В центре комнаты стояла большая кровать в гриффиндорских тонах, с одной стороны — прикроватная тумбочка с настольной лампой и несколькими романами. С другой стороны комнаты стоял высокий комод.
Она подняла глаза, когда Гарри вернулся в спальню. Он выдвинул ящик комода и, натягивая на себя джемпер, вытащил его (к большому разочарованию Джинни). Джинни наблюдала, как под джемпером исчезают рельефные мышцы его спины.
Гарри подошел к ней, протягивая руки.
— Ты поела перед тем, как прийти?
— Да, мама настояла.
— Ну, я ничего не ел с завтрака и умираю с голоду. К тому же, если я не принесу Сириусу бутерброд, он придет и будет недоволен.
Джинни улыбнулась, позволяя ему поднять себя на ноги.
— Ну, мы не можем этого допустить.
Гарри на мгновение уткнулся носом в ее шею, крепко обняв.
— Я действительно скучал по тебе. — Джинни обняла его в ответ, наслаждаясь ощущением его сильных рук, его запахом, прикосновением к нему.
— Я тоже по тебе скучала.
Он нежно поцеловал ее в лоб, прежде чем отстраниться с мягкой улыбкой на лице.
— Пойдем, поищем что-нибудь поесть.
Двадцать минут спустя они лежали, свернувшись калачиком, в гамаке в домике на дереве с тарелками сэндвичей с ветчиной, солеными чипсами и газированными напитками. Они полулежали-полусидели, и Гарри обнимал ее одной рукой, а ее голова покоилась у него на плече. Их ноги были укрыты толстым теплым одеялом из искусственного меха шоколадно-коричневого цвета, а по радио показывали местную радиостанцию WWN на низкой частоте.
Джинни отправила в рот чипсик.
— Как прошел твой отпуск? Над чем вы с Сириусом работали?
— Мотоцикл Зи, — сказал он, делая глоток своего газированного напитка. — Она не знает, что он у нас есть. Дядя Сириус пытается отремонтировать его в качестве сюрприза, но не уверен, что успеет к Рождеству.
— Он все это перестраивает? — спросила Джини.
Гарри кивнул.
— Она была довольно сильно разрушена, но он сказал, что сердце у нее все еще было в порядке. Это BSA M20 1937 года выпуска, и она принадлежала дедушке Зи. Он ездил на нем во время маггловской войны в 40-х годах. Он много значит для нее, и она была очень расстроена, когда узнала, что он был испорчен. Дядя Сириус сказал, что ей не хотелось рассказывать дедушке о том, что мотоцикл стал частью ее несчастного случая.
— Но он бы понял, — сказала ему Джинни. — Я имею в виду, на нее напали пожиратели смерти! Ее безопасность важнее, чем мотоцикл.
— Я знаю, но она грустит из-за мотоцикла.
Джинни кивнула, жуя очередную хрустящую корочку, пока Гарри ел бутерброд с ветчиной. — Есть какие-нибудь новости о пожирателях смерти, которые напали на нее?
— Я так не думаю, — признался Гарри. — Дядя Сириус почти ничего не говорил. Однако один из них был отцом Тео. Она узнала его.
Джинни побледнела.
— Ты не можешь сказать об этом Тео — он бы никогда себе этого не простил!
— Я его не виню, — быстро сказал Гарри. — Я знаю, что он совсем не похож на своего отца.
— Ты знаешь, кем были двое других?
Гарри покачал головой.
— Зи никого не узнала, но она уверена, что леди Годива убила одного из них
— Слава Мерлину, она с ней! Эта пантера спасла ей жизнь.
Гарри вздохнул, когда Джинни переплела свои пальцы свободной руки с его.
— Я тоже это знаю.
— А что насчет русалок? Она все еще собирается попытаться поговорить с ними?
— Да, я так думаю, — отважился он. — Я не знаю, когда, но я уверен, что она попытается снова. Это важно.
— А они не нападут на нее во второй раз в том же месте?
— Я так не думаю, нет, — ответил Гарри. — Но я все равно буду нервничать, когда она уедет.
