— Подожди, подожди, не так быстро, — толстяк протестующе взмахнул руками. — Я же не знал, что встречу тебя здесь! Это многое меняет.
— Не юли. Тебе нужен поединок? Ты его получишь. Но дальше ты не пройдешь. Я доведу своего кандидата.
Я увидел, как лицо Альтареса багровеет от злости.
— Да подожди же ты, маг, Зверь тебя заворожи! Я же сказал, что моя встреча с тобой многое меняет! Я не собираюсь скрывать, что меня все равно гложут сомнения по поводу твоего выбора, но раз ты сам принял участие в этом походе, то я не буду тебе препятствовать! Само твое появление здесь — уже значительное событие, заставляющее взглянуть по-иному на привычные вещи... К тому же я видел твоего парня в действии и не мог не восхиться. Прибить самого Драхуба...
— Кстати, кто-нибудь сжег тело ловчего мага?
На лице Альтареса отразилась растерянность. Он явно не ожидал подобного вопроса:
— Хм... Мне некогда было заниматься этим вопросом, я ведь выехал из Спихатхи почти сразу же, как вы свернули в Темный макор...
— В таком случае не понимаю, зачем мы тратим время на пустую болтовню. Воскрешение Вестника уже близко.
"Вот именно, — подумал я. — Кончайте ваши игры и пошли отсюда. Разберетесь между собой, когда меня уже не будет, а сейчас — действительно только время зря терять".
Но Альтарес не унимался:
— Да Стерегущего на него, на твоего Драхуба! Лучше скажи, как вы сумели пройти Фрайшунир?!
— Охтаны покорились его воле. Это все, что ты хотел узнать?
У Верховного мага Кордоса отвисла челюсть. Такой ответ его прямо-таки сразил. Даже забавно было смотреть на них сейчас — массивный и рослый Альтарес возвышался над своим визави на целую голову, казалось подавляя его своим присутствием, но командовал парадом как раз Гилсвери, а не он. Спохватившись и вернув самообладание, тот заговорил снова, уже решительно и жестко:
— Значит, так, Наместник. Я пойду с тобой. Такой исключительный случай я не могу упускать.
Стройный худощавый силуэт Гилсвери прямо-таки излучал ледяное спокойствие.
— Вот как? Ничего не выйдет. Я не могу рисковать.
— Проклятие! Да пойми же, мне нужно увидеть это своими глазами! Я начинаю верить, что у тебя что-то получится, и хочу быть свидетелем величайшего свершения... В конце концов, светлейший, — полное лицо здоровяка снова побагровело от едва сдерживаемого гнева, — за тобой должок — я столько лет пропускал твоих кандидатов беспрепятственно через свой макор! Не понимаю, почему я должен тебе это напоминать, когда и так...
— Альтарес, — оборвал его наш маг. — С тобой слишком много народу. И в Ущербных горах у нас будут слишком неравные условия.
— А-а, вот оно что... — Верховный маг Кордоса скривился, словно от оскомины, затем недовольно буркнул: — Ну, хорошо. Если ты опасаешься моих людей, то я оставлю их здесь. Такие условия должны тебя устроить.
* * *
Небольшой каменитовый домик располагался справа от устья Мерцающей расселины, прислонившись спиной к покатому скальному брюху, словно путник, отдыхающий на привале. Из закопченной трубы, торчавшей из плоской крыши, несмотря на холод, не дымило. Неудивительно — внутри, по моим ощущениям, никого не было. В пяти шагах от входа и немного правее из земли торчал средней толщины привязной столб высотой в рост человека с несколькими косо врезанными на разных расстояниях друг от друга брусьями. Предусмотрительный парень, этот Валигас, хотя и шляется неизвестно где. Почему-то всегда все идет далеко не так, как рассчитываешь. В тридцати метрах левее жилища открывалось устье расселины, выглядевшее, на свежий взгляд, весьма интригующе. Если бы в склон горы врезался гигантский кулак, оставив после себя громадную полукруглую каверну и расколов силой чудовищного удара саму гору узкой трещиной до основания, то это выглядело бы именно так.
