Великий Тарх спускается по деревянным ступенькам, смотрит на меня как на старого знакомого: — Вот и свиделись вновь, благородный дракон, — он протягивает крепкую, мозолистую ладонь для рукопожатия. — А это твоя подруга? — с восхищением смотрит он на Катю.
Катюша заелозила под его взглядом, польщённая и испуганная одновременно, взъерошенные рыжие волосы и вовсе приняли боевую стойку. Эдик почтительно хмыкает в кулак.
— В баньке вам необходимо попарится, да и мне следует, почти день не мылся, только недавно с отцом закончили патрулирование окрестностей Ярило-Солнца, — Тарх оглядывает наш жалкий вид, вода до сих пор стекает с одежды, оставляя на резных ступенях мокрые пятна. — Яга, — обращается он к Ягине-Матушке, — распорядись истопить баньку, да пожарче, и венички с целебными травами приготовь.
— Конечно, Великомудрый, — в почтении склоняет она голову, — а после баньки за стол, в тереме для гостей трапезничать будем, не иначе прадед твой прибывает с Чертога Финиста на Огненный обряд посвящения посмотреть.
— Это так,— поглаживает русую бороду Тарх, — отец несколько недель назад выходил на связь, с минуты на минуту его вимара должна появиться в нашей галактике, двадцать семь дальних далей прошла она. Слава Единому Творцу-Создателю, мы хорошо потрепали существ из Пекильного мира, теперь можно слегка расслабиться, заняться мирскими делами, хоть деда увижу, много веков с ним не встречался, — с затаённой грустью говорит Тарх.
Украдкой бросаю взгляд на товарищей, их глаза круглые как пятаки, на лицах изумление и непонимание, они столкнулись с седой древностью и, на удивление люди не бегают за мамонтами с каменными топорами, а путешествуют по галактикам. Как же такое может быть? Ведь нас учили, что человек произошёл от обезьяны.
— Спас, дорогой мой мальчик, организуй бани для гостей, — с нежностью произносит Ягиня и, словно мать, глянула на седовласого старца.
— Всё устрою, Матушка, — с почтением кланяется жрец.
— Может, дрова помочь подколоть? — предлагает Тарх.
— В принципе их достаточно, — Спас в размышлении поскрёб бороду, — хотя если скоро прибывает многомудрый Вышень, не мешало бы пополнить дровницу.
Я потрясён, бог будет колоть дрова! Хотя, почему нет? Он же не работать будет, а трудиться, а это в удовольствие. С недавних пор я понял разницу между работой и трудом, оказывается, даже в корнях эти два слова разительно отличаются.
Из трубы, сложенной из толстых брёвен бани, струится светлый дым, на крыльце сидит немолодой банщик с супругой, женщина в летах, но статная, ухоженная, одежда нарядная, дорогая. В этом поселении все так одеваются, сколько я не смотрел, в скромных одеяниях никого не видел, бедных здесь явно нет. Рядом носится целая ватага их детей, не менее десяти. То кучу малу устроят в сене, то в прятки начинают играть, кричат, смеются, толкаются.
Банщик и его жена, увидев нас, неторопливо встают, с достоинством кланяются Великому Тарху.
— Мы пока дровами займёмся, пускай вначале эта прелестная гостья попарится, — обращает Тарх взор на взъерошенную, словно лису, побывавшую в курятнике, Катюшу.
Тарх играючи взваливает на колоду тяжеленные дубовые чурки, топор со свистом пробивает их на четверть, затем удар обухом о колоду и дрова с треском разлетаются. Мы едва успеваем их подхватывать и носить к дровнице, а там Спас с любовью укладывает дровишки, чтоб аккуратно было, гармонично. Теперь я понимаю выражение: "трудится как бог", за час Тарх наколол целую гору дров, мы из сил выбились, таская всё это.
Наконец он угомонился, вытирает пот с лица, с благодарностью принимает от смущённо улыбающейся красавицы в цветастом платке, кружку с морсом, залпом выпивает, крякнув при этом от наслаждения, затем наливают и нам.
