— Выйдите, — коротко приказал Хендрикс последовавшему за ним охраннику.
— Есть, — тот не стал спорить и удалился, закрывая за собой дверь, загудевшую автоматическим замком.
Обогнув стол, Артур взялся за край мешка и осторожно потянул его с головы пленницы. Каскад вьющихся рыжих волос, вырвавшись на свободу, показался в скудном освещении особенно ярким. Красивые зеленые глаза заморгали. Высокий белоснежный лоб нахмурился. Она попыталась повернуться, разглядывая визитера, но Артур уже снова обходил разделявший их стол.
Стул напротив железно загрохотал, отодвигаемый англичанином. Сев, тот положил сцепленные в замок руки на голую столешницу и замер.
Она узнала его сразу. Но чтобы понять все равно потребовалось время. Спустя мучительно долгие секунды неловкого ожидания, девушка обреченно вздохнула.
— Здравствуй, Анна, — сказал Артур Хендрикс.
— Здравствуй, дядя Артур, — отозвалась Анна Хендрикс.
Гонконг
15:42 местного времени
Боль.
Много боли. Бесконечная, неутихающая, бьющая по каждому нерву агония. Как будто она вросла в твои ткани и стала частью тебя самой.
Такова цена за дьявольские крылья. Ты всегда будешь носить эту боль как каинову печать. И всякий из них, из вершителей чужой высшей воли, сможет указать на тебя. А потом убить.
Но нельзя сдаваться. И ты снова и снова выживешь. Они убьют тебя, оскорбят тысячу раз, начнут бояться и ненавидеть. А ты будешь побеждать.
Но боль никогда не уйдет.
Китами открыла глаза с болезненным всхлипом.
Чистый белый потолок. Тишина. Солнечный свет, пробивающийся сквозь неплотно закрытые жалюзи.
Дзюнко лежала на узкой койке, укрытая тонким покрывалом. Ее платье исчезло, вместо него кожа ощущала стандартно-невесомую больничную пижаму.
— И... — заговорила девушка, слыша, как сипло звучит голос. — Где это я?
— О! — радостно прозвучало где-то рядом. — Проснулась.
Медленно садясь, Китами поморщилась. Все тело заныло, как будто накануне она работала в поле, собирая рис, а потом запряглась в телегу вместо лошади. Живот тут же забурчал от голода. Слегка кружилась голова, но Дзюнко сосредоточенно рассмотрела чистую полупустую палату с грудой аппаратуры, к счастью, ничем не присоединенной к ней. В углу на крохотной табуретке сидела Эрика. Ее изорванная форма официантки исчезла, сменившись джинсами и легкой курточкой, волосы были уложены в привычную прическу вместо растрепанных рогаликов. Зажмурив один глаз, Андерсен хитро посмотрела на японку.
— Как по ощущениям, живая?
— Вроде бы, — ответила Китами, проведя ладонью по лицу. — Где я?
— В больнице, само собой, — Эрика смущенно кашлянула. — Мы тебя чуть не убили.
— То-то во сне так ломило, — мрачно усмехнулась Дзюнко. — А остальные?
— С ними все в порядке, — Андерсен кивнула, и физиономия ее приобрела чрезвычайно сварливое выражение. — Целоваться друг с другом бросились. А мне что, с тобой надо было сливаться в припадке страсти?
— Лучше не надо, — строго произнесла Китами. — Сколько я была без сознания?
— Всю ночь и все утро. Хорошо, что пришла в себя. Мы улетаем через три часа. Не хотелось тащить тебя на носилках.
— Значит, все кончилось? — задумчиво произнесла Дзюнко и посмотрела на закрытое окно.
— Угу, — подтвердила Эрика. — Небоскреб рухнул, нас никто не арестовал, тайная лаборатория взорвана. А еще весь Гонконг стоит на ушах.
— Значит, Вендиго...
— Неизвестно, — Андерсен помрачнела. — Исчез во взрыве.
— Он жив.
— Угу.
