Ну, ещё бы не проспать! "Пропустив" в себя энергетический напиток, химии ты нахлебался предостаточно...
Между тем "богатырь" перешёл в контрнаступление:
— А ты, кстати, когда уходил, не перекрыл конфорку!
А вот это они зря! — подумал Никита. Легенда его пребывания дома — легендой, но подобное стремление к максимальной достоверности чревато отравлением жильцов или даже взрывом, потому что в кишлаке с завидной регулярностью без предупреждения отключают газ, причём на несколько минут, не более. Хорошо ещё, что форточка в кухне всегда распахнута, а сын не курит... Кажется, не курит. Надо будет это дело прояснить...
— Признаю: мой "косяк". А теперь признавайся, в свою очередь, ты: обедал или нет?
— Бать, я только из школы...
— Понятно! Значит, выпорю, как обещал.
— Бать, я прямо сейчас...
— Стоп! Прямо сейчас проделаешь вот что: оденешься поприличнее, сядешь в маршрутку, на станции Грузино возьмёшь такси — опять же, поприличнее, не какой-нибудь убитый ВАЗ! — пообещаешь от моего имени полторы цены и как можно быстрее доберёшься в кафе "У Домового" на Большом Сампсониевском проспекте.
— Зачем это?! — удивился Добрыня.
— Затем, чтобы я хоть раз проконтролировал твой обед.
— Ладно, принимается... А там картофан фри и чизбургеры подают?
На бутерброд с сыром Никита не отреагировал, зато при упоминании картошки спасителя Отечества бросило в дрожь. Свой мешок этой сельскохозяйственной культуры он, видимо, уже откушал...
— Приезжай, сынище, разберёмся! Чизбургеров не обещаю, но сытной и очень вкусной русской кухней "Домовой" славится по делу. Ещё вопросы?
— Не вопрос, батя, так, наблюдение: что-то ты коварное замыслил.
— Верно, замыслил. Хочу тебя кое с кем познакомить.
— Я догадываюсь, с кем...
Гюльнара, в глазах которой озабоченность сейчас читалась много явственнее, чем любое другое чувство, очень тихо прошептала:
— Я тоже догадываюсь, с кем. Со мной!
Будь отношение Никиты к ней хоть на сантиметр менее проникновенным, неминуемо расхохотался бы. Необычайно трудно было догадаться, с кем!
— С тобой, цветик, конечно же, с тобой, — подтвердил он без намёка на иронию (знать бы ей, чего стоило оставаться серьёзным!). — А ещё мы с тобой поговорим сейчас вот о чём...
Они поговорили о событиях сегодняшнего дня в компании.
Поговорили об Арине Родионовне.
Поговорили об оценке Родиной своих заслуг.
Поговорили о дарованном жилье...
— Полагаю, надо брать town-house, — вывел резюме Никита.
Гюльнара загадочно улыбнулась.
— Я должна воспринять это как предложение руки и сердца?
— Цветик, моё сердце давным-давно в твоих руках! Предлагаю лишь упорядочить наши отношения в этом мире. Тем более, что ситуация располагает...
Он встал из-за стола и крикнул на весь зал:
— Подать сюда цветов и шампанского!
Однако невеста удержала его за руку.
— Подожди, Ники! Я так не могу. Папа Ренат...
— Ах, да, папа Ренат!
Пара нажатий на клавиши телефона.
— Алло? — немедля среагировал динамик. — Говорите, вас слушают.
Папа Ренат, современник эпохи коммутаторов типа "Барышня, Смольный мне!", до сей поры не приучил себя к определителю номера и самого звонящего.
— Ренат Ильясович, здравия желаю!
— А, Никитушка! Здравствуй, сынок! Что-то ты давно...
— Погоди, батя! — бесцеремонно осадил он ветерана. — Некогда разводить турусы на колёсах! У нас с Гюльнарой к тебе маленькое дельце. Я сделал ей предложение. Она согласна. Мама Зарина, как я понял, — тоже. А ты?
После некоторой паузы из трубки понеслось нечленораздельное хрюканье.
— Я всё понял! — выкрикнул на кураже Никита. — Спасибо, батя! — и, сбросив вызов, обернулся к любимой. — Слыхала? Папа Ренат одобряет!
Потом официант доставил им шампанское.
Потом — и всем присутствующим в зале.
Потом охранник притащил откуда-то хоть и безвкусно составленный, зато колоссальных размеров букет.
Потом Никите и Гюльнаре пожелали... ох, чего только ни пожелали!
Потом кто-то выкрикнул: "Горько!"
Потом они долгим поцелуем подсластили людям угощение.
Потом, продолжая целоваться, танцевали под всеобщие аплодисменты и бессмертный Hotel California от группы Eagles, проистекающий из музыкального ящичка...
