— Все мои беды начались, когда этот козел Рюрик начал мне напевать: "Да как она к тебе относится, да ты такая честная, да ты такая чистая, да ты такая смелая, да как ты можешь терпеть это". Ты-то ко мне и вправду относилась на редкость по-свински.
Влада виновато молчала.
— А тут еще Витька Балабанов меня бросил. Мне так нужно было от тебя хоть какое-то внимание, хоть какое-то сочувствие. А ты просто посмеялась надо мной, когда я к тебе поплакаться пришла. А Рюрик этот тут как тут, настоящий змей. Не отец твой, а он — настоящий змей. Ну что, говорит, знаю все, как она с тобой обращается. И рассказал подробно, о чем мы с тобой говорили.
Влада с недоверием посмотрела на Юльку.
— Зря так глаза таращишь. Я и сама бы не поверила никогда, но так и было. А у нее, говорит, и отец — Змей. Тот самый, из-за которого все зло в мире. Такой ужас меня прошиб. Нужно говорит, его наказать, и дочку его зловредную тоже. Чтобы не смели людям пакостить. А тебе, говорит, награднОй за это будет. А я дура, тогда подумала, что наградной — это Витя Балабанов. С чего?! А наградной — вот он.
Юлька заплакала и еще раз надолго приложилась к бутылке.
"Может она "тогО?" — подумала Влада, — "но и об отце я думала, что он "того". И Рюрик для меня был "того". Не бывает так много сумасшедших.
— Ну и рассказал мне, что я должна тебя уговорить вдеть нитку в иголку, венец безбрачия наложить. Ты, говорит, только уломай ее, а мы все остальное сделаем.
— Кто это "мы"?
— Не знаю, — Юлька виновато пожала плечами, — мне почему-то и в голову не пришло спросить, о ком это он.
— Ладно, успокойся, как видишь, никакого безбрачия ты не наложила. Выходит, и с Маринкой ничего сделать не могла. Надо полагать, бедную Маринку действительно ее папаша ухайдокал, за то что козни его нечаянно раскрыла. Правду, наверное, отец говорил.
— А-а! — вскрикнула Юлька, — ты знаешь, что-то подобное и мне на ум приходило. Просто в такое трудно до конца поверить. Но если бы поверила, наверное многое бы не так в моей жизни сложилось.
Влада приобняла Юльку.
— Давай, Юлька пить бросай и возвращайся к матери.
Юлька мрачно помотала головой.
— Тогда поступай куда-нибудь, на заочный хотя бы.
— Блин, да я уже отучилась в институте. До первой сессии. Не мое это дело.
— Ну поищи свое дело. Всю жизнь уборщицей работать незачем. И не казни себя, ни в чем ты не виновата. Просто встретила беса в человеческом обличье и не устояла. Ты меня извини, что я была к тебе невнимательна. Просто я человек такой. Грубовата немножко. А потом, у меня самой тогда все так непросто было, меня на отца с матерью не хватало, не то что на тебя.
Юлька снова припала к бутылке.
— Думаешь, так легко теперь выкарабкаться? — горько сказала она, — Славно тебе, приехала и уехала. А мне — исправляйся!
— Мне вовсе не хорошо. Отец пропал, мать снова замуж собралась.
— Иди ты? — оживилась Юлька.
— Так что я теперь ей не так что бы очень нужна.
— А у меня бабушка умерла, — пожаловалась Юлька, — так переживала, что со мной такое приключилось, не выдержала. Старенькая она была. Меня никто никогда кроме нее не любил. Мамаша только мужей разменивала. Замуж выскочила — и из дома на пару лет. Потом на сезон-другой снова появляется. И снова на пару лет улетучивается. Теперь я совсем никому не нужна.
— Юлька, все будет хорошо, — твердо сказала Влада, — все обязательно будет хорошо.
— А отца твоего мне жалко. Чего он пропал, тоже из-за Рюрика?
— Да, видимо.
— Ты знаешь, не верю я, что он Змей. Это Рюрик был змей. Мне твоего отца почему-то всегда было жалко. Вообще всегда. Я просто тебе об этом почему-то не могла сказать. Что-то меня останавливало. Может, он еще найдется?
