— Нет, вы не так меня поняли! Вы можете быть со мною откровенны до конца, мне это приятнее, чем слушать слащавые комплименты, — Джейн ободряюще дотронулась до его плеча. — Сегодня вы открылись мне с неожиданной стороны, и хотя я не согласна с вами, но мне нравится ваша искренность.
— Благодарю вас, Джейн... Но о чём мы с вами беседовали?.. Да, о сэре Роберте и королеве... Так они поссорились из-за того, что сэр Роберт считает себя ущемлённым вниманием королевы? Это прискорбно. А знаете ли, мне пришла в голову неплохая идея: не попробовать ли мне потолковать с сэром Робертом по-приятельски? Может быть, мне удастся образумить его? — Энтони вопросительно посмотрел на Джейн.
— Если бы вы были его близким другом, тогда, возможно, это принесло бы пользу. Однако ваше давнее и поверхностное знакомство вряд ли позволяет надеяться, что он прислушается к вашим советам, — с сомнением произнесла Джейн.
— Вы правы. Что же, забудем об этом... Смотрите, какой восхитительный закат сегодня! На небе ни одного облачка, воздух прозрачен и наполнен розовым цветом, верхушки деревьев озарены томными лучами заходящего солнца, свежие молодые листья трепещут от нежного тёплого ветерка. Чудесный вечер, не правда ли?
— Да, чудесный вечер, — рассеяно кивнула Джейн. — Быть может, ваша идея не так плоха. Попробуйте поговорить с сэром Робертом; мне очень жаль королеву, она расстраивается из-за ссор с ним.
— Вы сама доброта, Джейн, — Энтони поднёс её руку к своим губам. — Значит, вы представите меня сэру Роберту?
— Я? Не понимаю.
— Но я же не вхож во дворец, меня не пропустят дальше передних комнат. Вот если вы попросите сэра Роберта об аудиенции для меня... Кто сможет отказать любимой фрейлине королевы?
— Ох, знали бы вы, сколько мне приходится выслушивать просьб, обращённых ко мне именно как к фрейлине её величества! — воскликнула Джейн.
— Я вам сочувствую, — однако я прошу не для себя: какой мне прок от этой встречи? Впрочем, как хотите.
— Нет, нет, я не отказываюсь! Ладно, я попрошу сэра Роберта, — согласилась Джейн.
— Когда?
— В ближайшие дни.
— А сейчас?
— Сейчас?
— Да, сейчас. Вы сказали, что королева, вернувшись из театра, не пожелала видеть сэра Роберта, и, стало быть, он теперь один в своих покоях. Удобный момент для аудиенции, когда ещё такой будет? — убеждал Энтони.
— Хорошо, я теперь же пойду к сэру Роберту, — Джейн встала со скамьи.
— Я провожу вас, — поднялся вслед за ней Энтони, — и буду ждать в мозаичной приёмной... А всё-таки чудесный закат сегодня.
* * *
Сэр Роберт, в распахнутом халате, наброшенном на нижнее бельё, метался по своей комнате, опрокидывая мебель и швыряя всё что попадало ему под руку. На полу валялись стулья и кресла, осколки разбитых ваз, перегнутые книги, опрокинутые канделябры, разбросанные свечи, — но более всего было помятых и разорванных листов бумаги. Сэр Роберт вот уже третий час писал послание к королеве; оно должно было поставить точку в их ненормальных отношениях и прекратить издевательства, которым он подвергался.
Начало письма выходило легко: "Ваше величество!", — но дальше шло туго. Был, например, такой вариант: "Я имею честь уведомить вас, что отныне не обеспокою своим присутствием вашу особу, весьма занятую наиважнейшими делами...", — и так далее. Однако при повторном прочтении обнаружилось, что выходила какая-то чепуха: особа королевы отделялась от неё самой и занималась наиважнейшими делами; в то же время сэр Роберт, обращаясь к королеве, обещал не беспокоить эту особу, чем окончательно придавал особе самостоятельный статус, — раздвоение личности было очевидно.
