— В то время, как ты, Йен и Фергюс...
— О, да, — сухо сказал он. — Хитрые как змеи, большинство из нас. А на Роджера Мака достаточно лишь посмотреть, чтобы понять, насколько их время безопасно, его и девчушки. Это несколько успокаивает, — добавил он, еще больше поджав губу, — знать, что жизнь будет лучше, я имею в виду.
Я поняла, что он пытается сменить тему, что было недобрым знаком. Я слегка фыркнула, но для моего носа это оказалось болезненным.
— И ты не сильно возбужден, это ты хочешь мне сказать?
Он фыркнул намного лучше меня, но ответа не последовало. Он склонил голову набок, наблюдая, как я разложила кусок марли и начала растирать на ней сухие листья окопника. Я не знала, как сказать о том, что тревожило меня, но он определенно видел, что что-то не так.
— Ты убьешь его? — открыто спросила я, уставившись на банку с медом. Она была сделана из коричневого стекла, и свет сверкал сквозь нее так, словно внутри был чистый янтарь.
Джейми неподвижно сидел, наблюдая за мной. Я чувствовала его испытывающий взгляд, даже не поднимая глаз.
— Думаю, да, — сказал он.
Мои руки задрожали, и я прижала их к столешнице, чтобы успокоиться.
— Не сегодня, — добавил он. — Если я убью его, я сделаю это надлежащим образом.
Я не была уверена, что хочу знать, каким надлежащим, по его мнению, образом, должно произойти убийство, но он все равно стал рассказывать мне.
— Если он умрет от моей руки, это будет на открытом месте, в присутствии свидетелей, которые знают правду о произошедшем, и он примет смерть стоя. Я не хочу, чтобы говорили, будто я убил беспомощного человека, каким бы ни было его преступление.
— Ох, — я сглотнула, чувствуя легкое недомогание, и взяла щепотку измельченной в порошок лапчатки, чтобы добавить к мази, которую готовила. У нее был легкий, терпкий запах, который казалось, несколько помог. — Но... Ты ведь можешь оставить его в живых?
— Возможно. Полагаю, что могу взять за него выкуп у его брата — пища для размышления.
— Знаешь, ты сейчас говоришь, как твой дядя Колум. Он бы также обдумывал это со всех сторон.
— Правда? — уголок его рта слегка вздернулся. — Мне это принимать как комплимент, Сассенах?
— Полагаю, что да.
— Что ж, ладно, — сказал он задумчиво. Негнущиеся пальцы постукивали по столу, и он слегка поморщился, когда движение задело пострадавший палец. — У Колума был замок. И вооруженные до зубов члены клана за его спиной. А у меня, пожалуй, будет некоторая сложность защитить этот дом от внезапного нападения.
— Это то, что ты имел в виду, говоря "пища для размышлений"? — я чувствовала некоторую тревогу; мысль о вооруженных налетчиках не приходила мне в голову — и я поняла, что предусмотрительное решение Джейми содержать мистера Брауна вдали от нашего дома, возможно, не принималось исключительно с целью пощадить мои чувства.
— Одно из многих.
Я смешала немного меда с измельченными травами, затем зачерпнула маленькую ложечку густой смазки из очищенного медвежьего жира и добавила в ступку.
— Полагаю, — сказала я, глядя на смесь, — нет никакого смысла передавать мистера Брауна... властям?
— Какие власти ты имеешь в виду, Сассенах? — сухо спросил он.
Хороший вопрос. Эта часть заселенных территорий пока не только не сформировалась, но и не примкнула к округу, хотя происходило постепенное движение в этом направлении. Может Джейми отвезет мистера Брауна к шерифу ближайшего округа для суда... впрочем, нет, плохая идея. Браунсвилль находится прямо на границе ближайшего округа, и действующего шерифа в действительности зовут Браун.
Я прикусила губу в раздумьях. В моменты повышенного стресса я все еще реагировала по привычке — как цивилизованная англичанка, привыкшая полагаться на гарантии правительства и закона. Ну, хорошо, Джейми был прав; двадцатый век имел свои опасности, но кое-что там заметно улучшилось. Теперь же был почти 1774 год, и колониальное правительство уже показывало признаки раскола и линии разлома, знаки, предвещающие будущее крушение.