Обе девушки замолчали. В полнейшей тишине больничной палаты пауза вышла невыносимо выразительной. Наконец, Китами, словно что-то вспомнив, нахмурила брови.
— А что ты-то здесь делаешь?
— За тобой смотрю, — Эрика снова кашлянула. — Надо же было куда-то деться от них со всеми этими поцелуями...
— Вот как, — иронично улыбнулась Дзюнко. — Тогда подай сюда мою одежду.
Где-то в Южно-Китайском море
Порыв холодного морского ветра ударил в лицо, заставляя заледенеть тонкий шрам, шедший из уголка глаза и перечеркивающий щеку. Октавиан Вендиго задумчиво провел пальцем по следу, оставленному его собственной слезой.
— О чем задумался, босс? — спросил невзрачный мужчина в бейсболке, запахнувший мятый пиджак и вглядевшийся в безбрежную водную гладь.
Они стояли на палубе длинной белоснежной морской яхты, уходившей все дальше и дальше от Гонконга. Медно-рыжее солнце делало воду похожей на расплавленный и кипящий свинец. Неживая монументальность глубин сочеталась в этом пейзаже с живостью синего неба без единого облачка, и ощутимым жаром разошедшегося не на шутку светила.
— Мне интересно, — проговорил Вендиго, глядя на солнце и не моргая. — О чем сейчас думают мои любимые враги.
— Это несложно, — хмыкнул обладатель бейсболки и почесал небритый подбородок. — Наверняка, радуются победе. Как же, захватили Анну в плен и вас заставили то ли сбежать, то ли умереть.
— А может, они размышляют, в чем подвох? — Октавиан искоса посмотрел на собеседника и улыбнулся.
— Может, — тот пожал плечами. — Но сомневаюсь. На самом деле, они сейчас почти наверняка заняты друг другом. Любовь, дружба и прочие приятные и красивые штучки.
— Ох, Чарли, — весело выдохнул Вендиго. — Именно за способность работать над человеческой душой с подходом мясника я тебя и ценю.
— Я не мясник, босс, — обиделся Чарли. — Мясники умеют только рубить, резать и подвешивать за ребро. За такими фокусами надо Фрэнки звать. Мне больше нравится понятие "препарировать".
— Как угодно.
— Так, а мы над чем будем думать, а, босс? — спросил Чарли, слушая шум бившихся о борта волн.
— Тебе думать не надо, — сказал Октавиан. — Ты отправляешься в Японию.
— Чего мы забыли в Японии?
— Очень многое, — Вендиго обернулся. — Кладези полезнейших средств извращения человеческой натуры.
— Последнее сокровище старого самурая? — в голосе Чарли появилось придыхание.
— Оно самое, — кивнул босс. — Кстати, будь готов к тому, что наши европейские друзья пришлют перехватчика.
— Это оч-чень хорошо, — Чарли тронул козырек бейсболки кончиками пальцев.
— Соколов будет действовать вместе с тобой.
— Надеюсь, не рядом?
— Параллельно. И еще я пришлю тебе цветочек.
— Зачем мне эта потаскушка? — Чарли скривился.
— Я так сказал, — спокойно произнес Октавиан.
— Пардон, босс, — мужчина изобразил извиняющийся поклон.
— Им придется расстаться. Беленький зайчик поедет в Луизиану.
— Вы садист, босс, — ухмыльнулся Чарли.
— Это утверждение было бы верным, получай я удовольствие от подобных мелочей, — Вендиго протянул руку, вновь отвернувшись к морю. — Пора звонить.
Чарли молча протянул боссу крохотную трубку коммуникатора и неслышно удалился с верхней палубы. Нажимая на кнопки и слушая треск в динамике, Октавиан Вендиго улыбнулся, ощущая немую мертвую плоть шрама.
— Жан-Мишель, дорогой друг! — произнес он, как только установилась связь. — Я сегодня понял, чем ты мне заплатишь.
Гонконг
18:40 местного времени
— Н-да, — почесал затылок Джон Ву и оглянулся на стоявший неподалеку частный самолет. — Вот, значит, кому я обязан.
