Материализовалась Блейк уже под сценой, перевернув их обеих вниз головой — она-то была привычна к таким кульбитам, но не ее противница. Всего один миг растерянности — и зеленая макушка ударилась о землю, Блейк навалилась сверху, прижимая ее земле, заблокировав левой рукой запястье, правым коленом — второе, а левым коленом прижав бедра к холодному бетону; правая ладонь закрывала глаза.
На всех, кого Блейк утягивала в телепортацию вслед за собой, действовали те же правила: обнуление инерции и сброшенная аура при выходе. Сама Блейк подняла свою почти мгновенно, и тут же, чтобы помешать врагу сконцентрироваться, сжала запястье красноглазой, достаточно сильно, чтобы затрещали кости, сильнее надавила коленом на второе, заставив суку кричать и извиваться, пытаясь вырваться — но с силой обычной девчонки, не сверхчеловека.
Блейк наклонилась ближе, к торчащему из спутанных зеленых волос уху и прошипела, чувствуя, как распрямляется внутри тугая пружина гнева, с силой, сравнимой разве что с той эмоцией, когда она положила ладони на подбородок и затылок ублюдка, который убил ее мать:
— Око за око, тварь.
Она дала ей секунду. Одну секунду на то, чтобы понять, ЧТО сейчас произойдет. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением, она переместила ладонь, закрывающую ей глаза так, чтобы средний и указательный палец коснулись век, легонько надавила... Тонкое тельце под ней задергалось сильнее, едва не сбросило ее в отчаянной попытке спастись, истошно закричала, прося о помощи, как смертельно раненное животное, без капли разума позади, подчиняясь лишь инстинктам.
— Око за око, — повторила Блейк.
Ее пальцы погрузились в теплое и липкое почти наполовину — резко, быстро, без жалости. Сука закричала еще страшнее, выгнулась дугой, едва не ломая собственные кости и все-таки сбросила Блейк. Прежде, чем кошка успела подняться, деревянные доски над ней взорвались ворохом щепок, ботинки Адама ударили в бетон по обеим сторонам от ее головы, больно дернув за волосы. Блейк бесстрашно улыбнулась прямо в горящие ненавистью зеленые глаза, зная, как он будет взбешен потерей такого ценного союзника.
— С тобой будет то же самое, — еще успела выдохнуть она, прежде, чем алое лезвие отправило ее в серо-серый мир.
Глава 30. Танцы
Вайс требовательно постучала в дверь ванной:
— Пять минут, девочки!
Пару секунд по ту сторону молчали. Вайс нахмурилась и вновь подняла кулак, но остановилась, услышав мягкий смешок, мгновенно развеявший все напряжение, даже вопреки ее воли:
— Это не военная операция, Вайс, — сказала Куру. — Тебе не надо планировать все до секунд. Это просто танцы.
— И ничего не взорвется, если мы опоздаем немного, — добавила Жанна.
— На этих танцах будут присутствовать четыре директора четырех самых важных академий планеты! — скрипнула зубами Вайс. — Они произнесут речь! Я не собираюсь опаздывать на это и выставлять себя в дурном свете!
— Леди всегда опаздывают?.. — робко предположила Жанна после пары секунд тишины.
— Может быть, в вашем отсталом Мистрале! — огрызнулась наследница.
— В Вейл тоже, — добавила Куру.
— Хорошо, я из Атласа! Пунктуальность и ответственность — вот, что ценится у меня на родине!
— Но мы в Вейл...
— А я из Атласа, и мы сделаем по-моему.
Она услышала тяжелый вздох и тоскливое:
— Кто вообще главный в этой команде? — Жанна.
— Тот, с кем проще согласиться, чем спорить, — вздохнула Куру. — Мы почти готовы, Вайс. Дай нам...
— Четыре минуты.
Новый вздох.
— Да... четыре минуты.
