Впервые на моей памяти у Дэя не нашлось для ответа пары хлёстких словечек. Он просто сгрёб меня в объятия, крепко прижав к вытертой кожанке и не спрашивая ни про раненного, которого поддерживал один из бойцов, ни про завёрнутое в ещё один плед тело.
Из торгового центра мы вымелись очень быстро. Старшие групп пересчитывали своих и облегчённо вздыхали, убедившись, что все на месте. Люди недоумённо переглядывались, не понимая, почему их вдруг заставили бросить работу.
Дэй, по-прежнему не задавая вопросов, закутал меня в свою куртку и протянул фляжку с холодным травяным чаем. Я сама такой заваривала для всех желающих — уж в чём, а в травах в окрестностях лагеря недостатка не было.
- Ты мне не поверишь, - я разлепила пересохшие губы.
- Поверю, Рин. Я — поверю всегда.
- ...у её слов очень весомое доказательство — труп, - растолковывал кому-то Стэн. - Там горло разодрано в клочья, человеку такое просто не под силу.
- И что ты мне предлагаешь? Массово бить зеркала и выметать осколки?
- Не выметать, а аккуратно выносить вместе с тканью.
- Демоны с тобой, Анхарт. Вот уж не думал, что на старости лет буду такими вещами заниматься.
- А кого тут стыдиться? — резонно заметил Стэн, кивая на парковку с несколькими брошенными легковушками и на пустые коробки жилых домов с другой стороны улицы.
И действительно, возвращались в ставшее опасным здание торгового центра, закрывали зеркала в примерочных и туалетах одеялами и плащ-палатками, вывинчивали шурупы, снимая со стен, и выносили во двор, где, не убирая ткани, разбивали молотками и кусками арматуры в мелкое стеклянное крошево.
- Можно ещё перекрывать, - сказал Дэй. - Замазать зеркало краской или даже просто написать что-нибудь фломастером. Раньше этого хватало.
- Ключевое слово — раньше?
- Наверное.
Когда у нас появился дом, а в нём — небольшое зеркало, первое, что я сделала - написала на нём крупными буквами "Бесконечность", наискось перечеркнув собственное отражение. Надпись не мешала, когда нужно было расчесать волосы или поправить куртку, и при каждой уборке я подновляла стёршиеся буквы. Потому что тогда, на разгромленной парковке у торгового центра мы поняли, что бояться теперь надо не только тех, кто ходит на двух ногах и не прочь поживиться чужим добром или воспользоваться чужой беспомощностью. Не только их.
— Рин.
Я открыла глаза. Неужели ухитрилась отключиться?
— Как давно нет Дэя?
— Полчаса, — отозвался разбудивший меня Стэн. — Не волнуйся за него. Если бы они не хотели идти на контакт, то не стали бы показываться и дождались, пока мы уйдём из города.
— Или просто убили бы нас.
Хотя всё зависит от того, сколько здесь выживших и сколько из них могут считаться бойцами. Кидаться очертя голову на хорошо вооружённую и оснащённую группу — это самоубийство, без всяких "почти". Да и любому разумному человеку ясно, что наш отряд — часть экспедиции, ведь с собой у нас только самое необходимое. Не пешком же мы сюда добрались и не воздухом по пути питались.
— Вариант. Но, по-моему, им нужна помощь.
— Я бы тоже не приняла её от первых встречных.
Дэй.
Идущий впереди парень распахнул дверь и пропустил меня внутрь. Я выждал несколько секунд, пока глаза привыкли к темноте, и шагнул к прямоугольнику окна. Его закрывали самодельные ставни, в широкую щель между ними проникал свет. Можно было различить тёмно-коричневый растрескавшийся кафель на полу.
— Входи-входи, — донеслось откуда-то слева. Теперь я был почти уверен, хоть это и невозможно.
— Здорово, Эрик. Давненько не виделись. Помнишь меня? — Я двинулся на голос.