— Полагаю, мы можем отвезти его в Кросс-Крик, — Фаркард Кэмпбелл был там мировым судьей, и другом тетушки Джейми — Джокасты Камерон. — Или в Нью-Берн, — губернатор Мартин и основная часть королевского совета были в Нью-Берне — триста миль отсюда. — Может быть Хиллсборо? — там заседал Окружной суд.
— Ммфм.
Этот звук означал открытое нежелание потерять несколько недель работы, чтобы потащить мистера Брауна в любой из этих центров правосудия, не говоря уже доверить дело особой важности в руки сверхненадежной — и часто коррумпированной — судебной системы. Я подняла глаза и встретила его взгляд, насмешливый, но холодный. Если я отреагировала как дитя своего времени, то также сделал и Джейми.
А Джейми был шотландским лэрдом, привыкшим следовать собственным законам, и сражаться в собственных битвах.
— Но... — начала я.
— Сассенах, — сказал он довольно мягко, — а как насчет остальных?
Остальные. Я прекратила движение, внезапно парализованная воспоминанием: большая банда темных фигур, выходящая из леса, солнце, светящее им в спину. Но та группа разделилась надвое, планируя встретиться в Браунсвилле через три дня — то есть, сегодня.
В данный момент, предположительно, никто в Браунсвилле еще не знал о том, что произошло — что Ходжепайл и его люди мертвы, или, что Лайонел Браун является пленником в Ридже. Учитывая скорость, с которой новости распространяются в горах, однако, уже через неделю об этом будут знать все вокруг.
В связи с последствиями шока, я каким-то образом упустила из виду тот факт, что оставалось еще большое количество бандитов — и если я не знала, кто они такие, они-то уж точно знали кто я и где нахожусь. Понимают ли, что я не смогу их опознать? Или все же рискнут?
Совершенно очевидно, что Джейми не собирался рисковать, оставляя Ридж, чтобы отвезти Брауна куда угодно, вне зависимости от того, решит ли он оставить его в живых.
Однако, мысль об остальных вернула в мою память кое-что важное. Возможно, сейчас было не самое подходящее время упоминать об этом, но, впрочем, вряд ли найдется время получше.
Я глубоко вздохнула, набираясь смелости.
— Джейми.
Тон моего голоса мгновенно вырвал его из собственных раздумий; он посмотрел мне прямо в глаза, подняв бровь.
— Я... Я должна тебе кое-что рассказать.
Он слегка побледнел, но тотчас потянулся и взял меня за руку. Он сам сделал глубокий вдох, затем кивнул.
— Да.
— О, — сказала я, осознав, что он подумал, будто я внезапно решила, что настал момент, когда мне необходимо рассказать ему ужасные подробности моих испытаний. — Нет... Не это. Вернее, не совсем, — однако я сжала его руку и продолжала держать ее, пока рассказывала о Доннере.
— Еще один, — сказал он, весьма ошеломленный. — Еще один подобный?
— Еще один подобный, — подтвердила я. — Дело в том, что... я, эм, не помню, что видела его... видела его мертвым, — жуткие ощущения того рассвета вернулись ко мне. У меня были четкие и ясные воспоминания — но они были непоследовательными, разрозненными до такой степени, что не имели никакого отношения к целому. Ухо. Я помню ухо, толстое и чашеобразное, как лесной гриб. Оно было покрыто пятнами самых изысканных оттенков фиолетового, коричневого и индиго, затемненных в резных завитках внутренних частей, почти прозрачных по краям, совершенное в свете солнечных лучшей, пробивающихся сквозь листья болиголова, чтобы коснуться его.
Я так прекрасно помнила это ухо, что могла прямо в памяти прикоснуться к нему — но я не имела ни малейшего понятия, кому оно принадлежало. Были ли волосы позади него каштановыми, черными, рыжими, прямыми, вьющимися, седыми? А лицо... Я не знала. Даже если я смотрела, я не видела.
