Мой первый шаг. Как только нога опустилась на узкую дорогу, с земли поднялось небольшое облако серой пыли. Оно запустило цепную реакцию, и мельчайшие пылинки закружили вокруг плотным скоплением, поднимаясь выше и выше. Невесомые частички пробуждали метель, хаотично толкая друг друга. Я побежала к заветной каменной двери, создавая большие завихрения пыли у ног. Её летало столько, что за ней не было видно ног. Серая метель кружилась вокруг, потревоженная неосторожными движениями. Цель так близка, вот она — каменная дверь, ведущая в склеп мага. Мне уже видны красивые эльфийские надписи, ритуальные рисунки и бурые потёки по углам, похожие на кровавые отпечатки. И в тот момент, когда рука толкнула серую дверь в склеп, пыль попала в нос. Я вдохнула её и с ужасом поняла, что это не пыль!
Голова закружилась, пришлось опереться на холодные створки. Руки цеплялись за шершавую поверхность, она поддавалась моему небольшому весу и разъезжалась в стороны. Из чрева горы смотрела темнота, она же неспешно поглотила сознание. Я упала, словно в ватный кокон, оглохла и ослепла, а потом ушли чувства и мысли. Склеп заточённого мага открыл гостье объятья, и она в них потерялась.
Глава 21
Бирюза сливалась с глубокой синевой в тонкую линию горизонта. Именно в этой светящейся полоске странные небеса соприкасались с застывшей водной гладью. Огромный красный шар светила катился к горизонту, он уподобился гигантскому глазу, изливавшему ярость и злость. А вокруг лишь бескрайнее тихое море. Его прозрачная вода заснула давным-давно. Сотни лет она не ведала волн и ветра. Ни одно существо не поселится в ней, не станет резвиться на вольных просторах. Здесь нет места жизни и уходящая до самого горизонта гладь бесплодна. Она окружала маленький пятачок суши, сжимала его со всех сторон. Чёрный камень всё ещё держался и каким-то чудом не канул в ядовитые воды. Подобрав под себя ноги, на островке сидела я и вглядывалась вдаль.
— Я? Ещё бы знать кто такая эта "Я" и что здесь делаю? — мой голосок потревожил гладкую поверхность воды.
Мелкая рябь помчалась в разные стороны. Здесь так давно не живут даже звуки, и теперь мир пробуждался и прислушивался. Когда волнение успокоилось, я склонилась к воде, чтобы уловить своё отражение. Оттуда смотрела юная девушка с тонкими чертами лица, бледной кожей и огромными печальными глазами. Внезапно пришла уверенность, что раньше мой облик был не таким. А каким? Не знаю, не помню.
Ладони едва успели поймать локоны волос, падающие с плеч прямо в воду. Я боялась прикоснуться к нереально гладкой поверхности. Пряди переливались в руках огненными сполохами, словно в погасший костёр снова пришла жизнь и тлеющие угольки засветились от мощного дыхания. Из темноты памяти всплыл мимолётный образ распятой в цепях девушки с этим самым лицом, и даже припомнилась мысль: "Пленница необычайно привлекательна, словно молодая, пылающая яркими красками осень, почти невыносимо прекрасная. Но участь девушки оказалась печальной и незавидной". Я пленница? Но как возможно смотреть на собственное тело издалека, как будто оно до этого было чужим. Образы вспыхивали, тут же расплывались и лопались мыльными пузырями, оставляя меня с пустой памятью. Но что-то всё равно оставалось, запомнились два слова: "Пылающая осень".
— Ты появилась, когда во многие миры пришла осень жизни и твой удел увидеть закат некогда могущественных рас.
Это звучал даже не шёпот, не отчётливый голос, в голове проплывали чужие мысли, печальные и обречённые. Горизонт окрасился пурпурно-красным, огромный диск погружался в спокойные воды, и алая дорожка тянулась от зловещего светила до моего маленького островка.
— Твоё Солнце гаснет, — шептала я неведомому собеседнику.
— Рассвета не будет, моя Осень. Ты либо встретишь ночь со мной и останешься здесь навсегда, либо вспомнишь себя и преодолеешь заклятие.