Джинни наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
— Может быть, Сириус поедет с ней.
— Если он это сделает и заявит, что это для ее защиты, она сойдет с ума. Две недели назад она ударила его сковородкой.
— что?
Он кивнул и пересказал то, что рассказала ему Тонкс.
— Я думаю, это был несчастный случай. Он беспокоится, что она будет перенапрягаться. Она только на прошлой неделе вернулась к работе, так что не собирается ничего делать с Приказом до окончания праздников.
— Они что-то охраняют, Перси сказал мне
— Что они охраняют?
Джинни на мгновение замолчала.
— Перси не сказал. Он сказал, что это дело Ордена, но что это важно для победы над Томом
— Он хочет моей смерти, Джинни. Он хочет быть тем, кто убьет меня, и он хочет показать миру, что я не могу победить его.
Джинни провела рукой по его ребрам, поворачиваясь к нему еще ближе, чтобы заглянуть в глаза.
— Он не выиграет, Гарри. Когда он попытался возразить, она прижала пальцы к его губам. — Он не выиграет. Мы найдем диадему и уничтожим ее. А потом, когда придет время, мы избавимся от его змеи.... и потом, он всего лишь человек.
— Мы оба знаем, что он больше, чем просто мужчина, Джинни.
— И да, и нет, — тихо сказала она, целуя его в щеку. — У него есть сторонники, и у него есть своя армия, которую он собирает, но у нас есть то, чего нет у него. У нас есть сердце. У нас есть то, за что стоит бороться.
Гарри убрал волосы с ее лица.
— Когда я был на кладбище, стоял напротив него, когда Беллатриса вернула мне мою палочку, и он сказал, чтобы я вызвал его на дуэль... Я был готов умереть. Я не знал, как с ним бороться. Я не знал, как противостоять ему, и я думал, что это конец моей жизни, а потом я действительно умер, две недели спустя, и я смог впервые в жизни встретиться со своими родителями, бабушкой и дедушкой, и...
Джинни положила подбородок ему на грудь, и ее теплые карие глаза встретились с его.
— И ты вернулся. Ты вернулся к нам, ко мне. Том не победит тебя, Гарри. Он не победит. В твоей жизни так много людей, которые любят тебя; так много людей, готовых противостоять ему. Однажды ты вступился против него ради меня, и если я когда-нибудь увижу его снова, я не отступлю без боя.
Глаза Гарри встретились с ее, зеленые в карих глазах.
— Я не хочу, чтобы ты снова с ним сталкивалась.
— Часть меня тоже этого не хочет, — тихо сказала она. — Часть меня хочет забиться в угол и, свернувшись калачиком, плакать от ужаса при одном только его имени, но я не буду этого делать. Наима научила меня, что я должен оставить это позади, чтобы двигаться вперед, но это не значит, что я забыл об этом
— Джинни.... что он...... Я каждый день жалею, что не добрался до тебя раньше.
Она провела рукой по его груди, обхватив пальцами его сердце.
— Я не виню тебя, Гарри. Я сама попала в эту передрягу, и... всякое случалось.
Он долго смотрел на нее, нежно поглаживая большим пальцем ее щеку.
— Ты расскажешь мне, что там произошло? Что он... ты никогда не говорила этого...
— Что он изнасиловал меня? — прошептала она, и ее глаза потемнели от воспоминаний.
Он медленно сглотнул, продолжая поглаживать пальцем ее щеку.
— Я всегда подозревала, что у него могут быть... Я просто... Я не знал, как...
Джинни смотрела ему в глаза, но не видела его, пока говорила.
— Я не знала, как тебе сказать... мой друг, мальчик, который спас меня... что-то в этом роде. Я... он использовал кость, но он... дотронулся до меня и он... Я не понимала этого до тех пор, пока... И от этого стало только хуже.
Палец Гарри все еще гладил ее щеку, а ее подбородок покоился у него на груди.
— Мне жаль, что это случилось с тобой. Если бы я мог заставить тебя забыть об этом, я бы это сделал.