Удовлетворенно кивнув, Вайс отступила от двери. Сама она была готова еще полчаса назад и могла бы помочь, но, кажется, немного перегнула палку, поторапливая остальных, из-за чего ее в четыре руки вытолкали из ванной. Наследнице осталось лишь нервничать, проверять собственный наряд и изо всех сдерживаться, чтобы побеспокоить девочек всего один раз.
Кстати о проверке...
Остановившись у зеркала, Вайс провела руками по обманчиво простому белому платью, целомудренно скрывающему грудь (да и нечем там было похвастаться, если честно), зато открывающему взглядам почти всю спину и стройные ноги. Ансамбль дополняла серебряная тиара в волосах, блестящая мелкими алмазами, изящные сережки и колье из того же набора — самый минимум необходимого для девушки из такой семьи, почти аскетичный образ, в сравнении с тем, как ее обычно наряжали для светских приемов дома.
"Кажется, все в порядке"
Это был второй наряд, который предложили наследнице для этого вечера. Бал в честь фестиваля Витал был запланирован давным-давно и, соответственно, Вайс начала готовиться к нему заранее. От первого варианта, предложенного ее стилистами из Атласа и который она тогда приняла, не особо задумываясь, пришлось отказаться уже здесь, в Биконе, и срочно подыскивать замену.
Первый вариант был слишком роскошным. Это было все равно, что заехать в бальный зал на новеньком представительском авто, купленном специально для этого случая, и которое после ни разу не будет использовано. Это было ошибкой — Охотники ценили другие вещи. Они ценили силу и мастерство тех, кто встанет рядом в битве с Гримм, храбрость и преданность тех, кто спасет им жизнь, когда ее придется удерживать на окровавленном кончике меча.
Именно это сказала Жанна в ее самый первый день в Биконе. Теоретически, Вайс знала это всегда. На практике...
Подняв взгляд чуть выше, в зеркале она быстро, чтобы не заметил, оглядела своего четвертого сокомандника.
Он действительно попытался выглядеть подобающе. Наверно, даже думал, что достиг некоторых успехов... но не для Вайс. Костюм, вряд ли даже купленный, скорее всего — просто взятый в аренду, плохо сидел на его нестандартной, слишком мощной фигуре. Слава Близнецам, хотя бы короткий ежик ржаво-рыжих волос было сложно испортить.
Вайс с удовольствием заплатила бы за нормального портного, и даже считала бы, что осталась в выигрыше: репутация команды — это, отчасти, и ее репутация — но держала эти мысли при себе, так как прекрасно знала, что, стоит ей выказать свое недовольство и с грубияна станется пойти на бал в шортах и футболке только для того, чтобы сделать ей гадость.
С тех пор, как она переехала в Вейл, наследница много думала: о себе, о своей семье, о мире вокруг, о людях. Наверное, это было неизбежно — ее жизнь так круто изменилась, стала намного шире и полнее. Вайс будто сменила точку зрения: с высоты социальной лестницы опустилась на середину, и отсюда было намного лучше видно, что и почему происходит ниже, и совсем иначе виделось все, что выше.
Вайс знала, что не получила позицию лидера исключительно потому, что Куру была лучше нее — это задевало ее самолюбие, но наследница смирилась: фавн действительно справлялась хорошо, и даже на грубияна каждый раз находила управу. Одной из причин своей неудачи Вайс видела именно в этом — не могла придумать способа, которым сама смогла бы поставить Кардина на место.
Хорошо, кое-какие варианты были — из тех, что принесли ее отцу и всей семье дурную славу. Один звонок — и люди ее отца сделают что-то, о чем ей не следует знать: что-то недоказуемое в суде, сделают пару намеков, и быстро окажется, что грубияну придется делать все, что Вайс ему прикажет, если он не хочет, чтобы его отец и мать потеряли работу и никогда не нашли новую.
Плохая идея, Вайс знала это — и даже не потому, что это было неправильно и аморально, и не потому, что она не желала иметь со своим отцом ничего общего, нет... Вайс собиралась быть Охотницей, по крайней мере, какое-то время, а это значило проводить много времени вне Королевств или на самой их границе — в местах, где сама ее жизнь будет зависеть от того, прикроют ли ей спину, бросятся ли спасать, если попадет в беду. Доверять свою жизнь грубияну после того, как по приказу Вайс будет разрушена жизнь его семьи? Это было бы просто глупо.
