Глаза Тео расширились.
— Что? Восемь? Как?
Смит улыбнулся, просматривая письма, которые держал в руках.
— Профессор Северус Снейп утверждает, что вы "являетесь наставником первокурсников как в интеллектуальном, так и в социальном плане, что делает вас ответственным членом общества намного старше вашего возраста". Профессор Минерва Макгонагалл говорит: "Теодор Нотт — исключительный молодой человек, обладающий сильным характером, харизмой и добротой. Как маркиз Норфолк, он мог бы принести много пользы этому миру". Леди Нарцисса Малфой говорит: "Теодор Нотт — второй сын, о котором я всегда мечтала. Он умен, остроумен, добр, и у него сердце из чистого золота". Разрушитель проклятий Билл Уизли пишет: "Теодор Нотт — тот человек, на которого можно положиться. Он надежный, добрый и замечательный молодой человек, более чем способный взять на себя ответственность, к которой стремится.
— Билл Уизли? — удивленно перебил он.
Смит кивнул и продолжил разбирать письма. — Молли Уизли говорит, что вы "милый, благородный молодой человек, которому я бы доверила весь мир, и он более способный, чем большинство молодых людей вашего возраста". Лорд Сириус Блэк пишет: "Нотт — умный молодой человек, который знает, какой выбор он хочет сделать, и достаточно умен, чтобы понимать, что присвоение титула, которого он заслуживает сейчас, поможет ему избежать опасностей, которые его отец, известный пожиратель смерти, представляет не только для мира, но для своего сына. Позволить Нотту стать маркизом Норфолком — это не только блестящий и ответственный шаг со стороны волшебной аристократии, но и идеальный выбор для жизни Теодора Нотта, и отказать ему из-за его возраста было бы ужасной ошибкой". Профессор Альбус Дамблдор пишет: "Теодор Нотт — молодой человек с здравый ум и сильный характер более чем способны взять на себя ту ответственность, к которой он стремится"; и, наконец, принц Финли Александер написал: "У Теодора Нотта доброе сердце и душа, он с нежностью относится к нуждающимся, готов протянуть руку помощи всем, кто в ней нуждается, и отказ в его праве по рождению наносит ущерб тому добру, которое он может принести в этот мир". Тео, я должен сказать, что с такими рекомендациями, как эта, ты очень хорошо выглядишь в глазах суда.
Тео уставился на него широко раскрытыми глазами.
— Но я... Я их не отправлял.
Смит улыбнулся.
— Они законны, могу вас заверить. Я получил три письма, которые вы мне прислали, от леди Малфой и профессоров Снейпа и Макгонагалл. Остальные поступили отдельно в течение последних нескольких дней. Каждое из них — это ваш плюс. На самом деле, моя фирма считает, что этого достаточно, чтобы присвоить вам звание.
— Я — серьезно?
— Это еще не официально. Но оно твое, Тео. Из-за праздников его придется отложить, чтобы подписать и запечатать пергамент, но выглядит он неплохо. Двадцать первого января у нас назначена встреча с претором Сэмюэлсом на три часа, и мы будем отстаивать вашу точку зрения, но поверьте мне, с именами, которые есть в этом списке, только с этими рекомендациями... это выглядит неплохо.
Улыбка Тео стала шире.
— действительно?
— Я хотел сказать тебе что-нибудь приятное по случаю праздника, но да, действительно. С двадцать первого числа ты официально станешь маркизом Норфолком, унаследуешь все акции, недвижимость, богатства и хранилища Ноттов и будешь иметь к ним доступ. Вы будете иметь полный контроль над всем, что связано с именем Нотт и титулом Норфолка. Я должен сказать вам, что, когда вы подпишете это соглашение, есть вероятность, что претор Сэмюэлс будет настаивать на том, чтобы вы выдали своего отца, если увидите его, — предупредил его Смит. — Я знаю, что вы двое не очень близки, но готовы ли вы это сделать?
Тео уставился на него.
— Я могу пообещать вам, что не увижу его в ближайшее время, Смит, но если увижу, то сам арестую его, как только стану маркизом.