Она покачала головой, словно приходя в себя, и прижалась к нему, прижавшись щекой к его сердцу.
— Я не хочу этого забывать. Это часть меня самой. Даже ночные кошмары; они заставляют меня вспомнить, что я сильная, что я преодолела это.
Его пальцы танцевали по руке, когда он обнимал ее.
— Ты невероятно сильная. Я всегда восхищался этим в тебе
— Гарри... можно, я открою тебе секрет?
— Всегда, — прошептал он.
Она долго молчала, а когда заговорила, ее слова были такими тихими, что ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее голос, который звучал приглушенно у него на груди.
— Иногда я думаю о том, что когда придет время, ты захочешь... стать более близким... что я буду слишком напугана — или что я запаникую и у меня возникнут воспоминания, как это было с Майклом. Я не хочу бояться, когда ко мне прикасаются.
Гарри притянул ее к себе и нежно поцеловал.
— Ты не боишься прикосновений, Джинни. У тебя самое доброе сердце из всех, кого я знаю, и ты всегда готова обнять любого, кто в этом нуждается. Хочу ли я прикасаться к тебе? Постоянно, блядь. На днях, когда ты позволила мне поцеловать твою грудь через футболку... Мерлин, это было самое лучшее, что было в мире, и хотел ли я пойти дальше, да! Конечно, я так и сделал — я подросток, я постоянно думаю о сексе, блядь, и я хочу его постоянно. Но я еще не готов к этому.
Джинни, казалось, почувствовала некоторое облегчение от этого.
— Я тоже к этому не готова. Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне, Гарри. Мне тоже понравилось, когда ты целовал мои сиськи.
Гарри скользнул ладонями вверх по ее бокам, коснулся грудей и, не сводя с нее глаз, обхватил их ладонями, так что холмики проступили между его пальцами сквозь джемпер, который был на ней надет.
— видишь? Это хорошо. Это я прикасаюсь к тебе, и ты позволяешь мне прикасаться к себе. Джинни... ты ведь скажешь мне, когда тебе что-то понравится, правда?
Она улыбнулась и нежно поцеловала его в губы.
— Я расскажу тебе.
— И ты скажешь мне, если тебе что-то не понравится?
Она пристально посмотрела на него, прежде чем облизнуть губы.
— Только если пообещаешь делать то же самое.
Гарри обнял ее за талию и крепко поцеловал. Пустая тарелка из-под чипсов выскользнула из гамака и упала на пол вместе с тарелкой из-под сэндвичей, но никто из них этого не заметил. Руки Джинни скользнули по его плечам, и они нежно и медленно поцеловались долгими, тягучими поцелуями, от которых у них перехватило дыхание. Джинни вздохнула от удовольствия, когда его губы скользнули вниз по ее шее.
— Гарри! Джинни! — позвал Сириус.
Джинни оторвалась от губ своего парня и прижалась к нему как раз в тот момент, когда Сириус вошел в домик на дереве. Он приподнял бровь, увидев, как они свернулись калачиком в гамаке.
— Привет, Зи вернулась. Как вы двое относитесь к тому, чтобы покататься на коньках? Река Сид замерзла, и мы подумали, что это может быть интересным способом провести вечер.
Джинни тепло улыбнулась ему.
— Звучит заманчиво, но у меня нет коньков.
Сириус ухмыльнулся и отмахнулся от нее.
— Не беспокойся. Зи сказала, что может трансфигурировать нашу обувь. Пойдем, встретимся в гостиной.
Он соскользнул с пожарного шеста, и Гарри улыбнулся ей.
— Кататься на коньках — это весело.
Джинни выпрыгнула из гамака и наклонилась, чтобы собрать пустые тарелки.
— Я думаю, это именно то, что нам нужно.
Гарри тоже выпрыгнул из гамака, рывком поднял ее на ноги и прижал к себе, положив руки ей на талию.
— Ты в порядке?
Джинни обвила руками его шею, привстав на цыпочки, чтобы поцеловать его.
