Спешить мне было некуда, поэтому я осторожно продвигался по стене, постепенно перемещаясь то влево, то вправо, но неизменно вверх. Труднее всего оказалось перейти со стены на поверхность разлома в земле. Рыхлый песчаник крошился под пальцами и стопами. Но когда мне удалось втянуться в разлом по пояс, дело пошло значительно быстрее. Наконец, мне удалось добраться до выступа под плитой. Здесь я собирался закрепить мину.
Раскорячившись между стенами, я достал мину и поставил ее на выступ под небольшим углом. Потом, немного подумав, при помощи ножа отковырял камень и втиснул его между плитой и стеной...
Так будет даже лучше. Лишь бы не упал сам по себе.
Помолившись про себя, я снял мину с предохранителя и поставил заряд на бронебойный режим. Как и в прошлый раз дружно вспыхнули кристаллические индикаторы. Теперь я мог спокойно удалиться, чтобы мина встала в боевое положение. Но после этого даже мне не удастся к ней приблизиться, чтобы что-то изменить.
Надеюсь, она не рванет раньше времени.
Я убрал руку и немного отстранился. Индикаторы погасли, засветился центральный кристалл. Невидимый глазу сенсорный луч ударил в нависавшую над миной плиту и тут же снова вспыхнули индикаторы...
Сердце гулко ударило о грудную клетку, когда я заметил, что только один из них оставался тускл.
Повезло...
Не отрывая взгляда от мины, я начал спускаться вниз. Последние метры я пролетел, спрыгнув на пол подземелья.
Мои друзья вопросительно посмотрели на меня, но я промолчал, задрал голову к верху...
То, что надо.
Я поднял с пола лук, достал стрелу и попросил друзей отойти подальше.
Ну, с Богом.
С того места, где я стоял, мина была не видна. Зато я прекрасно видел камень, зажатый между плитой и стеной. Прицелившись...
Давненько я не стрелял из лука...
...я отпустил тетиву, и стрела отправилась к цели.
Выстрел оказался удачным. Стрела угодила в камень, он выпал из крепления и...
...мина выплеснула энергетический шар. Над головой прозвучал приглушенный хлопок. Я не успел своевременно отскочить, и на меня посыпался песок, куски земли, битый камень. К моим ногам упала отработавшая мина, сорванная ударной волной вместе с куском выступа. Один из булыжников разбил голову, и лишь после этого я вывалился из под каменного града.
Когда осыпь прекратилась, мы втроем вошли под разлом, но сначала не увидели абсолютно ничего. И лишь когда после того, как осела поднятая в воздух пыль, я разглядел сверкающие на небе звезды.
Чтобы выбраться из подземелья, нам понадобилось не меньше часа. Сначала я, прихватив с собой веревку, повторил подъем и добрался до земной поверхности. Тяжелую каменную плиту перевернуло на сто восемьдесят градусов, и она лежала тут же, у разлома, не перекрывая выхода. Я обвязал веревкой камень и сбросил ее вниз. Через несколько минут рядом со мной стоял Марэген. После чего мы вдвоем не без труда вытащили грузного Арсиги и утешительный приз в виде двух мешков, набитых пимерианским холодным оружием, золотыми пластинками и "консервами"...
Риммер исчез из Сандоры. Как? Куда? Никто не мог сказать.
Впрочем, это стало понятно не сразу. На следующий день после того, как мы выбрались из подземелья Лодус, с первыми лучами солнца исчезла Черная Пагуба — растаяла, как опостылевший мартовский снег. Это произошло на наших глазах, когда мы на рассвете добрались до Сандоры и вошли в город. Мы шли по улицам и видели, как черная слизь стекает со стен домов и тает, освобождая улицы Нижнего Асхонела.
Исчезли духи — по крайней мере, большая их часть,— и в небе над городом снова появились птицы. Пережившие минувшую ночь порождения Центалы, преследуемые Духоборцами, трусливо искали убежище.