— А вот теперь и попариться можно с удовольствием, — усмехаясь в русую бороду, говорит могучий бог, замечает появившуюся из бани Катю. На ней чистый сарафан расшитый цветами, волосы мягко ниспадают на округлые плечи, сияют, словно чистое золото, глаза светятся мягким изумрудным огнём, на лице довольная улыбка. Она вздыхает полной грудью, под лёгкой тканью явственно обозначаются крепкие соски. У Великомудрого Тарха вспыхивают глаза, но замечает Эдикин украдкой брошенный ревнивый взгляд, поспешно отворачивается.
— Мужчины, теперь наша очередь! — он весело скалит белые зубы, с примирением подмигивает Эдику, хлопает по широкой Мишиной спине. Он ему явно симпатичен. Миша выгодно от нас отличается, немногословен, взгляд задумчивый, усталости, сын деревни, не знает, он единственный из нас мог бы потягаться в силе с Великим Тархом.
Не часто я мылся в банях, скажу откровенно, большого восторга не испытывал, но здесь (!) — пар наполнен благоуханием неведомых трав, прикосновение веника к коже вызывает взрыв чудесной боли, словно целебное электричество, искрами проскакивает по мышцам, в теле просыпается сила и здоровый дух, тревоги уходят, мысли проясняются ...
Разомлев, лежим на верхней полке, Тарх, периодически плескает на раскалённые камни из деревянного ведра родниковую воду, клубы пара пьянят, доводя состояние до эйфории. Затем обливаемся ледяной водой, смеясь, выбегаем в предбанник, там уже лежит чистая одежда. Вероятно, нашу спецназовскую форму, забрали в стирку. Облачаемся в просторные рубашки, подпоясываемся плетёными ремешками, обалдеть как хорошо! В душе чувство радости и чистоты, полное умиротворение.
— Я раньше считал, что лучше моего деда никто не сможет приготовить такую баньку, а он сибиряк, знает, как правильно поддать пару и собрать веничек, — Костя Сталкер едва не мурлычет как дворовой кот объевшийся сметаной. Удивительным образом его лицо побелело. Мне казалось он смуглый или это особенный диггерский загар, ан нет, обычная годами въевшаяся в кожу грязь.
Эдик сорвал колосок, обсасывает стебелёк, с лица исчезло всегда напряжённо задумчивое выражение на гране прострации и шизофрении. Вероятно, за многое время, его мозг полностью расслабился, и он стал похож на нормального человека, не обременённого постоянными вычислительными процессами, происходящими в его подкорковой области.
— А ты заметил, Кирюха, банька на самом видном месте стоит, в центре посёлка? — у Эдика по привычки всё же шевельнулись аналитические процессы в извилинах.
— А где ж она должна стоять? — удивляюсь я.
— На Руси её помещали подальше от жилья и вообще считали местом враждебным, опасным, населённым всякой нечистью.
— Ну да, что-то я такое слышал, — соглашаюсь я.
— Иначе стало с принятием христианства, на Русь хлынули "западные ценности", в том числе и осуждение к постоянному мытью тела. Один византийский миссионер Велизарий, побывавший на Руси ещё в девятом веке, писал: "Православныя словены и русины дикiя люди и житiе ихъ дико и безбожно. Мужи и девки нагiе вместе запирашися во жарко истопленной избе и истязаша телеса своя, хлесча себя прутiями древеснымя до изнеможенiя и опосля прыгаша во прорубь али сугроб и охолопишися вновь идяше во избу истязати телеса своя". Для него русская баня, древнейший обряд, был проявлением дикости. Во времена христианизации бани, естественно, попытались уничтожить, "яко место поганое и бесовское".
Катя слышит наш разговор, с усмешкой добавляет: — Я читала про одну средневековую королеву, не помню, как звали, но это не важно, так её считали исключительной чистюлей, раз в полгода она окуналась три раза в бочку с водой.
— Да уж, представляю, как воняли рыцари в своих помятых доспехах, — неожиданно изрекает Миша.
