— Пойдем, Гарри.
Гарри покачал головой.
— Тетя-профессор, клянусь, я этого не делал!
— Это не в моей власти, Гарри. Мне очень жаль.
Склонив голову в знак поражения, он последовал за ней к большой и чрезвычайно уродливой каменной горгулье.
— Лимонная капля, — приказала МакГонагалл, и горгулья внезапно ожила и отпрыгнула в сторону, когда стена позади нее раскололась надвое.
Даже полный ужаса перед грядущим, Гарри не мог не поразиться. За стеной оказалась винтовая лестница, которая плавно поднималась вверх, как эскалатор. Когда он и профессор МакГонагалл ступили на нее, Гарри услышал, как за ними закрылась стена. Они поднимались вверх по кругу, все выше и выше, пока наконец, слегка ошалев, Гарри не увидел впереди сверкающую дубовую дверь с латунным молотком в виде грифона.
Теперь он знал, куда его ведут.
Глава 88: Та, в которой Гарри тоскует по дому
Примечание автора:
ДИСКЛЕЙМЕР: Мне не принадлежат части двенадцатой главы из "Гарри Поттера и Тайной Комнаты" (хотя я немного подправила ее, чтобы она соответствовала моей сюжетной линии), она принадлежит удивительной JKR. Мне просто пришлось вставить часть с фениксом, потому что я ее очень люблю.
текст:
Гарри вошел в кабинет Дамблдора.
— Профессор Дамблдор сейчас подойдет к тебе, Гарри.
-Тетя Минни, я бы никогда никого не обидел! Это не я.
Она протянула руку и погладила его по щеке.
— Я знаю, что ты никому не причинишь вреда, Гарри. Профессор Дамблдор просто хочет поговорить с тобой. Подожди здесь, хорошо?
Он кивнул и смотрел, как она уходит, но его желудок неловко сжался, когда он оглядел кабинет, пытаясь не останавливать себя от постоянных переживаний о том, что его вот-вот исключат.
Его взгляд упал на школьную Сортировочную шляпу, и он направился к ней. Может быть, шляпа ошиблась? Может быть, его определили не в тот дом? От этой мысли ему стало почти плохо, когда он дотронулся до шляпы и нахлобучил ее на голову, прежде чем успел об этом подумать.
— Ну что, Гарри Поттер? — прошептал ему на ухо голос.
— Извините за беспокойство, — пробормотал Гарри. — Я просто хотел спросить...
Когда шляпа ответила, что остается при своих словах, желудок Гарри упал, и он стянул шляпу со своей головы. Ему не место в Слизерине; он не мог, настаивал он.
Шляпа была неправильной.
Писк заставил его вскочить в тревоге, и он повернулся, чтобы увидеть самую уродливую птицу, которую он когда-либо видел, сидящую в клетке рядом с письменным столом Дамблдора. Она выглядела больной и издавала рвотные звуки, Гарри подумал, что она близка к смерти, и решил, что ему просто повезло, если птица Дамблдора выбрала именно этот момент, чтобы умереть, как вдруг птица вспыхнула. Пылающий огненный шар разорвался, и пепел упал на дно клетки как раз в тот момент, когда дверь кабинета открылась и вошел Дамблдор.
— Профессор! — Гарри задыхался, его глаза были полны отчаяния и шока. — Ваша птица — я ничего не мог сделать — она просто загорелась!
К удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.
— Как раз вовремя, — сказал он. — Он уже несколько дней выглядит ужасно; я говорил ему, чтобы он пошевеливался. — Он усмехнулся, глядя на ошеломленное выражение лица Гарри. — Фоукс — это феникс, Гарри. Фениксы вспыхивают, когда им приходит время умирать, и возрождаются из пепла. Смотри на него...
Гарри посмотрел вниз и успел увидеть, как из пепла высунула голову крошечная, сморщенная, новорожденная птичка. Она была такой же уродливой, как и старая. Феникс, подумал он, и его охватило облегчение. Это имело смысл. Он должен был догадаться, но учитывая, как прошел день...
