Часть денег тратим на закупку импортного хлеба, часть с поклоном вручаем побирушкам из международного коммунистического движения, а большую часть... вообще хрен его знает куда! Меж пальцев по усам течет, в рот не попадает! Вместо того, чтобы инвестировать в научно-промышленные разработки, по той же добыче углеводородов, мы закупаем готовое импортное! То есть, тратим безумные деньги на чужое оборудование, чтобы с его помощью добыть нефть, продать ее, матушку, сырьем, за медяки, пусть даже учетверенные сегодняшним бумом, а деньги опять потратить на оборудование по добыче следующей порции нефти!
И куда Косыгин смотрит?.. Косыгин... а черт его душу знает, куда он смотрит!.. На "КАМАЗ", например, завороженно вылупился, идею которого ему в свое время, в конце шестидесятых, ловко подсунули тихушечные авторы постановления намбер 674, ушлые ребята из "Гипроавтопрома" и "Промстройпроекта".
Вот, Микула, вот у кого нам всем, во главе с Курбатовым, учиться надобно: как подсовывать на подпись под нужную руку нужные бумаги! Да, смотрит Алексей Николаевич на КАМАЗ и не знает, что с ним делать дальше. Первоначальные проектные сметы — миллиардные сметы, между прочим! — давно уже превышены в разы, а конца и края тому строительству не видать! Дай еще денег, дай, дай, дай и дай!.. Но там хоть какая-то номинальная польза для страны обозначена, все-таки отечественный автопром... А с нефтью... Грустно. Косыгин — нет, не выход, не альтернатива, не оппозиция...
— Пора, Мика. Верил бы в бога — молился бы за вас обоих, чтобы вы ослепли на пару минут и стали криворукими на это же время.
Микула ничего не ответил, даже не кивнул. Ему хотелось кричать и плакать... И топать ногами, и бить морды всем окружающим... Ну, пора, значит, пора. "Весенний ветер свеж и светел..." Или как-то так... Все-таки, сволочь Изотов, дебилоид злопамятный!..
Осенью семьдесят шестого, четвертого ноября, Микула вышел на дембель и осторожно окунулся в гражданскую жизнь. Осторожно — потому что поисков неведомого злоумышленника из ГУМа пока еще никто не отменял. О том, чтобы даже скромные "студенческие" патлы отпустить — и речи не шло: конспирация продолжается. Впрочем, хиппическое движение выходит из моды, вместе с прическами ниже плеч. От него требуется быть незаметным, сиречь не выделяться на фоне толпы. Отныне любые деяния Микулы, которые хоть как-то могут подпасть под определение "общественные", должны быть согласованы с кураторами ПрВр, конкретно с непосредственно подстраховывающим, Калининым Валерием Ивановичем — майором из Управления по крупным и особо важным промышленным предприятиям... "Иваныч" хороший мужик, Джеймса Бонда, Аракчеева и Шерлока Холмса из себя не строит, лишнего не требует...
А усы? Тоже нельзя!? Усы можно, хоть "мулявинские", хоть "чапаевские". Как у Ворошилова или Буденного — ферботен и цурюк, нельзя, ибо дерзко. Микула предпочел, как у Ринго Старра на битловском альбоме "Лет ит би". Только у Ринго усики черные, а у Микулы так... помягче, посветлее и потоньше. Восстанавливаться в вуз? Не раньше августа 1977 года, и это как минимум-миниморум. Лучше бы попозже. Почему попозже, какая тут принципиальная разница? Да она проста, мой дорогой крестничек, Микула Васильевич! Студенческий состав за эти два с половиной года значительно обновится, потенциальное внимание к возможным студентам-фигурантам того злосчастного нападения заметно поубавится. Фанатизм в конспирации здесь лишний, пять лет ждать никто не призывает, но три — самое то.
Пристроили Микулу курьером в одном из главков "Средмаша", с тем чтобы он и зарплату получал, на работе числясь, и имел относительно свободное время для выполнения тех или иных поручений по линии ПрВр. И на курсы повышения квалификации воткнули, стажером чего-то там делопроизводительного канцелярского.