— Не верю своим глазам! — изумленно воскликнул Лекс, осадив дракха и уставившись на строение Валигаса, когда оно внезапно выросло из-за скального выступа длинной каменной гряды, уже больше часа тянувшейся к Ущербным горам с того момента, как мы покинули Развилку, и наконец выведшей нас к цели.
Лекс двигался в авангарде на пару со мной, но в отличие от него я останавливаться не стал и соскочил на землю уже возле столба, накинув поводья на торчащий брусок. Спохватившись, подсотник последовал моему примеру. Затем подтянулись остальные, спешиваясь. Места у столба для семи здоровенных животин едва хватило, для этого их пришлось распределить по окружности. Дальше они нам не понадобятся, расселина была слишком узка. Да и нечего там делать этим зверюгам, свою задачу они уже выполнили, более или менее благополучно доставив нас сюда.
— Но кто здесь живет? — Лекс с откровенным любопытством продолжал разглядывать домик, закончив привязывать дракха. Он определенно ни разу не бывал здесь раньше. — И почему хозяин не встречает гостей?
— Да какой-то чудик, — пожала плечами Онни. Похлопав чарса по лоснящейся чешуйчатой шее, она отошла в сторону, чтобы не мешать остальным. — Доходили до меня некоторые слухи, будто этот чудик отговаривает разные буйные головы, вообразившие себя кандидатами, от знакомства с Кругом Причастия.
— Именно этим он и занимается, — буркнул Альтарес, тоже отходя в сторонку от привязи. — Сдвинутый тип. Но вполне безобидный, только поэтому еще и жив.
На его комментарий никто демонстративно не обратил внимания, и это его заметно задело — Верховный маг Кордоса привык к повышенному вниманию к своей персоне среди подчиненных. Но для нашей группы он был чужой, и его никто в компанию не приглашал — сам захотел. Чтобы скрыть свое негодование и сохранить лицо, он повернулся к нам спиной, но и его спина красноречиво выражала все его чувства.
Дождавшись, когда Тай разберется со Лакомкой у привязи, я подошел и обнял ее за плечи, отгоняя прочь ее тревогу. Она не знала как сейчас развернутся события, ей оставалось только надеяться на то, что я не дам Остина Валигаса в обиду, если Онни или Гилсвери вдруг узнают его. На мой взгляд, им сейчас будет не до него, даже если и узнают. Ведь здесь был я. К чему думать о копиях, если есть подлинник? Сам я о себе, конечно, так не думал.
— Вот там он и живет, — шепнула Тай, когда мы на всякий случай отошли в сторонку. — Но я не рассчитывала знакомить его с тобой при таком количестве народа. Ну, да делать нечего, пойдем...
— Там никого нет, Тай.
— Что? Да нет, я тебе верю, но надо все же заглянуть. Возможно, здесь уже сказывается влияние Ущербных гор, поэтому ты его не чувствуешь...
В этот момент Лекс бесцеремонно распахнул дверь жилища Валигаса, сунул туда свою "хвостатую" голову и почти сразу вынырнул обратно.
— Увы, хозяин отправился в увольнительную, — громогласно объявил он.
— Скорее всего, отлучился по делам, — предположила Тай, одновременно и огорчившись, и испытав временное облегчение. — И что же нам делать?
— Продолжим путь с остальными. Без Валигаса я этот мир не покину, а позже наверняка представится более удобный момент для знакомства.
— Может, он там? — Тай кивнула в сторону расселины.
— Что ему там могло понадобиться?
— Да он и раньше часто ходил туда. Даже собственноручно сделанное кресло туда перетащил, чтобы сидеть и любоваться на Круг Причастия. Смерть... понимаешь, она завораживает, когда находишься от нее в двух шагах, зная, что ты в безопасности...