Второй вариант вроде бы звучал лучше: "Ваше величество! Не претендуя на место возле вашего трона, я оставляю его другим, более достойным персонам..." — и прочее. Но и этот вариант был плох: как можно было оставить место, на которое, по его же собственному признанию, сэр Роберт не претендовал? Нельзя же, черт побери, оставить то, чего у него нет и что ему не надо?!.. И что означает "другим, более достойным персонам", — следовательно, он персона недостойная? Хороший оборот речи, нечего сказать: "Я, недостойная персона, оставляю место другим, более достойным персонам"!
На третьем варианте сэр Роберт совсем было остановился: "Ваше величество! Ввиду постоянного невнимания, которое вы мне показываете, я не желаю обременять вас моим несносным обществом...", — и далее в том же духе. Поразмыслив, сэр Роберт порвал и это послание: его смутило "постоянное невнимание, которое вы мне показываете". Если что-то кому-то постоянно показывают, то это может быть что угодно, но не "невнимание". К тому же получалось, что сэр Роберт не желал обременять королеву своим обществом, которое он же называл несносным, то есть невыносимым, неподъёмным. Зачем же обременять королеву тем, что она, как заранее известно, не сможет вынести?
В общем, третий вариант также был плохим, — а за ним последовали столь же плохие четвёртый, пятый, шестой, седьмой, восьмой и девятый. На десятом варианте сэр Роберт отчаялся; упал на кровать, выпил прямо из горлышка полбутылки крепкого вина, — и затосковал. Глядя на лепнину потолка, на которой были изображены молодые ангелочки, он с горечью думал, что даже его личные покои оформлены в стиле детской комнаты или девичьей. Королева и впрямь относилась к нему как к ребёнку, игралась с ним, как с подростком-пажом; с отвращением вспомнил он разыгранную Елизаветой сцену с переодеванием в женскую одежду.
— Милорд, — послышался вдруг чей-то голос, — можно поговорить с вами?
Сэр Роберт встрепенулся и запахнул полы халата. Джейн, фрейлина королевы, стояла перед кроватью.
— Как вы вошли? — спросил он, нехотя вставая.
— Никого из ваших слуг не было, а стража выставлена лишь на дальних дверях, около приёмной, — сказала Джейн.
— А, все уже разбежались... — протянул сэр Роберт. — Уже пронюхали.
— Что пронюхали, милорд? — удивилась Джейн.
— Будто вы не знаете, миледи. Мои дружеские отношения с её величеством кончились, я уезжаю от двора.
— По-моему, вы преувеличиваете, милорд, немножко сочиняете, — улыбнулась Джейн.
— У вас улыбка точь-в-точь как у королевы, — сказал сэр Роберт. — Сочиняю, вы говорите? Нет, я не ничего не сочиняю, — кроме прощального письма к Елизавете, но и оно не очень-то у меня получается.
— Ну и хорошо, потому что в нём нет необходимости, — уверенно произнесла Джейн. — Ваши отношения с её величеством наладятся, — и очень скоро! С этим я к вам и пришла.
— Вас направила Елизавета? — недоверчиво взглянул на неё сэр Роберт.
— Нет, я пришла сама, но меня просил также другой человек, мой хороший друг. Он хотел бы встретиться с вами.
— Не понимаю. Что за человек? И какое ему дело до моих отношений с королевой? — раздраженно спросил сэр Роберт.
— Он мой хороший друг, — повторила Джейн. — Когда-то он был знаком и с вами: сэр Энтони, ваш давний приятель.
— Не помню. Но какое ему, всё же, дело до моих отношений с королевой?
— Ах, милорд, дайте ему аудиенцию! Я не могу толком объяснить вам, но прошу — побеседуйте с ним! — смутившись, воскликнула Джейн.
— Странная просьба. К тому же, мне сейчас не до бесед, — покачал головой сэр Роберт. — Но ладно, миледи, — не надо так волноваться! Хорошо, пусть ваш друг придёт.
— Благодарю вас, милорд, — облегчённо выдохнула Джейн. — Я иду за сэром Энтони, через десять минут он будет здесь.
Вскоре двери распахнулись, и в комнату влетел Энтони:
— Бог мой, сэр Роберт! Как долго с вами не виделись, дружище! Позвольте мне обнять вас, — и он крепко прижал его к себе.