— Где ты? — закричала пленница и подскочила на ноги.
— Везде,— море всколыхнулось, и маленькие волны понеслись от меня во все стороны.
— Почему я слышу чужие мысли внутри себя?
— Это ты внутри меня, Осень.
— Зачем я здесь?
Странно, но чужое присутствие в собственной голове уже не пугало. Словно это место хранилось именно для меня, всё здесь ждало рыжую девчонку по имени...Бездна, не помню!
— Как меня зовут?
— Не важно былое имя. Главное — суть внутри тебя, Осень.
— А твое имя? Тоже не важно?
— Да, — чужое присутствие чувствовалось отчетливей, и мысли обретали неповторимый голос, низкий, мужской. Именно он звучал в голове.
— Мне нужно знать! — настаивала я.
Краем глаза улавливались движения тонких нитей, пронизывающих пространство. На самой периферии сознания висела уверенность, что нужно поймать одну из нитей и размотать старый клубок, полный боли и страха.
— Опусти ладонь в воду, — голос зазвучал со всех сторон тихой музыкой, обволакивал приятными звуками.
Я опустилась на колени и оперлась одной рукой о твёрдый камень. Склонившись к воде, поймала себя на мысли, что безумно хочу окунуться в воду с головой, что это будет прекрасно. Но не решилась, а лишь протянула правую руку и чуть коснулась гладкой поверхности указательным пальцем. В пространстве разлился сладостный стон, как будто хозяин почувствовал долгожданное облегчение. Звуки нарастали с каждым ударом сердца, невероятно, но они материализовались! И я почувствовала на щеке легчайшее касание.
На пальце осталась маленькая плотная капля. Глаза неотрывно следили за тем, как она медленно тяжелела и сползала на самый кончик пальца. Я высунула язык, и капелька упала прямо в рот. Мне пришлось опереться о чёрную поверхность обеими руками, потому что одна лишь капля, проникшая в тело, вызвала волну эйфории. Сладкая и ароматная, как летний нектар, согретый знойным солнцем.
Теперь я знала, что за море вокруг. Это море — воплощённое сознание некоего существа, где каждая капля — воспоминание, мысль, образ. Лёгкие касания ощущались по всему телу. Дивный голос обретал форму, он витал вокруг, ещё невидимый, но уже хорошо чувствуемый. Он шевелил волосы, пробежав вдоль ярких прядей. По вискам и скулам лилось трепетное касание дрожащих пальцев. Они обводили каждую чёрточку лица, дрожали на губах и подбородке, затрагивали краешки ресниц. А я почти не замечала прикосновений, находясь под властью эйфории. Глаза смотрели в воду, а видели совсем другую картину. Я погружалась в одно из бесконечных обрывков чужой памяти, а может, смотрела чей-то сон.
— Акир, друг, запомни, что я скажу. Настанет день её прихода. Средь тысяч попыток лишь одна окажется успешной. Только одна из всех дойдёт сюда по дороге слёз и боли!
Перед взором появился мужчина. Он улыбался мне, точнее не мне, а хозяину воспоминаний, Акиру. Говоривший странные слова оказался эльфом, его внутренний свет поражал чистотой и силой. Ошеломительная красота на миг заволокла туманом разум. Но тот свет, что горел внутри, ярче солнца, очистил мысли от наваждения. Я смогла спокойно смотреть в бездонные глаза, уже почти не замечая удивительных черт.
— Откуда ты знаешь, Яван? — я удивляюсь вместе с хозяином воспоминаний и жду ответа с замиранием сердца.— Ведь ты говорил, что она — неизвестность и её приход, возможно, изменит предопределённое для всех нас.
— Акир, посмотри на меня. Я последний первородный эльф в Плеяде, настолько древний, что даже моя совершенная память теряется в череде столетий. Кто ещё сравнится со мной в силе предвидения? Быть может лишь боги и Великий Оракул.
— Да, но...
