Вернуть вурдалака в нормальное состояние, то есть снова сделать человеком, можно, но не всегда нужно. Ну да выбор нужно — не нужно передо мной не стоял. А вариантов у этого ритуала два. Либо молодая невинная дева пожелает выйти замуж за несчастного (причем истории с парнями тут не проходят — видимо, тот, кто сотворил проклятие, в детстве начитался сказок), либо нужен ритуал обратного превращения. Вот только... Не случайно мало кто знал об этом втором способе, да и провести его могли немногие. Все просто — нужно было в энергетическом плане войти в его сущность, стать им — и преодолеть проклятье. Правда, просто?.. Хитрость в том, что ни один паладин не подвластен проклятию, и Тьма всегда показывает мне путь. Вот только, вполне возможно, Эшли — так звали вурдалака — и здесь ожидает сюрприз.
— А ты точно не хочешь жениться? В Темной Империи это почти реально... — тоскливо намекнула я.
Вурдалак нервно поддернул повод своего скакуна, увернулся от острых зубов — его отказались вести все, кроме низкого невзрачного ящера с огромными зубами и дурным нравом, которого мы по сходной цене купили ему по случаю, почти с подмостков бойни — и отчаянно замотал головой.
— Я... и так... — дальше он мог не продолжать.
Только невоздержанного романтика мне не хватало! А впрочем, мне ли спешить с выводами? В Лиене я услышала замечательную историю. Рыцарями Храма Светлые детей пугали. Буквально. И судя по описанию, слабейшие из нас вполне тянули на Темного Властелина местечкового масштаба. Лестно, конечно, но неприятно — эдак мне, в случае чего, только со спецами дело иметь придется. При моей-то тройке по боевой подготовке...
Смущенный моим молчанием парень нервно заерзал:
— Вир... Ну Вир... Ты сердишься?
Я молча вздернула бровь, напомнив себе поучиться у Шариса княжескому высокомерию по возвращении. Странно, кстати — вот уже шесть дней из Храма никаких вестей не было. Однако пока у него паника не началась, нужно пояснить:
— С чего это я должен сердиться на вурдалачишку, переложившего мне на плечи все свои проблемы?
— Не все, — строптиво возразил Эшли, и тут же поморщился.
Люблю сознательных. Мне даже стало немножко стыдно.
— Ладно уж, работа у меня такая, тут ты прав. Но все же, попробуй аргументировать, почему женитьба тебе не подходит, — а то ты ведь сам не знаешь, что будет с тобой после ритуала.
А имя, кстати, подходящее... Нашу беседу прервал визг Лирей, и тихий смешок Багряного. Я только вздохнула, поторопила Ашера. Эшли излагал сначала свою точку зрения, потом — свою жизнь. А я слушала краем уха и думала, как странно сложилась жизнь — ведь тогда к храму выйти мог он, а не я. Но все сложилось так, как сложилось. Как там говорят мудрецы? 'Прошлое забыто, будущее закрыто, настоящее даровано'? Так что уж точно не стоит мучить себя прошлым.
Мы, кстати, даже сделали крюк — я все надеялась повстречать парочку неугомонных мэйнов, но в деревне ни дроу, ни Кэмрон не появлялись. Они оба живы, это я чувствовала. Но где теперь их искать? В общем, данный пункт отложился к общему перечню моих задач на ближайшее время.
На привал мы устроились уже в сумерках. Разожгли костер, расположились на мягкой траве, сняли поклажу с наших животных. Пока я гуляла с Ликом, Арньес с Лирей устроились неподалеку, так, чтобы чувствительное зрение мэйнов не тревожил свет от костра. Вернувшись, я знала — спали. Ашер всегда засыпал последним, делая исключение лишь для меня. А сейчас он сладко спал.
Сидя у огня, я слушала сонное сопение Лика; Ашер дремал беззвучно, свернувшись неподалеку в колючем кустарнике, сопел Эшли, свернувшись в клубок. В ночи горел костер, ловил сухой хворост из моих рук, похрустывая нетерпеливо, с жаром облизывал предложенные ветви. На черном небе яркими светлячками сверкали звезды. Обычно я сравнила бы светлячков со звездами, но тогда ощущение было именно таким — словно в небе над головой затаились мириады живых существ, и смотрят на землю пылающими глазами.