— Может быть. Я, честно говоря, имела малую надежду узнать, может тебе Рюрик что-то говорил о нем. Что-то, что натолкнет на мысль, где его искать.
— Понятно-о-о-о... — хмуро сказала Юлька, — тогда всё понятно. Не знаю я к глыбокому сожаленьицу. А развелись твои родители почему?
Влада замялась.
— Долго рассказывать. Но тоже Рюрик, не без его участия. Папаша стал в интернет поглядывать, на порнуху. В общем, не до нас ему стало.
— Хм, празднично. И тоже Рюрик. Может, когда его не стало, все это кончится?
— Будем надеяться.
Юлька проводила Владу до автобуса. По дороге она окончательно опустошила бутылку и шла теперь пьяненькая и веселая.
Перед посадкой в автобус Влада взяла подругу за плечи, слегка встряхнула и посмотрела в глаза.
— Ну что, Юля, обещай, что больше пить не будешь! Обещай?
Юлька только глупо захихикала и отвернула лицо.
— Ладно, поразмыслю, — недовольно сказала она.
— Вот тебе мобильный, емейл, звони, пиши, — Влада сунула ей в руки визитку и пошла в автобус.
— Ну и сука же ты! — услышала она, когда поставила ногу на подножку.
Оборачиваться она не стала. Только инстинктивно отряхнула плечи.
* * *
В Южноморске Влада не задержалась и почти сразу вернулась в Москву. А там ее ждала уйма дел. Весь июль дорабатывалась, шлифовалась будущая кипрская экспозиция. Влада впервые столкнулась с вывозом работ за рубеж и оценила, как это муторно. Даже отлаженная годами система Вахромеева работала с постоянным напряжением. Впрочем, сам Вахромеев, казалось, этого не замечал. Для него цейтнот и напряжение сил всегда были нормой жизни. Более того, казалось именно в эти моменты он набирается сил, столько нерастраченной живой энергии было в нем.
— Для первой выставки за границей Кипр — очень неплохо, — поучал Вахромеев, — Кроме того, на сегодняшний день публика, которая там отдыхает, для тебя хорошая потребительская ниша. При достойной рекламе нувориши средней руки — единственное полезное ископаемое Кипра — ха! — обязательно что-нибудь купят. Во-первых, им ещё не до Сотби с Кристи, рылом не вышли, но отметиться в битве за культуру хочется, статус обязывает. Во-вторых, я нагоню и критиков, и телевизионщиков, рекламы будет — хошь ложкой ешь, примчатся кипрские кошельки в непременном порядке. Так что не только на славу будущую поработаешь, но и на отнюдь не презренный металл. Никогда не нужно забывать, что искусство отлично уживается с бизнесом. И для этого вовсе не нужно угождать публике, так действительно можно из художника стать "чего изволите". Пусть лучше медиатехнологи склоняют публику в твою сторону. А делают они это весьма недурно. Иногда даже бездарность прибыльной становится только их — без преувеличения скажу — талантами.
На Кипр прибыли в середине августа, в пик курортного сезона. Знаменитый средиземноморский остров большого впечатления на Владу не произвел. "Если бы наш Южноморск попал в хорошие руки, было бы не хуже", — решила она.
Остановились на небольшой вилле Вахромеева неподалеку от Айя-Напы. Влада смеялась: "Стоило париться, лететь, а потом на машине ехать, чтобы попасть в Анапу! Поехала бы в Южноморск, хоть каждый день туда бы ездила". До их приезда на вилле отдыхали наследник Павел и его друзья — спортивного вида парень и две сухие поджарые брюнетки, похожие на ухоженных кобылиц. Следующий день провели все вместе в атмосфере несколько натянутого дружелюбия. Вахромеевы акклиматизировались с дороги в бассейне, а наследник сотоварищи отмокали после вчерашней попойки там же. Они собирались на следующий день ехать "путешествовать по Кипру". Вялый чопорный Павел смотрелся рядом со своими отвязными друзьями нелепо, как рабочий ишачок в стойле с породистыми скакунами. Договорились, что Павел и гости вернутся к Владиному дню рождения. Вечером пили привезенное из Москвы шампанское, и лед принужденности не без обоюдных усилий был сломан.
