В тот же момент, на него уставились большие и удивленные глаза странного существа, одновременно похожего на собаку и хозяина... только женского пола. Серая сука открыла пасть, затем закрыла ее и прищурившись, втянула носом воздух, после чего произнесла так, как говорил хозяин:
— Хвостик?
Мысленно укорив себя за растерянность, кобель втянул носом воздух и тут же успокоился, так как понял то, что перед ним находится Лапка — его сестра. Когда-то их было больше, трое или четверо, но почему-то остались только они двое...
"А ведь я о других и думать забыл... Почему? Почему я о них вспомнил?", — голова разболелась и кобель жалобно заскулил, начав трясти ей из стороны в сторону, зажмурив глаза и тяжело дыша.
В памяти всплывали отдельные отрывки событий, которые происходили еще до того, как они с хозяином поселились в этом лесу, но уцепиться за них не получалось и вообще они казались какими-то... чужими?
— Хвостик, что с тобой? — голос Лапки звучал обеспокоенно, а затем ее запах усилился и кобель ощутил влажный язык, облизывающий его морду, в то время как передние лапы сестры зафиксировали голову в одном положении.
...
Благодаря Лапке Хвостик быстро успокоился и вместе они стали искать хозяина, запах которого ощущался повсюду. У них было много вопросов, они не понимали, почему изменились и как научились говорить, но верили в то, что хозяин все объяснит и поможет... Только вот, найти его никак не удавалось.
Кобель как-то незаметно отдал право первенства сестре, которая всегда была более смелой, любопытной и решительной, став полностью оправдывать свое имя. Вместе они обходили территорию леса, принюхивались к разным запахам, пару раз пытались завести разговор, но говорить было особенно не о чем. Только под вечер, совсем устав, они прилегли отдохнуть на берегу маленького озера, в котором отражался свет гаснущего неба и загорающихся звезд.
— Красиво, — наконец нарушила молчание сука.
— А? — вскинул голову Хвостик и начал осматриваться по сторонам. — Где красиво?
— Вон там, — кивнула головой в сторону воды Лапка.
Кобель поднялся на все четыре конечности и подошел к краю озера, принюхался и некоторое время вглядывался, после чего заявил:
— Там нет никакого красиво.
— Хр-р-рах-хахар-рахаха... — рассмеялась сука, заваливаясь на бок и начав скрести лапами по траве (смех был для нее чем-то новым, а потому она вволю наслаждалась этим ощущением). — Глу-упый... Я говорила, что "красиво" — само озеро.
— Сама ты глупая, — обиделся хвостик и отойдя в сторону, улегся на живот, обвернувшись хвостом.
Отсмеявшись, Лапка встала с земли, подошла к брату и ткнулась носом ему в шею, произнося странные слова:
— Не дуйся, шарик, а то лопнешь.
— Я — Хвостик, и я не лопну, — проворчал ее собеседник.
— Все равно, не дуйся, — усевшись рядом с родичем, сука погладила его по боку передней лапой, пальцы на которой были чуть длиннее, нежели она к тому привыкла. — Я не хотела тебя обидеть.
— Я не обиделся, — непонятно почему, сказал неправду Хвостик. — Я просто задумался.
— И о чем же? — ушки Лапки встали торчком и она всем видом изобразила живейший интерес.
— О хозяине, — ответил кобель. — Что, если мы его не найдем?
— Знаешь, у меня такое чувство, что хозяин сейчас смотрит на нас, — сука покрутила головой, будто бы действительно надеялась увидеть человека. — Он ведь всегда нас тренировал... Может быть это — новая тренировка? Мы должны что-то сделать и хозяин вернется.
— И что же? — посмотрел на сестру заинтересованным взглядом Хвостик.
— Я не знаю, — грустно повесила ушки Лапка. — Но мы обязательно что-нибудь придумаем.
