Мечеть в Новогрудке существовала со времён Литовского княжества, но нынешнее деревянное здание было построено в середине девятнадцатого века. Мне, сибиряку и казахстанцу, честно, было очень странно смотреть на мусульманский храм в самом центре Европы. Как, однако, всё переплелось в этом мире!
Ну, теперь уже точно в музей Мицкевича. Бабушки уже открыли двери для очень редких посетителей и готовы были провести для нас экскурсию на белорусском языке. Правда, осматривать всё пришлось практически на бегу. Но я всё-таки обратил внимание на то, что отличия в быте поляков-дворян от быта дворян русских (кроме, конечно, католических распятий чуть не в каждой комнате) смог бы найти разве что дотошный специалист. Точно такие же европеизированные — каминные часы, "ампирная" мебель, книги на французском, но всё же славяне — со славянской страстью жить "на земле", множеством хозяйственных построек во дворе, телегами и прочим "утилитаризмом".
А вообще, с Мицкевичем и его "самым главным" произведением, "Паном Тадеушем", у меня связана маленькая личная история. Книгу великого поэта мне подарил мой павлодарский друг Виталя на день рождения — исполнялось мне тогда лет десять-одиннадцать. Подозреваю, что в небогатом семействе, глава которого умер, когда моему другу не исполнилось и девяти лет, просто не было других подарков кроме книги польского классика пятидесятых годов издания — в тиснёном переплёте и с печатями библиотеки совхоза "Казынский" Лебяжинского района Павлодарской области. Я, помню, во время очередной "домашней отсидки" по случаю гриппа от нечего делать прочёл поэму — не понял, конечно, ни черта, но лёгкую неприязнь к русским, коей сквозит "Пан Тадеуш", и велеречивый слог поэта (хоть и в переводе) я оценил...
* * *
Автобус до Лиды был явно из тех, что предназначены для поездок по городу — с низкими полами и жёсткими сиденьями. Впрочем, принимая во внимание качество белорусских дорог, за его "сохранность" можно было не беспокоиться — меня больше волновало, что останавливаться он наверняка будет "на каждом столбе".
Всё так и было — автобус шёл по второстепенной, но совсем не плохого качества трассе и постоянно подсаживал и выпускал пассажиров на деревенских павильончиках-остановках. Меж тем на мой мобильник сыпались бесконечные эс-эм-эски от родителей, сестры и коллег по работе совершенно одинакового содержания: "А у нас затмение". Новосибирск в тот день стал центром мирового туризма — в нашем городе можно было разглядеть стопроцентное перекрытие солнечного диска луной. Тысячи европейцев и американцев много бы отдали за возможность оказаться 1 августа в не известном им сибирском городе, но мы с Натальей соригинальничали — смылись в Белоруссию и ехали сейчас на странном "деревенском" автобусе из Новогрудка в Лиду.
В населённом пункте Берёзовка наш автобус встал минут на двадцать. Этот городок, вообще-то, знаменит своим стекольным заводом "Неман" (по-белорусски река Неман звучит как "Нёман", а по-литовски — "Нямунас") — моих родителей, лет двадцать пять назад путешествовавших по Прибалтике и Белоруссии, даже специально сюда возили. Они, помню, страшно довольные, притащили тогда из поездки рюмки цветного стекла, а сейчас укоряют нас — почему, мол, на завод "Нёман" не заехали. Мы с ними до сих пор спорим, кто же из нас более "правильно" по Белоруссии ездил, поскольку совпадали в наших маршрутах только Минск и Новогрудок. Но мы с Натальей ещё увидели кучу замков в Гродно, Лиде, Мире и Несвиже, а заодно посмотрели древние Витебск, Полоцк и Заславль, а мои родители посетили одну из крупнейших в СССР железнодорожных станций Барановичи, Брестскую крепость и стеклозавод "Нёман". Что ж, каждому своё...