Выставка была устроена в муниципальном центре Никосии. Центр оказался бывшим зданием электростанции. "Главное, что у места было "имя", а у этой электростанции оно почти как у Пушкинского", — сказал Вахромеев, увидев недоумение в глазах Влады. Его план работал отлично. Прибывшие поработать и отдохнуть члены Вахромеевской команды делали свое дело четко и профессионально. Влада успевала не только давать интервью, присутствовать на обязательных коктейль-мероприятиях, но и добираться иногда до моря с этюдником. В свой последний приезд в Южноморск она не могла заставить себя взяться за работу, настолько чужим показался ей город. Сейчас, видимо, прорвалась нерастраченная в начале лета энергия. Внутри у нее что-то оттаяло, и она впервые после исчезновения отца могла спокойно, без болезненного прищура, глядеть на горячий жир южного солнца, переливающийся на морской ряби, и вдыхать полной грудью соленый ветер, дующий из синего запределья.
Двадцатилетие отметили шумно. Прилетели многие московские друзья и знакомые. Вернулся из поездки Павел с друзьями. Владу поздравляли с успехом выставки. Голова у нее кружилась. "Благодаря тебе у меня в конце лета всегда праздник", — горячо и пряно выплеснула она благодарность в ухо мужу.
На следующий день решили прокатиться по морю. Павел сказал, что они уже брали на прокат небольшой, но вместительный "Elling" со шкипером. Яхта, которую они арендовали, называлась "Принцесса". Когда Влада ее увидела, то захлопала в восторге в ладоши. Гулять, так гулять — в круиз решили отправиться вместе с Павлом и гостями. Два дня катились вдоль побережья, загорали, купались. По истощению запасов спиртного Павел с приятелями собрались обратно на виллу, и их высадили вместе со шкипером. Влада с Вахромеевым решили прокатиться вдвоем. Вахромеев когда-то брал уроки судовождения, и прихватил с собой удостоверение на самостоятельное управление моторной яхтой. Он объявил, что за время поездки прежние навыки у него восстановилось, больших трудностей не предвидится, и они сами отлично справятся без шкипера, так что всем спасибо за распрекрасную компанию, а владельцу судна дополнительные бабки за отдых шкипера. Заправили топливо, загрузили продукты, и да здравствует романтическое путешествие. Вернуться планировали через день.
Павел порекомендовал поехать к северу, в район Айос-Филон. Он с приятелями там уже был в этом году на арендованной яхте и всем понравилось. "Там и заночуете, безопасное место, на берегу деревушки, если что можно добраться". Туда и отправились. День выдался спокойный. До обеда они ехали вдоль берега на "Принцессе", любуясь видами. Затем выбрали бухточку, кинули муринг, несколько часов провели за этюдниками, а потом любили друг друга, качаясь между морем и звездами. К вечеру поднялась небольшая рябь, и на ночь решили никуда не трогаться, благо место было по уверениям Павла безопасное.
* * *
Утром они скатились на пол с дивана от сильнейшего толчка. Вахромеев взвыл, потирая ушибленную ногу, и ринулся на палубу. В лицо ему ударил ветер с брызгами. К утру рябь на море превратилась в довольно приличный шторм. Нос яхты немного приподнялся кверху, так что по корме время от времени перекатывались верхушки волн.
— Ё-мое, — яростно закричал Вахромеев, когда Влада придерживаясь за поручни спустилась к нему на корму, и яростно потряс канатом перед ее лицом, — ё-моё, муринг-то, а? Канат целехонький, никакого надрыва, волокна неизмочалены совсем! Аккуратненько от якоря освобожден! Неужели кто-то отвязал? Какая падла? Два штыка отвязать, если знаешь как, можно, но чтобы они случайно развязались.... Осьминоги эти не занимаются, только люди!
