— Не, не сейчас.
— Как хочешь, а мы вот будем. За тех, кто были.
— Понимаю, но дело не ждёт, — сержант вздохнул. — У вас связь есть? А то моего радиста срезало.
— Есть-то, она есть, да только можно сказать, что и нет.
— В смысле?
— Рация есть, но в эфире такой бедлам, что ни с кем не связаться. А на некоторых частотах вообще сплошной вой, свист и марши нацистские.
— Ого, что-то новенькое.
— А ещё у них свои базуки появились — делай выводы.
— В Италии не видал, может, оттуда — трофейные.
— Нет, ихние. Ребята того капитана трубу приволокли, из неё моего земляка поджарили. Во-он его машина, всё что осталось.
Оборачиваться сержант не стал — незачем, он и так прекрасно помнил стоящий метрах в ста от их нынешней позиции дымящийся корпус танка с лежащей неподалёку башней. Танкистов понять можно, но и воевать тоже надо.
— Слышь, сержант, а ты в Италии где был?
— Сицилия, а что?
— А-а-а, понятно, я вот с материка едва свалил. Схлопотал осколок в пузо, полгода госпиталь, пока лечился, моих друзей там и положили.
— Бывает, — философски пожал плечами Дракула и пригляделся к танкисту внимательнее.
Тот вернул злой прищур и дёрнул уголком рта.
— Думаешь, не спёкся ли? А вот хрен! Я их, тварей, зубами грызть буду. За всех, за друзей моих недоживших.
Вместо ответа Дракула оскалился в ответной усмешке, окончательно опознав своего. Дальнейшее общение вышло легким и быстрым. Двое бывалых вояк говорили на одном языке, быстром и понятном. Договорились о сигналах и порядке взаимодействия, действиях при форс-мажоре и благоприятных случаях. К тому моменту как раз вернулась разведка. Новости заставили задуматься.
— Командир, хрень полная! — Первым делом поведал вернувшийся Рыжий.
— А конкретнее?
— Если вкратце, то нащупали позиции их миномётчиков, они вон за той живой изгородью, там ещё одна пожиже и за ней они.
— Так значит, сейчас мы их и прихватим холодными ладонями да за потные яйца.
— Не всё так просто. Здешняя изгородь — это совсем не английская, абсолютно другая.
— В чём другая?
— Да во всём, мать её! Это у овсяников кустики стриженые, а там земляной вал выше Малыша, а уже поверху кусты идут, и там дозорные их шевелятся, сам видел. А танк не пройдёт.
Новость и вправду оказалась неожиданной. То, что на карте выглядело привычным лабиринтом кустарника — насмотрелись в Англии предостаточно, на деле оказалось господствующей высотой. Впрочем, опыт — великое дело, и сержант быстро нашёл выход.
— Значит, делаем так. Сейчас готовим маршрут, затем танк выкатывается и гасит по этому валу из пушки и пулемётов. Второе отделение там уже было, с местностью ознакомились, поэтому Рыжий с парнями броском выходит к валу, танк переносит огонь на фланги, остальные со мной поддерживают, после бегут следом. Ну а дальше определимся по ходу. Всем всё ясно?
Задумка удалась почти полностью. Немцы, прижатые огнём, откатились с вала, оставив пару убитых, парни Рыжего взобрались на их бывшую позицию, продрались через кусты и обнаружили стоящие в дальнем углу поля миномёты. Расчёты удрали. Первый успех вдохновил, и давить пулемётные гнезда взвод пошёл в радостном нетерпении. От тоскливого ожидания, едва ли не воочию излучаемого молодыми бойцами, не осталось и следа. Первую точку забросали гранатами с тыла, обойдя через развалины. Следом подтянулся танк и "погасил" осколочным снарядом малокалиберную зенитку, каким-то чудом уцелевшую среди руин и воронок. Двинулись было дальше, но шустрый немец пальнул из базуки и скрылся среди зарослей. Огнём вдогонку кусты порубили, но чинить гусеницу всё равно пришлось. Пока чинились, "Шерман" постреливал из пушки и "причёсывал" окрестности из крупнокалиберного "Браунинга", а бойцы Дракулы проверяли маршрут, стреляя при всякой оказии.
