— Дорогие мои Ирица и Иза, я очень хочу, чтобы этот дом заискрился от ваших добрых сердец, — произнес Серпач, встав напротив двух женщин, которым по его желанию надлежало отныне вместе разделять крышу над головой. — Наконец, эти стены наполнятся материнской любовью и детским криком. Я уверен, что вы примите друг друга с дружбой и пониманием, и вместе, как родные сестры или как мать с дочерью, займетесь хозяйством.
Обе женщины послушно согласились со словами старшего и единственного пока мужчины в семье, но за его спиной они обменялись отнюдь не дружелюбными взглядами. Ирица, властная и неуступчивая жена, лишь на глазах мужа была немногословной и милой с девушкой, которую он ввел в их круг как близкую родственницу, дочь или сестру. Но в минуты, когда в доме оставались лишь одни женщины, отношение к молодой матери напоминало недовольство хозяйки нерасторопной служанкой. Речи и презрительные взоры кривлянки наполнялись ревностью и завистью к незнакомке и её чудесному малышу, в котором купец не чаял души, так как всегда мечтал иметь сына. В первые же дни пребывания в большом тереме Лиссе были поручены работы по уборке просторных покоев, стирка белья и закупка еды. Ирица выгнала из дома одну из служанок, и лишь на кухне по-прежнему стряпала полногрудая Насти, остальные же хозяйские заботы были возложены на плечи появившейся гостьи. Сама купеческая жена взяла на себя уход за младенцем, хотя Лисса с крайней неохотой отпускала его в чужие руки. Но с малышом Ирица действительно была нежной и внимательной, чем заставила тайю закрыть глаза на все прочие неудобства. Тайя осталась жить в доме купца. Беспокоясь за сына, она оставила гордость, упрямство, позабыла мечты. Она была готова в любой момент повалиться в ноги тем, кто приютил её, согрел своей заботой, накормил и защитил от холодов, нищеты и прочих напастей, она сумела бы вытерпеть любые невзгоды, людские сплетни и насмешки.
Пройдут годы, и она сумеет вновь подняться... Лишь кем станет её сын за время, пока его мать будет преклоняться другим?! Она задумывалась над этим порой, слезы наворачивались на глаза, когда она представляла, что Ланс назовет матерью другую женщину.
Серпач часто бывал в разъездах из города, в доме он появлялся лишь на пару дней не более двух раз в месяц. Только в эти дни Лисса наслаждалась свободными минутами, откладывала в сторону рубахи, которые по заказу Ирицы она вышивала днями напролет. Купец привозил богатые подарки тайе и её сыну, и Лисса полюбила тихие вечера, когда она вместе с Лансом на руках усаживалась возле печи, слушая рассказы хозяина терема о дорогах, которыми он пробирался по униатским просторам, о пожарах, заполыхавших в лесах дризов, о разладах в княжеской семье велесов. В середине зимы из соседних велеских земель вместе с купцом пожаловал еще один юный знатный гость. Серпач был вхож во многие богатые дома столиц союзных племен, а с матерью младшего княжича велесов он состоял в особо близких доверенных отношениях. Княгиня Сафагья была из рода сиригов, северного народа, населявшего берега Белого моря, где до сих пор поклонялись Ледяному Свету и верили в предсказания Вещунов. Она была матерью самого младшего сына Великого Князя велесов Вислара, и в то время как неопытный отрок попал в немилость к родному отцу, она попросила старого друга о надежном укрытии для княжича в землях соседей-кривличей.
