Дарк сказал: — Пришло время тебе объяснить, что мы здесь делаем, Пириус.
— Я хочу попробовать одну идею, — сказал Пириус. — Это пришло мне в голову, когда Торек использовала те лазерные указки на совещании.
Ее голос звучал озадаченно. — Лазеры?
— Потерпите немного. Мы повторим наш подход к скале. Все будет точно так же, как и раньше. Я скачал структурный анализ отказа, выполненный Торек...
— Значит, мы развалимся, как и раньше.
— Может быть. Но на этот раз, Торек, я хочу, чтобы ты выстрелила звездоломами, когда мы войдем.
— Какой в этом смысл? — спросила она. — Они только поцарапают поверхность Скалы. И если пушка откажет...
— Просто сделай это. Но, Торек, я хочу, чтобы ты пересекла лучи...
Они оба очень быстро ухватились за идею. Потребовалось всего несколько минут, чтобы запрограммировать новые инструкции в их оружие и системы наведения.
И снова Пириус взял управление на себя; и снова корабль устремился по невидимой дуге атаки к Скале. Они запустили все это в режиме реального времени, и благодаря точному воспроизведению симулятора управление кораблем ощущалось таким же неуклюжим, как и раньше.
Но на этот раз, за секунду до минимального сближения со скалой, загорелись звездоломы. Они развернулись и пересеклись в точке, расположенной ровно в ста километрах ниже местоположения корабля. Итак, "Дождевой червь" подплыл к своей цели через воображаемое пространство симулятора, а под ним болтался огромный тонкий треугольник вишнево-красного света.
Когда корабль проходил мимо скалы, скрещенные звездоломы глубоко вонзились в ее изжеванную ударами поверхность. Фонтаном поднялась пыль: точка пересечения была потеряна во внутренних слоях скалы. Значит, слишком низко. Но система наведения, подчиненная звездоломам, подталкивала корабль вверх до тех пор, пока точка пересечения не коснулась поверхности Скалы, просто погладила ее, оставив чуть больше борозд из взбитого реголита.
Все это во время второго самого низкого сближения.
Когда выстрелили пушки с черной дырой, снаряды пролетели вдоль линий звездоломов и столкнулись друг с другом в точке их пересечения, точно в ста километрах под кораблем.
Программное обеспечение для моделирования было не в состоянии смоделировать столкновение двух черных дыр или реалистично показать взрыв астероида. Но корабль, испытывающий те же структурные сбои, что и раньше, взорвался довольно убедительно. Виртуалы растаяли, оставив Пириуса, Дарка и Торек сидеть бок о бок в комнате, залитой пустым голубым светом.
Торек сказала: — Итак, мы собираемся использовать звездоломы в качестве высотомера. Ты мыслишь масштабно, когда хочешь, Пириус, не так ли?
Дарк показал повтор последних моментов. Им пришлось увидеть это собственными глазами, прежде чем они поверили в это.
— Думаю, это сработало, — сказал Пириус.
Дарк проворчал: — Пилот, ты учишься недосказанности у этого толстого комиссара.
Пириус позволил себе на секунду поздравить себя. Затем он встал, отодвигая ремни своей кушетки. — У нас много дел, — сказал он. — Нужно будет посмотреть, что мы можем сделать для повышения точности крепления звездолома. Они не были предназначены для такой точечной работы. И нам придется должным образом подчинить управление звездоломам.
— Да, — сказала Торек и добавила с чувством: — Я бы также хотела найти способ стрелять из этой чертовой пушки, не убивая себя.
Нилис вбежал в комнату симулятора. — Вот ты где! — закричал он. Он был в ударе. Он схватил Пириуса за плечи и встряхнул его; для Нилиса это было замечательное физическое проявление. — Мой мальчик, мой мальчик!
Дарк сухо сказал: — Я так понимаю, Великий Конклав одобрил вашу позицию, комиссар.
— Во всех деталях. Этому лощеному болвану Элиуну и его дружкам было приказано сотрудничать с нами, или же просто передать свои данные моим техникам. Конклав поддержал меня. Они поддержали меня! Мне приходится ущипнуть себя, чтобы поверить в это. Можете ли вы понять, что это означает исторически? Затор на вершине человеческого правительства наконец-то распадается! Безумие, которое так долго охватывало нас, наконец-то отступает? И я не смог бы сделать это без вас, коммандер!
— Не торопитесь, комиссар, — предупредил Дарк.
Пириус обдумал это. Он начинал понимать, какая драма разворачивается вокруг этого странного проекта. Сегодня центр власти, такой же старый, как сама Коалиция, пережил исторический поворот. Чем бы ни обернулась эта миссия, ничто не останется прежним: двадцать тысяч лет истории действительно подходили к концу. И, в некотором смысле, это было из-за него.
Одним пальцем Торек осторожно прикрыла свой рот, который был широко открыт. — Итак, мы победили еще одного бюрократа, — сказала она. — Теперь все, что нам нужно сделать, это сбросить с пикирования снаряды на черную дыру.
— Да. Как скоро мы сможем организовать новый испытательный полет?