— И что я сделала не так? — мой голос едва звучал, но с ними даже в шепоте нет нужды, а спутники все равно не услышат.
Ангел беззвучно опустился на траву напротив меня, сложил роскошные крылья. В синеве глаз жили грусть и тоска, и я выпила их в один глоток, оставив лишь радость. Неправильный дар, дар темной.... Демоны бы смеялись. Горечь на языке сменил привычный покой, а пришелец чуть заметно улыбнулся.
Порождение света не говорил ни слова. Просто молчал и смотрел мне в глаза над пламенем костра, родной, теплый, такой до боли красивый, как красивы лишь те, чьи души тебе ближе всего на свете. Неправда, что их красота безлика, беспола. Просто все эти слова теряют свой смысл, когда они рядом.
Я налила себе кофе. Подумала, предложила ему чашку. Ангел взял. Усмехнулся.
— Ты не меняешься, тъери.
— Ты зовешь меня этим словом не в первый раз, и никогда не говорил, что оно означает, — я пила кофе без сахара, а ему подвинула тростниковый.
Этот сурового вида воин — тот еще сладкоежка... Ангел не разочаровал меня, высыпав себе в чашку едва ли не половину моего запаса, помешал сухой веточкой. Отпил с блаженной улыбкой.
— И не скажу, — отпивая еще немного.
— Зараза, — машинально резюмировала я без особых эмоций.
Эта беседа так или иначе повторялась уже не раз. И заканчивалась примерно так же. Вот только сегодня он был печальнее, чем всегда.
— Не понимаю... — засмотревшись на что-то за плечом, а может, пляской бликов огня в моих глазах, пробормотал он себе под нос.
— Чего? — даже мое любопытство застывало с ним рядом.
Существо на контрасте, на грани, на тончайшей нити поперек пропасти... Сочетание пределов цвета. Самый синий — глаза. Самый белый — ресницы. Самый черный — брови. Самая золотая — грива, ярче солнечных лучей. Хотелось.... Хотелось, чтобы он просто отдыхал, пока рядом. Ничего больше.
— Вир... — позвал ангел еле слышно. Тьма, как же, Тьма, его звали?.. — Прости меня, Вириэль, — и вдруг оказался рядом, положил горячую, пылающую невозможным светом руку мне на грудь; ладонь без труда проникла сквозь одежду, легла на кожу.
Горячая, невыносимая боль вдруг выстудила вены. И отступила.
У костра не было никого. Никакого ангела. И только у моих ног робко дрожало белоснежное перышко, пока и его не снес в костер ветер. Тот полыхнул, пламя взмыло в небо. Я лежала, хватая воздух открытым ртом.
Звезды кружились над головой, что-то шептали, утешая... Но мир медленно мерк. Я смогла еще набросить на нас защитные чары, а потом без раздумий сдалась во власть бога сна. Сегодня тот был милостив, и не принес видений.
Проснулась я с четким пониманием того, что безнадежно опаздываю. Эшли только и успел, что сонно моргнуть, как я уже едва ли не пинками заставляла всех взобраться в седла. Ашер с места пошел тяжелым галопом, ускоряясь на ходу, по мере того, как просыпался сам. Лик с лаем носился вокруг. Странно — но мой пес при моем пробуждении выбрался из кустов, будто давно уже не спал. Но внутреннее ощущение не дало мне задуматься. Я опаздывала. Я непоправимо опаздывала куда-то, и это чувство сводило с ума. Будто это несколько секунд могли изменить что-то, что-то очень для меня важное. Чувствуя мое настроение, Ашер несся все быстрее, Лик на бегу запрыгнул на седло, скакуны мэйнов сбивались с ног где-то за спиной. Эшли отчаянно держался за седло, но молчал. За два часа мы сделали три дневных перехода — и вдруг это чувство закончилось. Ашер и я ощутили это одновременно — спешить было больше некуда. Что бы оно ни было, мы — опоздали?! Несчастный ящер беззвучно лег в траву, стоило Ашеру перейти на шаг. Я мигом соскользнула с седла, подхватила его под узду, подняла, заставляя шагать вместе с моим Полуночным. Ашер благосклонно косился на рептилию, явно впечатленный его упорством. Пес беззаботно дрых, отодвинувшись к кустам. Интересно все же, почему ему не спалось ночью? Явно же не выспался.