— Я не знаю точно, когда она придёт в наш мир, друг. Не ведаю, что последует за её появлением, какие именно события всколыхнут Плеяду. Даже не увижу деву своими глазами. Мы лишь камушки на хрупкой дорожке, которой когда-то в будущем коснутся её лёгкие ножки. Она ещё даже не родилась. Пройдут века, и из множества вариантов останется один — тот самый. Появится Отверженная миром душа, которая сможет обрести тело с источником мага внутри. В борьбе за якорь для души она пройдёт не одно изменение, забудет прошлую жизнь, полностью переродится. Новую сущность не раз назовут странными именами, но её дорога приведёт сюда, на Фесседу. Ты встретишь деву, когда умрёшь и станешь ещё одним испытанием малышки. Предвидеть дальше не дано, даже мне, Акир, — от волнения голос первородного дрожал.
Эльф печально склонил голову, золотые волосы упали на точёное лицо и накрыли тенью. Я печалилась вместе с ним, зачарованно внимая чарующему рассказу о неведомой деве, чей приход предвидел древний эльф. Меня приводило в отчаяние, что провидец может исчезнуть, умереть. Такие сущности должны жить и наполнять светом души целых народов.
— Яван, ты предвидишь нашу смерть? Бессмертный, проживший столько веков, а стоит ли смерть прихода какой-то девушки?
— Расы стремительно вырождаются и умирают. Я вижу лишь забвение и пустоту. Боги оставили нас, одних за другими. Наши народы, как многие до и после нас, исчезают навсегда. Творцы уходят из Плеяды, влекомые новой вселенной и азартом творения. Там они забывают ошибки и возрождаются заново. А неудавшимся творениям остаётся взывать к пустоте и уходить за грань. В Плеяду придёт Осень жизни, мой друг.
— Думаешь, дева сможет что-то изменить? Одна единственная душа, смертная девушка повернёт ход жизни? — я сомневалась вместе с Акиром.
— Одна? — улыбнулся эльф и в душе запрыгали солнечные зайчики радости.— Нет, Акир. Она — острие, фокус сил, тяжким шлейфом несущая на хрупких плечиках целые миры, в начале пути сама того не понимая. За ней пойдут тысячи сильнейших из всех основных рас. Если она сможет, если выдержит, — когда отзвучало последнее слово, вокруг опустилась полнейшая тишина.
Эльф помолчал несколько минут, и в бездонных глазах промелькнула тень прожитых лет. В золоте волос играли лучики, бросали блики на высокие скулы и отражались в зрачках. А ещё сквозь пряди виднелись острые кончики ушей, и я задрожала от желания прикоснуться к ним.
— Зачем же нам умирать ради незнакомки? Быть может, возможно, обойтись без смерти?
— Только так обстоятельства потекут по нужному руслу и притянут деву. Это запустит ещё одну цепь событий, они приведут её именно в этот мир. Наша смерть подарит надежду на жизнь нашим народам, Акир.
— Разве тебе не страшно умирать, даже для блага других?
— Страшно, но я всё равно сделаю это, как и ты. Мне обещано возрождение.
— Кем обещано?
— Неужели ты думал, что всё происходит само собой? За всем стоит могущественная воля, действующая тонко, словно исподволь. Игру ведёт мастер случайностей, переплетающий судьбы. В ключевой момент мы делаем определённый им выбор и становимся новым звеном в бесконечной цепи. Мне дано узнать, и совершить осознано, то, чего хочет он.
— А я?
— Твоя судьба запутается в тонких пальчиках незнакомки. Ты узнаешь деву даже после смерти. На юном челе вспыхнет осень, раскрасит волосы огненными красками перемен, расцветёт в больших глазах, коснётся лепестков губ. Ах, как бы я хотел взглянуть на это чудо во плоти! Она — веретено, которое совьёт одну нить из тысяч несовместимых ранее волокон, душ и магии. Океан, в котором смешаются бесчисленные потоки рас и миров. И ты передашь ей это воспоминание.
— Яван, это не может быть правдой. Твой разум затуманен? Как я узнаю незнакомку после смерти? И не сможет смертная, человек или маг выдержать и пройти через такое. Да и боги не позволят.
— Богам уже нет дела до Плеяды, скоро мы останемся одни. За бесконечные прожитые годы у одинокого эльфа, оказался лишь один самый близкий друг — брат по духу. Ирония судьбы в том, что он — маг, не верящий никому, даже мне, — Яван обнял за плечи и слабый аромат его кожи заставил трепетать ноздри.