...И лишь пожилой официант косил одним глазом на экран переносного телевизора под стойкой бара. Канал ТВ-3 как раз транслировал его любимую передачу "Тайные знаки". Знай молодожёны её содержание — даже просто название, — наверняка не пропустили бы, но... То-то и оно, что "но"! А называлась серия дословно так: "Великий визирь Екатерины. Ищите женщину, или Восточная загадка Потёмкина". Маломощный динамик негромко вещал:
"...кем была эта женщина, ради поисков которой светлейший князь в последние годы жизни забросил все государственные дела, чем она так приворожила всемогущего вельможу, по сей день тайна за семью печатями. Современникам было известно лишь имя — Гюльнара, дочь татарского мурзы Рената Хабиба. Мурзы, которого, как выяснилось, никогда не существовало в среде так называемых инородцев екатерининской эпохи... Поговаривали, что она — провидица, непревзойдённая колдунья. Агенты Потёмкина разыскали какого-то бродягу, и тот будто бы утверждал, что загадочная Гюльнара на его глазах одним лишь мановением руки превратила атамана разбойничьей шайки в безжизненную мумию. Другой терпигорец, калека из каторжан, невероятным образом прознавший о поисках — видимо, они были и впрямь масштабными, — якобы выторговал себе вольную в обмен на подробную информацию о таинственной татарке. Однако, будучи доставлен во дворец вельможи, сошёл с ума прямо в его приёмной и лишь скороговоркой повторял странную фразу: "Ничего личного, Кузьмич, ничего личного"...
В этой связи, между прочим, ходили слухи и про спутника Гюльнары, донского казака Никиту Кузьмича, есаула, героя Семилетней войны, хлебнувшего после баталий в Европе ещё и турецкого плена. Увы, следов его также не найдено. А слухи, между прочим, имели под собой реальную основу. И основа сия — портреты обоих, выполненные по памяти одним из немногих настоящих друзей Потёмкина, действительным статским советником Ерофеем Леонтьевым, которому молвой приписывается изобретение знаменитой водки "ерофеич".
Ерофей Леонтьевич вообще сыграл в этой истории одну из ведущих ролей. Так, он якобы хранил в домашнем сейфе принадлежавшую Никите флягу из-под малороссийской водки. На шее же в ладанке носил талисманы — золотой червонец, которым Гюльнара и её спутник расплатились с ямщиком, и короткое письмо, каким-то образом касающееся жены Леонтьева, Марии: "Встречай своё счастье! Н. и Г."... По смерти Леонтьева был разобран его личный архив, и в дневнике будто бы обнаружена поразительная запись: "6 мая 1766 года. Имение "Чайна-таун". Никита и Гюльнара: Манифест императора Александра II Николаевича Романова, правнука Екатерины II Алексеевны, об отмене крепостного права в Российской империи, 1861 год. Мне не дожить, чтобы убедиться. Жаль! Передать детям"...
Действительно — жаль, дорогие телезрители! Жаль, никто воочию не видел этой записи. Дневник таинственным образом исчез, потому известно о ней лишь по семейным преданиям Леонтьевых, да и то получившим огласку уже после отмены крепостного права. Исследователи склонны считать данную историю позднейшим вымыслом кого-то из потомков Ерофея Леонтьевича, и, как нам кажется, не без оснований... А вот портреты загадочных Гюльнары и Никиты сохранились до наших дней. Вглядитесь в их лица, уважаемые телезрители! Самые обычные молодые люди. Вполне симпатичные. Может быть, даже красивые. Но встреть сегодня на улице такую парочку, пожалуй, и не обернёшься вслед. Вот только взгляды их, вот только их глаза! Какие-то они потусторонние. Какая-то в них неодолимая забота, какая-то гнетущая тревога, какая-то неизбывная печаль, какая-то тысячелетняя усталость. Взгляды подбитых на излёте ангелов-хранителей, глаза бедняг-атлантов, принуждённых Зевсом Олимпийским вечно поддерживать плечами небосвод... Вглядитесь, дорогие телезрители, и сами всё поймёте!"...
И официант послушно вгляделся.
И понял всё.
Во всяком случае, обоснованно предположил...
И ошалел!
И встал перед дилеммой (ну, или дилемма встала перед ним): звонить куратору из ФСБ сегодня либо отложить доклад на утро?
И решил: то, что могло произойти, уже произошло две с лишним сотни лет назад, так что пускай Василий Викторович спит спокойно!
Официант сотрудничал с "конторой" ещё в бытность её Комитетом, а не Службой, и всегда считался передовиком негласного труда. Такой имеет право принимать решения самостоятельно...
...Ну, а Гюльнара и Никита продолжали самозабвенно танцевать — уже под Игоря Талькова. Могли, чёрт побери, себе это позволить! Не подозревая, по какому пистону им позднее вставят в известные — задние — места за длинные языки в имении Леонтьевых... Сегодня день их возвращения с победой! Сегодня праздник без слёз на глазах. Ну, а завтра...
...Я завтра снова в бой сорвусь,
Но точно знаю, что вернусь,
Пусть даже через сто веков,
В страну не дураков,
А — гениев.
И, поверженный в бою,
Я воскресну и спою
На первом дне рождения
Страны, вернувшейся с войны...
