Гул, гам и радостные крики на секунду меня ошеломили, от чего я поморщилась.
— Извини, — прошептал Эйрос и вновь меня поцеловал... и я ответила на его поцелуй.
— Эх, молодые, постыдились бы!
— Им, видно, уж очень не терпеться отправиться в храм!
— А вы себя вспомните в их возрасте!
— Да нехай целуются!
— Ах, какая красивая пара!
— Ага, особенно ножки молодой!
— Повезло парню!
На этом принц отстранился от меня, и я поняла, что уже сижу не на стуле, а на его коленке и платья беззастенчиво поднялось до бедер.
Резко поставив меня на ноги (послышался слаженный расстроенный вздох), Эйрос поправил мне платье и надел на правую ногу снятую туфлю, после чего обнял и с вызовом спросил у Евтея:
— Ну а теперь я вправе называть ее своей?
Евтей опять развел руками, а потом со вздохом добавил:
— Коль сердце выбрало, то в праве. — Он с отеческим беспокойством посмотрел на нас. — Вы, главное, должны понять, что вы не нам должны свою любовь доказывать, а самим себе. Вот ты твердишь: "моя, моя", а сам-то хочешь ей принадлежать?
— Хочу! — уверенно сказал Эйрос, а потом как-то задумчиво глянул на мое лицо и добавил: — Правда, хочу.
Мне его признания ой как не понравилось. Кинув гневный взгляд на Евтея, я слащаво протянула:
— Ну, раз все решилось...
— А ты хочешь ему принадлежать? — перебил меня Евтей.
— Конечно, хочу, — постаралась как можно радостнее ответить я.
Эйрос — что его светлый Кай! — повернул меня лицом к себе и, заглянув в глаза требовательным взглядом, спросил не менее требовательно:
— Хочешь?
Сердце в третий раз за сегодня вздрогнуло, и я неожиданно смутилась, отвела взгляд и тихо ответила:
— Да.
И почему-то в эту секунду я, действительно, хотела ему принадлежать. Ведь Эйрос мне и вправду нравится, так же как и я ему. Вот только, что-то внутри шептало: "Место рядом с ним не для тебя". И это было правдой.
* * *
После того, как мы выпили с принцем на брудершафт и одели на руки друг друга свадебные браслеты, то меня утащили на кухню, чтоб как выразилась жена Евтея: "Наставить на дела послесвадебные". Мне стыдно было признаться, что я знаю об этих "делах", поэтому наставления слушала я молча. Хорошо, что по моей коже трудно было понять краснею я или нет. Но неровно трясущиеся руки и испуганные глаза убедили просветлявших меня тетенек, что боюсь я эти "послесвадебных дел" до икоты. Поэтому они все подливали и подливали мне в бокал вина, успокаивая, что эти так называемые "дела" вполне приятная вещь. Если бы они только знали, что волновалась я так из-за совсем другой причины.
На кухню вошел Евтей, хлопнул в ладоши, потер их друг об друга и со вздохом сказал:
— Ну-ка, бабоньки, оставьте меня сам на сам с невестушкой.
Наградив меня напоследок советами: "И кусай посильнее, чтоб знал!", "Да за патлы его и посильнее!", "Будет сверху сажать — не соглашайся. Нечего тебя в первый раз трудиться за него!", тетеньки вышли.
— Зачем Вы третье испытание придумали?
Я-то уже поняла, что у местных до третьего испытания никогда дело не доходит. Ведь обычно на свадьбах гуляют всей деревней, так что правила прохождения испытаний все знали. И Евтей помимо того, что нам их не рассказал, еще и третье придумал!
— Жалко мне за тебя, дева ясная, — грустно ответил Евтей. — На ложный брак согласилась, судьбу свою в чужие руки хотела отдать. Вот я проверить и решил: а сердечко-то, как к этому отнесется? Да и жениха твоего проверить решил.
— Проверили? — спросила я с непониманием.
Мне казалось, что проверяли только меня... точнее, мое сердце.