Были и более тонкие способы, конечно — те из них, в которых Вайс выступала бы спасительницей и оставалась как бы ни при чем... но от этого наследница отказалась уже из принципа. Она — не ее отец.
Вот и оставался у нее лишь один способ — она должна была подружиться с грубияном, завоевать его доверие и уважение сама. Как только она сформулировала для себя эту задачу, последовало следующее неприятное открытие: Вайс понятия не имела, как это сделать.
Ее учили управлять компанией и вести коллектив. Ее учили общению с подчиненными, с деловыми партнерами, с политическими союзниками — может, она и не была экспертом, но видела и знала многое, а кое-что и успела попробовать на практике.
Вайс никогда не учили, как правильно дружить с людьми. Ее не учили, как завоевывать их преданность, как получить уважение — все это, как считал отец и учителя, у нее было и так: Вайс должны были подчиняться и уважать просто из-за того, что она родилась Шни.
Внутри SDC так и было — у нее была власть просто по факту рождения. В Атласе так и было — просто равных можно было пересчитать по пальцам одной руки: семья Айронвудов, индивидуально — Советники... и всё.
Это была ужасающая дыра в ее образовании, допущенная Жаком Шни. Возможно, допущенная намеренно — чтобы сузить количество доступных дочери вариантов. С кем-то другим Вайс, возможно, посчитала бы такие обвинения паранойей, но... не со своим отцом. Это знание было выстрадано ей годами попыток получить его одобрение, выплакано слезами, оплачено болью и, наконец, принято со смирением: знание того, что им правит лишь холодный расчет, беспристрастная точность калькулятора, непрерывно высчитывающего пути, ведущие к выгоде.
Это неприятно напоминало ей Куру, какой она иногда была — в бою и стрессовых ситуациях. Хотя, конечно, в быту они отличались как Близнецы.
Вайс поняла, что слишком глубоко ушла в свои мысли, когда обратно в реальный мир ее выдернул грубый голос:
— Чего надо?
Она удивленно моргнула и сфокусировала взгляд на Кардине.
За два прошедших месяца, даже почти не взаимодействуя с грубияном лично, Вайс научилась отличать нюансы его настроения — он все еще дружил с Жанной, в конце концов, и они проводили много времени вместе, на тренировках, в походах и — традиционно — в столовой. Он всегда болтал с Жанной, да и сама девушка не уставала повторять: "он просто так общается", выгораживая партнера.
Годы воспитания в ней каждый раз возмущенно вскидывались, когда она слышала его речь, но Вайс удержала себя — в этот раз это был просто вопрос.
— Я рада, что в нашей команде всего двое человек, которых мне надо поторапливать, — нейтрально ответила она.
— Мне не надо мазать на лицо килограмм косметики, — ухмыльнулся Кардин.
— Не надо, — согласилась наследница.
Пару секунд они молчали.
"Если я хочу себе нормальную команду, я должна что-то с этим сделать. Вот только что?"
Извиняться ей было не за что. Зато было за что прощать...
Однако, первый шаг сделала не она.
— Первый раз вижу, чтобы ты так дергалась.
Вайс вновь оглядела себя в зеркале, тщательно разгладила микроскопическую складку на платье...
— Мне очень важно произвести на всех хорошее впечатление, — наконец, сказала она.
— Нахера?
Наследницу вновь передернуло.
— С профессорами ты совсем иначе разговариваешь, — процедила она. — Отсюда я делаю вывод, что ты можешь.
"Возможно, этому просто не суждено произойти"
— Ты не профессор, — нахмурился грубиян.
— Верно. Я леди, — просветила Вайс. — Просто...
