— И сколько же?
— Как вы мне заметили, при нашей последней встрече, 'В руке Его все время Мира'. Все мы пред лицом Альдоная на краткий срок бытия нашего, так ведь? Но очевидно — не менее трех лет. Ибо сказано в Книге, 'Несть дела достойно женщины, кроме дел мужа и ребенка ее'. Вас проводят, святой отец.
Цитату ее муж безбожно переврал. Впрочем, примерно в таком контексте ее истолковывали приходские священники.
— Сказано не так. Ты, сын Альдоная, не прав — но теологический диспут тут неуместно проводить. И это тоже зачтется тебе. Дочь Альдоная, наша беседа не окончена.
Альдона 'сопроводили', а их тактично оставили вдвоем — ну, насколько это в лагере было возможно.
— Вот не знала, что вы так натасканы в подобных... беседах.
— В частности, именно этот святой отец позаботился об этом. Вы, мадам, не обольщайтесь. — Джесс не выглядел ни радостным, ни довольным. — Дело тут не в вас лично. Я своих не сдаю.
Лиля решила не усугублять положение, но Джеррисон, похоже, просто мечтал кого-нибудь пнуть за так испорченный день.
— Ну, а вы что же не радуетесь?
— Чему?
— Я вас признал женой, вы же этого хотели?
Лиля помолчала.
— Знаете, не ссылаясь на Книгу, жена — это не просто объявление. И уж тем более — не в таких обстоятельствах. Чем-то смахивает на изнасилование, не находите? Причем не меня. Мне это не нравится. Ни с какой стороны. Я не корова, а вы — не бык. Кстати, а что это за странное в целом явление с его стороны? Вот так вот, нахрапом...
Джеррисон слегка покраснел.
— У нас давние... противоречия. Вероятно, надеялся на веру моих солдат. Мадам.
— Вы, Ваше Сиятельство, все-таки примите на веру, — устало сказала Лиля в ответ на сарказм в обращении. — Меня многие считают вашей женой. Давайте как-то решим, что с этим делать?
— Сейчас?
У Лилиан болела голова, ныла спина, и очень хотелось куда-нибудь в кустики. Отходняк от стресса, чтоб его...
— Может, после войны?
— Ладно, не горит. Доброго вечера.
— И вам, господин граф полковник Иртон. Спасибо еще раз за спасение.
— Всегда пожалуйста. Кстати, об этих... оттисках нам тоже надо поговорить. Раз уж у меня теперь еще и эта проблема.
— У вас?
— Я для Риттера — ваш муж. Так что да, у меня.
— Их делает...
— Не сейчас.
— Как скажете.
.
На чем и разошлись.
Укладываясь спать, Джеррисон мрачно думал, что опять завел себе неприятности. Больше десяти лет прошло — и вот. Вот интересно, когда нибудь он начнет думать на пару шагов вперед ДО того, как воплощать 'гениальные' идеи? Нет , чисто тактически все прошло отлично. То есть даже Риттер спасовал. Но в будущем... Господи Альдонай (кстати!), Мири, мать, что там с толстухой вообще непонятно. С другой стороны, Оставлять Лилиан один на один с этим нелюдем? Нет уж. В принципе, можно будет сыграть на трениях Альдонов, что с успехом проделывали два поколения королей Ативерны, тем более, что она, кажется, знакома с Альтверским альдоном... На ровном же месте себе проблем поднял!
Формально говоря, церковь не имела никаких возможностей что-то от людей требовать. Не обязаны, верно. Не придет стража, не оттащит в яму, не отберет дом. Да.
Вот только — как ты, например, женишься? Как ребенка освятишь? А неосвященный — он как женится, замуж выйдет?.. А для дворянина это же не просто под полотенцем постоять — это земли, это права, это договоры.
Ну и какой отличный повод начать травить — а уж завистников, идиотов, просто фанатиков всегда хватает. Да. Сколько вещей станут правдой, если про них скажет сто человек — это же уму не постижимо!
Ну и все равно. Не сдам. Никого не сдам. Тем более... Тьфу.
А перед глазами стояла фигурка, собиравшаяся встретить два с лишним десятка конников средненьким охотничьим арбалетом. И ее волосы ветер ворошил. Как будто гладил. А он не решился.
