— Вся моя память не исчезла, но та часть моей памяти, которая исчезла, была связана с человеком, которого я любила, с человеком, за которого я вышла замуж двадцать лет назад и поклялась любить вечно в этот самый день — в День святого Валентина. Дэвид Камберленд, мой муж, был известным специалистом по вампирам. Человек, который в одиночку отвратил целую семью вампиров от убийства, помогая им жить жизнью, в которой не нужно убивать других, чтобы выжить. Мой муж — герой, который спас деревню в Румынии от истребления вампирами.
В зале уже начали раздаваться разговоры, и Гарри прислушался, когда Невилл наклонился к нему.
— Разве Локхарт не сказал, что он сделал это в своей книге?
Гермиона кивнула, побледнев.
— Да, говорил.
Женщина продолжала говорить, ее голос становился все громче.
— Представьте себе мое удивление, когда память человека, которого я любила, была восстановлена, и я узнала, что кто-то другой присвоил себе его заслуги: Что его память также была изменена, чтобы он считал, что не достиг того, чего достиг, не помнил ни меня, ни своих достижений. Этот кто-то, молодой человек, который пришел взять у нас с Дэвидом интервью о его достижениях, решил присвоить эти достижения себе.
Локхарт пытался ускользнуть от Римуса, его лицо было бледным. Гарри наблюдал, как Снейп встал и положил руку на другое плечо Локхарта, укоризненно кивнув Римусу.
— Тот человек, который приходил допрашивать нас с мужем, его звали Гилдерой Локхарт, и он украл дело жизни моего мужа для себя, а затем забрал у нас наши воспоминания.
Зал, казалось, задохнулся от удивления, все начали переговариваться между собой.
Камберленд повернулась и посмотрела на Локхарта с ненавистью в глазах.
— Я читала ваши книги, Локхарт, и готова поставить хорошие деньги на то, что те другие вещи, которые вы "утверждали, что сделали", также были сделаны другими ведьмами и волшебниками, чьи воспоминания вы затем стерли, чтобы присвоить себе их заслуги. Вам должно быть стыдно за себя! Сколько жизней вы загубили?
Локхарт посмотрел на нее.
— Ты глупая ведьма! Ты не могла просто оставить свою жизнь в покое, не так ли? Неужели ты думаешь, что кто-то хочет читать о каком-то скучном старике, который помогал вампирам, когда они могут представить, что это делаю я? Нет! Или что какой-то старый армянский колдун действительно помог человеку с ликантропией? Или о том, что какая-то уродливая старая карга научилась избавляться от баньши? Нет! Это сделал я! Я! Я сделал все эти вещи! Все!
Тонкс и Арнетт вышли из задней комнаты. Тонкс с помощью своей палочки сковала руки Локхарта наручниками за спиной, в то время как Арнетт начал говорить.
— Гилдерой Локхарт, настоящим вы арестованы за использование чар памяти на ничего не подозревающих ведьмах и волшебниках без их ведома или согласия, за мошенничество с присвоением заслуг за работу, которую вы сами не делали, и за обогащение на этом. Вы обвиняетесь в мошенничестве и внедрении ложных воспоминаний в Мэгги и Дэвида Камберленда. Следователи и целители разума будут посещать все места, упомянутые в ваших книгах, чтобы выяснить, кто еще мог быть одной из ваших жертв. Вы не обязаны ничего рассказывать. Но это может повредить вашей защите, если вы не упомянете на допросе то, на что впоследствии будете ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть представлено в качестве доказательства.
Студенты поднялись на ноги, некоторые хлопали и аплодировали, некоторые плакали, но все с изумлением смотрели, как авроры вывели Локхарта из Большого зала в наручниках.
Ошеломленные взгляды вернулись к передней, где Дамблдор ждал, пока они затихнут.