— Жаль, что вам пришлось увидеть его в День сожжения, — продолжал Дамблдор, усаживаясь за свой стол. — Он действительно очень красив большую часть времени, прекрасное красно-золотое оперение. Очаровательные создания, фениксы. Они могут переносить огромные тяжести, их слезы обладают целебной силой, и из них получаются очень верные домашние животные.
В шоке от того, что Фоукс загорелся, Гарри забыл, для чего он здесь, но все вернулось к нему, когда Дамблдор устроился на высоком стуле за письменным столом и устремил на Гарри свой пронизывающий светло-голубой взгляд.
Однако не успел Дамблдор произнести и слова, как дверь кабинета с грохотом распахнулась, и в кабинет ворвался Хагрид с диким взглядом в глазах, балаклава была надвинута на его лохматую черную голову, а мертвый петух все еще раскачивался в его руке.
— Это был не Арри, профессор Дамблдор! — срочно сказал Хагрид.
— Хагрид...
— Я говорил с ним за несколько секунд до того, как нашли этого ребенка, он бы не успел, сэр!
Дамблдор снова попытался что-то сказать, но Хагрид продолжал разглагольствовать, размахивая петухом в своем волнении, разбрасывая перья повсюду.
— Я знаю, что Арри никогда...
— Хагрид! — громко сказал Дамблдор. — Я не думаю, что Гарри напал на тех людей.
— О, — просто сказал Хагрид, петух упал на его бок. — Хорошо. Тогда я подожду снаружи, господин директор. — И он вышел, выглядя смущенным.
— Вы не думаете, что это был я, профессор? — с надеждой повторил Гарри, пока Дамблдор смахивал петушиные перья со своего стола.
— Нет, Гарри, не думаю, — сказал Дамблдор, хотя его лицо снова стало мрачным. — Но я все равно хочу поговорить с тобой.
Гарри нервно ждал, пока Дамблдор рассматривал его, сцепив кончики своих длинных пальцев.
— Я должен спросить тебя, Гарри, есть ли что-нибудь, что ты хотел бы мне рассказать, — мягко сказал он. — Все, что угодно.
Гарри не знал, что сказать.
Последний раз он разговаривал с Дамблдором только с миссис Норрис, а до этого директор сказал, что его исключат, если он еще раз нарушит школьные правила. Он думал о зелье, ингредиенты для которого еще нужно достать, думал о том, что все думают, что это он напал на учеников, о том, что у него есть способность разговаривать со змеями, а он об этом не знал. Что он мог ему сказать?
— Нет, сэр. Ничего нет.
Дамблдор только кивнул.
— Хорошо, Гарри. Ты можешь идти.
Но пока Гарри шел обратно в башню Гриффиндора, он думал, зачем Дамблдор вообще хотел его видеть, если он уже знал, что Гарри никому не причинил вреда.
Знал ли он, что у Гарри есть секреты? От этой мысли ему стало не по себе.
Его желудок сжался, когда он свернул за угол и увидел Драко Малфоя, идущего по дороге, а с ним Блейза Забини и Теодора Нотта.
Гарри лишь приподнял бровь.
— Сегодня никаких дружков?
Блейз усмехнулся.
— Они выглядят довольно похожими на миньонов, не так ли? Конечно, не могут связать двух умных слов.
— Неправда, — сказал Тео. — Это в основном Крэббе.
Драко проигнорировал своих друзей.
— Еще один магглорожденный... испугался?
— Почему я должен бояться? Я не магглорожденный. Я вижу, ты научился хорошим манерам, давно пора.
— Почему, потому что я не сказал "грязнокровки"? — Драко усмехнулся.
Гарри просто пожал плечами.
— У нас у всех красная кровь. — Он с интересом посмотрел на Блейза и Теодора. — Разве вы не согласны?
— Тео не нравится такой язык, а тебе, Тео? — Блейз спросил своего друга и наблюдал, как Тео кивнул.
— Нет, не нравится. Это умное чувство, Поттер, у нас у всех красная кровь.
— Мой крестный отец сказал мне эти слова. И кроме того, нападают не только на магглорожденных, не так ли? Почти Безголовый Ник был окаменелым! Что бы это ни было, оно напало на призрака.
Блейз слегка побледнел при этих словах.