— Очень рад, — растерянно проговорил сэр Роберт. — Как же, как же... Мы ведь с вами были знакомы? Да, да... Не хотите ли стаканчик вина?
— С удовольствием, милорд, — согласился растроганный Энтони. — До чего высоко вы взлетели; какие у вас апартаменты, а главное, где, — в самом дворце королевы! Ну, разве не правы были те, кто предсказывал вам великое будущее? За вас, друг мой, за ваши незаурядные способности!
— Благодарю вас, сэр...
— ...Энтони. Не говорите мне, что вы меня не помните! Сколько дней мы провели вместе в доме вашего дядюшки сэра Дадли, — то есть, простите, графа Лестера. Надеюсь, здоровье графа по-прежнему крепкое? Он всегда хвалился, что у него сердце быка, желудок овцы и голова носорога; когда в Лондоне была чума, он, бросая ей вызов, напоказ расхаживал по заражённым улицам, — и она бежала от него в страхе!
— Благодарю вас, он по-прежнему здоров. Но, сэр Энтони, я...
— Он был уверен, что вы достигнете многого! Как-то раз граф поднял вас на руки, показал гостям и сказал: "Я буду не я, если этот юный джентльмен не превзойдёт своего дядю! Он недавно выучился говорить, а уже рассуждает о таких сложных вещах и с таким разумением, что его впору избирать в парламент. Что же из него станется, когда он вырастит? Помяните моё слово, он будет новым Цицероном, Сенекой, Катоном и Калидием; этот мальчик шагает семимильными шагами и обгонит всех нас!". И правда, сколько раз мы застывали, пораженные вашим выдающимся умом, который так ярко проявлялся уже в ту далёкую пору. Мы, ваши сверстники, ощущали себя детьми по сравнению с вами.
— Вот теперь я вас вроде бы припоминаю. Да, да, я видел вас в доме моего дяди... Ещё стакан вина?
— Не откажусь... Боже мой, милорд, как мы обрадовались, когда узнали, что вы приближены ко двору её величества! Не подумайте, что мы рассчитывали на вашу протекцию: мы обрадовались за вас, — наконец-то, сэр Роберт сможет в полной мере раскрыть свои многочисленные таланты, говорили мы.
— Да, я приближен к её величеству, — сэр Роберт помрачнел. — Да, я приближен, но мои таланты не замечены здесь.
— Вы шутите, милорд?! — изумился Энтони. — Как можно не заметить высокое дерево в чистом поле, одинокую гору на краю голой степи, величественное облако в пустом небе? Ну, полно, вы решили разыграть меня, — хотя должен признать, что вы отпустили славную шутку: не заметить вас, с вашими способностями! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Господи, давненько я так не смеялся! — Энтони вытер выступившие на глазах слёзы.
— Именно, что одинокую гору, — вздохнул сэр Роберт. — Я не шучу, сэр Энтони, при дворе её величества я никто.
— Святые угодники! — Энтони вмиг сделался серьёзным. — Почему же королева не обуздает ваших врагов, которые мешают вам развернуться?
— Королева? — переспросил сэр Роберт. — Иногда мне кажется, что королева и есть мой главный враг, — выпалил он и в испуге обернулся на дверь.
— Не может быть! — как ни в чём не бывало подхватил Энтони. — Всем известно расположение к вам её величества. Елизавета ценит вас, она относится к вам как к ближайшему другу; её величество ничего не делает без ваших советов.
— Откуда вы это взяли, сэр? — с досадой возразил сэр Роберт. — Я мог бы открыть вам глаза на настоящее положение вещей, но это слишком унизительно для меня... Я принял решение: я покину двор.
— Я не верю своим ушам. Вы покинете двор? Помилуйте, да кому же ещё быть при дворе, как не вам! Нет, это невозможно; будь я на месте королевы, я сразу назначил бы вас лорд-канцлером.
— Жаль, что вы не королева, — криво усмехнулся сэр Роберт.
— Я не королева, это правда, — но положа руку на сердце, разве Елизавета настоящая королева? — будто мимоходом проговорил Энтони. — Вспомните, кем была её мать и как она закончила. Елизавету признают королевой в одной Англии, да и то не всё.
— Вы забываетесь, сэр, — насторожился сэр Роберт. — Бог мой, какую крамолу вы несёте!