К моменту починки танка ситуация порядком улучшилась. Подтянулись другие подразделения, появились офицеры и штурм "сюрмера" продолжился с новой силой. Когда появились огнемётные "Крокодилы"*, дела и вовсе пошли на лад. Слушая крики заживо сгорающих немцев, блокированных в своих дотах, Дракула лишь улыбался и с радостью видел такие же улыбки на лицах подчинённых. На волне радостного настроя он решил обойти "сюрмер" с тыла и поймать в засаду какую-нибудь отходящую группу немцев. В том, что такие будут, он не сомневался, и небезосновательно. Такая группа действительно им встретилась, однако выскочила на них с фланга да еще и в самый неподходящий момент, когда сержант обговаривал порядок следования к очередной точке маршрута.
Немцы даже не притормозили, а с ходу ударили в штыки. Буквально полминуты спустя Дракула кое-как поднялся и, припадая на повреждённую ногу, стал осматривать лежащих на земле бойцов его взвода. Несколько месяцев он готовил их, старался научить всему, что знал и умел сам, но к звериной ярости рукопашной схватки подготовить не смог. Да и никто бы не смог, тут только опыт может помочь, но знание этого факта утешение слабое. Ведь вокруг него стонали и пытались шевелиться всего шестеро, остальные валялись поломанными куклами с разбитыми головами, зарезанные, заколотые и прошитые очередями этих проклятых немецких автоматов. А вот ему снова повезло.
* * *
Дальнейшие приключения Везунчика были не столь кровавыми. Фактически, сержант на некоторое время выпал из жерновов войны и превратился в стороннего наблюдателя. После неудачной схватки с группой прорывающихся немцев его, как и многих других, отправили в сектор "Голд", куда перевели всю "медицину и канцелярию". На их участок высадки то и дело падали снаряды дальнобойной артиллерии, ведущей огонь из-за Орна, и командование решило убрать тыловиков из зоны боевых действий.
За несколько дней в госпитале сержант оклемался, перестал хромать и осмотрел здешнюю зону высадки. По всему получалось, что тут тоже не обошлось без солидной крови, но значимость этого плацдарма обусловила выделенные силы, и сопротивление немцев удалось сломить довольно быстро. Пара соседей по койкам, размещённых в палатках посреди руин очередного "сюрмера", рассказали, что основные потери были от прибрежных мин, которые скрыл слишком высокий прилив. В результате первая волна высадилась довольно удачно, а вот вторая "нарвалась по-полной". Ну и парочка особо прочных дотов попила кровушки десантников. Заткнуть их удалось только с помощью мортирных "Черчиллей", отстрелявшихся по дотам "мусорными баками"*.
Едва только нога восстановилась и перестала подламываться при каждом неудачном шаге, Везунчик принялся выяснять, что же ему теперь делать. Оказалось, что для таких, как он, то есть одиночек из "выкошенных" подразделений, есть специальный приёмно-распределительный пункт, расположенный по соседству с госпиталем. Туда он и перебрался, немедленно попав в канцелярской палатке на очередного "покупателя" — представителя "крыс пустыни"* — знаменитой 7-ой бронетанковой дивизии. Тот просматривал личные дела, выискивая кандидатов в йомены.