— Ага, — кивнул он головой. — Он когда заявил: "Разрешу я тут, кому-то к моей невесте прикасаться!", я сразу понял, что есть у него в сердце к тебе чувства. Если бы чувств не было, то с безразличием отнесся бы он к испытанию, а так от мыслей, что кто-то другой к тебе прикоснется, вспылил. Да и твое сердце его почувствовало, так что теперь я искренне могу пожелать вам счастья.
Так вот как обстояли дела. Некогда бы не подумала, что Евтей так хитро придумает с третьим испытанием.
— Тебя что-то тревожит? — спросил хозяин, по-отечески сжав мои пальцы.
— Мы не подходим друг другу, — ответила я с грустью.
— Почему? — удивился Евтей.
Я вздохнула, подперла рукой подбородок и задумчиво уставилась на бутылку с вином, где были до тоскливой боли вырезаны знакомые руны.
До сего момента я никогда не задумывалась о принце как своем предполагаемом муже. Как о фальшивом — да, но настоящем — нет.
— Причин много, — начала я тихо, выбрав из меньших зол малое. — Он стремится к власти, хочет стать королем Светлых земель, и в этом желании он пойдет на многое. Я лишь один из способов к осуществлению этого. Так какую любовь и какое счастье Вы мне хотите пожелать? — сарказмом спросила я.
— Вы поженились, — сказал Евтей, проигнорировав мой вопрос, — так что тебе мешает стать ему заботливой женой и помогать в осуществлении желаний?
Я вытащила свою руку из его рук и ухмыльнулась.
— В Вас сейчас говорит душа священко, которая считает, что женщины должны принадлежать своим мужьям, коль они вошли в его семью, и делать все на благо мужчин. — У меня не получилось, скрыть насмешку в голосе, от чего Евтей нахмурился. — Вот только кто подумает о желаниях и мечтах женщин?
Хозяин "Ровной Хаты" недовольно поджал нижнюю губу и ответил:
— Что может сделать девушку счастливее, чем забота о любимом муже да ребятишках?
Хмыкнув, я поддалась немного вперед и спросила:
— Вам известно, какими средствами светлые принцы пытаюсь стать королями?
Евтей еще больше нахмурился, и с неохотой ответил:
— Мир слухами полон.
Я откинулась на спинку стула, медленно глотнула вина и сказала:
— Я много знаю из истории Светлой земли, и там почему-то о королевах даже не упоминается. Однажды я со смешком сказала своей учительнице: "У короля Ирфина в таком-то году родился сын и назван он был Энфиортом". И так написано почти обо всех королях. А еще говорят, что мужчины не могут рожать!". Знаете, что она мне ответила? — Я посмотрела Евтею прямо в глаза. — "Людям нужно только две вещи: хлеба и зрелищ. Особенно, если это кровавое зрелище. И королевская семья дает этого зрелища предостаточно. Они, как те петухи, дерущиеся на рынках ради удовольствия зевак. А кому интересно, какая квочка высидела то яйцо?".
Я не знаю, жива мать Эйроса или нет, но я б на ее месте не выдержала того, что мои дети рвут друг другу глотки ради короны.
— Но ведь Эйрос во власти исправить законы!
Я в ответ пожала плечами.
Столько поколений королей могли, сменить закон, но они почему-то не захотели этого. Хотя к чему удивляться? Светлые и вправду все поголовно "тю-тю". Так что хватит мне думать об Эйросе. Он и его жизнь не для меня.
Я встала и направилась к двери.
— Настоящая любовь способна на многое, — услышала я голос хозяина "Ровной Хаты". — Надеюсь, ты это сможешь понять.
— Все возможно, — не стала отрицать я, выходя в харчевню.
* * *
К храму помимо постояльцев "Ровной Хаты" нас провожали еще и местные. То, что невеста была дроу их поначалу удивило, но хватать меня и тянуть на костер никто не стал. Все-таки тут терпимо относились к нам, как и говорила Азирия. Не только мы с подругой были в своих настоящих обликах, многие существа тоже поснимали с себя личины и облики, предъявляя взору священко хвосты, рога, копыта и различные оттенки кожи.