Глава 61
Мою ночную медитацию, заменяющую обычный сон, прервал звон колокола. Открыв глаза, плавно перетекаю из позы "лотоса" в вертикальное положение тела, одним шагом подхожу к стулу, на спинке которого висят штаны и рубашка, и начинаю одеваться. Тем временем, через приоткрытое окно, в комнату, находящуюся на втором этаже недавно отстроенного госпиталя, вместе с прохладным ночным воздухом, врываются мерный звон металла, крики стражи и азартные завывания одичавших людей.
"Чтоб этому Тобираме в желудке шинигами вариться", — досадливо морщусь, затягивая на слегка округлившемся животе кушак, а затем распахнув окно, забираюсь на подоконник и совершаю прыжок на крышу ближайшего двухэтажного дома, сложенного из бревен, с крышей из глиняной черепицы и досок.
Разогнав чакру внутри организма, к счастью хоть на это внешний фон никак не влияет, устремляюсь к западной стене поселения, где слышатся звуки боя. По пути отмечаю краем сознания, как из других окон вторых этажей, одетые в одинаковые черные рубашки и штаны, выпрыгивают вооруженные мечами, кнутами, топорами и молотами, мужчины и женщины возрастом от пятнадцати, до тридцати лет. Всё же постоянная внешняя угроза, исчезновение привычных руководителей, да и утрата части возможностей, заставили оставшихся людей сплотиться...
"А сколько возмущений было, когда все поняли то, что нормально работают только техники самураев, опирающиеся на владение мечом", — мысленно усмехаюсь, но тут же откидываю посторонние мысли.
Спрыгнув с крыши крайнего дома на землю, пробегаю десяток шагов по открытому пространству, оставленному для удобства обороны и на случай необходимости строить новое жилье, а затем запрыгиваю на вершину бревенчатой стены, в высоту достигающей десяти метров. Моему взгляду предстала картина того, как десяток мужчин с мечами, отбиваются от полутора десятков людей, одетых в лохмотья и сверкающих алыми глазами. В нападающих трудно было не узнать Учих, пусть и от людей из-за воздействия слишком густой природной чакры, в этих существах осталось крайне немного.
Спрыгиваю вниз, мягко приземляясь на обе ноги, перекатом ухожу от удара ногой в голову, опираюсь на руки и обеими ступнями ударяю противнику в живот, распрямляясь словно сжатая пружина. Не успел неудачник опомниться, как его тут же оглушили ударом рукоятью меча по голове...
...
— Иноэ-сама, вы опять!? — возмутился командир деревенского гарнизона, когда прибывшее на место событий подкрепление уже упаковывало пленных и убитых дикарей.
— Джуго-сан, оставьте свои лекции для тех, кому они действительно нужны, — произношу холодным тоном, заправляя выбившуюся на лицо прядь за ухо и словно бы невзначай провожу второй рукой по чуть округлившемуся животу. — Если вы не забыли, я — глава госпиталя и прекрасно представляю все риски.
— В том-то и дело, что вы — глава госпиталя... и совета старейшин, — хмуро сдвинув брови, не отступал собеседник с белыми волосами (один из немногих Хатаке, кого нам удалось найти). — Если погибнет кто-то из нас — на наше место придет другой; если что-то случится с вами — госпиталь останется без руководителя и самого опытного меднина, способного проводить операции даже в нынешних условиях. Я настаиваю... Я прошу вас, Иноэ-сама: не нужно рисковать собой, хотя бы пока вы находитесь в положении.
— Я обдумаю ваши слова, — киваю и направляюсь к стене, окружающей наш поселок, всем своим видом показывая то, что разговор окончен.
— Вбить бы ей немного здравомыслия... через задницу, если через уши не получается, — проворчал мой недавний собеседник.
— Так чего ждешь? — насмешливо спросил его напарник.
— Бить беременную женщину, да ещё лучшего из всех имеющихся меднинов? — искренне возмутился блондин. — Я по-твоему самоубийца?