Был еще третий способ спасти вурдалака.
— Эшли, — позвала я, приняв решение.
— Да? — встрепенулся нахохлившийся как воробей парень, по уши закутанный в плащ — солнце уже начинало его припекать.
Солнце?! Припекать?! От жуткой догадки у меня волосы на затылке встали дыбом.
— А ты не хочешь стать вампиром? — спросила я, наконец, устав подбирать слова.
В голове было пусто. Странное такое чувство — будто я и вправду опоздала. Куда, почему? Что вчера было у костра? На сознание будто наползла пелена. Я встряхнула головой, и словно прозрела. А парень-то голоден. Вот только, в отличие от вампиров, вурдалак питается и кровью и мясом, и, не убив, не будет сыт.
— А... человеком? — тихо переспросил несчастный.
— Ты ведь... уже ел?
Он побелел, осекся, вдруг кивнул, жмурясь.
— В первый день, когда... Я тогда ничего не понял...
— Жена или девушка? — я сама не знала, что именно подбрасывает мне эти вопросы.
Вурдалаки всегда начинают с родных. Это часть проклятия.
Эшли только кивнул, зажмурился.
— Это... не ты, — преодолевая себя, шепнула я. — Это проклятие. Не всем дано противиться ему в первый раз, — голос сорвался.
Я знала, о чем говорю. Второе испытание на пути рыцаря — испытание воли. Силы воли. А в этом, без лишней гордости, я могла поспорить даже с нашим Магистром. Мне шесть лет было больше нечего делать, как тренировать волю. Все время болезни.
Я не дала ему упасть. Поймала, прижала к себе. Мальчишка плакал — горько, взахлеб, отчаянно цепляясь в меня скрюченными пальцами, старательно отводя взгляд от моего горла. Смогла бы я так же? Великая Тьма, умоляю, сделай так, чтобы мне не пришлось проверять!
— И сына... — шепнул он чуть слышно. — Я их обоих... и пришел в себя... страшно, но вкусно... Так вкусно... — лихорадочный шепот в ухо, наливающаяся силой сталь объятий...
Я помогу тебе стать человеком. Я обещала.
По щеке скользнула слезинка, когда клыки вурдалака впились мне в горло. Укус был как у пса — болезненный и жесткий, жестокий. Хрустнули ребра, взвился на дыбы Ашер — и отошел, он уже подобное видел когда-то. Все дальнейшее было просчитано еще в Храме. Ладонью прижать к себе его голову, надавив на затылок — чтобы не рванул. Иначе долго мне заращивать разодранное горло. Тонкий стилет вошел вурдалаку в сердце легко и невесомо, без труда проникая в сердце — переместившееся вправо в момент удара. Вспышка света, переплетение синих молний на моих пальцах, рык ошпаренного зверя, перешедший вдруг в плач... По моим груди и спине течет горячая кровь. Парень в моих объятиях вдруг поднимает на меня взгляд — и улыбается унесено и светло. На человеческих зубах растворяются последние капли крови... И тогда... этот грохот — это стук копыт или у меня так сердце бьется?.. И тогда, когда мы оба медленно опускаемся в траву на колени, его тело вдруг становится невесомым в моих руках.
Вот только что-то все же меня тревожило. И, уже почти отпустив его в смерть, я сообразила, что. Нет, господа, я — блондинка. Это звучит куда невинней, чем кажется. Кто лучше мертвых знает, как справиться с жаждой крови? Правильно — давно мертвые! А такие знакомые у меня как раз были. Мой ангел насмешливо подмигнул, довольно улыбаясь — такая уж работа у ангелов, и нечего искать у них одобрения или неодобрения своим поступкам. Они всегда лишь поддерживают тебя — а попытки переубедить — это лишь голос совести. Ой! Да, как я забыла... Я ведь ее в детстве съела. Именно, совесть. Пальцы ангела легли поверх раны, волна энергии по телу — легкой и светлой. Да уж, Комиссия никогда не поверит, что и у нас есть ангелы. И что и нас они лечат, но... Пусть верят во что хотят. Если для того, чтобы жить, нужно казаться ужасающими — я потерплю, мне не сложно.