Джейми вперил в меня пристальный взгляд.
— И ты думаешь, что он, возможно, жив.
— Возможно, жив. — Я глотнула вкус пыли, хвои и крови, и вдохнула успокаивающий свежий запах пахты. — Я предупредила его, понимаешь. Я сказала ему, что ты придешь, и он бы не хотел, чтобы ты нашел его со мной. Когда ты напал на лагерь — он, возможно, сбежал. Он произвел на меня впечатление труса, определенно. Но я не знаю.
Джейми кивнул и тяжело вздохнул.
— Ты можешь... вспомнить, как думаешь? — спросила я колеблясь. — Когда ты показывал мне мертвых. Ты осматривал их?
— Нет, — сказал он мягко. — Я никого не видел, кроме тебя.
Он смотрел на наши сцепленные руки. Теперь он поднял их, и посмотрел мне в лицо, беспокойный и вопрошающий. Я приподняла его руку и прижалась щекой к его пальцам, на мгновение закрыв глаза.
— Со мной все будет хорошо, — сказала я. — Просто... — начала я и запнулась.
— Что?
— Если он все-таки сбежал — куда, ты думаешь, он направится?
Он тоже закрыл глаза и сделал глубокий вздох.
— В Браунсвилль, — покорно ответил он. — И если он добрался туда, значит Ричард Браун уже знает, что случилось с Ходжепайлом и его людьми, и скорей всего считает своего брата погибшим.
— О, — я сглотнула и немного поменяла тему. — Почему ты сказал Йену, что мне не позволено видеть мистера Брауна?
— Я такого не говорил. Хотя считаю, что тебе лучше с ним не видеться, это правда.
— Потому что?
— Потому что ты давала клятву, — сказал он, несколько удивившись, что я не сразу его поняла. — Можешь ли ты видеть раненого человека и оставить его страдать?
Мазь была готова. Я развязала бинт на его пальце, который уже перестал кровоточить, и наложила как можно больше мази под пострадавший ноготь.
— Скорей всего, нет, — сказала я, следя за своей работой. — Но почему...
— А если ты будешь лечить его, ухаживать за ним, а потом я решу, что он должен умереть? — его взгляд вопросительно остановился на мне. — Как ты на это посмотришь?
— Ну, это будет несколько странно, — сказала я, глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя. Я обернула палец тонкой полоской ткани и туго затянула концы. — Однако, все же...
— Ты желаешь ухаживать за ним? Но почему? — он спросил скорей с любопытством, нежели со злостью. — Неужели твоя клятва настолько сильна?
— Нет. — Я положила обе руки на стол для лучшей опоры; мои колени казалось, неожиданно ослабли. — Потому что я рада, что они мертвы, — прошептала я, опустив глаза. Мои руки были влажными, и я неуклюже двигала ими во время работы, так как пальцы все еще оставались опухшими, а темно-фиолетовые синяки все еще обрамляли кожу вокруг запястий. — И я очень... — что? Боюсь. Боюсь мужчин, боюсь себя. Напугана до ужаса. — Стыжусь, — сказала я вслух. — Ужасно стыжусь, — я подняла на него глаза. — И ненавижу это.
Он протянул ко мне руку, выжидая. Ему хватило мудрости не касаться меня. Я бы не выдержала прикосновения в этот момент. Я не приняла его руку, не сразу, хотя и жаждала этого. Я отвела взгляд в сторону, произнеся что-то скороговоркой Адсо, который материализовался на столе, разглядывая меня своими бездонными зелеными глазами.
— Если я... меня не покидает эта мысль, — если бы я увидела его, помогла ему... Господи, я не хочу, не хочу вообще! Но если бы я смогла... это, возможно... как-то бы помогло. — Я подняла глаза, чувствуя себя загнанной. — Загладить... вину.
— За то, что ты рада их смерти, и за то, что хочешь ему смерти тоже? — мягко предположил Джейми.