В Лиду мы прибыли в полпятого. Для начала направились к железнодорожному вокзалу, чтобы понять дорогу к нему — ведь до поезда в столицу оставалось каких-то пару часов. На перроне мы обнаружили странный памятник: нос паровоза и металлические крылья, между которыми была возведена кирпичная стена. Крылья украшала надпись: "130 год Беларускай чыгунцы". Во-первых, враньё — 130 лет назад местная "чыгунка" была ещё российской, а во-вторых, так обращаться с паровозами — грех. Обязательно расскажу об этом своему другу Лёхе, фанату железных дорог, и фотку ему ещё покажу, чтобы оценил такое "святотатство".
Лида — вообще-то, не входит в перечень "обязательных к посещению" туристами мест. Это обычный райцентр, ехать из которого до областного центра, Гродно, или до Минска гораздо дольше, чем до столицы соседней Литвы, Вильнюса. Лидский район — один из самых "польских" в республике — чуть не половина населения там поляки. Правда, ни польской (впрочем, как и белорусской) речи, ни обещанной интернетом польской прессы мы там не нашли.
Больше всего Лида напоминала знакомый нам город Бердск — с такими же "пятиэтажными" улицами, заросшими деревьями. Белорусский аналог Бердска населяли такие же простоватые жители, которые теперь, после окончания трудового дня, по трое вываливались из магазинчиков, пряча под мышкой заветную бутылочку чего-то прозрачного. И даже статус Лиды походил на бердский — второй по значимости город области с населением около ста тысяч. Вот только в Лиде был ещё и замок. Самый настоящий средневековый замок, и ничего подобного в нашем Бердске даже близко не видали. Был когда-то острог, но даже место, на котором он стоял, сейчас "на дне морском" — Новосибирское водохранилище много археологических памятников погребло...
Замок, а мы прибыли в Лиду ради него, располагался прямо посреди серых пятиэтажек, и это выглядело удивительно. Кто бывал в Бердске, ну, или в любом другом тихом промышленном городе? Представьте, что бы вы почувствовали, если бы там где-нибудь напротив "старого ЦУМа" (это в Бердске такой, хотя в других городах, уверен, тоже есть какой-нибудь "старый ЦУМ") стоял замок из больших средневековых валунов?
Каменные стены квадратного в периметре сооружения были аутентичными более чем наполовину, а вот одна из двух башен — явно "новодел": примерно с середины и по углам башню "выложили" заново красным кирпичом, кое-где даже "высолы" проступили. Вторая же башня, отстоящая от первой по диагонали, так и оставалась "руиной", и доступа к ней не предусматривалось.
Мы подошли к замковым воротам, сразу за которыми находилась музейная касса.
— Мы, вообще-то, до пяти работаем, но так уж и быть, заходите, — строго сказала кассирша. — Свадьба сегодня, повезло вам!
В пустынном дворе замка, поросшем неаккуратной травой, действительно стояло множество машин — в том числе, дорогих "крузаков", а над ними красовался баннер со средневековым рыцарем: "Лiда запрашае! (62)"
Замок был построен в первой половине четырнадцатого века по приказу литовского князя Гедимина, но при этом Лида чуть менее знаменита, чем другой город, заложенный легендарным литвином, Вильнюс. В Лиде всё равно замок называют по имени основателя: "Замак Гедымiна".
Мы зашли внутрь "воссозданной" башни, где уже были накрыты длинные свадебные столы. Гости молодожёнов, впрочем, пока осматривали место предстоящего празднества. Получилось так, что мы к ним присоединились. В подвале, разумеется, стояли изготовленные на потребу публики "орудия пыток", а по лестнице можно было выйти на замковую стену — правда, крытая галерея пролегала вдоль "новодельных" кусков стены. И всё равно мы по ней погуляли, чувствуя себя настоящими Айвенго. Я, помню, в детстве посмотрел этот "боевик" из средневековой жизни с великолепными песнями Высоцкого раз сорок, и после этого долго мечтал посмотреть на окружающий мир через бойницу в замковой стене. "Значит, нужные книжки ты в детстве читал..." — напевал я сейчас, глядя из Лидского замка на серые пятиэтажки города областного подчинения.
