— Вы можете называть меня Гвен, ваше высочество, — Гвиэнт, наконец, выпрямилась, сверкнув своими притягивающими очами. — У вас не будет ко мне каких-либо поручений?

— А что вам можно поручить? — не удержался от язвительного вопроса Кэноэ. — Извините, Гвиэнт, но я достаточно хорошо осведомлен о вашей основной работе.

— А разве это помеха, ваше высочество? — чарующе улыбнулась Гвиэнт. — Я получила всю необходимую подготовку, позволяющую мне выполнять обязанности вашего четвертого секретаря. А кроме всего прочего, я могу заботиться о вашей безопасности или скрашивать ваше одиночество. Как сейчас, например. Разве это плохо?

— Я не говорил, что это плохо, — сухо сказал Кэноэ, добавив в голос нотку неодобрения. Намек Гвиэнт на скрашивание одиночества ему не понравился.

— Однако вы так подумали, ваше высочество, — Гвиэнт снова поклонилась, демонстрируя все достоинства своей фигуры. — Прошу прощения, если вы посчитали мое обращение к вам слишком навязчивым. Я решила, что в длительном полете, который нам предстоит, мы должны лучше узнать друг друга, ваше высочество. Если я не права, готова понести наказание.

Все эти слова были произнесены покаянным тоном и с покорно склоненной головой, но Кэноэ не оставляло впечатление, что проклятая девчонка продолжает с ним играть. Он чувствовал замешательство, не зная, что говорить, и как реагировать. Гвиэнт явно провоцировала его, а он никак не мог найти нужный тон. Конечно, он отлично понимал, что она имеет в виду, но этот вариант он для себя полностью и окончательно исключил. Оставалось только играть роль верного мужа.

— Мне кажется, любое наказание для вас станет, скорее, поощрением, — наконец, неуклюже сказал он, чтобы покончить с затянувшейся паузой. — Боюсь, я начинаю узнавать вас не с самой лучшей стороны.

— Тогда вам нужно продолжить, ваше высочество, — Гвиэнт, выпрямившись, снова кокетливо стрельнула в него своими озорными глазами. — На самом деле, я вовсе не такая страшная, как кажусь поначалу. Я, например, почти не кусаюсь. Даже любя.

— Я рад за вас, — высокомерно наклонил голову Кэноэ. — Однако, я полагаю, детальный разговор о ваших достоинствах можно будет отложить на будущее. А пока, спокойной ночи, Гвиэнт. Желаю вам не слишком скучать во время вашего долгого одинокого дежурства.

Не оглядываясь, Кэноэ гордо распахнул двери, ведущие в его покои, и услышал за спиной веселый смех Гвиэнт.

— Спокойной ночи, ваше высочество! Пусть вам приснятся приятные сны! И зовите меня Гвен! Я уверена, вы ко мне еще привыкните!

Не говоря ни слова, Кэноэ захлопнул за собой дверь. Богатый событиями день подходил к концу, оставляя после себя усталость и чувство легкого раздражения. Не зря говорят, что лучше всего запоминается последнее слово, которое сегодня осталось, что и говорить, не за ним. Он мог бы быть доволен всеми проведенными за день беседами, но вот словесный поединок с Гвиэнт (или все-таки Гвен?!) закончился, увы, отнюдь не в его пользу.

Ничего, полет впереди долгий, и ему, наверняка, еще не раз представится возможность сравнять счет.

Глава 22. Ловись, рыбка, большая и маленькая

Над рекой стоял густой туман, и это было хорошо, так как давало им отсрочку перед дневкой и позволяло проплыть еще пару километров вверх по течению. В серо-молочной тишине, окружавшей их со всех сторон, раздавался только мерный плеск весел, да с переднего плота, очертания которого метрах в двадцати впереди едва угадывались в утреннем полусумраке, время от времени доносился голос впередсмотрящего.

Течение было медленным, и Драйден Эргемар решил пока не включать двигатель гравитележки, чтобы дать ему отдохнуть подольше. Глянув на индикатор заряда, он с удовлетворением отметил, что за эту ночь им удалось сэкономить не менее двух энергопатронов.