Усмехнувшись, скашиваю взгляд на небо, откуда в ответ смотрят две фиолетовые луны с концентрическими кругами. Наладившееся было настроение, вновь опустилось до обыденно-хмурого состояния, преследующего меня последние... пару лет?
"Тобирама-кун, если ты еще жив, знай: увижу — убью медленно и жестоко, подвергнув самым бесчеловечным и бессмысленным экспериментам".
— Несите тела на склад, — произношу обращаясь к молодому парню, предположительно из клана Сарутоби. — Пленных я осмотрю завтра.
* * *
После Великого Переселения, как это назвали мои односельчане, прошло уже пять полных лет. Жизнь за это время успела устаканиться и даже приобрести некоторую обыденность: полторы тысячи человек, обнаруженных по одиночке и малыми группами, в большинстве случаев не превосходящие звания чунина, а то и академию не успевшие закончить, отстроили деревню, которую упрямо именуют городом и строят любовь (ибо, необходимо пополнять численность человеческого ресурса естественным путем).
С домами мы не стали мудрить, выбрав обычные двухэтажные коробки с двухскатными крышами, на первых этажах коих устроили склады, мастерские, общую кухню и прочие служебные помещения, а на вторых, в небольших комнатках ютятся рабочие, охранники, охотники и земледельцы. Моя личина, как самая авторитетная куноичи, стала центром кристаллизации нового аппарата власти, собранного из самых разных людей, готовых брать на себя ответственность и хоть что-то смыслящих в командовании отрядами более пяти человек.
С первых же месяцев нам пришлось столкнуться с самыми разными проблемами: во-первых, на деревню, тогда еще не имеющую стены, нападали дикие животные, обнаглевшие без всякой меры из-за опьянения природной энергией; во-вторых, различные болезни, многие из которых ранее шиноби вовсе не замечали, внезапно стали куда более опасными, а из-за сложностей прямого лечения, превратились в угрозу едва ли не большую чем все хищники вместе взятые; в-третьих, запасы еды, питьевой воды, одежды, оружия и предметов личной гигиены, из-за отсутствия привычных источников поставок, пришлось учиться производить самим; в-четвертых, выжившие шиноби некоторых кланов, вроде тех же Учих и Инудзука, были причислены к категории опасных хищных животных. Впрочем, хуже всего пришлось клану Абураме, которых одичавшие насекомые просто сожрали, оставив скелеты и изорванную одежду (узнать их удалось только по протекторам, характерным очкам с затемненными стеклами, ну и знакам вышитым на тряпках).
"Гигантские мухи, жуки, пауки, сколопендры... Знал бы, что так случиться, извел бы весь их клан еще до переселения".
Очередным ударом по старому мироустройству стало то, что ниндзюцу, создаваемые при помощи внутренней энергии, стали менее эффективными, более затратными (словно бы сопротивление мира повысилось на порядок, а то и больше), а также нестабильными. Любые клоны, не способные самостоятельно поддерживать свое существование, распадаются, техники огня — взрываются, воды — распадаются, земли — рассыпаются, а воздуха... Ну тут итак все понятно.
Единственным, что работает без нареканий, остались тайдзюцу, букидзюцу, кендзюцу и фуиндзюцу. Впрочем, печати тоже требуют больше вложений собственной чакры, но их эффект легко предсказывается, а если еще и внести контур подпитки от природной энергии... В общем, сейчас группа энтузиастов-исследователей, вооружившись самодельными приборами для каллиграфии, пытаются создать защитный барьер, который можно было бы установить над поселением.
Почему барьером не займусь я? Дело в том... что мне надоело отыгрывать роль женщины, а потому пришлось притвориться беременной куноичи, в полости живота выращивая несколько модифицированного клона, воздействуя на него своей чакрой (благо, что внутри своего тела, мне подобным заниматься ничто не мешает). Односельчане же, узнав, что старейшина решилась сама родить, тем самым давая будущее их городу, порадовались и принялись делать детей с удвоенным энтузиазмом. Ни у кого даже вопросов не возникло, кто же сделал живот уважаемой Иноэ-сан.