— Крамолу? Об этом чирикает сейчас каждый воробей на заборе! — добродушно улыбнулся Энтони. — Время Елизаветы прошло, поверьте мне. Она стремительно стареет, её ум ослаб, силы на исходе. О чём толковать, если она даже вас — вас! — не ценит. А наследников у неё, как вы знаете, нет; подумайте, к кому перейдёт корона в скором будущем?
— Оставьте меня! — вскричал сэр Роберт. — Я должен был бы сдать вас сэру Френсису за такие речи, и лишь наша старая дружба удерживает меня от этого. Оставьте меня, я вам приказываю! Я люблю её величество королеву Елизавету и никогда не предам её.
— Милорд, если вы полагаете, что я считаю вас, благороднейшего человека, способным на предательство, отдайте меня немедленно палачу, — взгляд Энтони сверкнул яростью. — Но позвольте заметить, — любого другого джентльмена за одно лишь предположение, что у меня могут быть низкие помыслы, я тут же вызвал бы на поединок. К вам это, разумеется, не относится: Англия нуждается в вас, вам уготовлена великая роль в её истории, — и я не посмею посягнуть на того, кого оберегает Провидение... Зовите же палача, милорд, я жду.
— Простите, сэр Энтони, — но, право же, вы чересчур далеко заходите, — растерялся сэр Роберт. — Простите, сэр, я не хотел вас обидеть.
— Далеко захожу? — сказал Энтони, не сбавляя тона. — А в чём, позвольте вас спросить? Что не так в моих словах? Королева Елизавета стареет и у неё нет наследников, — это неправда? Вас она не ценит, — это тоже неправда? Или может быть неправда то, что корона после её смерти перейдёт к Марии Шотландской?
— К чему вы клоните? — вопросом на вопрос ответил сэр Роберт. — Я что-то не пойму. Мисс Джейн сказала мне, что мои отношения с королевой скоро наладятся, и вы в этом духе хотели со мною поговорить. Однако я вижу, что у вас другие цели.
— Вы ошибаетесь, милорд. Я хочу, чтобы ваши отношения с королевой Елизаветой наладились, — но я также хочу, чтобы вы проявили себя на государственном поприще на благо Англии. Позаботьтесь о своём будущем, милорд, — вот моя единственная цель.
— Что вам нужно, скажите прямо, — устало произнёс сэр Роберт.
— Только одно — согласны ли вы поддержать законную наследницу престола Марию Стюарт, когда после кончины королевы Елизаветы она заявит свои права на корону?
— Ну, до этого ещё надо дожить!
— Жизнь человеков в руцах Божьих, — кто может знать, сколько ему отпущено Богом? Горе тому, кто опаздывает, когда Господь призывает его на великое дело.
— Что вам нужно от меня? — повторил сэр Роберт. — Положим, я поддержу Марию Шотландскую, когда придёт её время, — но какое это сейчас имеет значение?
— Это имеет большое значение, милорд. Королева Мария должна понимать, на кого она может опереться, — а такой человек, как вы, огромное приобретение для неё, — сказал Энтони и почтительно поклонился сэру Роберту. — Напишите Марии, милорд, чтобы порадовать её и позаботиться о себе.
— Нет, нет, я ничего писать не буду! — испуганно замотал головой сэр Роберт. — Попадись моё письмо сэру Френсису, меня обвинят в государственной измене!
— Клянусь спасением своей души и вечным райским блаженством, что ваше письмо тотчас по прочтении будет уничтожено королевой Марией! — перекрестился Энтони. — Клянусь и целую крест, — он приложился к распятию, стоявшему на комоде возле кровати. — От вас требуется всего несколько безобидных фраз, отражающих суть того, что вы мне говорили: "Я служил и буду служить её величеству королеве Елизавете, пока она жива. Я не подвергаю сомнению, однако, ваши права на престол, мадам, — подтверждённые обычаем и законом. Пусть всё свершится по воле Божьей!". Под этим письмом мог бы подписаться каждый верноподданный её величества Елизаветы, — а от вас даже подписи не требуется, королева Мария поймёт, от кого получила послание. Как видите, ничего крамольного.
