— Не бросайте меня, ваше благородие, я все, что скажите, делать буду. Я и грамоту немного знаю, и писать умею, нас священник учил. Только не отправляйте меня в деревню, дядька меня там совсем забьет за то, что сбежал,— голос Миньки дрожал и прерывался.
— Ладно, ладно, успокойся, никто тебя не гонит!— спокойно сказал Миша и стал пить чай с очень вкусными пирогами, которые сами так и просились в рот.
Позавтракав, Миша поблагодарил за угощение и решил подарить всем подарки. Он, поклонившись, начал:
— Спасибо, Вам, Нифонт Петрович и Матрена Васильевна за хлеб-соль. Вот, хочу подарить от всего сердца за доброту вашу,— и он, как фокусник из шляпы, стал доставать из своего сундучка валенки для мужчины, шаль для его жены, для сына — сказку "Репка" с кубиками, а первый пробный лист кукол с одеждой, как раз там купец и купчиха были, он протянул девчушке.
Василиса раскрыла рот от удивления и закричала:
— Тятенька, маменька, это же вы!— и вправду, куклы, нарисованные Машей, чем-то походили на его новых знакомых, а точнее, отражали типичные образы купцов.
— Вот так подарки! Вот так чудо! И за что это нам?
— Как за что? Вы, меня не зная, в свой дом привели, всех за стол посадили, накормили, приют дали. У меня еще товара много, будете смотреть?— и Миша хитро улыбнулся.
— Ну, спасибо, ежели так. А товар, конечно, обязательно посмотрю, вижу, что хорош он у тебя. Только пойдем ко мне в светелку, там все и разложим,— и он утянул Мишу за собой.
Миша, решив, что от добра добра не ищут, стал доставать постепенно все свои припасы. В первую очередь ушли иголки, которые купец прямо выхватил из рук, сторговались по 60 копеек за штуку, забрал последние три дюжины. Купил он и платки, за каждый отдав по 30 рублей, и Миша пожалел, что их было только три — цену он дал достойную. А увидев пайетки, бисер, мелкие камешки, аж руки у купчины задрожали — такой товар поштучно продавался да еще и найти его надо было. Миша не стал жадничать и отдал всю эту кучу за сто пятьдесят рублей — как за камни.
Нифонт стал ловко считать на счетах, перекидывая костяшки со скоростью пулемета и насчитал всего 240 рублей серебром. Добавив до ровного счета еще 10 рублей на Мишину торговую удачу, он ловко сосчитал монеты, и сложив их в мешочек, отдал Мише. Нифонт ловко убрал весь товар и очень довольный, подмигнул Мише. Миша тоже улыбался — все распродал даже лучше, чем ожидал и теперь можно ехать домой!
— Но только ты не говори, что за товар мне продал, и в другой раз только со мной дело имей! — попросил купец.
Ох и хитер Нифонт, не хочет конкурентов поощрять, сам таким редким товаром торговать будет! Но Мише это на руку — цену он дал хорошую, человек добрый и толковый — почему бы и не продолжить знакомство. Ему Миша тоже отдал свою карточку, которая того также заинтересовала. Попросил он и себе таких сделать.
Остались только сказки и рецепты с песнями. Тут Нифонт уже решил не жадничать, а уступить их своему другу — владельцу книжной лавки, за которым он и послал своего сына, уже прибежавшего с улицы и успевшего схватить пирожок. Вообще казалось, что у Нифонта весь город в друзьях.
Позже, когда пришел владелец книжной лавки, Нифонт похвастался визиткой Миши и тому пришлось взять и для него заказ на их изготовление, записав адрес и фамилию купца. Вот и еще одна хорошая идея на будущее — такого тоже ни у кого нет.
Книги, игры, рецепты и песни знакомый Нифонта забрал, не торгуясь, сразу отсчитав запрошенные Мишей четыреста рублей. Он еще и боялся, что дорого запросил, но тот и глазом не моргнул — видимо, знал, что в прибытке останется. А увидев у Василисы бумажных кукол, тут же загорелся и прямо умолял, что если такой товар еще будет, он весь заберет!