С тех пор, как они три ночи назад покинули большую реку и начали продвигаться вверх по одному из ее притоков, они все чаще шли только на веслах. Воспоминания о погоне и преследователях уже отдалились — во всех смыслах, — а каждый сбереженный патрон означал лишние километры пути и давал какое-то чувство большей защищенности в их нелегком и опасном путешествии.

Туман, скрывавший их от возможного наблюдения с воздуха, тоже давал чувство защищенности. Кроме того, на рассвете лучше всего клевала рыба, а с плота ловить было не в пример удобнее и добычливее, чем с берега.

— Есть!

Рустен, один из рыболовов, сидящих на корме плота с примитивными удочками из прутьев и леской из тонкой серой проволоки, резким движением выдернул на неровный настил из веток бьющуюся рыбу размером с предплечье взрослого мужчины. Кто-то из гребцов, на секунду отвлекшись от своего монотонного занятия, успокоил ее ударом весла — не лишняя предосторожность, исходя из энергичной живучести местных рыб и их непреодолимого желания вернуться в родную стихию, как только для этого представится малейшая возможность.

Чаще всего им попадались "форели" — большие сильные и очень вкусные рыбы до полуметра длиной и двух-трех килограммов весом с голубоватыми полосатыми спинками и пятнами по бокам, отливающими розовым в солнечном свете. Порой это была различная речная мелочь величиной от ладони до двух и с массой неприятных мелких косточек, но зато незаменимая при приготовлении ухи. Наконец, четырежды им на крючок попадали настоящие гиганты метровой длины с широким гребнем вдоль хребта и зубастой пастью. Первая такая рыбина просто оборвала проволочную леску и легко ушла, но вторую подстрелил из игломета прямо в воде удачно оказавшийся рядом Ратан Рантис, и решение было найдено. Два следующих речных чудовища без особых проблем стали их трофеями, приятно разнообразив их стол.

Однако в этот раз Рустен поймал что-то новенькое. Выловленная им рыба отличалась интенсивными темными полосами, доходившими почти до белесого брюшка, острыми шипами на спине и темно-красными плавниками, тоже колючими.

— Кто его знает? — с сомнением произнес командир хозотделения и бывший повар Лилсо, по-прежнему отвечающий за наполнение их меню. — Я бы ее выбросил. Вдруг ядовитая.

— А с чего ты взял? — обиделся Рустен. Он не был заядлым рыбаком и поэтому с большим пиететом относился к каждой выловленной им добыче. — Почему это она вдруг ядовитая?

— Слишком яркая, — скептически покачал головой Лилсо. — Да еще и колючая. Это рыбка словно говорит всем: не тронь меня.

С сомнением на лице Рустен освободил рыбу от крючка и Лилсо, не говоря ни слова, зашвырнул ее за хвост обратно в реку. Послышался громкий плеск, по воде пошли круги.

— Зря это он, — неодобрительно заметил Рустен, насаживая на крючок ящерку-проглотика — без сомнения, самую лучшую наживку.

— Может быть, — пожал плечами Эргемар, присев рядом с Рустеном. — Я понимаю, что лучше перестраховаться, чем отравиться, но, по-моему, Лилсо боится зря.

— Это почему? — с интересом поднял голову Рустен.

— Мы в умеренном поясе. Здесь не такая богатая и разнообразная жизнь, чтобы кому-то был нужен яд, чтобы выжить. Это в тропиках полно ядовитых рыб и прочих гадов, а в наших краях они не водятся. У нас в Гордане, например, всякую речную рыбу, в принципе, можно есть, хотя и не вся она, может быть, вкусная, да и у вас тоже. И ядовитых змей у нас почти нет. Есть гадюки, но они опасные только для мелких грызунов, для человека их яд не смертелен.

— А у нас есть ядовитые змеи, — с сомнением в голосе заметил Рустен. — В пустыне.