— Мы отправимся за советом к Оракулу, — прошептал Акир.
Маги редко решаются довериться кому бы то ни было. Но Явану хотелось доверить всё, даже жизнь.
— Если тебе угодно. Но даже он мало что сможет добавить. Хотя..., — чарующий голос оборвался на тревожной ноте.
Эльф вдруг замер, а потом я вздрогнула вместе с Акиром от выражения удивительных глаз. В них плескалась боль, он только что предвидел что-то страшное.
— Я умру от твоей руки и последнее что увижу в этом мире — глаза лучшего друга. Но тебе, Акир, уготована жуткая участь, прежде чем всё свершится. Ты должен, слышишь меня, должен выдержать! Ради неё, ради всех нас! Поклянись!
Яван горел внутренним огнем волнения, и болезненный румянец выступил на щеках. Он объят страшными видениями будущего и в сердце поневоле заползала оторопь. Каково это — видеть собственную смерть и благословлять на муки лучшего друга?
— Ты же знаешь, что я не смогу отказать и принесу любую клятву, если потребуется. А для магов она первостепенна и непреодолима. Если Оракул подтвердит необходимость этого шага, я, не колеблясь ни минуты, поклянусь. Только успокойся, больно видеть тебя таким, словно мир падает на голову, и всё горе Плеяды терзает тебя. Перестань, ну что со мной может случиться? В самом худшем случае я просто умру без перерождения в другом теле.
— Глупец! Есть участь по страшнее смерти! Мы отправляемся к Оракулу немедленно!
Воспоминание медленно таяло и отпускало сознание. Я уткнулась в колени и раскачивалась из стороны в сторону. По щекам текли слёзы. Так трудно осознать, что услышанная история — отголоски давних событий, обрывки чужих жизней. Чужих! Они не приблизили к пониманию, что я здесь делаю и кем являюсь. Пугающая драма показана неслучайно. Но зачем? В голове не просто пустота, а тёмная граница, отделяющая от реальной жизни, от так необходимого осознания происходящего.
К волосам нежно прикоснулись, и я подняла заплаканное лицо. Ко мне склонился невысокий мужчина с короткими седыми волосами. Его ноги утопали в неспокойной воде по щиколотки. Волнующаяся поверхность прекрасно удерживала мужчину, словно он её продолжение. Простые и удобные одежды подчеркивали подтянутую фигуру и зрелость.
— Акир? — хрипло прошептала я.— Ты жив? Значит всё, что говорил эльф, так и не произошло?
— Первородный никогда не ошибается, моя Осень.
Карие глаза внимательно разглядывали. Он протянул дрожащие руки и по телу побежал холодок. Большие ладони перебирали пряди пламенеющих волос, вспыхивающих от ласковых прикосновений.
— Я не жив и не мёртв. Запрещённое заклятие эльфийских жрецов заточило меня в саркофаге. Душа, сознание и магический источник всё ещё в заключении и живы. Не обманывайся моим видом, дева. Это лишь воплотившийся образ внутри моего сознания. Таким я себя помню перед той трагедией.
— Кто я?
— Та, кого я ждал бесконечность, та, ради которой погиб друг, сознательно кинувшись на меч в моей руке.
— Этого не может быть! Всё, что говорил Яван, не имеет ко мне ни какого отношения. Я не помню даже имени!
Колени распрямились, как пружина и моё тело выпрямилось одним слитным движением. Оставаясь на чёрном камне, я оказалась одного роста с замершим в воде мужчиной. Мы впились друг в друга взглядами.
— Ты должна найти себя, Осень, должна вспомнить. Мы с Яваном умерли ради этого мгновения. Преодолеешь чары Заклятия — сможешь идти дальше, осознаешь в себе что-то сверхважное. Яван верил настолько, что пожертвовал бессмертной жизнью ради твоего прихода. Я принял мучительную смерть от рук обезумивших жрецов, медленно умирал и веками сходил с ума. Знаешь ли ты, как это застыть обнажённым сознанием без плоти?