Великий Тарх слышит наш разговор, но не вмешивается, ему не весело, напротив, брови сурово сдвинул, в глазах печаль, он заглядывает в будущее и оно для него "поганое и бесовское".
После баньки, как это принято на Руси, застолье. Ягиня-Матушка приглашает нас в просторный терем — это место для трапез. Оказывается для этих целей у каждого жителя лесного Скита отдельный дом.
Внезапно, тяжёлый гул заставил содрогнуться наши тела. Великий Тарх останавливается на крыльце, возводит глаза к верху, светлая улыбка освещает лицо как солнце после дождя: — Прадед прилетел, — как-то по-детски говорит он.
На огромной высоте наползает на небо мегалитический космический корабль. Мои друзья вжали головы в плечи от страха. Даже я, уже видевший подобное, испытываю трепет и восторг.
От него отделяется яркая искорка и, словно молния несётся к поверхности. У виман Ягини и Тарха, приземляется ещё одна, сияющая как бриллиант.
Ожидаем, что сейчас откроется люк и выдвинется трап, но ничего подобного не произошло, Бог Вышень материализовался рядом с нами, и пространство прогнулось от его тела. Вокруг сверкают бесчисленные электрические разряды и словно проявляются всевозможные сюжеты, как кадры из фильмов.
— Он живёт в разных Реальностях одновременно, — шепнул Тарх.
Вышень обводит всех взглядом и воздух, словно густеет и льётся как кисель, непонятная сила сковывает ноги, сложно дышать и ужас возникает в душе, но затем он отступает и ему на смену рвётся восторг. Верховный Бог-Судья слегка улыбается, он уже знает о нас всё, его устраивает наше присутствие.
Громыхнул голос и слепящие молнии разорвали пространство: — Здравствуй, правнук, рад видеть тебя, — с необычной нежностью говорит он.
Как это не вяжется с его суровым лицом. Мне казалось такие существа уже не испытывают эмоций, как хорошо, что я ошибался. От этого открытия становится на душе спокойно.
— Здравствуй, прадед, — Тарх делает шаг, и они обнимаются как обычные люди.
— А ты, девица, всё хорошеешь, — отступает Вышень от Тарха и улыбается Ягине. —
— Право вы мне льстите, — скромно отводит она глаза. На ней праздничный наряд, благородным огнём вспыхивают узоры, на сапожках горят золотые пряжки, на лице стыдливый румянец, волосы опоясывает искусной работы Оберег.
— Бог дал тебе прекрасные черты, но люди, — Вышень строго, но без злости глянул на нас, — отберут у тебя красоту и наделят отвратительным лицом. В их представлении ты превратишься в дряхлую старуху, оседлаешь метлу и будешь не спасать детей, а пожирать их.
— Это не справедливо! — в страхе вскрикивает Ягиня.
— Но не вечно, о твоей красоте и доброте вспомнят. Но ты должна знать, тебя ждёт это испытание, у каждого оно своё, многое перевернётся с ног на голову.
Затем Вышень обращается ко мне с Катей: — Странно идёт Течение Времени, вот и драконы из Дивного мира получили часть человеческой души. Но, видно так решил Единый Творец-Создатель, не нам людям обсуждать его цели.
— Но ведь вы Бог! — не выдерживаю я.
— Бог? Мы все для кого-то боги, — соглашается он, введя мои чувства в смятенье. — Мир многолик и сложен, но нельзя забывать предков наших их деяния. Преступно бросать детей своих, иначе исчезнет Совесть, разорвётся цикл эволюции, и замысел Создателя будет попран. Ты, девочка, — обращается он к Ягине, — делаешь великое дело, не бросаешь на произвол судьбы, детей наших. Я здесь, чтоб посмотреть на Огненный обряд и заглянуть в будущее наших питомцев.
Внезапно пространство над Вышенем взбурлило, он встрепенулся, грозно повёл глазами, взмахивает рукой, и слепящие молнии с яростным треском вонзаются в выплывшую из угольной пустоты смрадную тушу. Свинячий визг, но усиленный до болевого порога, размёл нас в стороны, капли жгучей крови вспучили землю, но резко, словно захлопывается занавес, запахло грозным электричеством.