— Так уж карта легла, — сказал Сэм Ватанабэ и вежливым жестом поправил галстук. — Я заметил тебя, когда жил в Цим Ша Цуй.
— Сэм уверял, что нет во всем Гонконге другого настолько же честного и вместе с тем... неосторожного человека, — невозмутимо произнесла Алиса Чоу.
Они втроем стояли у взлетной полосы аэропорта. С минуты на минуту Сэм и его спутники должны были покинуть Гонконг и отправиться в Меркури. Китами и Эрика успели как раз вовремя. Ватанабэ торопился улететь из города, чтобы волна беспокойства, охватившая спецслужбы города, не захлестнуло его, настоящего виновника всего случившегося за последние дни. Алиса, пусть и имевшая рычаги влияния, соглашалась с такой спешкой. Но перед тем, как таинственные иностранцы улетели, она поехала проститься. Ву, уже привыкший не расставаться с новой начальницей, увязался следом. Узнав "пьяницу", стоившего ему купания в канале, полицейский поначалу был очень сердит, но быстро сменил гнев на любопытство. Сэм, однако, ни на какие вопросы отвечать не стал. Зато толстяк рассказал, почему именно Джону суждено было стать фигурой в большой игре сразу двух правительств.
— Ощущаю себя дурачком, которого обхитрили мошенники, — признался Ву.
— Привыкай, — философски посоветовал Сэм. — Жизнь — жестокая тетя.
— Не трогай ты его, — попросила Алиса. — Он еще не привык.
Ватанабэ скептически посмотрел на Чоу. Та в ответ невозмутимо пожала плечами.
— Теперь еще и мужской шовинист внутри скукожился, — пожаловался полицейский. — Меня защищает прекрасная дама.
— Комплименты стоит говорить напрямую, — тут же отозвалась Алиса, и Джон недовольно забурчал что-то себе под нос.
-Ты-то как? — Ватанабэ прищурился. — Справишься?
— Чистка — дело нудное, но не чрезвычайно сложное. За один вечер Гонконг лишился трети самых уважаемых людей.
— То есть, треть бандитов, хапуг и эксплуататоров все еще у вас в руках.
— Именно.
— И поют как соловьи! — вклинился быстро оправившийся Джон. — Фэй Пану скоро надо будет кляп вставлять, настолько охотно сотрудничает с органами правопорядка.
— Умелые допросы умелых людей, — пояснила Чоу. — И гнилая натура допрашиваемого.
— Всегда надо искать труса, — хмыкнул толстяк. — Ладно, верю. Уж вдвоем точно справитесь.
— Знаешь, а я ведь тебя раскусила, — Алиса погрозила Сэму пальцем.
— То есть?
— Насчет твоих отношений с богом, — она улыбнулась, повергнув Ву в шок. — Ты его не любишь, но старательно пытаешься делать божью работу.
Ничего не ответив, Ватанабэ протянул руку и легонько коснулся лба девушки указательным пальцем. Затем он коротко кивнул Джону и, развернувшись, зашагал к самолету.
— Чудной он какой-то, — протянул Ву.
— Это верно, — с непонятной интонацией произнесла Алиса. — Самый чудной человек из всех, кого я встречала.
— Где вы только его нашли...
— Не я его нашла. Он нашел меня когда-то давно, — Чоу посмотрела толстяку вслед. — В совсем другой жизни.
У самолета, к которому уже подали трап, Учики Отоко плотнее запахнул длинный плащ на Кимико Инори. Та взяла его руки, огрубевшие, мозолистые, в свои ладони и что-то тихо сказала. Юноша коротко кивнул. Улыбнувшись, девушка покинула его, поднимаясь по трапу.
— Воссоединяетесь? — спросил незаметно подошедший Сэм.
— Да, — обернулся к нему Учики. — У нас не было шанса толком поговорить со всей этой суетой, да и она приходила в себя.
— Восстановилась бедняжка быстро, — кивнул Ватанабэ. — Вы, похоже, вышли на новый уровень связи.
— Н-да...