— Мне жаль говорить, что это означает, что профессор Локхарт больше не будет вашим учителем по Защите от темных искусств. Против него будут выдвинуты уголовные обвинения за его мошеннические действия. Если у кого-то есть что сказать по этому поводу, вопросы можно задать старосте дома, — спокойно сказал Дамблдор. В его глазах появился блеск, когда он жестом велел Римусу пройти вперед. — С сегодняшнего дня вашим новым профессором Защиты от темных искусств будет профессор Люпин. Теперь, когда обед и утренние волнения позади, давайте перейдем к нашим дневным занятиям.
Гарри засунул в рот еще один яблочный ломтик и, широко улыбаясь, поспешил к столу старосты.
— Здравствуйте, профессор!
Римус поприветствовал его.
— Привет, Гарри. Я слышал, что у вас была безумная идея взять меня на работу.
Гарри пожал плечами.
— Возможно, я что-то говорил об этом дяде Бродяге.
Римус улыбнулся и сжал плечо Гарри.
— Что ж, я рад занять эту должность. Увидимся в классе, и помни, это профессор Люпин, а не профессор Муни.
Гарри ухмыльнулся и поспешил обратно к своим друзьям.
День складывался очень интересно, подумал он, и он не мог дождаться своего первого урока по Защите от темных искусств. Он знал, что это будет бесконечно лучше, и был не менее рад, что Локхарт наконец-то ушел. Но он никак не ожидал, что тот окажется преступником.
Неужели он действительно стирал сознание ведьм и волшебников только для того, чтобы потом заявить, что спас их? Кто бы мог совершить такое только для того, чтобы прославиться?
В течение дня студенты повсюду говорили об аресте Локхарта. Ходили слухи, что Локхарт ничего по-настоящему не добился сам и что все, на что он годится, — это подписывать свои имена. Многие студенты, казалось, были очень расстроены его арестом, особенно девушки, которым было стыдно за то, что они в свое время так на него запали.
Но по-настоящему важные новости стали известны после ужина.
Локхарта обвинили в новом преступлении.
Казалось, что его фан-клуб состоял из нескольких частных чаепитий в его кабинете. Гарри не был до конца уверен в правдивости слухов, но он слышал, что у Локхарта были романы с некоторыми из его учениц. Две девочки седьмого курса утверждали, что он их трахал, одна девочка пятого курса утверждала, что он прикасался к ней неподобающим образом, а два мальчика третьего курса заявили, что Локхарт заставлял их доставлять ему оральное удовольствие во время отбоя.
Учителя расследовали эти слухи, но было похоже, что Локхарт проведет остаток своей жизни в тюрьме Азкабан.
Только на следующий день после обеда Гарри впервые попал на урок к профессору Люпину. Гарри поспешил на урок Защиты от темных искусств, с восторгом глядя на своего отца, который сидел на краю парты в распахнутой черной мантии, распахнув коричневый твидовый пиджак, светло-зеленую рубашку и галстук поверх черных джинсов. Он улыбался им всем, выглядел расслабленным и совершенно непринужденным, находясь перед классом.
Когда все расселись, он тепло улыбнулся классу.
— Добро пожаловать на Защиту от темных искусств, я профессор Люпин. Я с нетерпением жду возможности обучать вас всех в этом году и постараюсь помочь вам успешно сдать экзамены, несмотря на унылые темы, которые вы проходили под руководством Локхарта.
— Какие темы? — спросил Симус, заставив класс рассмеяться.
— Именно, мистер Финниган. Итак, сегодня я хотел бы начать с обзора некоторых тем, которые мы должны пройти. Одна из первых — это проклятия и сглаз, особенно те, которые используются на дуэли.
В классе сразу же начались разговоры, заинтригованные идеей использования любого заклинания в дуэли против другого ученика. Однако Римус тут же пресек эту идею, напомнив им, что они будут учиться строго в безопасности класса и что дуэли запрещены в коридорах и на территории школы.
Он попросил Гарри и Гермиону выйти вперед и продемонстрировать несколько приемов, которые они отрабатывали, и весь класс улыбался, когда все закончилось. Они отлично начали.