Могу себе представить. Мне уже приходилось сталкиваться с подобными ситуациями. Но все-таки от подобного времяпрепровождения попахивает неким извращением.
Перед тем как мы сбились в тесную группу и двинулись дальше, к конечной цели своего путешествия, Гилсвери вдруг решил прочитать небольшую нотацию Квину, поймав того за рукав, когда парень вздумал было сунуться в расселину впереди всех, подгоняемый нетерпеливым любопытством.
— Так, слушай меня внимательно, магик, — строго сказал Гилсвери, и мальчишка замер, преданно глядя ему в лицо и испытывая что-то вроде благоговения. — В Пресветлом Доме на первой ступени этого не преподают, а ты, как я уже успел понять, практикуешь еще не разрешенные тебе заклинания, за что тебя следовало бы крепко высечь, но пусть уж наказаниями занимается тот, кому это положено. Настоятель Масарт, например. — Квин залился яркой краской искреннего смущения, не посмев отрицать сказанное, но маг не стал развивать эту тему дальше, переходя к делу. — Так вот, возле Круга Причастия циркулирование магической энергии осуществляется столь причудливым образом, что попытка провести заклинание оборачивается там совершенно непредсказуемым выплеском силы — чаще всего разрушительным для того, кто это заклинание применил.
— А-а... Вот почему говорится, что магия там бессильна, да?
— Именно. Ты меня понял, парень? Даже не вздумай пытаться. Знаю я некоторых шутников, которые пробовали, так от них мало что осталось.
— Не вопрос, конечно... — в явном смятении кивнул Квин, и на этом разговор был закончен, Гилсвери волновали уже более насущные проблемы — сам Крут Причастия.
Тем не менее Альтарес не упустил случая поворчать по поводу этой небольшой задержки.
— Ну, долго мы еще будем здесь стоять? — пробасил маг, уперев кулаки в жирные бока, затянутые в красный ксомох, и окидывая недовольным взглядом всех присутствующих.
По его тону можно было подумать, что мы копаемся уже целый час.
Какого Зла Гилсвери позволил ему ехать с нами? Отрабатывал бы свои долги перед ним в другое время. Ладно, не мое дело, да и не все ли равно. Просто что-то уж сильно эта толстая задница действует на нервы, причем всем без исключения...
На этот раз первым в расселину вступил я. Квин уже не пытался сунуться туда, куда его не просят, и после внушения, сделанного ему Гилсвери, старался держаться к нему поближе. Как же, сам Наместник обратил на него внимание, снизошел до объяснений. Он прямо поднялся на ступеньку выше в собственных глазах. Все эти нехитрые эмоции ему еще предстояло научиться скрывать на следующей ступени обучения в Доме.
В общем, мы цепочкой двинулись в путь.
Насколько я знал из эмлота, до Круга Причастия топать не более десяти минут, но тропа, по которой я шагал впереди остальных, из-за особенностей окружающего рельефа довольно быстро начала казаться бесконечной. Вскоре стены узкого каменного коридора взмыли так высоко, что задирать голову стало вредно для здоровья. Сомнительное удовольствие — пытаться разглядеть вверху тонкую, как волос, полоску неба, с риском вывихнуть шею. Кое-где по бокам попадались неглубокие тупиковые ответвления, затем они пропали, и стены окончательно выровнялись. Изменения на этом не прекратились — чуть дальше падающий из безумной выси тусклый небесный свет вдруг заиграл на каменных поверхностях вкраплениями серебряных и золотых блесток, а все естественные природные звуки начали как-то странно затихать. Я прямо физически чувствовал, как сверху на нас, затопляя расселину, опускается плотное невидимое покрывало необычайно глубокой тишины, убивая все посторонние звуки, кроме звуков наших шагов, ставших болезненно громкими. И очень уж узкой была эта расселина — шириной всего в пару шагов, она весьма неприятно смахивала на гигантские каменные ладони, поставленные на ребро и готовые в любую секунду ожить и сомкнуться. Идеальное местечко для проявления клаустрофобии.
