчиков. Но это было далеко не самым нелепым в реале.
— Я уже боюсь спросить, что было самым...
— То, что жители реала безжалостно уничтожают свои тела, отравляя их всякой гадостью, сокращая срок своей единственной жизни, причем делают это, зная о последствиях.
— О, да! Мне ли этого не знать? Я из реала, но сама удивляюсь этому ежесекундно... Так что же про интерфуэр?
— Да, интерфуэр... Однажды ранней осенью, я случайно попал на празднество в предместье большого города. Длинные столы под развесистыми деревьями, множество народу, жужжание пчел, щебет птиц, звуки губной гармоники — прекрасная атмосфера! Напротив меня села женщина — худенькая и незаметная. В ее ушах сережки были в виде вишенок и блузка тоже была расшита вишенками. А рядом со мной села яркая румяная и пышная молодица с длинной косой — она сама была похожа на спелый сочный фрукт. Она прижималась ко мне вовсю, и даже без чтения фуэрзы, можно было предположить, что меня ждет упоительная ночь в стогу сена под открытым небом. А на эту скромную незаметную женщину с сережками-вишенками, я бы вообще внимания не обратил, если бы она вдруг не протянула мне стакан вишневой наливки и кусок макового пирога. Я не знал обычаев и думал, что здесь так принято, поэтому поблагодарил, отпил из стакана и отведал пирога, а она глядела мне в глаза и улыбалась.
— И что же произошло?
— Больше я ничего не видел. Роскошная молодица с косой напрасно толкала меня в бок. Женщина-вишенка в тот же момент создала удивительно яркий интерфуэр, действие которого имело крайне интересные последствия, как для нас обоих, так и для развития мира. Уже после я узнал, что пирог этот она испекла специально для меня и наливка также была ею приготовлена, а еще — она украдкой пригубила из моего стакана. Но все это она сделала намеренно. А у вас, Полина, это случайно получилось, но тем лучше — возник чистый и славный интерфуэр, хоть и наивный немножко.
— Так эта женщина-вишенка была фуэнсеном?
— Безусловно. Только слова этого она тогда еще не знала.
— И что же произошло?
— Она узнала обо мне в тот момент то, что я скрывал от жителей реала, и то, чего я сам о себе не знал. Ее совсем не удивило, что я уроженец другого мира... В тот самый момент, когда я отведал пирога и пригубил вишневой наливки, она подарила мне мир, только ее и мой, куда невозможно проникнуть другому игроку. Мир этот с тех пор значительно изменился, но он существует, и хотя наши линии игры разошлись, мы можем видеться в этом мире и она до сих пор имеет надо мной эту власть — она может увлечь меня туда, если пожелает.
— Как это удивительно, Дэниэл! Но я не хочу иметь над вами власть. И вообще над кем-нибудь другим.
— У вас совсем другой характер, милая Полина. Вам даже не пришло в голову воспользоваться происходящим в своих интересах, чего нельзя было сказать о ней. А сами вы открываетесь так доверчиво и дарите так много, ничего не требуя взамен. Вы впитываете в себя новые впечатления, изумляясь им так искренне, и это для вас важнее, чем слава или власть. Но ждать того же от других — крайне наивно.
— А женщина-вишенка была другой?
— Почему была? Она здесь и занимает высокую должность, иногда заглядывает сюда, но больше по делам. Однако, довольно о ней. Я сегодня стал больше на целую размерность. У меня есть вы и наш с вами мир. Это — подарок, большой подарок, Полина. Благодарю вас. Теперь, я смогу быть вам более полезным.
— Ой, вы сейчас точно определили то, что я не могла сама сказать. И я стала богаче на целую размерность!
— И это единственное, что останется у меня, когда вы покинете Демонет. Однако не ждите, что я буду уговаривать вас остаться или заманивать чем-нибудь, хотя хитростей, поверьте, у меня в запасе достаточно, мне нужно не это.
— А что же вам нужно?
— Ваше искреннее горячее желание остаться здесь, со мной, без всяких колебаний.
— С вами?
Вместо ответа он еще раз поцеловал мне руку и поблагодарил за удивительный вечер. Все-таки я ему нравлюсь, но ведет он себя как джентльмен, пожалуй, даже чересчур благовоспитанный.