А разве что-то случилось?..
Его Величество прибыл в город скромно, как будто просто с охоты — с приличествующим конвоем, но походным порядком. Колонна, численностью до сводной роты, подъехала к мосту, высокий блондин и пара офицеров отправилась к воротной башне. Ворота были открыты, но решетка опущена. За решеткой был виден кусок улицы и дверь караулки. На середине, по сторонам моста стояла пара алебардщиков, с интересом смотревшая на конвой.
— Кто едет? Не велено больше десяти, разворачивайтесь. — спросили стражники.
— Король. — спокойно сказал высокий офицер в кирасе.
— Чего?! — совершенно не по уставу переспросил алебардист.
— Мы едем. — сказал рослый блондин в походном плаще. — Открывайте.
— Я... это... — алебардист задергался, зачем-то потянул шлем с головы и, похоже, собрался падать у алебарды на колени. — Не велено... значит...
— Понятно. — вздохнул блондин.
Он порылся в кармане, достал медную монетку — крупную, не Ативернскую — привычно ловко и сильно забросил ее в окно караулки.
— Ай! — визгливо зарычали оттуда. — Кого там Мальдоная несет?!
— Попал. — прокомментировал блондин и заорал. — Туми, открывай давай! Это Мы!
После краткой паузы в караулке что-то загрохотало, ахнуло, охнуло и оттуда вывалился плотненький брюнет — начальник караула, одновременно натягивая шлем, подтягивая кирасу и пытаясь принять бравый вид.
— Сей секунд, ВашВеличество! Сей Секунд!
Колобок лично распихал стражников и вцепился в ворот. С грохотом и скрипом решетка пошла вверх.
Проезжая мимо, Его Величество подцепил шлем Туми за гребень, задрал и ласково сказал:
— Ворот смажь, наконец. А будешь дрыхнуть на посту и лишнюю деньгу драть, как оно водится у тебя, сукин ты сын — в следующий раз велю повесить. И чтоб твои боровы Службу, а уж тем более — Нас, с купцами не путали больше. Понял?
— Ы-ы-ы-к....
— Лица же королевской крови въезжают со свитой беспошлинно... Монету верни.
— Ланье, отметьте. — сказал Ричард объезжая рухнувшего караульщика. — Снимаем ограничение на въезд в город. А то на одних свечах и зерне прогорим...
Лошади процокали по Королевской во второй половине дня уже почти свободной. Открывались окна, сбегались люди — не пересекая ему путь. Король ехал по своей столице — и улыбался всем и никому. И люди начинали улыбаться — ему.
— Ланье, напомните мне, а как отец въезжал в город?
— Как будет угодно Вашему Величеству. Его Величество Эдоард были весьма придирчивы к выезду и выходу, Ваше Величество. К примеру, последний на моей памяти въезд состоялся тринадцатого мая позапрошлого года, когда Его Величество изволили возвращаться со свадьбы герцога Фоша. Первыми в процессии были одиннадцать герольдов, возвещавших о прибытии короля. Следом за ними в парадном строю следовали...
Описание заняло почти весь путь от площади Ткачей до Щучьей улицы.
— М-да. Похоже, по части пышности Мы не превзойдем батюшку. Покамест не стоит и стараться.
Король прибыл. Король вернулся в свою столицу. Альтвера выдохнула — странное время кончилось. Теперь можно было вернуться к мирным делам и ожиданиям.
Стоило бы, наверное, как в романах, пройти в Тронный зал и Воссесть. Знаменуя и Олицетворяя. Но он пошел туда, куда и шел во дворце обычно — в малый рабочий кабинет. Там было не очень пыльно — но как-то... пусто. Постоял в центре, огляделся. Ставни, как и любил отец еще при жизни, были открыты. Со странным чувством он обошел стол и сел. Стол был прибран и пуст. Впервые он смотрел с этой стороны стола.
— Ваше Величество?
Камердинер. Да. Действительно.
— Подайте умыться, смену платья — и давайте обед через полчаса. Ланье, вызовите на пять коменданта. Надо обсудить распрядок.