Ночью, пока они спали, каким-то непонятным образом якорь отвязался. Несколько часов они дрейфовали под начинающимся штормом, пока судно не село на подводную скалу. Утро было серое, берег вдали еле угадывался.
— Нужно как-то сообщить, чтобы за нами приехали! — прокричала Влада.
Попробовали включить электричество. Света не было. Рация бездействовала. Мобильный не брал.
Осмотрели помещения. В каюте шкипера на полу была вода.
— Днище проломили. Час от часу не легче. Все как на заказ, — ругался Вахромеев, — ну да ничего, сидим прочно, не затонем.
Вахромеев попытался завести мотор. Тот рокотал, но толку не было.
— Такое ощущение, что винт обломился, — помрачнел Вахромеев.
Он решил нырнуть и посмотреть, что случилось, под водой. Обвязался канатом от муринга, велел Владе следить за ним и прыгнул в волны за борт. Его долго нырял, причем несколько раз его хорошо приложило о борт. Наконец он поддался Владиным уговорам и с ее помощью забрался на палубу.
— Плохо дело, — сказал Вахромеев, как только смог говорить, — винт обломился, и сидим крепко. Поймать бы того, кто это сделал, да руки бы ему повыдергивать.
Стало понятно, что сделать ничего не удастся. Самым разумным представлялось подождать, когда кончится шторм, а потом добраться до берега. Они достали спасательные жилеты, и сели на палубе. Прогноз погоды они перед отплытием не узнали, все шло один к одному. Когда кончится шторм было неизвестно.
Прошло часов семь. Ветер усиливался. Левая каюта, в которой была течь, постепенно заполнялась водой, отчего судно медленно заваливалось на левый бок. Волны, методично бьющие в правый, помогали развиваться крену. Уклон достиг градусов сорока. Вода из каюты шкипера начала заливать коридор и соседнюю левую каюту. Обшивка подозрительно трещала. Время от времени от очередного удара волны судно кряхтело и увеличивало крен. Стало ясно, что нужно спасаться, не теряя времени. Надеяться было не на что, в такой шторм никакое судно в море не выйдет.
— Вот тебе и прочно сидим, — сокрушенно сказал Вахромеев, — нужно за борт и пока не поздно — к берегу.
Владе стало жутко.
— Нет, не могу, не могу, — говорила она в ответ на уговоры мужа, — страшно мне, что-то случится.
Еще с полчаса ушло на уговоры. К этому моменту палуба резко наклонилась под углом около пятидесяти градусов. Чтобы не скатиться, приходилось держаться за бортик.
— Быстро, сейчас судно может развалиться! — прокричал Вахромеев, — прыгай вон туда, в сторону и плыви как можно дальше отсюда!
Он оторвал ее руку от бортика. Судно крякнуло и еще немного вздыбилось. Наклон достиг градусов шестидесяти. Еще немного, и они стремглав покатятся в воду, прямо на скрывшийся в белой пене внизу бортик.
— Давай, скатываемся, и внизу постарайся оттолкнуться и прыгнуть как можно дальше! — закричал он, — И сразу плыви прочь! Давай, вперед, тебе говорят!
Посыл был настолько силен, что Влада поехала вниз по палубе вперед ногами, стараясь, чтобы не разогнуться и не рухнуть с разгона в воду. Внизу она приподнялась, как можно сильнее оттолкнулась и прыгнула. Холодная вспененная вода приняла ее, и когда ее уже выносило на поверхность, что-то темное и ужасное нависло сверху. Быстрей, быстрей, не оглядываясь, прочь отсюда. Влада суматошно заработала руками и поплыла. Когда шестое чувство подсказало ей, что опасности сзади миновала, она оглянулась.
Катера не было. Значит, он развалился, когда она прыгала.
— Сергей!
Нигде в поле ее зрения его не было.
— Сергей! Сережа! Сережа-а-а...
Нет, не может быть. Не может быть, чтобы он, такой спортивный, такой ловкий... Нет, с ним ничего не могло случиться. Влада поплыла назад, туда, где раньше была яхта.