Миша рассказал и ему о ювелире и о том, как он хотел его обсчитать, да своих бугаев на него натравил на улице и в гостинице. Купцы переглянулись, а Нифонт сказал:
— Знали мы про то, что Лев Ильич нечист на руку, но чтобы на своего брата-купца молодцов напустить, да в комнату к нему лезть, такого никогда не было. Расскажем мы о его делах всем знакомым, никто с ним и дел больше иметь не захочет!
После был плотный обед, а потом, увидев, что Миша клюёт носом, Никифор со смехом отправил его в спальню, где его уже ожидали Никита и Минька, уютно устроившиеся на одном матрасе. Миша с удовольствием растянулся на кровати, предварительно убрав всю свою выручку и решив после все пересчитать и записать. Но своей первой торговой поездкой, несмотря на все приключения, он остался доволен.
После "сончаса" Миша проснулся бодрый и активный. Он решил уже завтра ехать с утра пораньше домой — авось с документами для Миньки что-нибудь и придумается. Вообще-то дело было трудным, мальчишка был крепостной казённый крестьянин и освободить его могло только государство или Император в его лице.
Миша, как купец, не мог иметь крепостных, пока фактически получалось, что он укрывает беглого крестьянина. Но, глядя на мирно спящего Миньку, он понимал, что уже не может выгнать мальчишку, что он обязан для него что-нибудь сделать, иначе случится что-то плохое. Поэтому молодой человек решил во что бы то ни стало выправить на него хоть какие-нибудь документы.
В принципе, паспорта, их в это время называли "адресными билетами" , нужны были только взрослым крестьянам, отправляющимся на заработки. Выдачей этих удостоверений личности занимались специальные 'Конторы адресов' при полицейских участках. Крестьяне, не покидавшие свое место жительство, никаких документов могли и не иметь.
При рождении их записывали в метрические книги, которые велись духовными лицами в церквях. Далее вносилась записи об изменении семейного положения, рождении детей и дата смерти. Крепостные, принадлежащие барину, записывались в "Ревизских сказках", в которых указывались имя, отчество и фамилия (если она имелась) владельца двора, его возраст, имена и отчества членов его семьи, их возраст и отношение к главе семьи. Вот и все записи, подтверждавшие наличие человека в этом мире.
Но как бы то ни было, решать вопрос с документами для Миньки надо было. Для этого оставалось ждать чиновника, который должен был подойти по просьбе Нкифора.
Но пока Миша решил убрать все свои деньги. Жилет получился тяжелый, золотые монеты в карманах немного позвякивали, но если одеть сверху одежду, звука почти не было слышно. Миша оставил немного денег на продукты на дорогу — в этот раз он решил ехать как можно больше без остановок и потратить на обратный путь всего два дня — и так он задержался и чувствовал, как за него волнуются. Проснувшегося Никиту он отправил в лавку за провизией и на почтовую станцию — отправить письма, которыне ему передала Наталья Алексеевна. Это были письма в журнал, в котором она уже публиковалась. В первом были рассказы Барыни " Сны о будущем", а во втором— песни и рецепты от самой Натальи Алексеевны. Она и просила в письме оплатить эти сочинения отдельно, чтобы потом передать полученный гонорар Барыне, объяснив, что рассказы сочинила ее знакомая, которая хочет оставаться инкогнито и подписала рассказы псевдонимом— Жюли Верн. Сам Миша с позволения хозяина решил посмотреть на его торговлю в магазигине — поучиться у знающего человека.
Сначала приказчики посматривали на него с любопытством, но потом привыкли и уже не обращали внимания. Мише понравилось, что они не лебезили перед покупателями, но все объясняли спокойно и достойно. Торговля шла бойко, но у Миши были идеи, как ее улучшить и он решил рассказать о них Нифонту.
