Полк гренадёр при поддержке двух артполков это очень серьезно, и времени на раздумья не оставалось. И все же, уже отдавая приказ, у командира полка бронеходов мелькнула сумасшедшая мысль, после чего приказ дополнился уточнением: 'По возможности беречь локомотивы и составы с артиллерией, и вообще, постараться не месить противника без нужды'.
Рванув по лесной рокаде к станции, первая рота первого батальона перед станцией выскочила на поле и обошла ее слева, а ее передовая машина снесла два телеграфных столба. Вторая рота по такой же дуге блокировала станцию справа, а несколько коротких очередей шуганули фрицев к составам.
К моменту, когда на западе смыкались бронированные клещи, с восточной стороны уже стояли три бронехода, выделенные первым батальоном. Рядом урчали моторами БТР-ы, пулеметы которых были готовы простреливать грузовые дороги, проходящие вдоль составов.
Опыт трех лет непрерывных сражений штука специфическая. В одних случаях, он толкает на убийственно точный огонь, в других заставляет не раздумывая нырнуть в укрытие.
О том, что сейчас здесь будет опасно, каждый гренадер понял, едва из леса вырвались незнакомые боевые машины. Команды германских унтер-офицеров посыпались мгновенно. Нырнув под вагоны, солдаты тут же открыли винтовочный огонь. Немногим больше времени потребовалось пулеметным расчетам, чтобы заправить ленты и безошибочно выставить прицельные планки.
Одновременно каждый солдат понимал — справится с этой русской напастью, может только артиллерия, что подтвердили впустую выпущенные по русским машинам пулеметные очереди. Не прошло и пяти минут, как с платформ стали лихорадочно сгружать первое орудие, а заряжающий уже готов был кинуть в приемник снаряд. Эти усилия пошли прахом, едва только Виктор отдал своему наводчику команду 'огонь', после которой, выставленный на удар русский шрапнельный снаряд, изуродовал вытащенное на платформу германское орудие и разметал прислугу с добровольными помощниками.
Аналогично 'повезло' немецким солдатам, сгружавшим орудие с дальней, невидимой от Виктора, платформы. Это ясно следовало из басовитой очереди крупнокалиберного пулемета. Спустя минуту там же рванула пара шрапнельных снарядов. Судя по большой высоте подрыва, бронеходы стрелял для острастки.
Если не считать нескольких очередей из башенных пулеметов по самым назойливым стрелкам, русские вели себя пассивно, но пассивность эта была пассивностью силы.
И опять в дело вмешался его величество опыт лучших солдат Европы. Поняв, что, говоря по-русски, ловить им нечего, из-под вагонов стали выкидываться винтовки, одновременно отовсюду раздавались знакомые каждому 'вагнеровцу' фразы: 'Schießen Sie nicht, wir geben auf'. Не хватало только 'Гитлер капут'.
Германских гренадер и артиллеристов выводили в поле, где их поджидали их собственные полевые кухни. Оказалось, русские бронеходы появились, едва повара собирались подать команду к завтраку. Прием пищи под жерлами орудий удовольствие ниже среднего, но выбора у пленных не было.
Точно так же не было его у германских офицеров, которых тут же отделили от рядовых.
Под присмотром штурмовиков они сдали личное оружие. 'Штирлиц', он же начальник первого отдела Коля Белов переводил, а немцы косились на вооруженных незнакомым оружием бойцов.
— Хотите полюбопытствовать? — начал вести свою игру Виктор?
— А можно посмотреть на бронеходы 'Дукса'? — вопрос начальника передвижных мастерских артполка прозвучал по-русски.
— А ты откуда знаешь русский?
— До войны я три года работал в русском представительстве 'Дукса' в Париже.
— Хм, а теперь попал в плен. — Виктор хотел было задеть немца за живое, но решил не обострять. На то у него были свои причины. — Впрочем, почему бы не показать. Кстати, почему ты думаешь, что это машина 'Дукса'?