Она покосилась на дверь ванной, потом вновь посмотрела на Кардина, задумчиво прикусила губу... Ей вдруг вспомнилось, как странно улыбалась Винтер, рассказывая о службе в армии. "Чтобы люди тебя поняли, с ними надо говорить на языке, который они знают". Приходилось ли сестре преодолевать те же проблемы? Вайс никогда не приходило в голову спросить об этой стороне ее жизни...
— Просто фильтруй базар, хорошо? — наконец, закончила она, тихо, чтобы, не дай Близнецы, не услышали девочки.
Хотя, зная Куру...
Ну, какого-то эффекта она определенно добилась. Кардин смотрел на нее круглыми глазами и невоспитанно открытым ртом. Вайс уже начала нервничать, правильно ли она расшифровала значение подслушанной у того же грубияны фразы из контекста, когда парень коротко хохотнул и покачал головой:
— Жанна говорила, что у тебя есть чувство юмора, но я не верил.
Поправлять его, объясняя, что это не было шуткой, Вайс не стала.
— Ты не ответила на вопрос.
Если ты не знаешь, как дружить, стоит поискать ответа у тех, кто знает. Вайс было слишком неловко спрашивать об этом Куру или Жанну, поэтому искать материалы она отправилась в сеть. "Будьте собой, на любом притворстве не построишь по-настоящему прочной дружбы, — писали там. — Позвольте людям узнать вас и ваши устремления, помогите им понять, что вами движет. Постарайтесь найти точки соприкосновения и общие интересы".
— Жанна всегда защищала тебя и выгораживала, вне зависимости от ситуации, — наконец, сказала она. — Пыталась объяснить и рассказать о тебе. Поэтому я кое-что знаю о Кардине Винчестере, и уверена, что мне не нужно объяснять, что такое долг перед семьей.
Кардин, напрягшийся с первых же слов, не отрываясь, следил за ней внимательными карими глазами, с той цепкостью и остротой, что всегда появлялась в них, стоило команде "Калейдоскоп" выйти на миссию. Жанна и Куру в один голос уверяли Вайс, что Кардин вовсе не тот глуповатый простак, каким любит прикидываться... и, кажется, наследница наконец начала понимать, почему они были так в этом уверены.
Вайс коснулась кончиками пальцев шрама, перечеркнувшего ее лицо сверху вниз через левый глаз. Это всегда помогало ей успокоиться. Напомнить себе о том, чего она уже достигла... и о том, что не боится цены.
— У меня тоже есть такой долг. Разница между нами разве что в том, что мой долг — это долг перед мертвыми. Я могу проследить историю своей семьи на четырнадцать поколений. Не думаю, что ты хорошо знаешь историю Атласа... это тринадцать поколений воинов. Тринадцать поколений тех, кто заслужили власть, богатство и уважение моей семье своей силой, честью... и кровью, в равной мере своей и чужой. Тринадцать поколений мертвых смотрят на Шни, Кардин, и я без всякой мистики могу сказать — им не нравится то, что они видят сейчас. До тех пор, пока я — наследница, до тех пор, пока именно я определяю будущее своей семьи, Шни будут воинами. Они будут щитом Атласа и его мечом — не тугим кошельком, не хрустящими банкнотами, выпадающими из карманов при ходьбе.
Вайс была готова к насмешкам, к очередной грубости и оскорблению — это стало бы концом ее попыток наладить контакт. В этом случае первое, что она сделает завтра утром — потребует у Куру начать процесс реорганизации команды: такое не приветствовалось, даже осуждалось, но допускалось. Вряд ли будет такой уж проблемой найти желающих поменяться...
Все, что она получила — тишину. Грубиян, скрестив руки на груди, смотрел на нее с совершенно непроницаемым лицом и молча ждал продолжения.
— Я не всегда буду Охотницей. Бикон, еще несколько лет... но Шни — это Атлас. Придет день, и я вернусь на родину, чтобы сделать свою семью такой, какой она должна быть. В тот день мне пригодится хорошее отношение тех, кто готовит лучших воинов мира. Охотники редко вмешиваются, но их влияние, когда это все-таки происходит, трудно переоценить.