А потом мы направились по главной улице "белорусского Бердска", которая называлась Советской. Недалеко от замка располагался барочный, но довольно скромный Крестовоздвиженский костёл — фарный, приходской. А ещё чуть дальше — бывший костёл святого Иосифа, после восстания 1863-го года переданный православной церкви и ставший собором Михаила Архангела. Этот храм относился к монастырю интересного католического ордена, ордена пиаров, появившегося на территории Речи Посполитой в середине семнадцатого века в противовес "монополистам" в области образования, иезуитам. В строительстве костёла, возведённого на стыке восемнадцатого-девятнадцатого веков, принял участие российский император Павел I, как известно, весьма благоволивший католикам. "Русский царь" объезжал с инспекцией вошедшие в состав России не так давно (после второго раздела Польши) земли и выписал необходимые для окончания строительства деньги — пять тысяч рублей.
У пиаров обучался "белорусский Леонардо" Игнат Домейко, уроженец здешних мест. Этот образованный и разносторонний человек защитил в Вильно степень магистра философии, после чего за участие в подпольных патриотических кружках был выслан в Лидский повет (63), где занимался сельским хозяйством и народным образованием. Здесь же, на лидской земле, Домейко перевёл на польский язык Коран для новогрудских, совсем полонизировавшихся татар, потомков воинов Витовта и Тохтамыша. В 1830-м году ссыльный философ и математик принял участие в польском восстании, после неудачи которого эмигрировал — сначала в Германию, где он подружился с эмигрантом Мицкевичем, а потом (успев немного пожить в Париже) — в Южную Америку. Именно в далёком Чили в полной мере раскрылись таланты белоруса. В этой стране, известной нам разве что президентом-социалистом Альенде и кровавым диктатором Пиночетом, Игнат Домейко открыл месторождения серебра и меди — главных источников чилийского процветания, а заодно реформировал систему народного образования. Немудрено поэтому, что уроженец нынешней Белоруссии в Чили считается национальным героем. Согласитесь, что этот сюжет даже покруче "новогрудской эмиграции" Тохтамыша будет...
По причине небольшого количества туристических объектов в городе, на вокзал мы пришли без опозданий, минут за двадцать до прибытия поезда, купив перед этим полтора литра вкуснейшего местного квасу в уличной бочке. Для остальных жителей республики Лида знаменита, прежде всего, своим пивкомбинатом: пиво "Лидское" и местные лимонады с квасами считаются самыми лучшими в Белоруссии.
Я немного волновался в поезде — до сих пор мы возвращались домой не позже десяти вечера, а сейчас нам предстояло прибыть в город в начале двенадцатого. Про то, что метро тут до часу, я уже знал, но переход с "Кастрычницкой-Октябрьской" на нужную нам "Купаловскую" не работал, а это означало, что до "Купаловской" нужно будет тащиться пешком, ну или пытаться уехать с вокзала на троллейбусе по улице Бобруйской до нужной нам остановки "Улица Максима Танка". Но как здесь ближе к полуночи ходит общественный транспорт, кто бы знал? У нас вот в Новосибирске после десяти вечера куда-то уехать можно уже с трудом, а после одиннадцати — вообще только на метро, которое у нас, к слову, работает только до двенадцати...
Отлично всё в Минске ходит! Те же самые автобусы и "рогатики", коими разъезжаются по домам трудолюбивые садоводы и припозднившиеся работяги. "Вулiца Максiма Танка", — сказал автоинформатор, когда на часах было начало первого, и мы вышли из троллейбуса в тёплую столичную ночь...