Гарри остался, чтобы ухмыльнуться своему отцу, когда его одноклассники выходили.
— Это было здорово, профессор!
Ремус улыбнулся ему.
— Это начало, Гарри. Нагрузка будет довольно интенсивной, потому что все так отстают, но я сделаю все возможное, чтобы каждый получил образование, которого он заслуживает.
Гарри засиял.
— Ты лучший.
Ремус хихикнул.
— Мы думали рассказать тебе, когда ты был дома две недели назад на суде, но мы с Сириусом решили сделать тебе сюрприз, так как до сих пор не знали, когда я официально начну работать. Дамблдор все еще выяснял ситуацию с Локхартом.
Гарри кивнул, его глаза погрустнели, когда он посмотрел на отца.
— Дядя Муни, ходят слухи, что Локхарт занимался сексом с некоторыми учениками.
Бровь Ремуса приподнялась.
— Это серьезное обвинение, и оно точно не поможет его делу. Семикурсники... ну, технически, если бы им было по семнадцать, ему могли бы смягчить обвинения, но как учитель в школе... это опасная почва, на которую можно ступить. Я слышал, что после его ареста несколько студентов обратились к старостам с жалобами. Я надеюсь, что это неправда, потому что никто не должен чувствовать, что не может доверять своему учителю.
— Я слышал, что несколько мальчиков третьего курса, а также девочка пятого курса утверждают, что он прикасался к ним неподобающим образом — как ты думаешь, это правда?
Ремус медленно выдохнул.
— Я не знаю, маленький Олень. Думаю, нам придется подождать и посмотреть, что найдут авроры. А теперь иди, ты опоздаешь на Историю Магии.
Гарри только усмехнулся. Когда Ремус был с ним в Хогвартсе, он был в безопасности и чувствовал себя счастливее, чем когда-либо.
Наконец-то хоть что-то шло правильно.
* * *
Когда Гарри поднялся в свою комнату в общежитии после ужина на следующий день, последнее, что он ожидал увидеть, это Фреда и Джорджа, сидящих на его кровати. Он поднял на них бровь.
— Привет, ребята, ищете Рона?
Фред покачал головой.
— Нет, тебя. Садись.
Он похлопал по кровати между ними.
Гарри просто улыбнулся им.
— Что вы замышляете?
Джордж выглядел обиженным.
— Мы просто хотим немного поболтать, с твоей стороны так грубо предполагать обратное.
Фред усмехнулся.
— Но и мудро.
Гарри ухмыльнулся и пересел между ними.
— Что происходит?
Мы с Фредом говорили о том, что услышали от тебя на днях и сегодня за ужином, что вызвало у нас подозрения.
— Что именно вызвало подозрения?
Фред почесал подбородок, как будто он погрузился в глубокие раздумья.
— Ну, две недели назад, когда ты уехал домой на испытание, ты называл Сириуса другим именем, когда он обращался к тебе. Мне показалось, что я слышал, как ты назвал его Бродягой?
— Ладно...
Джордж вздохнул.
— А сегодня за ужином ты сказал, что защита была великолепна, потому что у тебя был профессор Муни.
Гарри поморщился. Ему нужно было убедиться, что он всегда называет Ремуса по фамилии, а не по имени, которым он называл его в детстве. Это будет похоже на фиаско с тетушкой Минни на первом курсе, хотя он был уверен, что Ремус не снимет баллы, он надеялся.
— Может быть.
Фред усмехнулся.
— Бродяга и Муни, мы только что нашли эти имена очень интересными — даже необычными.
— Весьма своеобразные, я бы сказал, — добавил Джордж с лукавой ухмылкой. — Может быть, ты объяснишь их?
Гарри пожал плечами, глядя в сторону закрытой двери своего общежития.
— Просто прозвища, которые у них были в детстве. Они придумали их в школе и научили меня. Вот почему дядя Сири называет меня Сохатиком, потому что моего отца они называли Сохатым.
Глаза Фреда загорелись.
