— А что... — отводя глаза, спросил Денис, — были и другие?
— Четыре. Вместе с этой.
— Ну и? — Денис сосредоточенно глядел под ноги.
— Что?
— Ну, там свет... коридор... что-нибудь, вообще, видел?
— Что прямиком в ад отправлюсь, — усмехнулся майор.
— Я серьёзно, — Денис снова посмотрел ему в лицо.
— Так и я не шучу! Чем больше раз умираешь, тем добрее к людям делаешься. Исправиться очень хочется, понимаешь? — Бортков рассмеялся. — Заметил, какой я после четырёх раз добрый стал? — В его взгляд вдруг разом вернулись искренняя дружеская забота и внимание, заставив Дениса вздрогнуть от внезапно накатившей жути, охота что-то ещё спрашивать тут же пропала.
Он снова уставился под ноги и дальше шёл молча, стараясь не отстать от майора, с самого начала задавшего высокий темп.
До обломков оставалось минут десять ходу, когда сзади то слева, то справа стали раздаваться подозрительные шорохи, словно путников кто-то преследовал. Майор остановился и жестом велел Денису стоять на месте. Тот кивнул и замер, вглядываясь в окружающий лес. Бортков стал медленно и тихо отступать назад. Пройдя метра три-четыре, он неожиданно метнулся в сторону, прыгнув прямо сквозь густое облако ветвей. Раздался громкий шорох, потом глухое рычание, звуки борьбы и треск ветвей.
Денис выхватил пистолет и бросился к Борткову на выручку, однако проломившись через кусты, увидел, что майор просто стоит, глядя, как между стволами ивушек мелькает что-то бежево-коричневое.
— Паучий зверь? — спросил Денис.
— Да. — Майор повернулся — ноздри его раздувались, лоб блестел от пота, под нижней губой красовался прилипший клок шерсти. — Сбежал, сволочь.
— Ты что, кусал его?! — поразился Денис, показав на подбородок Борткова.
— Он шёл за нами, — проигнорировав вопрос, ответил майор, смахнув шерсть. — Следил.
— У тебя кровь, — Денис показал на побуревший рукав майора.
— Ерунда, — отмахнулся Бортков.
— Нет! — твёрдо сказал Денис, доставая из кармана реггель с антибиотиком. — Надо обработать. Что б там ни было. Я не отстану! — Он крепко ухватил двинувшегося к кустам майора за локоть.
— Ладно, — смирился тот, вытянув руку.
На рукаве было четыре дыры, явно пробитые зубами зверя. Денис аккуратно поднял ткань, ожидая увидеть страшные, глубокие и рваные раны, но повреждения оказались поразительно мелкими, как если бы под кожей Борткова оказалось что-то твёрдое, не позволившее клыкам войти в мышцу руки. Выдавив на раны щедрую порцию геля, Денис убрал тюбик в карман и посмотрел майору в глаза. В памяти всплыл медотсек "Зубра" и бегущие по крышке медкапсулы строчки, помеченные красными треугольниками с жёлтым восклицательным знаком внутри.
— А как...
— Повезло, — тоном, заранее пресекавшим дальнейшие вопросы, сказал Бортков, опуская рукав на уже застывшую плёнку геля. — Надо идти дальше. Время.
Он нырнул в кусты, Денис двинулся следом.
— Почему ты не стрелял? — спросил он, когда, сверившись с картой, они с майором зашагали к месту крушения.
— Хотел понять, что этому зверю надо.
— Понял?
— Только то, что шёл он за нами не по собственному разумению — кто-то его отправил.
— Младшие?
— Возможно... хотя... для руководимого Младшими, он как-то очень уж быстро сбежал. Мне показалось, что он, скорее... — майор замялся, подбирая подходящее слово, — дрессированный, чем подчинённый.
— Дрессированный?! И поэтому сбежал?
— Ага. Струсил, — Бортков встретился взглядом с Денисом, и тому вдруг представилось, как майор смотрит паучьему зверю в глаза, а тот разворачивается и улепётывает так, что только многочисленные пятки сверкают.
Денис хмыкнул, улыбнувшись видению.
— Что? — спросил майор.