— Я немного знаком с господином Федотовым. Больше такую машину построить некому. Даже в Германии, — признал очевидный факт Райнер Беккер. Так звали бывшего коллегу Федотова.
Когда после знакомства с бронеходами изрядно обалдевшие старшие германские офицеры сидели в штабном БТР-152, прозвучало предложение:
— Господа! — Виктор намеренно не стал уточнять, статуса сидящих перед ним фрицев. — Я не знаю, отдаете ли вы себе отчет, что война вот-вот окончится не в пользу Германии. Зато я могу сообщить, что сейчас ваши солдаты помогают крепить наши бронеходы на платформах.
Пока Райнер переводил, Виктор наблюдал за эмоциями германских офицеров и спокойствие в конце перевода его порадовало.
— А теперь представьте себе, что произойдет, если на боковых путях разъезда стоит состав с бронеходами, а мимо него проходит поезд с пехотным полком вашей дивизии?
Райнер представил себе стоящие на открытых платформах бронеходы и БТР-ы. Двадцать бронированных машин в одном составе, это сорок пулеметов, плюс конфискованные германские пулеметы, и проходящий мимо поезд превращается в залитую кровью братскую могилу с его соотечественниками. Самое страшное, что едва поезд-могила минует разъезд, как эти русские оправятся на следующий разъезд и все повторится.
И это натворит только один состав, а здесь на станции их восемь и два состава с вагонами для перевозки личного состава.
'Вагнеровец' Виктор Криницын был еще тем авантюристом. Мысль с комфортом прокатиться до Кобрина мелькнула, едва он услышал о 'любезно предоставленных' германским командованием составах. Идея основательно пощипать фрицев родилась, едва бывший 'коллега Федотова' попросил показать бронеходы.
Потом начались переговоры. Звучали призывы к благородству. В ответ доказывалось, что все в ваших руках, господа немецко-фашистские захватчики. Сумеете убедить своих камрадов сложить оружие, будет вам прощение всех мыслимых и немыслимых грехов. Откажитесь — гореть вам в гиене огненной.
Черт его знает, что больше всего повлияло на фрицев. То ли возможность грешить, то ли опасение, что русский полковник сейчас же прикажет развести огонь и его бойцы начнут поджаривать пленных.
Такая мысль пришла в голову германским офицерам, когда сбрендивший начальник передвижных мастерских 52-го артполка Райнер Беккер перевел предложение русского полковника о 'гиене огненной'.
Как бы там ни было, но в четырнадцать часов два первых эрзац-бронепоезда тронулись на запад.
По ходу движения на каждой станции первым делом брали под контроль телеграф. Узнавали о спешащих навстречу литерных составах, чтобы загодя остановиться на запасных путях полустанков, где по разборным пандусам сгружали три БТР-а, которые должны были ловить разбегающихся фрицев. Потом падал семафор, и суетящийся на путях начальник станции с двумя германскими офицерами, тормозили поезд, после чего отрабатывающие свою карму германские оберсты, убеждали своих бывших коллег перейти в статус пленных.
Получалось не всегда — над одним артиллерийским оберстом с пулей в животе колдовал полковой доктор, а состав 41-го полка стал братской могилой. В целом же задача была выполнена и перевыполнена, и 22-го июня в 22-45 по питерскому времени, передовой отряд второго бронеходного полка, пройдя, точнее проехав, 275 верст, остановился на станции Седльце. Отсюда в штаб улетело очередное радио о ходе выполнения задачи, из которого следовало, что до Варшавы оставалось около сотни верст.
Не считая пленения гренадерного полка у Юхновичей, и уничтоженного 41-го полка, бронеруппа частью пленила, а частью рассеяла еще два полка.
На всех крупных станциях были выставлены заслоны из взвода БТР-ров и взвода конницы, до предела усиленных германскими пулеметами.
Венцом сегодняшнего дня стало освобождение городка Седльце от кайзеровцев, что грозило бронеходчикам грандиозной пьянкой.