В этом смысле соратники в первую очередь надеялись и рассчитывали использовать его феноменальную память, о которой, кстати говоря, даже в кругу единомышленников знали далеко не все, иными словами, восемь человек, включая отца и дядю Пашу. Во время "нужных", по их мнению, событий, переговоров, туда пристегивают Микулу в качестве пажа-делопроизводителя, и он слушает и смотрит, вращая туда-сюда ушами и глазами. А потом, по мере надобности, в абсолютной точности воспроизводит вслух соответствующую информацию, если, конечно, она тем или иным образом проходила через его органы чувств.
Но однажды на просторах Москвы произошло неизбежное: столкнулись, как говорится, нос к носу Микула Тимофеев и побитый им Виктор Семенович Изотов. Майор Изотов к тому времени знал про существование Микулы и о его роли в судьбе двух своих передних зубов, Микула тоже был в курсе, понимая, что замолить сей грех полностью не удастся даже искренними заочными сожалениями и долгими покаяниями.
Василий Григорьевич Тимофеев, отец Микулы, попытался держать руку на пульсе грядущих событий, то есть, он хотел проконтролировать и смягчить, насколько это возможно, грядущую и неминуемую встречу своего сына с человеком, чью судьбу тот едва не поломал навсегда. Изотов этот, быть может, и не самый приятный типус в мире, но он ни в чем не виноват, в отличие от Микулы, да еще и соратник по общему делу... Только судьба вновь оказалась изобретательнее одного из своих подопечных: она свела Изотова и Микулу именно тогда, когда Тимофеев старший был в длительной командировке на Дальнем Востоке.
— Что ж... узнал. Надеюсь, и ты меня тоже? Наконец-то... лицом к лицу...
— Да, Виктор Семенович. Дело прошлое, виноват по уши, прошу меня извинить.
Изотов не заметил протянутую руку Микулы, не ответил на рукопожатие. Цветной бульвар, начало апреля, вечер, половина девятого. Они столкнулись на небольшом пятачке пространства, между Госцирком и стоящим к нему вплотную универмагом, где в шумном торговом зале была назначена мимолетная встреча Калинина и Ставриди. Кто проявил легкомыслие и не продумал заранее последствия не запланированной встречи — никому потом вспомнить толком не удалось, а Микуле не докладывали. Факт, что пересеклись они без подготовки, оба слегка ошарашенные случаем.
— Ты мне вот что скажи, вьюнош молодой... И безмозглый. Какого хрена ты полез драться, да еще в ситуации, о которой ты ничего не знал!? Кто тебя звал и просил?
— Я... — Микула сокрушенно развел руки в стороны, подыскивая слова, чтобы уже в личном разговоре покаяться за сделанную когда-то глупость и от всей души попросить прощения...
— Что — я!? Головка от х...! Думаешь, папаня у тебя большой босс, так и ты... так и тебе закон не... так и тебе море по колено!?
— Нет, но я... мне...
— Заткнись, мальчуганчик, ради бога заткнись, на хрен! Мне твою рожу видеть до предела отвратительно, а слушать твой голос сопливый еще противнее, и если бы не ситуация, а бы тебе ее раскроил вдоль и поперек, уж поверь! Родная мамусенька бы не узнала! Уж поверь! А ты думал, что самый здоровый, что ли!? Пшел вон от меня, иначе я не выдержу. У-ух, .... ты ...! Я кому сказал!?
Изотов прибавил в свою речь грязное ругательство, смысл которого был только один: оскорбить мужское и пацанское достоинство собеседника.
Микуле бы сдержаться и перенести отмщение за услышанную грязь "на потом", но...
Ставриди и Калинин были где-то там, в глубинах универмага, иных забот, кроме как стоять и ждать их, у Микулы, покамест, не было... у этого урода Изотова, тоже, по всей видимости... "Пшел вон"... Куда ему идти, когда он обязан стоять и ждать? Нет уж, сам иди.
— Кто, кто я?..
Микула сделал широкий шаг вперед и ударил слева, целясь в солнечное сплетение. Попал хорошо, Изотов подавился очередной, так и не высказанной фразой, отступил на два шага и согнулся пополам. Потом медленно осел на тротуар. Асфальт был чисто метен в тот вечер, и щегольское серое пальто Изотова почти не испачкалось. Но это стало ясно позднее, когда все закончилось, а сейчас... Неожиданно, словно бы ниоткуда, возникли встревоженные Ставриди и Калинин... Образовалась толпа свидетелей, впрочем, небольшая и нестойкая, она очень быстро рассеялась: просто у молодого человека закружилась голова, но уже все прошло... минутная слабость...