Так, он предложил ему сделать простейшие манекены мужчины и женщины, одеть их в наряды, разложить рядом другие ткани, поставить столики, на которые выставить посуду, создав таким образом атмосферу домашнего чаепития и оформить все это в углу лавки или при входе, огородив для этого особый уголок. Современные большие стеклянные витрины пока были не возможны — окна были небольшими, они сильно замерзали, да и электричества, ярко освещавшего их, еще не было.
Рассказал он и о системе скидок и бонусов, а также распродажах, которые были так популярны в будущем. Он объяснил, что таким образом привлекаются новые покупатели и увеличиваются доходы, значительно перекрывающие те суммы, на которые были скидки. Нифонт в начале несколько иронично прислушивался к его идеям — мол, что ты, молодой, можешь подсказать мне интересного — потом слушал уже очень внимательно и заинтересовано.
Чуть позже подошел чиновник из Земской управы и подтвердил самые худшие предположения Миши — официально оформить Миньку не представлялось возможности.
-Но, — сказал чиновник, которого звали Федором Федоровичем, — есть один способ, только он больших денег требует!
— Постойте, я и сам кажется понимаю, что вы имеете в виду! Но подтвердите мои мысли! А за деньгами дело не станет, не гнать же его на улицу такого полезного!— и Миша с усмешкой посмотрел на сникшего Миньку.
— Единственный вариант— ехать вам в деревню Миньки и договариваться со старостой и общиной, с крестьянами. Только должны вы выплатить сразу за Миньку налог вперёд за несколько лет и пообещать выплачивать налог впредь. Если не будете жадничать и заинтересуете общину — они отпустят парня на заработки, тем более никому он там особо не интересен. А им ежегодно будет приходить хорошая сумма, которую община выплатит государству. Потом просить волостных чиновников, чтобы те выдали Миньке паспорт и разрешили выехать на работы в другой уезд на заработки, тут тоже придется чиновникам 'барашка' дать, чтобы парню паспорт справили.
— Федор Федорович, помогите мне, а я уж в долгу не останусь, давайте завтра с утра и поедем в деревню вместе с вами, я вам и возок найму!— теперь просящий голос был у Миши.
Он подошел к чиновнику поближе и осторожно сунул ему в карман две десятирублевых золотых монет, шепнув, что это пока аванс. Чиновник пощупал их, убедился в ценности и, кивнув головой, спросил мальчишку:
— Как деревня-то твоя называется, чудо-ты гороховое?
— Королево, ваше благородие. Она у нас совсем маленькая, в два двора, только восемь мужей там и живет. Это близко, всего в трех верстах отсюда.
— Это хорошо, значит легче договориться будет. А староста там есть?
— Да мой дядька там за главного и был.
— Тогда еще лучше. Ну, условимся так — я утром за вами заеду, помогу с общиной договориться, там и паспорт оформим, а вы уж меня не подведите — никому про то не рассказывайте!— На том они и порешили.
Глядя на грустного мальчишки, Миша все-таки смог улыбнуться ему:
— Не горюй, друг Минька, что-нибудь придумаем, но тебя здесь не оставим.
Договорившись, что они тронутся в дорогу рано утром, сложив весь свой сильно уменьшившийся багаж в сундучок, Миша присоединился к семье Нифонта, которые пили чай. После этого, поиграв с ними в лото, которое особенно понравилось сыну купца, выигрывшего партию, Миша откланялся и ушел в свою комнату.
Ему очень понравилась эта семья, спокойная, хлебосольная, доброжелательная. Да и сам купеческий круг ему показался очень симпатичным, хотя там тоже были свои правила и условности, но не такие строгие, как у дворян, более человечные и мягкие. Конечно, он понимал, что не все купцы были такими, как встреченные ему — были и выжиги, которые обсчитывали и обманывали покупателей, унижали своих приказчиков, но в основном купеческое сословие показалось ему гораздо приятнее, чем чиновничье, хотя и были чиновники статусом выше купцов. Нет, Миша чувствовал, что попал в интересную и близкую ему среду и был рад, что так все случилось.
Глава 55. "Усыновление" Миньки и окончание путешествия Миши.
