Обширное плато, заросшее густой травой, выходило к обрывистому берегу океана. Где-то внизу пели свою вечную песнь волны, штурмуя скалы и с грохотом расшибаясь о них. Рифы скалили зубы, подобно волкам... В самом центре плато стояли лицом к лицу два отряда. Впервые в истории воины двух народов встретились не для войны! Между двумя фалангами стояли два вождя — Мимирхотеп и Муванга, державшие в руках копья. И по знаку Рэтрика тонКати оба воткнули копья в землю, одно рядом с другим.
-Мы установим здесь вечную стражу, охраняющую мир! — объявил Муванга. — Казармы стражи бу-дут стоять здесь, в правой части плато. Да будет так отныне: тот, кто вынимает копье — прерывает мир. Да не случится этого никогда! Да знает каждый, что совершившие преступление против другого народа будут выданы для суда другой стороне!
И добавил Мимирхотеп:
-Да будет собран совет мудрых от двух народов. Да разбирает он жалобы и споры! Дворец совета бу-дет построен здесь, в левой части плато.
А заключил Рэтрик:
-А в центре плато, вокруг копий, да воздвигнут будет храм мира — храм всех богов.
Два вождя пожали друг другу руки.
Возвращение на родину
Подошел срок отплытия. "Желтоглазая" была отремонтирована, заново оснащена на верфях Та-Сета и загружена продовольствием и водой. В ее трюмах лежали подарки княгине Верре дотМарси от народов Та-Сета. С командой уходили также пятнадцать себекских добровольцев, желавших повоевать на севере.
Провожали "Желтоглазую" только жрецы. Знакомый Рэтрику жрец Наву привез ему сиреневый плащ культа Наву и обруч с единственным пером жреца. Рэтрик с благодарностью принял дар.
Пришли даже жрецы Наргола.
Рэтрик следил за погрузкой, Твати прощалась с родителями, которые все-таки явились — намеки Мви-лоти оказались достаточно прозрачными. Ее мама плакала по Твати, как по покойнице, отец был необычно молчалив... Они были уверены, что их дочь никогда не вернется. Твати покачала головой:
-Я вернусь. Только нескоро. Через двадцать лет.
На лицах родителей Твати проявился страх: они почти с самого рождения дочери обратили внимание на дар девочки видеть будущее. Ее прогнозы всегда сбывались. К счастью, в последнее время накатывало на Твати редко. Раз в год. Родственники так надеялись, что с годами девочка излечится! И тут появился проклятый северянин! И все началось вновь. И, добро бы он просто побаловался с симпатичной дев-чонкой и укатил назад, так нет же — он вознамерился жениться! И женился. Что же теперь будет?
Незнакомый жрец Наргола церемонно поклонился Твати, проходя мимо. Мама опять перепугалась, а Твати приветливо кивнула ему в ответ, чем повергла маму в еще больший ужас.
Черный жрец тем временем подошел к Рэтрику.
-Ты так и не посетил наш храм! — с легким упреком в голосе сказал он.
-Извини, досточтимый! Если удастся вновь посетить ваш континент, непременно загляну, — пообе-щал Рэтрик.
-Удастся, капитан. Только не скоро. Я не доживу. Но ты не забудь, капитан! Поверь, я тебя не вер-бую! Ты — жрец Наву. Но ты бы пришелся по душе Учителю.
-Какому учителю? — не понял Рэтрик.
-Нарголу! — пояснил жрец.
Рэтрик заинтересовался.
-Так ведь он же бог?
Жрец неожиданно задумался:
-Не знаю... Он сам так не считал. Может, он и бог... Может, и нет... Но он — Учитель.
-Чему же он учит?
Жрец нахмурился:
-От него осталось очень мало знания, Рэтрик! Очень мало... И, большей частью, это — тайна. Я могу сказать тебе только, что он учил некогда, что свет рождается во тьме, что тьма и свет — не враги, но оппоненты в вечном споре, что самое дорогое, что есть у человека, то, что, собственно, и делает нас людьми — это свобода и право выбора. Большего я сейчас не могу сказать тебе, но очень бы хотел поведать все... И еще сильнее я хотел бы сам знать побольше... К сожалению, черные Анналы были уничтожены еще до основания наше-го культа. И не осталось никого, кто бы смог восстановить их. Мы по крупицам собрали все, что ученики Савраны смогли вспомнить, но...