— Что это?! — выкрикиваю я, отскакивая от возникшей на дороге расплавленной лужи.
— Это прошлое, хотело повлиять на настоящее, — громыхнул Вышень, устало поглаживая длинную бороду.
— Для прадеда прошлое, настоящее и будущее течёт в одном потоке, — с восхищением шепнул Тарх.
— В предыдущий раз лесной Скит едва не затопило от возникшего в небе океана, — с нервным смешком говорит Ягиня.
Мне показалось, что Вышень смутился, он прикрывает глаза и словно делает над собой невероятное усилие. Впервые у него шевельнулись губы, и он вымолвил не внутренним, а обычным, сухим стариковским голосом: — Это так, мне сложно бывать в этой Реальности, много враждебных сил следует за мной, как говорится — обыкновенная физика, Сила притягивает Силу, чем могущественней человек, тем значимее его враг. Но некоторое время нас никто не будет больше беспокоить, стоит воспользоваться благоприятным моментом, пора готовить Огненный обряд, — с великой грустью говорит Вышень, — вероятно я последний раз являюсь в человеческом облике на Мидгард-Землю, Сварог и Перун сменят меня, — вздыхая, добавляет он.
Как и мои друзья, я потрясён всем увиденным. Миша и вовсе теряет дар речи, он периодически утирает пот со скуластого лица. Костя Сталкер начинает заговариваться, словно человек перед смертью, Вышень с тревогой касается его лба и тот приходит в себя, растеряно улыбается, с испугом глядя на древнего старца.
— В тебе живёт дух познания, — мягко говорит Вышень, — тебе суждено найти библиотеку Ивана Грозного, многие будут возмущены тем, что откроется на страницах древних рукописей. Тебе придётся скрываться от недругов, уж очень они не захотят, чтобы такая неудобная правда выплыла в мир. Мой тебе совет, будь осторожен, береги себя.
Эдику проще всех, его мысли витают вне разума, он на всё смотрит словно со стороны. Вышень с одобрением качнул головой: — У тебя есть способность уходить в другие Реальности, ты увидишь множество миров и, даже посетишь Дивный мир, где живут драконы и прочие невероятные существа. А ты, Драгиния, — обращается он к Кате, — поможешь ему.
Катя передёргивает плечами, словно расправляет крылья, с любовью смотрит на заросшее чёрной растительностью лицо моего друга. Вроде как некрасивый он, но почему к нему липнут все женщины? Глаза! Озаряет меня, в них тонет прекрасный пол, не успев заметить его несуразную внешность, вот и Катюша влипла.
Вокруг необычно тихо, ни мановения ветерка, деревья стоят словно свечки, даже тучи застыли в небе, лишь под громадой грандиозной вимары вспыхивают электрические разряды, возникают неясные тени, завихрения. Под тенью мегалитического корабля зародилась своя собственная, отличная от всего понятного для нас, жизнь.
Ягиня ведёт к заросшей густой растительностью горе. Весь народ лесного поселения собрался вокруг нас. Весело поют флейты, тревожно звучат жалейки, сотрясают воздух бубны, вокруг слышится весёлая речь и непринуждённый смех. Люди в праздничных одеждах, лица радостные и счастливые, осанки гордые, нет ничего рабского в их взорах. Рядом с Великомудрым Тархом идут седовласые старцы, непринуждённо беседуют и не ломают шапок. Вышень в окружении щебечущей детворы, улыбается в бороду, когда какой-нибудь мальчуган дёргает за полу его одежды, чтоб на него обратили внимание. Ягиню окружили озорные девчушки, показывают мальчишкам языки и прячутся за неё от их тумаков.
Снится мне или нет? Хочется ущипнуть себя ... вот так, люди и боги, непринуждённо идти рядом друг с другом. Но ведь это правильно мы их дети, а не рабы. Это раб будет бить поклоны, вымаливать для себя Царство Небесное. Здесь всё проще и сложнее, главное не выпасть из Четвёртого измерения, то есть — не потерять Совесть, она определяет в человеке всё и даёт путь к развитию.