— Это странно. Что может напасть на призрака? Они уже мертвы.
Драко скрестил руки перед собой.
— Ты все еще должен мне услугу, Поттер.
— Да, я знаю, и если ты когда-нибудь решишь взыскать с него, дай мне знать. У меня нет времени на твои бессмысленные насмешки. Я опаздываю на Трансфигурацию.
Он повернулся и поспешил прочь, не обращая внимания на трех Слизеринцев, но он не мог не думать о том, что они ему сказали. О том, что магглорожденные — не грязнокровки, что на них напали призраки, а Блейз и Тео на самом деле казались... ну, милыми.
Но они все еще были Слизеринами, и он был уверен, что это означает, что они что-то замышляют, просто он не знал что.
* * *
Следующие несколько дней прошли для Гарри медленно. Он почти полдюжины раз звонил Сириусу, чтобы просто поговорить, но не знал, что хочет сказать и как передать ему свои чувства. Но впервые за многие годы Гарри захотелось просто обнять отца и сказать, что все будет хорошо, как маленькому ребенку, и он изо всех сил старался не заплакать от разочарования.
Казалось, вся школа была против него.
Люди, которые всегда были добры к нему, теперь шептались за его спиной, и большинство из них даже не пытались скрыть это от него. Злые взгляды, грубые замечания... все считали его виновным, и это злило его. Что он сделал этим студентам, чтобы они решили, что он действительно виновен в этом чудовищном преступлении?
Локхарт ничем не мог помочь. Он постоянно отводил Гарри в сторону и говорил ему, что слава — вещь непостоянная и что иногда быть знаменитым означает идти на жертвы; что он сейчас в центре внимания, поэтому люди ищут у него ответы. У него даже хватило наглости сказать Гарри, что ему нужно перестать появляться на местах преступлений, иначе люди действительно начнут думать, что это его рук дело. Когда Гарри попытался объяснить, что это не его вина, что он продолжает находить трупы, Локхарт проигнорировал его и только дал ему еще больше клише о том, как быть знаменитостью.
Это стало настолько неприятно, что Гарри начал вставать рано, чтобы позавтракать раньше других учеников, просто чтобы не чувствовать их пристальных взглядов. Однако на третье утро он услышал, как толстый монах сказал Пивзу, что тот только усиливает свои подозрения, стараясь избегать других учеников.
Впервые с тех пор, как он приехал в Хогвартс, Гарри захотел уехать.
Он считал дни до рождественских каникул. Ему больше всего хотелось оказаться дома с Сириусом и Ремусом и не чувствовать, что его осуждают все вокруг.
Он понял, что дела идут плохо, когда вернулись кошмары.
Гарри не мог вспомнить, когда в последний раз ему действительно снился плохой сон о его жизни до Сириуса. Но три ночи подряд он просыпался, обливаясь ледяным потом, и в его ушах звучал голос дяди Вернона, который говорил ему, какой он урод.
На третью ночь Невилл откинул шторы на кровати и скользнул в свою постель.
— Эй, ты в порядке? — спросил он, прислонившись спиной к плакату в конце кровати.
Гарри пожал плечами в ответ.
— Я не хотел тебя будить.
Невилл только улыбнулся ему.
— Я уже проснулся, поэтому, когда услышал, что ты ворочаешься, решил зайти. — Когда Гарри ничего не ответил, Невилл только кивнул ему. — Хочешь поговорить об этом?
— О чем?
Невилл пожал плечами.
— О чем хочешь. О твоем сне. О комнате. О том, что все обвиняют тебя.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Нев?
— Это не может быть легко, вся школа думает, что это ты.
— Это преуменьшение века.
— Эй! — сказал Симус, открывая занавески на кровати Гарри. — Некоторым из нас нужен сон для красоты, приятель.
Гарри ухмыльнулся.
— Тогда тебе лучше поспать десяток лет.
Симус фыркнул и пересел рядом с Невиллом.
— Ты же не сидишь здесь и не замышляешь свою следующую жертву? Потому что если мы будем выбирать, я думаю, что этого надоедливого маленького засранца Эрни можно хорошенько напугать.
Гарри фыркнул.