— Сейчас посмотрим, должен ли я тебя помнить. — Полоску света перекрыла тень, и окно распахнулось. Если бы я стоял прямо напротив него, увидел бы только тёмный силуэт, но я встал сбоку, чтобы солнце не ослепило меня, и потому сразу разглядел постаревшее лицо и неровно подрезанные каштановые волосы с проблесками седины. Преждевременно постаревшее — ведь Эрику не должно было стукнуть больше сорока.
Несладко им тут живётся.
— Привет, — неловко выдал я, почему-то неуютно чувствуя себя под прицелом внимательного и жёсткого взгляда.
Пару минут Эрик просто рассматривал меня, мысленно сопоставляя мой облик с сохранившимся в его памяти образом четырнадцатилетнего мальчишки. Потом также молча ударил. Удар пришёлся в лицо, меня отбросило на кафельный пол, показавшийся неожиданно прохладным после раскалённой улицы. Так и захотелось вытянуться на нём, положив куртку под голову.
— Это за то, что сбежал.
— Узнаю руку мастера, — похвалил я, приподнимаясь на локте и почти ощущая, как на скуле расплывается здоровенный синяк. Прямо как тогда. Хотя в тот раз я огрёб не от него. Силой боги Эрика не обидели, он вполне мог бы сломать мне челюсть, но, кажется, решил, что с меня хватит.
Эрик опустился рядом на корточки, и я наконец-то понял, что бывший татуировщик и нынешний лидер небольшой колонии выживших просто-напросто растерян.
— Духи и демоны, ты живой! Зар-раза!
— Живой, как видишь. Ну, если ты, конечно, не захочешь прямо сейчас исправить это досадное упущение.
Он покачал головой.
— Нет уж, будешь жить. Поднимайся.
Я с явной неохотой встал, подобрал пропылённую куртку и пристроил её на подоконник. Привалился к стене — она тоже слегка холодила разгорячённую кожу.
— Дурацкое чувство. — Эрик притащил из глубины комнаты пару рассохшихся стульев и уселся на один из них задом наперёд, сложив руки на спинке. Я вдруг вспомнил, откуда у меня самого привычка сидеть именно так. — Когда-то не уберёг мальчишку, а теперь вижу перед собой взрослого парня. Как ты в эту компанию попал?
— Севернее есть и другие выжившие.
Сейчас это не беседа старых друзей, не видевшихся целую вечность, а разговор представителей уцелевших островков цивилизации. Стэна бы сюда, у него с дипломатией куда лучше. Но мне Эрик скорее поверит.
— Это я и так понял. Как вы там?
— Нормально. Заводы работают, школы тоже. Правда, всё по карточкам, и еда, и одежда. Но жить можно. До соседей за океаном так достучаться и не смогли. Да что там соседи, вон, целые регионы отвалились. Тишина в эфире, и всё. И с теми вояками, которые на Островах остались, тоже связи никакой.
— И как же кончился мир для тебя? — А у Эрика тоже прибавилось шрамов. Несколько грубыми жгутами перечеркнули татуированные запястья. Да, явно штопал кто-то не слишком умелый.
— Всё вокруг старело и рушилось. Меня застало в центральных регионах. Паника, кровь... До сих пор снится иногда.
— А Столица-то стоит?
Интересно, он ведь явно обладает властью в этом городе. Оружия при нём я не заметил, если не считать ножа на поясе. Значит, врагов у них нет.
— Что ей сделается. Правда, уменьшилась в несколько раз. Когда некоторые города стареть начали, у неё несколько пригородов отъело. Их даже восстанавливать не стали, просто снесли. А то ещё что-нибудь неприятное заведётся. Ну и рожи в правительстве все незнакомые. Из больших военных шишек и из службы спасения.
— Как я понимаю, про семью и детей спрашивать бессмысленно?
А вот сейчас ты удивишься.
— Ну почему же. Есть девушка.
— Не ожидал от тебя, — удивлённо приподнял брови Эрик.
— А я и сам не ожидал.
— Хотел бы я на неё посмотреть.