Только после полудня слух об избавлении разлетелся по городу, и беженцы из Нижнего Асхонела робко потянулись к своим домам.
За несколько дней господства духов квартал оказался частично разрушен. Сильнее всего пострадала его северо-восточная часть, центром которой была Замковая улица. Дома, примыкавшие к логову Тени, оказались полностью разрушены. Однако по мере продвижения на юг картина разительно менялась. Да, улицы оказались сильно захламлены, стекла в окнах домов и двери — выбиты, заборы повалены. Но в остальном можно было сказать, что хозяева большинства частных владений отделались легким испугом. Больше остальных повезло жителям востока Нижнего Асхонела. Черная Пагуба не успела — или не смогла — взобраться на холмы. Так что дом Герики совсем не пострадал, но выглядел бесхозным и заброшенным за отсутствием своей хозяйки.
Герика... Где она? Что с ней случилось?
О худшем не хотелось думать, но...
Лавку Феденора тоже миновало лихо. Черная Пагуба окутала дом своими липкими нитями, но не смогла забраться внутрь. Букинист отказался покидать свое жилище, и самую страшную ночь в своей жизни провел в подвале дома.
Известие о гибели Винеара он воспринял болезненно — они были дружны не один десяток лет. У старика прихватило сердце, и нам с Арсиги пришлось отнести его в спальню. Потом коротышка остался с больным, а я отправился на улицу Белых Голубей.
Дом Хранителя традиций, окруженный наспех сооруженными Деревянными Стражами, этой ночью выглядел островком благополучия посреди разраставшегося моря черной заразы. Он сильно пострадал от атак духов, но не сдался, выстоял.
Несмотря на благополучное разрешение проблемы, Ингус был хмур и неразговорчив. То ли устал, то ли знал больше, чем говорил вслух. Он лишь намекнул, что в уничтожении Риммера и центальских тварей какую-то роль сыграла группа Духоборцев под руководством Жареда. Правда, все они погибли, так что никто не мог подтвердить или опровергнуть уверенность Хранителя традиций.
А что же зеркало Асгира? Какова его судьба? Кто были те люди, что отняли нашу добычу? Если наши цели совпадали, почему они оставили нас умирать в подземелье Лодуса?
Вопросов было много, и я чувствовал, что на большинство из них уже никогда не получу достоверных ответов...
Сандора медленно, но верно возвращалась к привычной жизни. Из окрестных и более отдаленных деревень возвращались жители столицы. Шли во множестве и простые зеваки, прослышавшие о беде, приключившейся в сердце Варголеза. Среди возвращавшихся была и Герика! В самом начале нашествия духов ее тетка бежала к себе на малую родину, бросив бедную девочку на произвол судьбы. Спасибо чутким соседям — вывели Герику из города и приютили у близких родственников. И вот она вернулась обратно и категорично заявила, что не пустит тетку даже на порог дома. Уж как-нибудь без нее проживет.
Таким образом, история с замужеством закончилась сама собой.
Одной проблемой меньше.
Впервые со времени знакомства с этой девушкой я попал внутрь ее дома. Мы сидели, пили сфант, говорили обо всем на свете. Потом я помогал Герике по хозяйству — работы хватало.
Вечерами я переводил пимперианские таблички, а оклемавшийся Феденор переносил сведения на бумагу. Информация была, наверное, бесценная, но лишь для того, кто понимал, о чем идет речь. Временами Анализатор давал мне ответы на некоторые непонятности, но что толку, если полученные знания невозможно было применить на практике без соответствующей подготовки и необходимого оборудования?
А перед сном я перечитывал книгу о Шторне, написанную человеком, знавшим его с рождения и присутствовавшим при всех значимых событиях в жизни Великого Мастера. Теперь я понимал, почему эта книга не пользовалась популярностью в кувенских кругах, пытавшихся демонизировать Шторна Ганеги. На самом деле это был незаурядный человек, судьба которого могла бы сложиться совершенно иначе, если бы не случилось того, что случилось.