— Завтра, — сказал Дарк. — И тогда нам придется подумать о программе обучения — как управлять этой штукой в бою... всегда предполагая, что вы сможете найти экипажи для полета.
— Нам не будет скучно, сэр, — сказал Пириус.
Дарк рассмеялся.
Они вышли из комнаты симуляторов, разговаривая, планируя.
Глава 41
По мере развития молодой Вселенной некоторые расы, обладающие пространственно-временной химией, разработали высокие технологии. Они покинули свои родные "миры" и вступили в контакт друг с другом. Странные империи возникали в галактиках, состоящих из черных дыр. Велись ужасные войны.
Выбравшись из руин войны, выжившие нащупали путь к культуре, которая была если не единой, то, по крайней мере, миролюбивой. Возникла многовидовая федерация. Под ее доброжелательным руководством распространялись новые объединенные культуры, возникали новые симбиотические экологии. Бесконечное обогащение жизни продолжалось. Жители этого золотого времени даже изучали свое собственное происхождение в краткие моменты сингулярности. Они размышляли о том, что могло вызвать этот мощный взрыв, и могло ли за этим стоять какое-либо сознательное намерение.
Время тянулось, а история углублялась.
Катастрофа произошла, когда Вселенная была действительно очень старой — в десять миллиардов раз старше, чем в момент нарушения ее изначальной симметрии.
Самого света еще не существовало, и все же в этой Вселенной была заложена скорость света.
В любой данный момент прошло лишь конечное время с момента сингулярности, и объект, движущийся со скоростью света, мог пересечь только часть пространства космоса. Области, ограниченные перемещением со скоростью света, были эффективными "вселенными" их обитателей, поскольку космос был слишком молод, чтобы какой-либо сигнал мог быть получен из-за их границ. Но по мере старения Вселенной сигналы распространялись все дальше — и области, которые были разделены с самого первого мгновения, области, которые раньше не могли оказывать никакого влияния друг на друга, смогли вступить в контакт.
И по мере того, как формы жизни накладывались друг на друга, они переходили из одной области в другую.
Существа, внезапно появившиеся из бесконечности, оказались сущим кошмаром для федерации. Эти захватчики пришли из места, где законы физики слегка отличались: нарушение симметрии, отделившее гравитацию от ВЕС-суперсилы, происходило по-разному в разных областях, поскольку в то время они не находились в причинно-следственном контакте. Это различие привело к расхождению культур, ценностей. Федерация ценила свое с трудом завоеванное процветание, мир и медленное накопление знаний. Захватчики, следуя своим собственным особым императивам, были нацелены только на разрушение и подпитывали свою собственную продолжающуюся экспансию. Это было похоже на вторжение из параллельной вселенной. Сближение было невозможно.
Захватчики пришли со всех концов светового горизонта федерации. Неохотно федерация попыталась защитить себя, но привычка к миру культивировалась слишком долго; повсюду федерация отступала. Казалось, вымирание было неизбежным.
Но одно существо нашло ужасную альтернативу.
Точно так же, как космос пережил фазовое изменение, когда гравитация отделилась от ВЕС-силы, были возможны и другие фазовые изменения. Саму Великую Единую Силу можно было заставить диссоциировать дальше. Высвобожденная энергия была бы катастрофической, неудержимой, вселенской — но, что особенно важно, она подпитала бы новый всплеск вселенской экспансии.
Родные земли захватчиков были бы отброшены за горизонт скорости света.
Но большая часть федерации тоже была бы разбросана. И, что еще хуже, вселенная, управляемая новой комбинацией физических сил, не была бы такой же, как та, в которой эволюционировали пространственно-временные существа. Это было бы непознаваемо, возможно, необратимо.
Это была ужасная дилемма. Даже федерация не желала брать на себя ответственность за переделку самой вселенной. Но захватчики вторгались, становясь все более ненасытными, все более разрушительными, по мере приближения к богатому и древнему сердцу федерации. В конце концов, был только один выбор.
На переключатель нажали.
Стена разрушения со скоростью света пронеслась по космосу. Вслед за ней изменились сами законы физики; все, к чему она прикасалась, трансформировалось.
Захватчики были разгромлены.
Первичные черные дыры выжили — и, прижавшись к ним поближе, то же самое сделали некоторые представители федерации.
Но ученые федерации не предполагали, как долго продлится этот грандиозный всплеск роста. После того, как война за владения была давно выиграна, мощная космическая экспансия продолжалась темпами, не имеющими аналогов в истории Вселенной. В конечном счете, это продлилось бы в шестьдесят раз дольше, чем возраст Вселенной на момент ее зарождения, и расширило бы угол пространства-времени федерации на триллион, умноженный на триллион, умноженный на триллион, умноженный на триллион. Ученые-гуманитарии, обнаруживая следы этого грандиозного всплеска "инфляции", единственной наихудшей катастрофы за долгую историю Вселенной, всегда задавались вопросом, что ее спровоцировало. Немногие когда-либо догадывались, что это был результат внезапной аварии, спровоцированной войной.