-А кто такой — Саврана?
-Не знаю точно, Рэтрик. Говорили, что он был сыном Наргола и самым мудрым из его учеников... Большего я тебе рассказать не имею права. Пока еще... А теперь прощай, капитан! Твои приятели из храма Наву нервничают... — с легкой насмешкой свернул беседу черный жрец. — А ну, как введу в грех твою неокрепшую новообращенную душу? И мир поглупеет как раз на одного жреца бога мудрости...
Исчезли за кормой берега гостеприимного Та-Сета. Заканчивалась третья неделя плавания. Через три дня должен был появиться родной берег.
-Черные в трех лигах к востоку! Два корабля! — крикнул матрос с мачты.
-А! Чтоб вас! Надо было к западу забирать! — выругался Магор. — К западу от Кветоры флот империи почти и не встретишь...
-К бою! — приказал Рэтрик, уже понимая, что им не уйти. И не выстоять! Их всего шесть с половиной десятков, а черных — две сотни.
Моряки приготовили луки, начали греть смолу, чтобы попробовать сжечь корабли врага.
Рейдеры черных шли в кильватерном строю. Заметив одинокий корабль с волком на флаге, они разо-шлись, беря противника в клещи.
-Все! Конец! — коротко подвел итог Рэтрик.
-Не все! — возразил Менес, вожак себеков, всматриваясь в маневры черных рейдеров. — Смотри, капи-тан! Вон тот корабль подойдет к нашему борту через десять минут. А второй — отсилы через сорок! Зай-мись ближайшим. А мы возьмем на себя второй!
-Вас — пятнадцать! А их — сотня!
-А мы драться и не собираемся! — осклабился Менес. — Мне хватит пяти себеков!
-Ты спятил? — поинтересовался Рэтрик.
-Нет. Просто у тебя на борту только шесть топоров.
В это время себеки уже притащили топоры и сноровисто ладили к ним ременные петли, как на своих копьях. Рэтрик, поняв идею, мигом перестал спорить.
-Лево руля! — заорал он.
Шесть крокодилов прыгнули в воду.
-Далеко! — обеспокоенно заметил Магор.
-Это нам далеко, — парировала Твати спокойно, — а им — близко.
Два корабля сшиблись бортами. Черные пошли на абордаж. И в этот момент второй корабль черных с треском развалился на части. А на палубу оставшегося рейдера черных вылезли девять крокодилов. Четве-ро вернули человеческий облик, остальные вступили в бой в обличье.
Черные продержались недолго — они были слишком потрясены молниеносной гибелью своего кораб-ля и появлением чернокожих оборотней-крокодилов, о существовании которых никто в Черной империи даже не подозревал.
Таким образом, на тайную базу молодого флота вейрмана вернулось два корабля, а не один.
В порту их встречал офицер разведки лесного спецназа.
-С благополучным возвращением, Рэтрик! Гитте давно ждет вас.
-Как Гитте? А что с Веррой?
Офицер помрачнел и с трудом объяснил:
-Нет больше Верры, Рэтрик! Она попала в плен три месяца назад... Ее отдали карателям, Рэтрик. А они ее насиловали до тех пор, пока она не умерла... Семьдесят мерзавцев...
Рэтрик побелел, как полотно.
-Где они? Какой это отряд?
-Их больше нет, Рэтрик! Мы их нашли через неделю. И разодрали на куски. А куски притащили к их столице и сложили в кучу у самых ворот.
-Жаль, меня там не было! — сквозь зубы прошипел Рэтрик.
В это время с корабля начали сходить себеки. Офицер схватил Рэтрика за руку:
-Рэтрик! Это еще кто?
-А, это себеки. Оборотни-крокодилы с южного материка. Они наши друзья и союзники. Знакомься, это Менес! Командир первого отряда морской пехоты флота вейрмана.
Офицер протянул руку Менесу. Себек усмехнулся, пожимая руку, и напомнил:
-Протянешь руку врагу, а пожмешь ее другу?
-О чем это ты? — не понял его офицер.