Впервые за последние несколько дней я чувствовал себя в безопасности. Но не забывал о том, что рано или поздно мне придется спуститься в подземелье Сандоры, чтобы завершить начатое и по возможности вернуться к изначальному пути.
И вот тут возникало сразу несколько проблем. Во-первых, куда-то запропастился Жагридер. Феденор понятия не имел, куда девался Отец сандорских нищих. А без него соваться в пимперианское подземелье, из которого я однажды лишь чудом унес ноги, было неразумно. Во-вторых, чтобы открыть Центальские ворота, мне нужен был офаран. Последним владельцем кристалла являлся Риммер. Но и он куда-то исчез при очень загадочных обстоятельствах.
Не хотелось думать о том, что он сбежал и унес офаран с собой. На всякий случай я побывал на Замковой улице. Она представляла собой жалкое и жуткое зрелище, и, казалось, эта часть Нижнего Асхонела уже никогда не будет прежней. Многие обитатели улицы погибли. А те, кто выжил, не спешили возвращаться на пепелище.
Дома, в котором скрывался Мастер-Тень, я не обнаружил. Возможно, он тоже был разрушен. Я облазил окрестные руины, но офарана так и не нашел. Зато заметил немало странностей. Часть главной улицы и нескольких переулков оказалась... как бы это сказать... смещенной что ли. То же самое касалось и некоторых строений. Такое впечатление, будто неведомая сила вырвала целый кусок квартала, а потом соединила края — на скорую руку, невпопад. Я обнаружил обугленное дерево... ставшее частью стены дома. Нашел несколько кирпичей, намертво сросшихся под причудливыми углами...
И мне снова захотелось поговорить с Хранителем традиций.
Увы, он занемог и никого не принимал. Об этом мне сообщили его ученики, отказавшиеся впустить меня в дом, двери которого еще недавно были для меня открыты настежь. Получив отказ и на следующий день, я понял, что Ингус избегает меня, и больше не стал настаивать.
Чтобы вернуться в Центалу, мне нужен был офаран...
Где его взять?
Хороший вопрос. Но сдаваться я не собирался. После визита в подземелье Лодуса я начал подозревать, что такие кристаллы были вовсе не редкостью в Интери-Анере. Возможно, пронырливым скордам приходилось встречаться с ними в пимперианских подземельях, и один из кристаллов осел у какого-нибудь коллекционера?
На данный вопрос мог ответить Марэген...
Мы расстались более чем прохладно. Он, конечно, чувствовал за собой вину. Да и я о ней прекрасно помнил. В иной ситуации я бы ср..ть с ним не сел на одном гектаре. Но мне нужен был офаран, и я отправился на встречу с предателем.
Марэген был пьян и хмур — редкое сочетание. Он пригласил меня в дом, налил крепкого вина, но я отказался и перешел к делу.
— Офаран?— нахмурил лоб скорд. Спиртное заплело ему язык, но не замутило разум.— Лично мне они никогда не попадались.
— Может, знаешь кого?
— А как же? Слышал что о Аведере Сафери?
— Нет.
— У него есть офаран.
— Откуда знаешь?— спросил я.
— Он коллекционер. Я выполнял для него кое-какую работу. Был у него в доме, в Ульгуте, видел камешек собственными глазами. И даже знаю, откуда он и кому принадлежал раньше.
Меня подробности не интересовали, но я дал скорду договорить:
— Этим кристаллом владел сам Штрон Ганеги. Говорят, он добыл его на Ганготских болотах и не расставался с ним до самой смерти. Кристалл нашли на поле Последнего боя и передали Аведеру. Вот.
Познавательно, но не более того.
— Что еще можешь сказать об этом человеке?