— Да так... — отмахнулся Денис и, увидев, как впереди, между шишковидами, мелькнуло что-то серебристое, показал туда пальцем: — Кажется, пришли!
Резко ускорив шаг, они, миновав ряд сломанных деревьев, выскочили к разбитому челноку.
— Нет! — обрадовано возопил Денис, обежав место крушения. — Никакого трупа здесь нет! Я же говорил, майор! Отец давно отсюда ушёл! — Он наклонился, вытаскивая из травы что-то круглое и прозрачное. — Смотри, снял гермошлем и ушёл.
— Да, — согласился Бортков, внимательно разглядывая обломки. — И его сбесившаяся зверушка тоже. Живучая тварь, однако! — майор показал на кровь, так густо пропитавшую пилотское кресло и глубоко затёкшую в щели, что даже мощные Дзеттовские ливни не смогли её вымыть.
* * *
Бета бежал по лесу, с наслаждением втягивая ноздрями дух живой природы. После мёртвого, сто раз прошедшего систему рециркуляции, воздуха кораблей, атмосфера леса пьянила не хуже спиртного, пробуждая ощущение чистоты и свободы, как в то время, когда они с близнецом сбежали из лаборатории. На губах почти чувствовалась кровь полубрата и разливавшийся по жилам огонь — предвестник изменений, и это наполняло Бету энергией и силой. Он бежал, ни о чём не думая и не пытаясь наладить ментальную связь, а просто вдыхая воздух леса, где бродила их с Альфой память, и, растворившись в своих ощущениях, легко улавливал след близнеца, его тепло и стук родного сердца.
Мимо проносились деревья, кусты, прыскала в стороны попадавшаяся по дороге живность, ноги Беты сами находили дорогу, уверенно перепрыгивая ямы, обходя препятствия и ловушки путаных зарослей травы, тепло брата приближалось и вскоре заполнило Бету до краёв, а стук его сердца заглушил все остальные звуки.
Это действительно был Альфа! Живой, настоящий, во плоти, — он крепко обнял близнеца:
— Ты жив!
— Да, — ответил Бета, чувствуя, как слова возвращают его в мир мыслей. — Я жив и я нашёл тебя... — Он отстранился от брата и только сейчас заметил привязанный к его поясу пистолет.
— Нашёлся в обломках челнока, — перехватив взгляд близнеца, пояснил Альфа. — Пистолет Королевы.
— А она сама? — спросил Бета, заглядывая брату в глаза.
— Ушла к реке. Мыться.
— Так она жива?
— Да! Конечно! Я наткнулся на неё в лесу, мы спрятались в глазу бури, а потом долго восстанавливались, а ты? Как ты вообще тут оказался?! — Альфа удивлённо разглядывал брата.
— Как бы я хотел тебе показать!
— Нельзя, сам знаешь. Словами придётся. — Альфа сел и постучал рядом с собой по траве.
— Да, — кивнул Бета и, опустившись рядом с близнецом, рассказал, что случилось на кораблях после обрыва связи.
— Ты — молодец! — похвалил Альфа брата. — Жаль Королева ещё этого не слышала, она будет...
— Подожди, подожди! — перебил его Бета. — Вот про Королеву! Она... — он умолк, подбирая слова, чтобы решиться сказать то, что должен, но близнец, кажется, этого даже не заметил.
— Скучал по ней, да? — Альфа улыбнулся. — Боялся, что погибла? Небось думал, что всё — не будет больше роя, а?
— Да. Думал. Об этом. И о том, что Королева — чистокровный дзеттоид.
— А ведь это я её спас! Королеву роя! Я один! Представляешь?!
— Послушай, брат! — Бета схватил близнеца за плечо и резко тряхнул. — Мы не дзеттоиды! Мы — ЧДФ! Ты не забыл, как это расшифровывается и из каких эмбрионов мы выросли? Мы — новые люди, в геном которых был внесён дзетт-фактор, только фактор, вдумайся!
— К чему ты клонишь? — насторожился Альфа, внимательно глядя на брата.
— К тому, что королева нужна рою дзеттоидов, а не нам — нет! Нам нужны Младшие! — Бета облегчённо втянул воздух — наконец-то он сказал то, что давно собирался.