— Виктор, все в порядке!?
— Да, да, все нормально...
Милиции поблизости не случилось, что уже хорошо, Ставриди с Калининым не пришлось лишний раз махать удостоверениями...
Боже мой... взрослые люди... какой-то детский сад!
Изотов и Микула почти две недели потом переругивались через посредников, то назначая место для драки, то его отменяя... Одна глупость на другую, одна несообразность вслед за новой...
Страсти накалялись на ровном месте, приближаясь к дурацкому неизбежному... Микула с точностью до молекулы помнил, что это Изотов первый предложил дуэль, но кому докажешь!? Здесь даже абсолютная память не аргумент, поскольку ее носитель — весьма заинтересованное лицо.
Одним словом, Изотов принял вызов, который он же первый сделал, и назначил оружием пистолеты. Этого Микула не ожидал, он надеялся на кулачный бой, а звание мастера спорта по боксу и самбо, которыми в юности обладал Изотов, ничуть его не пугало... Другое дело пистолеты.
Самое узкое место в этой невероятно идиотской истории было в родителях Микулы... Вернее, в том, что Василий Григорьевич Тимофеев был отнюдь не рядовым членом ПрВр, и судьба сына была ему близка не меньше, нежели... Идея идеей, а сын — это сын!..
Но до майских праздников Тимофеев старший был в командировке, на Тихом океане, даже с днем рождения поздравил Микулу не телефонным звонком, телеграммой... Лия Петровна, разумеется, ничего не знала и знать не могла — кто бы ей об этом сообщил?.. По крайней мере заранее, пока трупа еще не образовалось...
Дело дошло до Курбатова и до Совета ПрВр, итогом совещания стало "добро" на дуэль. В противном случае Изотов угрожал, как минимум, собственным выходом из рядов организации и прочей опасной для всех самодеятельностью.
До того дня в ПрВр не было внутреннего карающего меча, чтобы... в случае чего... физически нейтрализовывать, грубо говоря, устранять те или иные угрозы общему делу. Просто сложилось так, что настоящая нужда в этом ни разу не возникала. А теперь она есть... И теперь даже два кандидата образовалось, чтобы гм... как это помягче... чтобы наполнить собою "силовой блок".
Пусть дерутся. Но лучше бы оба в живых остались.
Подготовка к дуэли шла долгие десять дней, единодушно решено было перенести ее подальше от Москвы, под Ленинград, благо, что предлог был у обоих: в Питере учился Микулин друг детства Лук, и там жила бывшая одноклассница Изотова, с которой он эпизодически, при оказии, "поддерживал отношения".
Добирались до места долго, на двух машинах (у каждой свой маршрут), выбирая по возможности пустые дороги, и доехали без происшествий. Вроде бы никто не засветился перед досужими взорами ненужных свидетелей. Выдали пистолеты, оба "Макаровы". Если бы на пути у любого из автомобилей произошло нечто тревожное, ну, к примеру, "гайцы" тормознули бы, дуэль была бы перенесена, на этом категорически настоял совет ПрВр, и оба дуэлянта надеялись втайне, что произойдет нечто именно такое, отменяющее... и, при этом, ни для кого из них не позорное.
Синоптики на сегодня, на субботу, обещали небольшие осадки — они и есть. Дождик мельчайший, подлый такой, вроде бы и влаги на одежду не дает, но... температура высоко на плюс, не меньше десяти градусов, а холодок пронизывает... Или это снизу, от реки-Ижоры знобкостю веет... а может, от предвкушения драмы, которая вот-вот переродится в трагедию... Тепло, тепло, обними Весну!
Тишина и пустота вокруг: только две механические повозки стоят на косогоре бок о бок, да с полдюжины людишек суетятся неподалеку от них... И всё. Ни звука тракторов в округе, ни рыбного всплеска... Насекомым вроде как жужжать еще рано... Птицы мелко щебечут где-то там...
Микула переложил пистолет из правой руки в левую, правую отер о штанину... То ли морось дождиная, то ли пот... В магазине всего один патрон, вместо полных восьми, и у него, и у Изотова. Но чтобы убить кого-то из них — вполне достаточно и одного. А есть вероятность, что они выстрелят одновременно друг в друга — и оба наповал! Вот смеху-то будет! "Максимальная дальность убойного действия пули 350 метров". У них тут сорок шагов, то есть, около тридцати метров. Судя по тому, как при отсчете дистанции раскорячивает ноги чувак Махмудов, водила на Жигулях, где ехал Микула, метров этих будет тридцать два, от силы тридцать три. "Максимальная эффективность убойной силы до 50 метров". Другую машину, тоже, кстати, жигуленок-копейка, вел Калинин, секундант Микулы.