— Посмотришь. Она со мной.
— Лихая, должно быть, девушка, раз её с вами понесло.
Вопрос с двойным дном: Эрик хочет узнать, а за каким, собственно, демоном мы притащились в город. Что ж, мне скрывать нечего. Главное, чтобы он мне поверил.
— Мы ищем других выживших.
— Зачем?
— Чтобы помочь, естественно.
— Предлагаете эвакуацию?
— Это зависит от вас и ваших желаний. Если здесь реально восстановить производство, то за город можно побороться. Если нет, то, скорее всего, предложат эвакуироваться. Но, как ты понимаешь, это решаю не я.
— А ты-то на каких правах играешь в этой команде? Военный, водитель?
— Чистильщик. Эрик, я занимаюсь уничтожением всяких тварей. И могу сделать так, что они больше не появятся. Разве у вас таких людей нет?
— Мы все такие, — пробурчал Эрик. — Всем пострелять по ходячим странностям пришлось. Здесь тоже старело и рушилось, но нас это краем зацепило. Как раз по моему району прошло. Только это, Дэй, ещё не самое страшное. Страшно стало, когда в город мёртвые пришли.
— Как — мёртвые? С кладбищ? Трупы, что ли? — Про восставших мертвецов шутили чуть ли не с первых дней Ржавчины, но шутили как-то с оглядкой: не дай боги накликать.
— Если б трупы. Выглядят как люди, как нормальные живые люди, вот только всех их похоронили. Кого год, кого десять лет назад. Мы тоже сначала думали, с кладбищ. Но когда старший брат дружка моего явился, на которого похоронка в войну пришла, что пал смертью храбрых в бою за форт Хейл, мать его... Его же у того форта и закопали, как он пришёл? По морю? А он притащился и ломится в дверь, где жил. Только в доме давно другая семья живёт, мать померла, сестра замуж вышла и уехала. Дрожат, как листы осенние, не пускают. Да и кто пустил бы? А они... Выли, Дэй. Как собаки воют, когда одиноко ночью. Если бы они нас убивали, было бы проще. Либо ты, либо тебя. Так ведь нет. Ты, конечно, сейчас можешь подумать: ну, ходят по городу мертвяки, так ведь не трогают никого, чего бояться? Вот только смотреть на них... Парень, да я тебе таких слов не найду. Ужас кромешный. Будто саму жизнь наизнанку вывернули. Говорят, умирали даже от страха, у кого сердце слабое. Ну и бежали из города, не без этого. Вот только не знаю, далеко ли.
— Ты-то почему остался, а, Эрик?
— Сначала думал, что всё кончится. Потом искал, с кем ехать. Потом ехать стало не с кем. Так и остался. Да и не к кому бежать. А потом оказалось, что здесь я нужнее.
— А мёртвые?
— Пропали как-то, — пожал плечами Эрик. — Сначала редко попадаться стали, потом совсем исчезли. Может, ушли. А по мне, так лучше, чтоб в пыль рассыпались, потому как погань редкостная. Идём, что ли. Охота на твоих друзей посмотреть.
Рин.
Они пришли, когда я уже начала беспокоиться. На лице Дэя расплывался синяк, но это не мешало ему уверенно держаться рядом с мужчиной лет сорока. Массивный, дочерна загоревший, с выгоревшими каштановыми волосами и покрытыми татуировкой руками, по сравнению с Дэем он казался почти великаном.
— Надеюсь, вы не успели соскучиться? — поинтересовался мой любимый.
"Неисправим, — ясно прочитала я во взгляде Стэна. — Проще лбом ворота Базы снести, чем отучить этого парня от театральщины".
Я поднялась с пола, уже не обращая внимания на автоматы в руках охраны. И так ясно, что не выстрелят. Похоже, первую проверку мы прошли.
— Вас зовут Рин? — спросил татуированный мужчина.
— Да. — Я в замешательстве оглянулась на Дэя. Тот едва заметно улыбнулся.