Смит протянул руку.
— Было приятно иметь с вами дело, лорд Нотт. Если вы заинтересованы в том, чтобы нанять юриста для ведения бухгалтерии, я надеюсь, вы будете иметь меня в виду.
Тео улыбнулся, и его сердце подпрыгнуло от радости.
— Смит, если двадцать первого числа ты действительно назначишь меня маркизом, я могу пообещать тебе работу на всю жизнь.
Адвокат покраснел, на его лице появилась широкая улыбка, когда Тео с энтузиазмом пожал ему руку.
— Счастливого Рождества, лорд Нотт. Я пришлю весточку после праздника.
— Счастливого Рождества, — сказал Тео, когда Смит закрыл свой портфель и направился к выходу.
Было двадцать третье декабря, а это означало, что еще через двадцать девять дней он получит то, чего добивался с октября. Он станет маркизом Норфолком. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Это означало, что ему придется иметь дело с Макмилланом всего четырнадцать дней, когда он вернется в школу, а потом он позаботится о том, чтобы префект заплатил за его шантаж.
Потому что никто не связывался с Теодором Ноттом и это не сходило ему с рук.
Никто.
* * *
Ремус закончил делать последние покупки в тот день и почувствовал, что его паника немного улеглась. Он хотел купить что-нибудь особенное для Тонкс, но просто не знал, что ей подарить. Наконец-то он нашел то, что, по его мнению, было идеальным, и, прежде чем отправиться домой, упаковал это в подарочную упаковку. Направляясь к темному коттеджу, он взглянул на часы. Предполагалось, что его жена проработает сегодня всего полдня, а потом уйдет на следующие пять, поэтому он удивился, почему ее до сих пор нет дома.
Он вошел внутрь, снял ботинки и повесил пальто и шарф, прежде чем краем глаза заметил зажженную рождественскую елку.
— Нимфадора?
Когда ответа не последовало, он вздохнул и положил свой завернутый подарок под елку. Его глаза чуть не вылезли из орбит.
Его жена была дома.
Тонкс лежала на боку, толстая красная шелковая лента была повязана вокруг ее груди большим рождественским бантом. Она была сделана в виде одной длинной ленты, которая свисала с ее грудей и заворачивалась между ног, едва прикрывая самое необходимое. На голове у нее была шапочка Санта-Клауса, и она медленно сосала леденец, полулежа под елкой на толстом одеяле, с подушками под мышкой и возле головы.
Ремус заметно сглотнул, когда увидел ее. Она подмигнула ему.
— Нимфадора, — выдохнул он.
Тонкс просто повернулась, чтобы дать ему возможность взглянуть на две тонкие полоски ткани, которые удерживали ленту на ее спине и скользили между круглыми ягодицами.
— Иди, раздень меня. —
Ремус напрягся, сделав шаг к ней. Он остановился, когда она подняла руку.
— Сначала разденься.
Ремус не сводил с нее глаз, когда ее влажные губы обхватили леденец, а его член дернулся. Он стянул через голову джемпер, бросив его на пол, за ним последовали рубашка и брюки. Он стянул с себя носки, чтобы добавить их к стопке, прежде чем двинуться к ней во второй раз, и снова остановился, только когда она покачала головой.
— И боксеры тоже, профессор Люпин.
Он ухмыльнулся, снимая их, когда его твердый член вырвался на свободу, а затем опустился на колени рядом с ней. Он положил руку ей на плечо, скользнул ладонью вниз по ее руке и завел ее за спину, чтобы потеребить тонкую красную ниточку на спине... тот самый, который соскользнул с ее ягодиц, по сути, оставляя ее восхитительно обнаженной сзади. Его рука скользнула по ее бедру и вверх по животу, его пальцы скользили прямо под большим бантом.
— Это ты сделала?
— Купила его в магазине нижнего белья, когда ходила за покупками с Зи. Вам нравится, профессор?
Ремус наклонился, чтобы поцеловать ее в живот.
