Я неуверенно кивнул. Саркул был, конечно, прав, но легко сказать "выбрось из головы", гораздо труднее это сделать.
— А ты никогда не терял желания жить? — спросил я.
— Терял. Дважды. Первый раз — когда умерла моя старшая жена. Младшая тогда еще не требовалась, так что я остался один. И пошел в Охотники.
Я кивнул, так как эту историю знала вся организация.
— А второй раз — когда в результате засады на Враносте погибли все мои "стражники", и когда в живых остались лишь я и Чуссатон. Сидя в камере, я ждал смерти, но я уже был мертв, оплакивая каждого из соратников.
— И что потом? — переспросил я. — Как тебе удалось это преодолеть?
— А потом... Потом появились вы. Такие яростные, такие убежденные. Вам нужно было помочь выбраться, потом помочь создать "Галактику". Собственная судьба в тот момент меня мало волновала. Постепенно забота о вас стала смыслом моего дальнейшего существования.
— То есть мы тебе вместо детей?
— Ну да, - улыбнулся Верховный. — Раз уж своих не завел, пришлось обзавестись приемными.
— Тоже мне, папаша! - фыркнул я, но заулыбался в ответ.
— Вижу, у тебя настроение поднялось? — Саркул сделал серьезное лицо. — В таком случае можешь проваливать. Но чтобы завтра был свеженький - я собираю Большую Сотню. Нужно утвердить план дальнейших действий.
— Ага, а там мне предстоит поднимать и вдохновлять своих неразумных братишек, - рассмеявшись, сказал я. — Ладно, похоже, твоя психотерапия помогла. До завтра!
— До завтра.
Когда я вышел, то, к своему удивлению, обнаружил Зарда и Гатслува, ожидавших меня. А рядом с ними стоял Сагерин. Он-то чего забыл? В ответ на мой немой вопрос капитан-десять сказал:
— Иду мимо, смотрю — Зард стоит. Решил подойти.
Лицо у Сагерина при этом было спокойное, почти равнодушное, но не требовалось обладать талантами Дектора, чтобы почувствовать, что капитан-десять врет. Наверняка решил лично убедиться в том, что обожаемый командор действительно пребывает в раскисшем состоянии. Как же у нас быстро слухи разносятся - быстрее скорости света! И капитан, едва его достигли слухи, тут же понесся помогать и проявлять участие. Терпеть не могу, когда начинают жалеть!
Неожиданно для себя я разозлился. Тоже мне, нашел больного! Почему не Гатслуву или Зарду помогать приперся?
Кое-как взяв себя в руки, я сказал, не слишком заботясь о том, чтобы мои слова звучали вежливо:
— Ну раз шел куда-то, то и иди себе туда же. И вообще, завтра Саркул Большую Сотню собрать хочет, так что лучше шли бы вы все спать.
Сагерин только скрипнул зубами, но ничего не ответил. Развернулся и пошел прочь. Зард и Гатслув укоризненно посмотрели на меня, но тоже промолчали. Я пожал плечами и, включив двигатель, полетел к себе. Небольшая порция злости меня взбодрила, так что о хандре уже и речи не было. Саркул был прав, раскисать не время. Все только начинается!
— Глава 12. Встреча
Уже третий день корабль Угерина несся по Нейтральной Зоне. Почти двенадцать дней назад он спешно покинул Землю и отправился домой. Капитан яхты сильно нервничал. И он не зря беспокоился, так как "южная" часть Зоны, через которую они летели, была самым опасным местом во всей Галактике. До планет Союза было далеко, поэтому патрульные эскадры редко появлялись в данном секторе. Все базы флота располагались в "северной" части, так что посылать сюда патрули было затратно. А боевым эскадрам других планет вход сюда все равно был запрещен — неважно, что Союз не мог самостоятельно обеспечивать даже видимость безопасности в "южной" части. Неудивительно, что вольные чувствовали себя тут особенно вольготно. А уж если учесть, что здесь лежали самые короткие пути между Лигурией и Рабеной, а также между Лигурией и Круни, то легко себе представить, как много пиратов на кубический минд пространства здесь находилось.
Радовало только одно — на корабле стоял пульсер мощностью три с половиной единицы. Это означало, что корабль ускорялся быстрее, чем любой рейдер. А значит, зайоны и зайоты вольных серьезной опасности яхте не представляли, так как она успела неплохо разогнаться. Опасаться стоило лишь стоп-мин и клагеров вольных, но, к счастью, крейсеры у вольных попадались нечасто. Так что Угерин был спокоен и не разделял тревоги капитана. И совершенно напрасно.
К исходу двенадцатого дня пути, когда внутреннее время корабля показывало поздний вечер, капитан срочно позвал директора в рубку управления. Угерин, хотя и собиравшийся уже лечь спать, не заставил себя долго ждать и явился немедленно.
— Что случилось? — спросил он.
— Смотрите сюда, — капитан показал на трехмерную проекцию карты района, по которому они летели. — Зеленая точка — это мы. А вот тут, сбоку, видите? Красную точку?
— Не держите меня за идиота, я в навигационном оборудовании разбираюсь. Это корабль, идущий параллельным курсом?