Мне было грустно входить в храм, потому что я хотела войти в него в облике той девушки, тем самым отблагодарив ее. Знаю, что это глупо, потому что ее душа давно упокоилась в Рейне. Просто мысль, что невеста так и не стала женой, не давала мне покоя. Мне всегда было грустно расставаться с обликами. Казалось, словно я краду у существ их последние мгновения жизни, а потом выкидываю по ненадобности. Грустно... и противно.
Эйрос сильнее сжал мою руку и зло шепнул:
— Улыбнись, хотя бы для приличия, а то, кажется, я тебя на эшафот веду.
Я послушно натянула улыбку, которую можно было назвать: "Ой, я так счастлива, что аж сдохнуть хочется!"
После разговора с Евтеем, хорошее настроение умерло, и чтобы я не делала, возрождаться не желало. Ко всему меня очень раздражал своей непритворной радостью принц, который все лез ко мне то, чтоб обнять, то поцеловать. В результате я не выдержала и прошипела, что он сильно переигрывает. После этого улыбка "ой, я так счастлив, что аж сдохнуть хочется!" поселилась и на его губах.
Возле храма уже вовсю пировали. Нам в руки всучили по бокалу вина, а потом Евтей успокоил гудевших "гостей" стуком кружки о стол и громко произнес:
— Молодые доказали свои чувства друг другу, теперь же они будут доказывать их Великой Матери Прародительнице. А вы, уважаемые гости, смотрите в оба, да шумите погромче, чтоб злые духи не заявились и не навредили нашей милой невесте. — Хозяин "Ровной Хаты" схватил со стола кружку с чем-то и, приподняв ее, воскликнул: — За молодых!
— За молодых! — поддержали его гости, припадая к своим кружкам.
Даже мы (то есть я и принц) выпили за молодых, после чего бокалы у нас забрали и, пообещав отпугивать любого загулявшего сюда духа, отправили в храм, как оказалось, Великой Матери Прародительницы.
Храм был круглым только снаружи, внутри же оказался длинный проход, который вывел нас в круглую комнату с белыми стенами, на которых было нарисовано тридцать солнц, а на потолке — тридцать лун, начиная от полнолуния и заканчивая новолунием. В центре лун был кругообразный вырез, сверху ничем не закрытый. Из этого импровизированного окна на потолке лился свет на стол, который был накрыт белоснежной простыней, стоявший в центре комнаты. Из-за такого освещения казалось, что в комнате, кроме этого стола, ничего нет, хотя у стенки стояли еще пару небольших столов с несколькими канделябрами, тазиком, ведром воды, полотенцем и вазой с цветущими маками, которые наполняли комнату сладким запахом. Еще была деревянная статуя женщины в плаще, капюшон которого скрывал половину ее лица. Руки у женщины были прижаты к груди, на том месте, где располагалось сердце, а виднеющаяся улыбка была нежной и заботливой, какая и должна быть у матери... у любящей матери.
К удивлению и смеху Эйроса первым делом я заглянула под стол. Никого там не найдя, я с облегчением вздохнула и, достав из-за пазухи спрятанный нож, аккуратно порезала ладонь. После чего сжала ее, обесчестив белоснежную простынь своей кровью.
Мой уже муж расположился на одном из столов у стены и со смешком сказал:
— А вот представь себе, что там под столом кто-то все-таки был? И сидел бы он под ним, ожидая, как Котена однажды. И удалось бы ему без проблем простынку укрась. И пришел бы он весь такой радостный домой. И радостно приготовил бы то варево и принялся рисовать заклинание пару часов. И в предвкушении на кладбище ночью пришел, и разделся, и принялся проводить обряд, и... ничего бы не произошло!
Я хохотнула, представ себе ошарашенного некроманта, застывшего над могилой с простынкой на голове, которая ни в какую не хочет превращаться в облик.
— Значит, паршивый некромант он был, раз не смог кровь различить, — ответила я, разводя руками.
Сложив ладошки вместе, я зашептала заклинания, рана на руке запеклась, зачесалась и затянулась, оставив о себе воспоминания в виде боли и красного рубца, который через пару часов исчезнет.