С утра пораньше, собрав все вещи и продукты, среди которых были и пирожки от Матрены Васильевны, одуряюще пахнувшие свежей сдобой, Миша спустился к возку. Сунула купчиха и какую-то одежонку для мальчишки, видимо, от своего сына. Никита сел на облучок, конь мотнул гривой — он тоже хорошо отдохнул и был накормлен вкусным овсом. Минька прижался в уголке повозки и что-то шептал, видимо, молился о положительном решении своего дела.
До Минькиной деревушки долетели в две минуты и чуть ее не пропустили — она была едва видна с дороги. Хорошо, Минька закричал:
— Вот моя деревня, вот она!
Домишки были маленькие, вросшие в землю, ветхие, люди, вышедшие на звук колокольчиков — худыми, плохо одетыми, они щурились на яркий свет и искрящийся снег. Миша сравнивал их с крестьянами, живущими в Васино и Деревенщиках и видел, что эти бедные крестьяне живут гораздо хуже них.
Миша решил разговаривать с крестьянами спокойно, доброжелательно:
— Здравствуйте, люди добрые. Хочу поговорить я с вами. Кто тут у вас староста? Покажись нам!
— Я, Ваше благородие, -с опаской сказал один из мужчин, согнувшийся в поклоне до самой земли.
— А почему так выходит, уважаемый староста, что у тебя в деревне беглые? Почему за своими людьми не следишь?
— Никак нет, все на месте, не извольте гневаться, барин!
— А вот и нет, не все! А это кто?— и он вытолкал вперед Миньку, которого выволок из возка.— Мальчишка говорит, что здесь жил. Мы его в Смоленске подобрали, а ты говоришь, что все здесь!
— Минька, ты ли это! — ахнул мужчина и продолжил еще жалобнее.— Смилуйтесь, Ваше благородие, наш это мальчонка, сбежал на днях. А мы решили, что он замерз по дороге, уж и начальству сообщить хотели!
— Хотели они,— заворчал Миша.— Вот скажите спасибо, приютил я вашего мальчишку, хочу слугой своим сделать.
— Так как же быть, ежели он живой, нам за него подушную подать платить надо, да и в списках он значится, как ему без пачпорта?
— Насчет паспорта это не ваша забота, будет ему документ. А налог за него я внесу. И ежели его в рекруты захотят записать, и кто его заменит, тоже отступные получит. И за дорожные работы тоже заплачу. Лучше скажите, согласны вы его отпустить?
— Согласны-то мы согласны, но ...,— и тут мужчина выразительно посмотрел на Мишу.
— Вы ведь три рубля налога в год платите, верно?
— Верно, барин, в прошлом годе еще два рубли платили, а нонче уже больше.
— Так вот — вот вам налог за Миньку за пять лет вперед, да и еще купите на всех корову да лошадь, муки, продуктов каких,— и Миша подошел к мужчине и дал ему три ассигнации по десять рублей. Крестьянин ахнул, когда увидел такие деньги.
Миша продолжил:
— Значит так, в Смоленске напишут бумагу, что ваша община согласна отпустить мальчишку, да расписку в получении денег в уплату налога, там же и выправим ему документы. Поедешь со мной сейчас в город, там все у чиновников уладим. Ты грамотный? Расписаться сможешь?
-Маленько грамотный, подпись накарябаю.
— Вот и славно, садись на облучок к кучеру, поедем побыстрее!— и Миша зашел в возок, а Минька, которого оставили в покое, тут же снова спрятался в уголок— боялся, что его оставят здесь.
Доехав вновь до Смоленска, они нашли управу и обратились к Федору Федоровичу, который уже ждал их. Чиновник утвердил расписку о получении денег в счет уплаты налога, оформил согласие общины на выбытие мальчика и дал подписать эти документы старосте. Потом он стал старательно оформлять документы на Миньку. Так как Минька покидал деревню надолго, то в паспорте было указано, помимо данных Миньки и описания его внешности, что он может отлучаться от деревни далее 30 вёрст и сроком более чем на полгода. Паспорт решили пока оформить на год, за что Миша уплатил пошлину в шесть рублей ассигнациями.