— Счастлив познакомиться. — Татуированный склонился в шутливом полупоклоне и неожиданно поцеловал мне руку. — Я Эрик. Вот этот раздолбай, — кивок в сторону Дэя, — потом объяснит, что к чему. А я пока поговорю с вашим командиром.
Оружия нам не вернули, зато отвели на второй этаж в и оставили в чьём-то бывшем кабинете. На стене даже сохранился календарь за какой-то давний год. Массивный стол без всякого почтения сдвинули к стене, а освободившееся пространство заставили расшатанными стульями и пыльными банкетками. Окна здесь чудом уцелели, их никто не пытался забить или завесить — похоже, других людей тут уже давно не опасаются. Я выглянула наружу. Внизу обнаружился засыпанный песком квадратный дворик, с четырёх сторон зажатый стенами с редкими оконными проёмами. В одной из стен металлические ворота. Широкие — как раз проехать машине — и, судя по всему, давно не открывавшиеся. Парковка для избранных? Похоже, вид отсюда и раньше открывался невесёлый.
Дэй, усевшись на край стола, вертел в пальцах прямоугольник личного жетона, пытаясь поймать солнечный луч исцарапанной металлической поверхностью. Интересно, в какой момент мы начали перенимать привычки друг друга?
— Ничего не хочешь мне рассказать?
— Ничего особенного. Встретил старого друга.
— Твои друзья всегда так здороваются? — Пришлось смочить платок водой из фляги и приложить к его лицу.
— Нет. Это был должок за прошлый раз. В общем-то, за дело.
— Ага, колись давай, — поддержал Джетт, — а то сейчас выяснится, что тебя на этом юге каждая собака в лицо узнаёт.
— Ну... — Жетон рыбкой скользнул меж тонких пальцев и повис на цепочке. — Это долгая история.
— А мы никуда и не торопимся.
Дэй.
Девять лет назад.
Татуировщик.
Забытое время, весёлые Боги,
И время идти от дороги к дороге,
Закручивать небо спиралью, коктейлем в крови...
Джем
Прыгать с поезда вредно для здоровья. Вряд ли кому-то из добропорядочных граждан приходилось проверять эту истину на практике. Но где я и где те добропорядочные граждане... Страшно бывает только в первый раз. Надо подождать, пока поезд начнёт тормозить, подходя к станции. Обычно к моим услугам были заросшие травой или песчаные склоны, но в этот раз не повезло. Приземлился я на гравий, не удержал равновесия, и, похоже, камешки отпечатались на моём боку россыпью синяков. Я выругался, подобрал рюкзак, подождал, пока товарняк прогрохочет мимо и пешком направился в город.
Через полчаса впереди замаячило коричневое здание вокзала.
А вокзал — это буфет. Бутерброды — потому что на более сытный обед ты, парень, ещё не заработал. Денег у меня никогда не было много, даже в самые удачные месяцы, когда удавалось найти и работу, и крышу над головой.
Собственно, на работающем буфете и бутербродах с сыром моё везение и кончилось. Сразу с вокзала я отправился на поиски. Иногда невероятно завидуешь остальным подросткам. Тем, кто может совершенно спокойно подать документы в трудовое агентство — паспорт и обязательно разрешение от родителей — и устроиться на все каникулы на завод или в библиотеку. Чтобы потом потратить заработанные деньги на новый велосипед, на подарки младшим братьям и сёстрам, на поездку в какой-нибудь красивый город.
Заводы и библиотеки меня не интересуют. Моя стихия — частные киоски на рынках, грязные бары, автозаправки, дешёвые закусочные, автомойки. Словом, все те места, где людям наплевать, сколько тебе лет и откуда ты. Правда, с криминалом, даже на первый взгляд несерьёзным, лучше не связываться. Во-первых, мелкие сошки зачастую получают вместо оплаты нож в живот и покой в ближайшей канаве. А во-вторых, не с моим лицом нарушать закон — опознают с первого взгляда. Хотя с моим лицом и на работу не всегда берут.