* * *
Интересно, мы когда-нибудь выспимся в этой поездке или так и будем ходить "сонными мухами"? Вроде бы и со временем всё более-менее — встаём часов в одиннадцать по-новосибирски (с учётом четырёхчасовой разницы с Белоруссией), ложимся "всего лишь" часов в двенадцать (правда, уже по местному времени)... Ну и фиг с ним, что не высыпаемся — кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Например, даёт возможность посмотреть новые города и познакомиться с новыми людьми! А отоспаться ведь и в поезде потом можно будет.
Сегодня нам предстояло посетить маленький, но очень древний городок Заславль, пригород Минска — наша улица Заславская, кстати, в его честь названа.
Наш автобус отправлялся с автовокзала "Московский" ("Маскоўскi", раз уж я всё на белорусский перевожу), расположенного ближе к краю города на всё том же длиннющем проспекте Независимости. Субботним утром мы мчались к автобусу на такси и взирали на до сих пор не осмотренную нами часть столичного центра — завтра мы здесь погуляем.
Автовокзал оказался настоящим "космопортом" из романов Кира Булычёва — само здание было многоярусным, с открытыми переходами между этажами, а платформы располагались по кругу под круглым же декоративным навесом, который держали многочисленные ванты, цеплявшиеся за высоченную башню в центре композиции. Вот вы мне объясните, для чего нужна такая башня-КДП (64)? Не иначе ведь космолёты из Заславля и Полоцка высматривать!
Чтобы не скучать в автобусе, совершенно "городском" по внешнему облику, я купил субботний выпуск центральной республиканской газеты и впервые внимательно прочитал её название. К тому времени мы уже почти привыкли к тому, что страну здесь везде и всюду зовут "Беларусью", но никак не "Белоруссией" — слова "Белоруссия" в здешних текстах нет нигде! Нигде, кроме логотипа главной газеты "Советская Белоруссия". Правда, доставшееся с прежних времён имя было написано мелко, и фирменная аббревиатура "СБ-БС" крупным шрифтом расшифровывалась как "Беларусь сегодня", но всё равно, согласитесь, у здешнего люда своеобразное чувство юмора.
Со способом перемещения мы, похоже, сглупили, потому как наше транспортное средство, отправившееся, как полагается, с какой-то пятой платформы строго по расписанию, для начала стало кружить по Минску, собирая на остановках субботних дачников, коих забилось в салон несметное количество, а, выехав из города, решило заглянуть во все садоводческие товарищества по дороге. Мимо одного указательного столба, во всяком случае, мы точно проехали раза три! В древний город Заславль в итоге мы прибыли часа через полтора (хотя, если верить карте, расстояние там километров двадцать пять, не больше) и в совершенно пустом автобусе. Поняв, что мы не местные, шофёр милостиво сообщил нам, что до конечной ехать смысла нет — она где-то не близко, и высадил нас в городе около железнодорожного переезда.
Мы начали оглядывать окрестности и разминать затекшие ноги. Увидали странное нагромождение бордово-голубой гаммы, в котором с трудом опознавался вокзал. Станция называлась скромно и со вкусом — Беларусь. Так это и есть Заславль? А я-то всё удивлялся — никак не мог в интернетных расписаниях электричек нужный нам город найти. Вроде, судя по карте, железная дорога там есть, а как ни начнёшь Заславль искать, так обязательно: "станция не обнаружена" выдаётся. Решив, что в Минск лучше всего будет вернуться на электричке, мы зашли в бордово-голубую "Беларусь", дабы купить билеты и запомнить несколько подходящих нам поездов.
С другой стороны железнодорожного полотна, примерно в том месте, где нас высадил чуткий водитель дачного автобуса, находился первый интересный городской объект, этнографический музей под открытым небом, состоявший из нескольких деревянных домов вековой давности. Ворота музея были открыты, и мы зашли на территорию, ища глазами того, кому можно заплатить за вход.