Я кивнула, чувствуя, как немного освободилась от тяжелой ноши при этих словах. Я не помню, как взяла его за руку, но она крепко сжимала мою. Кровь из пальца просачивалась сквозь свежую повязку, но он не обращал на нее никакого внимания.
— Ты хочешь убить его? — спросила я.
Он долго смотрел на меня, прежде чем ответить.
— О, да, — сказал он очень мягко. — Но пока, его жизнь — залог твоей жизни. И наших тоже, возможно. Поэтому пусть живет. Пока. Но я задам ему вопросы — и получу на них ответы.
* * *
ПОСЛЕ ЕГО УХОДА я еще некоторое время сидела в хирургической. Медленно оправляясь от шока, я чувствовала себя в безопасности, находясь дома в окружении друзей, и рядом с Джейми. Теперь я должна была научиться жить с тем фактом, что ничто не находилось в безопасности — ни я, ни дом, ни друзья, ни тем более, Джейми.
— С другой стороны, ты никогда не бываешь в безопасности, так ведь, чертов шотландец? — вслух сказала я и слабо рассмеялась.
Каким бы слабым не был этот смех, мне заметно полегчало. Резким движением я поднялась и начала наводить порядок в своих стенных шкафчиках, выстраивая бутылочки по размеру, смахивая остатки рассыпанных трав, выбрасывая застаревшие или подозрительные микстуры.
Я планировала пойти навестить Марсали, но Фергюс сообщил мне за завтраком, что Джейми отослал ее с детьми и с Лиззи побыть у МакГилливреев, где за ней присмотрят, и она будет в безопасности. Если где и была безопасность в численности окружающих людей, так это, несомненно, в доме МакГилливреев.
Расположенный вблизи Вуламс-Крика, дом МакГилливреев примыкал к бондарной лавке Ронни Синклера и заключал в себе кипучую массу сердечных людей, включающую не только Робина и Юту МакГилливрей, их сына Манфреда, дочь Сенгу, но также и Ронни, столовавшегося у них. Эта живописная толпа периодически пополнялась женихом Сенги МакГилливрей, Генрихом Штрассе, и его немецкой родней из Салема, а также Ингой и Хильдой с мужьями, детьми и родственниками мужей.
Прибавить сюда людей, которые ежедневно собирались в лавке Ронни, удобной остановке по дороге на Вуламскую мельницу и обратно, и скорей всего, никто даже не заметит Марсали и детей среди этой толпы. Без сомнения, никто из них не причинит ей вреда. Но для меня пойти и навестить ее там...
Такт и деликатность горцев — это одно. Гостеприимство и любопытство горцев — совсем другое. Если я мирно останусь дома, то меня, пожалуй, оставят в покое — по крайней мере, на некоторое время. Если же моя нога ступит где-нибудь поблизости от МакГилливреев... При этой мысли я побледнела и поспешно решила, что, возможно, навещу Марсали завтра. Или послезавтра. Джейми заверил меня, что она в полном порядке, и отделалась лишь шоком и ушибами.
Стены дома мирно окружали меня. Здесь не было современной обстановки в виде печи, вентиляторов, сантехники и холодильника. Не было свиста газовой горелки и гула компрессоров. Только лишь случайный скрип балок или паркета на полу, да странное приглушенное шуршание древесной осы, строящей себе жилище под карнизом.
Я окинула взглядом упорядоченный мир своей хирургической — стройные ряды сверкающих банок и бутылочек, лен, натянутый на дощечки — экраны, заполненные сохнущим арроурутом и кучками лаванды, пучки крапивы, тысячелистника и розмарина, висящие над головой. Бутылка эфира, освещенная солнечным светом. Свернувшийся клубком на столешнице Адсо, хвост аккуратно обвит вокруг лап, глаза полузакрыты в урчащем размышлении.
Дом. Небольшая дрожь пробежала по моей спине. Мне не хотелось ничего, кроме как побыть одной, в безопасности и одиночестве в собственном доме.
В безопасности. У меня есть день, от силы два, когда дом все еще будет в безопасности. А затем...
