— Всего-навсего хочу сберечь ваши глупые головы. Только вы упорно не слушаете добрых советов. — Детская ножка стучала мыском сапога по сырым камням. — Я наблюдаю за вами почти весь день. Ведёте себя, как сборище школяров, отправившихся поискать приключений на свои... уязвимые места. Если я что-то говорю, то не для того, чтобы просто сотрясти воздух — сам прекрасно знаешь.
— Ты просто хочешь пустить нас по ложному следу, — прошипел Заклинатель, порядком взбешенный бесстыдной неуязвимостью врага, — мерзкая ты тварь.
Лиар обратил на него взор, бывший скорее любопытным, чем холодным.
— Вы забавный, Мастер Заклинатель, — констатировал он миг спустя. — Но всё же, будьте добры, придержите своё мнение при себе. Не то я всерьёз поразмыслю над тем, нужны ли для спасения Таши четверо Мастеров, или хватит и парочки.
Странник молчаливой тенью стоял поодаль, следя за пришельцем взглядом столь внимательным, что он казался почти материальным.
— Для спасения? — быстро переспросил Мечник.
— Неужели Ваше Темнейшество приоткрыло презренным нам завесу тайны относительно своих злодейских планов? — с неизменной иронией подхватил Иллюзионист.
— Могли догадаться и раньше. — Лиар равнодушно пожал плечами. — Люди, которые мне мешают, долго не живут. Если вы до сих пор дышите — ваши планы если не совпадают, то хотя бы не идут вразрез с моими.
Арон сплёл сухие пальцы.
— Если ожидаешь, — произнёс он ровно, — что мы будем плясать под твою дудку...
— А что ещё тебе остаётся, братишка? Повернуть назад? Предоставить всё мне? С радостью возьмусь за это. Не напомнишь мне, как там во всех сказках... — голос Лиара сделался как будто мечтательным, — награда спасителю прекрасной принцессы... Рука, сердце и полкоролевства в придачу?
Его собеседник промолчал.
— Как далеко зайдёт твой эгоизм на этот раз, Арон? Где даст трещину мираж под названием 'любовь'? Зайдя так далеко, опустишь руки, лишь бы не плясать под мою дудку? — тёмный амадэй чуть склонил голову. — А она ведь ждёт тебя, Арон. Она верит в тебя. Она всегда в тебя верит... и чем ты это заслужил, не пойму?
— Она в любом случае попадёт в твои руки, — голос Зрящего казался усталым.
— И ты осознал это только сейчас? О чём ты думал, когда отпускал её из Фар-Лойла в мои распростёртые объятья?
— О том, что это единственный выход, который ты не предположил. Я не мог пойти на такое в здравом уме. Ты должен был это знать.
— Вот как. Что ж: не скажу, что в мои планы не входило свести тебя с ума. — Лиар смотрел на брата почти участливо. — Посмотрим правде в глаза, Арон. Ты знал, что рано или поздно, так или иначе, но я её достану. Не могу не достать. Спрятать её от меня невозможно, и если она не придёт ко мне сама, я найду способ доставить её другими способами. И ты решил предупредить удар... сделать шаг первым, сыграв на том, на чём собирался играть я. Затем тебе и понадобился этот летний спектакль с невестой герцога, верно? Как удобно... Заодно можно изобразить неизбежное не моей ловушкой, а твоим собственным решением. Ведь главное здесь — не её безопасность: ты прекрасно знаешь, что её жизни ничего не грозит. Главное — моральное превосходство. Широкий жест. Швырнуть карты противнику в лицо, не дожидаясь проигрыша. Скажешь, неправ?
В свете волшебных огней, рассеивавших окружающий мрак, глаза Арона были серыми, как пепел.
— Это игра, — наконец тихо ответил он. — И играешь ты не с ней. Со мной. Я думал, что если сдамся... если ты добьёшься того, чего хочешь... ты должен будешь оставить её в покое. И ты добьёшься того, чего хочешь, ибо ты всесилен. Мы оба это знаем. А когда ты выиграешь, она наконец будет счастлива.
— Она. Но не ты.