— Ты поймал меня. Я расскажу Невиллу все свои злые планы.
Дин зевнул, проскользнув за шторы и сев рядом с Гарри.
— Может, вы все перестанете так громко разговаривать?
Рон переместился за Дином и лег поперек середины кровати.
— У нас что, тайная встреча?
Гарри усмехнулся.
— Я не хотел вас всех будить. Мне просто приснился плохой сон, вот и все.
Рон кивнул, ухмыляясь своему другу.
— Я думал, Симус сказал, что ты замышляешь натравить монстра на Эрни?
Симус фыркнул.
— Или, может быть, тот парень, Кукурузные Ноги, он все время смотрит на меня, и это начинает меня пугать.
Дин усмехнулся.
— Не может быть, потому что он застал тебя дрочащим в туалете на днях, не так ли?
Симус покраснел.
— Может быть. — На поднятую бровь Гарри, он вздохнул. — Слушай, это случилось на днях после обеда, я думал, что я один, но потом вошел Стивен, а я забыл закрыть дверь кабинки до конца, и мы встретились глазами, когда я... ну, ты понимаешь, и это было довольно неловко.
— Я скажу, — с ухмылкой добавил Дин. — Неудивительно, что он напуган.
Рон вытаращился на него.
— Приятель, это просто... неправильно.
— Иногда ты ничего не можешь с этим поделать, знаешь ли! — запротестовал Симус, краснея. — Не мог же я пойти на урок, устанавливая палатку?
Невилл хихикнул.
— Нет. — Он почесал подбородок и повернулся к Гарри. -Гарри, ты в порядке?
Гарри улыбнулся своим друзьям. Никто из них не верил, что он нападал на учеников, и он вдруг почувствовал себя лучше, осознав это. Они были его друзьями и знали, что он невиновен.
— Да, я... спасибо, что поверили мне.
Дин усмехнулся.
— Наследник Слизерина не может быть гриффиндорцем, Гарри, давай будем реалистами!
Гарри усмехнулся.
— Это может быть, мы не можем просто предполагать Слизеринов из-за имени, но я просто хотел бы, чтобы мы знали, кто за всем этим стоит.
— Ты говорил об этом с Сириусом или Ремусом? — спросил Рон, зевая и крадя подушку Гарри, чтобы прижаться к ней.
— Нет... Я не хочу их волновать. Они еще даже не знают о другом нападении. Дядя Сириус пытается получить информацию от управляющих Хогвартса о том, когда комната была первоначально открыта.
— Он бы хотел знать, что происходит, — сказал ему Невилл. — Особенно если учесть, что вся школа считает тебя виновным.
Гарри пожал плечами.
— Я знаю. Я расскажу им обоим, просто... не сейчас.
Симус усмехнулся и прислонился спиной к изголовью кровати.
— Ну, а пока давай сыграем в "Would You Rather", раз уж мы все встали.
Дин застонал.
— Шейм, ты не можешь выбрать другую игру? Хоть раз?
Симус ухмыльнулся и хлопнул в ладоши.
— Дин, ты бы предпочел, чтобы тебя застал за дрочкой учитель или твоя мать?
Дин побледнел.
— Учитель. Моя мама меня убьет.
Рон усмехнулся.
— Согласен.
Дин повернулся к Гарри.
— Гарри, ты бы предпочел пойти спать или продолжить играть в дурацкую игру Симуса?
Гарри ухмыльнулся Симусу.
— Играть в игру.
Дин только застонал в ответ.
Гарри улыбнулся Невиллу.
— Нев, ты бы предпочел встретиться с неизвестным монстром из комнаты в темном закоулке или со Снейпом?
Невилл засмеялся.
— Монстр.
Симус хихикнул.
— Наверное, гораздо безопаснее, давай будем реалистами.
Невилл усмехнулся и посмотрел на Рона.
— Рон, ты бы предпочел дружить с Малфоем или Снейпом?
Рон помрачнел.
— Ни то, ни другое, но, полагаю, я бы выбрал Малфоя только потому, что не беспокоился бы, что он постоянно меня травит. Симус, ты бы предпочел обжиматься с Лавандой или Софи?