— Не знал, что ты так умеешь, — подойдя, удивленно протянул Эйрос, осматривая зажившую ладонь. — Тогда почему ты обычно используешь зелья?
— Потому что у девушек с магическим даром есть одна способность. Пару дней в месяц наша магическая энергия становиться нестабильной, а большинство сильных заклинаний вообще перестают действовать, в это время слабые, но все же заклинания целительства, даются даже некромантам. Тело словно само хочет, чтоб его лечили.
— Так у тебя начались "эти дни"? — с опаской спросил Эйрос, а потом вздохнул и качнул головой. — Вот почему ты утром такая злая была.
Я уж хотела ответить, что не только по этому поводу, как принц вдруг оказался возле меня и, прижав меня к столу, прошептал на ухо:
— Как жаль, потому что я тебя хочу.
Между ног пробежала искра. Да и принц еще подлил масла в огонь! Легко закинув меня стол, он приподнял подол моего платье до бедер, открыв вид на панталоны. Я уверена, что он еще хотел раздвинуть мои ноги и прижать меня к себе, вот только я уперлась ему руками в грудь и угрюмо сказала:
— Эйрос, перестань. Наша свадьба подставная, так что спать я с тобой не собираюсь.
Принц мне соблазнительно улыбнулся, а его правая рука скользнула под резинку панталон, а левая легко схватила запястья и отвела мою руку в сторону.
— Почему бы не совместить приятное с полезным? — сладко прошептал светлый. — Ведь тогда ты была совсем не против.
Вот этого я уже вытерпеть не смогла. Резко выкинув коленку, я с мстительной улыбкой наблюдала, как мой муж падает к моим ногам. Обидно только, что при этом он стонал отнюдь не от наслаждения и называл меня отнюдь не ласковыми словами. Но если это все откинуть, то мне было лестно.
Когда дыхание у Эйроса выровнялось, и он смог подняться с колен, я обворожительно ему улыбнулась и соблазнительно спросила:
— Хочешь меня?
Принц перевел взгляд с моих коленок на мое лицо и честно ответил:
— Хочу. — И увидев, как вытянулось мое лицо, со вздохом добавил: — Сам в шоке. И сейчас я должен был хотеть, тебя придушить, а я просто хочу...
Плохо, что он меня хочет. В смысле это не так уж плохо, и для молодого парня неспособность "хотеть" была б очень печальна. Вот только нехорошо, что он именно меня хочет. Особенно после того, как я ему "по хотелке" коленкой врезала.
Я медленно слезла со стола, потом медленно отступила от принца на один шаг, потом на второй, на третьем светлый заподозрил что-то не ладное и с подозрением протянул:
— Хейса?
— Мне бы по нужде, — выдала я, а после развернулась и побежала к выходу из храма.
За спиной послышались торопливые шаги и угрожающий крик:
— Хейса!
Выбежали мы из храма почти одновременно, потому что закрытая дверь украла у меня те пару секунд, за которые принц меня догнал.
За столами повисла удивленная тишина, которую разбил чей-то женский смешок:
— Эт быстро как-то они!
И еще один:
— Эх, а с виду парень молодой и сильный!
И еще один:
— А я дура завидовала, да видно нечему там завидовать!
И еще один:
— Молодку жалко, не подфартило с мужем!
И еще один:
— Своего ей, что ль одолжить? А то жалко невестушку, так старухой неудовлетворенной и помрет!
И еще один:
— Ага, парень лишь с виду удалец, а на деле видать только знает, как начать и тут же кончать!
После этой фразы воздух сотрясся веселым, издевательским, бабских хохотом. Мужики же смотрели на принца, кто с сочувствием, кто с жалостью, а кто и с недовольством. Еще я видела Котену, который с убитым видом прикрыл глаза рукой, чтоб не видеть этот позор, и хохочущую наравне с остальными Азирию, и седевшее рядом с ней привидение, хлопающего в ладоши, и сокрушенно качающего головой Евтея, и его жену, сочувственно всплеснувшую руками, и тетеньку, демонстрирующую Эйросу грозный, ничего хорошего не обещающий кулак, и... Я моргнула и место, где мне показалось, я видела Илиса, опустело.