— А я проиграю. В очередной раз. Только и всего. — Арон говорил так просто, что боли в голосе почти не было слышно. — Я отыграл у тебя несколько месяцев счастливой жизни. С ней. Для неё. И это всё, на что я имею право.
Лиар долго смотрел на него. Язычки магического пламени, плясавших на камне чуть поодаль, играли бликами в его глазах; в этих бликах вишнёвые глаза на детском лице казались непривычно мягкими и самую капельку печальными.
Потом тёмный амадэй небрежно махнул рукой.
— В Штольнях вас ждёт только тьма. И смерть, — произнёс он сухо. — Ташу нужно искать в другом месте.
— Магия крови не врёт.
— К твоему сведению, точка на карте с равным успехом может означать нечто как под горой, так и в горах.
— Странник...
— Мне кажется, ты мог бы самостоятельно дойти до мысли, что обнаружить Зельду будет весьма непросто. Но, не увидев ничего ни под небом, ни под землёй, вы выбрали путь через Штольни. Как я понимаю, из чувства противоречия? Я сказал, что Таши в Штольнях нет — послушай меня и сделай наоборот? — Палач отвернулся. — Воля ваша. Можете залезть поглубже и проверить, что вы там отыщете... исключительно для собственного удовольствия. Я за вами присмотрю.
— Лиар...
Когда тёмный амадэй оглянулся через плечо, взгляд его был чуточку удивлённым.
Кажется, он давно не слышал из уст брата этого имени, сказанного так мягко.
— Ты сбросишь маску, когда Таша окажется там, где ты хочешь? — спросил Арон столь тихо, что голос его почти соскальзывал в шелест.
— Я подумаю, — помолчав, ответил Воин. — Забавно будет, если Таша окажется в моих руках, так ничего и поняв, верно?
— Это будет милосердно. И лучше для тебя. Если в тебе осталась хоть капля добра, сжалься над ней — оставь её в неведении. А я знаю, что она осталась.
Лиар, едва заметно улыбнувшись, прикрыл глаза.
— Так ты на это рассчитывал? Вот в чём дело. — И сложил руки на груди: крест-накрест, словно покойник. — Я подумаю.
Спустя секунду он уже падал спиной назад — на руки Мечнику, охранившему тело Лив от удара затылком об камень; и волшебники молча следили, как коллега укладывает девочку под бок к дракону.
Кончик хвоста Кеса мерно ходил туда-сюда стрелкой метронома, подметая камень.
— Что будем делать, господа? — выпрямившись, мрачно спросил Мечник.
— То же, что и собирались, — безапелляционно отрезал Заклинатель. — Ему нельзя доверять.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянул Иллюзионист. — Шансов, что Зельдино обиталище под землёй, и правда пятьдесят на пятьдесят. А если наша стратегия 'действовать наперекор врагу' является ошибочной...
Он выразительно покосился на Арона, стоявшего, сплетя пальцы опущенных рук, уставившись куда-то в темноту.
Почувствовав его взгляд, амадэй вскинул голову.
— Придерживаемся прежнего плана, — тихо проговорил он.
— Но если ваш брат...
— Я не знаю, чего он добивается. Не знаю, чего он хочет от нас. Чтобы мы дошли или чтобы не дошли... не знаю. — Арон провёл пальцами от лба до затылка, рассеянно взъерошив волосы. — Но дойти и посмотреть своими глазами... Если подумать, это займёт не так много времени. — И решительно шагнул вперёд. — А по прибытии мы точно узнаем, правы мы или нет.
* * *
'О чём думаешь?'
Таша не ответила. Она сидела на кровати, глядя в окно, обхватив руками колени и чувствуя, как греет грудь нагревшаяся янтарная подвеска.
'Скажи. — Алексас лежал сзади, глядя ей в затылок. — Я и так знаю. Но если выскажешь это мне, тебе станет легче'.
Он проснулся не так давно. И выглядел куда лучше, чем утром, хотя некая неестественная бледность в его лице всё ещё присутствовала.
'Я дала клятву, которую никак не могу исполнить, — всё же откликнулась Таша, кусая губы. — Мы не можем отсюда сбежать. А ничего не делать и смотреть, как их убьют, тоже не можем'.