Неожиданно Отоко помрачнел. Сэм знал, о чем он думает. Разговор с Вендиго молодые люди поведали от первого до последнего слова. Было ясно, что теперь их будет мучить вопрос: что из сказанного — правда? Являются ли они всего лишь чьими-то машинами, созданными для перекройки реальности. И если да, то чьими?
Учики был пытливым и упорным парнем. Он непременно захочет докопаться до всей правды. Однако кое о чем он так и не вспомнил. Но помнил Сэм.
В лаборатории не обнаружилось и следа остальных Наследников. Кимико Инори оказалась единственной пленницей. Во всех остальных контейнерах, которые первым делом извлекли из-под обломков сегодня днем, не оказалось ни тел, ни следов чьего-то присутствия. Октавиан Вендиго снова играл с ними в понятную ему одному игру. Ставил свой спектакль.
Но пока что бедному парнишке было рано знать, что они с любимой получили роли, которые не успели разучить.
Хотя, может быть, он уже знал. Все понял, но молчал, пугаясь мыслей о возможном убийстве товарищей. Или надеялся на ответы, которых не имел права получить.
— Есть в Меркури особая библиотека, — произнес Сэм. — Там имеется множество материалов, которые дадут тебе картинку получше старой.
— О системе воспроизводства там тоже есть? — искоса посмотрел юноша.
— И о феноменах вроде вашего, — Ватанабэ хмыкнул. — Вас теперь, хе-хе, трое.
— Что, связь с Эрикой не пройдет? — возможно, так светило солнце, но Учики вдруг заметно посерел.
— Не-а, — обрадовал его Сэм. — Придется тебе разбираться.
— Н-да... — Учики провел рукой по стриженой макушке. — Н-да... Черт, надо снова отрастить волосы.
— Не нервничай, парень, — казавшийся чрезвычайно довольным Сэм легонько хлопнул его по спине. — Я за вами присмотрю.
— А то я сомневался... — проворчал юноша. — Куда же мы от вас денемся?
— В том-то и дело, что никуда.
Учики улыбнулся. Улыбнулся и Сэм.
Странные и страшные события свели их вместе. Но вовсе не страдания и злоба сделали эксцентричного толстяка и робкого когда-то мальчика друзьями. Ощущение надежности, способности поверить в то, что этот загадочный тип не подведет и поможет, пришло к Отоко не сразу. Но почему-то теперь он точно знал: Сэм может умолчать, может соврать, но ни за что и никогда не предаст, не отдаст на погибель. Потому что Сэм Ватанабэ и Учики Отоко — одной крови. Они сражаются за то, во что стоит верить. За справедливость и любовь, какой бы та ни была. И никогда не сдадутся.
— Вот и договорились, — Учики протянул руку.
— О да! — крепким рукопожатием ответил Сэм.
Дубна, октябрь 2012 — апрель 2013
"Состояние грогги" — термин в боксе, обозначающий ослабленное дезориентированное состояние после получения сильных ударов.
"Гвай-ло" — "иноземный дьявол", китайское наименование людей не-китайской национальности
Джеб — длинный прямой удар в боксе, существует в нескольких вариантах. В данном случае описывается удар на опережение.
"Маэ-гери" — прямой удар ногой.
"Маваси" или "маваси-гери" — круговой удар ногой.
Цитата из произведения И. Гёте "Фауст"
Лоу-кик — в кикбоксинге и тайском боксе — боковой удар ногой в бедро, крайне болезненный и способный свалить с ног.
Тоби-гери — общее название каратистских ударов ногой в прыжке.
Усиро-гери — удар ногой, направленный в цель назад, пяткой и стопой.
Йоко-гери — удар ногой в сторону.
Май-гери-кокато — проникающий удар пяткой. При попадании в печень способен привести к летальному исходу.
Debes, ergo potes — "должен, значит, можешь" (лат.)
"If I had the chance I'd ask the world to dance" — "Если был бы шанс, позвал бы мир на танец", цитата из песни Билли Айдола "Dancing With Myself".
232