— Что? — Альфа нахмурился, не сводя с близнеца глаз, надеясь, что просто недопонял что-то или не так услышал.
— У меня есть план, как объединиться с Младшими.
— С Младшими?! — Альфа вскочил. — Ты в своём уме, Бета? Они уничтожили всех наших братьев и чуть не убили меня!
— Это плохо, согласен! — тоже поднимаясь, горячо заговорил Бета, торопясь достучаться до близнеца, пока он опять не впал в своё дурацкое королевопочитание. — Неправильно, да! Но кто допустил такое, а? Кто все нити стянул на себя и потом допустил обрыв связи, из-за которого всё так и вышло? Неужели ты снова хочешь такой рой? Эх, Альфа, да ты вспомни! Она же нас всё время подавляла! У неё свои, чистокровные, всегда были на первом месте! Вспомни, как наваливались всё эти её бесчисленные и бестолковые дзеттоиды, не сеть была, а удавка, рабство настоящее!
— Да ты бредишь, брат! Ты просто бредишь, — Альфа покачал головой. — Это люди, да? Военные? Они что-то... что-то с тобой сделали? Что? — в его голосе слышался настоящий испуг.
— Да ничего! Ничего они со мной не сделали! И не сделают, если мы поторопимся! Там, на станции, наверняка, уже подрастает следующее, заложенное Младшими поколение! Оно да ещё Младшие — вот наша кровь, наше продолжение! Если мы с ними объединимся, то никто уже нам никогда и ничего не сделает: мы станем не просто сильнее, мы будем непобедимы. Надо только...
— Нет! Нет! Я не хочу! — развернувшись на месте, Альфа устремился к лесу. — Не могу больше это слушать...
— Стой! Да подожди ж ты, я объясню... — Бета ринулся за ним и сорвал с пояса пистолет: — Королева нам не нужна!
Альфа размахнулся и ударил брата в челюсть с такой силой, что тот, пролетев несколько метров, грохнулся спиной на землю, но оружия не выпустил.
— Ты не понимаешь! — брызгая кровью сквозь зубы, прошипел, поднимаясь, Бета. — Младшие...
— Предатель! — зло выплюнул Альфа и скорее ощутил, чем услышал, как где-то в лесном массиве, справа от поляны, раздались быстрые, лёгкие шаги — это возвращалась Королева — и даже отсутствие ментальной связи не мешало видеть её приближение внутренним зрением.
Бета тоже что-то почувствовал.
— Она идёт, да?
— Отдай пистолет, Бета!
— С чего бы? — ухмылка близнеца сменилась злобным оскалом.
— Уходи, Бета! — в голосе Альфы прозвучала горечь. — Просто уходи.
Бета выпрямил спину и, втянув ноздрями воздух, замер, раскачиваясь и поводя головой, как кобра в боевой стойке.
— Уум, — удовлетворённо промычал он и, решительно повернувшись в ту сторону, откуда веяло Королевой, направился к лесу.
— Нет! — крикнул Альфа и бросился наперерез близнецу.
Раздался выстрел, и Бета застыл, глядя на упавшего к его ногам брата. Из груди Альфы, возле плеча, толчком проступила и потекла кровь. Несколько секунд Бета не двигался, потом, всё с тем же стеклянным взглядом, не моргая и не опуская пистолета, медленно, словно зомби, двинулся к лесу.
— Мама! — прохрипел Альфа и, рывком поднявшись, кинулся на брата.
Сцепившись, близнецы покатились по траве, оставляя кровавый след.
Снова грохнул выстрел.
* * *
— За мной! — едва слышно выдохнул Беркутов, бросаясь к лаборатории, из которой только что выскочил Младший, побежав по коридору в противоположную от полковника и Кривочука сторону.
Сунув руку в щель не успевшей до конца задвинуться двери, Беркутов заставил её отползти назад и махнул доктору: "Быстрее!". Из последних сил ринувшись к проходу, Кривочук рыбкой нырнул внутрь и, повалившись на пол, так и остался лежать лицом вниз, едва переводя дух.
Беркутов дал двери закрыться и огляделся, прикидывая, куда дальше двигаться: скрываясь от Младших, беглецы постепенно оказались в передней части корпуса станции, а здесь уже гораздо ближе был главный вход.