Юноша был высок и строен, его лик ещё не утратил детского румянца и наивности. Большие голубые глаза и светло-русые волосы, спадавшие на крепкие покатые плечи, украшали чистый лоб и подбородок, на губах неизменно играла улыбка, а ладони он никогда не спускал с драгоценного эфеса меча, прикрепленного к поясу на кожаном ремне. Ведимиру, сыну князя Вислара, еще не исполнилось шестнадцати, а он уже не раз с отцовской дружиной участвовал в походе на мятежные города, запоздавшие с выплатами в казну, бил южных нарушителей границ — полоров, загонял на охоте кабанов и даже, поговаривали в народе, вместе со старшим братом завалил медведя-шатуна. Однако именно из-за Ведимира, как молвили пиленчане, погиб один из его братьев, третий сын Вислара, за что великий князь удалил от себя меньшого наследника. Слухи ежедневно обрастали новыми домыслами, а Лиссу, едва она выходила за порог дома, тут же донимали мастеровые и торговки, расспрашивая о загадочном княжиче, который остался в доме Серпача даже после отъезда купца в очередную экспедицию.
С новым поселенцем Лисса поначалу виделась и общалась крайне редко. Серпач без перерыва принимал многих друзей и гостей, изъявивших желание выразить признание и соболезнование княжичу-мальчишке, который с равнодушным видом наблюдал их поклоны и выслушивал льстивые слова. Купец сопровождал парня на зимнюю охоту и катание на санях по заснеженной дороге, а перед своим отбытием в дальние края попросил жену и Лиссу не оставлять княжича без должного внимания. В отсутствие главы дома посещать пиры и посиделки у прочих господ и бояр среди кривличей считалось делом, неугодным гралам, защитникам жилища, которые по верованиям униатов также покидали хозяйство вслед старшим в семье. Поэтому юный князь должен был довольствоваться обществом хозяек уединенного дома.
Потекли короткие дни, когда Лисса успевала лишь сходить на торг за покупками, и темные вечера, просиживаемые тайей за рукоделием. Ирица как всегда осматривала палаты, придираясь к мелочам, которые не доделала или не заметила девушка в постоянных заботах, а если у неё случалось приподнятое настроение купчиха перебирала наряды в сундуках да припасы в кладовой. Бывало, она укачивала Ланса в колыбели, которая была смастерена из кормушки для скота, а иногда Ирица удосуживалась бросить в сторону Лиссы несколько добрых слов. Но с появлением Ведимира боярыня и вовсе не глядела на девушку, показывая всем своим видом, что та в доме не более чем обычная прислуга, хотя от глаз княжича не должны были укрыться трепет и дружба, с которыми Серпач относился к молодой матери. Хозяйке пришлось не по душе решение мужа оставить в тереме юношу, отныне имевшего право свободно в нем распоряжаться, ибо по неписанному древнему закону гости не знали отказа.
Днем Ведимир пропадал в гуляниях по городу, а вечерами нередко внимательно наблюдал за умелой работой девушки возле яркого огня. Она была немногословной, до сих пор с трудом изъясняясь на неродном языке. Да и говорить с юнцом, который по слухам загубил жизнь родному брату, чтобы поближе приблизиться к престолу в борьбе за наследственную власть, ей было крайне неприятно. Но его озорной взор мог растопить любое сердце. Когда Ведимир в очередной раз вернулся из города, где прошелся по местным тавернам, чтобы осушить чарки браги, а затем уселся возле колыбели, нежно покачивая её и наблюдая за быстрым движением пальцев девушки, Лисса встретила его мутный взгляд и громко рассмеялась в ответ, не в силах себя сдержать.
— Ты совсем не походишь на наших девушек, — обратился он к ней с вопросом-догадкой. — Пусть у тебя светлые волосы, да и глаза темные, как у улов и низов, но ты не родилась меж велесов, как говорил мне Серпач. Разве не так?
Она смущенно затихла. Захотелось ответить, но тайя поняла, что именно её речь в первую очередь выдает в ней чужеземку.
— А где твой муж? Кто отец этого смышленого молодца, который вчера чуть не отгрыз мне палец? — на лице юноши улыбка вновь сменила недоумение и задумчивость.
— Пусть я не из твоих краев, но разве у вас принято расспрашивать человека о его прошлом, даже не спросив его имени?! Или князьям велесов позволено нарушать запреты гралов?