— Похоже, ты специально для меня прикрылась. —
— В том-то и дело, — сказала Тонкс, не сводя с него глаз. — Я даже под деревом!
Его глаза потемнели, когда он провел пальцами по ее коже.
— Я думал, что мы усвоили урок насчет елки в прошлом году, когда опрокинули ее.
Тонкс ухмыльнулась.
— Я использовала заклинание, чтобы этого не случилось в этот раз.
Ремус облизнул губы и наклонился, чтобы нежно поцеловать ее.
— Ммм, — пробормотал он, ощущая вкус мяты.
Она провела влажной конфетой по своей коже, и его глаза жадно проследили за ее движением, прежде чем он позволил своему языку сделать свое дело, ощущая вкус мяты на ее коже, когда целовал ее. Губы Ремуса прошлись по ее груди, нежно целуя под бантиком, прежде чем его рот скользнул по ней, втягивая ее сосок в рот через ленту. Ее голова откинулась на подушку от удовольствия.
— Разверни меня, — промурлыкала она.
Ремус проигнорировал ее. Он продолжал посасывать и покусывать ленту, одной рукой поглаживая кожу на ее бедре, а другой смачно поглаживая ленту у нее между ног. Его большой палец надавил на нее, раздвигая ленту, и от этого совместного трения у нее перехватило дыхание, пока она не прижалась к нему всем телом.
— Разверни меня, — промурлыкала она в третий раз.
Ремус облизал губы и поднял голову, чтобы снова поцеловать ее.
— нет.
— Нет? — недоверчиво переспросила она.
Горячие губы коснулись ее рта, прежде чем Ремус отстранился и перевернул ее, в то время как его пальцы играли с двумя крошечными завязочками, покрывавшими ее спину. Его рот прошелся по ее коже, оставляя горячие поцелуи на спине и ягодицах, посасывая и разминая. Его язык скользил внутри и снаружи ее задницы, пока она отчаянно извивалась.
Он действительно хотел распаковать ее. Мерлин, неужели он хотел распаковать ее? Но она выглядела такой восхитительно сексуальной, вся связанная, как неприличный подарок. Он скользнул своим толстым членом по ее ягодицам, дразня их обоих, прежде чем просунуть указательный палец под завязку, отодвинуть ее в сторону, приподнять ее бедра и скользнуть в ее влажное тепло. Она застонала, когда он сделал это, уткнувшись лицом в подушку, а ее задница приподнялась еще выше, навстречу ему.
Ремус держал ее за бедро одной рукой, а другой поглаживал клитор через ленту. Трения ленты и его толчков было достаточно, чтобы свести ее с ума. Она выдыхала его имя снова и снова, и он увеличил скорость, прежде чем выйти и, наконец, перевернуть ее. Тонкс задохнулась, когда его рот скользнул к ее груди сквозь ленту, а затем он поднял ее ноги до плеч, широко разведя их.
— Держи ноги крепче, Нимфадора, — проинструктировал он, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее клитор, облизывая толстую полоску до того места, где она сужалась в тонкую полоску. Затем он просто отодвинул тонкую полоску в сторону и расположился над ней, чтобы снова войти в нее.
Она вскрикнула, крепко обхватив себя за лодыжки, когда он оседлал ее. Он удерживал скорость на восхитительно низком уровне, прежде чем прибавить скорость, а затем снова сбавить скорость.
— Рээмм, — умоляла она.
Ремус повернулся, чтобы поцеловать ее пальчики возле макушки, прежде чем скользнул рукой вниз и обхватил клитор, двигаясь все глубже и сильнее. Она закричала, когда оргазм пронзил ее, ослабив хватку на ногах, а ее руки вцепились в его волосы. Она притянула его ближе, и он последовал за ней через край. Ремус вцепился в одеяло по обе стороны от нее, уткнувшись лицом в широкую складку на ее груди и пытаясь отдышаться.
Тонкс провела потной рукой по его спине с широкой улыбкой на лице.
— Итак... тебе нравится этот наряд?
Ремус усмехнулся, уткнувшись в ее грудь.