— Да, именно. Одиночный. Дело в том, что он нас обнаружил. Когда мы его заметили, он шел другим курсом, поперек нашего. Должен был пройти далеко за кормой. Но, сблизившись, он внезапно поменял курс и теперь идет параллельно. При этом, как выясняется, у нас с ним довольно близкие скорости. Редкое событие.
— Мне кажется, или он от нас отстает?
— Да, на глаз видно, что дистанция увеличивается. Но это ничего не значит. Если посмотреть на вторую производную расстояния, то есть на ускорение, то будет видно, что рано или поздно он нас нагонит. Сейчас его скорость все еще меньше нашей, но лусаган говорит, что его ускорение равно трем целым, трем пятым. А мы идем на трех, чтобы использовать малошумное ускорение. Он тоже не слишком колеблет селг, иначе бы мы его увидели раньше. Вывод — он идет не на предельном ускорении. Раз так, то это может быть только клагер.
— Какие версии, кто это может быть?
— Это точно не патруль — они в одиночку ходят лишь в самых крайних случаях. И патруль бы попытался установить с нами связь. Так что либо это Охотники, либо вольные.
— И что предлагаете делать?
— Я пока в затруднении, потому и позвал вас. Дело в том, что на таком расстоянии тип нашего корабля ему не определить даже с помощью мощных сканеров. Так как мы идем на трех и слабо видны, то нас могут принять либо за клагер, либо вообще за еммер. Хотя, конечно, на последнее надеяться не стоит. Если это вольные, то у нас есть шанс, что они примут нас либо за других вольных, либо за Охотников. И тогда нас не тронут. Если же это Охотники — то они, конечно, не отстанут так просто, пока не убедятся, что мы не имеем отношения к вольным. Но в последнем случае проблем не вижу.
— Я так и не понял, что от меня-то требуется? — недовольно спросил Угерин. — Даже если это вольные, то я ничем помочь не смогу. Вы — капитан, вам и принимать решения.
— У нас всего два выхода, и я не знаю, какой выбрать. Либо продолжать двигаться с прежним ускорением, надеясь, что преследователи не выдержат неизвестности и отстанут, либо немедленно вывести пульсер на максимум и попытаться оторваться. У нас все-таки есть перед ними заметный запас по скорости. Но в этом случае мы сразу раскроемся, показав класс корабля. И вдобавок нас будет видно за пять минд, не меньше.
— А сколько времени, по вашему, понадобится преследователям, чтобы сблизиться на расстояние, с которого они смогут определить наш корабль? Если все будет идти как сейчас?
— Мы уже делали расчеты. Если это стандартный клагер, то до момента выравнивания наших скоростей должно пройти еще два часа. Плюс четыре часа на то, чтобы сблизиться до дистанции, с которой его сканеры смогут нас опознать. Итого — шесть часов. Если после этого он включит максимальное ускорение, а мы сделаем то же самое, то у нас будет еще где-то два — два с половиной часа до сближения на дальность действия его оружия.
— То есть у нас есть в запасе около восьми часов?
— Да, где-то так.
— В таком случае нужно немедленно послать сообщение в штаб Патрульных Сил!
— Уже сделано. Но наш конселг довольно слабый, там прочтут сообщение часа через полтора, не раньше. Плюс патрульным еще нужно время, чтобы добраться сюда. А мы не стоим на месте, надо еще определить, куда наш корабль за это время переместится. Я, конечно, указал в сообщении курс, скорость и ускорение, но наверняка нам придется менять курс, чтобы выгадать лишнее время, и где тогда патрулю искать нашу яхту — неясно.
— Тогда я вообще не вижу другого выхода, кроме как продолжать идти своим курсом с прежним ускорением. Мы же не знаем, кто это такие? Вот когда станет ясно, что это — вольные, тогда и начнем дергаться и выжимать из двигателя все силы.
— В том-то и дело, что будет уже поздно. К тому времени они получат заметный перевес в скорости, и наше дерганье уже мало на что будет влиять. Зато если сейчас поставим максимальное ускорение, то даже если они тоже выйдут на максимум, то мы компенсируем одну десятую разницы. Будет одна вторая, вместо трех пятых сейчас. Думаю, пару часов нам это точно добавит. К тому же, если у них есть сообщники, то где-то по дороге нас вполне могут попытаться перехватить — курс известен, если впереди кто-то есть, то преследователи вполне могли передать все нужные для перехвата данные.
— Понятно, — ответил Угерин. — И так плохо, и по-другому плохо. И все же я бы предложил пока не предпринимать никаких действий, только ждать. Разве что хотя бы немного добавить ускорение, совсем чуть-чуть, чтобы преследователи не заметили.
— Мы уже сделали. Добавили две двадцать пятых. Через несколько минут сбросим одну двадцать пятую, а потом, еще спустя какое-то время, добавим еще две двадцать пятых. Чтобы они по изменению расстояния не могли точно вычислить наше ускорение и быстро установить факт его увеличения. Ладно, я понял ваше мнение. Будем пока делать вид, что ничего не происходит.