— Гралы на то и охраняют этот мир, чтобы люди покушались на их владения! — усмехнулся он. — А имя твое мне прекрасно известно, милая Иза! Ты так хороша собой, что я уже который день мучаюсь вопросом, почему ты одна воспитываешь сына. А о себе я могу рассказать и сам, без расспросов с твоей стороны, ибо уже знаю, что ты наслышана о многом, но, надеюсь, поверила не всем историям...
— Трудно представить, что ты завалил одним лишь мечом дикого медведя, на которого ходят с рогатиной, — девушка исподлобья поглядела на собеседника. — Уж скорее поверю, что ты погубил всех своих братьев и сестер!
— Разве я так похож на беспощадного чудовищного зверя?! — он нахмурился, опустив взор, и тайя тут же пожалела о шутливых замечаниях. — Герин был моим самым любимым братом, мы выросли вместе и почти не расставались. Мы забрались на высокие скалы в скитаниях по Синим Вершинам, когда возвращались от Белого Моря. Я сорвался вниз, а он успел меня спасти и вытащить наверх, но сам поскользнулся, канув в глубокую пропасть. Даже птицам не спуститься на её дно, хотя они покоряют просторы неба. Я не знал и не узнаю покоя от разлуки с ним до скончания недолгих годов, отпущенных мне в этом теле...
— Прости меня, княжич Ведимир, но люди говорят совершенно иное, и я не ведала о твоем несчастье, — тихо извинилась девушка.
— Вести о смерти брата разлетелись аж до полорских степей... Я вернулся в своей скорби к сиригам, моим родичам со стороны матери, но туда пришли письма от моего горячо любимого отца с посулами предать меня гибели перед лицом Ледяного бога из-за потери славного Герина! Вот тогда мне пришлось искать убежища в предгорных краях, ибо сириги не могут ослушаться князя велесов, а кривличи пока еще сами хозяйничают в своих землях, пусть и воюют с попеременным успехом с соседями за пограничные леса. Так что о несчастье моем известно всем, но только люди смеются и зовут меня убийцей родича, а мне кажется, что это я умер вместо него...
— А теперь ты расскажи о себе, — попросил Ведимир, когда снова поднял на тайю любопытный взгляд. Его переполняла жизнь и сила, потоки которой истончались на лице, стоило парню погрузиться в тяжелые мысли, но для возврата юношеского легковерия и безрассудности не требовалось много времени. — Говор твой не похож на униатскую речь. Не вышла ли ты из болот, что простираются на юго-западе и непроходимы для людей, хотя ходят легенды, что там доживают свой век все заблудшие души, нашедшие гибель в морских волнах и водах рек да озер?
— Я расскажу, только ты вряд ли всему поверишь.
— Обещаю поверить каждому твоему слову, а со временем я пойму как ловко ты обвела меня вокруг пальца... Ведь женскую хитрость не распознает и мудрец, лишь в её глазах отражается этот запутанный клубок, и когда она опускает взор, будь уверен, что женщина лжет. Это слова моего отца. Я еще смогу тебя получше узнать: вечера ранние и длинные, да и ночь можно скоротать за разговором. Тогда точно разгадаю твою искренность.
— Князю не пристало водиться с обычной служанкой, — грустно ответила Лисса.
— Но ты ведь не служанка... Ты полна тайн. Мужа себе до сих пор не взяла, значит, не хочешь задерживаться в этих краях! Но уж точно не велесу заложено твое сердце. Уж не уважаемого ли Серпача готовишься стать второй женой?
— Это тебе в тавернах наболтали обо мне?! — сгоряча воскликнула девушка. Предложения стать женой молодых пиленчан сыпались ей в подол, едва она стала выходить из дома на торг за продуктами, но тайя воротила голову прочь от подобных возгласов, несшихся ей в след. Поэтому кривотолки о служанке купца ходили разные, порой очень бесстыжие, что в первую очередь задевало его строгую и любезную жену Ирицу. — Да я бы давно ушла из этих краев в родные земли, если бы можно было туда добраться. Но с малым дитем на руках далеко не уйдешь по бесчисленным верстам густого леса...