В том числе и по этой причине, Криницын решил подремать, пока его 'бронепоезда' будут идти к Варшаве, тем более, что остальная броня была на подходе. Задремывая, Виктор он наконец-то понял, что для полноты счастья ему требуется выгрузиться на перроне Варшавского вокзала.
* * *
Вечером того же дня Верховный главнокомандующий, глядя на планшет боевых действий, оценивал сложившуюся ситуацию.
Ударная группа Мельникова, пройдя с боями 150 верст, остановилась не доходя 40 верст до Ковно. Ее второй батальон довершил в Вильно разгром штаба группы войск Эйхгорна и штаба 10-й армии, взяв в плен ее комнадующего генерала фон Карловица, а вот Эйхгорну выжить не удалось.
Третий батальон полка зачистил фронт от Ордашей до Сморгони, потеряв при этом три бронехода. После чего загрузился в состав и через Вильно двинулся в сторону Двинска. Завтра утром ему предстоит ударить в тыл германским дивизиям, сдерживающим атаки русских войск у Якобштадта. Туда же рвутся ударные части армии.
Общие потери первого полка ставили семь бронеходов. Три серьезно пострадали от огня крупнокалиберной артиллерии, четыре пришлось бросить из-за поломок. Сам Мельников с утра должен захватить штаб 8-й армии Гюнтера фон Кирбаха, и после зачистки ему предстоит выдвигаться в сторону Кёнигсберга.
Громкий успех достался полку-2 под командованием Виктора Криницына. Его бронеходы, загрузившись в германские составы, мало того, что Криницын потерял всего две машины и нанес поражение 1-й дивизии противника, так он сейчас в двух-трех часах от Варшавы. Уже сегодня вслед им двинулись полки второй армии Западного фронта.
И все же, главный результат получен на направлении Тарнополь-Львов. По данным авиаразведки, бросая тяжелое оружие, австрияки в панике отступают по всему фронту.
То же подтверждают многочисленные пленные, деморализованные ударами с воздуха и паническими слухами о русских бронеходах, перерезавших пути отступления.
Слухи не врут. Бронеходы Германа Щукина действительно, перерезали им пути отхода. Сейчас, оставив для острастки одну роту, щукинцы загружаются в захваченные во Львове поезда, чтобы без промедления двинуться по маршруту Львов-Перемышль-Краков, с угрозой атаки на Вену.
Спасибо командиру полка-2, вовремя давшему в штаб бронетанковых сил шифровку об опыте использовании им железнодорожного транспорта противника. Не прошло и получаса, как об этом узнали все бронеходные полки, а бомбардировочные полки получили распоряжение без острой нужды не уничтожать подвижной состав. Спустя два часа связисты ставки доносили до всех фронтов и армий директиву об обязательном использовании железнодорожного транспорта противника.
Родись такая инициатива год назад, подобная директива наверняка потонула бы в согласованиях. Наверное, и по этой причине у Антона Ивановича нет-нет, да мелькала мысль, что сегодняшний результат обеспечен не столько бронеходами и пикирующими аэропланами, сколько навязанной председателем правительства тактикой и системой управления авиацией и бронеходными силами. То есть, эффективность этих машин неоспорима, но распоряжайся ими пехотные генералы, их результативность упала бы существенно. В лучшем случае прорвавшись на десять верст, бронеходы стояли бы в ожидании стрелковых полков, а в худшем были бы раздерганы по отдельным полкам.
А присутствие в штабах представителей новых родов войск? По факту только от них, от их расторопности, зависело вызвать в помощь стрелковым полкам авиацию, или нет. Более того, они же анализировали умение командиров управлять вверенными им войсками, и не далее как завтра, с подачи таких наблюдающих кое-кто лишится своего положения.
Единственный из командующих фронтами, кто сходу признал за бронеходами скорость и маневр, оказался генерал Корнилов, поставленный Деникиным взамен снятого с должности Брусилова.