"Крысы пустыни" изначально предназначались для решительных действий в глубине обороны противника. Ради такого дела танкистов даже пересадили с "Шерманов" на более быстроходные "Кромвели", правда, сами танкисты этой замене вовсе не обрадовались. Единственным утешением стало то, что часть из них получила "Светлячков" — "Шерманов" с длинноствольной английской пушкой, которая давала гораздо больше шансов поразить толстобронные немецкие танки, чем американский "огрызок". Но вместо стремительного рывка вглубь побережья, "крысам" пришлось поучаствовать в нудном и кровопролитном "прогрызании" немецкой обороны под Тийи и на дороге к нему. Наконец пришёл успех, оборона "джерри" "расступилась" и части дивизии ринулись в прорыв. Еще одно усилие, и Кан будет взят в клещи, а "союзники" выйдут на оперативный простор! Вот только продвижение к Тийи стоило большой крови, части и подразделения нуждались в срочном пополнении, особенно в сержантах — подлые немецкие снайперы взяли за правило отстреливать усачей. Англичан, с их многовековыми полковыми традициями, эта тактика привела к прямо-таки катастрофической убыли командного состава, которую теперь и старались покрыть, используя любые доступные методы. Вот так Везунчик и стал йоменом.
Получив под командование разношёрстную компанию, человек в тридцать, и разместившись на попутном транспорте, сержант отправился догонять своих будущих сослуживцев. Их группу майор-покупатель запихнул в колонну снабжения, рассадив по два-три человека на грузовик, заодно обеспечив дополнительную охрану груза, а сам продолжил подбирать людей откуда только можно. Откуда нельзя тоже забирал, так, к примеру, в кузове одной из машин трясся на ящиках морячок, который участвовал в погрузке и, на свою беду, заикнулся о том, что ему бы хотелось лично пострелять в ненавистных "бошей". Майор, услышавший эти слова, таковую возможность предоставил немедленно, пренебрежительно отмахнувшись от прибежавшего на выручку "водоплавающего" офицера.
Сам Везунчик с комфортом устроился в кабине, пристроил к дверце новенький "Стен"* и выставил локоть в окно. "Трещотку стеновскую" он выбрал из того соображения, что в нынешних условиях нужно оружие для ближнего боя, ведь будь тогда у всех его парней такие, то исход рукопашной вполне мог сложиться иначе. Вспомнив, как его ребята, воодушевлённые успехами и подмогой, просто потерялись при виде бегущих на них "бошей", сержант скрипнул зубами, выдохнул и загнал воспоминания в дальний уголок памяти.
Колонна шла ходко, по привычному маршруту, пыль, поднимаемая впереди идущими машинами, скрипела на зубах, угар выхлопа, время от времени, забивал дыхание, но эти мелочи дороги сержант не воспринимал. Он внимательно рассматривал проплывающий мимо пейзаж, отмечал приметные следы войны и внимал пояснениям словоохотливого водителя.
— Здесь вот наши на противотанковый ров нарвались, — водитель ткнул рукой в изгиб дороги. — За поворотом увидишь. "Джерри" его брезентом накрыли и песочком сверху присыпали. Когда первый танк туда ухнул, они "ишаком"* отстрелялись. Танк этот теперь опорой для моста работает.
— После ушли? — вопрос Везунчика вышел полуутвердительным.
— Ушли, твари! — водитель сплюнул в окно. — Отстрелялись, "ишака" бросили и дёру дали. У них это любимая манера поначалу была, пальнул и в кусты. Дальше увидишь ещё хуже картины.
За окном мелькнули несколько бронетранспортёров и грузовиков, сгоревших до рам и сдвинутых за обочину.
— А теперь?
— Что теперь? — удивился водитель.
— Ты ж сказал, что поначалу. А теперь?
— Про "канскую мясорубку" слыхал? — вместо ответа спросил водитель.
— Конечно, я же в госпитале был, пообщался.
— И чего тогда спрашиваешь?
В кабине повисло молчание, нарушаемое лишь монотонным гулом двигателя, громыханием ящиков в кузове и привычным звуковым фоном войны. Слышались отдалённые раскаты артиллерийского огня, в небе гудели многочисленные самолёты, слава Богу, свои. Страшно подумать, что будет, когда боши подтянут основные силы авиации и надежда на абсолютное господство в воздухе иссякнет. В том, что такой момент не за горами, сержант не сомневался. В госпитале он разговорился со сбитым зенитчиками пилотом, который видел перспективы в довольно мрачных тонах. Его рассказы о немецких баронах люфтваффе, с детства летающих на фамильных самолётах и пьющих в родовых замках кровь английских пилотов из антикварных кубков, проняли даже такого прожжённого циника, как Везунчик, что уж говорить про перепуганный высадкой молодняк.