Она слышала, как за её спиной Алексас поудобнее устроился под одеялом.
'Отнесись к этому проще, — произнёс он после недолгой паузы. — Если ты вступишься за них и нас раскроют — убьют не только их, но и нас. 'Венец' присоединится к 'Рассвету'. Король так ничего и не узнает о грозящей Аллиграну угрозе. А избежать всего этого очень просто: всего-навсего не вступаться'.
'И знать, что из-за меня погиб ребёнок?'
'В противном случае из-за тебя погибнут Норманы'.
'Но я хочу, чтобы все остались живы! Должен же быть... выход, способ! — Таша зажмурилась. — Их же убьют, если мы не поможем им, понимаешь? Тальрин больше нет, её семья — обычные слуги...'
Я должна их спасти, отчаянно думала она, раскачиваясь взад-вперёд на кровати. Должна. Не знаю, как, но должна. Пусть нас самих могут убить, но когда мы находились в безопасности? Если разобраться, весь план Венца — масштабное самоубийство.
Убить...
Таша медленно подняла голову, вновь поглядев в звёздное небо за окном.
'Раскроют, говоришь? — проговорила она про себя. — А что... неплохая идея'.
Она кожей ощутила молчаливый пристальный взгляд, которым наградили её в ответ.
'Если Лиар действительно не даст меня убить, то вытащит из любой передряги. Так почему бы не форсировать события? Шансов, что нас не раскроют, и без того немного. Так лучше рискнуть и попробовать спасти Ингранов, чем провалиться по другим причинам. — Таша помолчала. — Он был в моём сегодняшнем сне. Лиар. Я не я, если не он его создал. Значит, он и правда следит за мной... даже здесь'.
...'в моей игре бесценна лишь твоя жизнь', — пропело в её памяти насмешливым эхом.
'Вот только за вас с Найджем я боюсь, — добавила она невесело. — Вы-то ему не нужны'.
Алексас долго молчал, прежде чем спросить:
'А на Арона ты уже не надеешься?'
Таша не сразу сумела ответить.
Странно. Ещё пару дней назад она уповала только на то, что Арон их спасёт. Спасёт их — и сможет вернуть Джеми.
А теперь...
'Когда ситуация оборачивается подобным образом, — всё же отозвалась она, — спасителя выбирать не приходится'.
О том, во что обернулась вторая её надежда, Таша умолчала. Её и не спрашивали — но мысль, в которую трансформировалась эта вторая надежда, была жестока, эгоистична и попросту ужасна, так что Таша сама старательно гнала её из своего сознания.
И внутри себя порадовалась тому, что Алексас отвлёк её — встав с постели и открыв высокое окно.
— Что ты делаешь? — Таша поёжилась под зимним ветром, слегка взъерошившим ей волосы.
— Моя королева удручает меня своей грустью. — Он легко вспрыгнул на подоконник, и тёмные кудри посеребрил лунный свет. — Я собираюсь это исправить.
— Заставив меня дышать свежим воздухом?
Алексас развернулся спиной к заоконной пустоте. Улыбнулся.
И сделал шаг назад.
— Алек...
Крик застрял у неё в горле.
— И ты могла предположить, что я просто выпаду из окна? — с негромким смешком заметил Алексас, спокойно стоя на воздухе. — Улучшению твоего настроения это бы вряд ли помогло.
— С ума сошёл? — Таша яростно вскочила. — Ты только утром весь магический резерв истратил! Хочешь повторения истории?
— За меня не волнуйся. — Он протянул ей руку. — Иди сюда.
— Не пойду.
— Боишься?
— Да, — честно призналась Таша. — И за тебя тоже, так что возвращайся лучше в комнату.
— Чем скорее ты поднимешься ко мне, тем скорее мы вернёмся. В противном случае я буду стоять здесь, сверля тебя призывным взглядом, пока не замёрзну и не рухну ледышкой вниз.
— И ты думаешь, я куплюсь на твой шантаж?
— Думаю. Иначе скоро ты замёрзнешь, а закрыть окно и оставить меня здесь у тебя духу не хватит.