Сегодняшний день принес еще один несомненный успех — дальнебомбардировочной эскадрой был уничтожен Большой Генеральный штаб Германии. Планы не этот случай были подготовлены, но как в реальности это отразится на ходе компании, не знал ни один из генералов этой войны.
Глава 14. Налет.
22-29 июня 1917 года.
Впервые о планах бомбового удара по генштабу Германии, Деникин услышал от Самотаева в начале марта. О сомнительной эффективности германских налетов на портовые города Британии, и ответных бомбардировок Кельна и Дюссельдорфа, генерал знал, но возражать не стал — всему свое время.
Потом на Антона Ивановича навалилась лавина дел, связанных с летним наступлением и о бомбежке генштаба противника он не вспоминал. Так продолжалось, пока от новоиспеченного командующего военно-воздушными силами республики Кирилла Синицына не поступило предложение посмотреть на эскадру дальнебомбардировочной авиации, которой предстояло разрушить генштаб рейха.
— Кирилл Олегович, я понимаю, что военно-воздушные силы подчинены мне опосредованно, и вы в своем праве, но стоит ли отвлекать наши тяжелые аэропланы, на бомбежку Берлина?
В словах генерала прозвучало и недовольство системой подчиненности военно-воздушных сил, и упрек в бестолковом расходовании ресурсов, тем более что тяжелых самолетов на все задачи явно не хватало, но Кирилл к этому разговору был готов:
— Ваше превосходительство! — использовав 'старорежимное' обращение, командующий ВВС Кирилл подчеркнул уважительное отношение к генералу. — В налет пойдут самолеты нового класса, о которых мало кто знает, поэтому приглашаю вас лично посмотреть эти бомбардировщики, — полковник Синицын протянул Деникину стопку документов с фотографиями и характеристиками 'Летающих крепостей'.
Потерять в преддверии наступления два дня на посещение полигона 'Капустин Яр', было не рационально, но сомнения генерала развеяли выложенные перед ним документы. Новые машины 'Первого авиазавода' отличались от тяжелых самолетов Сикорского примерно так же, как бронеходы превосходили британские танки, что и разрешило его сомнения.
Потом был перелет на полигон, где Антон Иванович вместе с военным министром воочию убедились в существовании 'Летающих крепостей'. Более того, генералам дали возможность посидеть в кресле второго пилота и под контролем командира 'крепости' сделать плавный поворот на 90 градусов. В конце последовала показательная бомбардировка построенного для этой цели здания. Итогом представления явился запасной план наступления русской армии, вводимый в действие в случае успешного налета на германский генштаб. Антон Иванович понимал, что несмотря на избыточность бомбового удара налет может оказаться не на сто процентов успешным, но даже при частичном разрушении вражеского генштаба, управление войсками будут определенной степени нарушено, и этим следовало воспользоваться.
Вторым итогом знакомства с новыми возможностями авиации, явилось приказ верховного, ускорить работу над новыми уставами, в части мер по защите и маскировки штабов от воздушных налетов.
Был и третий результат — на обратном пути верховный главнокомандующий и военный министр в очередной раз отметили достижения 'компании Федотов и Ко' (так меж собой генералы стали называть людей, принявших активное участие в февральских событиях). Такого рода разговоры они вели не впервые, но, будучи людьми военными, ни кого в свои выводы не посвящали.
По возвращении в ставку Деникина вновь захлестнула текучка, но теперь о готовящемся ударе по Берлину генерал не забывал. Эскадра должна была взлететь с аэродрома под Ригой 22-го июня. Это событие подтвердила шифрованная радиограмма, когда бомбардировщики взлетели из расчета оказаться над Большим Генеральным штабом Германии к десяти утра по берлинскому времени. В это время германские генштабисты напряженно обрабатывали поступающую с фронтов информацию, и при бомбежке многие из них должны были погибнуть. Тем более, что удар планировался с большим запасом по суммарному весу бомб.