— Немного. Богат, знатен. У него, пожалуй, самая крупная коллекция пимперианских древностей — большая была только в Прайе.
Значит, Аведер Сафери из Ульгута...
Когда я уже взялся за дверную ручку, скорд пробормотал мне в спину:
— Ты уж извини, что так получилось. Испугался я.
— Бог простит,— ответил я, позже подумав, что, наверное, озадачил скорда, понятия не имевшего о том, кто такой этот БОГ...
Прежде чем сделать очередной шаг, я решил навести справки о Аведере Сафери, но узнал немногим больше того, о чем уже рассказал Марэген.
Что ж, придется действовать по обстоятельствам.
На встречу с Сафери я отправился в новом наряде. Ульгут — респектабельный квартал Сандоры, куда не пускают кого попало. А уж тем более, оборванцев. Ульгутские ворота со стороны Верхнего Асхонела оказались запеты. Так что мне пришлось добираться окольными путями. Сначала я вошел в Иноземный квартал, а уж из него проник в Ульгут. В обоих случаях пришлось изрядно позолотить ручку тамошней страже, что было, по местным меркам, само собой разумеющимся.
Ульгут был великолепен. Если бы вся Сандора выглядела так, как этот квартал, я бы назвал столицу Варголеза раем на земле. Квартал почти не пострадал во время нашествия духов. На прямых просторных улицах было чисто, в роскошных особняках — спокойно. Прежде мне не доводилось бывать в этой части Сандоры, поэтому я не отказал себе в удовольствии прогуляться до Черного озера и взглянуть на королевский дворец. На Лебединый остров меня, конечно, не пустили, но даже издалека обитель варголезских монархов выглядела впечатляюще.
Особняк Аведера Сафери располагался на востоке Ульгута неподалеку от Королевских ворот, ведущих за пределы города. Хозяева не ждали гостей, поэтому ворота в ограде оказались заперты. Пришлось звонить в колокол, чтобы вызвать прислугу.
Важный и крепко сложенный лакей не пригласил меня даже во двор. Скажу больше — он разговаривал со мной, продолжая находиться по ту сторону кованной решетки.
— Могу я видеть многоуважаемого Аведера Сафери?
— Мне очень жаль, но хозяин сегодня никого не принимает,— сухо ответил мне слуга.
Что ж, я ожидал чего-то в этом роде, но отступать не собирался.
— До меня дошли слухи о том, что многоуважаемый Аведер Сафери неравнодушен к пимперианским древностям. У меня есть кое-что, что, возможно, его заинтересует, — с этими словами я достал из сумки несколько золотых табличек.
Я изначально подозревал, что мне придется постараться, чтобы убедить Аведера Сафери расстаться с так необходимым мне кристаллом. Сомневаюсь, что его заинтересовало бы золото как таковое. Он, если судить по особняку и отзывам горожан, и без того был отвратительно богат. Да и сами по себе таблички были бесполезны, так как никто в Варголезе не мог читать по-пимпериански. Тем не менее, я прихватил с собой несколько штук на пробу.
— Советую вам поискать покупателя в другом месте.— Лакей даже не посмотрел на богатство в моих руках.
Я предполагал и такую реакцию, поэтому зашел с самого весомого козыря в своих руках:
— Я добыл эти таблички в подземелье Лодуса, куда не ступала нога человека с пимперианских времен. Там еще много таких осталось. И не только. Склады и сокровищницы нетронуты...
— Не думаю, что это заинтересует моего хозяина,— перебил меня слуга.— Хорошего вам дня, уважаемый.
И, развернувшись, направился к дому.
Чтоб тебя...
Я пнул ногой калитку.
Вот такие, как этот холуй, и толкают законопослушных людей на крайние меры.
Я окинул взглядом особняк. Перемахнуть через забор — пара пустяков. Проникнуть в дом будет сложнее — на окнах решетки. Но разве это преграда для человека, упрямо идущего к своей цели?