Я улыбнулась. Из кустов вылетел заливающийся лаем Лик, вслед за ним — Арньес и Лирей, на взмыленных и хрипящих конях. Я еще успела улыбнуться им легко. Успокоила взглядом Ашера, похожего на ежа в своей боевой форме. Устало погладила Эшли по волосам.
— С добрым утром, — усмехнулась устало.
Вурдалак растеряно моргал, машинально слизывая мою кровь с губ. Слез от удара ножом зарастал на глазах, но свою роль сыграл — в светлых глазах парня я сейчас видела разум, человеческий разум, а не нерассуждающий голод мертвых.
— Вириэль! — гнев в голосе Багряного сменился... страхом за меня?
Я не успела понять. Пробормотала только:
— Он не причем. Очнусь — расскажу, — и в глазах помутилось.
Вурдалак, впиваясь в рану, пьет не только кровь, но и силы, саму жизнь. Всегда, а не по желанию, как вампир.
Какой-то шум над головой, грохот. Голос Лирей, успокаивающей коней. Шипение моего Багряного, далекая вспышка беспокойства от кого-то из мэйнов... Я хотела сесть и сказать им, что все в порядке, но мне вдруг снова привиделся ангел. Он присел рядом, положил руку мне на лоб и шепнул: 'Спи'. И я заснула. Ненадолго — часа на полтора, только чтоб зарастить раны.
Создавая салон, я, конечно же, первым делом подумала о контактах клиентуры с мастерами — ну, а если по-простому, то настраивая для рыцаря хрустальный шар, я не забыла открыть для себя функцию обратной связи, а заодно и обеспечить возможность будущего расширения функционала при необходимости. А то вдруг у кого найдутся такие же неупокоенные родственники? Кстати, телеграф для мертвых — надо об этом подумать. Возвращаться в гробницу Светлого Принца нам было не с руки, но я еще во время пребывания в царстве мертвых наскоро обзнакомилась с подземными коммуникациями. Да и дроу в отряде, пусть и необученная — это всегда огромный плюс для подземных перемещений. Больший даже, чем ингвары. Пойди еще объясни ингвару, что не хочешь пачкать в походе плащ!
Объясняя свою идею спутникам, я чувствовала себя странно. Ну да ни один из них никогда не был в подземных владениях и понятия не имел, что с зомби и умертвиями можно дружить. Так что пришлось проявить характер и волевым решением повернуть к ближайшим склепам. Были тут и такие. После относительно недавней войны, чего-чего, а склепов на территории Темной Империи было достаточно. Лирей куда спокойнее отнеслась к моей просьбе. Если Эшли просто ошарашено хлопал глазами, Арньес встревожено пытался ущипнуть меня губами за нос и Лик с сосредоточенным видом смотрел на меня вверх ногами, то наша неунывающая леди лишь легко кивнула, оживленно встряхнув сиреневыми кудряшками. И с азартом гончей углубилась в указанную мной пещеру, убедительно заявив, что ход длинный, и изнутри веет ветром, не слишком затхлым — значит, не задохнемся. Первоначальная попытка оставить скакунов снаружи провалилась — Ашер порвал привязь и пошел за мной, за ним тут же увязался скакун Арньеса, Лик и без того крался вплотную за Лирей, ну и Лапа пошла вслед за всеми. Мы даже удивились, до чего они ему доверяли — обычно-то лошадей в пещеры и силком не затащишь. Разве что очень недалеко и ненадолго.
Эшли, после недавнего ритуала несколько успокоившийся, шел перед нами с Арньесом. Багряный в подземельях явно чувствовал себя неуютно, но, поворчав, пошел рядом со мной.
В общем-то, нам повезло. У Лирей и впрямь был талант, и за шесть часов подземных блужданий мы не наткнулись ни на что, опаснее Огненного Змея. Впрочем, тот спал и лишь раздраженно зашипел на нас, не открывая глаз, пока пропускал мимо.