Ответственные за проведение дуэли — Мухин Владимир Кондратьевич и Терещенко Павел Павлович. Первый ракетчик, второй из ВДВ. Оба майоры. Сегодня здесь, на месте дуэли, вообще скопилось до хрена майоров: из шести присутствующих — четверо! Махмудов Фарид и Микула Тимофеев — гражданские. Но сегодня все шестеро в одеты в неброское штатское: двое дуэлянтов, Изотов и Тимофеев, двое распорядителей, Мухин и Терещенко, и двое секундантов: Махмудов, секундант Изотова, который сидел за рулем машине, где ехал Микула, и Калинин, секундант Микулы, ведший машину с Изотовым и Терещенко. Пал Палыч, главный распорядитель дуэли, не поленился, и еще раз промерил своими ногами-тумбами дуэльную дистанцию, увеличив ее где-то на метр... Да, все что мог по ситуации, он сделал.
— Готовсь!
Команда из уст Терещенко прозвучала как-то криво, похоже, что майор-десантник тоже волнуется до хрипоты и осечек в голосе. Но она прозвучала, больше причин и поводов уступить... отступить... уточнить... отменить... — нет!
Микула дослал патрон в патронник, получилось легко, словно бы он тысячу раз это проделывал, а не только на предыдущей "тренировке".
"Клац-клац" — это Изотов свой инструмент зарядил, издалека слышно, хорошо слышно... Очччень даже вполне может быть, что с этим стуком-звуком смерть зашевелилась, его, Микулина, смерть. Изотов — кагебешник "профи", их там круглый год дрессируют на разные силовые и огнестрельные приключения. Не на "Макаров", правда, ориентируют, но и с "Макаровым" тоже, небось, все "на ты"!
Может, приготовиться заранее и упредить с выстрелом? Все шанс увеличится!.. Это ведь не трусость, а типичная военная хитрость... Надо... надо... надо быстро решать, потом будет некогда и некому!..
Аж голова закружилась от единственного разворота на сто восемьдесят градусов. Да не-ет, это от страха...
Мама! Ведь ему только двадцать лет, плюс восемнадцать дней, отроду! Неужто сейчас он умрет, погибнет? Ну не может же такого быть, просто не может! Или может!? Они вдвоем, с этим уродом Изотовым, сейчас будут друг друга убивать, а эти... стоят себе, как будто бы так и надо!..
— "Начали!"
Можно стрелять немедленно, с сорока шагов, а можно пройти свои пять, до красной ленточки, и уже оттуда... Ленточку переступать запрещено, ферботен, как говорится! Переступит кто — секундант противника имеет право тебя завалить едва ли не в упор, сиречь, стрелять на поражение! Оба при стволах, там тоже по одному патрону, но они на трех-четырех метрах от тебя, промахнуться трудно. Сумеют ли они такое совершить, или нет — это уже другая проблема, ты её и прочувствовать можешь не успеть! Правила, выработанные в советских вооруженных силах неизвестно кем и неизвестно когда, весьма суровы, но оно и понятно: сейчас ты готов соблюдать и подчиняться, а вошел в тебя импульс страха, в панику переходящий, и начал ты... поступать недостойно, выкомаривать со страху! Потому и один патрон в патронник вкладывается, дабы и здесь умерить ненужные риски. Изотов медленно, словно замороженный, делает шаг... и еще... и еще один... И Микула не трусливее этого майора-кагебешника, он тоже свои пять шагов сделает! Под ногами травка молодая прет вовсю, а почки на деревьях еще не лопнули... Сорок минус пять... и еще минус пять — это тридцать шагов. Блин, как в тире, в смысле на стрельбище. Я — тарелочка. Условия дуэли жесткие: стреляться до первой крови. Это сукин сын Изотов настоял. Когда подготовка к дуэли уже была завершена, Микуле нашептали, на условиях полной секретности, что Изотов жал его на испуг, по-садистски надеясь дожать на мольбу и слезы. Вот, хрена ему, лучше сдохнуть! Нет... жить тоже хочется... Очень хочется!!!