P.S. И стали они мирно жить-поживать (в элитном коттедже на Выборгском шоссе) да добра наживать. Как маленько нажили, сочетались законным браком. Отметили это дело в кабачке близ офиса компании. А после, узким уже кругом, — дома. Шеф по такому случаю "развязал" и позволил себе несколько глотков шампанского. Папа Ренат назюзюкался в стельку с домовым Постеньевым, причём не только и даже столько за здоровье новобрачных, сколько за то, что "Зенит" — в очередной раз чемпион... Ведьмак Глузд, представленный непосвященным как сосед по жилтовариществу, музыкант из Мариинского театра, несколько часов без перерыва мастерски играл на гуслях попурри из Space и Electric Light Orchestra. Сластолюбец Чур взялся было щупать Оленьку и схлопотал таки по роже от Вована. И то сказать, ну что за свадьба без "набивки" хоть одной физиономии?! Добрыня Никитич привёл новую подружку, которая отцу, по совести сказать, не приглянулась. Он не считал себя джентльменом, а стало быть, блондинок не предпочитал... Кроха Айгуль тайком слизала с торта кремовые розочки. А кикимора Прозерпина от всего сакрального общества преподнесла супругам в дар... ну, да, ту самую скатерть!
И стали они жить-поживать дальше, отныне мало беспокоясь о продуктах и кулинарии. Вот только азу Гюльнара обычно готовила сама — у самобранки мясо получалось жестковатым, а Никитушка предпочитал, чтобы кусочки разваливались, как территориальная целостность Грузии в августе присной памяти 2008 года. Однажды вечером эксперимента ради он попросил у кормилицы хот-дог. А получил... натуральный кукиш с маслом. И берестяную грамоту — анонс меню на ближайшую неделю:
— Понедельник: виртуальные щи и текущие слюнки.
— Вторник: вчерашние щи с послезавтрашней сметаной.
— Среда: каша-размазня (по полу — тонким слоем).
— Четверг: караси (удочка в гараже, черви — под ним) в сметане (которую ты, если помнишь, слопал позавчера).
— Пятница: квас — не Cola (повторить с выражением тысячу раз).
— Уикенд: разгрузочные дни (вагоны — на железнодорожной станции, спросить бригадира грузчиков Мустафу).
Приятного аппетита и нерушимого кислотно-щелочного баланса!
P.S. Если надумаешь перекусить в fast-food, посидишь у меня на морковке! "У меня" — в переносном смысле, а вот посидишь на морковке в самом прямом.
"Ты гляди, подарочек от нечисти! — думал Никита, оскорблённый в лучших чувствах. — Никакого пиетета к гвардейскому офицеру, витязю из ранешнего времени, что называется, из тех ещё, из бывших"...
И будто бы случайно залил самобранку кетчупом.
И месяц кряду получал в отместку то целый тюбик горчицы в пирожное, то фунт сахара в щи, то головастика в стакан кефира. Да если бы только одного! Да если бы только туда...
P.P.S. Уважаемый Читатель, считаю своим долгом сообщить: все герои настоящей книги вымышлены, любые совпадения случайны. С уважением, автор.
P.P.P.S. Автор врёт! По крайней мере, фантазирует. Довольно часто. Да практически всегда! Будь он правдивым реалистом, специализировался бы на мемуарах. Впрочем, ложь — по крайней мере, выдумка — востребована там едва ли меньше, чем в фантастике...
На самом деле большинству персонажей соответствуют реальные прототипы. Во всяком случае, это касается людей... Никита Кузьмич, в миру Николай Степанович, — директор по безопасности одной из крупных питерских компаний, ветеран сил антитеррора, сосед и добрый приятель автора. Вовчик, Ольга, Аннушка и Гюльнара (Айгуль) — коллеги, более того, друзья. Миша Юрьев состоит как раз в той должности, которая приписана Буривому. Василий Викторович — заслуженный полковник военной контрразведки, человек, каких ещё поискать. Ну, а с индивидом, похожим на Терпигорца, как известный любитель попариться всласть — на генерального экс-прокурора РФ, автор некогда учился в одном интересном ВУЗе. Ничего, кстати, против него не имеет! Просто Адам Иванович — личность по жизни весьма колоритная...
Между прочим, если Вы заметили, ни один из героев по ходу повествования не погиб. Даже — антигероев. Даже мифических. Увечья — не в счёт... Пожалуй, за подобный гуманизм автор достоин вручения Нобелевской премии мира. А то и двух (вторую — за разгадку тайн Вселенной) в один присест, чтобы не тратиться на повторное "обмывание". Кризис ведь, как ни крути. Ужимаемся в расходах!
Пресловутый автор не исключает нового рейда своих персонажей в Прошлое, Грядущее, Потустороннее или куда-нибудь ещё, но лишь в том случае, если Вы, уважаемый Читатель, посчитаете продукт его графоманского труда интересным и нужным. Заранее благодарен за предметные отзывы. Мы победим! Мы одолеем любого супостата. Когда научимся не забывать самое себя. Когда наконец-то, после долгих лет самоуничижения, в унисон величайшему полководцу матушки Руси на пике эмоций воскликнем: "Мы — русские! Какой восторг!!!"...
Удачи Вам! Всё так же с уважением — всё тот же автор.
Весна-2009.
Санкт-Петербург.
"Зенит" — forever!