Поскольку эпохальный шторм продолжался, выжившие члены федерации сбились в кучу, закрывая себя крыльями пространственно-временных разломов. Когда шторм, наконец, прошел, выжившие оказались в новом, холодном космосе. Прошло так много времени, что они совершенно изменились и забыли, кто они такие, откуда пришли. Но они были наследниками вселенной, ставшей невероятно огромной — вселенной всего десяти сантиметров в поперечнике.
Глава 42
База Квин потрясла Пириуса Реда.
Его приводили в ужас тесные коридоры и нагроможденные койки казарм, давка, вонь дерьма, мочи и спермы, металлический запах вышедших из строя систем жизнеобеспечения. Люди копошились в своих похожих на пещеры логовищах, питаясь и спя, крича, борясь и устраивая гон. Единственной разницей, которую он мог видеть между рядовыми и кадетами, были блестящие металлизированные зрачки "ветеранов". Он подумал, что из-за их серебристых взглядов они кажутся нечеловеческими, возможно, похожими на огромных гибких крыс.
Если в казармах Арчеса он столкнулся с враждебностью, то здесь к нему относились с нескрываемым отвращением. На самом деле командир станции, суровая женщина с протезами по имени капитан Марта, настаивала на том, чтобы его и Пилу сопровождали охранники, куда бы они ни пошли.
Пила, как ни странно, не казалась обеспокоенной этим убожеством. — А чего ты ожидал? Пириус, ты пилот; ты относительно опытный и умный, и в бою от тебя ожидали бы проявления личной инициативы. Условия твоего воспитания и обучения отражают это. Эти кадеты — животные, которых нужно бросить на какую-нибудь мрачную Скалу, чтобы они копали, сражались и умирали. Помни, это военная экономика. Как думаешь, сколько стоит потратить на их короткую, жалкую жизнь?
Пириусу стало интересно, носит ли она фильтры для носа.
— Ты просто не вписываешься, — сказал Несокрушимая Надежда.
— Спасибо, — сухо сказал Пириус.
Надежда и Пириус Ред стояли лицом друг к другу в маленьком тесном кабинете на Офицерской стороне Квина, который был реквизирован для использования Пириусом. Этот инженер, который летал с Пириусом Блю на борту "Когтя ассимилятора" в другой судьбе, был одним из первых кандидатов, отобранных Пилой. Пириус Ред встречался с Надеждой только с другого конца зала суда, во время слушания по эпизоду с магнетаром.
Надежда, казалось, рассматривал Реда как неполноценную версию Блю. Было глубоко обескураживающе, что тебя так хорошо знает кто-то, с кем Пириус никогда раньше толком не встречался — знал, осуждал и находил недостойным.
— Тебе здесь не место, — сказал Надежда. — Твоему адъютанту тоже, но она похожа на дождевого червя, и ты можешь видеть, что ей все равно.
— Как проницательно, — пробормотала Пила.
— А вот ты — ни то, ни другое. Ты не дождевой червь, но ходишь как один из них. Ты хочешь, чтобы мы приняли тебя, приняли обратно. Все видят это по твоему лицу. Тебе это нужно. Но не можешь вернуться. Ты осквернен.
— Возможно, — напряженно сказал Пириус. — Но у меня не было выбора в том, что со мной случилось.
Надежда пожал плечами. — Это не меняет факта.
— И что бы ты обо мне ни думал, у меня есть работа, которую нужно выполнять. Я хочу, чтобы ты помог мне с ней справиться. — Он обрисовал задание, которое он хотел, чтобы Надежда взял на себя. На Скале 492 Надежда будет отвечать за наземные команды. Он знал, что Надежда был приписан к артиллерийским батареям здесь, на Квине, и представлял, что Надежду, прирожденного инженера, привлечет идея вернуться к работе на кораблях.
Но Надежда сказал: — Почему я? На этой скале застряло множество других инженеров.
Пириус пожал плечами. — Я — имею в виду, Пириус Блю — однажды выбрал тебя в свой экипаж. Я должен доверять своему собственному суждению. — Он заставил себя улыбнуться собственной неуклюжей шутке. — И помни, наш долг не в том, чтобы делать то, что мы хотим...
Надежда наклонился вперед, внезапно разозлившись. — Не надо проповедовать мне ясельные лозунги, ты, кабинетный жокей. Я знаю все о долге.
— Мне жаль. Послушай, Надежда, я не назначу тебя, если ты этого не хочешь. Я хочу работать с тобой, а не против тебя.
Несокрушимая Надежда встал. — Я сделаю это, если так поступит Пириус. Я имею в виду, — едко сказал он, — настоящего Пириуса.
Когда Пириус Ред проводил собеседования с прочими кандидатами, он столкнулся с другими проблемами.
Ему привели молодую женщину по имени Тили, которая, как говорили, подавала большие надежды как штурман, прежде чем ее сослали в это мрачное место за какой-то незначительный проступок. Ее состояние потрясло его. Она была ранена в бою, и, хотя физические травмы были исцелены, ее глаза были широко раскрыты и наполнены зарождающейся болью. Он плохо начал, когда она даже не откликнулась на свое имя. Похоже, она была одной из группы тройняшек; поскольку двое других были убиты, она настояла на том, чтобы ее знали только под номером ее "семьи" — Три.