Силы Зла, ну и образы у меня, гнать их надо подальше и поскорее.
Я только сейчас сообразил, как эта расселина напоминает ту, которую я видел во сне несколько дней назад. И вдруг поняв, что не чувствую больше своих спутников, резко остановился и оглянулся. Но никто не пропал, а Гилсвери, шагавший сразу за мной, из-за внезапной остановки едва не тюкнулся грудью в мое плечо. Зато сзади него убереглись не все — до слуха донесся удивленный возглас Квина и негромкие басовитые ругательства Альтареса.
— Что случилось, Никсард? — спросил маг, глядя на меня холодными проницательными глазами.
— Тебя не настораживает эта необычная тишина?
— Здесь так всегда. Но ты ведь хотел спросить не это?
Я ничего не чувствую, хотел сказать я, но к этому времени эмлот уже сообщил мне наиболее характерные ощущения, которые здесь полагалось испытывать. Исчезновение внутреннего слуха входило в их число. Я напрягся, пытаясь коснуться разумов тех, кто шел за магом, — и натолкнулся на абсолютно глухую невидимую стену. Я опять лишился эмпатического восприятия. Меня это не встревожило, как раньше. На этот раз меня это просто взбесило.
— Не важно.
Я так же резко отвернулся и быстро зашагал дальше, пытаясь совладать с охватившей меня яростью. Через некоторое время мне это удалось, но моя личная неприязнь этому миру, вернее к его физическим и магическим заслонам, не уменьшилась.
Следующие несколько минут мы двигались молча. А потом совершенно неожиданно расселина оборвалась, то, что я увидел, заставило меня остановиться, невзирая на тех, кто застрял за моей спиной. Ощущение опасности вдруг остро резануло натянувшиеся нервы. Странное ощущение возникло где-то в ногах быстро потекло вверх по телу холодными колючими иглами. Лицо и шея покрылись липкой испариной страха.
— В чем дело? — спросил Гилсвери спокойно и терпеливо.
Да, словно один из тех снов...
Все повторялось.
И в то же время все было иначе.
Глазам предстал просторный каменный колодец около тридцати метров в диаметре. С теми же гладкими отвесными стенами, от высоты которых кружилась голова. Парящий где-то там наверху, где колодец заканчивался, ровный кружок света размером с ноготь казался всевидящим оком некоего вселенского божества, равнодушно взирающего на такое крошечное ничтожество, как я. Глубина и мощь окружающих скал давила на сознание, рождала кричащее ощущение обреченности... Единственное отличие — туман здесь отсуствовал. Ах нет, имелось еще одно отличие — на противоположной стороне я заметил продолжение узкой щели, что привела нас сюда. Во сне ее тоже не было — похоже, она рассекала эти горы снизу доверху по всей длине... Да и трехметровый золотистый круг, красовавшийся в центре этого циклопического природного(?) образования, выглядел немного иначе — от него высоко вверх, метров на пять, полностью соответствуя диаметру самого круга, поднимался столб мягкого желтоватого света, вся толща которого была пронизана непрестанно движущимися алыми искорками — словно мальки в аквариуме. Так называемый Круг Причастия. Что же еще.
— Почему ты остановился?
Я снова не ответил.
"Подожди, маг, дай прийти в себя, успеешь еще к своему любимому Кругу..."
С трудом оторвав взгляд от золотистой плоскости, я сместил его немного правее, пытаясь справиться с легким головокружением, охватившим меня от ощущения нереальности происходящего.
Возле края круга, почти касаясь его ногами, в низком, грубо сколоченном кресле сидел старик, откинувшись на спинку. Да, тот самый старик... блекло-синий балахон, тонкие узловатые пальцы рук, покоящиеся на остро проступающих сквозь ткань коленях, морщинистое обветренное лицо, обрамленное седыми прядями волос. На обращенном к золотистому сиянию лице играли мерцающие отблески, отражаясь в глубине неподвижно открытых глаз, словно в зеркале.