"Ее звали — Анна!"
(347 год Нашествия)
По дороге, ведущей от северной базы флота вейрмана к Свамбо, столице Та-Сета, шли двое путников: невысокая седая чернокожая женщина из племени Вузи, в вейрском плаще и с мечом за спиной, и высокий немолодой вейр в сиреневом плаще жреца Наву и головном уборе из сверкающих перьев, число и располо-жение которых указывали на высокую третью ступень посвящения. За спиной жреца, впрочем, также был приторочен меч. Эта пара должна была бы вызвать удивление встречных, но в этот ранний час встречных еще не было. И, кроме того, их знал весь Та-Сет, хотя двадцать лет уже не ступали на его берег Твати с Рэтриком. Судьба сохранила их, прошедших сотни сражений, переживших разгром 343 года, а в 346 году бравших Олтеркаст штурмом, при котором погиб каждый второй. Судьба их хранила для того, чтобы они вернулись в Та-Сет навсегда.
-Может, зря мы не взяли эскорт? — озабоченно спросила Твати. — И лошадей бы не мешало! Нам же три дня пешего ходу до Свамбо.
-Нет, не зря. Нас давно тут не было. Надо посмотреть — как люди живут, что изменилось...
-Тебе легко говорить: ты всегда можешь обратиться и дальше бежать на лапах. А мне как?
-А мы никуда не спешим! Устанешь — сядешь отдохнуть. Ты лучше за дорогой следи! Я-то в Свамбо никогда не бывал. Да и ты последний раз посещала столицу лет двадцать назад.
-Найду! В Та-Сете никогда ничего не меняется.
Путь в Свамбо занял больше трех дней, поскольку путники завернули в Твузи, где когда-то жила Твати.
С некоторым страхом она шла по знакомым улицам. Город мало изменился за двадцать лет! Те же дома, те же деревья, те же голуби. И даже люди, как будто, те же! Твати казалось, что вот сейчас, из-за поворота выйдет она сама, семнадцатилетняя, счастливая, в обнимку с Тирно...
Люди ее долго не могли узнать. Даже, когда она представилась, соседи косились на незнакомую женщину с распущенными седыми волосами, в выцветшем плаще северян и с мечом за спиной.
Потом люди все же согласились считать, что она — Твати. Она не ждала воплей восторга, но прием ее огорошил. Она видела в глазах людей страх, ненависть, злобу. Особенно у стариков. И — восторг, обожа-ние, надежду: у молодежи и детей. Дети ее всегда любили, вспомнила Твати.
С плохо скрытым злорадством рассказали ей о том, что случилось с ее семьей: пока беспутная девка шлялась где попало и с кем ни попадя, семью преследовали одни несчастья. Умер отец, ослепла мать, мо-ровое поветрие унесло братьев. А мать, в довершение всего, сошла с ума. Она говорит сама с собой или с кем-то воображаемым и мелет околесицу.
Рэтрик в это время присел на крыльцо какого-то храма отдохнуть. Лениво он обвел взглядом пло-щадь, при этом цепко и внимательно фиксируя каждую мелочь. От его внимания не ускользнуло, что мать Твати внушает страх рассказчикам. Даже больший, чем сама Твати.
-Доченька! — простонала старая женщина, обратив невидящие глаза к порогу. — Твати! Ты вернулась!
-Здравствуй, мама! — прошептала Твати, хватаясь за дверной косяк, чтобы не упасть — у нее подкаши-вались ноги.
-Ты постарела, девочка моя, поседела!... — говорила мать, направляясь к двери, и Рэтрик напрягся: сле-пая таких подробностей знать не могла. Но она знала.
-Зачем ты распустила волосы? — строго осведомилась старуха тем временем. — Ты же из народа Вузи!
-Уже нет, — задумчиво ответила Твати. — Мой муж, мои дети, мой внук — вейры. Я дважды выла, сидя на вершине холма Скорби — по мужу и по сыну! Меня приняли в стаю! Хоть и не по крови, но я — волчица. Давно и уже навсегда!