Он не выдержал на пятый день. Первые три он был так занят, что просто падал с ног в кровать, на четвертый он как-то отгонял от себя эти желания, на пятый мысли 'Ну я же как-то жил почти два года?!' и 'Я король, нельзя же ТАК...' помогать перестали.
Он пошел, запретив гвардейцам за ним идти. Свернув за угол второго переулка, остановился и подождал. Из-за угла сказали тихо:
— Ваше Величество, только сразу ножом-то не извольте пырнуть.
Ну, конечно!
— Выйди.
Серый. Темно-серый человек.
— Что было неясно в приказе?! — Ричард злился не столько на стражу, сколько на себя. Ему не стоило так потакать себе, да и следовать всем старым привычкам. Он — Король. Он не должен шляться без охраны...
— Ваше Величество, да лучше Вы нас перебьете, чем Их Сиятельство Латор узнают, что мы вас упустили. Мы мешать-то никак Вашем Величеству не будем, все ж люди — а трепаться не обучены. Уж не гневайтесь.
Серые люди бесшумно выскользнули из дома ('пять минуточек, Ваше Величество, мы уж глянули, только убедиться!') и встали у окон. Один также тихонечко спустился в подвал и крышку за собой закрыл.
Ричард толкнул дверь и вошел, сразу поднявшись на второй этаж. Она сидела в спальне и не спеша расчесывала волосы. Наверное, по меркам придворных красавиц она считалась бы толстой коровой. Он остановился в дверях и смотрел на ее спину, наполовину закрытую волнистыми, темно-каштановыми, как он помнил, волосами. Она гибко встала и, повернувшись, опустилась на колени.
— Ваше Величество...
Он шагнул к ней, хрипло сказав:
— Не вставай...
— Я ждала тебя вчера. — она его слишком хорошо знала.
— Боролся с собой. Безуспешно. — он потянулся и поцеловал ее в круглое плечо.
— Что, вдова уже не хороша для короля?..
— Не язви. — он погладил ее по груди. — Ты — моя слабость.
Она не стала спрашивать дальше и устроилась поудобнее, закинув на него ногу.
— Король не должен иметь слабостей... Теоретически. Как ты жила без меня?
— Вела жизнь честной хозяйки портняжной мастерской. Неужели за мной не следили?
— Нет. За тобой приглядывали. Есть разница.
— И если бы я...
— Я бы, наверное, боролся с собой дольше.
— А ты как жил?
— По всякому. — спрашивать его 'А женщины у тебя были?' она не стала. — Не бедствовала?
Она фыркнула.
— Дорогой, ты оставил мне двести корон. И мастерская моя приносит прибыль. Нет, конечно.
— И не отбирает у тебя клиенток Дом Мариэль? — не торопясь отвечать, она села на него и со вкусом потерлась всем телом, легко добившись желаемого ответа.
— Милый, Дом Мариэль — для моих клиенток дорог. Пока ему даже мои мастерицы не нужны. Хотя, я бы не отказалась купить у них кружева.
— Подарить тебе?
— Мне? Ты же предпочитаешь меня без них. — Она его и правда знала
— Хочешь стать королевской любовницей? Официально, так сказать.
— Вдова купца, бездетная и, похоже, бесплодная — королевская наложница? Я проживу месяца два. В лучшем случае. Дорогой, тебе нужна в жены молодая плодовитая девушка из хорошей семьи. Лучше — иностранная принцесса... И в любовницах знатная, богатая красавица. Лучше — две-три. Ты же мне и рассказывал.
— Ты так легко об этом говоришь?
— А как еще мне это сказать? Это есть.
— Придумываешь ты какую-то ерунду... Да никто тебя не тронет, ибо Мы будем недовольны.
Она просто поцеловала его в ухо.
Он знал, что мужчины до него у нее были. Кроме мужа, не очень удачливого содержателя средней руки модного салона. Знал и то, что она изменила, так сказать, профиль салона и клиентура ее — дамы, так сказать, полусвета. А кто и когда из них, так сказать, обменялся с ней опытом он знать не хотел.
— Почему ты тогда открыла мне дверь?
— Рик, ну ты же тогда поймал мой взгляд?
— Да... Вот именно такой.
Разговор прервался.