— Сохатый... и Червехвост?
Глаза Гарри сузились. Это имя вызвало в нем воспоминания о суде, о котором он пытался забыть. В последнее время сны были очень интенсивными, и даже когда он будил Сириуса, чтобы поговорить, они все равно казались ему напряженными, и он часто не мог снова заснуть, его сердце колотилось, а в голове роились мысли и воспоминания, которых он хотел бы не иметь.
— Что именно вы двое знаете?
Джордж широко улыбнулся, хлопнул в ладоши и кивнул своему близнецу, который тут же достал сложенный кусок старого пергамента.
— Когда мы были на первом курсе, Гарри, мы были молодыми, беззаботными и невинными...
Гарри фыркнул.
— Ладно, мы были более невинны, чем сейчас, — добавил Фред, с трудом сдерживаясь. — Мы получили взыскание от Филча.
— Шокирующее зрелище.
— Тсс, мы рассказываем вам о наших эпических приключениях, — сказал Джордж.
Гарри усмехнулся над ними.
— Так вы были на отработке?
— Нет, пока не на отработке, — добавил Фред.
— Филч просто читал нам нотации за то, что мы выпустили Навозную бомбу, которая расстроила его по неизвестной причине, и пока он разглагольствовал и угрожал нам обычными...
— Выпотрошить...
— Заковать...
— и тому подобное, я случайно заметил, что один из ящиков его картотеки был помечен: Конфисковано и чрезвычайно опасно. Так как я душа любопытная, мне стало интересно...
— что за вещи Филч прятал в школе, которые можно отнести к категории "чрезвычайно опасных"? Мы беспокоились за всех учеников, — добавил Джордж.
Гарри закатил глаза.
— Да, точно.
Фред усмехнулся.
— Итак, мы спланировали отвлекающий маневр и на следующий день, с помощью нашего друга Ли Джордана, они с Джорджем отвлекли Филча, а я пробрался в его кабинет.
— Фред открыл ящик и достал — вот это! — торжествующе сказал он, держа в руке старый пергамент.
Бровь Гарри приподнялась.
— Старый пергамент, как интересно.
— Гарри, если бы ты знал, что это за старый пергамент, ты бы понял, — терпеливо сказал Фред. — Мы считаем, что Филч никогда не догадается сам.
Он передал пергамент Гарри.
Гарри взял у них пергамент и уставился на него.
— Я все еще не понимаю.
Фред вздохнул и постучал по ней своей палочкой.
— Торжественно клянусь, что я ничего хорошего не замышляю.
К удивлению Гарри, по пергаменту начали расползаться чернильные линии, образуя надпись, сделанную аккуратным наклонным почерком, в которой он сразу узнал Римуса.
"Господа Муни, Червехвост, Бродяга и Сохатый,
Поставщики вспомогательных средств для магических озорников с гордостью представляют.
КАРТА МАРОДЕРОВ"
Рот Гарри открылся, когда чернила растеклись, открывая небольшой набросок Хогвартса, а когда он открыл сложенный пергамент, то обнаружил прекрасно нарисованную карту всей школы, включая коридоры, скрытые лестницы и проходы, и сотни точек, танцующих по странице, показывающих местонахождение каждого ученика и учителя в школе.
— Это — профессор Дамблдор? — спросил Гарри.
— Вышагивает в своем кабинете? — сказал Джордж с ухмылкой.
— Он часто так делает, — сказал Фред. — А вот и мы, — сказал он, указывая на три точки в общежитии гриффиндорских мальчиков второго курса.
Гарри широко улыбнулся, глядя на пергамент.
— Дядя Сириус будет в восторге, когда узнает, что вы двое нашли это!
Фред широко улыбнулся.
— Что возвращает нас к нашему первому вопросу, Гарри... ты называешь Сириуса по имени Бродяга, и, если ты заметил, одного из мессиров тоже зовут Бродяга?
Гарри кивнул, на его лице появилась широкая улыбка.