— Ты пришла из-за западных гор, что возвышаются непроходимой стеной?!
— На западе очень много гор, Ведимир, а мой дом расположен за всеми их вершинами на берегу великого моря, что не имеет конца.
— Ты из Мории? С юга к нам иногда приходят черноморские торговцы с рассказами о далеких землях...
— Да, я родилась в Мории, которая объединяет тринадцать прекрасных государств, пусть некоторые из них ныне мертвы или совсем не те, что были раннее. Но там мой дом, и я доберусь до родных берегов, если Тайра и Море не оставят вдали мою несчастную душу.
Вечерние беседы между юным княжичем и тайей всё более увлекали обоих. Лисса поведала своему внимательному слушателю историю недавних странствий, и хотя в глазах его сперва сквозило недоверие ко всему, что она рассказала, все-таки отношение Ведимира к девушке явно изменилось: он проникся уважением и восхищением её отчаянными поступками.
— И ты прожила под водой больше месяца? Мне трудно вообразить, что ты была рыбиной?! Хотя возможно гралы водоемов выглядят именно так, как ты описываешь дочерей Моря, и у них вместо ног длинные хвосты! — юноша как всегда устроился возле печи и, приглядывая за Лансом, сладко посапывавшем в люльке, помогал тайе наматывать шерсть в толстый клубок.
— Если ты не доверяешь моим словам, то к чему эти расспросы... — наигранно обидчивым тоном ответила Лисса. Некоторые события из прошлой жизни она с трудом уясняла даже для себя, но она ничуть не приукрашивала их и не старалась забыть.
— Мне интересно, как же эти создания переносят холода, где они скрываются зимой, когда реки и озера покрываются слоем льда, — объяснил свое удивление Ведимир. — А ныне ты также долго можешь находиться под водой, как и прежде, когда жила в запретном озере?
— Ты хочешь меня испытать? — хитро улыбнулась тайя. — Что ж, я докажу, что детям Моря не страшны в родной стихии ни холода, ни мгла, ни бездонные пропасти! Река около нашего терема уже скована льдом, и через три дня её поверхность станет гладкой и твердой под ногами человека. Рыбаки вскроют проруби для зимней ловли, а я запросто искупаюсь в одном из них!
— Если ты сумеешь меня настолько удивить, я брошу к твоим ногам золото и самоцветы, едва отец сменит свой гнев ко мне на милость, — отозвался парень. — Твои слова услышаны гралами терема, и они не дадут тебе уснуть, покуда ты не исполнишь обещанного!
Как и было условлено, они выбрались из дома в полночь, когда царившую кругом тишину нарушал лишь треск огня в печи. Ведимир кутался в меховой полушубок и длинную шапку, ибо мороз за плотными стенами терема мгновенно пробирал до костей. Лисса при свете звезд неспешно ступала вслед княжичу, подбирая платья, полы которого волоклись по выпавшему снегу. Девушка держала в руках масляную лампу, в которой до поры времени почти притушила огонь, а ношу юноши составлял лишь его длинный меч, с которым он никогда не расставался. Крадущимся шагом они обошли дом и со смехом сбежали по склону вниз к берегу реки, где простиралось снежное нетронутое одеяло.
— Ступай за мной, — велел Лиссе княжич. — Я гостил в Пилени у Серпача вместе со своей матушкой несколько лет назад, и тогда с местными мальчуганами мы забавлялись в небольшой глиняной пещере, вырытой у берега на этой стороне реки. Там нередко устраивают стоянку рыбаки. Если сегодня в ней пусто, мы разведем костер, чтобы согреть тебя после купания. А может ты и вовсе не отважишься лезть в воду в такую стужу? Иза, я не буду настаивать, мне приятнее глядеть на тебя живую, чем бледно-мертвую от холода.
— Я знаю это углубление в земле, — усмехнувшись, ответила Лисса. — Как раз подходящее место для того, чтобы ты не замерз, пока я буду омываться во славу Моря, единственного из великих богов, и Тайры, всесильной богини!