Странное было знакомство. Он ехал в свите брата. Протокольная охота, малый двор. Она смотрела из окна, и даже понять было невозможно — почему именно за нее он зацепился. Невысокая, полноватая (или просто высокогрудая), темноволосая. Он пришел ночью, не сумев справиться с собой. Честно говоря, еще и потому, что Джесс, глядя на его состояние, сказал: 'Иди и пробуй. Выставит — пойдем дальше гулять'. Она открыла сразу и сказала темным (он не мог подобрать другого слова) голосом.
— Сколько ж тебя ждать!..
Джесс ушел, тактично не став его дожидаться. Как-то раз он попытался вспомнить, что на ней было в ту ночь — и не смог.
— Переезжай ко мне, во дворец. Теперь-то мне вообще никто не указ.
Она помолчала.
— Опять ты об этом. Зачем тебе, Рик?
— Хочу приходить к тебе вечером и ныть, что все уроды. А они, кстати, уроды. Хочу просыпаться, уткнувшись в твое плечо. Хочу перетягивать одеяло...
— Ну, с вечером, ночью и утром все ясно. А днем я что стану делать? Клиентки мои будут во дворец приходить?
Он фыркнул.
— Они и так там, тактично выражаясь, бывают. Меньше ходить придется. Поменяешь клиентуру слегка — я тебя уверяю, разницы не так много.
— Побоятся... Зачем я тебе, Рик? Я ведь даже старше тебя.
— Ах. Два года. Какая огромная разница. Кокетничаешь? — он ее тоже неплохо знал.
— Для женщины тридцать — почти старость. И я толстая.
— Меня — он прижал ее к себе, не упустив возможности еще раз погладить. — Все устраивает. Не поедешь?
Она помотала головой.
— Спросить стоило... О! Заточу тебя в замке, буду приходить к пленнице. И мучить.
— Ты мучаешь своих пленниц сам?! Бедный, наверное устаешь... Как именно?
Пришлось показать.
— Ой, слушай, у меня же яблоки есть!
Она убежала в кухню, не позаботившись прикрыться.
— Вот. Она пришла с глубокой тарелкой, на которой было семь яблок, запеченных с медом. Его любимое простонародное лакомство... — он замешкался, и, конечно, она это заметила.
— Ах, Ваше Величество, я, конечно, попробую первой! — и откусила кусок. Мед с соком побежал по щеке, шее, груди. Блеснула в свете свечи неверная серебряная ниточка из глаза. Он выбрал яблоко поменьше, и, не дожидаясь пока она прожуёт, откусил.
— Будем надеяться. — он посмотрел ей прямо в глаза, и подошел поближе. — Что если нас и отравили, то умрем мы вдвоем.
Она вздрогнула. Он положил остаток в тарелку, отобрал яблоко у нее, поцеловал в глаза, а потом стал слизывать с нее мед.
Вышел он под утро, заложил руку за спину и пошел к дворцу. В середине переулка, перед выходом на площадь, он, не оборачиваясь, сказал:
— Ваше Сиятельство, граф Латор, доброй ночи.
— Доброго утра, Ваше Величество — почтительно поправили его сзади.
— Что Вы можете сказать Нам о вдове Элеаноре Мельин?
— Ничего особенно плохого, Ваше Величество. Остальное же, полагаю, Вы или знаете или знать не хотите. Изволите ли в дальнейшем бывать у нее?
— Изволим. Позаботьтесь о том, чтобы ее не беспокоили сверх меры и не нарушали привычного течения ее жизни. Мы надеемся, что вы сообщите об обстоятельствах, которые могут Нам препятствовать.
— Как будет угодно Вашему Величеству. Дозволите рекомендовать ей поставщиков продуктов?
— Дозволяем. Вы заняты?
— Для Вас — как можно?!
— Идемте, Мы желали бы услышать Ваши соображения по ряду вопросов.
Король продолжил путь во дворец.
Без титула
Амалия Ивельен была грустна и зла. Решение о побеге было принято почти сразу — как только она увидела, что представляет их войско (господь Альдонай, и с ЭТИМ — нанести поражение Джеррисону?!). Несмотря на то, что сбежать удалось без особенных трудностей — они просто 'отстали', ей было все хуже.