— Первая лаборатория, — сказал полковник. — Отсюда должен быть ещё выход...
— Там, за ростовыми мешками, — Кривочук перевернулся на спину и показал рукой, — есть проход в подсобку, а оттуда — дверь в хранилище расходных материалов. Фу-у-у, — выдохнул он и сел, массируя левую сторону груди. — Сердце сейчас выпрыгнет.
— Автолек? — Беркутов полез в карман разгрузки.
— Нет... Нормально... отдышаться только... немного...
— Тут кругом камеры. Нас очень скоро найдут. — Полковник развернул виртэк с планом станции.
— Все изображения передаются в комнату дежурного, — отрывисто заговорил доктор, взглядом умоляя полковника дать ему ещё немного времени. — Может, там и нет никого. Младших всего пятеро, дел у них — море, а главное, они — Кривочук постучал по голове, — связаны и привыкли всё видеть глазами друг друга.
— Возможно, — ответил полковник, сворачивая план. — Но времени всё равно нет, нас в любом случае быстро обнаружат, так что давайте, доктор, вставайте! — Беркутов протянул ему руку, помогая подняться. — В хранилище есть отдельные ворота на склад, откуда заносят материалы, — сказал он и побежал к стойкам с ростовыми мешками, — а там до выхода уже всего ничего останется.
— Да-да, — подтвердил Кривочук.
Ноги его заплетались, но он всё равно изо всех сил старался поспеть за Беркутовым. "Всего ничего, всего ничего останется, — бубнил про себя доктор, — обрасозы взяли, выберемся, свяжемся с нашими, потом на корабль и всё! Восстанавливаем людей, докладываем военным с Земли, что миссия по спасению сотрудников Дзетты выполнена, и пусть дальше военные сами разбираются с этими тва... А-ах!..
Ростовой мешок, мимо которого пробегал Кривочук вдруг резко дёрнулся, ударив в плечо. Не удержав равновесие, доктор плюхнулся на пол и замер, с открытым ртом глядя сквозь полупрозрачную стенку мешка. Созревавшее там существо было величиной с ребёнка десяти-двенадцати лет. Оно вытянуло вперёд руки с длинными пальцами и, прижав их к внутренней стороне мешка, растянуло её, словно мягкое тесто, в стороны, потом прижало лицо к ставшей почти прозрачной стенке и, распахнув веки, посмотрело сидевшему на полу человеку прямо в зрачки.
— Доктор! — позвал добежавший до подсобки полковник, но никто ему не ответил. — Чёрт бы вас подрал...
Ругаясь на чём свет стоит, Беркутов вернулся в лабораторию и, забежав за мешки, увидел Кривочука: тот неподвижно стоял на коленях, ткнувшись лбом в полупрозрачную стенку ростового мешка, с внутренней стороны которой возилось что-то тёмное.
— Доктор!
Кривочук не ответил, и полковник заметил, что голова доктора углубляется в мешок, вроде как внутрь проваливается. Беркутов ухватил его под мышки и с силой рванул на себя. Раздался громкий чмок, и голова Кривочука вышла наружу — между ней и стенкой мешка потянулось что-то липкое, мокрое, красно-жёлтое, на пол выплеснулась полупрозрачная буровато-серая жижа. Существо внутри мешка прильнуло к стенке, его собратья справа и слева дико задёргались, норовя ударить полковника и сбить с ног. Пригнувшись пониже, Беркутов что есть силы рванул доктора на себя. Кривочук заорал, по лицу его потекла кровь. Полковник потащил доктора в подсобку, тот продолжал кричать, тряся головой — щетины на ней больше не было, кожа на черепе пузырилась, а на лбу и висках вовсе отсутствовала. Огромная рана доходила до самых век, лицо распухло, оголённые мышцы были повреждены и кровоточили, как после сильнейшего химического ожога, кое-где даже виднелась кость черепа.
Уложив его на пол, Беркутов щедро давил реггель на раненые места, пока автолек, присосавшись к шее доктора, делал обезболивающий укол. Вскоре Кривочук перестал вопить, и лишь постанывал, временами бормоча что-то непонятное, пока полковник, оставив его приходить в себя, вскрывал запертую дверь в хранилище.