— Я более чем в порядке. Я с тобой.
Медленная улыбка Гарри заставила ее улыбнуться ему в ответ.
— Пойдем кататься на коньках.
Она взяла его за руку и рассмеялась, когда он поднял ее на руки. Она обхватила его ногами за спину, и он соскользнул с нее по пожарному столбу. Джинни определенно держалась молодцом, и чувство облегчения, которое она испытала, рассказав Гарри о своих страхах, удивило ее. Они были хороши.
* * *
— Мастер Тео, у входной двери стоит адвокат, — сказала Кики, заставив Тео оторваться от книги. Он почти три часа просидел, свернувшись калачиком в большом кресле у камина, за чтением детектива об убийстве, наслаждаясь тишиной и спокойствием поместья. Он не ждал посетителей.
— Впусти его, — сказал он, откладывая книгу.
Кики кивнула, и он выпрямился на стуле. Прошла неделя с тех пор, как он приезжал домой на каникулы, и он наслаждался жизнью. Было тихо и спокойно, чего, казалось, он больше никогда не испытывал. Он работал с домашними эльфами над установкой небольшой рождественской елки в библиотеке и с нетерпением ждал возможности провести праздник в одиночестве. Джинни и Драко пригласили его к себе на Рождество, но у него не было праздничного настроения. После всего, что произошло за последние несколько месяцев, ему просто нужно было время побыть одному. Расслабиться, собраться с мыслями и подумать.
На днях Морриган снова нашла его с очередным письмом, и Тео поймал себя на том, что улыбается, читая слова Финна. Мужчина показался ему очень дружелюбным, и ему понравилась мысль о том, что у него есть кто-то, с кем он может поговорить без стеснения. Финн его не знал. Он был человеком, который любил свою племянницу и хотел помочь изменить мир. Тео восхищался этим и надеялся, что, если ему удастся привести в порядок свои дела, возможно, он сможет как-то помочь в этом, возможно, даже помочь двору Тары.
Письмо Финну странным образом подействовало на него успокаивающе, как тайный друг, которому, как он знал, он мог доверять. Он поймал себя на том, что рассказывает этому человеку все о себе и своей жизни, кое-что опуская по понятным причинам, но он рассказал Финну о своем детстве, о том, что ему нравится, что ему не нравится, о своих интересах и друзьях. Он был рад обнаружить, что Финн ответил ему тем же. У него появился новый друг, и это доставляло ему огромное удовольствие.
Его размышления были прерваны, когда в гостиную вошел Франклин Смит, на ходу снимая цилиндр.
— Лорд Нотт, извините, что прерываю ваш праздник, но я подумал, что это важно.
Тео кивнул и жестом пригласил его присесть.
— Кики, пожалуйста, принеси чай и булочки.
Смит улыбнулся, усаживаясь в кресло напротив Тео.
— Это очень любезно с вошей стороны, спасибо. Таддеус Нотт дома?
Тео покачал головой.
— Он знает, что сейчас лучше не показываться в Англии, по крайней мере, я надеюсь, что он это сделает. Его отсутствие здесь — главная причина, по которой я вообще вернулся домой.
Смит кивнул и полез в свой портфель, чтобы вытащить папку, набитую пергаментами.
— Полагаю, в этом есть смысл, но я подумал, что все же должен спросить.
Смит поднял глаза, когда Кики вернулась с подносом, на котором стояли чай и булочки. Он подождал, пока эльфийка передаст ему чашку, и поблагодарил ее, прежде чем она вышла из комнаты. Он поставил чашку на стол рядом с собой и снова взял папку, как только эльфийка ушла.
— Я получил ваши рекомендательные письма и должен сказать, что у вас здесь довольно отличные рекомендации.
— Извините, что я смог прислать только троих, — начал нервничать Тео. — Я не знал, кого попросить... И, в общем, мне показалось, что это достаточное количество. Я знаю, что изначально ты хотел пятерых, но я просто не смог достать столько.
Смит приподнял бровь.
— Вы прислали более чем достаточно. У меня здесь восемь.