— Знаешь, в данный момент я испытываю огромное желание именно так и сделать.
Его улыбка лишь стала более насмешливой.
Шагнув к окну, Таша сердито взялась за створки... и, держась за них, подпрыгнула.
— Лишь из уважения к твоему феноменальному упрямству, — бросила она, выпрямляясь на подоконнике, чтобы принять предложенную руку.
Их пальцы соприкоснулись — и в один миг Таша ощутила себя лёгкой, как воздух.
Когда Алексас потянул её вперёд, она легко и просто скользнула навстречу морозной пустоте, холод которой совершенно не чувствовался.Луна сияла за его спиной, такая яркая, что звёзды были едва видны; казалось, под ногами Алексаса серебристые лучи становятся плотнее, сплетая прозрачный сияющий мост, — но когда Таша попыталась сделать шаг сама, нога ушла в пустоту.
— Боюсь, подобное без тренировки даже тебе не по силам. — Алексас притянул её к себе, обняв за талию в вальсовой позиции, и упавшее в страхе сердце забилось быстрее уже совсем не от страха. — Подарите мне ещё один вальс, моя королева?
В лунном свете глаза его казались странно светлыми. И бархатно-обволакивающими, как у кота. И эта его хитрая улыбка...
Не дожидаясь согласия, он медленно и мягко полетел куда-то спиной вперёд, увлекая её за собой. Тихим свистом обозначил мелодию вальса — и в этом танце от неё требовалось лишь не отпускать его руки, пока они, медленно кружась, поднимались всё выше: туда, где деревья казались игрушечным, замок — кукольным домиком, все его обитатели и сама земля — далёкими и неважными.
— Знаешь... когда Двоедушие кончилось, ты казался мне другим, — когда крыша башни осталась далеко под ногами, сказала Таша.
Она не знала, зачем говорит это. Но сказать почему-то казалось очень важным. Хотя бы затем, что просто дальше смотреть ему в глаза казалось невозможным: нечто в этом взгляде влекло её к действию, и из всех действий, возможных в этой ситуации, она выбрала самое простое и невинное — заговорить.
Доведя музыкальную фразу до логического завершения, Алексас улыбнулся.
— Тогда я и был другим. Тяжело было сразу свыкнуться с тем, как всё изменилось. С мыслью, что теперь в этом теле я — один.
— Но ты не один. Я... ты порой очень похож на Джеми. Он всё ещё с нами. Где-то в тебе. — Таша находила в себе силы не опускать взгляд, пусть даже это казалось чудовищно трудным — особенно когда она чувствовала тепло его дыхания на своих щеках. — И ты действительно стал другим. В тебе появилось то, чего не было до этого.
— Да? Что же?
— Не знаю. Вернее, знаю, наверное, но не могу сказать, — и, помолчав, добавила едва слышно, — но мне это нравится.
Он только улыбался.
Они замерли в воздухе, очень далеко над землёй. Таше было совсем не холодно; под ногами её стыло небо, ночь и лунный свет, над головой рассыпались колючие зимние звёзды, и она сказала — на самом деле спросила — то, что давно хотела сказать.
— Я не могу понять, откуда у тебя такие силы. И Найдж тоже. Джеми не мог так летать, я сама видела... и сопротивляться такому сильному колдуну тоже не смог бы.
— Не смог бы, — повторил Алексас. — Но я могу. Ради тебя — всё, что захочешь.
— Прямо-таки всё? — кляня свою внутреннюю язву, всё же улыбнулась она.
Алексас долго смотрел на неё. Уже без улыбки. Смотрел, пока Таша не поняла, что дрожит, а весь смех внутри неё не затих, уступив место предельной, безграничной серьёзности.
Нет, он смотрел не так, как Арон на болотах Шэдвар. Похоже, но по-другому. Как же там было... страсть, нежность, трепет? Всё и ещё больше? Да, и что-то ещё...
В этом 'ещё' и заключалась разница.
Тот взгляд молил. Этот — приказывал.
Этот манящий бархатный взгляд...
— Да, — мягко и очень, очень тихо произнёс Алексас. — Ведь я люблю тебя.