Капитан отвернулся и занялся своими делами. Угерин постоял некоторое время в рубке, но поняв, что больше его присутствие не требуется, ушел к себе. Сделать он ничего не мог, а путаться под ногами у капитана в такой напряженный момент было глупо. И без того отношения были натянутыми, не стоило усугублять.
К опасности Угерин относился достаточно спокойно. Он не раз оказывался в критических ситуациях, поэтому возможная встреча с вольными директора почти не пугала. Вряд ли вольным могла понадобиться смерть директора Службы внешнего надзора, хотя они и могли считать его своим врагом. Убивать высокопоставленного чиновника с Крисса значит поставить крест на возможности относительно свободно перемещаться по территории Союза. Скорее всего, в случае захвата дело могло закончиться выкупом. Гораздо больше Угерина беспокоил тот факт, что пираты могут помешать его планам разобраться с прошлым основателей "Галактики". Время будет потеряно, а значит, спецслужбы Крисса могут успеть на Враност раньше. И тогда не видать Угерину ответов как собственных ушей.
Спать уже не хотелось. Два часа пролетели как миг, за это время ничего неожиданного не случилось, никто не вышел на связь, не предложил помощь. Капитан проинформировал Угерина о том, что скорость преследователей сравнялась со скоростью яхты, и теперь они начинают понемногу сокращать дистанцию. Пошел обратный отсчет. Директор извлек из своих вещей персональный ручной резонатор, любовно погладил его и положил на полку. Давно ему не приходилось пользоваться оружием, и вряд ли имело смысл его доставать, но все же так спокойнее. Потом он все же прилег. Неизвестно, удастся ли ему в этой жизни поспать еще раз.
Вызов капитана поднял его на ноги часа через полтора. Ничего не соображая, он хмуро уставился в сергер-сферу.
— Ну, чего еще стряслось? Они ускорились? — спросил Угерин.
— Нет, с преследователями все по-прежнему. Но мы только что засекли еще один корабль, идущий наперерез. Его скорость ниже нашей, но он идет с ускорением четыре единицы. До пересечения курсов осталось пятнадцать минут.
— Мы можем уклониться?
— Разумеется, у нас же есть преимущество по скорости. Хотя сохраняться оно будет недолго — этот второй клагер тоже успел неплохо разогнаться. Но, отклонившись, мы уйдем с первоначального курса. И тогда нам точно никто не поможет.
— Капитан, это ваш корабль, и вам решать, что делать, — проворчал Угерин.
— Разумеется. Просто я хочу проинформировать вас о своих дальнейших действиях.
— Давайте.
— Я считаю, что дальше нет смысла таиться. Это вольные, и они хорошо подготовили перехват. Так что нужно ставить максимальное ускорение и пытаться скрыться. Не забыв послать сигнал о помощи.
— И каковы наши шансы? — хмуро спросил Угерин.
— Если бы был только один преследователь, то я бы сказал, что шансы есть. В текущей же ситуации, если никто не придет на помощь, — мы обречены.
— Благодарю за откровенность.
— Не за что, — ответил капитан и попытался отключиться, но Угерин ему не дал.
— Капитан, у меня просьба. Вы не могли бы транслировать показания навигационных приборов в мою каюту? Не хочу мешать вам в рубке, но и сидеть тут, не зная, что происходит, я тоже не могу.
— Разумеется, сейчас сделаем.
С этими словами капитан пропал из сергер-сферы. Вместо него появилась навигационная карта, на которой отражалась текущая ситуация. В центре находилась зеленая точка, за которой, на некотором отдалении, двигалась красная. Еще одна красная точка приближалась к зеленой сбоку. Рядом со всеми тремя точками высвечивались числа — текущая скорость и ускорение. Красные и зеленая точки были соединены пунктирными отрезками; длины их приводились тут же на карте.
Внезапно карта развернулась так, что обе красные точки оказались сзади зеленой. Это яхта произвела маневр разворота и легла на другой курс. Ускорение ее при этом подскочило до максимального. Преследователи отреагировали мгновенно — они легли на параллельные курсы. Корабль, шедший позади яхты, увеличил ускорение до четырех.
Угерин поморщился. Ситуация складывалась так, что теперь любой маневр яхты в плоскости курсов трех кораблей неизбежно приводил к сокращению расстояния до одного из преследователей. Простой геометрический закон — гипотенуза всегда короче суммы катетов. У капитана яхты теперь оставалась возможность маневра только в перпендикулярной плоскости.
Однако директор недооценил хитрость своего капитана. Спустя несколько минут после изменения курса яхта прошла левее одной из звезд, довольно близко от границы плотного селга. И сразу же после этого ее курс был изменен — корабль взял правее на несколько градусов. Теперь преследователю, шедшему с правой стороны, необходимо было либо лететь напрямую через плотный селг, либо огибать звезду по более длинной дуге. И в том и в другом случаях это неизбежно приводило к задержке. Причем левому преследователю тоже никаких преимуществ не предоставлялось, так как ему для "срезания угла" также нужно было лететь напрямую через систему. Выигрыш для яхты, правда, получался мизерный, считанные секунды, но когда речь идет о жизни и смерти, то и этому будешь рад.