Причем тут выращивание клона и мое нежелание показывать свои навыки в фуиндзюцу? Просто моему новому телу, в ходе взросления, придется зарабатывать свою собственную репутацию и поэтому, мне кажется, что будет полезно продемонстрировать гениальность с малых лет. Тем более, что основные мои преимущества, если не подавлены внешней энергией полностью, как менталистика на средних и дальних расстояниях, то угнетены до минимума, при котором чувствовать себя уверенно крайне сложно.
Довольно интересный эффект возникает при использовании чакры через посредника, вроде куная, катаны или обычной палки: смешивание внутренней энергии и природной, проникающей в материал, стабилизирует техники кендзюцу самураев. Вероятно, что через какое-то количество поколений, люди снова смогут использовать чакру в полной мере (внутренние источники под внешним давлением изменятся, или мы вовсе научимся пропускать через себя сен чакру без вреда для организма), но пока что, необходимо искать обходные пути, одним из которых станет фуиндзюцу, вторым — кендзюцу... А возможно удастся сделать проводники, способные пропускать большие объемы энергии, трансформируя ее в стихию.
Отдельным пунктом стоит упомянуть призывы, которых... нет. Не так: призывы остались и даже контракты, подписанные с ними работают, только вот даже если получается успешно совершить данную технику, появляется животное, в котором преобладают инстинкты, почти отсутствует разум, а сил столько, что не всякий взрослый шиноби справится с усмирением. Впрочем, отказываться от подобного подспорья из-за разных мелких неудобств, на мой субъективный взгляд, слишком расточительно и недальновидно.
Уже сейчас у меня есть некоторые мысли на тему того, как можно усмирять призывных животных: во-первых, можно использовать прямой ментальный контроль, для чего понадобится устанавливать в тело подопытного приемник-передатчик инь составляющей чакры (возникает трудность с внешним фоном мира, которую можно решить за счет парных пространственных печатей); во-вторых, на животное можно установить печать с собственным ментальным клоном, который будет контролировать агрессию, направлять действия, а может быть и энергию запасать; в-третьих, можно совместить первый и второй варианты, привязав к себе жертву, при помощи подселенного энергетического слепка вызывая симпатию к себе...
Но всем этим займется мой "сын", оправдывая звание гения, зарабатывая авторитет и влияние. Моей нынешней личине же остается одно — работать меднином и администратором, постепенно укрепляя позиции и обзаводясь сторонниками.
* * *
— Иноэ-сама! — мне навстречу выбежал светловолосый парень, из клана Дао, ветви Яманака. — Скорее: у Хатару-чан начались схватки!
— Не волнуйся, Ёши-кун, все будет в порядке, — мягко улыбнувшись, кладу ладонь на плечо счастливого мужа. — Не она первая — не она последняя. Ты ее доставил в кабинет?
— Да-да, Иноэ-сама, — словно заведенный болванчик (забавная механическая игрушка, как-то виденная мной у одной из жертв) закивал блондин. — Поторопитесь пожалуйста...
Более не слушая лепет одного из подопечных, численность которых растет каждый месяц, направляюсь в госпиталь. Неспешную прогулку по улочкам деревни пришлось прервать, вернувшись к прыжкам по крышам, чтобы в самом деле не опоздать на роды старой знакомой Хьюги.
"Вот уж не думал, что именно мне доведется помогать ей с рождением нового убийцы... Хотя, учитывая реалии этого мира, наемным убийцей малышу уже точно не стать: нет тех, кто могли бы его нанять", — отстраненные мысли не мешали мне спрыгнуть на порог двухэтажного здания, миновать коридор и вихрем ворваться в приемную.