— Вот именно, что в пустыне! Так это же почти тропики! А на берегу Срединного моря их нет. Здесь, наверно, то же самое. Заметь, сколько мы уже здесь путешествуем, а до сих пор не встретили ничего по-настоящему опасного.

— Крагди, — вполголоса напомнил Рустен.

— Ну, он уже выздоровел. И вообще, все это болото было каким-то странным, нетипичным. Может, эти деревья, мох, спруты (Эргемара передернуло) даже не с этой планеты, а с родины пришельцев! А здесь просто размножились.

Рустен молчал, следя за бороздящей воду леской.

— Я вот о чем думаю, — вдруг тихо сказал он. — Ты сам сказал, здесь почти нет опасностей. Может быть, мы бы смогли жить на этой планете?!

— Жить? — в недоумении переспросил Эргемар.

— Да, жить, по-настоящему, — Рустен глубоко вздохнул, как это бывало всякий раз, когда ему не хватало баргандских слов. — Поселиться здесь, построить дома, просто жить... Дауге говорил, большая часть планеты совершенно не исследована. Мы заберемся куда-нибудь в глушь, где нас не найдут пришельцы. Будем ловить рыбу, охотиться, со временем научимся находить съедобные местные растения... Нас не так мало, мы не погибнем. У нас будут дети, а эта планета станет их родиной.

— Я никогда не думал об этом! — признался потрясенный Эргемар. — Но это значит, мы больше не вернемся домой!

— А разве так мы вернемся? — голос Рустена был еле слышным, но в нем чувствовалась горечь. — Сколько у нас шансов? Мы хотим добраться до городов пришельцев, но захотят ли они вернуть нас обратно на Филлину? Не проще ли им нас убить или оставить здесь навечно, чтобы мы работали на них? Если пришельцы так жестоко обращаются со своими зеленокожими рабами, будут ли они милосердны к нам?

— Но мы можем заплатить за места на космическом корабле, — сказал Эргемар. Он тоже знал, что их шансы на возвращение очень малы, но еще не хотел себе в этом признаться.

— Ну, да, — горько хмыкнул Рустен. — Представляешь себе ситуацию? Это тоже самое, если бы у нас на западном побережье, еще при старой империи и до отмены рабства, группа беглых рабов пробралась в морской порт и просит капитана военного корабля тайно перевезти их на Западный континент, предложив ему в уплату мешок "дьявольской пыли" или опия. Как ты думаешь, что сделает капитан?

— Не знаю! — яростно прошептал Эргемар. — Но мы должны попробовать! Понимаешь, если остаться здесь, это будет не жизнь, а прозябание. Мы превратимся в дикарей, находящих себе пропитание охотой и рыбной ловлей, да еще испуганно прячущихся от пришельцев и постоянно боящихся, что их заметят с воздуха. Я не хочу такой жизни ни для себя, ни для своих детей!

— Зато они будут жить, — тихо сказал Рустен.

Эргемару показалось, что он хочет еще что-то добавить, но момент для этого был упущен. Туман вдруг стал редеть, а река, по которой они плыли, неожиданно раздалась в стороны, превратившись в длинное и широкое озеро. Далеко впереди из рассеивающейся дымки начали появляться вершины снежных гор.

Вернувшись на свое место, Эргемар включил двигатель, и гравитележка, прочно привязанная к плоту, начала разворачивать его в сторону неглубокой бухты, окаймленной лесом. Возле берега, представлявшего собой невысокую и очень ровную террасу из темно-серого камня, мокли полупогруженными в воду несколько больших древесных стволов, и это обрадовало Эргемара. Лучше места для дневки было не найти.

Один за другим три плота причалили к каменистому берегу и люди, с опаской поглядывая на быстро проясняющееся небо, начали торопливо сносить на сушу свои вещи. Кто-то уже спешил в лес собирать хворост, а двое мужчин с лопатами начали углублять яму, образовавшуюся у комля вывороченного с корнем дерева, чтобы использовать ее в качестве походной печи. Видя большие связки рыбы, которые несут с собой рыбаки, Эргемар, поспешно отвязывающий от бревен гравитележку, довольно улыбнулся. Не то, чтобы он предпочитал такой завтрак стандартным пайкам или бобовой похлебке, но, по крайней мере, рыбная ловля помогала им растягивать запас продуктов.