— Мне нравится этот наряд? — Мерлин, Нимфадора, я больше никогда не смогу смотреть на рождественский бант как прежде.
Она широко улыбнулась и вздохнула, когда он выскользнул из нее и обнял сбоку.
— Ты даже не распаковал меня.
Ремус провел пальцами по ее гладким ягодицам, прежде чем поднять руку и опустить ее вниз с громким, ошеломляющим хрустом.
— Мне это нравится. Ты нравишься мне такой, — сказал он, снова опуская ладонь, отчего у нее перехватило дыхание. — Такая непослушная жена.
Он отшлепал ее в третий раз, прежде чем приподняться, поворачивая тело в разные стороны и поглаживая свою растущую эрекцию. Он приподнял ее ноги, еще сильнее раскачивая ее под деревом, прежде чем усадить ее задницей на подушку. Ремус приподнял ее бедра ровно настолько, чтобы изменить угол наклона. Вид ее, освещенной сверкающими огнями, заставил его улыбнуться. Ремус поцеловал ее колени, бедра, прежде чем наклонить голову и губами отодвинуть ленту, проводя по ней языком.
Пальцы Тонкс вцепились в его волосы, и он поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Ремус провел двумя пальцами по ее клитору... затем резко шлепнул по нему. Ее глаза скрестились.
— Снова, — выдохнула она.
Он снова провел по ней пальцами, пока она извивалась под ним, прежде чем его взгляд упал на леденец, свисающий с дерева. Он снял его с крючка и, не сводя с нее глаз, медленно развернул, прежде чем провести языком по конфете, смачивая мятную конфету. Не сводя с нее глаз, он снова погладил пальцами ее клитор, а затем ввел в нее конфету. Он провел тонким кусочком по ее складочкам, поглаживая клитор, медленно, мучительно вводя его в нее и вынимая из нее. У нее перехватило дыхание.
— Ммм, — пробормотал он, снова засовывая конфету в рот, чтобы пососать. — Восхитительно.
— Ремус, — выдохнула она, закатив глаза. Его пальцы проникли в нее, когда он быстрыми движениями провел леденцом по ее клитору.
От ее жара леденец таял, и он прошептал заклинание быстрого таяния, чтобы ускорить процесс. Мятный сок растекся по ее складочкам, и он жадно слизал его, проводя языком по всем уголкам, пока она извивалась под ним. Он тщательно облизал ее, двигая пальцами, пока она не была на пределе... а потом он отстранился, проводя губами по ее бедрам, пока она умоляла его.
Ремус снова приподнял ее ноги, обхватив их за талию, и вошел в нее. Ступни Тонкс ударились о дерево, украшения над ними звенели при каждом толчке, но он не заметил этого, да и не обращал внимания, потому что крепко держал ее за бедра и двигался на ней все быстрее. Украшения посыпались с дерева вокруг них. Когда они приблизились друг к другу, он наклонил голову, зубами расстегнул ленту на ее груди... и, наконец, развернул ее. Когда он уткнулся лицом в ее правую грудь, накрыв левую рукой, соски ее затвердели. Ремус поцеловал сосок рядом со своими губами, осторожно вытаскивая ленточку у нее между ног. Он отбросил ее в сторону, его руки наткнулись на украшения, сбивая их еще больше.
— Не думаю, что от того, что елка была украшена чарами, стало лучше.
Тонкс усмехнулась. Он повернулся и положил подбородок ей на грудь, глядя на нее снизу вверх.
— Но в этом году мы елку не переворачивали.
Он издал приятный звук, целуя ее грудь.
— Нимфадора, я обожаю тебя.
Тонкс запустила пальцы в его взъерошенные волосы, большим пальцем поглаживая седину, пробивающуюся у него на висках.
— Я тоже тебя обожаю.
Он улыбнулся и, удовлетворенно вздохнув, погладил себя по волосам.
— Должен признать, это отличный способ начать наши рождественские каникулы.
Ее пальцы продолжали нежно поглаживать его волосы, и его глаза закрылись от ее ласк.