Рэтрик про себя усмехнулся, вспомнив, как все девчонки, вейрские и человеческие, увидев впервые Твати, приступили отращивать волосы. А потом долго доставали ее расспросами — как соорудить такую же прическу на своих головах? А несчастная Твати яростно пыталась распрямить свои вьющиеся от природы волосы, отчаянно завидуя каждой местной девчонке.
-Какой шрам у тебя! — ужаснулась старуха, подойдя, наконец, к дочери. И Рэтрик вновь напрягся: шрама не было видно. Для этого Твати и распустила свою великолепную прическу. И нащупать шрам было нельзя! Откуда же слепая могла знать?
Твати обняла мать. Молча, в обнимку стояли две седые женщины. И не плакали.
-Давно видишь? — спросила старуха позже, когда они уже сидели на террасе в старых плетеных крес-лах.
-Да, мама. Уже двадцать лет.
Снова воцарилось молчание.
-Как звали твоих детей?
-Майви дотТвати и Майкар тонТвати. Откуда ты знаешь?
-Вижу.
-Даже... сейчас?
Старуха поняла вопрос.
-Да, доченька. Тебе труднее, ибо ты — их мать. Ты не сможешь видеть... это. А я смогу. Я — всего лишь бабушка.
Твати закрыла глаза и спросила шепотом:
-Ты видела их гибель? Расскажи. Я не смогла.
Старуха стиснула пальцами подлокотники кресла:
"Арвальский перевал. Когда-то его отстояли семнадцать непобедимых... Теперь там только пятеро. Больше послать было некого — остатки арбадской армии, все пятьсот человек, блокированы на Мокром перевале. Помощи не будет. Черная империя наступает по всем фронтам.
Когда мои внук и внучка остались вдвоем, они встали спина к спине. И продержались еще час. Потом погибла Майви. И Майкар остался один.
Когда погиб и он, с них содрали шкуры, чтобы послать императору, а тела скормили псам".
Твати сидела, не замечая крови, текущей из прокушенной губы, и слез, катящихся по щекам... Мать заговорила снова:
-У тебя остался внук. Он так похож на отца! Вылитый Майкар!
-Он — сын Майви! — поправила свою мать Твати.
-И Майкара. Они — вейры. Им — можно.
Твати это знала. Ее не удивила эта весть — инцест был нормальным явлением в вейрских семьях. За-коны биологии, быстро и страшно карающие кровосмешение у людей, и медленно, но неотвратимо — у всех остальных животных, почему-то не действовали на оборотней.
Твати встала. Ей тяжело было оставаться в этом доме. Она отвыкла от этой жутковатой женщины, ко-торая была ее мамой. Твати надо было спешить. Нет, ну в самом деле! Вот и Рэтрик подтвердит!
Старуха все поняла. Она прервала себя на полуслове и выпрямилась.
-Тебе пора, доченька! Иди! Вождь вождей давно тебя ждет, — спокойно и властно сказала она.
Твати, поколебавшись мгновение, обняла мать и пошла к двери. Рэтрик отступил, пропуская ее, но в его лице Твати прочла неодобрение. И снова повернулась.
-Мама, мне и впрямь пора. Но я еще вернусь. Нам надо поговорить о многом, мамочка. Слишком уж долго мы не виделись! При последней нашей встрече ты была моложе, чем я сейчас. Тебе трудно говорить со мной, мама, а мне также трудно — с тобой. Прости меня. Я еще приду.
И старуха не выдержала:
-Заходи, доченька, почаще! Или забери меня отсюда. Я так устала от одиночества!
У Твати сжалось сердце. И, словно повеяло свежим ветром в подземелье, словно пропала внезапно боль, терзавшая тело многие дни... этот ветер, срывающий маски, обнажающий истину, унес налет безумия и нечеловеческой жестокости, столько лет подавляемых Твати.
Впервые за много лет она ощутила легкость.
-Мамочка, я заберу тебя. Обязательно! Я бы и сейчас... Но я и сама не знаю — где буду жить... Я заберу тебя... Обещаю. Я так люблю тебя, мама... Я так виновата перед тобой...
Старуха улыбнулась:
-Не кори себя, дитя мое. У каждого — свой путь. И ты по своему пути должна была пройти.... Еще об одном я прошу тебя. Оставь мне Арвальский дар! Пусть мои внуки останутся со мной... Пожалуйста...