Днем Эргемар, бодрствовавший всю ночь, мог отдыхать, но спать не хотелось. Утро было ярким, солнечным и пока не жарким, между деревьями проглядывалась синяя гладь озера, высоко в кронах деревьев кто-то возился и щебетал почти птичьими голосами, а ровная и плотная земля под ногами, покрытая толстым слоем опавших игл, словно приглашала по ней пройтись.

Проверив заряд в пистолете, Эргемар, обогнув заросли кустов, где уже устраивались временные шатры из маскировочной ткани, спустился в небольшой овражек и тут же остановился, поняв, что прогулку придется ненадолго отложить.

— Привет, Драйден, — улыбнулся ему Дилер Даксель. — Ты очень вовремя, а то мы как раз хотели за тобой послать. Как-то так получилось, что все мы в сборе, а значит, можно будет кое-что обсудить.

Драйден Эргемар улыбнулся в ответ. Все, действительно, были в сборе. Сам Даксель удобно устроился на выступающем из стенки оврага широком корне. На одну "ступеньку" ниже него на похожем корне сидел Эстин Млиско, придерживая за плечи прильнувшую к нему Эрну Канну. Еще ниже о чем-то увлеченно беседовали Ратан Рантис и Горн, и это было немного загадочно, так как оба они знали на языках друг друга не более, чем по десятку слов. К этому разговору профессионально прислушивалась Хеннауэрте Ленневере, что не мешало ей, впрочем, одновременно общаться с Эми Дауге, который в этот момент, очевидно, снова был Эмьюлзе Даугекованне. Дауге улыбался, что он делал, в общем, довольно редко, и казался изрядно помолодевшим. Это было особенно заметно по контрасту с хмурым Лилсо, сидящим на стволе упавшего дерева почти на дне оврага. Лилсо проглядывал свои записи в большом потрепанном блокноте, и вид у него был совсем невеселый. Рядом с ним, но демонстративно глядя в сторону, расположился мрачный Шакти Даговин, бывший таможенник из Венселанда, избранный командиром отделения, похоже, только за знание баргандского и картайского языков.

Так или иначе, с приходом Эргемара в овражке собрались все семь командиров отделений и три лидера их группы, что позволяло начать импровизированное совещание.

— Итак, за восемь дней... точнее, ночей мы преодолели около 350 километров — сначала по большой реке в северном направлении, потом по ее притоку, двигаясь вверх по течению на северо-восток, — коротко прокашлявшись, сказал Даксель. — Будем надеяться, что от преследователей мы ушли.

— По крайней мере, проследить наш след на воде им будет намного труднее, — добавил Млиско. — Но лучше будет считать, что мы лишь оторвались. На время.

— Хорошо, будем почаще оборачиваться назад, — кивнул Даксель. — Но сейчас, по-моему, пришло время поговорить, что нас ждет впереди.

— Путь по реке мы прошли до конца, — подал голос Эми Дауге. Он достал планшет и теперь развернул его, выведя на экран большую мелкомасштабную карту — единственную, что нашлась в его памяти. — Мы сейчас находимся вот здесь... на берегу этого озера. Дальше нам двигаться некуда — к северу одни только горы, и нам там нечего делать. Пустившись в плавание по реке, мы немного отклонились от маршрута, и теперь нам надо идти на юго-восток. Мы должны будем пересечь вот эту гряду, и примерно через сто пятьдесят километров попадем в бассейн другой реки, которая приведет нас в обитаемые районы.

— А космодром? — заинтересованно поднял голову Шакти Даговин.

— Будет и космодром, — подобранным с земли прутиком Дауге, словно указкой, показал на темный квадратик на компьютерной карте. — Прямо на нашем пути окажется один из трех космических портов Тэкэрэо, название которого можно перевести как "Первый". Вообще, мне кажется, что центр колонии когда-то находился именно там, и только позже ее столицу перенесли сюда — южнее и ближе к морю.