* * *
В Тийи, бывшим поначалу конечным пунктом маршрута, их грузовики перенаправили дальше на юг в сторону Виллер-Бокажа, куда этим утром вошли передовые части дивизии. Пристроившись в хвосте многокилометровой колонны, видя множество танков, пускай и лёгких "Стюартов-Ханни", и массу другой брони впереди и позади себя, водитель явно повеселел. Ближе к вечеру приехали в Виллер-Бокаж, который встретил их совсем неприветливо. Городок гудел, подобно растревоженному улью, во всех направлениях сновали люди и машины, до прибывшего пополнения никому не было дела. Как пояснил схваченный за рукав солдатик из штабной обслуги, воздушная разведка показала, что к городку приближаются немецкие части и потому командование готовится к бою. Причём в самом городе и вокруг него то и дело вспыхивают перестрелки с попрятавшимися немцами.
Философски рассудив, что утро вечера мудренее и нечего создавать лишнюю сумятицу, добавляя проблем себе и людям, Везунчик вместе с группой расположился неподалёку от прибывшей колонны. Для размещения выбрали полуразрушенный дом, выставили наблюдателя и стали обустраивать нехитрый солдатский быт. Первым делом, разумеется, всеми силами постарались решить животрепещущую проблему пустых желудков. При помощи костра и сухпая этот вопрос был закрыт и, после назначения очерёдности дежурства и распределения позиций в случае боя, сержант завалился на лежанку, в качестве которой использовал здоровенную лакированную столешницу без ножек.
Ночь прошла относительно спокойно, пару раз вспыхнувшие перестрелки, скорей всего, означали, что у кого-то из часовых просто сдали нервы. После завтрака Везунчик решил снова поискать начальство и определиться с дальнейшим прохождением службы, но тот же знакомый солдатик поведал, что практически всё командование с раннего утра пребывает на высоте 213, где готовит бошам "тёплую" встречу, при этом щегольнул словцом "Кот де Ланд", каковым эта возвышенность обзывалась на лягушачьем языке. От таких новостей Везунчик хмыкнул и решил поискать хоть кого-нибудь, кто сможет внести ясность в дальнейшую судьбу группы. Однако все встреченные старшие офицеры лишь отмахивались от назойливого сержанта, занимаясь формированием колонн, потянувшихся на выезд из города. Мелькнула мысль добраться до этой высоты пешком, но сержант отогнал её как глупую и решил дождаться окончания боя. В том, что подходящие к городу немцы будут разгромлены, он практически не сомневался и лишь страстно желал, чтобы им устроили такую же ловушку, как его бывшим сослуживцам возле Кана.
Эти надежды развеялись одновременно со знакомым до боли звуком.
"Восемь-восемь, очень близко, этого не может быть, но оно есть. Похоже, всё — пришёл счёт из банка". Эти мысли вихрем пронеслись в голове, причем последняя относилась к таким же знакомым хлёстким хлопкам, но раздающимся, как минимум, из трёх мест в округе.
Везунчик со всех ног кинулся к своему импровизированному биваку, отмечая по пути тревожные признаки подымающегося переполоха. Пока ещё до настоящей паники дело не дошло, но пара столкнувшихся автомашин, нервно крутящие головами офицеры и растерянно мечущиеся солдаты тыловых частей, внезапно оказавшиеся в опасной близости от передовой, выступали первыми предвестниками хаоса. В самом городке ещё не разорвалось ни одного снаряда, однако чёрный дым, подымающийся из-за деревьев, знакомый треск немецких пулемётов и выстрелы пушек, приближающиеся на широком фронте, говорили о многом. Виллер-Бокаж оказался в полукольце и грозил стать западнёй для 131-ой бригады, тыловиков 4-го гусарского полка и ряда других подразделений.
